Мин

Мин Доннер тоже получила приказ. Как и Годсен, она почувствовала себя оскорблённой, словно была обманута, ограничена в действиях или ущемлена в правах. Как и Годсен, она сидела в кабинете, перечитывала указания и, как хрящ, пережёвывала одни и те же мысли.

Однако в отличие от Годсена, она знала, что делать. И Мин ничего не боялась. Её душил гнев. Она устала. Она была истерзана и измотана. Пока сё радовало только одно — слух восстановился. Голоса и звуки воспринимались без искажений. Остался лишь слабый тонкий вой на границе слышимости. Но вот всё остальное…

Её тело болело от контузии. Сначала боль была равномерной и тусклой пульсацией: норадреналин и серотонин позволяли мириться с ней. Но потом боль усилилась и стала резкой. Мышцы потребовали внимания и заботы. Её плечи и ноги ныли, как в приступе артрита. Суставы потеряли подвижность. Скулы болели, словно она, сжимая зубы, вывихнула челюсть. Разум дремал в оцепенении, покрытый невидимой полипропиленовой плёнкой. Через непредсказуемые интервалы времени из носа капала кровь, и каждый, кто находился рядом, мог видеть, как Мин сдала. Это приводило её в бешенство.

Она не находила себе места с тех пор, как Уорден рассказал ей об Энгусе Термопайле и Майлсе Тэвернере. Последний раз Мин ела в «челноке» на подлёте к Сака-Батору, когда стюард угостил её сандвичем. С той поры у неё не было времени думать о таких мелочах.

Поначалу она с головой ушла в расследование покушения на капитана Вертигуса. Затем была пауза, заполненная размышлениями о её беседе с Уорденом. И тут случилась новая беда — несчастье угрожающих размеров. Погиб Годсен Фрик. Двадцать минут назад он был взорван бомбой кадзе Сотрудники штаба и охранники все ещё бегали с криками по коридорам, разбирая завалы и вытаскивая тела из-под обломков, расчищая путь для экспертов и ремонтников, выискивая других возможных кадзе. Вся станция находилась в режиме боевой тревоги.

Ей казалось, что она тоже слышала взрыв, хотя тот прогремел довольно далеко — за сотней звуконепроницаемых перегородок. На самом деле она могла почувствовать лишь небольшое сотрясение, донёсшееся через арматуру переборок. Вой в её ушах больше походил на эхо взрыва, унёсшего жизнь Годсена, чем на остаточную контузию, которую она получила после неудачного покушения на капитана Вертигуса.

Мин Доннер руководила подразделением специального назначения полиции Концерна. В её подчинение входила Служба безопасности всей станции. Она не могла винить себя в том, что кадзе пробрался в офисное крыло РСЗК, но ответственность за гибель Годсена ложилась только на неё.

Сколько кадзе пробралось в штаб-квартиру полиции? Кто мог стать их следующей жертвой?

Её люди уже реконструировали последовательность событий.

Секретарша Годсена, получив серьёзные ранения, осталась жива и даже не потеряла сознания. Она сообщила шефу службы безопасности, что к ней пришёл связист. Мужчина попросил доложить о нём руководителю протокола. Просьба была странной, поэтому она проверила его идентификационный код и удостоверение личности. Они оказались подлинными, причём проверку проводил компьютер службы безопасности. Секретарша связалась с Годсеном, и тот велел ей впустить связиста. Через пять секунд после того, как дверь закрылась, кадзе подорвал себя.

Заканчивая доклад, шеф службы безопасности сказал, что секретарша действовала профессионально. Винить её было не в чём.

— Я не виню эту женщину, — оборвала его Мин. — Я даже не виню тебя. Но мне нужно знать, что произошло. Я должна быть уверена, что это больше не повторится.

— Диверсия стала возможной потому, что секретарша сделала обычную, а не полную проверку, — объяснил ей шеф службы безопасности — И каждый в цепочке контроля поступал точно так же. Когда этот кадзе вышел из «челнока», охрана доков провела обычную проверку. До этого его поверхностно проверили в космопорте и на борту А ещё раньше кадзе прошёл стандартную проверку в пропускном пункте службы безопасности РСЗК.

— Подожди минуту, — сказала она. — Я не ослышалась? Служба безопасности РСЗК? Ты хочешь сказать, что этот кадзе прилетел к нам с Сака-Батора? Из комплекса Руководящего Совета Земли и Космоса?

— Совершенно верно, — ответил шеф службы безопасности.

Подождав, пока Мин извергнет поток возмущений, он продолжил отчёт. Идентификатор связиста оказался вполне легальным — все текущие проверки и коды доступов были занесены в чипы глобальной системы контроля. Он имел командировочное предписание, которое техническая служба РСЗК переслала в аналогичную службу штаб-квартиры полиции. Это предписание тоже выглядело вполне законным, хотя техническая служба Сака-Батора отрицала, что направила его на станцию полиции

— Пока нам некого подозревать, — подытожил шеф службы безопасности. — Никто не проверял его по полной программе. Пройдя контрольный пункт доков, он мог направиться куда угодно.

— А что показала бы полная проверка? — спросила Мин Доннер.

— Ничего, — ответил её подчинённый. — Этот кадзе как бы не существовал. На него не имелось никаких компьютерных досье. Функциональный реестр подставного связиста оказался абсолютно пустым. Идентификатор был реальным, и данные ДНК соответствовали тому, что эксперты определили по крови и частицам плоти в офисе Фрика, но такого человека не существовало.

Мин могла бы потребовать опознания личности, проверки генного кода и десятка подобных процедур. Но это её мало волновало. Шеф службы безопасности вёл расследование обстоятельно, и если он не сообщил ей имя кадзе, то, значит, ему не удалось его узнать.

Тысячи людей на Земле избегали идентификации личности. Большинство из них состояли в уличных бандах и не видело пользы в подобных процедурах. Им не хотелось быть опознанными индивидами человеческого общества

Вместо этого Мин задала вопрос:

— Почему мы вдруг стали такими глупыми?

Она не пыталась скрыть свою ярость.

— Почему мы больше не учимся на своих ошибках? Лишь несколько часов прошло с тех пор, как кадзе пытался убить капитана Вертигуса. И его идентификатор тоже был подлинным. Он проскочил обычные тесты, хотя полная проверка выявила бы в нём диверсанта. Почему же никто из нас не понял, что это не единственный кадзе? Если есть один, значит, могут быть и другие. Почему мы не подвергли полной проверке каждого, кто переступал порог нашей станции?

Шеф службы безопасности смутился. Тем не менее он не юлил.

— Я не подумал об этом, — ответил он. — Через десять минут после нападения на капитана Вертигуса я посоветовал службе безопасности РСЗК проводить полную проверку каждого, кого они пропускают через контрольные пункты острова. Но я почему-то решил, что люди, прилетающие оттуда к нам, уже проверены. Я полагал, что нападение на советника уже обозначило цель террористов, что другие попытки совершить взрыв могли быть только в том же месте.

Шеф службы безопасности сокрушённо пожал плечами. Конечно, если бы «связист» прилетел из другого места, а не из Сака-Батора, охрана доков проверила бы его полностью. Мин захотелось ободрить помощника — уж слишком виноватым он выглядел.

— Значит, нас подвела Служба безопасности РСЗК, — сказала она.

Она имела в виду, что кто-то там был подкуплен и намеренно позволил кадзе пробраться в «челнок», улетавший на станцию полиции Концерна. Предательство ширилось. Сколько же кадзе пробралось в штаб-квартиру?

— Шеф, — нерешительно сказал глава службы безопасности, — я не понимаю. Допустим, кто-то имеет возможность нанимать кадзе и оснащать их подлинными идентификаторами. Но почему он выбрал для диверсии службу протокола? Зачем кому-то понадобилось убивать Годсена Фрика? Почему он был так важен? Почему не вы и Уорден Диос? Почему не центр связи или информационное бюро? Почему не жизненно важный объект или персона, ликвидация которой нанесла бы нам ощутимый вред?

Мин этого тоже не понимала. В отличие от капитана Вертигуса, Годсен пошёл бы на все, чтобы помешать законопроекту об отделении.

— Чем сегодня занимался Фрик? — спросила она.

— За десять минут до взрыва ему позвонил Холт Фэснер, — ответил шеф безопасности. — Это всё, что я знаю.

«Дракон, — мрачно подумала Мин. — Наставник и Немезида Годсена. Неужели руководитель службы протокола не знал, что драконы всегда пожирают своих слуг? И каждый на станции полиции Концерна может стать жертвой Фэснера, если мы не начнём защищать себя лучше, чем сейчас».

— Я хочу, чтобы ты…

Взяв себя в руки, шеф службы безопасности перебил её:

— Я знаю. Полная проверка каждого, кто прибыл на «челноках» за последние двадцать четыре часа, и работа с новыми сотрудниками, прилетевшими на станцию в течение месяца. Мои люди уже работают над этим. Отныне ни один «челнок» не приблизится к станции на двадцать тысяч километров, пока мы не выясним личность каждого пассажира. Доступ в особо важные сектора будет осуществляться только после абсолютной проверки.

Это были полезные мероприятия, но не вполне достаточные. Мин отослала шефа Службы безопасности заниматься своими делами. Ей не хотелось обижать его злыми замечаниями. Она сердилась только на себя, причём по нескольким причинам. Первой была боль — боль, ставшая помехой в тот момент, когда Мин следовало действовать без устали. Второй причиной было чувство вины, чувство невыполненного долга. Она должна была проконтролировать тот перечень мер, который составил шеф службы безопасности, и при необходимости дополнить его своими предложениями. И третьей причиной было чувство злорадства. Она радовалась гибели Фрика.

Этот хитрый лис нанёс полиции неоценимый вред, служа Дракону, а не Уордену.

Сердясь на себя, Мин решила провести расследование двух взрывов с максимальной дотошностью, рассудительностью и хладнокровием. Но ей не дали такой возможности. Она получила приказ Уордена Диоса.

Мин смотрела на бланк, борясь с усталостью, болью и смущением, словно они были её личными врагами. Приказ лежал поверх других документов. Инструкции Уордена указывали на точность, которая долгое время считалась необязательной в отношениях между ним и Доннер. Этот приказ мешал ей выполнять свои обязанности — он намеренно отстранял её от раскрытия преступлений и выявления предателя, направившего кадзе против РСЗК и полиции Концерна.

Ей приказывали передать расследование шефу службы безопасности станции и странной женщине, которую Хэши прислал из БСИ. Люди Лебуола были отличными специалистами. Мин признавала это. А присланная женщина считалась экспертом по чипам глобального контроля. Она могла распознать, где, как и когда они были изготовлены. Это действительно принесло бы неоценимую пользу, если только при взрыве сохранились частицы идентификатора кадзе. Но Мин не хотелось устраняться от расследования. Ей не нравилось перекладывать свою работу на подчинённых, тем более на женщину-эксперта, которая разделяла приоритеты Лебуола. Однако более всего ей не хотелось покидать штаб-квартиру полиции Концерна.

Возможно, Уорден пытался защитить её, удалив со станции. Наверное, он хотел сохранить ей жизнь, чтобы она могла унаследовать пост главы полиции Концерна. Или он убирал сё с дороги по другой причине? К примеру, из страха, что она действительно выследит источник этих кадзе.

Сам приказ не давал никакого ответа. Он был поверхностно ясен и прост. Ей предписывалось перенять командование на первом же боевом корабле полиции Концерна и незамедлительно отправиться к поясу астероидов, на котором располагалась Рудная станция. Используя пояс в качестве прикрытия, Мин следовало наблюдать за всеми кораблями и сообщениями, приходящими с Малого Танатоса.

«Первым же боевым кораблём полиции Концерна» мог быть только «Каратель» — крейсер класса «Скальпель», который только что вышел из бреши и следовал на отдых после шестимесячной охоты за пиратами в районе «Заводов Валдора». Под командование Мин переходил потрёпанный в боях корабль, с измученной командой и скудными запасами провизии.

Ей и «Карателю» нужно было приблизиться к запретному пространству и затаиться в ожидании какого-то неординарного события на Малом Танатосе. Далее им полагалось действовать согласно обстановке. Что это за действия и ожидаемое «неординарное событие», Мин должна была узнать из последующих сеансов связи. Но приказ не давал ответа на главный вопрос. Зачем Уорден отправлял её туда? Чтобы спасти тех, кто мог уцелеть после диверсии Джошуа? Или наоборот, ей полагалось убедиться в том, что оставшихся в живых не будет? С какой целью Уорден отсылал её со станции полиции Концерна? Чтобы защитить от возможного покушения или чтобы на время избавиться от неё? Нет, скорее всего, он пытался отстраниться от Мин. Диос боялся, что она разделит его участь. При этой мысли ей хотелось выть от ярости. Для чего он бережёт её? Чтобы она стала преемницей Уордена после его исчезновения?

Помассировав виски и глаза, Доннер позвонила Диосу. И, несмотря на гнев, растерялась, когда её тут же соединили с главой полиции Концерна. Готовность Уордена отвечать на её вопросы привела Мин в замешательство.

— Я получила ваш приказ… — запинаясь, сказала она.

— Прекрасно.

Как только она услышала уверенный и невозмутимый голос Диоса, её гнев начал таять.

— Как скоро вы сможете отправиться в путь?

Её зрение на миг затуманилось, и она торопливо заморгала, испугавшись, что заплачет.

— «Каратель» проводит торможение. Как только корабль уменьшит скорость, он направится обратно к бреши. Я стартую на «челноке» через пятнадцать минут Примерно через два часа планирую стыковку с судном. Когда я окажусь на борту, мы разгоним корабль и войдём в контактное поле бреши.

«Только дай мне причину для подобных действий — причину, в которую я могла бы поверить».

— Прекрасно, — повторил Диос.

И, помолчав, мягко добавил:

— Вы ведь звоните не для того, чтобы доложить, Мин. Вы хотели сказать мне что-то иное. Говорите. Может быть, другого шанса уже не будет.

По верхней губе Мин потекла струйка крови. Она вытерла её тыльной стороной ладони. Гнев превратился в печаль. Мин не знала, как перепрыгнуть бездну между ней и человеком, которому она служила. Сглотнув комок обиды, она тихо ответила:

— Когда мы планировали миссию Джошуа, вы ничего не говорили об отправке корабля в район событий.

«Следующий кадзе может быть предназначен для тебя. Я должна защищать твою жизнь. Это моя работа».

— Что же изменилось?

— Пока ничего, — ответил он. — Но может измениться. И тут же поправился:

— Не принимайте мои слова буквально. Всё, что связано с Малым Танатосом, не претерпит изменений. Однако меня беспокоит ситуация на станции. Я не ожидал появления кадзе.

В его голосе прозвучали нотки гнева.

— И я определённо не ожидал гибели Годсена. Кстати, мне хочется сообщить вам об одном нововведении. Мы расширяем нашу сеть трансляционного охвата в том районе, куда вы направляетесь К границе запретного пространства будут посланы несколько брешь-скаутов и постов прослушивания. Мы организуем перехват всех сообщений с Малого Танатоса. Наша сеть охватит огромный сектор космоса, в несколько кубических световых лет. Любой сигнал, посланный с верфи «Купюра», будет принят нами в считанные часы. К тому же это позволит вам поддерживать постоянный контакт со штаб-квартирой полиции Концерна.

Мин Доннер будто оцепенела. Она понятия не имела, что означала эта информация.

— Уорден, мы потратили месяцы на подготовку операции.

Почему она оказалась слабой именно в тот момент, когда ей требовалась сила?

— Если вы хотели расширить сеть коммуникаций, то зачем было ждать сегодняшнего дня? Это что, ваш ответ на взрывы кадзе?

— Данное решение принято не мной, — кратко ответил Диос — Это идея Дракона. Мы с ним говорили об этом в ту минуту, когда кадзе взорвал Годсена.

Его голос стал подчёркнуто небрежным:

— Ещё одно случайное совпадение. В любом случае, он считает, что мы слишком засветились в этой операции. Его встревожила возможность ущерба, если что-то на верфи «Купюра» пойдёт не так. Поэтому он решил максимально увеличить нашу осведомлённость о событиях, происходящих в данном секторе космоса. Дракон велел мне вложить все наши свободные ресурсы в создание такой сети и, более того, дал нам доступ к ресурсам связи Концерна рудных компаний.

Выдержав небольшую паузу, Уорден закончил:

— Мне кажется, он хочет отмежеваться от моего выступления перед Руководящим Советом Земли и Космоса.

Мин кивнула. Все логично. Расширение сети коммуникаций оказалось идеей Фэснера. Запрет иммунного лекарства против мутагенов тоже был его идеей. Он о чём-то поговорил с Годсеном, и того убили. Он беседовал с Уорденом в тот момент, когда убили Фрика Мин на миг показалось, что ни её, ни главы полиции Концерна не существует. Они были вымыслом — продуктом алчного воображения Дракона.

— Уордсн, послушайте…

Она не могла больше откладывать. Мин должна была это сказать.

— Я ваш телохранитель. Защита вашей жизни является частью моей работы. Ну что может так радикально измениться на Малом Танатосе? И неужели моё место там? Почему вы не хотите, чтобы я осталась здесь и помешала очередному кадзе добраться до вас?

Диос долго молчал. Мин даже подумала, что он отошёл от интеркома и оставил её ждать у безмолвного динамика. Но потом на фоне тихого и непрерывного воя в ушах она уловила печальный вздох.

— Вы можете считать это странным…

Его голос звучал так отстраненно, что Мин на миг почудилось, будто она подслушивает его беседу с кем-то ещё, возможно, с самим собой.

— Я не хочу давать каких-то объяснений. Но мне почему-то кажется, что Морн Хайленд уцелела после того, что с ней случилось.

Уорден замолчал, словно пожалел о сказанном, но чуть позже добавил:

— Она может уцелеть после диверсии Джошуа. И если это ей удастся, мне бы хотелось, чтобы кто-то помог Морн выбраться оттуда. Вот почему я посылаю туда офицера, которому доверяю. Я посылаю туда вас. Удачи.

Динамик громко щёлкнул. Диос отключил интерком. Мин была так поглощена его словами, что не заметила, как из носа снова пошла кровь. Взглянув на стол, она увидела бланк приказа, покрытый свежими красными кляксами.

Служебная документация:

Уличные банды

До тех пор пока человечество не вступило в контакт с амнионами, городами Земли управляли уличные банды. В каком-то смысле их корни были стары, как само преступление. Как говорил Христос, они несли бедность в себе, но несли неумело. Однако Господь мог бы добавить, что бедность не имела смысла при отсутствии богатства. Там, где все равны друг другу в нищете, не бывает бедных. Как только эволюция человечества ввела в обиход понятие «иметь», часть людей, племён и государств тут же начала «иметь» больше других. Неравенство породило напряжённость, и эта напряжённость питала саму себя, поскольку кто-то постоянно стремился обрести нечто такое, чего не имели остальные. В ходе истории эта напряжённость привела к насилию — к захвату неимущими накопленного имущими. В любой сфере деятельности согласованные поступки приводят к лучшим результатам, чем индивидуальные усилия, таким образом, группа неимущих могла собрать более солидную добычу. Как только в сознании людей появилось понятие «обладание», появление банд того или иного вида стало абсолютно неизбежным.

Тем не менее уличные банды возникли сравнительно недавно. Их породили такие социальные явления, как механизация производства и урбанизация. Они были симптомом медленной гибели инфраструктуры Земли и одновременно реакцией людей на эту деградацию. Банды расползались по городам с беспрецедентной силой и скоростью.

Причин тому было много, но основными являлись, следующие, благотворительные службы законопослушных, но обременённых налогами сообществ больше не могли надлежащим образом заботиться о молодом поколении; образовательные системы перестали вдохновлять молодёжь на учёбу и сосредоточили усилия на жёстком контроле за поведением учеников и студентов; переходный образ жизни и интенсивные технологические изменения ослабили способность семей обеспечивать стабильное будущее своих детей; стремление крупных корпораций к эксплуатации планеты и потреблению её ресурсов привели к нарастающей волне бедности, которую никто не мог сдержать; экономическая политика стран предназначалась в основном для защиты благополучия малой части населения за счёт голодания остальных людей; и, наконец, никто не мог дать столько прав и денег полицейским, чтобы они искоренили организованную преступность.

Банды состояли из голодных, озлобленных, униженных и загнанных в нищету людей — поэтому они сражались против всех, и сражались довольно успешно Они черпали силу в той же деградировавшей инфраструктуре, которая создавала условия для их существования. Тем самым они ускоряли развал коммунальных предприятий, ухудшали благосостояние горожан и, следовательно, поощряли рост новых уличных банд.

Подобно правительствам и корпорациям, они сеяли вокруг себя хаос и переделывали законы. Ничего не создавая и не производя, бандиты забирали силой то, что производили и создавали другие. Более того, они экспроприировали здания и средства, с помощью которых происходило созидание и производство. Банды были паразитами на теле планеты. Некоторые циники утверждали, что они представляли собой неизбежный результат несовершенной человеческой морали — экскременты жадности и эгоизма, которые не поддавались логическому осмыслению.

Рано или поздно паразиты погибают. Они живут за счёт хозяина, пока тот не уходит из жизни, а затем сами умирают от голода. Но уличные банды настолько укрепились, что их невозможно было выкорчевать каким-то временным катаклизмом или абсолютной тиранией. К тому же развитие маршевых двигателей сделало их существование ещё более безопасным.

Межзвёздные путешествия предоставили людям возможность эксплуатировать далёкие пояса астероидов и планетные системы. Иными словами, они обеспечили огромный прирост доступных богатств. Приток новых ресурсов укрепил расшатавшуюся инфраструктуру Земли, и уличные банды получили стимул для выживания. Продлив жизнь «хозяина», маршевые двигатели дали «паразитам» дальнейший импульс для распространения и тем самым увеличили скорость, с которой они пожирали плоть своей жертвы.

Наверное, со временем банды захватили бы власть над Землёй. Но контакты с амнионами изменили это социальное уравнение. Появление фундаментальной, коварной и, главное, внешней угрозы повернуло мощь человеческой истории против уличных банд. Контакт с враждебным и чуждым видом произвёл неожиданный эффект. Борьбу за выживание приходилось вести за сотни или тысячи световых лет, и она зависела от мощности инфраструктуры. То есть судьба человечества решалась где-то вдалеке, а уличные банды жили и умирали на своём «хозяине». С точки зрения паразитов, у них не было причин для изменения отношений. Однако, узнав врага и уловив суть угрозы, уличные банды изменили свой взгляд на происходящие события.

Конечно, патриотизм возник не сразу. Бандиты по-прежнему вели междоусобные войны и не щадили социальные структуры вне их районов. Но они были людьми, в сердцах которых прорастала генофобия. Подобно патриотам и религиозным фанатикам, «зелёным» и «коренным землянам», нациям и корпорациям, политикам и копам, они не могли сдержать внутреннюю дрожь от отвращения перед империализмом, который распространялся с помощью мутаций.

Мало-помалу — незаметно и медленно — банды начали терять былую силу. Этот процесс принимал различные формы. В качестве общего примера можно привести мобилизацию: оказавшись перед амнионской угрозой, полиция Концерна увеличила набор кадетов. Поскольку условия их службы были несопоставимы с жизнью в уличных бандах, голодная молодёжь Земли получила более предпочтительный выбор, чем жалкое и бесцельное существование в преступных сообществах. Или конкретный пример: страх перед амнионами заставил обычных людей, естественных жертв бандитизма, меньше бояться местных головорезов. Вследствие этого уличные банды начали терять свою таинственность и привлекательность для обделённых и бесправных обитателей планеты. По сравнению с амнионами бандиты воспринимались как более терпимые, сговорчивые и, следовательно, менее грозные враги. Это лишило их привлекательности среди угнетённой части человечества. Со временем такая перемена восприятия затронула все города и предприятия. За несколько десятилетий генофобия объединила бандитов и простых людей в одно сплочённое общество — вернее в почти сплочённое.

По мнению циников, такой поворот событий ещё раз подтвердил аксиому, что предрассудок — это единственно верный инстинкт, направленный на выживание рода человеческого. Менее циничные критики до сих пор не могли решить, каким являлся этот фактор — губительным или благотворным.

Ник

Когда люк воздушного шлюза закрылся за ним, Саккорсо пересёк сканирующее поле и направился по проходу к приёмной зоне для посетителей. Он знал, что Майлс сказал ему правду.

«Ты уже труп».

Покидая мостик «Трубы», он жаждал мести. Термопайл и Тэвернер отрезали его от всех ресурсов, от любой возможности спастись. Ему оставалось только одно.

«Только придурки отдают долги мёртвым».

Он собирался поступить так, как Сорас Чатлейн, — завербоваться на службу к амнионам. Ник мог рассказать им о планах Энгуса и Майлса. Он мог предупредить их о попытке спасти Морн Хайленд. В крайнем случае, в обмен на жизнь Саккорсо был согласен отдать им свой корабль, команду и сведения о копах.

Но такая вербовка была ему не по душе. В принципе она ничем не отличалась от сделок, которые он годами вёл с полицией Концерна. Саккорсо не сомневался, что ему удастся служить амнионам так же, как он работал на копов — и вашим, и нашим. Ника не смущал тот факт, что многие члены экипажа покинут корабль и возненавидят его после этого. Чёрт с ними! Он всегда мог набрать себе новую команду. И Ника не волновало, что тот же выбор сделала Сорас, — ничто не могло удержать его от желания мстить Но ему ужасно не хотелось наниматься к амнионам. Такой поступок повлиял бы на его репутацию. Он лишил бы Ника романтического ореола, заставил бы выглядеть обычным подлецом, перехитрившим самого себя, хотя, возможно, так оно и было.

Однако он должен был наказать Термопайла и Тэвернера за то, что они отнеслись к нему как к последнему дерьму. Он должен был обеспечить им адские пытки. Внезапно ему вспомнились фразы, сказанные Энгусом. Теперь Саккорсо начал постигать их смысл. Они разрывались в его сознании, как бомбы с часовым механизмом.

«Стучать Тэвернер умеет лучше всего».

«Ты не единственный, с кем общался Майлс, когда мы швартовались к доку. Он послал сообщение амнионам — на „Штиль". И они ответили ему раньше, чем это сделал ты».

«Он играет в свои стукаческие игры. Я, Саккорсо, полиция и амнионы — мы все ведём борьбу друг с другом».

Что-то сломалось внутри него. На лбу выступил пот. Взгляд свирепо рыскал по стенам. Шрамы цвета обглоданных костей жгли лицо, как свежие порезы.

«… Свои стукаческие игры».

Когда Энгус ударил Ника, его сознание отключилось. Наверное, он был оглушён.

«Стучать Тэвернер умеет лучше всего».

Он не понял смысла этих слов

«Они ответили ему раньше, чем это сделал ты».

Тогда эти фразы вызвали у него приступ паники, но он почему-то забыл о них. От такого удара мог треснуть череп. Он и теперь ещё болел. А в те мгновения Ник действовал инстинктивно. И только сейчас начал шевелить мозгами.

Откуда у Термопайла такая сила? Неужели его предположения насчёт Энгуса и Майлса были неверными с самого начала? О чёрт! Что, если они не работали на копов? Что, если они просто придумали эту легенду? Может быть, их интрига заключалась в том, чтобы вернуть Морн полиции? Может, они хотели убедить руководителей полиции Концерна в её чудесном спасении? А зачем? Потому что амнионы превратили Морн в генетического кадзе и решили внедрить её на станцию полиции Концерна! Ведь она могла пробраться туда, где можно было нанести максимальный ущерб! Амнионы знали, что копы не будут доверять ей, пока она не докажет свою невиновность. Поэтому они поручили Энгусу и Майлсу придать Морн образ несчастной и невинной жертвы. О господи!