Итак, Керамир очутился в незнакомом мире.
      Первое, что делает человек в подобных обстоятельствах – ищет собратьев по цеху.
      Пропившийся столичный журналист, отставший от поезда без документов и в неглиже, не раздумывая, идет в редакцию местной газетки, где получает сочувствие, подержанные брюки, бутерброд и стакан местного самогона. Потерявшийся санинспектор направляет свои стопы прямиком в санэпидстанцию того района, где его угораздило потеряться, зная, что там его ждут приют и пропитание.
      Одним словом, Керамир решил искать волшебников. Рассудив, что главные признаки волшебников – длинный балахон, седая борода и волшебный посох, – должны быть одинаковы во всех краях, Керамир встал с газона, отряхнул балахон от крошек, и принялся за поиски.
      Надо сказать, что в балахонах всех фасонов и расцветок недостатка не было.
      Граждане чертового города рядились с потрясающим разнообразием, и у Керамира, привыкшего к скучной, не меняющейся тысячелетиями моде Полусреднего мира, разбегались глаза. А вот с бородами дела обстояли существенно хуже. Бородатых вообще можно было сосчитать по пальцам, а уж особ, обладающих бородой приличествующих волшебнику размеров, среди них не было вовсе.
      Опечаленный Керамир достал кисет с табаком и принялся сосредоточенно жевать, надеясь, что мускульное усилие вскоре перейдет в мозговое.
      Увлекшись этим, он погрузился в раздумья и на некоторое время совершенно утратил связь с внешним миром. Это оказалось роковой ошибкой.
      Керамира толкнули под локоть. Он вздрогнул. Его пихнули в спину. Керамир поднял голову и оторопел. Со всех сторон него окружали люди. Он попал в самый центр людского потока, и теперь толпа несла его по направлению к большой яме. Каменные ступени уходили прямиком под землю. Керамир попытался было вырваться из толпы, но тщетно. Со всех сторон были люди. Его толкали, пинали, дергали, и толпа медленно, но неотвратимо несла его в подземелье. Подвывая от страха, Керамир наблюдал, как приближается страшная яма. Проплыла мимо большая буква "М" на длинном шесте, и распахнутый зев подземелья поглотил Керамира.
      Керамир очутился в большой пещере, рассмотреть которую ему не удалось из-за того, что толпа вдруг изменила направление, резко повернула и замедлила ход. Керамир с разгону въехал в спину идущему впереди горожанину, не удержался на ногах и с размаху хлопнулся на четвереньки.
      Прямо перед его носом оказался узкий проход, вырубленный между двумя белыми плоскими столбами. Керамир, повинуясь движению толпы, дернулся было вперед, и тут же две огромные черные челюсти вылетели из прорезей в столбах и с грохотом захлопнулись перед носом Керамира.
      "Пещеры джиннов Варбары! – едва не умер от страха Керамир. – Они загадывают попавшим в их сети свою загадку, и того, кто не отгадает, пожирают целиком!" Он растянулся на животе, скуля от ужаса и не решаясь поднять голову.
      – Ты что, идиот?! – раздался над ним громовой голос.
      Керамир попытался найти ответ на эту загадку, но страх совершенно парализовал его ум, и единственное, что ему удалось пролепетать, было: "Да, мой повелитель!".
      – Давай, проходи быстрее! Долго ты еще будешь ломаться? – услыхал он голос.
      "Угадал!" – возликовал Керамир. Не успел он порадоваться успеху, как получил такой чувствительный пинок по заду, что в мгновение ока проскользнул между столбами, едва не задев головой страшных челюстей. Керамир проехался на животе по гладкому полу и очутился шагах в трех-четырех за столбами. А сзади уже напирала толпа. Керамиру дважды наступили на руку. Он едва успел вскочить, и тут же был подхвачен толпой. Его опять понесло людским потоком.
      Краем глаза он успел заметить жуткую картину, похожую на кошмарный сон: впереди была лестница, и эта лестница убегала из-под ног, как живая. Керамир рванулся в отчаянном прыжке. Ему даже удалось отступить на два шага от заколдованной лестницы, но толпа была неизмеримо сильнее. Подхваченный живым потоком, Керамир в мгновение ока оказался на лестнице. В глазах его потемнело, и Керамир из последних сил вцепился в черный липкий поручень. Шаткий поручень все время уползал вперед и Керамиру приходилось время от времени перебирать ногами, чтобы не отстать от поручня.
      А лестница уносила его все глубже и глубже под землю. По расчетам Керамира, он находился сейчас намного ниже самых глубоких гномьих пещер, а конца заколдованной лестнице было не видно.
      Наконец, когда Керамир уже потерял всякую надежду на спасение, впереди мелькнул просвет. Дьявольская лестница кончилась. Керамира вынесло на подземную площадь.
      Тут толпа несколько поредела, и Керамиру удалось отбежать в сторону и приткнуться к стене. Отдышавшись, он с изумлением оглядел подземелье.
      Богато отделанная пещера, судя по всему, служила прибежищем духов и представляла собою подземный храм, посвященный местному божеству.
      Керамир открыл рот от удивления.
      Перед ним на гранитном постаменте возвышалось огромное бронзовое изваяние, похожее на те, каким поклоняются пещерные дикари Гайсинских пустынь, но выполненное несравненно художественнее.
      Не было никакого сомнения, что статуя изображала волшебника.
      Бронзовый человек был одет в длинный, до пят балахон, какие носят волшебники, и на голове у него был островерхий колпак. Правда, колпак был какой-то странный – маленький, низкий, и у него были опускающиеся уши (поразмыслив, Керамир пришел к выводу, что идея пришить к волшебному колпаку опускающиеся уши чрезвычайно полезна – тогда собственные уши не будут мерзнуть в холодную погоду, – и решил при первой возможности приспособить к своему колпаку такие же). В правой руке бронзовый маг держал волшебный посох, и вид этого посоха заставил Керамира завистливо вздохнуть. Посох был большой, раза в три больше керамирова, и обладал по-видимому, колоссальной магической энергией. Массивное древко заканчивалось длинной трубкой с острым трехгранным наконечником для привлечения духов неба, а книзу посох был сделан широким и плоским – для постоянной и прочной связи с духами земли. Сбоку на посохе имелась кривая рукоять с шаром на конце – вероятно, для пускания шаровых молний. Но главное было не в этом. В ногах у волшебника сидел бронзовый волк, и левой рукой волшебник спокойно и властно придерживал страшного зверя за холку. Керамир едва не задохнулся от зависти. Волшебный волк в Полусреднем мире был невообразимой редкостью. Точного поголовья этих зверей не знал никто, но по мнению большинства волшебников, оно колебалось где-то между нулем и единицей. Приручить же волшебного волка было совершенно невозможно. Во всяком случае, Керамир никогда не решился бы приблизиться к страшному зверю; он даже старался лишний раз о нем не думать – всем известно, что волшебные волки с легкостью читают мысли. Керамиру вовсе не хотелось в безлунную ночь повстречать на лесной дорожке серую тень с горящими глазами и оскаленными клыками величиной с палец.
      Бесспорно, статуя волшебника должна быть одной из главных культовых ценностей этого мира.
      Низко поклонившись статуе, Керамир последовал дальше по пещере, и обнаружил в следующей нише еще одну статую. Второе изваяние было еще диковиннее первого.
      В неудобной позе, наполовину согнувшись, полусидел-полустоял человек. Керамир попытался воспроизвести эту позу, но поскользнулся и растянулся на холодном мраморе. В правой руке человек сжимал диковинную штуковину, отдаленно напоминающую подсвечник. На голове у него нелепо сидела уродливая, блином, шляпа.
      Человек был перепоясан многочисленными амулетами, среди которых Керамир различил крестообразный амулет для защиты от погони, большой оберег от стрел и дротиков и несметное количество одинаковых мелких талисманов, предназначения которых Керамир не знал.
      Поразмыслив, Керамир пришел к выводу, что скорее всего, статуя изображает вора.
      Вор, запечатленный в момент кражи подсвечника, надеется с помощью амулета отвести погоню и скрыться с награбленным. Правда, оставалось неясным, отчего вору была оказана честь быть увековеченным в бронзе, но на это Керамир ответил самому себе, что от жителей чертового города можно ожидать чего угодно.
      Подивившись на бронзового вора, Керамир проследовал дальше.
      Следующую статую он узнал сразу. Грудастая богиня любви Чмут привольно раскинула свои пышные телеса в треугольной нише, кося на Керамира блудливым глазом. Богиню окружали волшебные птицы. Керамир припомнил, как где-то читал, будто они поют чарующими голосами, а услышавший их пение становится неотразимым любовником и вдобавок излечивается от хронического простатита.
      Керамир с удовольствием обозрел пышные формы богини. Если судить по изваянию, дела с любовью в городе обстояли в высшей степени превосходно.
      Тут Керамиру пришла в голову заманчивая мысль – забраться на статую и усесться между бронзовыми грудями. Он вспомнил, что один алхимик говорил ему, будто к тому, кто посидит между грудями Чмут, вернется мужская сила. И хотя Керамир уже порядком подзабыл, что делать с этой самой мужской силой – последний раз он пользовался ею лет девяносто назад, – но все же полез на богиню.
      Статуя оказалась скользкой, и Керамир дважды едва не сорвался, но в конце концов ему все же удалось вскарабкаться на Чмут и усесться между ее полушарий.
      Некоторое время он провел, прислушиваясь к ощущениям и пытаясь определить, вернулась к нему мужская сила или нет, как вдруг вдалеке послышался какой-то гул.
      Подул ветерок, и на статуе стало холодно. Звук быстро приближался, и Керамир решил от греха подальше слезть с богини. Но тут обнаружилось, что это совсем не просто. Он так сосредоточился на идее возвращения мужской силы, что совершенно не подумал о том, как будет спускаться. И теперь Керамир сидел как дятел на высоте шести локтей, растеряно озирая окрестности. Он застрял. Слезть с гладкой статуи не представлялось возможным, а прыгать с такой высоты Керамир боялся.
      Мимо то и дело сновали люди, однако на Керамира никто не обращал внимания.
      Керамир робко попробовал позвать на помощь, но его призывы потонули в шуме подземелья. Проанализировав положение, Керамир с огорчением признал его безвыходным.
      А шум стремительно приближался. Вскоре гул перешел в жуткий вой и грохот.
      Звуковая волна неудержимо накатывалась на Керамира.
      Обезумевший Керамир, решивший, что это возвращается ураган, не помня себя от страха, грохнулся с Чмут, и, прихрамывая, поскакал к ближайшей арке прятаться.
      Зрелище, представшее его глазам, заставило его пожалеть, что он не остался на статуе.
      Из черной дыры показалась огромная змея.
      Глаза ее горели, как тысячи солнц. Сквозь прозрачную брюшину было видно, как во вместительном чреве томятся люди. На их лицах было написана мука и желание поскорее освободиться из ужасного плена.
      В мгновение ока змея подлетела к Керамиру, который от страха застыл на месте, не в силах пошевелиться. Змея застыла и приготовилась к прыжку.
      – Энтеросептус! – взвизгнул Керамир. Он и не подозревал, что до сих пор помнит разрывающее заклятие.
      Змея отчаянно зашипела и издохла. Брюхо ее лопнуло сразу в нескольких местах, и в образовавшиеся дыры хлынули граждане. Освобожденный народ со всех ног бросился прочь от змеи. Радость спасенных была столь велика, что они едва не снесли Керамира с ног, когда мчались прочь от ужасной змеи.
      Но самым поразительным было то, что на место освобожденных граждан стали в распоротое чрево покорно полезли другие. Эти несчастные жертвы и не подозревали, что Керамир уже освободил их.
      – Опомнитесь! – закричал Керамир. – Змея повержена! Она поражена моим заклятьем!
      Нет больше страшного гада! Вы больше не должны приносить ему жертвы! Я ваш освободитель!
      Но граждане его не слушали, и продолжали лезть прямо в брюхо. Некоторые из них были настолько напуганы змеей, что бежали от самого входа, чтобы успеть влезть в ужасное чрево.
      – Остановитесь безумцы! – закричал Керамир, но было поздно.
      Хлынувшая с заколдованной лестницы толпа подхватила Керамира и втащила его в брюхо.
      И тут произошло чудо. Змея вздохнула и ожила. Раны в ее боках стали стремительно зарастать, и не успел Керамир охнуть, как они полностью затянулись. На места прежних разрывов указывали только черные шрамы.
      Ловушка захлопнулась. Змея яростно зашипела и поползла. Плотно прижатый к прозрачной брюшине Керамир увидел, как поплыли назад арки и колонны подземелья.
      Змея ползла все быстрее и быстрее. Внезапно наступила темнота. Змея нырнула в нору.
      Чудовищная какофония звуков обрушилась на Керамира. Оглушительный грохот, вой и стук совершенно парализовали его. Керамир, прижатый к прозрачной змеиной брюшине, с минуты на минут ждал смерти, тихонько скуля от ужаса.
      И тут внезапно тьма кончилась. Змея выскочила из норы и замерла. Брюхо ее снова лопнуло и полумертвого Керамира вынесло на подземную площадь. Толпа тут же подхватила его и понесла к заколдованной лестнице. Теперь она двигалась вверх.
      Вскоре толпа пронесла его через каменный коридор. Мелькнули белые плоские столбы, прозрачная слюдяная дверь напоследок хлопнула его по заду, и Керамир пулей вылетел из подземного храма. Охая и потирая ушибленное место, Керамир отошел к стене и огляделся.
      Он находился в неглубоком подземном зале, освещенном несколькими мутными светильниками под потолком.
      Длинная пустынная зала напоминала коридор, по которому взад и вперед сновали люди. Каменная лестница справа от Керамира вела наверх, на улицу, а солнечный свет, проникающий в коридор слева, свидетельствовал, что и там есть такая же лестница. Никакой мебели в зале не было, не было даже скамеек вдоль стен. Стены, выложенные сероватыми глазурованными плитками, были грязны и неопрятны. Хотя пол в зале был покрыт той же твердой коркой, что и дороги чертового города, под ногами хлюпала грязь.
      И тут Керамир наконец увидел волшебника.
      В том, что это именно волшебник, не могло быть никаких сомнений. Все признаки были налицо.
      Во-первых, он был старый, и у него была длинная седая борода.
      Во-вторых, он был одет в серый балахон, такой грязный и рваный, что Керамир невольно почувствовал уважение – ибо только истинный волшебник может быть столь погружен в высокие размышления, чтобы с таким презрением относится к своей внешности.
      И главное – у него было целых два посоха! Они стояли рядом, прислоненные к стене (чтобы не случайно не поразить окружающих заклятием! – догадался Керамир) – большие, красивые, сделанные из блестящего металла, скорее всего, серебра, удивительно изящной треугольной формы.
      Кроме того, волшебник непрерывно пел заклятия, помогая себе аккомпанементом на потрепанном бубне. Прислушавшись, Керамир даже сумел различить отдельные магические фразы:
      Разлука ты, разлука,
      Чужая сторона.
      Никто нас не разлучит,
      Лишь мать сыра земля.
      Керамир похолодел. Волшебник творил заклятие разлуки, да еще приправленное смертельной порчей! Такое было под силу немногим. Воистину, перед ним стоял могущественнейший волшебник из всех, какие когда-либо встречались Керамиру.
      Неудивительно, что горожане боялись его и предпочитали обходить стороной, прикрывая носы и рты, чтобы случайно вместе с воздухом не втянуть смертоносную ауру, и ускоряя шаг. Только самые смелые подходили, и пытаясь умилостивить волшебника, бросали в подставленную шляпу серебряные и золотые монеты. У некоторых монет не было, и они оставляли в блюде разноцветные бумажки. "Закладные на душу, – подумал Керамир. – Они отдают свои души волшебнику в тысячелетнее рабство. Бедняги! Теперь им придется тысячу лет таскать для него нектар и амброзию из садов богини плодородия, ежеминутно рискуя нарваться на сторожа".
      Керамир решил представиться волшебнику.
      Для того, чтобы соблюсти церемониал, к волшебнику следовало обращаться по имени.
      Разумеется, такого могущественного волшебника все в городе должны знать как в лицо, так и по имени.
      И Керамир обратился к проходящей мимо туземке с баулами.
      – О, благородная матрона, не подскажете ли вы бедному страннику, как зовут этого великого чародея? – и Керамир почтительно указал на бородатого волшебника.
      – Этого-то? – переспросила матрона, легко перебрасывая пудовую сумку из руки в руку. – Бомж его зовут, как же еще.
      – Какое славное и благородное имя. Сколь мелодично оно звучит, как ласкает слух.
      Бомж… – повторил Керамир мечтательно.
      Тетка посмотрела на него, покрутила пальцем у виска ("Жест благожелательного прощания, – подумал Керамир. – Надо будет запомнить, чтобы при случае употребить его в общении с туземцами") и пошла восвояси.
      Керамир осторожно подошел к волшебнику, и обнажив лысину, низко, до земли поклонился.
      – Привет тебе, о сиятельный Бомж! Слава о твоем могуществе и великолепии дошла и до наших недостойных ушей! Позволь же выразить тебе свое восхищение, ибо ты поистине всесилен, а мудрость твоя безгранична!
      И Керамир с удовлетворением покрутил пальцем у виска, повторяя усвоенный жест.
      На бомжа речь Керамира явно произвела впечатление. Первое время он не мог произнести ни слова, и только злобно сипел, открывая и закрывая рот. Наконец дар речи вернулся к нему.
      – Ах ты, старый козел, ты еще издеваешься! – прошипел он сдавленным от гнева голосом.
      Глуховатый Керамир не расслышал, и радостно улыбаясь, закивал:
      – Да, да, о мудрейший Бомж! И потому я покорнейше прошу познакомить меня с твоим магическим искусством!
      – А ну, дай сюда костыль! – приказал старик.
      "Он хочет показаться мне во всей красе – с посохом и в колпаке! – понял Керамир.
      – Это большая честь, но, похоже, я произвел впечатление!" Керамир осторожно взял посох старика. Сделанный из цельного серебра, он тем не менее был чрезвычайно легким. Рунические письмена образовывали таинственную надпись: "МП-1-1. ГОСТ 2105-73. II сорт".
      Керамир почтительно подал посох волшебнику.
      – Я вот тебе сейчас покажу магию! – пообещал старик.
      Обрадованный Керамир придвинулся поближе. Старик хочет передать ему свои секреты!
      И тогда Керамир станет самым могущественным волшебником во вселенной!
      Старик схватил посох, размахнулся и изо всех сил вытянул Керамира посохом по спине.
      – Ай! – закричал Керамир.
      – Вот тебе магия! – заключил старик и снова занес свой костыль.
      Керамир не стал дожидаться продолжения. Сломя голову он помчался к выходу из подземелья. Несколько раз он падал, сталкиваясь с прохожими, но тут же подхватывался и мчался дальше.
      Выбежав из подземелья, Керамир без памяти бежал еще два или три квартала.
      Наконец силы покинули его. Он рухнул на траву и с трудом перевел дух.
      Он был поражен. Ему удалось пережить гнев могущественного волшебника! Его не превратили в мокрицу, не лишили головы, не испепелили и не съели живьем без соли и лука.
      Все еще не веря своему счастью, Керамир ощупал себя с ног до головы. Удар волшебным посохом могущественного Бомжа оставил чувствительный след на керамировой спине, но руки, ноги и голова были на месте.
      Керамир повеселел.
      Что ж, пускай его постигла неудача, зато он на верном пути. Волшебники в городе есть, и волшебники действительно могущественные. Правда, они тут большая редкость, но Керамир не сомневался, что в конце концов ему удастся отыскать другого, не столь нервного мага, который согласится помочь ему вернуться домой. -…Потом я уничтожил войско темных эльфов и захватил магический кристалл…
      Керамир вздрогнул. Ему показалось, что он ослышался. Этого не может быть! Это было всего лишь наваждение – голос, что прозвучал в его ушах. Сейчас он встряхнет головой, и все исчезнет…
      Но голос не исчез. Более того, он упрямо продолжал:
      – Вообще, это не сложно. Там на втором уровне две ловушки, но когда добудешь волшебный эликсир, то к тебе возвращаются две жизни…
      Керамир в ужасе обернулся, ожидая увидеть пышную свиту, сопровождающую могущественного и величественного мага. Добыть волшебный кристалл, победить темных эльфов и получить эликсир жизни – такое могло быть под силу только одному волшебнику на свете – великому Мервину!
      Свиты не было. Не было и волшебника. Вместо этого его взгляду предстали двое мальчишек лет тринадцати-четырнадцати. Один из них, с длинными патлами и в драных синих штанах, возбужденно говорил другому, размахивая руками:
      – Потом я победил орков, освободил мага и получил магический посох. Но самое прикольное – это гномы. У них там особое волшебство, но я получил ключ доступа, и стал их главным магом. Я их заставил наделать кучу мечей, а потом вооружил свое войско этими мечами.
      Керамир остолбенел.
      Постичь забытые секреты древней магии гномов! Стать главным гномьим магом!
      Научиться тайнам магической ковки мечей! Да об этом не смел мечтать даже сам великий Мервин!
      Второй мальчишка спокойно кивнул и добавил:
      – Знаю, я тоже прошел этот уровень. Там еще надо набрать побольше светлых эльфов в войско и уничтожить орков. Но с этим вообще элементарно справиться. Я даже одну жизнь сохранил в запасе.
      Керамир был потрясен.
      Эти сопляки, эти малолетние лохматые бродяги в драных штанах, были великими магами! Они создавали войско, брали в союзники светлых эльфов, злобный нрав которых был таков, что сам Керамир ни за что не рискнул бы приблизиться к светлому эльфу на расстояние арбалетного выстрела, уничтожали армии и играючи овладевали сложнейшим магическим искусством ковки гномьих мечей!
      Открыв рот, Керамир как зачарованный поплелся за мальчишками.
      – Ты смотрела последнюю серию "Властелина колец"? – услышал он другой голос.
      Керамир вздрогнул.
      Две девчонки, не старше девяти-десяти лет, обогнали его, оживленно болтая: -…Гэндальф хочет отвлечь Око Мордора, а Черный предводитель своим заклятием раскалывает камни, но Гэндальф, белый маг на волшебном коне, его побеждает. А у Фродо волшебное кольцо всевластия, и он должен пройти к Темной Башне…
      Керамир охнул и обессилено опустился на землю.
      Это было ужасно! Волшебники были повсюду! В этом проклятом городе даже сопливые дети владели таинствами магии, да такими, что главный волшебник Семимедья Керамир не достоин был даже подтирать за ними волшебную пыль или чистить агатовый горшок для магических отходов.
      Совершенно убитый, Керамир повалился на грязный асфальт.
      Силы оставили его, и Керамир забылся тревожным мучительным сном.
 

 
      Вован очнулся на улице. Он лежал на мостовой неподалеку от таверны. Свежий ветерок, долетавший с моря, неприятно холодил его тело. Над ним хлопотал старый оракул Нунстрадамус.
      Пошарив руками по телу, Вован обнаружил, что из одежды его новые знакомые оставили ему только трусы. Не было ни пиджака, ни брюк, ни кепки, ни бумажника с деньгами и карточками, ни депутатского удостоверения. Исчез также и амулет.
      – Что это была за игра? – спросил Вован, морщась от боли и потирая ушибленные места.
      – Норт-о-Хол, – вздохнул оракул. – В эту игру играют только матросы в порту. И то, когда их много. Так что тебе еще повезло.
      Как раз в это время мимо проходил человек в моряцкой куртке, с трубкой в зубах, и шкиперской бородкой. Он окинул крепкую фигуру Вована цепким взглядом и пробормотал: "Тебя-то, голубчик, мне и надо!".
      Моряк обратился к Вовану:
      – Здорово, приятель! Вижу, ты славно погулял сегодня. Может быть, ты хочешь продолжить? Пойдем со мной, братишка, я угощу тебя славным морским грогом!
      Моряк помог Вовану подняться и проводил его в таверну.
      Оракул двинулся было за ними, но моряк брезгливо отпихнул его ботфортом:
      – Пошел вон, побирушка! Шляются тут всякие…
      Цапгкорн, увидев Вована второй раз за вечер, нисколько не удивился. Он радушно приветствовал моряка, принял заказ на жаркое и грог и удалился на кухню.
      – Снова появился тот сумасшедший чужеземец, – сказал он Цапфлее. – Но теперь, похоже, ему так легко не отделаться. Его привел Лигус.
      – Лигус! – воскликнула Цапфлея. – О боги! Лучше бы ему сгинуть в трущобах Сам-Барова!
      Да-а-а… Жаль беднягу, но видно, такая его судьба. Не забудь взять с него сантим за разбитую кружку!
      – Не волнуйся, его новый приятель Лигус заплатит за все.
      Моряк оказался замечательным парнем. Он щедро подливал Вовану грог, подкладывал лучшие куски, рассказывал смешные моряцкие байки и анекдоты.
      Разомлевший от грога и внимания моряка Вован не заметил, как тот незаметно высыпал в его кружку белый порошок, и не обратил внимания, что грог в его кружке как-то странно шипит и пенится.
      Продолжая развлекать Вована беседой, моряк вложил кружку в руку Вована:
      – Пей, приятель! Тебе нужно подкрепить силы.
      Вован отхлебнул из кружки. На этот раз грог показался ему несколько солоноватым.
      В ушах у Вована зашумело, голова закружилась, и стало неудержимо клонить в сон.
      Моряк что-то говорил, но Вован слышал все как сквозь вату. Таверна качалась и плыла перед глазами. Веки его сомкнулись и Вован крепко уснул.
      Он не почувствовал, как моряк взвалил его на плечо, как вынес из таверны, как тайными ходами пронес на пристань, не слышал плеска волн и гулких шагов по деревянной палубе, не видел мачт и парусов над головой.
      Взметнулись паруса, гремя, поднялась якорная цепь, и галеон, покачиваясь на волнах, вышел в открытое море.
      Огонек кормового фонаря последний раз мигнул и растаял во мгле. Ночь скрыла галеон.
      На скале, закусив губу и глядя на удаляющийся галеон полными слез глазами, стоял Нунстрадамус.
      А далеко в открытом море, на палубе галеона, крепко связанный по рукам и ногам, спал Вован.
 

***

 
      Старый гоблин Цапгкорн заканчивал сортировать объедки, прикидывая, что еще может пригодиться для завтрашнего меню, когда дверь таверны распахнулась и его взгляду предстал пьяный гном.
      – Опять ты! – рассердился Цапгкорн. – Я же велел тебе убираться ко всем чертям!
      Какого дьявола ты прешься в таверну, если у тебя нет денег?!
      Гном забормотал что-то на своем гномьем наречии.
      – Что ты там бормочешь, болван? – сказал Цапгкорн. – А ну, давай, выметайся отсюда!
      Гном побормотал еще немного, засунул руку в карман, долго и сосредоточенно шарил в нем, и наконец, к величайшему удивлению Цапгкорна извлек оттуда три золотые монеты.
      – Откуда у тебя деньги, гномье отродье? – вскричал Цапгкорн. – Ты же был пуст, как сухой колодец!
      Гном забормотал что-то, из чего следовало, что святой Квиткоу, покровитель гномов, внял его молитвам и позаботился о нем, послав ему целых три реала.
      – Три реала! – воскликнул пораженный Цапгкорн. – Клянусь закуской, твой покровитель чересчур щедр! Я не подал бы тебе и дырявого сантима. Но коль скоро у тебя завелись деньги, добро пожаловать во "Взбесившийся еж"! Делайте заказ, уважаемый сэр гном!
 

***

 
      Ничего не подозревающий Вован крепко спал на палубе.
      Ветер был попутный, команда опытная, и галеон резво прыгал по волнам, делая не менее десяти узлов. За ночь судно прошло около пятидесяти миль, и когда взошло солнце, галеон уже входил в гавань. Впереди, на высоком холме зубчатыми крепостными стенами и белыми башнями вставал город.
      Это был Гарбар, торговый центр Полусреднего мира.
      Судно миновало вход в гавань, огороженный тяжелой железной цепью, и стало пробираться к пристани.
      Несметное количество фрегатов, галеонов, бригантин, фелук, шаланд и прочих больших и малых судов теснилось у пристани. Их были тысячи тысяч, они заполняли весь берег от горизонта до горизонта, и на всех кипела работа. Толпы рабов-грузчиков, сгибаясь под тяжестью тюков, ящиков, сундуков и коробок, непрерывно сновали между пристанью и судами. Судовые приказчики с учетными пергаментами в руках и перьями за ухом сбивались с ног, сорванными голосами орали на грузчиков, в сотый раз сбивались со счета и начинали считать сначала. Люди кричали, лошади ржали, ослы ревели, собаки лаяли – над пристанью стоял сплошной многоголосый гул, и человеку, впервые попавшему сюда, уже через пару минут начинало казаться, что в голове у него завелся сумасшедший хор.
      Галеон лавировал между стоящими на рейде судами с цирковой ловкостью. Казалось, втиснуться в гавань было невозможно. Но галеон ловко нырнул в щель между двумя фрегатами и уткнулся носом в причал.
      Сейчас же по палубе забегали матросы, поднимая пинками пленных. Вован проснулся от сильного толчка, и обнаружил, что над ним нависает человек в моряцкой куртке и с трубкой в зубах. Вован узнал своего вчерашнего благодетеля. Моряк стоял, широко расставив ноги, и длинной палкой тыкал Вована в живот:
      – Вставай, скотина! – грубо сказал он, заметив, что Вован проснулся. – Шевелись, бездельник, к полудню мы должны быть на рынке!