В голове сразу прокрутилось несколько вариантов, куда за восемь-десять часов могли перегнать машину: во-первых, в Питер, во-вторых, в Среднее Поволжье, куда-нибудь под Самару, но, скорее всего, на Украину или в Белоруссию. А возможно, что и в Прибалтику.
      - Опиши приметы нападавших.
      - Приметы... - поморщился Грек и задумался. - Приметы... - пробормотал он. - Ты знаешь, Андрей, а ведь помнил! Но после того как мне дали выпить водки, - все вылетело из головы. Как начинаю вспоминать мусора, голова раскалывается на части. Что за дерьмом меня напоили?
      Грек вдавил сигарету в пепельницу и замер со стеклянными глазами. Через пару минут он пожал плечами и произнес:
      - Совершенно не помню морды мента. Одно розовое пятно.
      - Ну хоть какого он роста? - продолжал настаивать я.
      - Не маленького, - ответил Грек.
      - Здоровый?
      - Нет! Наоборот, худощавый.
      - Не путаешь?
      - Может, и путаю. Но не отложилось, что он был здоровым. Наоборот худой, со впалыми щеками.
      - В каком звании?
      - Вот звание помню отлично: погоны майора. Одет в патрульную кожаную куртку. Опоясан белым ремнем. На ремне белая кобура. Хотя насчет кобуры не уверен.
      Глаза Грека остекленели точь-в-точь как у Кузнецова. Он долго смотрел в пространство, затем сморщился, как от головной боли, и поднес руку ко лбу.
      - Чего же они подмешали в водку?
      Большего от него добиться не удалось. Водителя он не помнил. Даже не мог сказать, был ли он в форме. Что касается тех, кто подсел в машину, то он зацепил краем глаза только одного. Лица совершенно не помнит, но если встретит, то сразу его узнает. Он был очень запоминающимся: рост более двух метров, руки длинные, кулаки - убьют быка с одного удара. Вот, собственно, и все, что я смог вытянуть из потерпевшего по поводу нападавших.
      - Какую-нибудь еще машину видел рядом? - спросил я.
      - Нет! Ничего не видел. Улица была пустой. И на этом месте, где они стояли, фонарь не горел.
      - Ну откуда-то они выскочили?
      - Из кустов! Неподалеку были кусты... Хотя... Стоп! Вспомнил! Неподалеку от "жигулей" стояла черная "Волга". Нет, не "Волга"! "Мерс"! Точно! Черный "мерс". Но я не уверен, что пацаны выскочили из него.
      - Номер не запомнил?
      - Какой к черту номер! Я морду мусора не могу вспомнить.
      - А ты уверен, что это был мусор?
      Грек поднял глаза и странно усмехнулся.
      - Вот это я могу гарантировать. Мусоров я чувствую печенкой. Если бы был урка переодетый в мента, я бы сразу это понял...
      После ухода Маркелова я попросил Бориса завести отдельную папку по этой группе.
      - Постарайся отслеживать каждый аналогичный эпизод. Думаю, что это не последний случай. Amat viktoria curam, - произнес я, выдержав театральную паузу.
      - Победа любит старание, - не моргнув глазом перевел Борис.
      Я не без удивления взглянул на коллегу.
      - Вы знаете латынь, юноша?
      - Мама - врач, доктор наук. Когда-то залезал в ее научные труды.
      - Молодец. У тебя большое будущее.
      Вечером позвонил Журавлев, заместитель начальника МУРа.
      - Андрей Михайлович, зайдите ко мне.
      В кабинете у Евгения Викторовича находился Старостин. Он отчитывался о проделанной работе отдела за день.
      Журавлева отличали подчеркнутая вежливость и, как обязательный атрибут этого качества, обращение к своим коллегам на "вы". Он был немногим старше меня. Имел чин полковника. В свои сорок с небольшим хорошо выглядел, был подтянут. Всегда в костюме и при галстуке. Мне нравилось его отношение к работе, к сослуживцам. Судя по всему, он был неплохим отцом семейства, так как не скрывал своих чувств к жене, называя ее по телефону любимой и милой.
      Впрочем, это было здорово, когда люди, прожив столько лет вместе, сумели сохранить нежные чувства друг к другу.
      - Садитесь, Андрей Михайлович. Вот Александр Николаевич докладывает, что совершено уже второе преступление с использованием формы работников милиции.
      - Так точно, Евгений Викторович, - ответил я. - И думаю, что это не последний эпизод. В настоящее время мы перекрыли возможные места отстоя и сбыта автомашин. Проинформировали наш спецаппарат. Результатов пока нет. Учитывая, что потерпевших примерно восемь-девять часов удерживают, можно предположить, что машину сразу гонят куда-то в регион. Пытаемся просчитать куда. Есть несколько наиболее вероятных направлений: Санкт-Петербург, Белоруссия или Поволжье. Группа, видимо, серьезная. В Москве ни с кем не контактирует. В связи с чем подходов у нас к ним пока что нет. Направили запрос в Информационный центр на получение сведений по ранее совершенным аналогичным преступлениям. Но думаю, что положительные результаты это вряд ли принесет. Хотя был ряд аналогичных разбоев на территории Московской области. Там бандиты под видом работников милиции грабили фуры. Забирали перевозимый груз. Но они уже задержаны. Тем не менее все равно будем проверять. Как говорится, на безрыбье и рак рыба.
      Шестнадцать - было его счастливым числом. Во-первых, он родился шестнадцатого, в июле, а июль - это седьмой месяц года, который получается при сложении единицы с шестеркой, то есть опять шестнадцать. К тому же сегодня было шестнадцатое апреля, а это означало, что следовало ожидать удачу.
      Сидевший за рулем мужчина был в костюме, с набриолиненными волосами, тщательно зачесанными назад. Розовые очки скрывали его маленькие глазки, холеные длинные пальцы, покоившиеся на руле, были тонкими и длинными, ногти обработаны в лучшем салоне Москвы. Водитель был маленького роста и довольно хрупкого сложения. Запах духов, которыми он благоухал, выдавали в нем человека весьма определенной сексуальной ориентации.
      Известный деятель шоу-бизнеса Николай Авербух ехал на "гелендвагене" бордового цвета, который недавно приобрел в Германии. Его путь лежал в ночной клуб, где у него была назначена встреча с коллегой по "цеху" денежным мешком, воображавшим себя продюсером. "Если ему грамотно впарить мозги, то дело может выгореть, - думал Авербух. - Тут главное - не скупиться в обещаниях".
      Уже вечерело. Настроение водителя было прекрасное. "Сегодня удача не минует, потому что сегодня шестнадцатое, - бодро думал водитель. - А шестнадцать счастливое число..."
      Именно на этой мысли "гелендваген" нагло подрезал какой-то белый "жигуль". Авербух ненавидел российские машины. Этот поступок его возмутил настолько, что он непроизвольно прибавил скорость, чтобы обойти наглеца. Но это оказалось не так просто. Все три полосы Ленинградского шоссе оказались плотно забитыми. Случайно взгляд хозяина "мерседеса" скользнул по номерам этих "жигулей". В другой раз он не обратил бы на них внимания, поскольку не любил запоминать цифры, но на этот раз номер сам врезался в память. Он был "016".
      "Шестнадцать - это к удаче, - подумал продюсер. - Это знак. Только непонятно, зачем ноль?" Впрочем, на ноль можно было наплевать, поскольку все равно все эти три цифры в сочетании давали семерку, месяц июль, в который он родился.
      Обогнав "жигули" и свернув в какую-то тихую безлюдную улочку, Николай с удивлением заметил, что "шестерка" со счастливым номером следует за ним. Впрочем, не с таким уже удивлением. Это потом он про эту странность будет вспоминать с удивлением. А в ту минуту никакого удивления не было.
      На повороте "жигуль" снова попытался обогнать его, но он выжал полный газ и вдруг с досадой заметил, что его обгоняют другие "жигули", тоже белые, но с синей полосой и мигалкой на крыше. В нем сидели два орла в милицейских фуражках. Пришлось сбавить скорость и прижаться к обочине. Менты, заехав вперед, остановились, и из машины вышел инспектор с жезлом в руках.
      "Этого еще не хватало, - промелькнуло в голове. - Сейчас начнут впаривать, что я превысил скорость".
      Сзади затормозил белый "жигуль" с номером 016, но тогда водитель "гелендвагена" не обратил на это внимания. Это потом он вспомнил об этом в кабинете следователя.
      Инспектор не спеша подошел к "мерседесу" и, сделав под козырек, произнес:
      - Центральный округ, капитан Кондратьев. Ваши документы пожалуйста.
      - Я что, нарушил? - Высокомерие сквозило в голосе. - Сколько, а то я тороплюсь.
      Милиционер не понял намека. Он протянул руку к окошечку и непререкаемо повторил:
      - Ваши документы.
      Он был угрюмым, толстым, с тяжелыми бестолковыми глазами. Нет, этот мусорок с погонами капитана явно не понравился Авербуху. Слишком мужланистый и грубый. А пальцы! Грубые, толстые, короткие обрубки с траурной каймой под ногтями.
      Инспектору, по всей видимости, тоже не понравился сидящий за рулем водитель. Унюхав запах духов, он брезгливо поморщился и впился глазами в права.
      - Айвазовский, - прочитал он по слогам.
      - Авербух! - поправил водитель.
      Капитан взглянул на Авербуха, сверил с фотографией и вернул удостоверение.
      - Технический паспорт на машину и свидетельство о регистрации, попросил он
      - О боже! - с раздражением простонал продюсер и демонстративно взглянул на часы.
      Однако ничего не поделаешь. Пришлось достать из "бардачка" документы. Когда Авербух протянул ему атласную книжицу, то с удивлением заметил, что руки автоинспектора едва заметно дрожат. "Все понятно, - вздохнул Николай про себя. - Так он с бодуна. Поэтому такой злой".
      Инспектор долго листал техпаспорт, ища знакомые буквы, но, видимо, так и не нашел.
      - Пройдемте со мной в машину, - буркнул он сердито и направился с документами в свой "жигуль".
      Авербух нащупал в кармане кошелек и начал мучительно вспоминать, есть ли в нем рубли. Нет! Кажется, нет. Меньше стодолларовой бумажки не завалялось. Повезло же сегодня ментам. Ничего не оставалось, как вылезти из машины и направиться за автоинспектором.
      - Сколько с меня за превышение? - кинул он в спину капитану, но тот не ответил.
      Инспектор сел на переднее сиденье, а продюсер плюхнулся за заднее. За рулем сидел милиционер лет двадцати пяти с двумя крохотными звездочками на погонах. Унюхав духи, он повернул голову, и продюсер понял по его угрюмому взгляду, что милицейский водила с еще большего бодуна.
      Не успел акула шоу-бизнеса достать кошелек, как дверцы с обеих сторон распахнулись, и на заднее сиденье прыгнули два крепких парня. Единственное, что успел разглядеть, - это кожаная куртка и противотанковая челюсть одного из них. В то же мгновение ему натянули на голову какую-то черную мерзость и закрутили назад руки. От неожиданности Авербух вскрикнул, но тут же получил кулаком в скулу.
      - Спокойно, РУОП! Еще пикнешь, сверну башку...
      Он решил больше не пикать. Как только "жигули" тронулись, его затрясло как в лихорадке. Руки оказались закованными в наручники, голова - черт знает где. Зуб не попадал на зуб. В таком положении трудно вступать в переговоры.
      Ноги заплетались. Пленник без конца спотыкался и норовил упасть, когда его спускали по ступеням в какой-то подвал, но упасть ему не давали, придерживая за ворот пиджака и пинками указывая нужное направление.
      Через некоторое время его швырнули на какой-то диван, провонявший табаком и прелыми тряпками.
      - Лежи и не дергайся, - раздался грубый голос. - Пикнешь - пристрелим без предупреждения.
      Авербух уже и без их предупреждения сообразил, что пикать в такой ситуации чревато. "И зачем я только связался с этим чертовым шоу-бизнесом?" - пришла откуда-то мысль. Пленник услышал какое-то бульканье. Его подняли и слегка завернули шапочку.
      - На, выпей! Да не ссы ты! Не отравим.
      Пришлось опустошить почти полный стакан водки. После нее Авербух тут же упал на диван и отключился. Он пришел в себя только после того, как его хорошо тряхнули за лацкан пиджака, пытаясь поставить в вертикальное положение. Ноги заплетались, в голове шумело. Пленника пинками вытолкали наверх, и он по бодрящему воздуху понял, что уже наступило утро. Его посадили на заднее сиденье автомобиля и куда-то повезли. Минут через сорок, когда машина остановилась, неожиданно сняли наручники и выпихнули наружу.
      - Шапку снимешь через десять минут! - С этими словами похитители укатили в ревущей машине.
      Заместитель Головинского межрайонного
      прокурора г. Москвы С.В. Мелкин
      17. 04. 2000
      ПОСТАНОВЛЕНИЕ
      о возбуждении уголовного дела
      Старший помощник Головинского межрайонного прокурора г. Москвы Фадеева М.А., рассмотрев материал о совершении в отношении гр. Авербуха Н.Э. преступления, установила:
      16 апреля 2000 года примерно в 18 часов на улице Приорова в г. Москве неизвестные лица совершили похищение гр. Авербуха с применением оружия, с целью завладения его имуществом - автомашиной.
      В действиях неизвестных лиц усматриваются признаки преступления, предусмотренного ст. 126 ч.2 п. "а, г, з" УК РФ.
      На основании изложенного, руководствуясь ст. 108,109,112 УК РФ, постановил:
      1. Возбудить уголовное дело в отношении неизвестных лиц по ст. 126 ч.2 п. "а,г,з" УК РФ.
      2. Расследование уголовного дела поручить следователю прокуратуры.
      Старший помощник Головинского
      межрайонного прокурора города Москвы
      М.А. Фадеева
      Он был очень напуган. Я не раз его видел по телевизору среди звезд на каких-то светских тусовках. Но перед телекамерой в смокинге они все орлы, а сейчас он выглядел довольно жалко. Потерпевший был бледен, скукожен, с кровоподтеками на скулах и распухшей губой.
      - Знаете, - пожаловался он грустно, - когда они натянули на меня шапку, я подумал: все! Меня больше нет! Очень свирепые мужики. Для них убить человека - все равно что раздавить муху.
      Продюсер поднял умоляющие глаза.
      - Надежда есть, что "гелендваген" разыщут?
      - Надежда всегда есть, - ответил я, удивляясь тому, что он беспокоится о какой-то железяке. Радовался бы, что остался живым.
      - Опишите приметы преступников.
      - Я их и не видел! - развел руками пострадавший. - Мне сразу на голову надели вязаную шапочку. Могу сказать только одно: ребята не хилые.
      - Но капитана-то вы помните? - спросил я, подозревая, что история повторяется.
      - Какого капитана? - удивился Авербух. - А, мента. Разве я говорил, что он капитан?
      - А кто он был?
      - Не знаю. Я не обратил внимания на его погоны. Помню только, что это был грубый, здоровый мужчина. Вонял каким-то дешевым одеколоном, поморщился Авербух, и глаза его забегали. - А лица совершенно не помню...
      Он замолчал и задумался, что-то вспоминая. Но вскоре оставил это занятие.
      - У вас плохая память на лица? - спросил я.
      - Да нет! - завозился на стуле продюсер. - Нормальная у меня память на лица. Просто, понимаете, мне менты все кажутся на одно лицо. Точнее, они все мне кажутся безликими. Вижу только кокарду на фуражке.
      - Ну хоть что-то вам запомнилось в облике того инспектора? - спросил я, удивляясь способностям химического препарата так ослаблять память.
      - Лица совершенно не помню, - покачал головой продюсер. - А в целом он чем-то напоминает певца Сергея Крылова. Но Крылов, конечно, более тонок.
      - По комплекции?
      - Нет! Я имею в виду, по внутреннему, духовному миру. По комплекции инспектор, пожалуй, будет постройнее. Но он более мужланистый. Понимаете? Словом, полный идиот! Он меня Айвазовским назвал.
      Я кивнул, догадавшись, что с внешностью мы снова пролетаем. Однако стало ясно, что инспектор, остановивший продюсера, не напоминал ни первого, ни второго.
      Авербух поскреб своим длинными пальцем висок и задумался.
      - Ну а тот, который сидел за рулем, на кого похож? - Я попытался не дать ему впасть в прострацию.
      - Таких певцов нет на отечественной сцене, - ответил Авербух.
      - А на зарубежной? - поинтересовался я, почувствовав, что со вторым лицом мы тоже заходим в тупик.
      - На зарубежной - тем более.
      Все наши дальнейшие попытки реанимации памяти потерпевшего не привели ни к какому результату. Ничего нового по поводу милиционеров он не сказал, как не сказал ничего нового про амбалов, закрутивших ему руки.
      - Откуда взялись нападавшие? Рядом с милицейскими "жигулями" стояла еще какая-нибудь машина? - напирал я.
      - Не помню. Не обратил внимания. По-моему, ничего не стояло. Улица была пустой. Прохожих - никого.
      - Откуда же они выскочили? Рядом были кусты, деревья, забор?
      - Нет! Ничего рядом не было... - пожал плечами допрашиваемый, и вдруг глаза его сузились. - Вы знаете... за мной всю дорогу ехали белые "жигули". Я их заметил еще на Ленинградском проспекте. Когда меня тормознули, "жигуль" тоже остановился. Но я не уверен, что именно из него выскочили те амбалы...
      - Номер, конечно, не запомнили.
      - Запомнил. 016.
      Я не поверил ушам. Это была первая жертва, которая запомнила номер автомобиля. Конечно, в ту минуту я не был уверен, что белые "жигули" с номером 016 имели отношение к происшествию, однако это было лучше, чем ничего. Впрочем, в ту же минуту продюсер рассказал, как "шестерка" с этим номером подрезала его на Ленинградском шоссе.
      "Нет, - подумал я. - Вряд ли она имеет отношение к бандитам. Зачем ей нужно было светиться? Однако в данных "жигулях" могли оказаться свидетели".
      Все остальное мне уже не было интересно. Так же, как и предыдущих, потерпевшего отвезли в подвал, дали выпить водки и продержали десять часов. Все по той же схеме. Однако участники явно были другие.
      Перед тем как уйти, продюсер доверительно перегнулся через стол и откровенно признался:
      - А вы знаете, я был судим. Отсидел восемь лет.
      - За что? - удивился я.
      - Можно сказать, ни за что! - махнул рукой Авербух. - Тогда это называлось экономическим преступлением, а сейчас это позволено делать любому продюсеру.
      - Разрешите войти? - В кабинет вошел Борис. - Андрей Михайлович, пришла распечатка из ЗИЦа. Неутешительная картина получается: свыше ста аналогичных нападений. В основном на территории Московской области и близлежащих областей. В Москве за прошедший год было всего два таких случая. Но те люди уже задержаны и осуждены. Да и потерпевших они не держали, а выбрасывали из машин.
      Борис закрыл папку, в которой находился небольшой объем материала, собранный за последние две недели.
      - Что это у тебя, Борис, на папке написано? - поинтересовался я, заметив надпись на обложке, выполненную каллиграфическим почерком.
      - "Волколаки", Андрей Михайлович. Это такой образ - сторожевая собака, перевоплотившаяся в волка.
      "Да, это верно, - подумал я. - Если это действующие сотрудники, то точно - Волколаки".
      Нельзя было смириться с тем, что такие дорогие машины растворяются в воздухе. Этого не могло быть. Рано или поздно они должны где-нибудь всплыть. И предчувствия меня не обманули. Но об этом чуть позже.
      А пока, таким образом, в сильном напряжении прошел май. И вот 25-го числа снова разбойное нападение на улице Мосфильмовской. У гражданина Иванцова был отобран "ленд крузер". Водитель был остановлен толстым капитаном, а дальше все по отработанной схеме: его так же приковали к березе, продержали ночь, а наутро отпустили, бросив к ногам ключ от наручников. Ничего нового пострадавший не добавил, если не считать того, что, судя по описанию, его остановил тот же инспектор, что и Авербуха. Машина Иванцова так же бесследно исчезла, как и все остальные.
      Не успели мы опомниться, как 13 июня снова инцидент: на 23-м километре МКАД у гражданина Болгова одетые в милицейскую форму неизвестные отобрали "Лексус-470".
      После этого наступило затишье. Остаток июня и весь июль было тихо. Но мы чувствовали, что это только пауза. Приход августа подкинул новые сюрпризы. 2-го числа снова на территории МГУ разбойное нападение на гражданина Панова. У него была отобрана "тойота". После этого бандиты словно с цепи сорвались. 9 августа нападение на улице Маршала Новикова на владельца "мерседеса". Затем - 14-го, 21-го, 25-го. Черт! Пять разбойных нападений за один только август. Такого еще не было. И все машины также бесследно исчезли.
      В последующие дни вся милиция столицы была поднята на ноги. На дорогах патрулировали дополнительные службы. Но все напрасно. Никаких следов. Никакой новой информации относительно грабителей. Похищенные автомобили словно растворялись в воздухе.
      Потерпевшие как заведенные говорили одно и то же: тормозят, требуют документы, препровождают в машину, а там - шапку на голову и в подвал. Опаивают какой-то гадостью, после которой мозги начинают свертываться в трубочку. Словом, полная труба. Такой наглости и дерзости, с какой действовала банда, могли позавидовать чикагские гангстеры.
      В понедельник утром после совещания Старостин, видно уже заведенный на пятиминутке у начальника МУРа, Максимова, "мягко" высказал свое отношение к тем нескончаемым указаниям, справкам, отчетам, требуемым аналитическим отделом в преддверии предстоящей проверки министерства, а также к тем руководителям, которые требовали эти отчеты и иную макулатуру.
      Вообще-то последние два года главк изрядно лихорадило. "Паны дерутся у холопов чубы трещат". Министерству нужно было закрепить в кресле начальника ГУВД Швидкина, а Лужкову нужно было вернуть на это место Куликова. Вот они и бодались между собой, и им глубоко было наплевать на то, что творится в городе. "Политика, понимаешшш..."
      У Максимова тоже были свои проблемы, но уже с господином Хинштейном, который с завидным упорством публиковал на страницах "МК" ход событий, которые развивались вокруг конфликта начальника МУРа и членов семьи садово-товарищеского кооператива.
      - Да, - продолжал Старостин. - Приехали коллеги из Белоруссии. Ищут в Москве кого-то из своих жуликов. Тоже проблема. Но никуда не денешься, надо помочь.
      Собственно, я их даже не видел. В этом не было необходимости, поскольку их деятельность как-то не пересекалась с нашей. Я знал только, что одного из них зовут Владимиром, а как второго - даже не интересовался.
      Неделя прошла в текущих заботах и проблемах. В пятницу вечером я зашел к Старостину. У него в кабинете сидел высокий парень лет тридцати пяти, худощавый, волосы черные, глаза любопытные.
      - Знакомься, - сказал Старостин, кивнув на гостя. - Это наш коллега из Минска, Владимир Скворцов. Он у нас трудился целую неделю. И надо отметить, весьма плодотворно.
      Гость улыбнулся и протянул мне руку:
      - Вот, елки-палки! - произнес он с белорусским простодушием. - Целую неделю у вас в Москве, и с вами даже ни разу не выпил. Это непорядок!
      - Непорядок! - согласился начальник. - Нужно немедленно восполнить пробел.
      Старостин достал из шкафа бутылку виски. Сразу отыскалась какая-то незамысловатая закуска, и полилась типичная застольная беседа, в основном на тему, что какие все-таки идиоты наши политики, которые разделили Россию с Белоруссией на два государства. Таким образом, слово за слово, стакан за стаканом, мы засиделись до восьми часов. Гость взглянул на часы.
      - Ну мне пора, а то на поезд опоздаю... Да! - внезапно вспомнил Володя, когда шеф отлучился. - Чуть не забыл. Слушай, Андрей! Меня начальство попросило посмотреть одну машину. - Скворцов порылся в карманах и вытащил сложенную вдвое бумажку. - Вот. У нас в Минске появилась одна машина. Ходят слухи, что ее пригнали из Москвы. Можно как-нибудь проверить?
      - Нет проблем! - ответил я, забирая у него бумажку. - Что у тебя по этой машине?
      - Номер кузова! Посмотрите по вашей базе похищенных иномарок! Может, она правда крадена в Москве.
      - Давай проверю.
      Я взял листок с номером кузова автомашины. Поднялся в штаб. Вошел в базу похищенного автотранспорта. На дисплее появилась информация по автомашине:
      "Тойота "ленд крузер". Кузов № 543678. Двигатель № 987067. Цвет черный. Гос. номер: Р 762 ОХ 77. Владелец Кузнецов Роман Юрьевич, проживающий по адресу..."
      "Где-то я слышал эту фамилию", - мелькнуло в голове.
      То, что я прочитал на нижней строчке карточки, заставило меня откинуться на спинку стула. На нижней строке была жирная надпись: "Внимание, розыск! Дата угона 28. 03. 2000. Инициатор розыска ОВД "Хамовники".
      "Черт! Так это же тот самый Кузнецов с коккером. Точно, Кузнецов Роман".
      Чувство, которое охватило меня, знакомо только оперу. Полгода кропотливой работы: опрос потерпевших, осмотры мест происшествий, изучение оперативных материалов и сводок - и вот она, первая реальная зацепка.
      Скворцов со Старостиным еще тянули по очередной за взаимодействие родов войск, когда я вошел в кабинет.
      - Вова, откуда у тебя этот номер кузова? - спросил я как можно спокойнее.
      - А что? - забеспокоился он.
      - Понимаешь, у нас в марте появилась банда, которая работает в милицейской форме. Нападают на владельцев дорогих иномарок и отбирают машины. Автомобиль, который ты мне дал, находится в розыске. Как к тебе попал номер?
      Гость смутился и начал мямлить:
      - Да вот... ты понимаешь, я не могу рассказать...
      - Как это не могу? - опешил я. - Ты же сам сказал: проверьте, может она краденная. А она не просто краденная, а захвачена в результате разбойного нападения. Как эта машина оказалась у вас в Минске?
      Володя отвел взгляд и задумался.
      - Андрей, понимаешь, это не моя личная тайна. Дело серьезное. Ты меня пойми. Дело в том, что меня попросил проверить мой начальник. Не могу же я подставить начальника.
      "Да, - согласился я про себя. - Начальника подставлять нельзя". Однако вслух продолжал напирать:
      - Ты меня тоже пойми! В Москве орудует банда. Это дело серьезное. Нам не до сантиментов. Словом, мне нужно знать все про эту машину. Дай мне телефон твоего начальника. Я с ним сам поговорю!
      Скворцов вскочил со стула.
      - Нет-нет! Андрей, все! Давай забудем! Блин! Зря я тебя попросил проверить номер. Каюсь, что завел разговор на эту тему. Ладно, мне пора на поезд! Как бы не опоздать.
      - Не бойся! Ребята подкинут.
      По бегающим глазам Скворцова я почувствовал, что гость что-то крупно недоговорил. Ситуация сложилась довольно щекотливая. В голове прокручивались варианты задержки его в Москве. Но нет! Это, кажется, бесполезно. Ничего он сейчас не расскажет. Здесь надо придумать что-нибудь похитрее.
      Приблизительно я догадывался, для чего минским коллегам понадобилось проверить эту машину. Это один из способов подработки. Разумеется, они знали о местонахождении "ленд крузера" и знали, что она краденая. Теперь им нужно было установить адрес владельца, чтобы предложить ему за определенное вознаграждение найти машину. Обычно хозяева таких дорогих иномарок не скупятся в средствах. Хотя я их не обвиняю. Государство само подталкивает людей к таким поступкам, практически не оплачивая труд своих солдат правопорядка. Зарплату, которую получают ребята как здесь, так и в Минске, даже пособием не назовешь. И если бы не подработки, то было бы трудно. Лозунг "Нам хлеба не надо - работы давай, нам солнца не надо - нам партия светит", наверно, придумали очень богатые люди, но почему-то переложили его на наши плечи.
      Скворцов вскоре после нашего разговора покинул стены МУРа и покатил на Белорусский вокзал. Я же остался при своих интересах. Меня взяла досада. А кого бы она не взяла? Ведь мы полгода пытались выйти на эту банду, вот, наконец, реальная зацепка - и та бездарно ускользает скорым поездом в Минск. Впрочем, не все еще потеряно. "Дорогу осилит идущий!"
      Я вернулся в кабинет Старостина. Он уже собирался домой.
      - Слушай, Николаич, знаешь что? Я, пожалуй, поеду в Минск. Причем не поеду, а, скорее всего, полечу. Нужно опередить Скворцова. А то его потом буду долго искать по всей Белоруссии. Он, кажется, говорил, что собирается в отпуск. Последний рейс в двадцать два тридцать из Шереметьево-1.
      - А командировку как оформишь? - поинтересовался Старостин. - Пятница. И поздно уже. Из руководства никого нет.
      - Это не проблема. Рапорт на командировку подпишу у ответственного дежурного, а деньги должны быть в дежурной части города. У них там всегда на экстренные случаи есть загашник.
      - Хорошо, давай поезжай! Как приедешь - отзвонись.
      Я поднялся на четвертый этаж, зашел в кабинет к "разбойникам" (отделение по раскрытию грабежей и разбоев). Ребята еще сидели на месте.
      - Володь, - обратился я к Сергееву, - собирайся! Полетишь со мной в Минск. Да... может у тебя какие-то планы на выходные?
      - Да нет, Михалыч, какие планы? Летим!
      - Добро. Потом все объясню. А сейчас сходи в дежурную часть, возьми под отчет деньги и сгоняй на Лубянку за билетами.
      - Добро-о-о, - с растяжкой ответил Сергеев.
      Володя Сергеев, старший оперуполномоченный, высокий, крепкий парень. В свои двадцать три года уже имеет боевые награды. В прошлом году получил медаль "За отвагу" за участие в задержании одной из этнических банд. Тогда при задержании, отражая нападение, он одним выстрелом с лету, с расстояния более чем сто метров, уложил этого черта. Тот, словно сайгак, подлетел вверх, когда пуля легла ему под колено. Перевернувшись в воздухе, он упал на сырой асфальт. Лежал и стонал, прося о помощи. А когда сам, гад, резал ни в чем не повинных людей, отбирая автомашины, о милости, наверное, не вспоминал.
      Сергеев был одним из тех, с кем мне было легко и интересно работать. Он был легок на подъем. Инициативен. Быстро принимал решения в, казалось бы, безвыходных ситуациях. В общем, хороший сыщик и просто нормальный парень.
      До вылета оставалось полчаса. Несмотря на позднее время, в здании аэровокзала было многолюдно. Периодически приятный женский голос объявлял о начале регистрации или посадке на различные рейсы.
      Ни я, ни Вовка не предполагали, что этот аэровокзал станет для нас плацдармом, с которого в течение года мы будем отправляться по различным городам и весям, что в ближайшее время нам предстоит облететь почти всю страну. Познакомиться с интересными людьми, достойными уважения. Столкнуться с серостью и предательством той породы людей, одно воспоминание о которых вызывает омерзение и душевный протест. Причем часть этих людей носят ту же форму, что и мы, и, что самое страшное, продолжают по сей день работать в системе.
      Через полтора часа наш самолет приземлился в Минском аэропорту. Следует сказать, что в Минске я был впервые. Первое, что поразило, огромное здание аэровокзала. И абсолютно пустое. Как выяснилось, белорусы предпочитали ездить на поездах, - дешевле. Когда мы неслись на такси в сторону гостиницы, то удивлялись какой-то неотечественной чистоте на улицах. А в целом атмосфера в Минске была такой, будто мы попали в 70-е годы.