– Как жаль…

Кин отпил воды из бокала, потом поставил его на стол и произнес сухим, равнодушным голосом, который показался Лесин не вполне искренним:

– Это случилось почти тридцать лет назад. Я их едва помню.

– Примерно тогда же умер и мой отец.

– Именно в том самом году… Хотя здравый смысл и пытается убедить меня, что мы чужие, отпечаток фамильных черт на наших лицах говорит об обратном. Кстати, архитектура довольно необычная профессия для женщины.

Лесия помотала головой.

– Не такая уж необычная, хотя нас действительно не очень много: по-моему, лишь около четырех процентов архитекторов – женщины. Но мне моя профессия нравится.

– Вы проектируете жилые дома или коммерческие здания?

– Мне приходилось работать с коммерческими объектами, но дома я люблю больше. И еще торговые центры. – Она слегка улыбнулась. – Как и подобает женщине.

Он приподнял брови, но промолчал, продолжая изучать ее с хладнокровной самоуверенностью. Лесия вздохнула.

– Я вчера был в одном из ваших домов, – сказал наконец Кин. – Такой тихий уютный дом, моя двоюродная бабушка без ума от него. Она говорит, что никогда в жизни не переедет в другое место и ничего не станет в нем менять.

Глаза у Лесин заблестели, она улыбнулась.

– Какой чудесный комплимент!

– И при этом дом предназначался не для нее, а для другой женщины.

Он назвал адрес.

– Я его помню. – Лицо у Лесин помрачнело, она знала, что женщина, для которой был построен дом, умерла полгода назад. – Надеюсь, что вашей бабушке в нем и правда удобно, – сказала она.

– Вы можете пойти и узнать у нее самой, – сказал Кин ничего не выражающим тоном. – Она любит гостей и, кроме прочего, является семейным летописцем. Если кому-нибудь и под силу выявить связь между нами, то только «тете» Софи. Более того, она займется этим с наслаждением. Она обладает чутьем ищейки. Не стану перечислять все семейные тайны, которые она извлекла на Божий свет и выставила напоказ с озорным удовольствием. Ее кредо: хорошая тайна – это разоблаченная тайна.

Лесия рассмеялась.

– Даже страшно становится.

– Тетя Софи очень добросовестна. Когда она впервые заинтересовалась своими предками, она начала с того, что изучила все методы хранения и сортировки информации, и решила, что сделать это полноценно возможно только с помощью компьютера. И приобрела последнюю модель.

– Сколько ей лет?

– Почти девяносто. Пейджеты или умирают молодыми, или живут вечно.

Его лицо осветилось сдержанной, но теплой улыбкой.

– Наверное, ваша бабушка замечательный человек.

– Она яркая индивидуальность, это бесспорно. Я договорюсь о подходящем времени для вашей встречи, – произнес он так твердо, словно ему даже в голову не пришло, что престарелая родственница может не захотеть знакомиться с посторонней молодой особой.

– О… но… – начала Лесия и запнулась, осознав, что опытный противник одержал над ней верх.

– Но?

– Нет, ничего, – выговорила она с трудом. Ей внезапно показалось, что она прошла в запретную дверь и эта дверь тихо и неумолимо закрылась за ее спиной.

Официант принес обед: гребешки в белом вине для Лесии, бифштекс с кровью и салат для него. Когда они приступили к трапезе, Кин спросил:

– Откуда у вас такое очаровательное имя?

– Думаю, оно семейное. Но по крайней мере я не таскаю его на себе во всей его средневековой красе – Летиция. Или, того хуже, Леттис.

– Кажется, оно латинское?

– Да, и означает «радость».

Он поднял свой бокал с минеральной водой, и Лесия проводила взглядом его сильную руку с длинными пальцами, загорелую и твердую. По ее спине пробежал холодок.

– Ну и как – вы радуетесь?

Ей удалось небрежно пожать плечами.

– Я оптимистка – в разумных пределах, со спокойным характером, – ответила она. – Наверное, это вполне исчерпывающая моя характеристика.

Чувствуя себя неловко из-за того, что, отвечая на вопросы, слишком раскрылась, Лесия снова сделала себе строгое предупреждение. Кин сам по себе не представлял для нее опасности. Следовало бояться собственной неудержимой реакции на его могучее мужское обаяние, которое ощущалось за волевой сдержанностью.

– А как насчет вас? – спросила она, отчаянно стараясь выглядеть беспечной, спокойной и лишь от нечего делать проявляющей легкий интерес к новоявленному родственнику. – Вы, должно быть, типичный бизнесмен, который работает весь день, а то и всю ночь напролет. – Она посмотрела на него и подумала, что ему следовало бы запретить улыбаться. Улыбка у Кина была вызывающей и абсолютно неотразимой и несла в себе явную угрозу для каждой дочери Евы.

– Вы, кажется, решили провести собственное маленькое расследование? – заметил он вкрадчиво.

Лесия проглотила очередной гребешок, на этот раз почти не почувствовав его великолепного, нежного и пряного, вкуса.

– Моя знакомая, с которой я слушала оперу в парке, дала мне статью о вас из одного делового журнала. Там была и ваша фотография, – добавила она. – От нее меня просто в дрожь бросило.

– А что, вы думаете, почувствовал я, когда увидел тогда в толпе свое собственное лицо?

Мне захотелось вытащить вас оттуда и спросить: какого черта вы с ним делаете!

Лесия высоко вскинула брови.

– Но вы ничем не выдали своих чувств. Я уверена, что ваша… женщина, которая была с вами тогда, ничего не заметила.

– Да, она ничего не заметила. – И легкая насмешка проскользнула в его тоне.

Направление собственных мыслей неприятно поразило Лесию. Ну хорошо, ее влечет к этому мужчине, она готова с этим примириться. Тут нет ничего удивительного. Он просто излучает непреклонную волю. И способность подчинять, как и повелительное выражение лица, должно быть, была присуща ему от рождения. А это в соединении с умом и обаянием, которым он наделен просто в несправедливом избытке, проницательно рассудила Лесия, делает его живым искушением для большинства женщин. Поэтому главная задача – справиться с собой.

Вот наказанье, думала Лесия, двигая вилкой по тарелке последний гребешок. Она и раньше испытывала интерес к мужчинам, но никогда ей не казалось при этом, что она стоит на краю обрыва и один шаг может или вознести ее к небесам, или низвергнуть прямо в ад. Даже с Энтони, человеком, которого она любила так страстно и который заставил ее ощутить, что сдержанность и рассудительность покидают ее, уносимые вихрем слишком бурных чувств.

Она заговорила о чем-то другом, надеясь, что сделала это достаточно ловко, и вздохнула с облегчением, когда трапеза закончилась. Логика и скучный практический здравый смысл предупреждали ее, что чем дольше затянется ее общение с Кином, тем труднее будет отказаться от его приглашения, перестать думать о нем, мечтать о нем…

Нельзя сказать, что и сам Кин так уж стремился продлить их свидание. Расплатиться за обед было делом нескольких секунд, и когда они поднялись, Кин снова поддержал ее под локоток. Насмешливо сказав себе, что электрический ток, пробежавший от этого прикосновения по ее нервным окончаниям, – всего лишь привычная реакция, Лесия позволила проводить себя через вымощенный мрамором зал и вывести под яркое солнце. За столиком позади нее какой-то человек вдруг сказал что-то и рассмеялся. Лесия почувствовала, как кровь стремительно отлила от ее лица. Похолодев, она с усилием оглянулась.

Конечно, это был не Энтони. Совершенно незнакомый мужчина со светлыми усиками потянулся через стол и подносил к губам женскую ручку. Энтони был темноволосым и утонченным и руку Лесии при всех целовал не чаще, чем разувался публично.

Испытав радость облегчения, Лесия тут же подумала, что, даже если бы незнакомец и оказался Энтони, это не имело бы никакого значения. Она больше не любит его, она никогда и не любила подлинного Энтони – женатого мужчину, чьей любовницей она была в течение нескольких быстро промелькнувших недель, прежде чем ей рассказали, что он женат.

Не замедляя шага, Лесия прошла мимо.

– Вам нехорошо? – спросил Кин.

– Нет, все нормально, спасибо, – ответила она чужим голосом.

Но это была неправда, потому что, когда он предложил:

– Я отвезу вас, – Лесия кивнула и, поблагодарив, пошла следом за ним на стоянку.

Уже в машине Кин спросил:

– Что случилось?

Он еще не запустил двигатель, и слова тяжело повисли в тихом сумраке. Лесия болезненно втянула в себя воздух.

– Я просто удивилась.

– Это тот человек, с которым вы были помолвлены?

– Нет! – И прежде чем он успел спросить что-нибудь еще, произнесла отчужденно: – Странно, разве ваш сыщик не выяснил, что Барри сейчас живет в Веллингтоне?

– Тогда кто тот человек, который смеялся в ресторане?

– Я его не знаю. Никогда в жизни не видела.

– Но он напомнил вам кого-то, кого вы боитесь.

– Нет. – Она снова глубоко вздохнула. – Я никого не боюсь.

Только себя. Своей натуры, которая заставляет ее питать слабость к определенному сорту мужчин.

– Значит, вы всегда так эффектно бледнеете, когда слышите мужской смех? – Кин дотронулся до ее щеки. – Вы до сих пор не можете согреться, – добавил он укоризненно, неумолимо сверля ее острым взглядом. Его рука коснулась пульсирующей жилки за ухом Лесин и на секунду задержалась там. Горло у девушки сжало такой спазмой, что она не могла ни дышать, ни рассуждать и только слышала частый стук собственного сердца. Она стиснула зубы и замерла. То, что не позволяло ей уютно прижаться щекой к его теплой и крепкой ладони, вовсе не было силой воли. Это была догадка, и скорее интуитивная, чем логическая, что Кин Пейджет не преминет воспользоваться любой уступкой, даже самой незначительной.

Кин отвел руку, и Лесия остро ощутила одиночество, холод и тоску.

– Но с тем человеком, за которого вы его приняли, вам меньше всего хотелось бы встретиться, – негромко произнес Кин.

– Он напомнил одного неприятного субъекта, – овладев собой, сказала Лесия.

Кин, наверное, решил, что не нуждается в более подробной информации, и не стал расспрашивать дальше.

Волны залива играли под ослепительным солнцем, а над ними вдоль всего полуострова, который оканчивался морской базой в Девонпорте, реяли паруса, белые и всех цветов радуги. А дальше, отделенные узким каналом, высились покрытые лесом склоны Рангитото – небольшого вулкана, возникшего всего несколько сотен лет назад.

– Я думаю, это был роман, – внезапно произнес Кин.

– Ваша сестра в подобном случае посоветовала бы вам заниматься своим делом. – Лесия постаралась придать голосу насмешливую, а не раздраженную интонацию, но вряд ли особенно преуспела. Слишком близко подошел Кин к правде, а она ужасно не хотела, чтобы он узнал, как глупа и наивна она была когда-то.

– Как жаль, что вы не моя сестра, – сказал Кин, останавливая машину у ее дома. Разумеется, частный детектив сообщил ему, где она живет.

Его лицо помрачнело, резкие черты еще больше заострились. В его властных глазах появилась обеспокоившая девушку настороженность. Ей внезапно пришло в голову, что они блестят, словно два револьверных ствола. И она вздрогнула, потому что Кин только что признал, что не ей одной приходится бороться со скрытым соблазном…

– Да, было бы спокойнее иметь вас в качестве брата, – произнесла она с официальной сдержанностью. – Спасибо за обед, он доставил мне большое удовольствие.

Его темные брови сошлись на переносице.

– Я провожу вас до дверей, – сказал он.

Помотав головой, Лесия открыла дверцу машины.

– В самом деле, в этом нет необходимости. Мне уже совсем хорошо. До свидания.

Лесия вышла, твердо захлопнула за собой дверцу и, не оглядываясь, направилась к подъезду. Но она знала, что Кин не уезжает и смотрит, как она поднимается по ступенькам крыльца.

Она быстро пересекла фойе, вышла в сад и без сил опустилась на скамью под джакарандой.

Остановив взгляд на звездочках летнего жасмина, который пышно разросся вокруг маленькой беседки и издавал сладостный аромат, наполнявший влажный воздух, она постаралась успокоиться, созерцая невинную красоту растения. Но цветы начали расплываться у нее в глазах, и Лесия прижала ладонь ко лбу, пытаясь унять тупую пульсирующую боль.

К прибытию заказчиков головная боль сменилась утомительной, удручающей апатией, и это мешало Лесин держаться с обычной профессиональной бодростью.

К счастью, молодой супружеской паре понравились ее эскиз и общая идея, с особенным же энтузиазмом они восприняли ее предложения, позволявшие им сэкономить значительную сумму. И хотя молодожены пообещали еще подумать и связаться с ней завтра, Лесия была почти уверена, что это чистая формальность.

Надо бы ликовать. Но вместо этого она выпила стакан апельсинового сока и невидящими глазами уставилась вниз на улицу. Поскольку ее квартира была одной из самых дешевых в доме, окна выходили не на залив, а на автостоянку и шоссе, но из спальни и кухни можно было видеть сад, этого было достаточно, чтобы, глядя на него, отдохнуть душой. Но не сегодня.

Раздражающе резкий телефонный звонок прервал ее подсчеты. Заморгав, Лесия заметила, что за окнами уже стемнело и, значит, она снова пропустила время ужина. Она встала, нечаянно смахнув на пол стопку бумаг. Автоответчик был включен, и Лесия нагнулась за разлетевшимися листками, не сомневаясь, что звонит Питер.

Но это был не Питер. Глубокий голос Кина произнес:

– Моя бабушка будет рада встретиться с вами и поблагодарить за свой новый дом. Завтра в семь вечера я за вами заеду.

Послышался щелчок – он положил трубку. Лесия неловко вскочила, швырнула бумаги на стол и воскликнула:

– Ну почему он не мог подождать! Я подошла бы через секунду.

Теперь придется перезванивать ему и объяснять, что она не сможет поехать.

Его визитка! Куда она задевала его визитку? Через пять минут Лесия выяснила, что ее нет ни в папке с деловыми бумагами, ни в сумке, ни в записной книжке. Может быть, она ее выбросила? Лесия не помнила, но, судя по всему, дело обстояло именно так.

Сокрушенно вздыхая, она достала телефонный справочник. Пейджетов было совсем немного, причем у трех в инициалах стояла буква «К». Но никто из них не проживал на Северном берегу. Упрямо вскинув подбородок, Лесия набрала номер справочной службы, и ей сообщили, что телефонным номером Кина они не располагают. Лесия не могла вспомнить название его фирмы, а спрашивать у Питера, которому оно было известно, было бы грубо и бестактно. Правда, оставалась еще статья, которую прислала Андреа, – но нет, и ее она тоже выбросила.

Сердито взглянув на телефон, Лесия чертыхнулась и угрюмо отправилась на кухню – приготовить себе что-нибудь на ужин. Если эта несчастная карточка не отыщется, то завтра в семь часов ей придется быть в полной боевой готовности.

Когда телефон зазвонил снова, она уронила нож, которым разделывала авокадо, бросила плод на стойку и рванулась к трубке. На сей раз звонил Питер.

– Привет, Лесия. – Голос его звучал бодро и жизнерадостно. – Как приятно было увидеться с вами на прошлой неделе.

– Да, тогда мы отлично провели время, – покорно ответила она. – Больше всего мне понравился фейерверк.

– А я любовался, глядя на вас, пока вы любовались им. – Несколько тяжеловесный комплимент. – Я хотел спросить, вы не согласитесь сходить со мной на «Дон Жуана» в следующий уик-энд? Я слышал, это изумительная постановка.

Лесия ответила очень мягко:

– Нет. Мне жаль, но я не смогу.

Голос Питера едва заметно изменился.

– Тогда, может, пообедаем вместе?

– Нет, большое спасибо.

Он быстро овладел собой, и они поговорили еще несколько минут о разных пустяках, после чего Питер простился и повесил трубку. Вряд ли он позвонит снова.

Как обидно, что ее влечет к мужчинам совсем иного сорта, общение с которыми напоминает прогулку по краю обрыва. К опасным мужчинам. Вроде Энтони и Кина, у которого наверняка роман с той очаровательной женщиной, вместе с которой он был в парке.

Запретный плод… Видимо, это ее пунктик. Но по крайней мере она знает, что от таких мужчин следует держаться подальше.

Поскольку визитная карточка Кина упрямо не желала находиться, к семи часам следующего вечера Лесия приготовилась к встрече. Она оделась в персиковый и золотистый тона, которые лучше всего гармонировали с ее кожей и глазами. Почему-то – Лесия не желала вдаваться в причину – она не хотела, чтобы Кин увидел ее квартиру, и ждала его в саду, сидя на скамье, так удобно поставленной, что с нее через стеклянный вестибюль был хорошо виден главный вход. Несмотря на строгое внушение, которое она заблаговременно сделала себе, под ложечкой у нее начинал закручиваться непрошеный тугой клубочек радостного возбуждения, и ей пришлось разжать пальцы, потому что ладони покрылись крохотными бисеринками пота.

Как только высокая фигура Кина появилась в дверях, Лесия встала и вышла в вестибюль.

Его темный силуэт застыл в дверном проеме, выходившем на солнечную улицу. От души надеясь, что ее внутренние переживания не отражаются на лице, Лесия с улыбкой приблизилась.

Глаза Кина на несколько неуютных секунд задержались на ее лице.

– У вас сегодня выдался нелегкий день?

Губы Лесин невольно сложились в ироническую улыбку.

– Утро я провела на стройплощадке, дискутируя с прорабом, который, как видно, абсолютно не умеет разбираться в чертежах и спецификациях и уверен, что уж женщине-то это точно недоступно.

– И чем кончилось дело?

– У меня на этот случай в запасе есть один фокус. – Она почувствовала, как владевшая ею досада постепенно улетучивается. – Я взяла молоток, гвоздь, приставила гвоздь к деревяшке и с одного удара загнала его вглубь. Почему-то мое умение одним махом забить гвоздь в доску по самую шляпку, не погнув и не испортив его, убеждает большинство мужчин в том, что я знаю свое дело.

Кин рассмеялся.

– И долго вам пришлось практиковаться?

– Неделю, – ответила она не моргнув глазом.

– Да, чтобы завоевать репутацию, часто достаточно одного эффектного жеста. А что случилось с вами днем?

– Ах, днем? Я обсуждала вопрос о ценах с одним потенциальным заказчиком, который думал, что сможет, оплатив стоимость коттеджа, получить дворец. Он также решил, что за честь стать его личным архитектором я готова провести с ним ночь. Больше он уже не заказчик.

– Кто он? – требовательно и резко спросил Кин.

Лесия пожала плечами и, не отрывая взгляда от его помрачневшего лица, ответила спокойно:

– Какое это имеет…

– Кто этот человек?!

У Лесин перехватило горло.

– Не пытайтесь встать в позу старшего брата. – Ее голос прозвучал неестественно ровно. – Я вам не сестра и сама могу о себе позаботиться.

– И часто такое случается? – Тон его был холодным, почти безразличным, но стоило лишь взглянуть на его окаменевшее лицо и надменно сжатый рот, как становилось ясно, что он все еще изрядно разгневан.

– Не слишком, – ответила Лесия. – Изредка. И не со мной одной. Множеству женщин в их профессиональной и деловой деятельности приходится сталкиваться с подобного рода ситуациями.

Она видела, как усилием воли он обуздывает свою ярость и как на его лице снова воцаряется устойчивое выражение суровой отрешенности.

– Очень хорошо. – Он взял ее под руку и повел за угол к автостоянке. – Пойдемте, лучше поторопиться, а то тетя Софи решит, что я забыл.

Лесия напомнила себе о необходимости глотнуть воздуха. Несмотря на то, что она с первой же минуты угадала в нем вспыльчивый, непримиримый нрав, она все же не представляла, до чего он может быть грозен. Но, несмотря ни на что, одно его присутствие привело ее в состояние захватывающего дух ожидания, смешанного с удовольствием такой глубины, что все дневные огорчения были немедленно забыты.