Руки Ковенанта бережно перевернули ее на спину и оттащили в тень. Линден знала, что это его руки, ибо они были нежны – и немы. Затем, когда Ковенант усадил ее, она попыталась проморгаться. Но слезы так и лились.

– Линден, – со вздохом промолвил он. – С тобой все в порядке? Черт бы меня побрал. Я должен был дать тебе отдохнуть.

«Это необходимо остановить, – хотела сказать она. – Дай мне твое кольцо». Но не сказала, ибо почувствовала, как при одной этой мысли в ней всколыхнулась алчная тьма. Слезы лились ручьем.

Ковенант сжимал ее в объятиях и бормотал слова, не значившие ничего – кроме того, что он ее любит.

Постепенно силы стали возвращаться к Линден, и она подняла голову. Вокруг столпились Холлиан, Сандер, Первая и Красавчик. Даже Финдейл находился поблизости и выглядел так, словно, понимая, к чему она подошла, не знал, печалиться ему по этому поводу или вздохнуть с облегчением. И лишь Вейн оставался безразличным ко всему.

«Простите, – хотела сказать она, – не беспокойтесь...» Но из пересохшего горла не удавалось выдавить ни слова.

Опустившись на колени, Красавчик поднес к ее губам флягу. Уловив запах «глотка алмазов», Линден отпила крохотный глоток. Сильное снадобье мигом вернуло ей голос.

– Извините, что я доставила вам столько хлопот. Ничего страшного со мной не случилось. Я только устала. Я просто не знала, до какой степени устала.

Отбрасываемая западным берегом тень позволяла ей говорить такие вещи.

Не глядя на нее, Ковенант твердил в никуда:

– И куда я только смотрел. Нам следовало задержаться в Ревелстоуне. Можно подумать, будто один день убил бы меня. – Затем он обратился к спутникам: – Мы сделаем привал. Здесь. Возможно, завтра ей будет лучше.

Линден хотела ответить ему благодарной улыбкой. Но не успела. Она уже спала.

Снилась ей Сила. Вновь и вновь она овладевала Ковенантом, получала его кольцо и с помощью кольца искореняла Солнечный Яд. Совершаемое насилие переполняло ее ужасом и ликованием. Гнездившаяся в ней тьма заливалась смехом. Линден во сне убивала Ковенанта, так же как убила когда-то свою мать. И думала, что сойдет с ума.

Ты совершила убийство. Разве ты не есть Зло?

Да... Нет... Нет, пока я выбираю существование... Я не могу не... Этому необходимо положить конец. Необходимо.

Ты плавишься, как плавится железо.

Необходимо положить конец.

Посреди ночи она неожиданно проснулась и обнаружила, что покоится в объятиях Ковенанта. Некоторое время она льнула к нему, но он был слишком слаб, чтобы проснуться. В конце концов, Линден заснула снова, а кошмары больше не возвращались.

Когда забрезжил рассвет, она чувствовала себя гораздо лучше. Крепче и спокойнее, словно за ночь каким-то образом привела в порядок свой ум. Поцеловав Ковенанта и печально кивнув вопросительно поглядывавшим на нее друзьям, она, покуда Великаны и подкаменники располагались на скалах, вскарабкалась на западный берег с намерением встретить появление Солнечного Яда. Она хотела понять, что их ждет в этот день.

Всходило солнце чумы, красное и зловещее. Свет его Линден ощущала как ползущую по нервам болезнь.

Но Линден знала, что в действительность недуг проистекает отнюдь не из солнца. Солнце действовало как катализатор или источник энергии, но никоим образом не порождало Солнечного Яда. Недуг коренился в почве, в поднимающейся в небеса извращенной Земной Силе. И с каждым днем извращение это проникало все глубже, пронизывая Страну до мозга костей.

Линден встретила его не дрогнув. Ибо намеревалась кое-что с ним сделать.

Когда она спустилась со склона и присоединилась к друзьям, те по-прежнему внимательно присматривались к ней, но теперь куда менее встревоженно.

– Твой вид радует меня, Избранная, – с грубоватой радостью воскликнула Первая, – похоже, ты неплохо отдохнула.

Холлиан и Красавчик быстро приготовили завтрак, и Линден накинулась на еду, как хищница. Затем спутники тронулись в путь.

Поначалу идти было легко. Солнце чумы не палило с такой силой, как предыдущее, а пока дно реки затенялось восточным берегом, оно оставалось защищенным от отвратительных порождений Солнечного Яда. Малиновая кайма очертила холмы и скалы, придавая пейзажу особую резкость и остроту. Когда Первая вновь поднялась на берег, чтобы наблюдать за окрестностями, Красавчик присоединился к ней. Холлиан разделяла глубочайшее внутреннее отвращение Сандера к солнцу чумы, но их радовала сама возможность быть вместе. Шагая рядышком, они добродушно спорили о том, как назвать будущего малыша. Сандер твердил, что мальчик непременно вырастет эг-брендом, а стало быть, и назвать его надобно соответственно, тогда как по мнению Холлиан сынишке следовало дать имя отца. Через некоторое время их точки зрения каким-то образом поменялись на противоположные, и вновь и он и она стали отстаивать их с тем же воодушевлением.

Линден и Ковенант по молчаливому согласию старались, насколько то было возможно, не мешать подкаменникам. Она отстраненно прислушивалась к их спору, размышляя о своем, однако, в конце концов, и ее мысли спутались. Задумавшись о вещах, не имевших отношения ни к Солнечному Яду, ни к тому, чего намеревался добиться Ковенант при встрече с Презирающим, она неожиданно спросила:

– Какой она была, Джоан? Когда ты на ней женился?

Ковенант бросил на нее быстрый взгляд, и за его уверенностью Линден ощутила вспышку загнанной внутрь боли. Как-то раз, когда Линден обратилась к нему с тем же вопросом, он сказал: «Она была моей женой», как будто этот простой факт являлся ответом на все вопросы. Но на самом деле для него все было далеко не просто. Недаром, когда, будучи одержимой, Джоан явилась за его кровью, Ковенант взял ответственность за нее на себя. Сейчас он помедлил, подыскивая для Линден такой ответ, который устроил бы ее, не обессилив при этом его самого, а затем кивком указал в сторону Сандера и Холлиан:

– Когда родился Роджер, – натянуто произнес он, – она не спрашивала, что я думаю насчет имени. Назвала его Роджером, да и весь сказ. Ее отца звали Роджером, и деда, и, наверное, прадеда. Кажется, у них в роду всех мужчин звали Роджерами. А кто я такой, он, когда вырастет, наверное, и знать-то не будет.

Горечь этих слов не вызывала сомнения. Но для Линден важнее было другое, более глубоко скрытое чувство. Сейчас он улыбался той ужасной улыбкой, которую Линден помнила и которая вызывала у нее ненависть. Ее так и подмывало спросить: «Опять? Так вот что ты собираешься делать? Опять?»

Но почти в тот же миг выражение его лица изменилось, и теперь то, чего Линден так испугалась, казалось ей невозможным. Ибо он явно был уверен в правильности того, что собирался сделать. И каков бы ни был его замысел, он – это она чувствовала – не собирался кончать жизнь самоубийством. Внутренне содрогнувшись, Линден сказала:

– Не беспокойся, он тебя не забудет.

Попытка успокоить его выглядела довольно неуклюже, но ничего лучшего Линден предложить не могла – дети так просто не забывают своих родителей.

В ответ Ковенант обнял ее за талию, и дальше они пошли в молчании.

Спустя некоторое время солнечный свет заливал уже большую часть русла. Берег почти не отбрасывал тени, и идти становилось опасно. Извилистое, каменистое русло с подмытыми, нависающими берегами было весьма подходящим местом для порождаемых солнцем чумы зловредных тварей. Холлиан захватила из Ревелстоуна достаточный запас вауры, но казалось, что от его запаха собиравшийся на дне реки гнус приходит в ярость. Нервы Линден терзало ощущение глубочайшей, ни с чем не сопоставимой испорченности, извращенности. Она содрогалась всякий раз, когда видела хоть что-то движущееся. И дивилась тому, как могут Сандер и Холлиан идти босиком. Ковенант тем временем начал посматривать на высокий берег, которым шли Великаны. Ложе реки больше не являлось удобной тропой. А когда из-за камня выскочил скорпион размером в два кулака, Ковенант выругался, отбросил скорпиона пинком и пробормотал:

– Ничего не поделаешь. Надо отсюда вылезать.

Никто не возразил. Следом за Вейном и Финдейлом спутники направились к громоздившейся у восточного берега груде камней и, поднявшись наверх, присоединились к Великанам.

Остаток утра они провели, шагая по холмам вдоль пересохшего русла. Первая то и дело взбиралась на какую-нибудь вершину и зорко оглядывалась по сторонам, держась за рукоять меча так, будто искала случая пустить оружие в ход. Но признаков угрозы нигде не было.

Всякий раз, когда холмы расступались, открывая вид на запад, Линден видела изгибы Западных Гор, а поднявшись на высокий гребень, разглядела туманные очертания Ревелстоуна. Частью своего «я» она стремилась туда, под защиту каменных стен и преданных харучаев. Красная кайма горизонта очерчивала пустынные холмы так резко, словно они были вырезаны ножом. А небо над головой казалось лишенным глубины. Хотя на самом деле оно оставалось бледно-голубоватым, словно припорошенным пылью, но уголками глаз она ловила малиновый, как будто намекавший на кровавые злоумышления Презирающего, оттенок, делавший небеса плоскими, закрытыми. Даже несмотря на действие вауры, она не могла не содрогаться при виде песчаных мух величиной с доброго скворца или чудовищных извивающихся многоножек. Но когда Первая и Красавчик начали спуск, Линден вытерла пот с лица, убрала липшие к вискам волосы и последовала за ними.

Позже, когда вновь появилась тень и кусачих тварей стало поменьше, друзья вновь спустились в русло реки, по которому и проделали оставшийся путь до самого заката. Когда стемнело, они остановились на ночлег на небольшой песчаной отмели. Поужинав, все выпили метеглина, к которому был подмешан «глоток алмазов», выкопали себе в песке «постели» и Холлиан достала лианар, желая узнать, какого солнца ждать завтра.

Сандер, не промолвив ни слова, вручил ей крилл. Осторожно, словно клинок Лорика и по сей день наводил на нее страх, она сдвинула ткань и выпустила в сумрак тоненький лучик. Сидя со скрещенными ногами, с ножом на бедре, Холлиан нараспев произнесла заклинание и поднесла лианар к свету крилла.

Палочка тут же вспыхнула, обернувшись серебристым огненным деревцем. Пламя не опалило ни лианар, ни эг-бренда, но его свечение придавало ночи таинственный и жутковатый вид.

Как и следовало ожидать, огонь имел кровавый оттенок: завтра предстояло взойти тому же солнцу, что и сегодня.

Линден полагала, что обряд на этом закончится, но эг-бренд не только не загасила огонь, но и затянула свою песнь с еще большим воодушевлением. Линден почувствовала, что Холлиан пытается заглянуть дальше, чем прежде. И эта попытка увенчалась успехом. Через несколько мгновений у кромки язычков пламени появилось едва уловимое голубоватое свечение. Затем лазурь окрасила весь огненный цветок, и в тот же миг пламя погасло. Держа в руках крилл и лианар, Холлиан слабо улыбалась.

– Завтра взойдет солнце чумы. – Голос ее выдавал усталость, но не болезненную, а усталость, которую испытывает человек после нелегкой, но сделанной на совесть работы. – Но послезавтра следует ждать дождя.

– О Боже! – воскликнул Ковенант. – Два дня солнца дождя, а мы, считай, уже в Анделейне.

Он тут же повернулся к Первой.

– Сдается мне, плот нам построить не удастся – не из чего. Сможете вы с Красавчиком удержать нас четверых, когда русло наполнится водой?

В ответ Первая фыркнула, словно вопрос ее насмешил.

Светясь от гордости, Сандер обнял Холлиан, но ее внимание было приковано к Ковенанту. Набрав для храбрости воздуху, она спросила:

– Юр-Лорд, это правда, что ты снова собрался в Анделейн?

Ковенант встретился с ней взглядом и поджал губы.

– Ты спрашивала меня об этом и в прошлый раз. Да, я был там тогда и хочу побывать там снова. Это единственное место в Стране, где еще действует Закон.

Казалось, он ожидал, что она вновь попытается отговорить его. Свет крилла подчеркивал темноту волос Холлиан, но глаза ее были ясны.

– Ты и тогда говорил об этом. Я же верила тому, чему верил весь наш народ, считавший Анделейн обителью ужаса и безумия. Но ты вошел туда, вышел оттуда и опроверг это мнение, как опроверг впоследствии многое другое. Анделейн изменился. Изменилось то, что было истиной. Страна стала не тем, чем она была. А следом за Страной изменилась и я. Я научилась тому, о чем прежде и не помышляла, – искать новую истину, пребывая между страхом и силой. И теперь, Томас Ковенант, я прошу тебя отвести нас в Анделейн. Ибо хочу сопровождать тебя.

В воздухе повисло молчание. Затем хриплым от волнения голосом Ковенант сказал:

– Спасибо. Доброе слово всегда помогает.

Холлиан бережно завернула крилл, и ночь, черная как ее волосы, распростерла над лагерем свои крылья.

На следующий день солнце чумы распространило свою заразу быстрее, ибо под первыми же его лучами воспряла к жизни вся мерзость, сотворенная им вчера. Русло реки спутникам пришлось покинуть задолго до середины утра, но они продолжали неуклонно продвигаться вперед. И с каждой лигой, пройденной к югу, путь становился все легче. Долины между холмами делались шире, склоны не такими крутыми. А назавтра Холлиан обещала солнце дождя. Линден упорно твердила себе, что у нее нет решительно никакого резона чувствовать себя побитой и уязвимой для угнездившейся внутри ее естества и постоянно напоминавшей о себе тьмы. Но Солнечный Яд по-прежнему вершил свою разрушительную работу. Она чувствовала себя губкой, впитывающей все Зло мира. Чума отравляла ее кровь. И где-то внутри, на самом дне ее сознания затаилась безумная женщина, верившая, что заслуживает лишь осквернения. Она жаждала силы, дабы искоренить в себе Зло.

Острота ее восприятия возрастала, но по мере ее возрастания Линден страдала все сильнее. Ни приспособиться к своим ощущениям, ни совладать с ними Линден не удавалось. Для этого не хватило бы никакой целеустремленности и решимости. Задолго до полудня она начала спотыкаться, и взор и сознание затуманила красная пелена. Подобно Стране, Линден была бессильна исцелить себя. Но когда Ковенант спросил, не хочет ли она отдохнуть, Линден не ответила и продолжала идти. Она сама избрала свой путь и останавливаться не собиралась. Но, даже пребывая в полубессознательном состоянии, она услышала предостережение Первой и остановилась, покачиваясь на негнущихся ногах. Изрядно опередившие друзей Великаны спешили назад. Вид у них был весьма мрачный. Видимо, открывшееся им с холмистой гряды зрелище не сулило ничего хорошего. Несколько мгновений они молчали. Затем, словно преодолевая отвращение, Красавчик хрипло сказал:

– О Друг Земли. Ты предупреждал нас, сколь мерзостен этот Солнечный Яд, но я только сейчас понял, что ты имел в виду. Это хуже, чем я мог себе представить.

Первая уцепилась за меч, словно то был якорь для ее смятенных чувств.

– Наш путь перекрыт, – металлическим голосом произнесла она. – Возможно, мы случайно натолкнулись на чужое войско, но мне в это не верится. Думаю, Презирающий простер к нам свою руку.

Дрожь сбросила пелену с сознания Линден. Губы ее уже изогнулись, но вопрос так и не прозвучал. Ибо она ясно почувствовала, что на этот вопрос ответа у Великанов нет.

– За гребнем? – спросил Ковенант. – И как далеко?

– Для Великана на расстоянии броска камня, – мрачно отвечала Первая, – и они движутся нам навстречу.

Ковенант бросил взгляд на Линден, оценивая ее состояние, а затем, обращаясь к Первой, сказал:

– Надо посмотреть.

Она кивнула и, резко повернувшись, направилась к гряде. Остальные последовали за ней.

На вершине гребня Ковенант спрятался за валун и, выглядывая из-за него, стал осторожно присматриваться к уходящему на юг пологому склону. Великаны припали к земле. Сандер и Холлиан пригнулись, Линден задержалась позади.

Но Вейн, ничуть не таясь, вышел прямо на гребень.

Ковенант крепко выругался, но брань его относилась вовсе не к отродью демондимов, а к бурлящей лавине черных тел, катившейся по обеим сторонам русла по направлению к гряде.

Таких же черных, как тело самого Вейна.

При виде их Линден покинули последние силы. Она знала, кто это – и по описаниям, и поскольку встречалась с вейнхимами из риша Хэмако. Но они были изменены, искажены, и Линден отчетливо чувствовала, что с ними случилось. Они стали жертвами Солнечного Яда.

– Юр-вайлы, – прошептал Ковенант. – Ад и кровь!

Юр-вайлы, извращенные Солнечным Ядом.

Сотни юр-вайлов.

Обличием они напоминали вейнхимов, несколько крупнее, черные, а не серые, но с такими же пригодными как для вертикального хождения, так и для бега на четвереньках конечностями и безглазыми лицами с широкими ноздрями. Но на этом сходство заканчивалось. Солнечный Яд превратил их в чудовищ.

Борясь с тошнотой, Линден подумала, что это извращение наверняка дело рук самого Фоула. Как и вейнхимы, юр-вайлы обладали достаточными познаниями, и невозможно было поверить, чтобы целая орда разом подставила себя первым лучам солнца. Фоул намеренно исказил их сущность и послал их сюда, навстречу Ковенанту и его друзьям.

– Но почему? – прошептала Линден. – Почему?

– По той же причине, что и всегда, – пробормотал Ковенант, не отрывая глаз от чудовищной стаи. – Чтобы принудить использовать Силу. Как можно больше Силы. Или, – Ковенант обернулся к ней, и глаза его вспыхнули, – чтобы не пустить нас в Анделейн. Заставить как можно дольше оставаться под солнцем. Он знает, как губителен для тебя Солнечный Яд, и, возможно, рассчитывает таким способом добиться, чтобы ты исполнила его волю.

Линден чувствовала правоту слов Ковенанта, ибо не могла не чувствовать, что ее сопротивление Солнечному Яду не сможет продолжаться вечно. Но какая-то частица ее не соглашалась с этим утверждением. Или, предположила она, он наказал их. Возможно, они сделали нечто, вызвавшее его гнев.

Сердце ее сжалось.

Изготовили Вейна?

Отродье демондимов во весь рост стоял на верхушке кряжа, словно стараясь привлечь к себе внимание орды.

– Проклятие, – пробормотал Ковенант и, отступив немного от гребня, обернулся к Великанам. – Что будем делать?

Первая не колеблясь указала на восток, где вдоль холмистой гряды тянулась долина.

– Наш путь туда. Скрываясь за холмами, мы сможем незаметно обогнуть их фланг и, если это удастся, обогнать их и укрыться в Анделейне.

Ковенант покачал головой.

– Не выйдет. Дорога, по которой мы движемся, не ведет прямиком ни в Анделейн, ни к Горе Грома, но Лорд Фоул послал их прямо сюда, нам навстречу. Стало быть, у него есть возможность каким-то образом определять наше местоположение. Такое уже случалось... – Воспоминание заставило Ковенанта содрогнуться. – Думаю, если мы попробуем обойти их, они об этом узнают.

Первая молчала, пытаясь придумать другой выход. Линден привалилась спиной к валуну, словно надеясь, что камень своей крепостью поможет ей справиться со страхом.

– Мы можем отступить, – предложила она. – Вернуться назад тем же путем, каким пришли.

Ковенант порывался возразить, но Линден опередила его:

– Главное – оторваться от них и не угодить к ним в лапы до завтра. А когда хлынет дождь, то, что они знают наше местоположение, уже не будет иметь никакого значения. Под ливнем им нас не отыскать. – В этом Линден не сомневалась, ибо по опыту знала: дождь, порожденный Солнечным Ядом, непроницаем, как стена. – А как только русло наполнится, мы бросимся в воду и прорвемся.

Ковенант задумался, а потом с сомнением спросил:

– Возможно ли это? Ведь юр-вайлы, скорее всего, не отдыхают ночами. Нам придется идти не останавливаясь до самого рассвета. И при этом мы должны будем оставаться прямо перед ними. Только в этом случае они не успеют отреагировать, когда мы попробуем проскочить. – Он запнулся, опасаясь задеть ее, но потом все же заставил себя сказать: – А ты и так едва держишься на ногах.

Линден бросила на него досадливый взгляд. «Можно подумать, будто у нас есть выбор, – хотела сказать она. – Могу, не могу – я буду делать то, что должна». Но краешком глаза она приметила движение черной тени, а повернув голову, увидела, что Вейн шагает вниз по склону навстречу юр-вайлам.

Ковенант окликнул отродье демондимов по имени, а Красавчик едва не бросился вдогонку, но его удержала Первая. Сандер поспешил к гребню, оставив Холлиан позади. Он хотел посмотреть, чем это обернется.

А Линден не обращала внимания на товарищей, ибо впервые за все время смогла уловить чувства всегда непроницаемого Вейна.

Он был в ярости.

Стоило юр-вайлам заметить его, как вся орда, ускоряя шаги, устремилась к нему.

У подножия холма Вейн остановился. Юр-вайлы стремительно приближались, и их лающие голоса слились в одно слово:

– Некримах!

Тайное, имеющие власть слово, вымолвив которое, Ковенант заставил Вейна спасти его. Но Идущий-За-Пеной предупреждал, что сделать это можно будет лишь единожды. Второй раз Вейн повиноваться не станет.

Отродье демондимов не шевелился. Правая рука бессильно свисала, но во всем остальном он оставался безупречным. Разорванная одежда лишь подчеркивала совершенство линий его тела.

– Некримах!

Затем он поднял левую руку и, скрючив пальцы как когти, сделал зловещий хватающий жест.

Передний юр-вайл повалился на землю, словно Вейн вырвал из его груди сердце.

Яростно взревев, орда устремилась вперед.

Вейн не спешил. Сжав здоровую руку в кулак, он нанес удар по воздуху: два юр-вайла покатились с раздробленными черепами. Пальцы его сжались и разогнулись, и одно из лиц разорвалось в кровавое месиво. Отродье демондимов уничтожал нападавших, не прикасаясь к ним.

Но они наседали со всех сторон. Волна черных тел грозила захлестнуть казавшуюся несокрушимой эбеновую статую. На спутников юр-вайлы не обращали никакого внимания. Возможно, именно из-за Вейна они и явились сюда. Каждый рвался вперед, даже орда с другого берега устремилась к нему.

– Сейчас, – выдохнула Первая, – вот наш шанс. Пока они наседают на него, мы можем проскочить мимо. Им не до нас.

Линден обернулась к Великанше. Она по-прежнему ощущала исходившую от Вейна ярость.

– Нельзя, – промолвила она, – ведь это значит оставить его на верную смерть. Ему противостоят юр-вайлы. Они создали его и, как только опомнятся, найдут способ его уничтожить. – Линден стиснула кулаки. – Мы должны остановить его.

Из-за гребня доносились истошные крики. Линден чувствовала, как разрывается плоть и хлещет фонтанами кровь юр-вайлов. Вейн истреблял их одного за другим, сокрушал кости, разрывал на части... Даже отвратительные порождения Солнечного Яда не заслуживали столь ужасной участи. С помощью физической силы юр-вайлы не одолели бы Вейна никогда, но Линден знала, что она не ошибалась. Они сохраняли разум и память, в противном случае, устремляясь к Вейну, не выкликали бы магическое слово. А стало быть, Вейна ждала смерть.

Ковенант понял ее, но в ответ лишь горестно покачал головой.

– Остановить? Попробуй. Меня он не послушает.

– Друг Земли! – вскричала Первая. – Избранная! Выходит, вы вознамерились сложить головы единственно по той причине, что не можете ни приказать этому Вейну, ни помочь ему? Вы должны бежать!

То была правда. Линден размышляла совсем иначе, но в результате вынуждена была прийти к тому же выводу. Финдейл тем временем взошел на кряж и с алчной надеждой во взоре следил за ходом боя. В Элемеснедене элохимы заточили Вейна в темницу, дабы не позволить ему исполнить предначертанное. Но Линден настояла на своем и покинула их страну, а Вейн последовал за ней и Ковенантом. Заложенный в него инстинкт оказался сильнее любых оков. Но сейчас Финдейл имел все основания рассчитывать на то, что отродье демондимов будет остановлен. И ответ был однозначен: они должны бежать, чтобы Вейн последовал за ними.

Но как? О том, чтобы обогнать юр-вайлов, теперь уже не приходилось и мечтать.

– Думаю, это можно сделать, – тихонько промолвила Холлиан. Дикие вопли, доносившиеся из-за гряды, почти заглушили ее слова. – Вопрос не в том, как сделать. Способ ясен, хватило бы только сил.

Сандер обернулся к ней, но рвавшийся из него протест так и остался невысказанным.

– О чем ты? – спросил Ковенант. – Что можно сделать?

Лицо Холлиан было бледным, словно она пребывала в трансе или экстазе. И в нем светилась решимость.

– Мы с Сандером говорили об этом. В подкаменье Кристалла Сивит на-Морэм-вист назвал меня Солнцемудрой. Назвал незаслуженно, но не указывает ли его страх на то, что на смену Солнечного Яда возможно как-то влиять?

Линден вздрогнула. Она не сделала ничего, чтобы заслужить прозвище, данное ей элохимами. И боялась даже размышлять о его подлинном значении. Неужто Холлиан думает, будто она, Линден, в состоянии воздействовать на Солнечный Яд?

Сандер метнулся к Холлиан, но тут же остановился и замер в нескольких шагах от нее.

– Мы смертны, – вымолвил он с дрожью в голосе, – и ты, и я. Соприкосновение с такой силой уничтожит нас, истребит саму нашу сущность.

Холлиан покачала головой.

– Боюсь, другого выхода нет. Ты ведь не хочешь пожертвовать жизнями юр-Лорда и Избранной – надеждой Страны! – лишь потому, что у нас недостало храбрости рискнуть собственными?

Он принялся увещевать ее, но Холлиан пылко возразила:

– Сандер, я не знаю предела своих возможностей. То, чего я хочу добиться, несоизмеримо с моим опытом. Но... – тут ее голос смягчился, – мне ведома твоя сила. В ней у меня нет сомнения. Тебе я отдала свое сердце, и я говорю тебе – это возможно. И должно быть сделано.

Из-за гребня по-прежнему доносились душераздирающие вопли, но ярость и интенсивность их пошли на убыль. И Линден чувствовала пробегавшую по орде рябь – юр-вайлы взывали к Силе. Шум уже приобретал некую упорядоченность, начиная походить на пение. Юр-вайлы собрались использовать свое учение против собственного творения.

– Адский огонь! – вскричал Ковенант. – О чем, вы тут толкуете? Мы должны что-то делать!

Холлиан посмотрела на него:

– Я говорила о возможности изменить Солнечный Яд... – Ковенант ошеломленно вытаращился. Она торопливо продолжила: – Речь, конечно, не о том, чтобы ослабить его силу или тлетворность. Но вот фазу сменить можно, подобно тому как, перекатив камень, можно направить ручей в другое русло.

Он решительно ничего не понимал.

– Завтра должно взойти солнце дождя, – терпеливо пояснила Холлиан. – Смена фаз Солнечного Яда учащается с ростом его силы, промежутки между солнцами укорачиваются. Я думаю, что мы могли бы попробовать ускорить приход завтрашнего солнца. Сделать так, чтобы дождь пошел сегодня.

Теперь мрачное предчувствие Линден обрело четкую форму, и она поняла страх Сандера. Для подобного действа требовалась невероятная сила, а Холлиан была беременна. Дважды уязвима. Приходилось рисковать двумя жизнями.

Но как бы Линден ни ужасалась, другого пути к спасению она не видела.

– Попытайтесь, – взмолился Ковенант. – Пожалуйста.

Просьба его была обращена к Сандеру.

Гравелинг молчал. Всем своим обликом он напоминал того угрюмого, отчаявшегося человека, который в подкаменье Мифиль сообщил Линден и Ковенанту, что он должен убить собственную мать. Имей Линден возможность предложить хоть что-то, будь у нее хоть сколько-нибудь разумное предложение, она закричала бы изо всей мочи: «Нет! Не делай этого!»

Но ей нечего было сказать. И она промолчала.

Тем временем к Сандеру вернулась обретенная им благодаря Ковенанту страстная решимость. Теперь он был другим человеком, тем, кто, пытаясь оберечь Неверящего, не устрашился Гиббона-Опустошителя.

– Мы сделаем это, – процедил он сквозь зубы. – Если такое вообще возможно, мы сделаем.

– Хвала Земле! – воскликнула Первая, вытаскивая меч. – В таком случае не мешкайте. А я тем временем сделаю что могу, дабы помочь отродью демондимов.

С этими словами она устремилась к гребню и исчезла в направлении, где сражался Вейн.

Гортанный рев юр-вайлов возвестил о том, что у них появился новый противник. Ритм заклинания сбился, и Линден почувствовала, что уже вздымавшийся вал Силы опал и раздробился.

Медленно и скованно Сандер уселся напротив Холлиан. Она улыбнулась, пытаясь приободрить его, но гравелинг нахмурился. Страх за любимую, написанный на его лице, боролся с суровой решимостью. Не прикасаясь друг к другу, Сандер и Холлиан сидели скрестив ноги, лицом к лицу. Ковенант подошел к Линден.

– Следи за ними, – прошептал он. – Ежели дело примет дурной оборот, мы должны будем остановить их. Следи внимательно. Я не вынесу, если... – Он пробормотал под нос ругательство. – Я не могу потерять их.

Линден молча кивнула. Грохот битвы отвлекал ее внимание от подкаменников. Стиснув зубы, она заставила себя сконцентрироваться на Сандере и Холлиан.

Сандер на миг склонил голову, а потом полез за пазуху и вытащил оттуда Солнечный Камень и обернутый тканью крилл. Оркрест он положил на землю между собой и Холлиан. На мертвой почве ничего не отражавший в своей прозрачной глубине камень выглядел словно провал в пространстве.

Достав лианар, Холлиан положила его поперек лодыжек и подняла руки ладонями к Сандеру. Она была эг-брендом, и направлять силу к цели предстояло именно ей.

Лицо Сандера искажал страх, руки его дрожали, но, тем не менее, он острием клинка сделал по разрезу на каждой ладони.

Запястья Холлиан мигом обагрились кровью, лицо ее побледнело от боли, но она не дрогнула, а повернула руки так, чтобы густые капли стекали прямо на оркрест. Когда поверхность камня сделалась красной, Холлиан взяла свою палочку.

Сандер выглядел так, словно едва сдерживал крик, но каким-то образом он заставлял даже отчаяние служить ему. Держась обеими руками за рукоять, он направил острие крилла себе в грудь. Точно так же держала лианар Холлиан.

Солнце висело почти точно над ними.

Откуда-то издалека до Линден донеслись ругательства Первой. Она ощутила исходившую от воительницы эманацию боли. Растерявшиеся было юр-вайлы вновь принялись собирать Силу, и вал ее вздымался все выше. Ритмично звучало их заклинание. Красавчик взревел и устремился за кряж, на выручку жене.