Но я был бы плохим, недостойным вас полководцем, если бы не искал пути к победе. И я нашел его. Он ведет на тот берег озера. Не скрою, путь предстоит тяжелый. Но я был бы еще более плохим полководцем, если бы не поверил в вас и отказался от этого единственного пути, ведущего к победе. Там, за озером, нас ждет либо почетная смерть, либо славная победа. И я верю, мы победим. С такими славными воинами нельзя не победить! Артиллеристы! Победа во многом зависит от вас. Каждое орудие на том берегу утром станет не медным или чугунным, а золотым. Но, дети мои, все может случиться, если во время движения под вами затрещит лед, не пытайтесь спасать орудие. Оно все равно утащит вас за собой, и в самом лучшем случае вы окажетесь в воде. Даже если вы и сумеете выбраться, то все равно на таком морозе вы погибнете. Так что, если лед затрещит, бросайте орудие, режьте упряжь, спасайте лошадей и спасайтесь сами. Никто не посмеет осудить вас за потерю орудия. Это говорю вам я, генерал Шлипенбах! Вперед, к победе, дети мои!
      Колонны молча двинулись на лед. В абсолютной темноте, ориентируясь по звездам, офицеры вели батальоны в нужных направлениях. Ни звука, только скрип снега под ногами да хриплое простуженное дыхание. Иногда треск льда, шум возни, плеск… И снова скрип снега и хриплое дыхание. Страшно было смотреть на торжественно-мрачные лица солдат с заиндевевшими усами и бородами. Они шли и шли в темноту, шли полные решимости победить или умереть.
      По непонятной причине, а скорее всего из-за сильного мороза в австрийской армии даже не выставили часовых вдоль береговой линии. Это позволило Шлипенбаху подвести свои войска вплотную, а орудия поставить на дистанцию картечного выстрела. И когда забрезжил рассвет и артиллеристам стали ясно видны цели, Шлипенбах произнес:
      — С нами бог! — и махнул рукой.
      Загремели орудия. Один залп, другой. С третьим залпом в атаку пошла конница, и двинулись батальонные колонны пехоты. Батальоны шли молча (Шлипенбах запретил воинские кличи, берег легкие солдат), шли ощетиненные пиками и штыками, похожие на дикобразов, пятящихся задом. Но штыкам не суждено было в этот день обагриться кровью.
      Едва конница оказалась на берегу, как австрийцы, венгры, немцы и чехи начали бросать оружие и поднимать руки. Еще через несколько минут в австрийском лагере начали трубить сигнал сдачи. А через пятнадцать минут австрийский парламентер прискакал к Шлипенбаху и пригласил его в шатер Ракоши для обсуждения условий капитуляции австрийской армии. Шлипенбах приказал трубить «отбой». Это была самая быстрая победа за всю его военную карьеру.
      Еще через час, подписывая капитуляцию, Ракоши объяснял Шлипенбаху:
      — Вам крупно повезло, генерал! Если бы вы не атаковали нас этим утром, завтра вы бы здесь уже никого не нашли. Вечером я получил приказ императора: отойти на зимние квартиры в Судеты. На беду свою, я объявил об этом. Армия восприняла это как спасение, ниспосланное небесами. Понятно, что после этого никто уже не хотел умирать во славу императора. Тем более уж никто не ожидал артобстрела и атаки со стороны озера. Я сам не поверил, когда мне доложили, что нас атакуют именно оттуда. Да тут еще и донесение о том, что вы перекрыли дорогу на Судеты… Не могу понять, как вы решились на такой рискованный шаг?!
      — Фельдмаршал, ни одна собака не сможет одолеть кошку, если загонит ее в угол. Та просто выцарапает ей глаза…
      Слова Шлипенбаха были прерваны хриплым смехом Ракоши. Но генерал так и не смог закончить свою мысль. В шатер вошел, весь в инее, фельдъегерь и протянул Шлипенбаху указ короля Карла III. Шлипенбах вскрыл пакет, пробежал бумагу глазами, усмехнулся и невесело сказал Ракоши:
      — А вот вам крупно не повезло, фельдмаршал. Фельдъегерь опоздал на несколько часов. Мой король приказывает мне взорвать орудия и отступить в Литву. К сожалению, я вынужден ослушаться своего государя.
      Фельдъегерь ничего не мог понять. Он прекрасно знал о положении армии, знал он и о содержании королевского приказа. Однако, приехав в ставку, он застал в крепости лишь малочисленный гарнизон. Отправившись в указанном направлении, он пятнадцать километров скакал между замороженными трупами и проломами во льду, оставленными провалившимися орудиями. И, наконец, нашел Шлипенбаха в одном шатре с Ракоши! Что это? Самовольно заключенное перемирие или, хуже того, измена?! Видя замешательство фельдъегеря, Шлипенбах обратился к нему:
      — Полковник, вы проделали тяжелый путь, но, к сожалению, я не могу дать вам достаточно времени для отдыха. Выпейте стакан водки, отогрейтесь, пообедайте, поспите часа четыре и собирайтесь в обратный путь. Вы отвезете королю вот это.
      Шлипенбах показал на маршальский жезл Ракоши и акт капитуляции. Видя, что фельдъегерь все еще не понял в чем дело, он продолжил:
      — Вас будут сопровождать десять офицеров, которые повезут в Копенгаген австрийские знамена.
 
      Совет Магов по достоинству оценил эту операцию и присвоил мне категорию Бета.
      Андрей тоже заработал Бету, ему ее присвоили, минуя категорию Гамма, за многоходовую операцию по спасению культуры негуманоидной цивилизации.
      Это была цивилизация глубоководных головоногих, обитавших на дне Южной Атлантики, в обширной долине, лежащей на глубине три тысячи метров. Обнаружил ее, как ни странно, отдел космических катаклизмов и вторжений Сектора Наблюдения. По их расчетам, через шесть лет относительного времени в одной из фаз должны были пересечься орбиты Земли и не очень крупного, но все-таки внушительного астероида.
      Эта фаза сильно отставала в техническом развитии. Достигнув высочайшего уровня культуры, соответствующего середине XIX столетия, обитатели этой фазы еще не имели представления ни о компасе, ни о порохе, не говоря уже том, чтобы освоить энергию пара. Хотя европейцы были уже близки к освоению электроэнергетики, основанной пока что на электростатических машинах. Правда, машины эти были небывалой мощности. Тем не менее судоходство в этой фазе ограничивалось каботажным плаванием, и жители Европы и Америки не подозревали о существовании заокеанских континентов.
      Таким образом, нечего было и думать о том, чтобы попытаться изменить орбиту астероида или уничтожить его на дальних подступах. Совет Магов развел руками и поручил Отделу космических катаклизмов подробно изучить и оценить последствия катастрофы с целью поиска средств их скорейшей ликвидации.
      «Забравшись в будущее» этой фазы, наблюдатели увидели, что астероид упал в океан, и успокоились. Но один любознательный сотрудник решил посмотреть, как будет выглядеть океанское дно после такого катаклизма. Посмотрел и решил, что переутомился и у него уже начались галлюцинации.
      Отдохнув, он наутро снова «погрузился» на дно океана и «провел» там несколько часов. Его сообщение вызвало эффект разорвавшейся бомбы. Никто, разумеется, не подумал, что он сошел с ума. Факты были налицо. На трехкилометровой глубине лежала погибшая страна.
      Надо было быть профессиональным наблюдателем и иметь до предела расторможенное воображение, чтобы в этих скоплениях глубоководных кораллов разглядеть разрушенные сооружения, сгруппировать их в поселения (всего восемнадцать) и прийти к твердому выводу, что это результат разумной деятельности.
      Впрочем, примерно в центре каждого поселения имелись развалины какого-то сооружения, напоминающего амфитеатр. Поселения имели такой вид, словно они подверглись термоядерному нападению. И никаких следов обитателей.
      Наблюдатели тут же настроились на реальное время этой фазы, и их глазам предстала подводная страна, населенная существами, напоминающими осьминогов. Только щупальцев у них было по шесть и еще по две конечности, завершающиеся чем-то вроде многозахватных клешней.
      Сама по себе негуманоидная цивилизация сенсацией не была. Среди наблюдаемых нами фаз было несколько таких цивилизаций. В трех носителями разума были китообразные, в двух — муравьи и термиты, в одной кошачьи и еще в одной — потомки динозавров. Контакты с ними не поддерживались и в дела их не вмешивались: негуманоиды они и есть негуманоиды.
      Сенсация была в другом: соседство двух цивилизаций на одной планете. Правда, такая фаза уже была известна. Я сам наблюдал фазу мутировавших и ставших разумными тараканов, которые подчинили себе человека. Но там одна цивилизация по неразумию породила другую. Здесь же две цивилизации сосуществовали веками и не подозревали о таком соседстве. Причем цивилизация головоногих была намного старше и, судя по всему, мудрее. Недаром «осьминоги» называли себя «сущие».
      Головоногая цивилизация имела биологический характер, кроме того, их познания в химии и электротехнике были поразительны. Сооружения для них строили запрограммированные колонии искусственно ускоренных в своем развитии глубоководных кораллов.
      Из морской воды они выделяли удобрения, необходимые для обширных плантаций водорослей, обильно устилавших долину. Мясную пищу, рыбу и морских млекопитающих им доставляли дрессированные и управляемые с помощью внушения кальмары. На окраинах поселений размещались обширные крабовые фермы, а плантации водорослей перемежались с «пастбищами» моллюсков. Из морской воды и из грунта с помощью химических реакций извлекались соли металлов. Из растворов солей методом электролиза изготовлялись необходимые изделия. Об этой цивилизации можно было бы рассказывать без конца, если бы не ее близкий конец.
      Возникал только один вопрос: почему за десятки тысяч лет существования, так развившись, сущие не распространились по всему океану? Ответ на этот вопрос был до смешного прост: из-за своей «глубоководности». Долина со всех сторон ограничивалась горными хребтами, превышающими ее лоно на полторы-две тысячи метров. Родившись и выросши под давлением трех тысяч метров воды, сущие не могли выдержать более низкого давления. Их внутреннее давление расперло бы их до разрыва.
      Только особи, находящиеся в самом расцвете сил (то есть в возрасте от 60 до 160 лет), и то только после длительных тренировок, могли подняться до глубин две тысячи, тысяча восемьсот метров. Впрочем, только на короткое время, и после этого они болели, тяжело и долго.
      Впрочем, перед сущими не стоял вопрос о недостаточности «жизненного пространства». Прироста населения практически не было. Самки созревали для икрометания, начиная с пятидесятилетнего возраста, через каждые тридцать лет. Из всего помета вызревало не более трех-четырех икринок. Таким образом, прирост населения сущих практически не превышал естественной смертности. Все население долины сущих составляло около пятнадцати тысяч особей.
      Высокоразвитая медицина, как ни странно, не ставила себе целью увеличение рождаемости. Медики больше занимались вопросами продления жизни взрослых.
      Но те относились к проблеме жизни и смерти философски. Достигнув шестисот-восьмисотлетнего возраста, постаревшие сущие обращались к медикам за «спокойной смертью». Скончавшегося старика в торжественной обстановке съедало его племя. Считалось, что таким образом мудрость почившего переходит к потомкам. Это был единственный религиозный обряд сущих. Как таковая, религия у них полностью отсутствовала.
      Общественный строй сущих представлял нечто среднее между первобытной общиной и коммунизмом. В каждом поселении обитало племя, во главе которого стоял старейшина. От каждого племени выбирался «мудрейший». Восемнадцать Мудрейших сами избирали себе девятнадцатого главу по своему усмотрению. Все вопросы решались Советом Мудрейших. В исключительных случаях собирались все жители долины. На этих собраниях право голоса имели все, начиная с двадцатилетних подростков.
      Оплодотворенные икринки доставлялись в «детский сад» в центральном поселении, где они развивались под наблюдением медиков. Маленьких сущих воспитывали и обучали специально назначенные для этого педагоги. По достижении тридцати лет воспитанники возвращались в свои племена. Впрочем, если они имели желание, то не возбранялось, если молодежь отправлялась жить в другое племя. За тридцать лет обучения и воспитания молодые сущие усваивали все многотысячелетнее культурное наследие сущих. А это наследие представляло собой огромную библиотеку с несколькими десятками тысяч томов, написанных на бумаге, изготовленной из рыбьей чешуи. Беда была только в том, что все книги существовали в единственном экземпляре и находились именно в центральной библиотеке.
      Вот ее-то и предстояло спасти, раз уж невозможно было спасти саму цивилизацию сущих. За эту задачу взялся Андрей. Почти сразу у него опустились руки. Попробуйте сами подготовить операцию с внедрением агента в негуманоида? Ведь образ мыслей у него все равно останется человеческим, и в этом случае он неизбежно саморазоблачится. Дело в том, что сущие видели в инфракрасной части спектра, а акустически общались в ультразвуковом диапазоне. Причем акустическое общение преобладало с особями в возрасте до шестидесяти лет. К этому возрасту сущие осваивали телепатическое общение. Особи старше шестидесяти лет общались акустическим способом только с молодежью. Здесь-то и таилась главная опасность разоблачения хроноагента. Попробуйте так вжиться в образ головоногого, чтобы при общении с себе подобными у вас не промелькнуло ни одной человеческой мысли! А если привить нашему хроноагенту способность негуманоидного мышления, то что с ним станет при возвращении? Словом, задача перед Андреем стояла неразрешимая. И тут ему на помощь пришла Лена.
      — Вот что, Андрей, — предложила она, — не лезь в чужую епархию, психика — не твой хлеб. Разрабатывай операцию так, словно эта проблема перед тобой не стоит. Я беру ее на себя.
      Три недели я видел свою подругу от случая к случаю. Иногда она забегала поужинать, иногда мы встречались у Магистра или у Андрея. Она никогда не рассказывала мне о том, как продвигается работа, а я не расспрашивал. В конце концов чем я мог ей помочь, что мог посоветовать? В этом деле я не только не специалист, но даже и не дилетант. А расспрашивать из любопытства, зачем? Видно было, что у нее и так не все получается, как задумано. Зачем же я тогда полезу со своими расспросами? Она приходила ко мне отдохнуть от этой проблемы, отвлечься, а я буду снова возвращать ее к этим делам. Для этого моих познаний в психологии вполне хватало.
      Как-то Лена не показывалась пять дней, и я при случае спросил Магистра: не знает ли он, где она? Магистр странно посмотрел на меня и ответил:
      — Она проводит эксперимент.
      — Что за эксперимент?
      Магистр включил монитор:
      — Смотри.
      На мониторе я увидел сущего, управляющего агрегатом по переработке водорослей в съедобные брикеты.
      Эти брикеты были для сущих аналогом земного хлеба. Насколько я освоился в половых и возрастных различиях сущих, это была молодая, лет восьмидесяти, самка. Тут до меня дошло.
      — Это, что, Лена?
      Магистр кивнул. А на мониторе было видно, как к самке подплыл двухсотлетний самец, и они начали о чем-то беседовать. О чем, мы понять, разумеется, не могли. Они беседовали телепатически.
      — Она работает там уже четвертые сутки, — объяснил Магистр. — Я всегда говорил, что наша Элен — редкостная умница. Она сумела нащупать ту грань, из-за которой нет возврата. Но эта грань лежит достаточно глубоко, настолько глубоко, что сейчас, как видишь, она свободно общается со своим товарищем и не опасается разоблачения.
      Я представил себе свою Ленку в образе существа, с совершенно чуждым образом мыслей, с нечеловеческим мировоззрением, и содрогнулся.
      — Какой она вернется? — прошептал я.
      — Ничего страшного, — успокоил меня Магистр. — Во-первых, сейчас ее непрерывно наблюдают Нэнси и весь Сектор Медикологии. Во-вторых, по возращении она пройдет самое глубокое обследование, и если будут обнаружены остаточные воздействия на ее психику психики сущих, то эту Матрицу просто сотрут.
      Я вспомнил, как Лена говорила мне, какие могут быть последствия от таких воздействий на Матрицу, и мне стало не по себе. Магистр словно прочитал мои мысли:
      — Успокойся. Никаких последствий не будет. Элен сама, с помощью Нэнси, произвела консервацию своей Матрицы. А нынешняя ее Матрица пройдет тщательную очистку на уровне самого глубочайшего подсознания, прежде чем будет наложена на прежнюю. Это она тоже сама придумала. Я посоветую ей готовиться на этом материале к защите степени Мага. Теперь по ее методике мы сможем работать с любой негуманоидной цивилизацией.
      Лена вернулась через неделю. Тем самым был завершен первый этап операции и была доказана возможность работы хроноагента в образе сущего. Мне не удалось встретиться с Леной и поговорить с ней по возвращении. Она сразу начала подготовку к внедрению сразу четырех хроноагентов, в том числе Андрея с Магистром.
      Операция предстояла сложная. Попробуйте рассказать сущим, для которых все, что выше поверхности океана, — космос, об угрозе, которую несет им астероид, витающий в миллионах километров от Земли. Андрей и не пытался это сделать. Он просто нашел в библиотеке сущих описания давних катаклизмов: подводного землетрясения и извержения вулкана. От последствий этих катастроф сущие не могли оправиться несколько сотен лет.
      — Застрахованы ли мы от повторения этих катастроф? — убеждал он Главу Совета Мудрейших. — Что будет, если погибнет наше хранилище знаний? Как мы будем учить своих детей? По памяти? Как восстановим наши книги? Тоже по памяти? Сомневаюсь, что даже самые мудрые из нас смогут запомнить все хранилище знаний. Если оно погибнет, то мы сами постепенно деградируем и выродимся в обычных кальмаров, наподобие тех, которые таскают для нас рыбу.
      — Что же ты предлагаешь? Я не думаю, что ты приплыл ко мне только для того, чтобы нарисовать эту страшную картину. Полагаю, что у тебя есть и какие-то предложения.
      — Я предлагаю для начала снять с наших книг копии.
      — Это тяжелый и долгий, но вполне выполнимый труд. Но что дальше?
      — Дальше несколько молодых сущих, предварительно натренировавшись, перенесут копию хранилища знаний через горные хребты, подальше от нашей долины. Они построят там новое хранилище, будут охранять его и по мере написания новых книг будут его пополнять.
      Председатель задумался. Думал он долго. По его щупальцам периодически пробегали радужные волны, что свидетельствовало о том, насколько глубоко затронули и взволновали его слова собеседника.
      — Ты прав, — сказал, наконец, Мудрейший. — Готовься выступить на ближайшем Совете, а я тебя поддержу. Переписчиков мы найдем, а вот тех, кто будет переносить хранилище через горы, подбери и начинай тренировать сам. Кстати, не мешает поискать в горах проходы, где пониже.
      Так завершился второй этап операции. На третьем этапе Андрей, Магистр и Лена подобрали большую группу молодых сущих, около ста особей, и начали тренировать их. На ходу Андрей внес в ход операции коррективы. Он подобрал в группу специалистов в различных отраслях знаний и постарался, чтобы она состояла минимум на одну треть из самок. Одновременно были разведаны три прохода в горах на глубине более двух тысяч метров. Это уже существенно облегчало задачу. Когда группа была сформирована и прошла необходимый курс тренировок, другая группа, в которой тоже работали два хроноагента, закончила копирование библиотеки.
      Начался завершающий этап операции. Группа Андрея, нагрузившись библиотекой, отправилась в путь. Преодолев перевалы, они десять дней отдыхали и приходили в себя на другой стороне склона. Затем они вплавь преодолели глубоководный каньон и через пять дней достигли обширного плато, лежащего на глубинах от трех тысяч двухсот до двух тысяч восьмисот метров. Там они вырастили хранилище, жилища, то есть заложили новое поселение. После этого Андрей и несколько сущих вернулись в столицу и доложили о проделанной работе. Их встретили как героев.
      Так Андрей убил сразу двух зайцев. Целью операции было спасение культурного наследия сущих. А Андрей сумел спасти саму цивилизацию, заложив новый поселок за пределами зоны поражения ударной волной от падения астероида.
      Присвоение нам с Андреем и Леной новых категорий совпало со сдачей Микеле всех экзаменов и зачетов. Дождавшись, когда он пройдет курс МПП и защитит степень Бакалавра, Магистр дал нам всем трехдневный отпуск и сам присоединился к компании.
      На этот раз мы отдыхали в окрестностях моего коттеджа. На берегу озера мы разбили четыре палатки. В двух поселились мы с Леной и Андрей с Катрин, в одной Магистр с Микеле, а в четвертой — Кристина. Правда, на второй день, к нашему всеобщему удовлетворению, Магистр остался один, а Микеле переселился к Кристине.
      Мы ловили рыбу, купались в озере, собирали грибы и ягоды, угощали друг друга кулинарными шедеврами. А Магистр постоянно бегал ко мне в коттедж к синтезатору и удивлял нас тончайшими французскими винами.
      Тогда я, наконец, решился расспросить Лену, как ей работалось в образе сущих.
      — Труднее всего было постичь их образ мыслей. Представь себе существо с совершенно иной шкалой ценностей, совершенно иным мировоззрением, совершенно иной космографией. Если перед человеком всегда стоял вопрос познания смысла своего бытия, то для сущих этот вопрос решен давно и навсегда. Только не спрашивай у меня, в чем смысл их жизни. Когда я была сущей, я могла это объяснить, а сейчас сама не могу представить, да и нет в человеческих языках таких понятий. Человеку свойственно честолюбие, он стремится к славе. У сущих этих стимулов нет. Для них, наоборот, идеал совершенства — не выделяться от остальных. Знаешь, как Мудрейшие тяготятся своим положением. А ведь их избирают пожизненно! Понятие любви, секса им недоступно. Они даже не имеют об этом представления. К производству потомства они относятся, как к священной обязанности, не более. Родители не знают своих детей, а те своих родителей. Зато молодое потомство окружено всеобщей любовью и заботой. Любой сущий скорее сам умрет с голоду, чем допустит, чтобы совершенно чужие для него дети получили хоть на йоту меньше того, что им положено. Впрочем, за всю историю сущих они только дважды испытывали недостаток в пище. Это после катастроф: землетрясения и извержения вулкана. Так что и такой мощный, с нашей точки зрения, стимул развития, как забота о хлебе насущном, у них отсутствует.
      — Великое Время! Как же они достигли такого высокого развития, если у них нет к нему ни одного стимула? Самих себя, смысл своей жизни они познали, честолюбие у них отсутствует, смерти они не боятся, голода тоже. Даже любовь им чужда! А ведь сексуальность — мощнейший фактор развития любой культуры! Что же движет сущими?
      — Вот видишь, дорогой мой, ты сейчас рассуждаешь как человек. Да, с человеческой точки зрения, сущие лишены всяких стимулов к совершенствованию. Но это только с человеческой. Чтобы понять, что ими движет, надо стать одним из них. Ну что тебе говорит, к примеру, то, что сущие очень тонко чувствуют химический состав воды? Ничего. А они его не только чувствуют, но и умеют им управлять, в разумных пределах, конечно. Так вот, это для них — высокое искусство. На «концерты» собираются большие группы сущих. «Солисты» начинают, задают основную гамму, а «публика» начинает им «подпевать». Получаются такие невообразимые «букеты», что присутствующие приходят в экстаз. Мало того, такие «концерты» записываются, чтобы и потомки, прочитав, могли насладиться шедеврами… Тебе смешно? А вот мне было не до смеха. Я тогда испугалась, что не захочу возвращаться, мне хотелось, чтобы этот экстаз длился вечно. Потребовалось страшное усилие воли, чтобы уплыть с этого «концерта», иначе я бы осталась сущей навсегда.
      — Даже так?! — испугался я
      — Представь себе, именно так. А ведь я описала к тебе только один аспект их бытия. Да и сделала-то это грубо, примитивными, с точки зрения сущих, человеческими словами и понятиями. А управление своим цветом! Да еще если смотреть на это в инфракрасном диапазоне! А когда несколько десятков сущих собираются вместе и, объединив мысли, ткут из них чудеснейшие узоры… Я чувствую, тебе хватит. Ты все равно этого не поймешь. Я сама-то сейчас это все с трудом понимаю.
      — Тебе Магистр предлагал готовиться на этом материале к защите степени Мага?
      — Ха! Предлагать-то он предлагал, да только больно уж он шустрый. Прежде чем вылезать на соискание степени Мага, надо проверить: годится ли эта методика для других негуманоидов. Вдруг она уникальна и подходит только для сущих.
      — Так проверь.
      — И буду проверять. Если, конечно. Магистр даст мне для этого время. Да и от вас много зависит. На ком я буду все проверять? Тебя, что ли, в кого-нибудь воплотить? Кем тебе больше нравится быть: муравьем, котом или дельфином?
      — Котом.
      — Почему?!
      — Их гладят!
      — А они мурчат!

Словарь терминов и понятий, используемых в книге «Сумеречные миры»