19.

— Сэр Энтони! — Дверь задрожала от громкого стука, и Роузи тяжело вздохнула.

В комнате было довольно холодно, но ковер, на котором она лежала, был мягок, а обнимающие руки Тони создавали ни с чем не сравнимый уют.

— Сэр Энтони!

Тони пошевелился и еще крепче обнял Роузи.

— Проклятье! — пробормотал он. — Рассвет едва забрезжил, а нас уже не могут оставить в покое.

Отблески затухающего огня придавали его волосам красноватый оттенок, тело казалось светло-золотистым, а глаза сияли радостью и удовлетворением. Вечером, когда Роузи пришла к нему, Тони был так серьезен, что она едва узнала его. Теперь это опять был Тони Райклиф.

Ее Тони.

Всего лишь несколько недель назад ему удалось обольстить Роузи, и, черт побери, вчера вечером она без труда сделала то же самое. Ему казалось, что рушатся устои привычного мира. Наслаждение, получаемое ими обоими, не знало пределов, на столе, на полу, на стуле. Они теряли разум! Когда Тони и Роузи находились вместе, все невзгоды исчезали, уступая место восторгу обладания друг другом.

— Сэр Энтони, умоляю, отзовитесь! — настойчивый голос Хэла шипел прямо в замочную скважину. — Вам послание от королевы.

— Сейчас, — недовольно пробормотал Тони себе под нос и громко добавил: — Займись курьером, а я сейчас выйду.

Воцарилась недолгая тишина, а затем послышались удаляющиеся шаги Хэла.

— Королева Елизавета, должно быть, хочет вмешаться в наши дела.

— Она такая ревнивица?

— Только из добрых побуждений.

Роузи лизнула палец и, проведя им по нижней губе Тони, процитировала:

— «Мой возлюбленный белокож и румян; его голова словно отлита из золота, а локоны черны, как вороново крыло…» — По ее губам пробежала улыбка.

— Мне остается только восхищаться твоей памятью! Ты же повторила слово в слово. — В голосе Тони слышались нотки зависти и даже обиды.

— Я читала это впервые, но «Песнь песней» Соломона — одно из самых любимых мест Библии сэра Дэнни. Ухаживая за женщинами, он обязательно читал им наизусть именно это.

— Тогда мне придется наказать тебя за обман!

— Каким образом? — заинтересованно спросила Роузи, обнимая Тони.

— Я сейчас встану и оденусь.

За словом последовало дело, и Роузи вздохнула с явным разочарованием. Сев рядом, она обвила руками его голые колени.

— «Его щеки пахнут пряным ароматом и цветами, его губы — словно лилии, источающие душистый запах мирры».

— Роузи! Прекрати мне льстить! — Тони увидел под столом жилетку с камзолом и попытался дотянуться до них, однако Роузи продолжала сжимать его ноги.

— «Его руки — как золотой обруч, сверкающий бериллами, его живот подобен слоновой кости, украшенной сапфирами».

Тони скосил глаза на свой плоский живот.

— Здесь нет никаких сапфиров…

— А ты посмотри немного ниже. О, это такой сапфир!

— Одевайся, женщина! — Терпение Тони лопнуло, и он бросил в Роузи сорочкой. — И хватит вводить меня в искушение!

Она сняла сорочку с лица и продолжила:

— «Его ноги — мраморные колонны, его лицо выточено из ливанского кедра». — Роузи медленно облачилась в сорочку.

Тони ощущал, как им снова овладевает желание, но изо всех сил старался не поддаваться ему. Хотя он и пытался выглядеть веселым и беззаботным, Роузи прекрасно понимала, какие чувства владеют сейчас им. К Тони прибыл курьер от самой королевы, а за нее он был готов отдать последнюю каплю крови — в этом Роузи не сомневалась.

Был ли он предан королеве сильнее, чем ей? Роузи не знала, да и не хотела знать. Было ли ее чувство к Райклифу сильнее, чем к сэру Дэнни? Она не знала и этого, да и не могла найти ответ.

Когда Тони взял с бронзовой каминной решетки свою рубашку, Роузи увидела, что на одном из рукавов зияет огромная прожженная дыра: слишком близко к огню она находилась. Роузи попыталась сдержать свое веселье по этому поводу, но, когда Тони свирепо сверкнул глазами, она не выдержала и издала сдавленный смешок. Роузи прикрыла рот, но уже было поздно: выведенный из себя, Тони отбросил погибшую рубашку в сторону и принялся натягивать жилетку и камзол. Поискав штаны, обнаружил их под ковром. Сжимая в кулаках чулки, он снова оглянулся по сторонам.

— Ищешь это? — Роузи помахала подвязками.

— Дай мне их сейчас же!

— Обязательно! — улыбнулась Роузи. — Подойди и возьми.

Глаза Тони сузились. С ловкостью заправского дуэлянта он метнулся к девушке, пытаясь отобрать подвязки, но она проворно спрятала их за спину!

— Искусительница! — пробормотал Тони. Он прижал к себе Роузи и, улыбнувшись, поцеловал ее в губы так, что разум ее затуманился. Когда он оторвался от нее, Роузи открыла глаза.

— По-моему, ты выглядишь несколько помятым, — заметила Роузи.

— Для королевского курьера вполне приемлемо.

Окончательно одевшись, он подошел вплотную к девушке и приподнял ее подбородок. Роузи закрыла глаза и приоткрыла рот для поцелуя, но Тони только усмехнулся и произнес:

— Для сегодняшнего утра достаточно, или Ее Величеству придется ждать.

По лицу Роузи пробежала недовольная гримаса.

— Вот и пусть ждет.

Тони отрицательно покачал головой.

— Помню, приказывая мне убираться от двора, королева была в ярости, и если она прислала ко мне курьера, это может означать только одно: Ее Величеству понадобился кто-то, кому она может доверять, причем понадобился весьма срочно. Этот человек — я, Роузи, и я немедленно отправляюсь к Ее Величеству.

— Ты сделаешь то, что должен, и я с радостью отпускаю тебя. Королева, я думаю, умеет ценить преданность, но… Но только не забудь вернуться обратно.

— Как я могу забыть об этом? — Тони ласково погладил по ее волосам и щеке. — Мы были счастливы, Роузи, и на этот раз ты наверняка носишь моего ребенка. Я беру на себя полную ответственность за все, что произошло в моей спальне. Не могу не признать, что, однажды увидев тебя, я поклялся, что обольщу… А этой ночью ты сама обольстила меня.

— Ты не сильно сопротивлялся, — важно ответила Роузи.

— Кто? Я? Черт побери, найдется ли мужчина, который устоял бы перед твоими чарами? — Тони запнулся, увидев, как в ее глазах мелькнул озорной огонек. — Когда мы поженимся, обещаю, что я всегда буду уступать тебе в этом. — Роузи промолчала, и Тони взволнованно сказал: — Мы должны пожениться до того, как я уеду. Ты согласна?

Роузи подумала о своей детской мечте — заставить публику смеяться и плакать одновременно; она подумала о своей новой мечте — владеть Одиси; она подумала о том, о чем даже не осмеливалась мечтать — о собственной семье, о продлении рода, о любимом человеке, с которым она будет жить до самой старости. С Тони эта мечта может превратиться в реальность. Неужели она действительно носит его ребенка? Она надеялась на это, она молилась об этом. И она выйдет за него, несмотря ни на что.

Должно быть, Тони прочитал ответ на лице Роузи, потому что схватил на руки и закружил.

— Тогда я посылаю за отцом Сильваном. И после ужина мы станем мужем и женой, а утром я уеду. — Поставив Роузи, Тони поцеловал ей руки. — Ты делаешь мне слишком много чести. И, ради Бога, женщина, причешись! Ты похожа на распутницу.

Причешись? Роузи провела рукой по своим растрепанным волосами. Она стояла перед Тони в одной полупрозрачной сорочке, а он думает о ее волосах?!

Подойдя к двери, Тони оглянулся и послал Роузи воздушный поцелуй.

— Подожди! — крикнула она, вспомнив о других своих заботах.

— Да? — Тони остановился. Он выглядел как преступник, ожидающий вынесения приговора.

— Когда поедешь в Лондон, возьмешь меня с собой?

— Если там будет опасно — нет, а я подозреваю, что опасно.

— А здесь не опасно? Здесь, где из темноты вылетают стрелы, а с неба падают камни?

— Именно поэтому я и попросил сестер взять тебя с собой, когда они уедут.

— Ты хочешь, чтобы я уехала из Одиси в незнакомое место? Туда, где сэр Дэнни никогда не сможет меня разыскать?

Странное выражение мелькнуло на лице Райклифа, он выглядел почти больным. Она не очень-то тактична, поняла Роузи, но уехать из Одиси, уехать без Тони! Она слишком привязалась к этим местам. Но больше всего Роуэи удерживала мысль о сэре Дэнни.

— Но я же совсем их не знаю, — нашла она наконец веский довод.

— Вот и познакомишься с Джин и Энн поближе. Кстати, думаю, что леди Хонора тоже поедет с вами. Заодно ты встретишься с моим братом, с его семьей, с моим отцом, в конце концов.

Роузи понимала, что Тони прав, она все равно не хотела покидать поместье, не хотела знакомиться с чужими людьми и снова стать одинокой.

— Это совсем не так трудно, как тебе кажется.

— Ты должен пообещать мне одну вещь.

Тони расслабился.

— Все что угодно!

— Хорошо. Пообещай, что найдешь сэра Дэнни и позаботишься о его безопасности.

И снова что-то изменилось в Тони — он казался напряженным, собранным, решительным.

— Я уже решил так и сделать.

У Роузи мелькнула мысль, что Тони хотелось сказать что-то еще.

— За короткое время нашего знакомства я поняла, как сэр Дэнни стал тебе близок. Ты обладаешь сердцем льва, и, если сэру Дэнни будет угрожать опасность, я уверена, ты придешь ему на помощь.

— Клянусь, так оно и будет. Я сделаю все, что в моих силах. — Он поцеловал Роузи. — Итак, леди Розалин, вы оказываете мне честь, благосклонно принимая мое предложение. Клянусь, что сделаю все от меня зависящее, чтобы быть достойным вас, чтобы наш союз оказался счастливым. Вы верите мне?

Роузи нравилось, как дрожат руки Тони, словно он желал обнять ее снова. В его глазах отражалась тревога, словно от того, что он услышит в ответ, зависела вся его жизнь. Как ей хотелось уверить Тони в своей любви! Но как выразить любовь? Сэр Дэнни никогда не говорил Роузи, что любит ее, хотя она была уверена, что любит. Персонажи дядюшки Уилла объяснялись в любви достаточно страстно, но увы, их речи были слишком банальны, а Роузи хотелось сказать что-нибудь оригинальное. Пока она подбирала слова, Тони выскользнул из комнаты.

Роузи смотрела на дверь, пока не уверилась, что он не вернется. И только сейчас ей пришли на ум старые слова, которые уже много раз повторяли до нее: «Его рот, словно сахар, и мой возлюбленный прекрасен. О женщины Иерусалима, это он — мой муж!»

Итак, выйти замуж… Выйти замуж за Тони. У большинства женщин эта мысль должна была бы вызвать восторг, но что, собственно говоря, она, бывшая бродячая актриса, знает о замужестве? Она не была в восторге, она пребывала в тревоге.

Роузи тихо рассмеялась. К кому, собственно, она пытается придраться? К себе же. Нет, она действительно в восторге. Напевая что-то себе под нос, Роузи принялась одеваться. Платье было здесь, рядом, а вот где чулки и туфли? Честно говоря, туфли заботили ее гораздо меньше, чем шелковые красные чулки, найденные в старом сундуке. Даже без чьей-либо подсказки, она прекрасно понимала, что эти чулки должны приводить в трепет мужчин своей вызывающей безнравственностью. Возможно, леди Сэдлер использовала именно их, чтобы соблазнить своего мужа. Возможно, они занимались любовью в этом самом кабинете. Роузи оглянулась по сторонам и вздрогнула. Может быть, именно этим чулкам она обязана своим появлением на свет.

Шелковые чулки. Где же они? Несомненно, затерялись где-то под бумагами, раскиданными на полу. Вздохнув, Роузи подняла пачку документов и положила ее на стол. Потом еще одну, еще… Бумаг оказалось так много, что она вспотела. Во время этой работы Роузи развлекалась тем, что вычитывала по несколько слов из писем, наконец решила читать целыми предложениями и в конце концов постаралась прочитать одно письмо целиком.

Настойчивость корреспондента в первую очередь привлекла внимание девушки. Здесь, в Одиси, Тони казался праздным джентльменом, не интересующимся ничем, кроме хозяйства и досуга. Но он все-таки был капитаном королевской гвардии, и некий гвардеец по прозвищу Нос-с-Бородавкой постоянно извещал своего командира о любой опасности, угрожающей королевству и Ее Величеству. Эти письма содержали множество имен, наводивших ужас на обитателей лондонских улиц. Чаще всего в них упоминались Эссекс и Саутгемптон. Похоже, Тони пристально наблюдал за этими графами еще до того, как Роузи и сэр Дэнни приехали в Одиси, а после того, как труппа появилась в поместье и сэр Дэнни рассказал Тони о том, что слышал, усилия капитана королевской гвардии удвоились. Роузи жадно читала письма, где фигурировали Эссекс и Саутгемптон, с трудом разбирая наиболее сложные слова. Однако любопытство помогло ей читать правильно и быстро.

Итак, после того, как они покинули Лондон, ситуация в городе изменилась. Дом графа Эссекса словно магнит притягивал к себе всех недовольных подданных Ее Величества. Сам Эссекс, поощряемый Саутгемптоном, пылал к королеве такой ненавистью, что порой казалось, его рассудок помутился. Роузи жадно читала эти письма, пытаясь найти в них одно имя — имя сэра Дэнни. И наконец нашла. Сэр Дэнни… Ньюгейтская тюрьма… Смертный приговор за измену Ее Величеству…

Нет, должно быть, она что-то неправильно прочитала, сэр Дэнни не может быть заключен в тюрьму и приговорен к смерти. Если бы произошло что-нибудь ужасное, Тони непременно сообщил ей. Он не стал бы скрывать от нее!

Или?..

Роузи подошла к окну и медленно перечитала донесение. Прочитав, закрыла глаза. Все правильно. Сэр Дэнни добрался до Уайтхолла, предъявил рекомендательное письмо Тони, потребовал аудиенции у королевы и был схвачен людьми Эссекса. Графу, ловкому и коварному политику, не составило труда обвинить сэра Дэнни в измене и приговорить к смерти. Это было эффективным — и единственным — способом заставить замолчать сэра Дэнни.

Всхлипнув, Роузи опустилась на колени и яростно скомкала письмо, как скомкала бы негодяев, схвативших сэра Дэнни. Его ожидает смерть! И никто не сможет спасти его — палачи ньюгеитских застенков славились своим умением вырвать признание в чем угодно. Закрыв глаза, Роузи уронила письмо и прижала руки к груди. Сэр Дэнни был известен тем, что ужасно боялся боли. Он признается во всем, что ему будет сказано, и окажется на виселице — если повезет.

Роузи уже доводилось видеть головы государственных преступников, выставленные на всеобщее обозрение на Лондонском мосту. Но представить ее любимого Дэнни, ее дорогого сэра Дэнни… Роузи снова всхлипнула.

Словно ребенок, инстинктивно ищущий защиту на материнской груди, Роузи очень медленно подошла к столу…

Тусклый свет, тепло, уют. Спрятавшись, она прислушалась. Где же низкий и ласковый голос? Почему он не зовет ее больше? Горячие слезы обжигают щеки. Неужели она потеряла его?

— Папочка, — прошептала она, — прошу тебя, вернись.

Нет, он не вернулся. Она не могла слышать даже эхо родного голоса.

Это она виновата в том, что он ушел. Она взяла у него что-то. Что-то такое, что ему было очень нужно. Но что?

Закрыв глаза, она попыталась вспомнить. Детская рука тянется к ярко сверкающему кольцу. К кольцу из чистого золота, украшенному красным камнем и печатью — фамильным вензе-лем с двумя переплетающимися S. Пухлые дет-ские руки пытаются примерить его, но кольцо слишком велико и не хочет держаться на пальце. Оно падает и катится по полу. Она ловит маленький сверкающий обруч и крепко сжимает в кулачке.

Ее укромное место здесь, в темноте под столом. Именно тут она держит свои несметные детские богатства. Она знала, что отец никогда не стал бы прятать это кольцо — ему было бы достаточно запретить ей прикасаться к печати. Наверное, узнав, что кольцо находится в целости и сохранности, он был бы счастлив.

Роузи мгновенно открыла глаза. Ее тайник! Рука, теперь уже взрослая и вполне реальная, сама потянулась к нужному месту, к узкой щели между одной из тумб и столешницей. Из пустого пространства полетела пыль, и Роузи стала искать, еще не зная, что ищет, и не уверенная, что это там.

Но это там было. Кончики пальцев коснулись чего-то круглого и холодного. Она осторожно вынула его и поднесла к глазам. Золотое кольцо-печатка с двумя S и сверкающий алый рубин.

Итак, она на самом деле леди Розалин Беллот, дочь графа Сэдлера. Она — наследница поместья Одиси.

Неужели она сомневалась в этом раньше? Сжав кольцо в кулаке, Роузи поднесла его к груди. Да, она вспомнила этот дом, эти земли, этих слуг. Она вспомнила Хэла и его предательство. Она вспомнила все.

Но разве она сомневалась в том, что лорд Сэдлер ее отец? Что именно он тот человек, голос которого она слышала в своих снах? Маленькая Розалин взяла это кольцо, потому что оно принадлежало ему, она обожала все, что было связано с ним. Потом он умер, и малышка винила в его смерти себя. Как и кольцо, воспоминания о его смерти и ее вине были запрятаны в самые дальние уголки ее подсознания.

Волей судеб в жизнь маленькой Розалин вошел другой человек. Он отличался от ее отца своим благосостоянием и положением, но так походил своей способностью любить, что она перенесла свою привязанность на него, сэра Дэнни.

Она не может не спасти того, кого столько лет называла отцом!

Во всем виноват Тони. Это его вина! Почему он не бросился в Лондон сразу, как только узнал о случившемся? Может быть, именно сейчас ньюгейтские палачи пытают сэра Дэнни, а она сидит в Одиси? Почему Тони ничего не сказал ей? Почему?..

Роузи горько рассмеялась. Она знает, почему Тони ничего не сказал ей. Потому что она обязательно бросилась бы на помощь сэра Дэнни. Теперь она не девочка, странствующая с бродячей труппой, теперь она женщина, нет, хуже — знатная женщина, которая должна отличаться добродетелью и заниматься вышиванием гобеленов между очередными родами…

Почему Тони молчал? Конечно, чтобы уберечь ее от опасности.

Подняв с пола письмо, Роузи аккуратно разгладила его и снова перечитала. Письмо было датировано вчерашним днем. Тони получал почту из Лондона каждое утро и, следовательно, не мог его не прочесть. Этим, очевидно, объяснялась и серьезная мина на его лице, когда он поклялся отыскать сэра Дэнни и обеспечить его безопасность, а также его желание отослать ее как можно дальше от Лондона.

Но ничто не могло оправдать его ложь. Ничто не могло оправдать ее привязанность к этому человеку. Нет, Роузи знала только одно: она не сможет начать новую жизнь и найти в своем сердце место Тони Райклифу, если во второй раз в жизни потеряет отца. Шнурок, подвязывающий волосы, мгновенно перекочевал на шею — кольцо отца висело на нем, словно талисман. Тихо открыв дверь, Роузи вышла из комнаты и направилась на поиски сундука Сэдлера, в котором была спрятана ее мужская одежда.

Бог свидетель — ее слишком долго опекали.

— Сэр Энтони! Пришел преподобный отец Сильван!

Тони оторвался от созерцания накрытого к обеду стола и приветствовал приходского священника.

— Ах, святой отец, как хорошо, что вы пришли так быстро!

— Служить вам, сэр Энтони, — мой долг и Удовольствие одновременно. — Сняв шляпу, коротышка-священник, не поворачивая головы, вручил ее Хэлу. — Хотя признаюсь, я несколько удивлен вашей просьбой сочетать вас браком с леди Розалин Беллот уже сегодня вечером.

— Настоятельной просьбой, — поправил Тони, глядя, как Хэл дрожащими руками нервно мнет шляпу отца Сильвана. — Но не неожиданной.

Отец Сильван сложил руки на своем округлом брюшке и задрал нос. Как младший сын обнищавшего дворянина, он явно считал ниже своего достоинства служить в приходе незаконнорожденного сына графа.

— Я не говорю о необдуманности вашего решения, — начал он, — однако, как приходский священнослужитель, обязан поговорить с вами, перед тем как совершу обряд венчания. Такая непристойная поспешность не приличествует хозяину Одиси.

Мнение отца Сильвана беспокоило Тони не больше, чем это требовали правила приличия, но, похоже, оно сильно беспокоило Хэла. Внезапно он смял шляпу святого отца в тугой ком, уронил на стол в самую середину блюда с золотистой от жира жареной бараниной. Плечи Хэла поникли, а на лице застыло выражение глубокой скорби. Он постоянно оглядывался назад, словно его кто-то преследовал. Тони удивленно уставился на Хэла — что это, черт побери, на него напало?

Отец Сильван, не замечая ничего, продолжал нудно бубнить о своем:

— Мне придется, сэр Энтони, посвятить одну из моих воскресных проповедей дьявольской сущности скороспелых браков и плачевным их результатам.

Хэл, всхлипнув, съежился под взглядом Тони.

— Леди Розалин — дочь Эдуарда Беллота, графа Сэдлера — потомка знатного рода, славившегося своей непогрешимостью. Когда Ее Величество узнает о существовании леди Розалин, она может пожелать найти ей другого мужа.

Похоже, Хэл едва стоял на ногах. Вытянув руку, Тони метнулся к управляющему.

Ободренный отсутствием возражений со стороны Тони, отец Сильван помялся и добавил более жестким тоном:

— Несмотря на некоторую деликатность обсуждаемой темы, я думаю, что должен говорить открыто. Вы являетесь незаконнорожденным, и всемогущий Господь Бог…

— Что? — Тони резко повернулся и свирепо посмотрел на священника.

— Я сказал, — нахмурившись, отец Сильван развернул плечи от осознания собственной значимости, — что вы незаконнорожденный, а раз леди Розалин ведет свой род от самого Вильгельма Завоевателя, то негоже…

— Святой отец! Заканчивайте свое нравоучение!

Сильван быстро опустил указательный палец, которым он размахивал у себя под носом. Тони стоял, побелев от гнева, одной рукой он сжимал рукоять шпаги, в другой сверкал кинжал, и святой отец не сомневался, что Райклиф готов, не моргнув глазом, пустить их в ход.

— Я не имел в виду ничего дурного, сэр Энтони, — проблеял Сильван.

— Если бы ты не был мне нужен, добрый человек, чтобы совершить обряд венчания, причем немедленно, ты не дожил бы до завтрашнего рассвета.

Он начал надвигаться на Сильвана, готовый вы-полнить свою угрозу. Святой отец трусливо попятился.

— Сэр Энтони, я только стараюсь выполнить свой долг: бороться с дьявольскими наущениями — моя святая обязанность. Я не хочу, — добавил он, ставя стул между собой и Тони, — чтобы вы были удивлены, когда услышите от других то, что услышали от меня. — Священник отошел за угол накрытого стола. — Печально, но это правда! Этот союз будет выглядеть так, словно вы заставляете леди Розалин выйти за вас замуж! Вы держите ее, как пленницу!

Тони прекратил наступление на смешного коротышку. Все сказанное им — правда. Злые языки действительно начнут говорить, что он заставил Ро-узи стать его женой. Это — правда. Ведь именно узнав о наследных правах девушки, он решил жениться на ней, и женился бы, будь она даже столетней старухой. Это тоже правда. Представляясь ко двору, Роузи может встретить там молодого человека, которого полюбит всем сердцем. Но она никогда не найдет никого, кто смог бы любить ее крепче, чем он.

Сегодня вечером миссис Чайлд не останется без дела. На этом обеденном столе будут стоять все любимые блюда Роузи: дичь и оленина под соусом, ароматный пшеничный хлеб и соленья… Вершиной кулинарного искусства миссис Чайлд были разноцветные пудинги, украшенные цветами и травами и изображавшие поместье Одиси с высоты птичьего полета.

Этот свадебный ужин должен запомниться навсегда.

Но не только их свадьба станет украшением грядущей счастливой жизни. Он сделает так, что каждый день, каждая ночь, проведенные вместе, словно сокровище, будут храниться в их памяти, и Роузи никогда не пожалеет о том, что вышла за него замуж.

Если бы только королева не вызвала его именно в тот момент, когда ему нужно спасать сэра Дэнни!