Фэрчайлды (№1) - Настоящая леди

Лорд Уитфилд сделал многозначительную паузу.

Внимание Мэри невольно обратилось к леди Валери. Легкая улыбка пробежала по ее губам и тут же исчезла, вспорхнув как бабочка.

– Дневник украден людьми весьма дурного нрава, желающими использовать его во зло, и в результате прекрасная дама может пострадать.

Страх и сознание неизбежного охватило Мэри. «Да переходи же к сути дела!» – хотелось крикнуть ей.

Но экономка никогда не выражает нетерпения.

– Прекрасная дама могла бы заплатить этим гнусным мерзавцам. В этом случае они обещают вернуть дневник, но она справедливо опасается – и в этом я с ней полностью согласен – что это маловероятно. Но если она не заплатит, содержание дневника будет уж точно предано огласке, и ей не удастся избежать скандала.

В комнате стояла тишина, нарушаемая только потрескиванием дров в камине. В воздухе чувствовался слабый запах дыма, и Мэри пришла в голову совсем неуместная в этот момент мысль, что камин не мешало бы прочистить. Как, однако, прочно обосновалась в ней экономка. Подсознательно же она всячески старалась прогнать ужасную догадку о том, от чего у нее холодело внутри, – что разыскиваемый лордом Уитфилдом дневник принадлежал…

Мэри прямо взглянула в лицо леди Валери.

– Ведь это ваш дневник?

– Да.

Это был всего лишь едва слышный шепот, но в ушах Мэри он прозвучал как щелчок замкнувшихся на ее руках кандалов. Обычно она собранна. И ради леди Валери она пойдет на все.

Пока Мэри собиралась с силами, чтобы сохранить самообладание, леди Валери направилась к двери. Открыв ее, она сказала Тримэйну несколько слов. Затем она вернулась и села на свое место с совершенно безмятежным видом, как будто и не она только что отдала распоряжение, разом нарушившее все так тщательно продуманные планы Мэри.

Каким образом, когда, как это случилось, что вся жизнь Мэри вышла из-под контроля и покатилась под откос? Она пристально посмотрела на лорда Уитфилда. Вот виновник всех ее будущих несчастий.

– Это кажется мне похожим на начало сказки, – печально сказала она. Голос сорвался. – С плохим концом. – Мэри вопросительно взглянула на гостя.

– Да, – согласился лорд Уитфилд. – Но появление такой сказки в газетах потрясет основы государства. С тех пор как французы обезглавили своего короля, мы опасаемся подобного восстания в Англии.

– Варвары! – с отвращением воскликнула леди Валери. – Они заставили бедного короля Людовика расплатиться за грехи его отцов.

– Сейчас там происходит чудовищное кровопролитие, – лорд Уитфилд взглянул в упор на Мэри. – Не знаю, слышали ли вы, но там отправляют на гильотину целые семьи. Для французских крестьян не имеет значения, что среди их жертв женщины и дети. Они рубят головы всем с одинаковым усердием.

– Мы все же живем в Шотландии, а не на необитаемом острове, – сказала леди Валери. – Мы, разумеется, слышали все эти рассказы, а я еще и побольше других. Ведь мой бедный дорогой герцог де Валери был француз.

– Для вас эта революция весьма крупная неудача, – Себастьян небрежно стряхнул со своих лосин невидимую глазу пушинку. – Вы, вероятно, потеряли доход от поместий Валери?

– Я пока еще не нищая и ни в чьей жалости не нуждаюсь, – отрезала леди Валери. – У меня, слава Богу, достаточный доход с Гальдена. А разве возможное падение правительства не отзовется и на твоих делах, Себастьян?

Она сказала это, не скрывая насмешки, но Себастьян отвечал совершенно невозмутимо:

– Да, не без этого.

Леди Валери обратилась к Мэри.

– Для меня в данном случае речь идет о гораздо большем, чем правительство. Люди, близкие мне, поплатятся своей карьерой, делом всей своей жизни. Я не стыжусь своего прошлого. Оно было прекрасно. Если бы мне позволили прожить жизнь сначала, я бы повторила все, все до последнего блаженного момента. Но я всегда была осторожна. Мои наслаждения никому никогда не повредили. А теперь кто-то, какой-то грязный негодяй, не имеющий понятия о чести, угрожает уничтожить мои достижения.

– Достижения? – недоуменно повторила Мэри, это слово озадачило ее.

– Достижения, – твердо повторила леди Валери. – Скажу больше, я не собираюсь сидеть сложа руки, пока мужчины, которых я любила, и их семьи будут страдать от этого скандала.

Мэри во все глаза смотрела на женщину, спасшую жизнь ей и Хэддену. Чувствуя себя в западне, она спросила ее крестника:

– Какое все это имеет отношение ко мне?

Лорд Уитфилд небрежно откинулся в кресле.

– По моим сведениям, дневник находится в Фэрчайлд-Мэнор.

Кровь застыла у Мэри в жилах и тут же вновь зажглась вспышкой откровенной ненависти.

– Так вы обвиняете меня в том, что я украла его и отослала Фэрчайлдам?! – тон вопроса был, конечно, совершенно недопустимым.

Вместо ответа он приложил палец к губам, потому что в этот момент в комнату вошла целая процессия слуг. Джилл внесла еще один поднос с чайником, другая девушка забрала старый, а лакей принес дрова и подложил их в камин. С подобающим приличием они не смотрели в сторону господ, но Мэри знала, что они, безусловно, отметили то, как она сидит и разговаривает с леди Валери и ее гостем.

Мэри прекрасно могла себе представить, какие разговоры теперь пойдут среди прислуги. И, слава Богу, лорд Уитфилд вовремя остановил ее. Как бы они изумились, если бы она подняла голос на эту самодовольную скотину, развалившуюся в кресле. Но даже в мыслях, оставаясь примерной экономкой, она пыталась называть злобное животное по-прежнему лордом Уитфилдом.

Мэри ненавидела его с неистовой силой. Она обрела в этом доме покой и безопасность, и, будь ее воля, никто никогда бы не узнал, что она родилась английской аристократкой. Будь ее воля, сегодняшний вечер остался бы в ее памяти всего лишь кошмаром. Но сейчас этот кошмар обретал черты реальности с невероятной быстротой.

Джилл подошла к Мэри и привычно наклонилась к ее уху.

– Ужин подавать в обычное время?

– Да, – твердо отвечала Мэри.

– Поставить еще один прибор?

Мэри оглянулась на нее с холодным удивлением.

– Для кого?

– Для вас, – как ни в чем не бывало уточнила Джилл.

Но под сердитым взглядом Мэри она поспешно выпрямилась.

– Ужин накрыть на двоих, – сказала Мэри бесстрастно.

Торопливо присев, словно была в чем-то виновата, Джилл выбежала из библиотеки. Лорд Уитфилд с интересом наблюдал за всей этой сценой. Когда дверь закрылась, он сказал:

– Вопрос вполне естественный. Девушка не заслужила выговора.

– Едва ли это можно назвать выговором, – Мэри говорила нарочито медленно. – Но экономки не садятся за стол с хозяевами.

– Что за маленькая педантка! Это у вас, безусловно, не от Чарли.

Мэри было ненавистно слышать и то, как он говорит о ее отце и как он сравнивает ее с ним.

– Так вы обвиняете меня в краже? – холодно повторила она.

– Кому же еще было знать, где хранится дневник, как не экономке?

– Я не воровка. – Это она сказала громко и убежденно, четко выговаривая каждое слово. Убийца, да, но не воровка. А это – про себя, просто печально констатируя факт.

– Значит, вы первая из Фэрчайлдов, кто может этим похвастаться.

Его цинизм взбесил ее, тем более что ей было отлично известно, что ее отец действительно умел ловко «подцепить кое-что», когда была нужда.

– Хватит! – подняла руку леди Валери. – Ты прекрасно знаешь, Себастьян, что дневник был украден больше года назад. Это было во время приема, который я устроила для этого гнусного старого козла.

– Французского посла? – уточнила Мэри.

– Для него самого. – С чуть заметной улыбкой леди Валери перебирала у себя на пальцах кольца. Мэри знала, что у леди Валери сохранилось не одно нежное воспоминание о «гнусном старом козле».

– Кто-то украл одну из моих шкатулок для драгоценностей. В ней не было ничего, что могло бы заинтересовать настоящего вора. Несколько побрякушек, веер – но шкатулка была прелестной работы.

– Почему вы мне ничего не сказали, миледи? – спросила Мэри.

– Милочка, у меня не так часто бывали такие вечера, чтобы вам знать о таких подробностях, но всегда что-нибудь пропадает, а иногда и несколько вещей.

– Вот как. – Значит, есть и другие, такие же, как и ее отец. Мэри со стыда сгорела при мысли, что эти безобразия происходили в ее образцовом хозяйстве.

– Простите. Я не знала…

Леди Валери пренебрежительно отмахнулась.

– Французы славятся ловкостью рук, а слуги у них приучаются воровать с колыбели. Я думала – во всяком случае, надеялась, – вор просто выбросит дневник, не догадываясь о ценности его содержания. С тех пор, знаете ли, прошло уже так много времени, я считала себя почти в безопасности.

Мэри поняла, что в глазах леди Валери она была чиста от всяких подозрений. Это несколько успокоило ее.

– Так что это удивительное по своей наглости письмо прямо-таки поразило меня, – закончила леди Валери.

– Какое письмо? – спросила Мэри.

– Ах, да то самое, в котором меня шантажируют, – леди Валери слегка потерла себе пальцы, как будто одно упоминание об этом письме вызвало у нее ощущение нечистоты.

– А вашей экономке об этом что-нибудь известно? – Лорд Уитфилд по-прежнему не доверял Мэри. Одно слово – Фэрчайлд. Принадлежность к этому роду уже бросала тень. Он высказывал это и раньше. Теперь сказано вроде бы ничего не было, но подозрение выражалось в издевательской полуулыбке и насмешливой интонации.

– Я имею здесь свободный доступ ко всему! – Мэри стремилась убедить его, что в этом хотя бы она невиновна. – Зачем мне было красть дневник, когда я могла завладеть драгоценностями?

– Дневник дороже коронных бриллиантов. – Он встал, и Мэри невольно отшатнулась. Что мелькнуло в ее взбудораженном мозгу – Бог весть, но он всего лишь сбросил фрак. Такая свобода поведения была вполне уместна. Здесь он был в своем праве. В конце концов, он находился в доме крестной, и к тому же все приличия были соблюдены – оставался еще двубортный жилет. Рукава белой рубашки скрывали его руки, но, видимо, по дороге он развязал галстук, и тот висел у него теперь вокруг шеи мятыми складками. Лорд Уитфилд медленно стянул его и бросил вместе с фраком на диван.

Руки у Мэри так и чесались подобрать эти вещи и повесить их как следует, но она подавила в себе инстинкт образцовой экономки. Сейчас это было бы неуместно.

Он снова уселся в кресло, перекинув через ручку одну ногу.

Мэри при ее строгих понятиях такая поза показалась неуважительной… почти неприличной. Совершенно недопустимое поведение при дамах. Она бросила взгляд на леди Валери, но ту, казалось, только забавляла подобная бесцеремонность.

– В Фэрчайлд-Мэнор ожидают гостей, – сказал он.

Мэри перевела дыхание и с порожденной отчаянием учтивостью заметила:

– В Фэрчайлд-Мэнор – вечный праздник.

– Меня туда не приглашали, – сказал он.

– Уж не думаете ли вы, что приглашали меня? – изумилась Мэри.

– Разумеется, нет. Фэрчайлды понятия не имеют, где вы. – Он пристально наблюдал за ней. – Хотел бы я знать, почему.

Паника вновь охватила Мэри. В разговорах случайных посетителей, к которым она всегда незаметно прислушивалась, ей никогда не случалось встречать имени Джиневры Мэри Фэрчайлд, разыскиваемой правосудием. Но этот человек, казалось, стремился возродить прошлое и вместе с ним угрозу позора, тюрьмы и смерти, ставшую с течением времени почти призрачной. С трудом разжав губы, она отвечала:

– Я ничем не могу вам помочь. Когда умер отец, мы просили помощи у деда и он нам отказал. У семьи нет никаких оснований ни разыскивать, ни привечать нас сейчас.

– Нас?

Боже, что с ней происходит? Она опять сказала лишнее, как это у нее сорвалось? Обычно она более осторожна. Теперь, волей-неволей, придется договорить до конца.

– Хэддена и меня. Хэдден мой брат.

– Значит, у Чарли был наследник.

Это прозвучало так, словно он размышлял о чем-то или, хуже того, пытался восстановить что-то в памяти. Мэри вовсе не стремилась к этому. Если он действительно забыл события той страшной ночи, то пусть так и остается. И она попыталась сбить его с толку, быстренько продолжив разговор.

– Я просто хочу сказать, что Фэрчайлды нам бы не обрадовались.

Он, конечно, обратил внимание на то, что она смутилась, но для этого человека имели значение только его собственные интересы. Он снова задумчиво откинулся в кресле.

Мэри поняла его намерения. Решив, что ее не пугает угроза ареста, он сам теперь станет для нее вечной угрозой. Весь его вид внушал ей опасность. Под тонким белым полотном рубашки – темные волосы на мускулистой груди, плечи напоминают больше плечи борца, чем аристократа. Ее безотчетно раздражала любая его черта, необъяснимое беспокойство овладевало ею просто от его присутствия. Она уже раньше обратила внимание на его руки, а лицо… у палачей бывают менее суровые лица.

Да, он решительно угрожает ей.

– Я не вижу никакой возможности вам помочь. – Она все еще пыталась ускользнуть.

– Но вы должны. Туда приглашена добрая половина высшего общества, включая людей очень могущественных. Я не сомневаюсь, что обмен дневника на деньги произойдет именно там.

Мэри передернуло.

– Я хочу воспользоваться вашим прибытием в Фэрчайлд-Мэнор как отвлекающим маневром, пока сам стану заниматься поисками. Полагаю, что все внимание будет обращено только на вас.

О, в этом Мэри нисколько не сомневалась. В особенности, если ее узнает кое-кто из гостей. Эффект обещает быть потрясающим. Вероятно, то, чем это грозит ей самой, лордом не может быть принято во внимание. Такие пустяки!

– Уверю вас, я позаботился о том, чтобы, устранить все препятствия.

– Неужели?

– Видите ли, – он наклонился вперед, и глаза его были серыми и холодными, как ночной туман, которого она так боялась, – вы появитесь там в качестве моей невесты.

Глава 3.

– Что за вздор!

Мэри знавала беду и раньше, но теперь у беды имелось определенное имя: Себастьян Дюран, виконт Уитфилд. С усилием овладев собой, она твердо заявила:

– Я не имею ни малейшего намерения изображать из себя вашу невесту.

– Можно мне наконец вставить хоть слово в вашу оживленную беседу?

Мэри вздрогнула. Леди Валери так долго молчала, что она почти забыла о ее присутствии. И к тому же – каковы бы ни были обстоятельства, хорошая экономка всегда внимательна к своей госпоже.

– Прошу вас, леди Валери. Я уверена, здравый смысл будет говорить вашими устами.

– Милочка, может быть, эта идея и кажется на первый взгляд нелепой. Во всяком случае, мне. – Леди Валери смерила крестника царственным взглядом. – Но может быть, нам следует выслушать весь план Себастьяна. Ведь наша главная цель – вернуть дневник.

– Наша цель? – слабым голосом переспросила Мэри. Она хотела воззвать к благоразумию леди Валери, но вместо этого взглянула на лорда Уитфилда и увидела, что он, улыбаясь, смотрит на ее руки, конвульсивно вцепившиеся в юбку. Она даже не заметила, как это произошло. Она совсем потеряла голову. Какой стыд!

Распрямив пальцы, она усилием воли заставила себя сохранять их в неподвижности.

Но, очевидно, она уже совершенно выдала себя. Он рассмеялся резко и зло.

– Разумеется, она поедет туда как моя невеста. Это единственная возможность.

Мэри поняла, что ей придется защищаться, рассчитывая только на собственное благоразумие.

– Фэрчайлды не пустят меня на порог, – привела она возражение, первым пришедшее ей на ум.

– Теперь пустят. – Голос лорда Уитфилда, звучал более чем уверенно. Он приложил руку к сердцу – Мисс Фэрчайлд, примите мои соболезнования. Ваш дедушка, маркиз Смитвик, в прошлом году покинул нас и отошел в лучший мир.

«Надеюсь, там разожгли для него огонь пожарче, – подумала Мэри, – но, по крайней мере, хоть что-то приятное я сегодня услышала».

Воспоминания Мэри о Фэрчайлд-Мэнор и его хозяине таили в себе только стыд и острый затаенный гнев против человека со злобным взглядом. Она помнила его длинный палец, указывающий ей на дверь. Мэри просто не могла поверить в такое жестокое равнодушие. Тогда он просто велел вышвырнуть ее вон.

– Так старый похотливый негодяй умер, наконец? Туда ему и дорога! – воскликнула леди Валери, выразив вслух мысли Мэри.

Мэри помнила с тех пор также и высокого элегантного мужчину, называвшего себя ее кузеном. Когда дед скрылся в кабинете, он сунул ей пригоршню денег. Эти деньги спасли их, когда пришло время бежать. На них они с Хэдденом добрались до Шотландии.

– А где же ваше христианское милосердие? – упрекнул крестную Себастьян. – Но как бы то ни было, старый маркиз умер и его сын унаследовал только титул и земли – и больше ничего.

– Ну, что вы говорите, разве у маркиза не было денег? Я не могу этому поверить! – сказала леди Валери. – У Фэрчайлдов их всегда было полно, а после того как твой отец…

– О, деньги, безусловно, были, – заметил Себастьян. – Но по причинам, известным только ему самому, лорд Смитвик предпочел не оставлять их своему сыну. – Он колебался, как будто желая сказать еще что-то.

Мэри не могла дольше сдерживаться.

– Вам не кажется странным, что я ничего не слышала о его смерти?

Что видел лорд Уитфилд, глядя на нее сейчас? Гнев, горечь обиды, презрение, которое она испытывала по отношению ко всем Фэрчайлдам? Что он понимал, этот лорд Уитфилд?!

Семья состояла из четырех братьев ее деда и Бэба Фэрчайлда, брата ее отца. Теперь именно Бэб унаследовал титул маркиза. Ни один из них не пытался помочь ей, когда она взяла на свое попечение брата. Все они думали только о своих жалких шкурах.

Себастьян заговорил с нарочитой сдержанностью.

– Вы живете в глуши Шотландии. Фэрчайлды живут на юге Англии. Вы изменили имя и внешность…

Мэри подскочила. Сколько еще ошеломляющих заявлений он припас для нее?!

– Внешность?! Откуда вы знаете?

– Все Фэрчайлды выглядят потрясающе – порода, знаете ли. А вы по наружности настоящая экономка.

Благодарю вас за вашу любезность, сэр! Но вслух она этого не сказала.

И по правде говоря, испытала большое облегчение, поскольку он ограничился только этим наблюдением.

– Новый маркиз вас, конечно, не разыскивал, – сказал Себастьян. – А почему бы он стал это делать? Не вижу никаких причин. Бэб Фэрчайлд боялся отца при жизни. А представьте себе, как он разозлился на него после смерти! Что ему делать без денег с титулом, землями и семьей?

– Вы подозреваете, что дневник у него?

– Я подозреваю каждого из этой чудной семейки. – Себастьян стиснул ручки кресла, словно намереваясь задушить полированное дерево. – Неужели вам, мисс Фэрчайлд, не хотелось бы увидеть, как ваш дядюшка станет извиваться червем?

В том-то и беда, что ей бы хотелось. Ах, как ей бы хотелось увидеть, как все они станут корчиться. Но все же она сочла нужным огрызнуться:

– Вы принимаете безразличие за интерес. – Это прозвучало дерзко.

– Мэри! – Леди Валери сделала вид, что она шокирована, но вся эта сцена скорее забавляла ее. – Если вы не хотите мне помочь, так и скажите, но не роняйте своего достоинства.

Уитфилд взял руку крестной и, целуя пальцы, покрытые мелкими веснушками, прошептал:

– Успокойтесь, дорогая. Я прекрасно справлюсь с этим делом. Я же обещал.

Склонив голову набок, леди Валери смотрела на своего крестника так, будто он был очаровательный проказник, а не безжалостный тиран. Мэри видела, что на свою крестную он производил именно такое впечатление. Он казался символом искренности с полотна французского художника. Глаза его светились мягким блеском. Губы улыбались, но не насмешливой, а призывной улыбкой. Он протянул к леди Валери руки ладонями вверх, как будто желая принять в них ее благословение.

Остро ощущая его силу и обаяние, Мэри боялась его до безумия – во всех его обличьях. Она уже не понимала ни его целей, ни его средств.

Тщательно подбирая слова, она попыталась вновь обрести почву под ногами:

– Я сделаю все, что будет вам необходимо, леди Валери. Но я полагаю, что у лорда Уитфилда гораздо больше оснований получить доступ в Фэрчайлд-Мэнор, чем у меня.

– Может быть, нам следует взглянуть на это с другой стороны, – ободряюще улыбнулся он. – Подумайте только, как будет озадачена семья, когда узнают, что давно пропавшая племянница уже помолвлена.

С чего бы это могло их беспокоить? Право, им должно быть все равно.

– Я мог бы предположить, что после смерти маркиза каждый член семьи вынужден стремиться к одному – выйти за богача или жениться на деньгах, в зависимости от пола. Я бы сказал, что теперь они даже сожалеют, что в вашем лице они лишились еще одной приманки. Ведь они же считают, что вы такая же как и все они, – обаятельная, веселая, красивая…

– Пустая, легкомысленная, мстительная, вероломная, – закончила она за него этот перечень.

Он откинулся в кресле, всем своим видом изобразив изумление.

– О, так вы недурно знаете их?

– Мне ли их не знать! – сказала Мэри.

– Но мне уже кажется, что не все они… мстительны, – признал он, продолжая очаровательно улыбаться, – и не все вероломны.

Она хотела спросить, кого именно он имел в виду, но Уитфилд с нескрываемым удовольствием уже вновь вернулся к наметившейся ему мысли:

– Фэрчайлды ожидают, что вы одна из них и будете вести себя соответственно.

– Вы думаете? – равнодушно произнесла Мэри. – Они попытаются разлучить нас. В этом не будет ничего удивительного. Ведь сразу же бросится в глаза, что между нами очень мало общего и нет особой привязанности.

– Разве? – Подняв палец, он провел им по губам жестом, в котором Мэри усмотрела явный неприличный намек. – Я полагаю, мы сможем убедить их, что мы… любовники.

Но тут решительно вмешалась леди Валери, с глубоким вниманием наблюдавшая эту сцену. Она не пропустила ни слова из сказанного и среагировала мгновенно.

– Ничего подобного ты не сделаешь! Я не позволю тебе погубить ее репутацию, Себастьян, после того, как она прожила у меня столько лет.

– Она поедет, миледи, не сомневайтесь. У нее нет выбора. – За время этого короткого разговора его высокомерные интонации сначала сменились властными, а теперь и безжалостными.

– Несмотря ни на что, вы намерены меня принудить? – спросила Мэри, впрочем, уже уверенная в этом.

– Вовсе нет. – Его оскал бродячей собаки вызвал у нее желание выгнуть спину и вцепиться когтями ему в лицо. – В вашем отце, если вы помните, не было ни капли вероломства. Уж не хотите ли вы сказать, что не унаследовали от него верности и преданности?

– Я ничего не унаследовала от отца, – сказала она с ожесточением. – Вся преданность, что есть во мне, – моя и только моя.

Выпрямившись, он принял выражение и манеру учтивого незнакомца.

– Ну что же, тогда мне придется поговорить с вашим братом. Может быть, я сумею убедить хотя бы его сопровождать меня.

Эта новая идея вызвала у Мэри приступ отчаяния. Допустить, чтобы этот человек разговаривал с Хэдденом? Предлагал ему возможность поехать в Англию? А потом допрашивал его так же, как ее?

Не то чтобы Хэдден был глуп. Отнюдь нет, он мог бы – нет, он должен был бы – учиться в университете. Но он был откровенен, неопытен, и Мэри ужаснулась при мысли, какие сведения он может бесхитростно выдать в беседе с таким человеком, как лорд Уитфилд.

Ей ничего не оставалось, как признать свое поражение. Поднявшись с кресла и собрав все достоинство, какое она смогла в себе найти, Мэри спросила:

– Когда вы желаете отправиться, милорд?

– Завтра, – отвечал он.

– Глупости, Себастьян, – возразила леди Валери, – она не сможет собраться за одну ночь.

– Разве у нее найдется так много вещей? – спросил он нетерпеливо.

– Ей еще нужно распорядиться прислугой на время своего отсутствия.

– Она сюда больше не вернется.

– Не вернусь?! – воскликнула Мэри. – Что вы такое говорите?!

– Фэрчайлды не служат в экономках, – отвечал он.

– Он прав, дорогая, – улыбнулась ей леди Валери. – Как мне ни неприятно вас терять, но ваша служба у меня на этом заканчивается.

Мэри почувствовала, что земля уходит у нее из-под ног. Похоже, она была близка к обмороку. Слишком многое произошло за эти несколько часов. Кого хочешь подведут нервы.

– Но что же мне делать? Куда я денусь?

– Поверьте мне, что на этот раз Фэрчайлды примут вас с распростертыми объятиями, – сказал лорд Уитфилд.

Мэри чуть не закричала. Она с удовольствием набросилась бы на него с кулаками. Неужели он ничего не понял?

– Фэрчайлды мне не нужны. Я знать их не хочу. Я не желаю никого из них видеть! И уж во всяком случае, я никак не могу у них жить!

– Вы всегда сможете жить у меня, – успокоила ее леди Валери. – Если не как экономка, то как мой друг. – Мэри начала было бормотать слова благодарности, но, как и следовало ожидать, леди Валери не обратила на них никакого внимания и перешла сразу к делу. – Вам придется договориться с Хэдденом. Вы возьмете его с собой?

– Конечно, нет! – Мэри поняла, что это прозвучало слишком категорично, и попыталась смягчить свою резкость. – Ему нет никакой необходимости ехать туда. Разве я неправа?

– Хэдден уже взрослый, – мягко заметила леди Валери. – У него могут быть свои соображения.

Мэри отрицательно покачала головой.

– Ему здесь нравится. Он не будет против остаться.

– Сколько ему лет? – спросил Себастьян.

Мэри даже не соизволила повернуться к нему лицом, прежде чем ответить:

– Девятнадцать.

– Он, должно быть, тупица, если довольствуется жизнью в этой глуши.

Что за несносный человек этот лорд Уитфилд! Ни ума, ни такта – одна злоба! Ей никогда никого не удастся убедить в том, что она его любит. Никогда! Мэри постаралась, чтобы ее ответ прозвучал насколько можно спокойнее:

– Хэдден любит приключения, как всякий нормальный молодой человек. Но в отличие от некоторых других он умеет находить их не только в лондонских притонах.

– Прямое попадание, – сказал он, негромко хлопнув в ладоши. – Браво!

Мэри повернулась к нему спиной, выражая полное презрение, и обратилась к леди Валери.

– Когда я должна быть готова к отъезду? – спросила она.

– Время имеет большое значение, в особенности если кто-то из гостей собирается купить дневник. – Сведя кончики пальцев, леди Валери в задумчивости перебирала ими. – Вы смогли бы собраться за два дня?

– Как вам будет угодно, миледи, – Мэри сделала реверанс леди Валери, сухо поклонилась Себастьяну и направилась к двери.

Леди Валери выждала, пока за ней закрылась дверь, встала и подошла к крестнику.

– Что за вульгарную сцену ты устроил?! Я никогда бы не открыла тебе, кто она такая, допусти я хоть на минуту, что ты с ней так грубо обойдешься.

Она ждала, как он будет оправдываться, с чувством удовлетворения. Себастьян по-прежнему уважал и побаивался ее. Это льстило ее самолюбию. Теперь, когда ей было уже за семьдесят, ее не волновало, что красота с годами поблекла, что вокруг глаз – морщины и что ей приходится выщипывать жесткие волоски на подбородке. Но ее весьма беспокоила угроза быть исключенной из общества сильных мира сего.

Мужчина, независимо от возраста, пользовался уважением. Женщину, в особенности пожилую женщину, удостаивали только поглаживания по голове и чашки молока с хлебом. Это была именно та из многих несправедливостей жизни, к которой ей было труднее всего приспособиться.

Прижав палец к его щеке, она повернула лицо Себастьяна к себе.

– Я сама поеду с тобой к Фэрчайлдам в качестве дуэньи при Мэри, – сказала она почти весело.

– Дуэньи?

Лорд Уитфилд раскрыл рот от удивления, и леди Валери закрыла его ему, хлопнув по подбородку так, что у него лязгнули зубы.

– Уж не думаете ли вы, что мне настолько не хватает самообладания, что я способен опозорить эту женщину? – спросил он с негодованием.

– Нет, мой милый, я думаю иначе. У тебя как раз настолько не хватает самообладания, что ты не прочь соблазнить Мэри. – Она поцеловала его в лоб. – В конце концов, это мой дневник мы собираемся отыскать. Я поеду с тобой, или тебе не видать моей экономки как своих ушей.

– Что вы говорите?! Вы же, как никто, знаете – у меня нет оснований питать расположение к кому-либо из семьи Фэрчайлдов, значит, и к ней тоже.

Он защищался так горячо, так, что леди Валери поняла – она, безусловно, попала в точку. Таинственная Мэри Фэрчайлд заинтриговала Себастьяна. А если так, то все может быть.

– Она ведь истинная представительница своей прелестной семейки. – Было видно, что он старается подавить растущее в нем против его воли желание. – Стоит только на нее взглянуть.

Еще больше уверившись в своем плане действий, леди Валери подошла к двери и распахнула ее.

– Милый мой, как долго будешь ты еще питать к ним эту вражду?

– Как долго будут еще существовать Фэрчайлды в этом мире.

Уходя, она усмехалась. Давно уже ничто ее так не развлекало.

Глава 4.

Мэри, не отрываясь, смотрела на свечу, поставленную на кухонном окне. Она слишком отупела от переживаний, чтобы молиться, а тревога стала для нее уже привычным состоянием. Поэтому она не мерила шагами комнату. Она просто ждала. Привычно обвела взглядом жилище, подробно разглядывая, – так было легче ждать. Деревянный стол перед ней столько раз мыли, что он стал совершенно гладким, побелел, а в середине, где его больше всего скребли, образовалась ложбинка. На каминной полке тикали часы. Огонь постепенно угасал, и темнота обступала ее все теснее.

С ним все должно быть в порядке. С ним всегда все бывает в порядке.

С полуночным боем часов дверь распахнулась, и среди волн тумана появился Хэдден.

– Сестрица, тебе совсем не нужно было меня дожидаться. – Ее брат полюбил Шотландию со всем юношеским пылом. Ему доставляли удовольствие ее дикие просторы и нередко поднимавшиеся бури. Здесь он возмужал и окреп. Сейчас от него пахло сыростью и вереском, а глаза возбужденно блестели, когда он, наклонившись, клюнул ее в щеку. – Ты же знаешь, я не могу заблудиться.