Тщательно изучив местность, привязав цели к видимым с воздуха ориентирам, майор Компаниец убыл на свой аэродром.
      По распоряжению генерала Рязанова к его возвращению экипажи и машины были подготовлены для вылета. Выслушав доклад командиров эскадрилий и поставив задачу летчикам и воздушным стрелкам, майор Компаниец повел группу на задание.
      До цели летели в строю правым пеленгом. Над "илами" барражировала четверка истребителей прикрытия старшего лейтенанта И. Клочко.
      Позиции одной из вражеских батарей находились в глубине оборонительной полосы немцев. Густой низкий кустарник скрывал их от наблюдения с воздуха.
      Появившись над целью, штурмовики сделали холостой заход: это позволило, во-первых, хорошо рассмотреть расположение полевых орудий и, во-вторых, выявить зенитные батареи противника.
      Во время холостого захода по штурмовикам ударили зенитные орудия, расположенные на значительном удалении друг от друга.
      Майор Компаниец приказал ведомым расширить круг, чтобы при втором заходе одновременно держать под воздействием и полевые орудия, и зенитки.
      Вслед за ведущим вражеские позиции атаковали и остальные экипажи. Удар наносился с тыла. В каждом заходе летчики сбрасывали по одной бомбе, а на пикировании использовали огонь пушек и пулеметов.
      Дополнительно просматривая местность после каждой атаки, штурмовики обнаружили на северной опушке леса танк, минометную батарею и до взвода пехоты. Обработали и эти цели.
      Всего группа произвела семь заходов, полностью уничтожила батарею и взорвала замаскированный штабель боеприпасов. Кроме того, в районе орудийных позиций штурмовики сожгли две машины с грузами и подавили огонь зениток.
      Через несколько минут вторую вражескую батарею полевых орудий "утюжили" уже штурмовики старшего лейтенанта О. Чечелашвили...
      Исключительно трудный воздушный бой в этот день провели штурмовики корпуса и истребители прикрытия с группой "мессершмиттов" и "фоккеров".
      Вот как писала об этой схватке армейская газета "Крылья победы":
      "Шестерка "ильюшиных", ведомая Героем Советского Союза гвардии лейтенантом Андриановым, под прикрытием истребителей гвардии капитана Харчистова вылетела на штурмовку танков и артиллерийских позиций противника.
      Штурмовики над целью. В тот момент Харчистов передал Андрианову:
      - Меня атаковали четыре "мессершмитта".
      Искусный маневр Харчистова опрокинул замысел неприятеля. Ведущий одной пары немцев оказался впереди самолета Харчистова. Меткая очередь советского летчика - и "мессершмитт" загорелся.
      Одновременно на Андрианова насела еще одна четверка Ме-109. Совместными ударами воздушные стрелки и пара наших истребителей отбились от немцев.
      Штурмовики стали над целью в круг и принялись обрабатывать ее бомбами, пушечно-пулеметным огнем. Немецкие истребители, действуя в одиночку, попытались подловить штурмовики при выходе из атаки.
      Но и эта тактика немцев не дала положительных результатов. Атаки их отбивались успешно. На самолет летчика Куракина набросилась пара "мессершмиттов". Первой же очередью воздушный стрелок Мамонтов сбил ведущего. В это время его ведомого взял на прицел вышедший из атаки гвардии младший лейтенант Гусев, В результате точного попадания третий вражеский самолет рухнул вниз.
      К полю боя подошли четыре ФВ-190. Четверке наших истребителей пришлось теперь вести бой на высоте 2000 метров с четырьмя ФВ-190 и двумя Ме-109. Однако инициативу боя наши летчики не выпускали из рук. Гвардии старший лейтенант Куценко сбил четвертый вражеский самолет, вслед за ним пятого фашиста свалил гвардии младший лейтенант Макаров...". {29}
      Пожарный полк, как мы его называли, успешно выполнил приказ командующего фронтом, помог чехословацким частям отбить более пяти атак гитлеровцев.
      ...Когда по докладам разведчиков стало известно, что в районе местечка Дукля расположился штаб танковой части гитлеровцев, уничтожить его вызвался штурман 140-го гвардейского авиаполка майор Н. Горобинский.
      Посовещавшись, авиаторы решили прибегнуть к хитрости.
      Группа подошла к объекту, и небо вокруг него сразу покрылось густыми шапками зенитных разрывов. Штурмовики пронеслись мимо, оставив только одну машину - лейтенанта И. Драченко. Переваливаясь с крыла на крыло, он тянул за собой длинную черную ленту - это летчик привел в действие дымшашку, имитировал попадание в самолет зенитного снаряда. Убедившись, что этот штурмовик уже отлетался, зенитчики перенесли свой огонь на другие машины.
      Отвлекающий маневр удался. Драченко набрал высоту, перевел самолет в стремительное пикирование и ударил по штабному зданию эрэсами. Другие экипажи, сделав заход, сбросили на цель бомбы. Штаб был разбит, от прямых попаданий бомб сгорели и несколько штабных машин с антеннами, мотоциклы охранников.
      В эти дни полностью раскрылся талант воздушного снайпера и разведчика из 144-го гвардейского полка лейтенанта А. Расницова.
      ...Его машина упрямо шла сквозь зенитный огонь в сторону чехословацкой границы. Там в одном из районов было замечено движение танков противника. Следовало точно установить их сосредоточение. Ведомый Расницова лейтенант Захаров летел за командиром, будто привязанный невидимой нитью.
      Лейтенант Расницов прижался к земле и несколько раз прошел над рощами, но враг молчал, словно его и не было. По времени уже пора было возвращаться, но тут Анатолий все же обнаружил едва заметный след.
      - Похоже, что кто-то тащил деревья, заметал следы ветвями, - объяснил Расницов напарнику свою догадку. - А ну-ка, развернемся, проверим наши подозрения.
      Набрав высоту, "илы" стремительно ринулись на штурмовку и сбросили бомбы на рощу. В ту же секунду небо покрыли серовато-бурые облачка разрывов, во все стороны брызнули снарядные осколки.
      Сообщив разведданные на командный пункт, ведущий вызвал подмогу, а сам провел новый заход.
      Но что это?.. За хвостом машины ведомого тянулся шлейф дыма, густел на глазах.
      - Прямое попадание, - сообщил ведомый.
      - Попробуй набрать высоту, тяни к своим! - приказал по рации Расницов.
      Кое-как пересекли линию фронта. Машина Захарова кренилась, ее неудержимо тянуло к земле.
      - Прыгай! Немедленно... Приказываю! - распорядился Расницов, но ведомый почему-то медлил, по-видимому, его ранило.
      Последнее, что увидел Анатолий, была попытка Захарова открыть фонарь. Сделать это летчик не смог. Самолет резко клюнул носом, пошел вниз и врезался в землю...
      Вот так, случалось, горели наши гордые краснозвездные машины, а в них гибли мои дорогие товарищи, что еще вчера, сегодня, час или два назад шутили, смеялись, пели песни, писали письма родным, любимым, жили мечтой о скорой встрече с ними, о победе...
      Мне не раз приходилось докладывать командиру корпуса о потерях в личном составе, и он весьма остро переживал каждую скорбную весть.
      Выслушав мой доклад о гибели замполита 155-го гвардейского штурмового авиаполка подполковника С. Мельникова, Рязанов отвернулся, чтобы скрыть повлажневшие глаза. Я понимал, зная железную волю и выдержку командира, как тяжело у него на душе.
      Это случилось 13 сентября. Кавалер ордена Александра Невского подполковник Мельников повел группу штурмовиков в район Змигруд-Новы. Огонь зенитных батарей был настолько плотным, что, казалось, не было клочка в тебе, которое не прошивали бы снаряды. И все же экипажи выполнили свою боевую задачу. Но экипаж Мельникова не вернулся домой. Его "ил" был сбит прямым попаданием снаряда и врезался в землю...
      Фронтовые политработники... Они всегда были четью, совестью, душой сражающихся частей и подразделяй. Их беззаветное мужество, стальная выдержка, неиссякаемая вера в победу являлись ярким примером как для коммунистов, так и для беспартийных.
      В известной книге Олеся-Гончара "Знаменосцы" есть замечательные слова о политработнике: "Он... будто мать в семье. Естественно, что мать должна всех утешать, выслушивать, лечить, наказывать и пестовать, сама никогда не сваливаясь с ног. Она до того привычная и родная, что ее не всегда и замечаешь, и только когда ее не станет, сразу поймешь, что она значила..."
      Гибель Мельникова - воина исключительной храбрости и человека замечательного сердца - потрясла всех нас.
      Прошли годы. Но память о боевом побратиме сохранилась в сердцах соратников. Ветеран войны Михаил Петрович Одинцов, будучи уже генерал-полковником авиации, дважды Героем Советского Союза, заслуженным военным летчиком СССР, вспоминал в одной из своих публикаций: "Никакими формами, никакими предписаниями и правилами невозможно искусственно заменить влияние личности. Довелось, друзья, и мне за время службы в авиации встречать людей, оказавших огромное влияние на мое становление. Одним из них был заместитель командира нашего полка по политчасти гвардии подполковник Сергей Фролович Мельников. Умудренный летчик, он учил нас словом и делом. Был немногословен и, когда случалось оказываться в тяжелых условиях, говорил: "Знаю и вижу, что трудно. Но - надо! Будешь делать, как я. Полетим вместе...". {30}
      ...Над степью кружила метель. Лишь изредка сквозь ее густую сетку проглядывала земля. Внизу поблескивало изувеченное взрывами железнодорожное полотно, чернели развалины станции, а дальше - белела голая равнина, кое-где покрытая редким кустарником. Штурмовик шел вдоль шоссе на бреющем, экипаж цепко просматривал каждый метр местности. А вот и танковая колонна. Не заметить ее было нельзя.
      Майор Я. Зак, оценив обстановку, решил штурмовать танки с бреющего. Вниз полетели бомбы, колонна застопорила ход. "Ил" ведущего круто набирал высоту, когда вслед ему понеслись с земли огненные шары. Несколько снарядов догнали "ильюшин", и он загорелся. Пламя лизало остекление фонаря, мотор отдавал последние силы. Еще несколько километров, а там передовая, свои...
      Машина какое-то время держалась в горизонтальном полете, потом резко пошла на снижение. "Ильюшин" скользящим ударом зацепился за землю, пополз по кустарнику и остановился.
      О том, как развивались события дальше, впоследствии рассказал нам воздушный стрелок, которому помогли отбиться от врага пехотинцы.
      Фашисты окружили самолет. При прорыве сквозь огненное кольцо майор был ранен в живот, но отстреливался до последнего вздоха.
      Когда стрелковый батальон, перейдя в атаку, выбил немцев из поселка, вблизи которого сел израненный штурмовик, пехотинцы нашли тело погибшего замполита майора Зака Яна Исаевича.
      Фашистские мародеры сняли с него реглан, забрали боевые награды...
      Дорогую цену платили мы за каждую пядь сандомирского плацдарма.
      14 сентября, выполняя задание в районе Теодорувки, не вернулся с боевого вылета замполит 140-го гвардейского штурмового полка майор В. Константинов со своим воздушным стрелком сержантом Д. Шелопутиным...
      Как правило, рабочее место Василия Андреевича Константинова в штабе всегда пустовало - он приходил, когда подпирали бумажные дела, почти все время летал, бывал на самых опасных участках. В полку глубоко переживали гибель своего замполита - Человека с большой буквы, мужественного коммуниста, исключительно душевного и обаятельного боевого друга.
      Не могу не рассказать о героической судьбе комиссара 1-й эскадрильи этого же полка П. Битюцкого. В одном из боев его звено прикрывало группу бомбардировщиков. На маршруте и при подходе к цели экипажам пришлось преодолеть невиданный шквал заградительного огня и отбиваться от фашистских истребителей. Звено выполнило задание, но машина комиссара не вернулась. Летчики видели, как политрук, отсекая "мессеры" от бомбардировщиков, ринулся в лобовую атаку на стервятника и победой завершил свой последний бой. Неотвратимый таранный удар настиг фашиста, когда тот попытался уйти на запад.
      Указом Президиума Верховного Совета СССР Петру Семеновичу Битюцкому посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
      Любовь к Родине, преданность Коммунистической партии и жгучая ненависть к фашизму - в этом сплаве была сила и величие наших полковых замполитов П. Полякова, М. Ушакова, Н. Сопельняка, В. Макурина, В. Меркушева, Г. Петренко, И. Кузьмичева, М. Лебедя, Т. Оничека, В. Епифанова... Проводя в частях партийно-политическую работу, они наравне со всеми ходили на штурмовки, сражались с врагом в воздухе. Из всех человеческих прав эти люди высокой партийной ковки превыше всего ставили право быть впереди, иными словами право быть там, где всего опаснее и труднее, где не обойтись без пламенного комиссарского сердца.
      ...С целью оказания помощи словацким повстанцам, командующий фронтом ввел в прорыв 1-й гвардейский кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова. Конники вошли в брешь шириной в два километра между деревнями Лыса-Гура и Глойсце.
      К сожалению, корпус двигался довольно медленно. Узость участка прорыва, наличие хорошо оборудованных и замаскированных огневых точек противника привели к тому, что кавалерийские соединения не смогли провести за собой танки, артиллерию, самоходные установки. Туго обстояло дело и с боеприпасами.
      Отдельные части кавкорпуса пересекли польско-чехословацкую границу, вступили на территорию Словакии, и тут положение их осложнилось. Гитлеровцам удалось закрыть прорыв, и кавалеристы оказались отрезанными от главных сил 38-й армии. Противник с тыла нажимал на корпус и перекрывал пути его движения. Оперативная радиосвязь временами нарушалась, и район боевых действий корпуса не был известен командованию фронта.
      Исправить положение могла только авиация. Штурмовикам приходилось вылетать на разведку, искать затерявшиеся части генерала Баранова, доставлять им по воздуху боеприпасы и продовольствие. Одновременно летчики вели борьбу с гитлеровцами, которые засели в дотах и дзотах. Их "тигры" и "пантеры" рассредоточились на всех танкоопасных направлениях в ущельях, зенитные установки располагались на высотах.
      Летчикам по нескольку раз приходилось вылетать в один и тот же район, чтобы уничтожить минометную батарею, гаубицы или пулеметы, преграждавшие путь пехоте, артиллерии, танкам. Очень часто туманы снижали возможность поражения цели с воздуха, и авиаторы работали с предельным напряжением.
      ...Квадрат за квадратом обследовали лес в семидесяти километрах от Кросно экипажи Н. Кукушкина и В. Ермолаева. При пересечении линии фронта они были встречены зенитным огнем, и только здесь, над лесными массивами, под прикрытием истребителей Г. Мерквиладзе, почувствовали себя в безопасности и могли спокойно вести наблюдение. Земля сверху сквозь кроны деревьев почти не просматривалась, сплошная зелень с желтизной утомляла зрение. Но разведчики продолжали поиск...
      Вскоре Ермолаев засек дымок, сделал вираж над самыми верхушками деревьев и увидел группу людей с лошадьми. Сомнений не было - обнаружены кавалеристы генерала Баранова.
      Заметив место их нахождения, летчики поспешили на аэродром. По рации ничего не докладывали - таков был приказ командира полка.
      На аэродроме в Кросно штурмовикам подвесили под плоскости десантные мешки на бомбодержатели, и машины вырулили на грунтовку. Взлет оказался довольно сложным: груз создавал дополнительное сопротивление, увеличивал разбег самолета. Поднялись благополучно - и прямо в квадрат. А через четверть часа парашюты уже висели на деревьях, мешки подбирали конники.
      Убедившись, что все в порядке, "илы" сделали над точкой выброса вираж и ушли домой. При возвращении экипаж Ермолаева в районе Крынице увидел в долине скопление немецкой пехоты. Летчик открыл по ней пушечно-пулеметный огонь с передней полусферы, а стрелок сержант Тимченко, как говорят, поддавал жару при выходе из атаки.
      "Воздушный мост" заработал. Штурмовики за короткий срок сбросили кавалеристам десятки мешков с боеприпасами, продовольствием, фуражом, питанием для раций, медикаментами.
      Кавалерийский корпус генерала В. К. Баранова вскоре пробился из окружения и соединился с частями 38-й армии, которая все больше втягивалась в напряженные бои с противником.
      Особенно усложнились задачи танкистов - сказывалось преимущество обороны противника в горной местности. Не имея пространства для маневра, танки попадали в засады, подрывались на минах, их били прямой наводкой хорошо замаскированные орудия. Прошедшие специальную подготовку, немецкие егеря действовали коварно и хитро.
      Естественно, танкисты жаловались и на авиаторов, теряя свои боевые машины.
      Как-то в полдень, когда исчезают тени от горного рельефа, я поднял шестерку штурмовиков с целью проконтролировать действия одного из ведущих групп, его умение находить цель и подавлять ее.
      Старший группы привел экипажи в заданный район, построил в замкнутый круг и пикированием обозначил цель. Кто как, но я ее не заметил. Два самолета сбросили бомбы, но цель себя ничем не обнаружила. Тогда я приказал прекратить атаки и на втором холостом заходе увидел малозаметный выжженный сектор растительности. Похоже было, что именно здесь и стояло спрятанное орудие. После повторной атаки этого места картина прояснилась. Горели две автомашины и одна... пушка,
      На разборе задания ведущий мне объяснил, что бил по наитию, по "наиболее вероятному месту", где могло бы стоять противотанковое орудие врага - ведь перед ним был участок дороги до одного километра, выгодный только для ведения огня прямой наводкой. Вообще-то доводы командира группы были обоснованны, хоть и не совсем. Бить все же нужно было наверняка.
      В тот же день в штабе дивизии мы приняли строгое решение: самым тщательным образом вести разведку обороны противника с воздушным фотографированием важных участков дорог. Что касается наших танков, то впереди их нужно пускать хоть небольшие группы штурмовиков, которые будут давить противотанковые пушки и выковыривать их из каменных укрытий.
      Осуществляя боевые действия в экстремальных условиях, мы встретились с еще одним "сюрпризом": впервые за войну нас, парящих в воздухе, обстреливали не снизу, а сверху, так как вражеская артиллерия, в том числе и зенитная, расположилась на вершинах гор.
      ...Несколько минут лейтенант М. Коптев прощупывал взглядом перевалы и отроги гор, лощины, вьющиеся нити дорог. Кругом царило какое-то первозданное спокойствие. Но вот одна из лощинок показалась летчику подозрительной. Позже он объяснил нам почему. Как-то неестественно выглядели кусты, к тому же из них торчали какие-то жерди. Очевидно, стволы танков...
      И тут же в эфир полетело донесение с точным указанием ориентиров места скопления вражеской техники.
      - Идем домой. Отсюда они никуда не денутся, - передал Коптев по радио своему ведомому М. Махотину. Разведчики развернулись курсом на свой аэродром.
      И точно - уже на полпути они встретили девятку штурмовиков, возглавляемую старшим лейтенантом Ю. Балабиным...
      Кто-кто, а Юрий умел "выколупывать" этих бронированных скорпионов.
      Через несколько минут лощину заволокло дымом, над серо-зелеными коробками забились рыжие огненные ленты...
      Наступающие наземные части вплотную приблизились к деревне Гамры, расположенной вблизи высоты 718,0. Но преодолеть сопротивление противника не удалось. На склонах укрепилась вражеская артиллерия.
      И тогда по приказу командира корпуса к Гамрам вылетела штурмовая группа старшего лейтенанта Ю. Балабина.
      Она прошла вдоль линии фронта и на небольшой высоте нырнула в ущелье, но была обстреляна зенитками, расположенными на вершинах скал.
      Штурмовики провели противозенитный маневр и, свернув к седловине, оказались в соседнем ущелье. Круговой маршрут повторили еще раз, так как при первом заходе противник не был обнаружен. В Гамрах заметили несколько бронетранспортеров.
      Во время второго захода обстановка прояснилась: в самом узком месте реки Вислоки, в ущелье, недалеко от моста, были зарыты два танка. Одни башни торчали. Южнее, чуть ближе к Гамрам, тщательно замаскировалась артбатарея.
      Ведущий разделил экипажи на две группы. Одна атаковала батарею, другая танки. Штурмовку группа провела удачно. И орудия и танки были уничтожены.
      Убедившись, что путь свободен, наступающие бросились вперед. Первыми двинулись пять тридцатьчетверок. Они беспрепятственно проскочили мост, за ними потянулись остальные.
      Напоследок по приказу командира корпуса Балабин сделал еще по два захода на укрытия гитлеровцев.
      Уже собрав группу, ведущий увидел в форточку, как наши танки приближались к Гамрам...
      Жестокие бои велись за каждую высотку, за каждый населенный пункт. У Доброслава гитлеровцы предприняли контратаку и приостановили наступление наших подразделений.
      На этот раз в район боевых действий вылетела девятка "ильюшиных" во главе со старшим лейтенантом Н. Столяровым.
      Противник старался использовать лес и гористую местность, чтобы скрыть от наблюдателей свои силы. Но летчики сумели разыскать и танки и бронетранспортеры и атаковать цели. Бомбы, снаряды прожигали вражеские машины, рвали их броню. Итог вылета - уничтожены четыре танка, артиллерийская батарея.
      Воодушевленные действиями штурмовиков, пехотинцы поднялись в атаку и минут через двадцать очистили Доброслав от фашистов.
      ...Вскоре с командного пункта в небо взвилась очередная зеленая ракета, и штурмовики один за другим оторвались от земли. Курс - на запад, к горной реке Вислоке.
      Прошли годы, и я не помню сейчас, кто был в тот вылет старшим группы, но само событие врезалось в память навсегда.
      Несмотря на густую дымку, экипажи точно вышли на цель и сбросили противотанковые бомбы, затем обстреляли эрэсами движущиеся в строю бронетранспортеры. Вокруг "илов" густо вспыхивали разрывы зенитных снарядов, переплетались малиновые трассы очередей крупнокалиберных пулеметов. Потом вдруг все затихло. Летчики сразу поняли, что это значило: в воздухе появились немецкие истребители. Не дав штурмовикам перестроиться в круг, "мессеры" насели на них с ходу.
      Лейтенант Н. Хорохонов, не отрываясь от ведущего группы, изловчился и всадил в преследовавшего его "худого" пушечную очередь. "Мессершмитт" разнесло на части. Однако остальные истребители зажали в "клещи" нашего ведущего. Хорохонов бросился на выручку, подбил еще одного "сто девятого".
      Пара вражеских истребителей продолжала атаковать машину командира группы. Было видно, как темные пробоины прошили во всю длину фюзеляж и плоскости его "ила", клочками свисала и обшивка.
      - Уходи домой! - прокричал ведущему Николай Хорохонов и бросил свою машину под пушечный удар "мессершмитта".
      Снаряд попал в мотор штурмовика, "ильюшин" вспыхнул и, переваливаясь с крыла на крыло, стал падать. Воздушный стрелок сержант Ф. Дилов выбросился с парашютом, за ним оставил неуправляемый самолет и Хорохонов. Оба они погибли в перестрелке на земле...
      Именно в эти дни и случился казус, о котором еще долго вспоминал при встрече со мной генерал Красовский.
      Как-то генерал Рязанов вызвал меня на КП и сказал, что у него в штабе скопилось много неотложных дел, потому мне придется остаться на командном пункте и держать под рукой три-четыре группы штурмовиков, но использовать их следует разумно - с горючим в корпусе туговато.
      Рязанов отбыл. Через несколько минут на одном из участков фронта 38-й армии, где как раз находились маршал И. С. Конев и генерал С. А. Красовский, противник предпринял контратаку с танками и артиллерией. Я немедленно поднял в воздух одну штурмовую группу, затем вторую. Последним взлетел со своими экипажами старший лейтенант И. Михайличенко. Он так артистически отштурмовал вражеские огневые позиции, что артиллеристы побросали даже уцелевшие пушки и кинулись в тыл.
      Маршал Конев остался доволен действиями летчиков, поинтересовался, кто ведущий группы, и объявил Михайличенко благодарность, добавив: "Пусть бы штурмовики еще поддали немцам жару". И тут я бухнул маршалу: горючего в корпусе мало, и мне приказано вызывать не более трех-четырех групп в день.
      Что тут было! Конев с негодованием обрушился на нашего командарма: "Почему не выполняете мое указание, чтобы Рязанова не ограничивать в горючем?!"
      Понимая ситуацию, я как можно быстрее выслал группу "илов" "поддать немцам еще жару". После досталось мне от генерала С. А. Красовского за такой доклад. Отругал он меня хорошенько. А когда на следующее Утро я подробно доложил Василию Георгиевичу о происшедшем, тот успокоил меня. "Главное, горючее теперь у нас будет в достаточном количестве", - сказал он.
      Но как бы ни складывались порой взаимоотношения, а надо было работать и воевать. И летать, и инструктировать, и проверять готовность эскадрилий и полков, и постоянно искать пути увеличения эффективности действий групп и уменьшения потерь личного состава в различных видах боя.
      Созданная на левом фланге 38-й армии группировка в составе двух танковых и стрелкового корпуса получила задачу прорваться через горный проход южнее пункта Сенява, наступать во фланг и в тыл дуклинской группировке врага. В первый же день наступления на новом направлении оборона противника была протаранена не без активной помощи штурмовиков корпуса.
      Оценивая их боевую работу, Маршал Советского Союза И. С. Конев писал: "Я с удовольствием наблюдал действия штурмовиков Рязанова в период Дуклинской операции, когда 38-я армия генерала Москаленко прорывалась через Карпаты, а Рязанов поддерживал наступление пехоты и танков с воздуха. Его штурмовики чуть не ползли по горам, непрерывно висели над полем боя, брали на себя значительную часть трудностей этой горной войны" {31} .
      Никогда не забыть мне, как бойцы, офицеры и сам Людвик Свобода - люди, истосковавшиеся по родине, - обнимали и целовали со словами благодарности Красной Армии увитые еловыми ветвями пограничный столб и арку на шоссе...
      В эти дни звездная семья нашего корпуса вновь увеличилась. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 26 октября 1944 года звания Героя Советского Союза удостоились Т. Я. Бегельдинов, В. Т. Веревкин, С. Е. Володин, И. Г. Драченко, И. А. Куличев, М. И. Мочалов, А. И. Петров, Н. И. Пургин, С. Г. Чепелюк, П. Н. Кузнецов.
      Тогда же генерал Ф. А. Агальцов был назначен командиром 1-го Польского смешанного авиационного корпуса, а я принял от него 9-ю гвардейскую штурмовую авиадивизию и прошел с ней до конца войны.
      ...Войска 1-го Украинского фронта должны были нанести мощный удар с сандомирского плацдарма в общем направлении на Бреслау, через Радомско и Ченстохову, частью сил - на Краков. Командование вермахта, разумеется, понимало значение этого плацдарма - называло его "пистолетом, направленным в затылок Германии",
      Начало наступления было ускорено в связи с просьбой союзников, попавших в тяжелое положение в результате наступления гитлеровских войск в Арденнах и Вогезах.
      Перед операцией, которая получила название Висло-Одерской, наша авиация систематически вела воздушную разведку, фотографирование, прикрывала свои войска от нападения с воздуха и наносила удары по живой силе противника, его технике и транспортным средствам, препятствуя подтягиванию резервов к фронту, затрудняла перегруппировку войск.
      Начало нового, 1945 года выдалось для корпуса весьма напряженным. Полеты на штурмовку наземных целей проводились не часто, а вот разведкой занимались ежедневно, несмотря на скверную погоду.
      Круглые сутки шел мокрый снег, днем и ночью облака плотно закрывали небо. Колеса "илов" до самых ступиц глубоко вдавливались в раскисшую землю, покрытую тонкой коркой льда. Аэродромщики, насквозь промокшие и промерзшие, готовили взлетно-посадочные полосы.
      Как и прежде, на высоте был наш инженерно-технический состав. Все трудились с какой-то одержимостью, преодолевая невзгоды фронтового бытия. На особо трудных участках первыми были коммунисты и комсомольцы А. Бачило, В. Сиваш, В. Дражевский, Г. Илларионов, Ф. Овчаров, Е. Митрохин, К. Мусаев, М. Радченко, А. Коновалов, В. Ахмяков, В. Назаров... Да разве всех перечислишь?!
      Короткая передышка давала возможность расслабиться, но не такой была натура у нашего командира корпуса. За эти дни он побывал в общевойсковых армиях и дивизиях, с которыми предстояло взаимодействовать, Детально обсудил с командным составом вопросы предстоящего наступления. Только поздно ночью Василий Георгиевич возвращался к себе в штаб, снимал мокрую одежду, сырые, забрызганные грязью сапоги и прислонялся к жарко натопленной печке, Делился увиденным за день.
      - Люди жалуются - погода режет. Без дела сидят, наставления уже, как стихи, выучили. Но чувствуется - нашему застою скоро конец. Бои начнутся, тогда работы хватит всем. И даже с лихвой...
      Утром 12 января с сандомирского плацдарма войска 1-го Украинского фронта перешли в наступление. Ему предшествовала мощная артиллерийская подготовка.
      Недавняя тишина мгновенно сменилась оглушительным громом и гулом. На десятки километров вдоль линии фронта и в глубине обороны противника рвались снаряды и мины, вздымая вверх фонтаны огня и грязи, смешанной со снегом. Земля непрерывно содрогалась, поле боя почернело и окуталось дымом. Сотни ракет прочертили небо...
      Из-за ограниченной видимости авиацию использовать не удалось, хотя отдельные экипажи работали и в ненастном небе, доставляли ценные разведданные.
      К вечеру ветер растащил полосы тумана, и чуть прояснилось. На задание вылетел экипаж старшего лейтенанта Т. Бегельдинова. Возвратился он с наступлением сумерек. Сведения Талгат доставил весьма ценные - в районе станции Тарновице скопились немецкие танки.
      Едва рассвело, как на НП командарма 5-й гвардейской прибыл генерал Рязанов. Немедленно вызвал восьмерку Ил-2 и нацелил ее на вражеские танки у Тарновиц.
      ...При подходе к станции штурмовики встретили такой плотный зенитный огонь, что пробраться сквозь него не то что самолет не смог бы, но и птица не пролетела бы.
      Ведущий группы старший лейтенант Н. Столяров решил в первую очередь убрать "помеху" - зенитную батарею, которая надежно прикрывала танки. Точно положенные бомбы буквально перепахали то место, где находились зенитки. Затем, сманеврировав, штурмовики атаковали "коробки" с крестами, добили их реактивными снарядами.
      Помнится, командарм генерал А. С. Жадов, отойдя от стереотрубы, уважительно посмотрел на Рязанова.
      - Научились твои ребята громить танки! Ничего не скажешь - растрепали немцев основательно. Теперь за фланг наш я спокоен...