Сейчас мы заняли местный трактир с подходящим к нашему случаю названием - "У моста", и неунывающий Паджеро предложил сменить вывеску, так как эта уже устарела: моста-то больше нет. Хочу надеяться, что ненадолго. Я сейчас напишу письмо магу-зодчему Бальсару, тому, что возводил новый храм Матушки. Его школа здесь, неподалёку. Думаю, он не откажется нам помочь, и построит новый мост. От поездки на Совет пока решил не отказываться - хоть и с опозданием, но надеюсь там быть.
      Обязательно присмотрю в Аквиннаре какую-нибудь диковинку для тебя. Что-нибудь эльфийской работы. Давно собирался купить тебе гарнитур из сандалового, что ли, дерева (в наших лесах такие не растут): от него всегда пахнет весной, и для кожи приятнее прикосновение тёплой древесины, чем холодного серебра и золота.
      Извини, что не смог уделить тебе немного времени перед отъездом, но столько было дел - совсем закрутился. Рад, что благотворительный сбор оказался так велик, и ты сможешь, наконец, сделать такой сиротский приют, какой захочешь: у тебя, помнится, было полно идей. У меня тоже есть для него несколько предложений - расскажу, когда приеду. Обсудим. С нетерпением жду этого разговора.
      Вот, пока, и всё. Пора приниматься за письмо Бальсару. До свидания, моя радость, до скорой встречи.
      Целую.
      Твой муж
      Фирсофф".

4.

      В письмах, написанных там же, у моста, магу-зодчему Бальсару и королю Шиллуку Скиронарскому, Василий ничего примечательного не обнаружил, разве что удивился - в письме к Шиллуку не было ни намёка на подозрения Фирсоффа о готовящемся мятеже. Так, обычная писулька одного монарха другому, с объяснением причины опоздания на Совет Королей. Почему Фирсофф не воспользовался случаем и не предупредил своего собрата-короля, по каким таким соображениям?
      "- А что изменилось бы, если бы предупредил? - Капа упорно не желала считаться с пожеланиями короля, бесцеремонно влезая в его мысли, - Не вижу никакой выгоды, кроме бессмысленной паники…"
      "- Короли Шиллук и Альбек Хафеларский могли дождаться Фирсоффа, и всё сложилось бы иначе. Три короля - уже сила. Двинув войска Скиронара на Аквиннар, они, наверное, могли бы спасти остальных королей…"
      "- Да!? А сами Вы думаете иначе, чем говорите, сир!"
      "- И как же я думаю?"
      "- Шиллук с Альбеком могли и не поверить, и не стали бы ждать Фирсоффа. Они, ведь, тоже не оставили Фирсоффу никаких предупреждений - может быть, им не о чем было предупреждать? Что же касается спасения остальных королей, то это - вряд ли. Король Барум, созвавший Совет, должен был знать больше всех: достаточно много, чтобы понадобилось созвать Совет, и слишком мало, чтобы уверенно указать причину созыва. Барум не должен был вернуться с Совета, чтобы больше никто не узнал, что именно ему известно. Ну, и остальные короли - тоже. Вы же сами считаете, что Совет был ловушкой. Зачем Вы меня дразните, сир?"
      "- Я не дразнюсь, Капа. Я - размышляю. И мне не понятна скрытность Фирсоффа в этом случае. Почему он промолчал?"
      "- Не был уверен, что письмо дойдёт по назначению? Как Вы думаете, сир? Способ передачи письма не давал уверенности, что его прочтёт именно Шиллук, или что он будет единственным, кто прочтёт. И тогда заговорщики будут знать все планы Фирсоффа, и примут ответные меры. Вспомните, что сказал Тараз в день отъезда: "Не будем нарушать планов врага, чтобы не нарушить своих". Вас устраивает такое объяснение, сир?"
      "- Вполне, Моё Величество. Молодец. Спасибо за подсказку…"
      "- "Спасибо" в карман не положишь. Да и в стакан не нальёшь".
      "- Чего же ты хочешь? Большую шоколадную медаль?"
      "- Ну, вот! Снова дразнитесь! Я же говорю - никакой мне благодарности от Вас, сир, не видать, никакой награды".
      "- Что же я могу для тебя сделать? Внести тебя в королевский указ? И будет в Соргоне единственный король, да и тот - общепризнанный дурачок, указом назначивший свою корону Главным королевским советником, зубную щётку - министром Двора, а кошелёк - казначеем…"
      "- В Соргоне нет зубных щёток, сир. И, раз Вы такой насмешник, я с Вами больше не разговариваю".
      " - Ну, поговори со мной, Капа. Хоть несколько слов скажи. Ну, пожалуйста".
      "- Не скажу".
      "- Ах, что я, несчастный, теперь буду делать! Мне даже не с кем теперь перемолвиться словцом! Какая же ты жестокая, Капа!"
      "- Вы снова за своё? Теперь, точно, не буду разговаривать. Ещё и издевается! И, как нарочно, ни одной двери нет - чтобы хлопнуть, и стёкла посыпались… Аж зло берёт! До чего же Ваша, сир, голова, плохо устроена!…"

5.

      Первым с прогулки вернулся Бальсар. Глянувший, мельком, на часы, король удивлённо присвистнул: было два часа дня. С момента ухода соргонцев на экскурсию по Чернигову прошло больше суток.
      Вид у мага был ошалелый и отстранённо-пришибленный. Но пришибленный явно чем-то приятным, потому что с его губ не сходила идиотская улыбка - верный признак любовной шизофрении.
      "- Вернулся, кот блудливый! - сразу же подтвердила догадку короля обещавшая молчать Капа, - Тут и тонна лимонов не поможет сделать ему нормальное лицо. Седина в бороду, бес в ребро. Старый конь борозды не портит, - продолжала вещать она, с каждой новой фразой всё повышая и повышая голос, - Старый волк знает толк. Практика - мать совершенства…"
      "- Потише, пожалуйста, я не глухой".
      "- А Вы тут при чём, сир? Я с вами не разговариваю"
      "- Я и не сказал, что ты разговариваешь. Ты кричишь, притом в моей голове".
      "- А Вам что за дело? Я же кричу себе!"
      "- Кричи себе шепотом".
      "- Шепотом я не слышу".
      "- Зачем тебе слышать, если ты и так знаешь, что говоришь?"
      "- А вдруг я скажу что-нибудь другое? Как я об этом узнаю, если не буду слышать?"
      "- Надеюсь, ты не страдаешь раздвоением личности? С меня и одной Хрустальной Короны достаточно. Даже с избытком. Помолчи, теперь, и в самом деле. Давай, послушаем нашего мага".
      - Бальсар, вы один? Где же наш друг Эрин?
      - Рад видеть Вас, Ваше Величество. Как Ваше самочувствие? - вопрос был задан с нужной интонацией, но в голосе мага Василий не услышал ни малейшей заинтересованности. Бальсар, всем своим существом, по-прежнему пребывал где-то за пределами шпального пятистенка…
      "- Дворца, как я его теперь называю, - снова не удержалась от комментария Капа, - Королевского дворца. Адрес: Масаны, город Чернигов, раттанарскому королю Василию. Звонить три раза. Впрочем, можно и не звонить - дверь не заперта".
      - Рад видеть вас, Бальсар. Так, где же вы потеряли Эрина?
      - Эрина, сир? Я не терял его - мы расстались вчера поздним вечером, и с ним тогда было всё в порядке. А что, его до сих пор нет?
      "- Он плохо соображает, сир. Я бы сказала, что вовсе не соображает. Всё ещё пребывает в плену чьих-то чар. Сир, расспросите его подробнее - интересно же".
      "- Интересно - что?"
      "- Ну, как познакомились, где, и тому подобное…"
      - Сир, у Вас есть поручения для меня?
      "- Ха! Он делает вид, что способен ещё выполнять поручения!"
      "- Смотря, какие поручения, Капа", - король насмешливо посмотрел на мага:
      - Есть, Бальсар. Поручаю вам хорошо отдохнуть. Немедленно ложитесь спать.
      Маг сразу же, без лишних уговоров, полез на печь. Некоторое время поворочался, устраиваясь поудобней, и затих.
      "-Видишь, Капа, охотнее всего подданные исполняют то, в чём нуждаются сами. Мудрый король всегда распорядится, как следует".
      "- Я почти Вас простила, сир. А Вы снова дразнитесь. И ни одного вопроса не задали: мучайся теперь, гадая, что случилось с ними обоими. Вы бессовестный человек, сир. Знаете же, что я не могу сама ни с кем разговаривать, кроме Вас. Ну, почему Вы не расспросили его? Почему?"
      "- Власть короля не должна распространяться на постели подданных, Капа. Я рад, что с Бальсаром всё в порядке. Надеюсь, что с Эрином тоже ничего не случится. Просто он моложе, и не так быстро устанет. Давай, вернёмся к воспоминаниям Фирсоффа".
      "- К воспоминаниям мы вернёмся, но я обижена. Сильно обижена…"
      "- К тому же ты ничего не забываешь, и я должен буду остерегаться. Опять начнёшь выворачивать меня на изнанку? Не надоело?"
      "- А я думала, что Вы ничего не чувствовали, или почти ничего…"
      "- Твой скверный характер мне более-менее понятен: ты ещё не определилась - ни кто ты, ни что ты. Хоть тебе и пятьсот лет, как личность ты существуешь только со дня моей коронации. Все твои неординарные поступки я отношу к детским выбрыкам, и буду реагировать на них сдержанно - сколько смогу. Но врать ты мне не смей, если не хочешь со мной поссориться. Имей это в виду".
      "- Надо было сказать, что Вам очень больно - я бы уменьшила боль. Почему Вы этого не сделали?"
      "- Потому что я - король. Учусь быть королём. Я считаю, что король может попросить об услуге, и в этом нет ничего зазорного. Но просить пощады он не имеет права. Ни у кого. Иначе - что же он за король?"
      "- Простите меня, сир. Я больше не буду".
      "- Куда уж больше-то, Капа. Больше, по-моему, некуда".
      "- А вот и есть, сир! Спорим? На что спорим, сир?"
      "- Девчонка! Как есть - девчонка! Хлебну я ещё с тобой…"
      "- А то ж! Знай наших, сир! То есть, конечно же, знайте… Наших… знайте… сир…"

6.

      - Куда ты так спешишь, Эрин? Торопишься, как на пожар.
      - У меня дела. Меня ждут. Я и так задержался, сколько мог. Пойми - мне надо!
      - А то король отрубит тебе голову…
      - Не думаю: я нужен ему. К тому же, я - не его подданный. У нас головы не рубят просто так, от нечего делать - отрубленное на место не приставишь. Мне надо готовиться к походу - каждая минута на счету.
      - Ты, всё ж таки, решил вернуться? В свой… этот…
      - В Соргон. Я и не думал никогда иначе. Там мой дом, мои друзья, моя кузница. Там - мои битвы. Там - привычная для меня жизнь. Разве я дал тебе повод считать, что поступлю по-другому?
      - Нет, но мы, бабы, всегда надеемся, что будет так, как нам хочется. И до последней минуты не верим, что от нас можно уйти. Наша встреча, словно красивая сказка: поманила и растаяла… И не останется ничего, чтобы закрепить её в памяти… Как зыбко всё и ненадёжно…
      Эрин порылся в карманах и вытащил свой кошелёк - кожаный мешочек с затянутой ремешком горловиной.
      - Ты права. Обменяемся подарками на память. Эта монета - с портретом короля, - он положил на стол серебряную раттанарскую монету, - И ещё кольцо, - рядом с монетой на стол лёг массивный золотой перстень, усыпанный блёстками бриллиантов, - Жаль, нет ничего моей работы, чтобы подарить. Кольчуга, разве… Но её - не могу, извини. Себе же я возьму это… Если ты не против, - Эрин отодвинул стекло серванта и достал оттуда фарфоровую фигурку пастушки, - Она похожа немного на тебя…
      - Конечно, бери. Только - разобьёшь в походе…
      - Я попрошу Бальсара, он укрепит её, чтобы не разбилась. Не огорчайся - в жизни ничего по-настоящему не теряешь, пока жива память. Я обещаю, что буду тебя помнить…
      - Это приятно слышать, но не утешает. Идём, я отвезу тебя.
      Потом была недолгая поездка по Чернигову. Гном сидел на переднем сидении и смотрел, как ловко она управляет автомобилем. И было ему грустно до слёз оттого, что ничего нельзя сделать: каждый должен жить своей жизнью и в своём мире. И это правильно. Король Василий не в счёт - тут случай особый, экстренный. Нет, звать её с собой нельзя: жизнь в Соргоне не для неё… Гном вспомнил обволакивающий уют её квартиры и окончательно решил: нет, не для неё.
      Машина остановилась, как только Эрин сказал:
      - Здесь.
      До дома Василия надо было ещё идти, но гному не хотелось доезжать до самых ворот. Да и дорога там была никакая.
      - Мы ещё увидимся, Эрин?
      - Не знаю. Может быть. Если нам не придётся срочно уезжать. Король скажет…
      - Другими словами - нет. Что ж, правильно. Хорошего не бывает много, иначе это не было бы таким хорошим. Передавай привет своему таинственному королю, - она чмокнула Эрина в лоб, - Прощай. Подожди…
      Послюнив палец, женщина стёрла помаду с его лба:
      - Никому не верь - не такой уж ты и гном, Эрин. Всё, иди, пока я не разревелась… Прощай… И успеха вам всем… Там…
      - Спасибо… Прощай…
      Эрин выбрался из машины и, не оглядываясь, чтобы не зарождать в чужой душе пустой надежды, пошёл к дому Василия. Машина рванула с места, взревев мотором и пискнув шинами. На просохшем асфальте дороги остались чёрные следы от резины.
      На случай, если вы с нетерпением переминаетесь с ноги на ногу, в ожидании, что я назову вам имя этой женщины, спешу сообщить, что мне оно не известно. Вы, конечно, вправе спросить его у Эрина при первой же с ним встрече. Но, думаю, он вам тоже его не назовёт - не то воспитание, знаете ли.

7.

      "- Ещё один гуляка вернулся, сир. Этот, кажется, бодрее. И лимоны ему не нужны - от его вида молоко враз скиснет. Хоть сейчас бери на работу, на кефирную фабрику…"
      - Рад видеть Вас, сир. Как Ваше самочувствие?
      "- Сейчас начнёт выпрашивать поручение - полежать на садовой скамейке".
      - Рад видеть вас, Эрин. У вас неприятности?
      - Ничего серьёзного, сир. А вы изменились!
      - В каком смысле?
      - Похудели, и лицо… Лицо стало жёстче…
      "- Видите, я же говорила, сир! За сутки, с небольшим, я проделала работу, на которую Вам пришлось бы затратить несколько лет. Да и то, Вы ничего бы не добились. Оттого и больно, что надо всё сделать и хорошо, и быстро. Время, сир, время! У нас мало времени. Я же Вас предупреждала…"
      "- Хочешь сказать, что не старалась сверх необходимого?"
      "- Старалась, сир, это правда. От правды куда денешься? Самую капельку только и старалась… Но я же просила прощения, сир…"
      "- Я помню, Капа".
      - Сир, мы можем поговорить? Вы не заняты?
      - Что вас интересует, Эрин?
      - Кто такие дон Кихот и Санчо Панса?
      - И сколько человек пострадало?
      - Серьёзно - ни одного. Возможно, несколько переломов, да выбитые зубы. Бальсар рассказал?
      - Нет, Эрин. Вы сами выдали себя своим вопросом. Дон Кихота и Санчо Панса вспоминают только в случае совершения бескорыстного подвига, и чаще всего - ради женщин. В наше время это обычно защита женщины от хулиганов. Я вижу у вас разрез на куртке. Нож?
      - Да, сир. Спасла кольчуга. Хорощо, что я её не снял…
      - Сравнение с этими литературными (да-да, Эрин, они - книжные персонажи), с этими героями весьма почётно. Вас, наверное, назвали ещё и рыцарями…
      - Да, сир. Без страха и упрёка…
      "- Так вот, как они познакомились! Ух ты, до чего романтично!"
      - Рыцарями называли самых лучших, самых благородных воинов. Вы недавно смотрели фильм о рыцаре Айвенго, и должны представлять, какими они были, настоящие рыцари. У рыцарей был свой кодекс чести, свои военные организации - рыцарские ордена, и получить посвящение в рыцари было высшей наградой и мечтой каждого солдата прошлых времён.
      - Совсем, как мастера меча в Соргоне. У них тоже есть свой кодекс и различные правила. Но мастером меча может стать только тот, кто им хорошо владеет. И подвиги здесь не при чём.
      "- С подвигами лучше! Правда, же, сир? Что толку хорошо владеть мечом и не совершать при этом подвигов. Ну, скажите же, сир, я - права?"
      - Разве мастера меча не воюют, и не совершают при этом подвигов? Командор Тусон, например.
      - Вы про Акулью бухту, сир? Но капитан Тусон ушёл в отставку, и где он - никому не известно.
      - Командор, Эрин, теперь уже - командор Тусон. Произведен королём Фирсоффом перед отъездом на Совет, и сейчас командует в Раттанаре. Мы с ним обязательно встретимся: только бы до места добраться.
      - Тусон, скорее, исключение, сир. Мастера меча не ищут битв, и зарабатывают на жизнь, давая уроки фехтования. Те же из них, кто имеет титул и поместье, вовсе ничем не заняты, кроме повышения мастерства владения мечом.
      "- Ну, и какая от них польза, сир? Что они есть, что их нет - всё едино. А вот рыцари - это да! Это - сила! Турниры, прекрасные дамы, и подвиги, подвиги, подвиги…"
      "- Будут тебе в Соргоне рыцари. Обещаю"
      "- Честное-пречестное слово, сир? И турниры, и подвиги, и дамские перчатки на забрызганных кровью шлемах - всё это будет?"
      "- Нет, Капа, не всё. Прекрасные дамы там и так есть. Подвигов на войне будет, хоть отбавляй. Будут и рыцари - слово короля! А вот турниры… Турниров я не обещаю, Капа. Боюсь, нам будет не до них".
      "- Вот так всегда: как что-то для меня интересное, так обязательно не будет. Какой Вы скучный, сир! Тоска зелёная с Вами…"

8.

      - А кто из них лучший воин: дон Кихот или Санчо Панса? - продолжал расспросы Эрин.
      Василий задумался. Как объяснить иномирцу, что сравнение с незадачливым фантазёром в латах и его слугой не могло иметь ничего обидного, несмотря на некоторую внешнюю схожесть с ними Бальсара и Эрина? На дона Кихота Эрин не вытягивал по размеру, особенно, если рядом был Бальсар. А сравнение со слугой, пусть и невероятно изворотливым, гном может принять не иначе, как оскорбление. Ответить так, чтобы не задеть самолюбия Эрина, и, в то же время, избежать ненужной лжи (короли не лгут - помните?), это задача была не простая.
      Король использовал слабое знание Эрином классиков мировой литературы и его наивную уверенность, что оба героя Сервантеса - рыцари. Он решил довериться убеждённости и воображению гнома, и ответил уклончиво, ничего не разъясняя:
      - Трудно сказать, кто из них лучше. На подвиги они выезжали вместе и все награды и неприятности чудесным образом находили обоих. Они были неразлучны, как родные братья, и, если сейчас упоминают одного, то тут же вспоминается и другой. Каждый хорош по-своему.
      - Наверное, так и должно быть: боевых друзей нельзя, не следует разделять и выяснять, чья доля в подвиге больше. Это разумно, сир, - согласился гном, - Нам, в Соргоне, не помешало бы завести какое-нибудь братство из лучших воинов. Тут тебе и пример, тут тебе и поддержка в трудную минуту.
      - Я подумаю об этом, Эрин.
      "- Ловко Вы уклонились, сир, от ответа на вопрос. А Вы заметили оговорку Эрина - он, кажется, стремится попасть в ряды Вашей армии?"
      "- Я заметил другое, Капа. Сегодня он и есть моя армия, а отношения у меня с ним неопределённы: то ли он союзник, то ли нет. И как долго он будет рядом со мной в Соргоне - я не знаю. А жаль терять такого бойца".
      "- Да, сир, он - самостоятельный мужчина. Глядите - ужином занялся, пока Ваш единственный подданный дрыхнет без задних ног. Эх, был бы немного выше ростом, ну, хоть - как Вы, я сделала бы его своим рыцарем…"
      "- У тебя же перчаток нет! Что же он на шлем прицепит?"
      "- Вечно Вы всё испортите, сир. Даже помечтать не даёте…"
      "- А ты не мечтай о несбыточном, вот и не будешь огорчаться".
      "- Скажете тоже! Мечтать о сбыточном - это и не мечтать вовсе, а строить планы на будущее. Улавливаете разницу?"
      "- О сбыточном!? Нет такого слова в моём языке…"
      "- Вы не поняли, что я сказала, сир?"
      "- Понял, Капа".
      "- Ну, так и нечего придираться! Вам лишь бы показать мне лишний раз, что я от Вас завишу".
      "- Ещё не известно, кто от кого. Что же касается Эрина, то для дела будет лучше, если рыцарем, сначала, его сделаю я".
      "- Решили поменять ориентацию, сир? Соргон будет в шоке. Весь".
      "- У тебя одни глупости на уме. Если я не посвящу Эрина в рыцари, то, сколько перчаток ему на шлем ни цепляй, он рыцарем не станет".
      "- Вы и сами - не рыцарь, сир".
      "- Зато, Капа, я - король. И посвящение в рыцари - моё право. Или ты считаешь, что рыцари в Соргоне от сырости заведутся?"
      "- Скажите, сир, а Вы знаете, что гномы не ездят верхом? Это я к тому, чтобы делать из Эрина рыцаря".
      "- Ты против Эрина? А только что свои перчатки цепляла ему на шлем. Реальные женщины тоже не постоянны, но не настолько. Переигрываешь, Капа".
      "- И ничего не против. Я Вам - для информации, а Вы… Вы перекручиваете все мои слова. Правильно я с Вами не разговариваю, сир…"
      "- Ладно-ладно, Капа, не заводись. Не ездят - научатся. Положение обяжет…"
      - Ужин готов, сир.
      - Спасибо, Эрин. Будите Бальсара: ночью доспит. И что же у нас на ужин?
      Бальсара, хоть и с трудом, но подняли, и был ужин, потом - неизменный телесеанс и ночь, полная сновидений: кроваво-кошмарных - у короля Василия (боевые воспоминания раттанарских монархов), полных любовной нежности - у Бальсара, и грустных-грустных - у Эрина.

ГЛАВА ПЯТАЯ