Глава 6

ВОРОБЬИНЫЙ КОРОЛЬ

Четыре недели назад.7010 год, лето, Конфедерация, Порт-Калинус и другие места

– Так, значит, тебя зовут Вэл?

– Угу.

Авита прибавила шагу, рука незнакомого сенса лежала у нее на плече – плотно, но не слишком тяжело. Брукс неловко шаркала по асфальту стоптанными подошвами старых сандалий. Мостовую предместья там и сям пересекали трещины. В разломах между плитами тротуара, вдоль бордюра пробивались пучки жесткой травы. В этой чахлой растительности чудом умудрились выжить городские цикады – сейчас они надсадно трещали.

К ночи слегка похолодало, со стороны бухты, сквозь строй бесчисленных, раскаленных дневным зноем домов пробилось последнее дуновение дневного бриза. Он тут же сменился ночным и размеренно подул с суши, бесшумно неся горькую, отдающую сажей пыль.

Авита поежилась, но не от прохлады. «Разум Мировой, как мне сейчас страшно. Дорога заросла, тут наверняка редко ходят, вокруг никого, и он почему-то не удивился, когда я подошла первая. Боженька пантеистов, не покарай! Пусть все получится и кончится побыстрей. Король это или не Король – какая разница? Уколю его, да и дело с концом. Божечка, сделай так, чтобы сработал хваленый калассиановский блок и я кое-как выпуталась из передряги. Не хватало еще, чтобы этот Вэл насквозь прочитал мои мыслишки».

Псионик включил карманный фонарик. Стены старого дома из пластикофанеры растрескались, кто-то исполосовал дверную обивку ножом. Вырезанная озорная надпись оказалась с ошибками. Вэл ковырнул замок, покосившаяся дверь легко отворилась.

– Здесь никто не живет?

– Уже год как забросили весь квартал. Когда подолгу дует с суши, а это бывает разок в сезон, на это место несет кое-что интересное с заводов Химической Компании. В такие дни запашок стоит на любителя, но сегодня все в норме, разве что нет магнолий. Заходи, не сомневайся, в доме никого.

Авита перешагнула через замусоренный порог. Ивейдер замешкался, отыскивая выключатель. Вспыхнул бледно-зеленоватый свет.

– Здесь нет бытовой сенсорики, но энергию не отключили – работает местный ветряк.

Брукс осмотрелась. Обои местами отстали от стен. Уцелевшие куски демонстрировали узор из веселеньких голубых цветочков. На пластиковом диване залежался чуть заметный слой уличной пыли. Круглый стол в центре комнаты покосился на единственной аляповатой ноге. В глубине потертого кресла валялась забытая плюшевая обезьянка.

– Снимай куртку.

– Мне не жарко.

– Да, тут немного сыро.

Псионик открыл сломанный холодильник, вытащил из него плоскую нераспечатанную бутылку и два высоких стакана тонкого стекла. Авита осталась стоять – ей не хотелось прикасаться ни к креслу, ни к пыльному дивану.

«Разум Мировой, что же мне делать? Если я сейчас захочу взять шприц и полезу за ним, он заметит это и ответит пси-атакой. Если я сумею достать инъектор, то все равно не успею уколоть. Надо срочно что-то придумать. И мне нельзя пить – Цилиан честно предупреждал, что алкоголь ослабит блок».

Авита Брукс встала в угол, спрятав пальцы в рукавах просторной курточки. Вэл подошел и твердо, но не грубо взял девушку за плечи.

– Расслабься. Ты ведь хотела встретить настоящего ивейдера?

Он наполнил оба стакана светлой жидкостью и совсем немного отпил из своего, потом аккуратно закупорил бутылку. На запястье парня тускло блестел наглухо запаянный браслет белого металла. Авита сунула руку за ворот платья, но больше ничего не успела – Король уже обернулся, пришлось срочно вернуть инъектор на место. Возможно, он что-то заподозрил – по виду псионика не скажешь наверняка.

– Невежливо отворачиваться от угощения… Давай, выпей до дна.

Авита хлебнула, задержала дыхание и постаралась не встречаться взглядом с ивейдером, в его темных радужках плясали крошечные золотые точки.

– Авита… Vita – это жизнь. Вита-Авита – занятное сочетание. Ты ведь не боишься наводки? Она может быть довольно интересной.

Брукс съежилась, язык девушки слегка заплетался.

– Да-да, конечно. Я не боюсь, нет… Обшарпанные стены комнаты словно бы отдалились, свет мигал в ритме пульса, куртка мягко сползла и свалилась на пол мятым комком, Авита равнодушно перешагнула через нее. Вэл одобрительно кивнул:

– Не бойся, глубокие наводки нам ни к чему. Все будет почти естественно.

Он подошел вплотную, положил руки ей на плечи. Нестерпимый, панических страх охватил сестру Лина. «Боженька, хоть бы мой ментальный блок выдержал!» Дом молчал, плотные жалюзи отрезали ночную черноту, в глухой, пыльной, какой-то голой комнате не работали даже часы – их не было. Вэл говорил и говорил – медленно, вкрадчиво. Она уже не понимала слов, слова не имели никакого значения. Воробьиный Король прижался лбом к ее лбу – Авита не могла ни отвести взгляд, ни зажмуриться; невидимая лапа, мягкая и ворсистая, медленно, с жестокой неторопливостью шарила в самых укромных уголках ее сознания.

– Нет…

Лапа исчезла внезапно, как будто ее и не было. Король хмыкнул, его лицо утратило потустороннее выражение. Авита сумела отвернуться и вздохнула с облегчением, запоздало заныли шейные позвонки. «Похоже, я нашла именно того, кого искала. Это настоящий Воробьиный Король».

– Проверка окончена – ты не из Реабилитации. Не бойся, допивай свой стакан.

Вэл проследил, чтобы девушка осушила стакан до дна. В груди Брукс словно разожгли маленький горячий костер, перед глазами плавали призрачные тени.

– Раз ты не шпионишь в пользу Реабилитации, значит, от меня тебе не нужно ничего, кроме стандарта…

Воробьиный Король стянул с себя безрукавку, обнажив жесткий, рельеф мускулов. Потом потянул «молнию» на боку серебристого платья Авиты, освобожденная ткань сухо прошуршала, стекая к ее ногам, жестко щелкнули под пальцами бельевые застежки. «Он и вправду вообразил, что я хочу с ним переспать. Надо дать ему по морде, прямо сейчас, но если я сделаю это, то выдам себя».

Что-то подавляло волю – но это была не пси-наводка, а самый обычный испуг. Крошечный инъектор так и остался в брошенном на пол лифчике. Авита упала голой спиной на гладкую, прохладную пластиковую обивку дивана. «Этого нет, ничего этого нет – это все кошмарный сон, дурацкий розыгрыш, иллюзия, которая исчезнет, как только кончится ночь».

Потолок пьяно качался. Светильник пылал пронзительным светом поддельного солнца, беспощадно высвечивая мельчайшие подробности обстановки, и это было хуже всего. Авита зажмурилась, попыталась сдержать слезы, но непослушные горячие капли все равно катились по щекам, стекали на висок, щекотали ухо.

Псионик почему-то не торопился забираться на диван, кажется, он потерял к Брукс какой-либо интерес. Тогда она приоткрыла глаз и запоздало поняла свою дилетантскую ошибку – Воробьиный Король в равнодушной позе сидел на краю софы и вертел в руках брошенную одежду.

Сердце Брукс словно вздернули на толстый, с зазубринами стальной крючок – Король методично прощупывал швы ее серебристого платья, потом взялся за белье. Авита безотчетно поискала, чем бы прикрыться – на голом пластиковом диване не оказалось даже простыни. Голая комната, голый потолок, голая, попавшаяся с поличным шпионка Реабилитации.

Псионик подобрал брошенный инъектор, рассмотрел его и аккуратно придержал Брукс за подбородок, не позволяя взгляду уклониться.

– Что здесь было приготовлено для меня? Цианид?

– Нет! Я проверяла на собаке.

– Смертельная доза реабилитационного антидота?

– Я не знаю.

– Врешь, Vita.

– Нет, это правда. Мне не сказали.

– Я не сумел сразу «прочитать» тебя – это что-то новенькое. Работа Калассиановского Центра?

– Глубокий блок.

Воробьиный Король не торопился. Его влажные волосы слиплись и сосульками свисали на лоб.

– Реабилитаторы промазали. Я не смог тебя прочитать, девочка, зато прекрасно понял, что мне мешают неспроста. Ты лживая, замкнутая, холодная и пустая внутри, как бутылка, твоя искусственная патология кричит о себе, это не хуже свежего тавра на голой заднице. Тебя отправили на смерть, Vita.

На конце полой иглы дрожала прозрачная капля, Авита Брукс закрыла глаза, чтобы не видеть инъектора. Жало шприца чуть коснулось ее века, взъерошило левую бровь, больно царапнуло мокрую от слез щеку и остановилось, уткнувшись в шейную артерию.

– Ты предала меня и хотела убить. Мерою за меру. Может, хочешь попросить пощады? – несколько высокопарно осведомился Король.

«Я не буду показывать ему свой ужас… Хотя как я могу это сделать? Он самый сильный псионик Каленусии и видит меня насквозь. Вэл знает, что я перепугана, и наслаждается этим. Он поунижает и все равно убьет меня, а я не хочу произносить пустых, жалких слов, не стоит бессмысленно мучиться…»

Ивейдер отложил шприц, плотно перехватил девушку за горло и хлестко, быстро, но не очень сильно шлепнул ее по щеке.

– Готова к смерти? Ты плохо рассчитала последствия. Ты ведь не честный боец, ты проститутка, я не стану убивать тебя, только приведу твою славную мордочку в состояние полной профнепригодности.

Щелкнул складной нож – у него оказалось длинное узкое бритвенной остроты лезвие.

– Нет!

В этот момент самообладание изменило Авите Брукс, она умоляла, просила и кричала, цеплялась за руки Короля, роняя в голую пустоту комнаты жалкие унизительно-бессмысленные слова. Псионик больше не слушал ее, он перехватил нож поудобнее и сделал первый надрез – на лбу, у самой кромки густых светлых волос…

Когда Авита очнулась, зеленоватый плафон все так же освещал пустую комнату. Глаза оказались невредимы. Она осторожно прикоснулась к щеке, кожу немного саднило от оплеухи, но крови почти не было, лицо уцелело, только несколько липких капель растеклось по лбу – от единственного, первого и последнего нанесенного Вэлом малюсенького, неглубокого пореза.

«Божечка пантеистов! Я жива и почти в норме».

Воробьиный Король сидел неподалеку, в кресле, он выглядел отстраненным, усталым, хмурым и уже успел натянуть безрукавку. Заметив, что Авита очнулась, псионик встал и подошел поближе.

– С пробуждением. Перетрусила? Кстати, я сломал твой хваленый калассиановский ментальный блок. Полсотни извинений за причиненные неудобства – пришлось тебя как следует припугнуть. Страхи и обмороки хорошо помогают, это разминка перед серьезными манипуляциями с мозгом.

Брукс попыталась встать и обнаружила, что аккуратно укрыта своей собственной курткой. Вэл швырнул на диван мятый ворох вещей.

– Одевайся. Отличное и поучительное зрелище – голая неумелая шпионка, отчаянная трусиха и глупая девчонка – все в одном лице.

Она молча проглотила оскорбление и поспешно оделась.

– Умойся, заклей царапину – вода в графине, пластырь найдешь в аптечке.

Пластырь оказался старым, зато вода – почти свежей. Брукс вытерла щеки рукавом.

– Мне сказали, что у тебя пси-коэффициент чуть ли не под сотню. Раз ты снял калассиановский ментальный блок, значит, теперь можешь читать мои мысли?

– Да там и почитать почти нечего – столько же мыслишек бывает у обгадившегося котенка.

– Ты все равно не можешь до них добраться – этого не может никто.

– Сомневаешься? Между прочим, реабилитаторы взяли тебя, сломав на брате… Как его зовут – Эрмелин?

Авита прикусила язык, сердце опять беспомощно затрепыхалось на стальном крючке. Полное имя Лина никогда не помещали в Систему, оно не проходило ни в личном жетоне, ни в родительских документах. Обстоятельства вербовки или личность брата Воробьиный Король мог узнать обычным, хоть и трудным путем – например, взломав информационное хранилище Порт-Калинуса. Но полного имени – «Эрмелин» – не знал никто, это была их с Лином тайна на двоих.

Вэл кивнул, подтверждая ее невысказанные мысли.

– Я псионик высшего класса. Это не чудо, это просто хорошая работа.

Ярость и обида вытесняют страх.

– Должно быть, ты очень любишь копаться в чужих мозгах?

– Люблю? Зачастую это не лучше, чем ворошить помойку.

– Почему ты меня не уколол?

В темных глазах Короля опять проступили золотые точки.

– Люблю коллекционировать забавные случаи. Как ты думаешь, насколько рьяно будет искать тебя Департамент?

– Не знаю… – неуверенно протянула Авита.

– Не сомневайся, не слишком рьяно, таких, как ты, у них пятачок за пучок. К нам засылают дешевку, поганую мелочь, которую не жаль потратить. Пошли.

– Куда?

– Увидишь.

– Вить будешь?

– Сам не знаю. Вообще-то стоило бы наподдавать тебе в назидание другим. Ненавижу продажных женщин.

«Я еще не брала денег с Департамента, – с тоской подумала Брукс. – Точнее, я их брала не себе».

– Да понял я… – беззлобно и вслух отозвался Вэл. Псионик мгновенно почувствовал состояние Авиты.

– Только не надо истерик – хорошо? Да, это так, с девяносто восьмым коэффициентом я часто читаю мысли. Пока что на время поставлю себе ментальный барьер. Можешь в одиночестве переварить приятные воспоминания.

Как только Авита натянула куртку, Вэл жестко взял ее за запястье и потащил за собой, они вместе вышли во двор. Машина с заляпанными грязью номерами ждала возле выезда на шоссе. Псионик уселся за руль.

– Займешь переднее сиденье, рядом со мною. Если нас остановит патруль, ты закроешь глаза и притворишься спокойно спящей. Поняла? Говорить с ними буду я и только я. Подлые мыслишки насчет обмана советую сразу же отставить в сторону – они у тебя читаются не хуже рекламного плаката.

Свет фар рассекал тьму. Пыльный летний пригород остался позади, обзор сузился, сумрачная стена букового леса обступила дорогу, серая лента шоссе плавно поворачивала на северо-запад. Два или три раза шоссе перебегали мелкие зверьки. Должно быть, Вэл заранее чувствовал их приближение – он всякий раз аккуратно притормаживал еще до того, как пушистый комок успевал броситься под колеса. Брукс откинулась на высокую упругую спинку сиденья и прикрыла глаза. На фоне прикрытых век неистово отплясывали пятна света, от выпитого алкоголя тошнило. Разрушенный ментальный блок отзывался теперь странной легкостью, быстротой в мыслях и лавиной непрошеных воспоминаний – по большей части болезненно-неприятных.

«Теперь я понимаю все, я понимаю, отчего почти каждый реабилитатор так боится псиоников – всех, даже детей, ангелоподобных мальчиков, маленьких нарядных, словно куклы, девочек, даже несчастного, доброго умирающего Лина. Эти люди могут обшарить и вывернуть нашу душу, словно собственный карман. Там, в пустом доме, Король „воробьев“ еще не дотронулся до меня, а я уже подспудно ненавидела его. Впрочем, Вэл – особенный, он видит не только мой страх, но и мысли, и поэтому страшен вдвойне. Норма-ментальные для него дураки-болваны, полулюди-полупредметы. Он удержал меня вместо игрушки, а, в конце концов, сломает и выбросит в отвал, словно изношенный хлам».

Король наверняка читал мысли Авиты, но ничем не выдал интереса и вид имел скучающий. Через сотню метров он насторожился. Брукс видела, как шевельнулись придорожные заросли, кусты раздвинулись, пропуская трех мужчин в форме патруля безопасности. Дорогу перегораживала лента «ежа». Псионик притормозил. Старший патрульный приложил два пальца к шлему, сквозь поспешно опущенные ресницы Брукс едва успела разглядеть его острый профиль.

– Ментальная проверка. Предъявите ваши персональные жетоны, свободные граждане.

Вэл кивнул, извлек из кармана безрукавки и протянул патрульному плоские металлические прямоугольники.

– Моя подруга спит. Я не хотел бы будить ее, сержант. Мы вместе едем в отпуск на северное побережье, вот наши документы. Надеюсь, этого достаточно? Или у вас имеется лицензия на глубокий пси-тест?

– Ничего, ребята, хватит жетонов.

Авита собралась было позвать на помощь, но не сумела даже пошевелить губами. «Это легкая пси-наводка, – поняла она. – Воробьиный Король держит меня, мешая двигаться и кричать. Его личные документы – сплошная подделка».

Патрульный долго возился с жетонами, кажется, он не мог попасть ими в щель уникома.

– У вас возникли претензии, сержант?

– Претензии? Все чисто, парень. Проезжай.

– Тогда уберите «ежа».

Человек из безопасности замешкался, наступила беспричинная пауза, Авита сквозь опущенные ресницы наблюдала за сценой, которая все более приобретала черты абсурда. Сержант медленно, словно во сне, вскинул излучатель, целясь прямо в висок Короля. Младший патрульный навел оружие на саму Авиту.

– Нет!

Пси-наводка Короля исчезла мгновенно. Освобожденная от невидимых пут, Брукс упала ничком, укрываясь от луча на полу кара. На ее затылок и шею брызнул расплавленный выстрелом пластик.

– Быстро, в лес! – крикнул Вэл.

Она распахнула противоположную дверцу кара, выпрыгнула на полотно дороги и со всех ног пустилась бежать в чащу. Ветви хлестали по лицу, жесткая трава – по лодыжкам. Ухнула, свистнула и застонала в кустах угрюмая ночная птица. Сквозь решетку черных ветвей темно-синим бархатом проглядывало звездное небо. В разгоряченное лицо веяло сыростью и запахом грибной гнили. Бесшумные вспышки армейских излучателей остались далеко позади. Авита неслась, спотыкаясь, безнадежно потеряв направление, ей казалось, что прошло около часа, хотя бегство едва ли длилось более нескольких минут. Она остановилась, только растратив остатки сил. Сердце молотило щенячьим хвостом, Брукс нашла на ощупь удобную кочку и села, пытаясь успокоить дыхание. В лодыжку больно впилась длинная колючка.

Неподалеку захрустели кусты.

– Эй, Вита!

Авита в ужасе затаилась, узнав голос Воробьиного Короля.

– Привет. Ты зря прячешься, это неразумно, я вижу твой ментальный след.

Вэл вынырнул из зарослей, вспыхнул луч карманного фонаря, конус света высветил ноги Брукс, поднялся до ее колен и перескочил на лицо. Псионик смахнул со своего лба паутину.

– Вставай, вернемся на дорогу. Не надо сидеть на сырой земле – здесь водятся мокрицы.

– А патруль?

– Считай, что патруль спекся. У них оказались слабенькие шлемы защиты. Брукс передернуло.

– Почему они начали стрелять?

– Наверное, мой девяносто восьмой коэффициент произвел слишком сильное впечатление. В кустах был припрятан стационарный пси-детектор, люди безопасности перетрусили, что их защита не выдержит, и первыми начали бой. Правда, в тебя стреляли тоже, а это уже против всяческих правил – норма-ментальных обычно не трогают, в какой бы компании их ни поймали…

В свете фар патрульной машины темнели холмики трех тел в униформе.

– Третий сидел на детекторе… – кивнул Вэл, отвечая на невысказанные мысли Авиты. – Моя машина на ходу, и они не успели связаться с Департаментом. Уезжаем, пока эта публика не очухалась.

Псионик скатал и отшвырнул в сторону полоску «ежа».

– Так они живы?

– Живехоньки, но у меня нет времени начинять их мозги ложными воспоминаниями. Иди в машину, время не ждет.

Через полчаса буковый лес кончился, дорожный указатель возле перекрестка источал мертвенный белесый свет. Воробьиный Король, не задумываясь, повернул на запад и прибавил скорости. Медленно прояснялось предутреннее небо. Пологие горбы заросших кустарником холмов сменились настоящими лесистыми горами, главный хребет, окаймленный растительностью у подножия, заметно приблизился.

– У меня закладывает уши.

– Мы у высшей точки перевала. Выходи и полюбуйся.

Вэл остановил машину.

Под теплыми утренними лучами, выступая меж пятен темной зелени, сверкали изломы гигантских, цвета слоновой кости, камней главного хребта. Причудливая игра света и тени превратила их в абрис циклопической спины спящего животного. Отчетливо просматривались очертания когтистых лап. Четвероногий ящер из сказок дремал, припав беззащитным брюхом к плотному массиву леса, зубчатый хребет выгибался к небу. Опущенная книзу тяжелая морда совершенно зарылась в зелень, пасть, ноздри, глазницы – все это исчезло в сочной листве. Плавно изогнулась крутая шея. В густых кустах, укрывших голову ящера, возились и чирикали пичуги. Из колючих ягодных зарослей одиноко торчало настороженное каменное ухо.

– Разум Милосердный! Что это?

– Это Сторожевой Змей. Вообще-то просто камень, игра случая, но игра очень совершенная.

Место безотчетно вызывало ощущение покоя и устойчивой безопасности. Воздух казался бархатистым – ни мучительного зноя города, ни пронзительного ветра ледяных вершин. Чистый, чуть желтоватый камень, чистая зелень и спокойная игра пока еще неяркого утреннего света.

– Поехали. Хватит стоять.

Авита вернулась в машину, приглушенно зарокотал мотор, сонный дракон остался позади.

– Здесь, за перевалом, есть частные особняки – для тех, кто не любит летнюю жару в Параду.

Машина мчалась еще с полчаса, прежде чем свернуть в сторону, упершись в сплошную зеленую изгородь. За, казалось бы, непроницаемой, но на самом деле тонкой стеной листвы открылся короткий участок обсаженной пирамидальными деревьями дороги, через сто метров он закончился возле ажурных металлических ворот. Их идеально выверенный орнамент выдавал штучную работу дорогого дизайнера. Брукс поискала взглядом и не нашла признаков пси-турникета. Створки медленно, повинуясь ментальному приказу Воробьиного Короля, разъехались в стороны. Машина въехала на стоянку, Авита вышла на розовую плитку площади и попыталась размять затекшие ноги.

Необычное строение полукольцом охватывало двор. «Оно походит на замок», – подумала Брукс и тут же поняла свою ошибку. Строение не просто походило на древний замок – оно и в самом деле было старинным. Просто дорогой, невообразимой прочности камень совершенно не тронули годы. Идеально отесанные блоки цвета бледной терракоты плотно прилегали друг к другу, наверное, в щели не протиснулось бы и лезвие ножа. В обводах стен и миниатюрных башенок простота сочеталась с изысканностью, но в них не было ничего воинственного. Замок не предназначался для осады – его возводили как дорогую игрушку.

– Нравится?

Воробьиный Король подошел незаметно, словно призрак.

– Никогда не видела карманных дворцов? Тогда смотри как следует. Это майоратное владение – неотчуждаемая доля старшего сына и все такое прочее. Когда-то наше семейство имело сотню таких уголков, но сохранился только этот. От залога и продажи его спасли только древние монархические предрассудки.

– Что ты здесь делаешь?

– Я здесь живу. Пошли.

За дверью черного дерева открылся просторный холл и дубовая лестница.

– На самом деле все здесь не такое уж старое – двести лет не срок.

Авита посмотрела на свои стоптанные сандалии – грязные подошвы опять оставляли на драгоценном паркете и мягких коврах приметные следы. «Ну и холера с ними. Наш подарок монархистам». Вэл, однако, виду не подал. Дальнюю стену занимали картины в тяжелых, отливающих золотом рамах, Брукс подошла поближе – с потемневших холстов на нее смотрели воинственные чужие лица. Преобладал тот же, что у Воробьиного Короля, тип – прямые темно-русые волосы, резкий профиль, круглые, пожалуй, слишком близко посаженные, блестящие глаза.

– Что это за семейство?

– Герцоги Далькроз, родственники прежней королевской династии Каленусии. Впрочем, дальние и, в конце концов, обедневшие.

«Он спокойно назвал мне свое настоящее имя, – с тоской подумала Авита. – Мне точно не уйти отсюда живой. Конечно, то, что он учинил ночью, было просто жестокой игрой мальчишки-садиста, но когда-нибудь этот потомок Далькрозов решит устроить свои дела с реабилитаторами, и тогда я просто исчезну – меня пришибут пси-наводкой, зароют в каком-нибудь холодном погребе с мокрицами на стенах. За хорошие деньги Департамент согласится не замечать пси-ненормальность этого дернутого аристократа, и все пойдет своим чередом. Цилиан не знал, с кем он связался, про истинное лицо Воробьиного Короля не знает никто. Этот придурок, подрастающий ментальный убийца, а я влипла. К тому же он сейчас читает все мои мысли!»

Вэл моментально ответил вслух:

– Конечно, читаю. А Департамент я не люблю и не склонен поощрять коррупцию. Не собираюсь отрицать, что пошел на жесткие меры, но ведь и ты хотела меня сдать, а это все равно что убить, к тому же глубокие ментальные блоки очень плохо снимаются. Совсем не факт, что это сумели бы сделать те, кто их ставил, – сами реабилитаторы.

– Чего-чего?!

– Если бы тебе удалось покалечить меня этим инъектором, ты бы осталась со своим блоком, и всю жизнь так и ходила бы с промытыми мозгами.

– Не верю.

– Верь, не верь, дело твое. Ладно… Тебе понравились портреты? Вон тот, третий справа, мой прапрадедушка Бенедикт, слыл когда-то ужасным колдуном. Скорее всего, он был мизантропом и псиоником средней руки, но старику отчаянно не повезло с датой рождения. Говорят, ради эликсира бессмертия он замучил полсотни самых преданных слуг, закопал их скелеты в погребе и…

Авиту замутило.

– Ну и шуточки у Воробьиного Короля.

– Ага. Раз ты способна отличать шутки, значит, блок снят качественно. Я, как собака, трудился всю ночь. Был бы я практикующим психиатром – прислал бы тебе счет.

Авита попробовала на зубок двусмысленность королевских речей и, не выдержав, сломалась пополам, безумный смех накатил на нее неудержимо, колени предательски задрожали, она села там, где стояла, – прямо на толстый и пушистый палевый ковер.

Вэл невозмутимо ждал, пока гостья отсмеется.

– Ха-ха-ха! Ой-ой-ой… Зачем ты меня сюда привел?

– Хочу показать тебе еще кое-что. Пошли. Да не на улицу – вон туда, вверх по лестнице.

Второй этаж занимала каминная комната, слева, в анфиладе просматривался обеденный зал с гнутыми стульями и длинным столом красного дерева, но Вэл свернул направо и подошел к закрытой резной двери. Замок, впрочем, оказался вполне современным, хотя и механическим. Воробьиный Король снял с шеи шилообразный ключ на цепочке.

– Никакой псионики. Этот технический примитив тоже элемент этикета.

Дверь распахнулась и открыла взгляду Авиты еще один зал. Над ним, видно, хорошо поработал архитектор, создавая в малом пространстве видимость величественного простора. Полуколонны белого камня лишь слегка выступали из стен. Широкие и высокие окна пропускали потоки света. Пол едва заметно повышался к дальней стене. Там, на трехступенчатом возвышении стояло простое, на вид черное, деревянное кресло.

– Это трон сюзерена. Мои предки сидели в нем, принимая своих верных вассалов. Считалось, что данные в такой обстановке обещания непременно выполняются, так что к воротам Далькрозов в ритуальные дни выстраивалась здоровенная очередь грязного и вечно недовольного мужичья. Как ты понимаешь, эти праздники устраивали очень редко – обещания иногда так трудно выполнять!.. И сними свои ужасные сандалии – к черному креслу положено идти босиком.