- Что же вы так испугались, жители подкаменья? Вы собирались позабавиться над двумя беззащитными жертвами, а дело принимает другой оборот?
      Марид стоял рядом, презрительно усмехаясь. Кавинант повернулся к нему:
      - Почему ты не скажешь им своего настоящего имени? Кто ты? Джеханнум или Опустошитель Шеол?
      Линден подбежала к нему. Она яростно пыталась высвободить руки из пут, но крепкие веревки не поддавались. Ее губы шептали угрозы и проклятия.
      - Давай, нападай на меня! - продолжал Кавинант, почти не различая Марида в пламени боли. - Рискни еще раз! Возможно, я забыл, как пользоваться своим кольцом.
      Марид захохотал, и от его смеха повеяло ледяным холодом. Ненависть пронзила слух Кавинанта и отозвалась в его сознании раскатами далекого грома.
      - Кольцо тебе не поможет! - прокричал Опустошитель. - Твоя смерть неминуема, и на этот раз ты не помешаешь мне, ничтожество!
      Гравелинг замахнулся на Марида горящим посохом. Кавинант услышал его яростный вопль:
      - Так это ты убил Нассиса, моего отца?
      - Да, я! И с радостью! - ответил Опустошитель. - Его боль питала меня. Он корчился и стонал. А я все глубже всаживал нож, рассекая ему позвонки и нервы!
      Женщина, стоящая неподалеку, издала крик ярости и ужаса. Вырвавшись из рук какого-то мужчины, она бросилась к Мариду и с разбега толкнула его в грудь. Тот повалился на спину и застыл на каменных плитах.
      Сила покидала Кавинанта. Упав на бок, он лежал на земле и ловил губами воздух. В ноздри ударил запах горевшей плоти. Один из мужчин воскликнул:
      - Сандер! Посмотри на ее руки! Кто-то спросил:
      - Он умер?
      - Нет! - прозвучал ответ.
      - Развяжите меня! - закричала Линден. - Я врач! Я могу ей помочь! - В ее голосе послышалось отчаяние:
      - Черт возьми! Неужели вы даже не знаете, кто такие врачи?
      Секундой позже Кавинанта подхватили под руки и довольно грубо поставили на ноги. Сквозь облако боли к нему приблизилась тень. Лицо прояснилось, и он узнал обладателя посоха. Брови гравелинга гневно метались вверх и вниз. Задыхаясь от горя, он обратился к пленнику:
      - Ты должен рассказать, что происходит! У моей матери обгорели руки! А Марид уснул, как ни в чем не бывало!
      - Им овладел Опустошитель.
      Дыхания не хватало. Кавинант натужно вдохнул сухой воздух.
      - О кровь ада!
      Он не мог найти подходящих слов. Гравелинг схватил его за грудки и закричал:
      - Говори, Полурукий!
      Откуда-то сбоку послышался голос Линден:
      - Черт бы тебя побрал! Оставь его в покое! Неужели ты не видишь, что ему плохо?
      Кавинант пытался удержать ускользающее сознание.
      - Развяжи ее, - прошептал он непослушными губами. - Она целительница...
      Желваки, собравшиеся на скулах Сандера, разжались.
      - У меня нет причин доверять ей жизнь матери. Расскажи мне лучше о Мариде.
      "О Мариде?" - сквозь боль удивился Кавинант.
      - Я же говорил... Им овладел Опустошитель. Изнывая от тошноты и головокружения, он сражался за ясность ума. Но в глазах гравелинга по-прежнему читалось непонимание.
      - Когда Марид проснется, то снова будет нормальным человеком. Возможно, он даже не вспомнит того, что произошло теперь. А Опустошитель овладеет новой жертвой. Этим тварям ничем нельзя повредить. Однажды мы одержали над одним из них победу, но она далась нам слишком большой ценой. Поэтому просто присматривай за своими людьми. Он может войти в любого из вас... Если заметишь, что кто-то ведет себя странно и чрезмерно жестоко, вели своим сородичам держаться подальше от такого человека. Поверь, я знаю, о чем говорю.
      Сандер слушал его с нетерпением, которое постепенно переходило в отвращение. Вены на висках гравелинга пульсировали от гнева. Не успел Кавинант закончить последнюю фразу, как обладатель посоха повернулся и направился к одному из каменных домов. Пленника тут же потащили в небольшую хижину, стоящую на краю площади. Двое мужчин тянули туда же сопротивлявшуюся Линден. Их вновь втолкнули в комнату, которая служила им тюрьмой.
      - Проклятие, - проворчал Кавинант дрожащим от усталости голосом. - Я пытался предупредить его, но он ничего не понял.
      Сопровождающие их люди не отвечали. Они втолкнули пленников в хижину, и Кавинант повалился на пол. Маленькая комната укрыла его прохладным полумраком. После солнечного пекла холодный пол казался по-райски прохладным. Жгучая боль полилась на гладкие камни, и постепенно их успокоительное прикосновение остудило лихорадочный жар в голове.
      Его спутница шептала проклятия. Кавинант попытался сесть.
      - Линден.
      Она тут же подползла к нему.
      - Не надо подниматься. Повернись. Я хочу осмотреть твою рану.
      Он повернул голову, и Линден склонилась над ним. Кавинант почувствовал ее дыхание на своей щеке.
      - Кожа обожжена, но рана несерьезная. Я думаю, все обойдется ожогом первой степени.
      Он уловил в ее голосе жалость и беспомощность.
      - Кости целы. Как ты себя чувствуешь?
      - Немного оглох, - прошептал Кавинант. - Голова идет кругом. А в остальном я в полном порядке.
      - Ничего, поправишься, - успокоила его Линден. - Это симптомы легкого сотрясения мозга. Могу поспорить, что тебе сейчас хочется спать.
      Он утвердительно кивнул. Темнота закрытых век обещала утешение и покой. Кавинанту хотелось погрузиться в этот благодатный мрак, но Линден велела ему сесть. Он не шевелился. У него не осталось сил, чтобы подчиняться ее настоятельному голосу. Она подтолкнула его коленом.
      - Я серьезно, Кавинант! Если ты заснешь и войдешь в состояние комы, я уже ничем не смогу тебе помочь. Садись и открой глаза! Ты не должен спать!
      Ее напряженный тон предвещал истерику. Скрипнув зубами, Кавинант заставил себя приподняться. В мозг хлынула горячая боль. Он выпрямился, рывком придвинулся к стене и прислонился плечом к холодному камню.
      - Вот и хорошо, - похвалила она.
      Молоточки в черепе Кавинанта раскололи пространство, отдалив его от Линден бездонной пропастью отрешенности. Она осталась на другом краю бытия - одинокая и маленькая, оторванная от родного мира.
      - Только не спи! Говори со мной, вспоминай о прошлом... А лучше расскажи о том, что случилось на площади.
      Он понимал, как она нуждалась в таком объяснении. Марид пробудил в ней тот же страх, что и смерть Нассиса. Линден увидела в деревенском жителе злобное и ужасное существо, которое источало ненависть и получало наслаждение от жестокости. Она впервые встретилась с одним из трех Опустошителей.
      - Кавинант осторожно опробовал голос, пропуская его по узкому руслу между острыми порогами боли.
      - Мне следовало догадаться об этом сразу. Марид здесь ни при чем. Он стал жертвой Опустошителя.
      Линден отошла от него и прислонилась к противоположной стене. Взглянув ему в глаза, она спросила:
      - А кто такой Опустошитель?
      - Слуга Фоула. - Кавинант закрыл глаза и прижался затылком к стене, стараясь сосредоточиться. - Всего их трое - Херим, Шеол и Джеханнум. У них много имен, и они не имеют собственных тел. Обычно Опустошители овладевают людьми, но иногда они используют тела животных или других живых существ. Их жертвой может стать любой человек, попавшийся им на пути, поэтому победить Опустошителя почти невозможно. - Он тихо вздохнул, боясь потревожить отступившую боль. - Я надеюсь, жители этой деревни поймут, что их сородич пострадавший, а не преступник.
      - Значит, в облике Марида я увидела Опустошителя? - осторожно спросила она. - Так вот почему он был таким.., омерзительным!
      - Да.
      Когда он слушал голос Линден, боль становилась менее тревожной. Она собиралась в теплое пятно и казалась огнем под кожей, а не дубиной в мозгу, которая калечила его мысли.
      - Марид оказался жертвой. Опустошитель использовал его, чтобы убить Нассиса, а затем переложить вину на нас с тобой. Я не знаю, зачем это ему понадобилось. Вряд ли Фоул хотел, чтобы нас здесь убили. Вот увидишь, мы вырвемся отсюда. Если бы Презирающий планировал нашу казнь, его слуга не стал бы так явно выдавать свое присутствие. Вспомни, как были смущены и напуганы жители подкаменья - теперь у них есть над чем подумать.
      - Меня волнует только одно, - печальным тоном ответила она. - Я вижу вещи, которые невозможно видеть! Я боюсь, что схожу с ума.
      Тон Линден вызвал у Кавинанта неожиданное воспоминание. Она относилась к Мариду с тем же страхом, что и к Джоан. Ее пугала встреча с неизвестным, которого она не могла объяснить.
      Он открыл глаза и, наблюдая за ее реакцией, сказал:
      - В твоем даре нет ничего сверхъестественного. Я тоже имел его, когда бывал здесь прежде.
      Линден приподняла голову. Ее глаза смотрели куда-то вдаль. Кавинант догадывался, что она изо всех сил боролась с подступающим психозом. Ей требовалась помощь - вернее, неотложное вмешательство. И он еще раз попытался убедить ее в том, что казалось ему очевидным:
      - Твои чувства настроились на Страну. Ты стала восприимчивой к сути вещей и можешь видеть то, что раньше оставалось невидимым. Глядя на людей и предметы, ты ощущаешь их внутренние качества. В твоих глазах они либо естественны, либо несут в себе зачатки каких-то болезней.
      Линден не подавала виду, что слушает его. Превозмогая боль, он продолжал свои объяснения:
      - Не знаю, по какой причине, но я лишился этого дара. Мне доступно лишь то, что лежит на поверхности. Я вижу, однако чувствую себя слепым.
      Ему хотелось вытянуть ее из этой губительной неопределенности, пока она не потеряла остатки здравого рассудка. Линден медленно покачала головой.
      - А если я ошибаюсь? - жалобно спросила она. - Что если мое мнение окажется только следствием параноидальной мании?
      - Нет! Эта часть сознания не может ошибаться. И человек теряет рассудок лишь в том случае, если сам соглашается на такую потерю. - Он видел, как страх исказил ее черты. - Все будет нормально. Главное, не поддаваться обстоятельствам.
      Линден слушала его. Усилием воли, от которого у Кавинанта сжалось сердце, она расслабила свое тело - мышцу за мышцей. Сделав несколько судорожных вдохов, Линден тихо прошептала:
      - Я чувствую себя такой беспомощной и слабой. Он молчал, ожидая следующей фразы. Она фыркнула, откинула волосы с лица и решительно спросила:
      - Если эти Опустошители могут порабощать любого человека, то почему они не сделали этого с нами? Если мы такие важные птицы, а Лорд Фоул - коварный злодей, то почему он не догадался наслать на нас своих слуг, которые превратили бы тебя и меня в послушных марионеток?
      Кавинант облегченно вздохнул и расслабился.
      - К счастью, это невозможно. У него нет над нами такой силы. Он будет хитрить и расставлять ловушки. Но мы всегда можем поступить по-своему и разрушить его планы. Лорду Фоулу придется мириться с нашей свободой. Та миссия, которую он уготовил для нас, не будет иметь никакого смысла, если мы не выполним ее по собственной воле.
      "Кроме того, Фоул не позволит Опустошителю завладеть моим кольцом, подумал Кавинант. - Зачем ему слуга с такой большой и необузданной силой?"
      Линден нахмурилась.
      - Теперь я начинаю понимать, что делает нас такими важными фигурами. Он хочет использовать ту силу, которую мы получили в дар от Страны. Да, кстати! Я давно хотела спросить тебя... - Она глубоко вздохнула. - Почему я видела Опустошителя, а другие - нет? Неужели никто, кроме меня, не обладает такой способностью?
      Ее вопрос пронзил Кавинанта болью.
      - Вот это меня и пугает, - ответил он с натянутой улыбкой. - Раньше все люди были такими, как ты, но теперь они слепы и глухи.
      "Как я", - подумал он.
      - Мне даже страшно подумать, что это означает. Они потеряли...
      "Они потеряли вдохновение, которое учило их любви и служению Стране. Они перестали заботиться о том, что их окружает. О, Лорд Фоул, что же ты наделал, мерзавец?"
      - Жители подкаменья не видят разницы между жертвой Опустошителя и нормальным человеком. Они не понимают, что могут нам доверять.
      Линден поджала губы.
      - Ты хочешь сказать, что они по-прежнему собираются нас убить?
      Прежде чем Кавинант успел ответить, чья-то рука отдернула занавес, и в комнату вошел гравелинг.
      Его глаза затуманились от горя; печаль омрачила угловатые черты. На этот раз он пришел к ним без посоха. Его неловко свисавшие руки все время находились в движении. Они бессознательно подергивались, словно им требовалось что-то держать или делать.
      Гравелинг сел на корточки у входа. Не смея смотреть на пленников, он уставился на плиты пола между ними.
      - Так, значит, ты и есть сын Нассиса? - спросил Кавинант.
      Тот кивнул, еще ниже опустив голову. Кавинант ожидал, что он заговорит, но гравелинг смущенно молчал.
      - Скажи, кто эта женщина, которая набросилась на Марида?
      - Калина, дочь Аллома, когда-то бывшая супругой Нассиса, - тихо и строго ответил гравелинг. - Она моя мать. Линден быстро взглянула на Сандера.
      - Как она себя чувствует?
      - Отдыхает. Но ее рана очень серьезна, а мы мало что понимаем в таких ожогах. Скорее всего, ее придется принести в жертву.
      Линден хотела предложить свою помощь, однако Кавинант, догадавшись об этом, опередил ее новым вопросом:
      - Ты говоришь о жертвоприношении?
      - Кровь матери принадлежит подкаменью Мифиль. - Голос Сандера дрожал от горя. - Мы не можем тратить ее впустую. Только Нассис, мой отец, не принимал законов Солнечного Яда. Поэтому его и изгнали... - Запнувшись, Сандер натужно откашлялся. - К счастью, он не знал, что гравелингом подкаменья являюсь я. Именно мне приходится выполнять ритуалы жертвоприношений. Линден отшатнулась.
      - Неужели ты собираешься принести в жертву собственную мать? - спросил ошеломленный Кавинант.
      - Да! - прохрипел Сандер. - Ради жизни подкаменья! Все, что мы имеем, дается нам ценой крови. - Усилием воли он подавил свои чувства. - Вы тоже скоро примете смерть. Жители подкаменья вынесли свое решение. Мы принесем вас в жертву на восходе солнца.
      Кавинант с удивлением посмотрел на гравелинга и, преодолевая боль в голове, спросил:
      - Почему вы хотите нас убить?
      - В общем-то я и пришел, чтобы ответить на этот вопрос.
      Оправдания Сандера и его опущенные глаза еще раз убедили Кавинанта в том, что гравелинг ненавидел свою работу. Однако он не мог уклониться от возложенных на него обязанностей.
      - Причин для казни много. Ты сам сказал, что, если мы отпустим вас, вы отправитесь в другую деревню.
      - Я ищу друзей! - вскричал Кавинант. - Если мы не найдем их в этом подкаменье, то попытаем счастье где-нибудь еще!
      - Нет, - огорченно ответил гравелинг. - Любая деревня поступила бы с вами так же, как и мы. Узнав, что вы пришли из нашего подкаменья, они приняли бы вас за своих врагов. Кроме того, ты объявил себя другом на-Морэма - другом того, кто отнимает у нас кровь!
      Кавинант недоуменно покачал головой. Обвинения Сандера сложились в головоломку, которую он пока не мог разгадать.
      - Я не знаю никакого на-Морэма. Морэм, с которым я дружил, скончался около трех тысяч лет назад.
      - Это невозможно. Ты выглядишь лет на сорок. Впрочем, дело не в Морэме, а в Заповедях Верных.
      Сандер говорил, не поднимая головы. Его руки подергивались в незавершенных жестах.
      - Мы ненавидим Всадников, но верим в их знание и силу. Они предсказали твое появление, и вот ты действительно здесь. Всадники уже в пути. Они едут сюда, чтобы укрепить волю Верных. Их слову нельзя перечить, поскольку кара за непослушание превратит подкаменье в пыль. Если мы прольем вашу кровь, они уменьшат подать. Возможно, нам даже не придется отдавать им своих людей.
      - Подожди! - воскликнул Кавинант. - Давай по порядку. - К боли в голове прибавилось раздражение. - Три тысячи лет назад человек, обладавший кольцом из белого золота, спас Страну от злобных полчищ Серого Убийцы. Неужели все это забыто? Неужели никто из вас не помнит истории своего народа?
      Гравелинг смущенно пожал плечами:
      - Наверное, я единственный в подкаменье, кто слышал такие сказки. Мне рассказывал их отец. Но Нассис был сумасшедшим. Он потерял рассудок, как Джюс и Прассан. Его кровь пожертвовали бы на благо деревне, если бы я и его жена Калина не воспротивились этому.
      Нежность в голосе Сандера стала откровением для Кавинанта. Он понял суть конфликта, которым терзалась душа гравелинга. Сандер разрывался между убеждениями отца и тем, во что верили обитатели подкаменья. Умом он жил по законам своего народа, но рассказы полубезумного Нассиса подрывали его уверенность в догмах, навязанных Верными. Он враждовал с самим собой, Раздражение Кавинанта утихло. Он интуитивно чувствовал какую-то надежду, связанную с Сандером, и теперь пытался нащупать ее.
      - Ладно, оставим прошлое в покое. Скажи, каким образом наша смерть поможет подкаменью Мифиль?
      - Я гравелинг. Используя кровь, опытный мастер может воплощать Солнечный Яд в различные формы.
      Желваки появлялись и исчезали на его скулах без ритма и каких-либо определенных причин.
      - Сегодня мы живем под пустынным солнцем, которое продлится как минимум три дня. Вчера закончилось дождевое солнце, а перед этим было чумное. Наши стада нуждаются в корме; нам нужен новый урожай. С помощью вашей крови я добуду воду из пересохшей земли. Возможно, мне удастся оросить целый акр или даже два для травы и посевов. Это продлит жизнь нашего подкаменья, пока не вернется плодородное солнце.
      Кавинант ничего не понимал. Нащупывая нить истины, он осторожно спросил:
      - А почему вы не берете воду из реки?
      - Потому что в ней нет воды.
      - Как это - нет воды? - удивленно воскликнула Линден. Слова гравелинга пробудили ее недоверие. - Бред какой-то! Вчера во время бури мы едва не потонули в горных потоках!
      - Я же говорил, что мы сейчас живем под пустынным солнцем! - сердито огрызнулся Сандер. - Неужели ты сама этого не заметила?
      Потрясенный Кавинант повернулся к Линден:
      - Он говорит правду?
      Сандер резко поднял голову. Его взгляд заметался между Кавинантом и Линден.
      - Да, - сквозь зубы ответила она. - Это правда. Кавинант доверял ее обостренным чувствам. Повернувшись к гравелингу, он примирительно сказал:
      - Теперь мы знаем, что вы нуждаетесь в воде. Но давай это тоже оставим. Он успокоился, собрав последние остатки сил. Дрожащий голос напоминал о беспомощности, но Кавинанта это не смущало. - Расскажи, как тебе удается использовать Солнечный Яд? Каким образом ты воплощаешь его в различные формы?
      Судя по выражению лица, Сандер не хотел обсуждать эту тему. Но взгляд Кавинанта принуждал его к ответу, и какой бы волей ни обладал гравелинг подкаменья Мифиль, он не мог возражать герою древних времен, о котором ему так много рассказывал отец. Покорно вздохнув, Сандер расстегнул куртку и благоговейно вытащил из внутреннего кармана осколок небольшого камня размером с половину его кулака.
      - Я гравелинг и поэтому ношу с собой Солнечный Камень. Из-за странного блеска гладкий осколок в его руке казался прозрачным, хотя таковым и не был. Он выглядел как рваная дыра в ладони Сандера.
      - О черт! - воскликнул Кавинант. - Его сердце радостно забилось. Он увидел перед собой твердый кусочек надежды. - Оркрест!
      Гравелинг взглянул на него с удивлением:
      - Как? Ты знаешь о Солнечном Камне?
      - Сандер, - произнес Кавинант, сдерживая возбуждение, - если ты попытаешься убить нас, используя этот камень, люди деревни понесут огромный урон.
      Гравелинг раздраженно покачал головой:
      - Не надо сопротивляться неизбежному. Мы бросим вам в лица гнилянку - тот сорт дыни, который помог вас поймать. Вы не почувствуете никакой боли.
      - И все же боль будет! - вскричал Кавинант. - Боль в твоем сердце, Сандер! - Его слова целились в брешь, которая на миг приоткрылась в обороне гравелинга. - Я - последняя надежда Страны, и ты единственный в подкаменье знаешь об этом. Как жаль, что умер твой отец! Он нашел бы способ убедить тебя следовать за нами.
      - Довольно! - Крик Сандера был полон душевных мук. - Вы услышали то, что я хотел сказать. По крайней мере, вам теперь ясно, что мы не забыли о правилах вежливости. Если я что-то могу для вас сделать, говорите быстрее. Мне пора возвращаться к своим обязанностям.
      - А что ожидает Марида? - строго спросил Кавинант. Вскочив на ноги, Сандер сердито взглянул на пленника:
      - Он убийца и нарушитель Заповедей! Его поступок нанес вред нашему подкаменью! Марид будет жестоко наказан за свое преступление!
      - Вы собираетесь казнить его? За что? - Голос Кавинанта задрожал от волнения. Он выпрямился и гневно шагнул навстречу гравелингу:
      - Разве ты не понял, что я сказал? Он невиновен! Им овладел Опустошитель. Марид - жертва, а не преступник!
      - Возможно, ты прав, - со злостью ответил Сандер. - Кроме того, он мой друг. Но твои слова не имеют смысла для жителей деревни. Мы не знаем ни о каких Опустошителях, а Заповеди есть Заповеди. Марид будет наказан.
      - Черт возьми! - вскричал Кавинант. - Неужели ты сделаешь это?
      - Да уж дурака валять не стану! И поверь, моя рука не дрогнет! Огонь вины умрет. После того как Марид проснулся, он сам попросил меня избавить его от горьких мук раскаяния. Дождь навел на него безумие, и оно стало причиной преступления. Однако злодеяние все равно остается на нем. Он получит то, что заслужил.
      Кавинанту хотелось схватить гравелинга за плечи и как следует встряхнуть. Но крепкие веревки еще глубже врезались в запястья. Подавив стон, он мрачно спросил:
      - Как ты его накажешь?
      - Мы его свяжем. - Тихая жестокость в голосе Сандера звучала как самобичевание. - Ночью Марида отведут на равнину и оставят там. Солнечный Яд не знает жалости!
      Не желая показывать своего горя, он уклонился от взгляда пленника.
      Слова о Солнечном Яде по-прежнему оставались для Кавинанта загадкой; Решив на время отложить вопрос о судьбе Марида, он спросил:
      - А что будет с Калиной? Неужели ты убьешь собственную мать?
      Руки Сандера задрожали, словно он хотел вцепиться Кавинанту в горло.
      - Надеюсь, это твой последний вопрос, - язвительно сказал гравелинг. - Мы делаем все возможное, чтобы вылечить Калину. Я не позволю пролить кровь своей матери, пока смерть не начертит на ее лице знак окончательного приговора. Может быть, ты хочешь мне помочь?
      При виде такого горя Кавинант забыл о своем гневе и негодовании. Покачав головой, он тихо попросил:
      - Развяжи Линден и возьми ее с собой. Она целительница. Возможно, она...
      - Нет! - перебив его, воскликнула Линден. Несмотря на категоричный отказ, в ее голосе чувствовалось отчаяние. - У меня даже нет с собой сумки. Женщине необходима госпитализация! Хотя о чем я говорю... Пусть он сам принимает решение.
      Кавинант с изумлением повернулся к ней. Он не мог понять, почему она отрекалась от собственных принципов. Еще недавно Линден рвалась из рук и кричала: "Я могу ей помочь!" Однако теперь от этого порыва не осталось и следа.
      - Неужели ты ничего не можешь сделать? Ее лицо скрывала прядь упавших волос.
      - Это ожог третьей степени. Для лечения нужны особые условия, медикаменты и специальное оборудование. - Она говорила медленно, словно создавала из слов щит для своей души, уставшей от противоречий. - Если он таким образом собирается избавить ее от страданий, это его личное дело. Не мешай ему. Пусть поступает как хочет. - Она без перехода обратилась к Сандеру:
      - Мы хотим есть.
      Тот смущенно почесал подбородок.
      - Линден Эвери, я с радостью дал бы тебе многие вещи. Но еда не входит в их число. Мы не тратим пищу на мужчин, детей и женщин, намеченных в жертву. Калине, моей матери, тоже не будут давать еды, пока я не докажу людям, что ее рану можно вылечить.
      Линден даже не соизволила взглянуть на пристыженного гравелинга.
      - Кроме того, нам нужна вода. Прошептав проклятие, Сандер повернулся к двери и отдернул занавес. Прежде чем уйти, он обернулся и сказал:
      - Воду вы получите.
      Они услышали, как Сандер окриком подозвал кого-то:
      - Пленники просят пить! Напои их вдоволь! - Затем его голос удалился за пределы слышимости.
      Посмотрев на качающийся занавес, Кавинант разочарованно пожал плечами. Боль в черепе превратилась в угасающее пламя, которое пульсировало в ритме с сердцем. Его тревожило состояние Линден. Она сидела, опустив голову, и серый полумрак скрывал ее черты. Подойдя к ней, Кавинант опустился на колени и тихо спросил о самочувствии. Она сердито встряхнула волосами.
      - Наверное, у меня истерика. Эти люди хотят нас убить. Я пытаюсь понять их доводы, но они все время говорят какую-то чушь!
      Увидев в ее глазах колючие огоньки, Кавинант вернулся на свое место у стены. Он ничем не мог ей помочь. Линден не хотела раскрывать свои секреты. Во время первого визита в Страну он тоже едва не сошел с ума. А ей еще при этом угрожали смертью.
      Кавинант задумчиво прикусил губу, выискивая нужные слова.
      - Успокойся, - произнес он в конце концов. - Они нас не убьют.
      - Конечно! - со злостью ответила она. - Ты же Томас Кавинант, Неверящий и Обладатель белого золота. Они просто не посмеют притронуться к тебе.
      Презрение Линден обидело его, но он подавил свой гнев.
      - Мы уйдем из деревни этой ночью.
      - Каким образом? - недоверчиво спросила она.
      - Вечером я уговорю Сандера отпустить нас. Устало вздохнув, он прижался спиной к стене. Минутой позже уголок занавеса приподнялся, и кто-то поставил на пол у входа две большие чаши с водой. Линден тут же подползла к ним на коленях и, нагнув голову, начала пить. Кавинант присоединился к ней.
      Она велела ему воспользоваться ее чашей. Не желая спорить, он безропотно подчинился. Причины этой настоятельной просьбы стали ясны, когда Линден велела ему опустить связанные кисти рук во вторую чашу. Вода должна была ослабить онемение затекших пальцев и, возможно, даже узлы веревок.
      Кожаные ремни на запястьях постепенно размокали. Когда Кавинант последовал совету Линден, прохладная вода смягчила неприятные ощущения, и он почувствовал покалывание в онемевших ладонях. В ответ на его благодарную улыбку Линден демонстративно отвернулась. Как только Кавинант отполз в свой угол, она заняла его место у чаши и надолго опустила в воду связанные руки.
      Солнце прошло зенит, и яркое серебристое пятно, с темными полосами от железных прутьев, все ближе подползало к двери. Кавинант опустил голову и задумался о Солнечном Камне.
      Оркрест хранил в себе удивительную силу. Прежние мастера каменной магии использовали его для управления Земной Силой. Он мог излучать свет, останавливать засуху или определять истину в словах человека. Если камень Сандера действительно являлся оркрестом...
      А если нет? К Кавинанту вернулся страх, который он пережил в хижине Нассиса. Мир уже не тот, каким он был раньше... Если в Стране не осталось Земной Силы...
      Все тот же метод: "вернуть, но в сломанном виде". На него нахлынула тоска. Он нуждался в силе оркреста. Камень мог стать спусковым крючком для дикой магии, которую Кавинанту никогда не удавалось вызывать по собственной воле. Даже в самый решающий момент его битвы с Презирающим он пропал бы, не окажись рядом с ним Камень Иллеарт, послуживший ему своеобразным катализатором. Если камень Сандера не будет настоящим оркрестом...
      Ему захотелось прикоснуться к кольцу. Но из-за крепких пут пальцы казались одеревеневшими и не желали подчиняться требованиям воли.
      - Прокаженный! - прошептал Кавинант. - Я должен вызвать эту силу! Должен во что бы то ни стало!
      Солнечный диск заглянул в окно, разрастаясь и пробуждая колючую боль в голове Кавинанта. Яркий свет заполнял рассудок пугающей и безжалостной волной. Он сражался с ней за последние остатки тьмы, которая исцеляла его и приносила облегчение. Внезапно в битву света и тьмы ворвался голос Линден:
      - Кавинант! Проснись! При сотрясении мозга спать опасно! Кавинант!
      Вихри света, клубившиеся в мозгу, ослепили его на миг, но затем он понял, что в комнате потемнело. Закат расцвечивал небо бледнеющей желтизной. Дома за окном погружались в сумерки.
      Кавинант почувствовал себя онемевшим и слабым, словно жизнь замерла в нем, пока он спал. Боль по-прежнему рылась в костях, но уже не причиняла больших страданий. По настоянию Линден он допил оставшуюся воду, однако жидкость, прочистив горло, не помогла избавиться от мусора в голове.
      Они молча сидели и смотрели в окно. Ночь сочилась в долину, как пот, стекавший с высоких гор. Воздух наполнился приятной прохладой. Земля теряла тепло, отдавая его чистым небесам, и яркие звезды шептались Друг с другом в глубинах Вселенной. Чуть позже взошла луна, замутив серебром бездонное черное небо.
      - Кавинант, поговори со мной, - прошептала Линден. Ее голос ломался, как тонкий лед. Она подошла к пределу своей стойкости.
      Он тоже выискивал тему, которая могла бы поддержать ее в минуту отчаяния и отвлечь его от горьких раздумий.
      - Я не хочу умирать, - жалобно сказала она. - Я даже не понимаю, зачем им нужна наша гибель.
      Кавинант опечалился. Он не мог объяснить ей причин происходящего и научить ее своей целеустремленности. Но он знал историю, которая давала ответ на главный вопрос, - о ставке в этой игре. Он знал историю, которая могла помочь им обоим.
      - Все будет хорошо, - произнес он, превозмогая усталость. - Я хочу рассказать тебе о том, как создавался этот мир.
      Линден тихо вздохнула. Немного помолчав, он приступил к рассказу. Голос Кавинанта звучал отстранение и печально, словно за него говорила сама темнота. Он пытался дотянуться до нее словами, хотя не видел ее и даже не понимал, кем она была на самом деле.
      Как и все мифы о давних временах, это сказание казалось простым и отчасти наивным. Тем не менее оно заставляло звенеть омертвевшие нервы Кавинанта, пробуждая в нем ораторское искусство, которым он никогда не обладал.
      Слова лились, описывая безмерные небеса Вселенной, где жизнь и пространство сплетались в единое целое и где бессмертные создания проносились сквозь эфир от одних далеких звезд к другим далеким звездам. Он рассказывал ей о том, как однажды Творец огляделся по сторонам и решил создать новый мир на радость своим любимым детям.