Меня будит оруженосец.
      — Пора вставать, сэр! Солнце уже высоко.
      Солнце действительно ярко просвечивает сквозь холст шатра. Лагерь уже пробудился. Утреннюю тишину нарушает ржание рыцарских коней, звон оружия, перебранка слуг.
      Сегодня мне предстоят четыре поединка. В их исходе я не сомневаюсь. Другое дело — завтра. Завтра, выражаясь спортивным языком, мне предстоят полуфинальный и финальный бои. Один из них против агента ЧВП.
      Оруженосец подает мне чашку с горячим бульоном и кусок вареного мяса. Подкрепившись, умываюсь, накидываю свой старый выцветший плащ и выхожу из шатра.
      Шатер стоит в ста метрах от ристалища, где уже начинают собираться зрители. Неподалеку от моего шатра разместилось еще два десятка таких же. Над входом в и каждый висит щит с гербом рыцаря. Такой же щит висит и у меня. Обращаю внимание, что рисунок моего герба наискось пересекает изображение Золотого Меча. Поют трубы, возвещающие приближение короля со своей свитой. Пора одеваться для турнира.
      Я натягиваю стеганые штаны и рубаху. Поверх них оруженосец помогает мне надеть доспехи: кожаные рубаху и чулки, обшитые плотной железной чешуей. Потом он помогает мне обуть высокие красные сапоги, подтянув голенища выше середины бедер.
      Встав на колени, оруженосец почтительно протягивает мне пояс с Золотым Мечом. Я застегиваю пояс, натягиваю длинные красные перчатки, надеваю красный бархатный берет с белым пером. Оруженосец накидывает мне на плечи плащ и застегивает золотую пряжку. Одев меня, он выходит из шатра. Замечаю, что рыцарь Хэнк основательно обновил свой гардероб. Все, за исключением доспехов, было новым и ярким. На наплечнике я вижу глубокую царапину, которую оставил Золотым Мечом Синий Флинн.
      Выхожу из шатра. Оруженосец держит за повод моего гнедого, покрытого алой попоной. Сажусь в седло и двигаюсь к ристалищу. Сзади едет оруженосец с моими щитом, шлемом и копьем. Шлем тоже новый, с более удобными прорезями забрала.
      На ристалище я занимаю свое место в шеренге конных рыцарей. Мы ждем. Вновь поют трубы, на ристалище въезжает король. Мы выхватываем из ножен мечи и салютуем ему с криком: «Виват!» Король медленно едет вдоль нашего строя, не останавливаясь, подъезжает к своей ложе, спешивается, входит в ложу и звучным голосом произносит:
      — Во имя отца и сына, и духа святого! Доблестные рыцари, сражайтесь во имя чести вашей и славы королевства! Пусть победит достойнейший из вас! Герольды! Начинайте!
      Снова поют трубы, и герольды называют имена двух рыцарей, которым предстоит сразиться первыми. Мы отступаем на двадцать шагов, а названные рыцари скачут к разным концам ристалища, где в песок воткнуты турнирные копья.
      Этот поединок не представляет для меня интереса. Я ищу глазами Дулона. Тем временем поет труба, рыцари скачут друг на друга и с грохотом сшибаются в центре ристалища. Толпа зрителей ревет от восторга. Один рыцарь лежит на песке, а другой гордо скачет по кругу, потрясая копьем. Его сопровождают крики «Виват!» и «Слава!». Герольды объявляют имя победителя и тут же вызывают следующую пару.
      — Бухас Шеклтонский и крун Дулон!
      Трибуны разражаются приветственными криками, которые еще более усиливаются, когда вслед за всадником в желто-красном плаще и золоченых доспехах на ристалище выезжает рослый крупный рыцарь в вороненых пластинчатых доспехах. Рыцари подъезжают к королевской ложе, встают рядом и кланяются. Затем они надевают шлемы и разъезжаются в разные концы ристалища.
      Поет труба, и рыцари скачут друг на друга. Вот они сшибаются. Громкий треск, ржание коней. Дулон даже не качнулся и продолжает скакать размеренным галопом, уставив копье вперед. А бухас Шеклтонский лежит на песке. Его словно ветром выдуло из седла.
      Дулон под восторженные крики зрителей проезжает вдоль трибун, буквально беснующихся от восторга. Возле одной из лож он останавливает коня, снимает шлем и склоняет свое копье. Стройная женская фигура в синем платье поднимается в ложе и приветственно протягивает руки к рыцарю. Трибуны вновь разражаются криками. Тем временем слуги помогают бухасу покинуть ристалище, ловят его коня и убирают обломки копья.
      Герольды провозглашают: «Слава! Слава! Слава круну Дулону! Виват! Виват!» Трубы торжественно поют, а Дулон совершает круг почета. Да, это крепкий орешек! Но придется его разгрызть. Как бы только зубы не обломать. Звук труб прерывает мои размышления.
      — Крун Готфрид и сэр Хэнк!
      Трогаю гнедого шпорами, оруженосец на ходу подает мне шлем и щит, а я отдаю ему берет. Трибуны приветствуют нас громко, но не так горячо, как предыдущую пару. Поклонившись королевской ложе, я скачу к своему концу ристалища. По-моему, король даже не посмотрел в нашу сторону. Взор его обращен в сторону прекрасной Лины. Ну, ваше величество, погоди! Я покажу тебе Лину!
      Помощник герольда подает мне турнирное копье. Старший герольд смотрит в мою сторону, я склоняю голову в знак готовности. Герольд машет рукой, и поет труба.
      Укладываю копье на упор и даю шпоры гнедому. Навстречу мне мчится всадник в синем плаще и серебряных доспехах. Нацеливаю копье в середину его щита, разделенного на белые и синие поля. Зная в тонкостях искусство боя на копьях, я ловлю момент столкновения и резко двигаю щитом влево, отшибая копье противника. Одновременно всем телом делаю выпад, с силой посылая копье в цель.
      Удара соперника почти не ощущаю, только несильный толчок по щиту. А трибуны разражаются криками. Мне не надо оборачиваться, чтобы понять: победа за мной. Доехав до конца ристалища, я все-таки оборачиваюсь. Конь без всадника скачет вдоль трибун, а крун Готфрид, уже поднявшись на ноги, идет к границе поля.
      Я скачу, совершая круг почета. Подъезжаю к королевскому крылу и сдерживаю шаг гнедого. Вот я миную ложу Лины, вот королевская ложа. Трибуны кричат, а король спокойно сидит и смотрит на Лину. Ну, ваше величество, это уже хамство! Хоть ты и король, но победителя турнирного боя надо приветствовать.
      Останавливаю коня, снимаю шлем, кланяюсь и склоняю копье перед королем. Его величество озадачен. Он встает и протягивает руку в приветственном жесте. Он улыбается. Он приветствует победителя, точнее, отвечает на его приветствие. Вид у него весьма и весьма удивленный. Но все-таки он неплохо владеет собой. Вот так, ваше величество, в следующий раз надо быть учтивее.
      Прелат, стоящий рядом с королем, благословляет меня. Я еще ниже склоняю голову, затем надеваю шлем и, высоко подняв копье, двигаюсь дальше. Герольды кричат: «Слава! Слава! Слава сэру Хэнку! Виват! Виват!» Зрители тоже кричат, а я высматриваю Ялу, или Лену. Она сидит в общих рядах, в сорока метрах от королевской ложи. Проезжая мимо, я слегка киваю ей, а она машет мне рукой.
      Примерно через час Дулон выбивает из седла еще одного соперника, а следом за ним я таким же приемом побеждаю сэра Гарта. И опять, проезжая мимо королевской ложи, останавливаюсь и приветствую его величество. Сцена повторяется. На этот раз король Рене смотрит на меня уже не озадаченно, а скорее заинтересованно.
      Следующий мой бой должен состояться часа через три, уже после обеда. Отдаю шлем и щит Симону, моему оруженосцу, и еду в харчевню «Семь Осетров». Там я должен встретиться с Андреем, или Урганом.
      Мне подают обед и кувшин вина. После двух поединков у меня разыгрался аппетит. Не обращая внимания на громкие перешептывания: «Сэр Хэнк! Тот самый? Золотой Меч! Неужели это он?», я выпиваю кубок вина и принимаюсь за похлебку (что-то вроде солянки). Ем и жду Ургана. Он с утра должен был встретиться со старым Локом и переговорить с ним.
      Когда я осушил второй кубок и принялся за половинку жареного барашка, в харчевню вошел Урган. Он не сразу подходит ко мне, а направляется к стойке и громко требует кувшин самого лучшего вина.
      — Доблестный сэр Хэнк! Прими от меня кубок этого вина, в знак преклонения перед твоей доблестью и мужеством!
      Я принимаю вино и приглашаю Ургана за свой стол. Андрей поступил правильно. Урган никогда не смог бы запросто подсесть к столу, за которым сидит рыцарь. Но даже последний землепашец может угостить вином короля, и тот после этого просто не может отказать ему в месте за своим столом.
      — И себе не забудь налить, храбрый Урган.
      Мы выпиваем вино, которое действительно оказывается неплохим.
      — Ты обедал?
      — Даже еще и не завтракал.
      Я пододвигаю Ургану блюдо с бараниной. Тот отрезает приличный кусок мяса и принимается с аппетитом жевать.
      — Ты встретился с Локом? — тихо спрашиваю я.
      Урган кивает, прожевывает кусок, запивает его вином и говорит:
      — Он согласен помочь нам, но хотел бы сначала встретиться с тобой.
      — Когда?
      — Да хоть сейчас. Его лавка в пяти минутах ходьбы.
      — Тогда ешь и пойдем.
      Помогаю Ургану расправиться с бараниной и вином, и мы выходим на улицу.
      У коновязи играют мальчишки. Я подзываю одного из них:
      — Знаешь меня?
      — Кто же не знает сэра Хэнка! — отвечает мальчишка, с восхищением глядя на золотую с рубинами рукоятку Меча.
      Я протягиваю ему серебряную монету.
      — Возьми моего гнедого, отведи к моему шатру и сдай Симону, моему оруженосцу. Скажешь ему, что я буду через час.
      Мальчишка бросается исполнять поручение. Он лопается от гордости, что именно ему поручил отвести своего коня сам рыцарь Хэнк. А мы с Урганом идем по улице. Прохожие почтительно кланяются мне. Я же, как и положено благородному рыцарю, отвечаю на поклоны только дамам и священникам. За спиной слышится шепот: «Сэр Хэнк! Тот самый? Золотой Меч! Вон он, висит на поясе! Синий Лес! Оборотни!»
      — Как тебе, не тяжело носить бремя славы? — шепотом спрашивает Андрей.
      — Издеваешься? Далеко еще?
      — Уже пришли.
      Мы стоим перед входом в маленькую лавку. Чтобы войти в нее, приходится низко пригнуться.
      — Мир дому сему! — говорю я, входя.
      После яркого солнца в полумраке лавки невозможно ничего разглядеть.
      — Здравствуй, здравствуй, доблестный сэр Хэнк! Я знал, что ты непременно посетишь меня, и ждал тебя.
      Мои глаза, наконец, привыкают к полумраку, и я могу разглядеть старого Лока.
      — Я должен отблагодарить тебя за помощь. Без нее я не только не добыл бы Золотого Меча, но и вообще не добрался бы до Желтого Болота. Меня бы разорвала первая же ларка.
      — Не стоит благодарить меня. Все добрые люди должны помогать друг другу по мере возможности. Ты думаешь, я бы тогда стал помогать тебе, если бы хоть на миг усомнился в том, что ты способен использовать Золотой Меч только для добрых дел? Вот и сейчас я согласен помочь, но сначала я должен убедиться, что мой дар не причинит никому зла.
      — А разве ты не рассказал, в чем дело, для чего нам это нужно? — спрашиваю я Ургана.
      — Урган мне все рассказал. Но я хотел бы задать тебе несколько вопросов.
      — Спрашивай.
      — Кого ты выберешь, если победишь круна Дулона?
      — Пока не знаю, но только не красавицу Лину.
      — В таком случае я спокоен. Ты способен выбрать достойную, а недостойную ты уже отверг. Теперь второе. Рыцарь, сопровождающий избранницу в Красную Башню, имеет право попросить и для себя. Что ты пожелаешь?
      — У меня одно желание. Сделать Желтое Болото снова Синим, то есть закрыть доступ в наш мир всяким Синим Флиннам и Глупым Потанам. Да поможет мне в этом святой Мог! У нас и без них достаточно всякой нечисти.
      — Ну, здесь ты можешь на меня рассчитывать полностью. И теперь — последнее. Почему ты думаешь, что крун Дулон и Лина способны привести к Красной Башне нежить? Я имею в виду, почему ты думаешь, что нежить может им подчиниться?
      Я задумываюсь. В самом деле, почему? Не говорить же ему, что Черные Всадники — это порождение ЧВП, а Дулон и Лина — его агенты. Он просто не поймет этого.
      — Видишь ли, отец Лок, я весь турнир наблюдаю за круном Дулоном. И чем больше я смотрю на него, тем больше он своим поведением, своими приемами боя напоминает мне Синего Флинна. А ведь Черные Всадники — порождение Синего Флинна.
      — Но Синий Флинн появился не так давно, а имя круна Дулона уже много лет гремит по всем странам. Тем более что Синий Флинн убит.
      — Да, это так, но ты можешь поручиться, что Дулон не встречался с Синим Флинном и не сговорился с ним? А сейчас, после того как я убил Синего Флинна, не занял его место?
      Лок задумывается, потом поднимает на меня взгляд своих внимательных глаз и тихо спрашивает:
      — Это все предположения, сэр Хэнк, а где доказательства твоим словам?
      — Хорошо. Ты ведь, наверное, уже побывал на могиле Синего Флинна и видел там щит, который я установил на ней. Теперь сравни гербы на том щите и на щите Дулона.
      Лок немеет. Его глаза смотрят куда-то сквозь меня. Губы что-то шепчут.
      «Ужасно… — могу разобрать я. — Как обнаглели… как они смели… и я ничего не заметил, не сопоставил… и у нее на диадеме…»
      — Кто они? — спрашиваю я.
      Но Лок, казалось, не слышит меня. После долгого раздумья он глухо говорит:
      — Ты раскрыл мне глаза, сэр Хэнк, Конечно, они способны на любое страшное дело. Вам надо помочь, и я помогу вам. Можете полностью на меня рассчитывать. Сколько у тебя людей, храбрый Урган?
      — Десять, я — одиннадцатый.
      — Завтра, после обедни, приходи за стрелами.
      — Большое спасибо, отец Лок!
      — Не надо благодарить меня. Я же сказал, что если добрые люди не будут помогать друг другу, то зло будет безраздельно править миром.
      — Что ж, отец Лок, мы оставим тебя. Мне пора на турнир. Если я опоздаю к вызову, меня объявят побежденным, и тогда Дулона остановить будет некому.
      — Идите с миром! Удачи тебе, сэр Хэнк, да поможет тебе святой Жиго! А тебя, Урган, я жду завтра.
      Некоторое время мы с Урганом идем молча, потом он спрашивает:
      — Не кажется ли тебе, что этот Лок знает гораздо больше, чем говорит?
      — Не только кажется, я уверен в этом! По-моему, он неспроста встретился мне прошлый раз.
      — Да, слишком уж кстати была эта встреча. Таких удачных случайностей не бывает.
      — Интересно, кто он все-таки? Далеко не простой ведун, за которого он желает выдать себя.
      — Это яснее ясного. Ну, мне туда, — Урган показывает в переулок.
      — Храни тебя святой Жиго, храбрый Урган!
      — И тебя все святые, доблестный сэр Хэнк!
      Я без особого труда выигрываю еще два оставшихся на сегодняшний день поединка. Правда, во втором мне пришлось повозиться с сэром Рэндом. Первый раз он отбил мое копье моим приемом, но я обратил внимание, что он низко наклоняет голову, и во второй схватке ударил его копьем по шлему. Оглушенный сэр Рэнд тяжело рухнул на землю.
      На этот раз, когда я совершал круг почета, король Рене встретил меня стоя. И немудрено. На завтрашний день оставалось четыре непобежденных бойца, и я был одним из них.
      Я уже знаю, что завтра моим соперником в первом бою будет рыцарь-монах, брат Ордена святого Жиго. Рослый, плотный рыцарь в белом плаще с большими зелеными крестами. Он выбивал своих противников без особого труда, словно играючи. Короче говоря, брат Куно будет серьезным противником.
      Вернувшись в свой шатер, обнаруживаю там бадью с горячей водой. Симон помогает мне снять доспехи. С удовольствием моюсь, переодеваюсь в чистое белье и начинаю размышлять: поужинать мне здесь или пойти в харчевню.
      Эти размышления прерывает появление оруженосцев поверженных мною рыцарей. Они принесли выкуп за доспехи и коней своих хозяев. Отправляю их улаживать свои дела с Симоном. Но следом за ними в шатер входит новый посетитель. При виде его я встаю. Это бухас Ланкемский из свиты короля Рене.
      — Приветствую доблестного рыцаря! Надеюсь, вы в добром здравии?
      — И я приветствую тебя, высокородный бухас! Осмелюсь ли спросить, что привело тебя под скромный полог шатра простого рыцаря?
      — Так уж и простого! — смеется бухас. — Весь город только и говорит, что о сэре Хэнке, брате Куно, сэре Перте и круне Дулоне. А у тебя есть еще одно преимущество перед ними. Вот он! Не у каждого рыцаря есть такой!
      Бухас показывает на Золотой Меч, висящий на столбе шатра. Я согласно киваю.
      — Но ты прав, я пришел не для того, чтобы рассыпаться в комплиментах. Его величество приглашает тебя на ужин.
      — Я готов.
      Несмотря на высказанную готовность, я пребываю в замешательстве. С чего бы это? Что скрывается за этим приглашением? Чтобы скрыть замешательство, начинаю возиться с поясом и Мечом, затем начинаю надевать берет. За эти две минуты вырабатываю линию поведения, хотя, конечно, темпорального уравнения не сумел и даже не пытался составить.
      — Куда мы идем?
      — Здесь рядом, гостиница «Певчий Дрозд». Кстати, его величество там инкогнито, под именем сэра Лунка.
      Беседа с королем затянулась до позднего вечера. Король Рене, справедливо полагая, что я могу стать победителем турнира, пытался выведать: кого я намерен избрать Королевой. Естественно, я не рискнул назвать имя Ялы и, прикинувшись провинциальным простаком, попросил совета.
      Его величество, доброжелательно глядя на меня, назвал несколько имен. Красавица Лина была третьей. Я поблагодарил его за совет, и беседа потекла в другом направлении. Короля и бухаса интересовал Золотой Меч и его чудесные свойства. Они попросили меня подробно рассказать о моем бое с Синим Флинном и с оборотнями. Под конец король и бухас пожелали мне удачи в завтрашних поединках.
      Возле шатра меня встретил Симон:
      — У вас гости, сэр.
      — Гости? — удивляюсь я. — Сколько их?
      — Один, но ждет вас с нетерпением.
      Кто бы это мог быть? Откидываю полог и вхожу в шатер. На моей походной койке сидит нагила Яла, или Лена. Увидев меня, она вскакивает и бросается ко мне:
      — Андрей! Где ты пропадал так долго?
      — Ужинал с королем Рене. А ты зачем пришла? Ты что, с ума сошла?
      — Тут сойдешь! Слушай внимательно. Мне Магистр сообщил, что минувшей ночью на Желтом Болоте зафиксирован переход с той стороны.
      — Вот как! И кто же перешел?
      — Женщина. Как две капли воды похожая на Лину!
      Так. ЧВП пошел ва-банк. Подмена произойдет скорее всего этой ночью. Упокой Время грешную душу красавицы Лины. Но все это резко меняет ситуацию и осложняет работу.
      — Что ты молчишь? Ты понимаешь, что это значит?
      — Прекрасно понимаю, Леночка. Даже более того, я представляю, что она может с собой принести.
      — Ты думаешь…
      — Уверен! Помнишь, в Лотарингии Маринелло снабдил своих агентов автоматическими пистолетами. Эта особа вполне может притащить с собой автомат.
      — Может быть, мне тоже вооружиться?
      — С ума сошла! Нагилы никогда не пользуются оружием!
      — Что будем делать?
      — Прежде всего надо предупредить Андрея. Пусть он завтра глаз не спускает с этой особы. И в случае чего не церемонится, а стреляет без предупреждения, сразу на поражение.
      — Но в этом случае тебе придется завтра обязательно победить Дулона. Представляешь, что будет, если ночью мы пойдем на прорыв в Башню, и при этом будет убита законная избранница, будущая королева!
      — Я сделаю его.
      — Ох, Андрей! Не хвались на рать едучи! Я же видела, как этот Дулон разделывался со своими противниками.
      Я кладу Лене руки на плечи. Она в облике Ялы едва достает мне до подбородка. Приходится целовать ее в лоб.
      — Я сказал, что сделаю его, значит, сделаю. Не знаю еще, как это будет, но завтра ты увидишь его лежащим на ристалище. Знаешь, что сказал сейчас король Рене бухасу Ланкемскому?
      — Что?
      — Победитель Синего Флинна может победить и круна Дулона.
      — Ох, Андрюша, — Лена прижимается ко мне, — боюсь я.
      — Не бояться надо, Ленок, а действовать. Мы же — хроноагенты…
      — А не саксофонисты, — подхватывает она улыбнувшись.
      — Вот именно! Сейчас самое главное — предупредить Андрея. Займись этим немедленно. И уходи отсюда, пока тебя никто, кроме Симона, не увидел. Что скажут про нагилу, которая ночами шатается по шатрам рыцарей!
      Лена снова улыбается и шепчет мне:
      — Тем более что эта нагила еще к тому же и девственница. Ты прав, я ухожу. Но ради Времени, будь завтра предельно осторожен.
      Лена встает на цыпочки, целует меня и выскальзывает из шатра. Оставшись один, я задумываюсь над тем оборотом, который приняли наши дела.
      Что если Дулон победит меня? Это вполне возможно, учитывая его способности. Остаться безучастным? Нельзя! Это значит отдать эту фазу на растерзание ЧВП. Идти на прорыв в Красную Башню? Но король Рене не простит этого Хэнку и Яле никогда. Результат будет нулевым. Похитить Лину? Попробуйте похитить хроноагента! А что остается?
      Достаю лист бумаги, перо и чернильницу. Вздыхаю и начинаю составлять темпоральные уравнения. Я никогда не был великим знатоком темпоральной алгебры, но то, что выходило из-под моего пера, не оставляло сомнений. Во всех случаях, вытекающих из победы Дулона на турнире, детерминант получался отрицательным и даже мнимым.
      Я варьирую начальные условия, ввожу нелинейности вроде активации Золотого Меча в виде лазера, изменяю расстановку сил, но проклятый детерминант упорно не желает «плюситься». Плюю на все и начинаю исходить из того, что победа на турнире будет за мной. Здесь детерминант сразу становится положительным. Правда, беспокойство вызывают две неопределенности. Я ломаю над ними голову, когда слышу голос Стремберга:
      — Андрей! Хватит упражняться в темпоральной алгебре. Катрин только что принесла мне все варианты. Сейчас она свяжется с Андреем и все с ним обговорит. Он все сделает, как надо. А от тебя завтра потребуется только одно: сделать Дулона. Так что ложись и отдохни как следует.
      Я с облегчением вздыхаю, бросаю свои занятия и укладываюсь спать.

      Утром Симон, когда приходит будить меня, с изумлением смотрит на листы, исписанные непонятными знаками и цифрами. «Уж не занялся ли сэр Хэнк каббалистикой?» — наверное, подумалось ему. На его вопрос я сдержанно смеюсь, сгребаю листы и подношу их к огню факела.
      — Не бери в голову, Симон! У нас сегодня дела поважнее.
      Симон согласно кивает, подает мне завтрак, помогает умыться и надеть доспехи. Он — простой малый и через полчаса вряд ли уже помнит о моем писании. К приезду короля трибуны заполняются до предела, а мы, четыре соискателя со своими оруженосцами, стоим на ристалище. Король Рене подъезжает к каждому из нас и отвечает на наши поклоны. Бухас Ланкемский останавливается возле меня, заговорщицки подмигивает и тихо говорит:
      — Удачи тебе, сэр Хэнк!
      Я киваю в ответ. В свите короля у меня появился доброжелатель. Это хорошо! Поют трубы. Мы проезжаем круг по ристалищу, затем герольды провозглашают:
      — Сэр Хэнк из Гомптона и брат Куно — рыцарь Ордена святого Жиго!
      Трибуны возбужденно галдят. Я надеваю шлем, принимаю от Симона щит и еду в свой конец ристалища. Брат Куно оказался крепким мужчиной. Он принимает мой удар в самый центр своего квадратного, белого с зеленым крестом щита и даже не качается в седле.
      Я же, как и раньше, ослабил удар, отбив копье ударом щита влево.
      Когда мы сближаемся во второй схватке, я замечаю, что брат Куно держит копье слишком высоко. Он явно целит в мой шлем. Это опасно. Пригибаюсь и прикрываюсь щитом. В такой позиции о точности и мощности удара говорить не приходится, и мы снова разъезжаемся.
      В третьей схватке я решаю свалить брата Куно наверняка. Правда, существует определенный риск, что он применит мой же прием, и тогда я могу потерять стремена, что равносильно поражению. Но из опыта двух схваток, да и из вчерашних наблюдений за потенциальными соперниками я уже понял, что брат Куно незнаком с этим приемом и больше полагается на свои физические данные, чем на искусство.
      Труба поет, я максимально откидываюсь назад и скачу навстречу противнику. На расстоянии копья я резко подаюсь вперед, почти падая, добавляя к мощи своего с конем веса, помноженного на скорость, еще и рывок своего тела. При этом целюсь в середину щита брата Куно. Его удар я вынужден при этом принимать также напрямую. Но брат Куно даже не успевает коснуться меня концом своего копья. Он грузно валится на землю, а его конь мчится мимо меня уже без всадника.
      Трибуны взрываются криками и аплодисментами. Все вскакивают и орут: «Слава! Виват! Сэр Хэнк! Золотой Меч!» В воздух взлетают шляпы, береты. Трубы поют, главный герольд провозглашает: «Слава! Слава! Слава сэру Хэнку из Гомптона! Виват! Виват!» И снова рев трибун.
      Когда я совершаю круг почета, король ждет меня стоя. Перекладываю копье налево, обнажаю меч и салютую королю. Благосклонная улыбка и приветливый взгляд были мне ответом. Еду дальше медленным шагом. Яла, как и все, приветствует меня стоя. Она машет мне левой рукой, а правую протянула вперед, подняв большой палец. Я под забралом усмехаюсь и киваю ей.
      Трибуны постепенно успокаиваются, и герольды провозглашают: «Крун Дулон и сэр Перт!» И трибуны снова взрываются криками. Дулон управляется со своим противником быстрее, чем я со своим. Сэр Перт оказывается на песке после второй схватки.
      Под рев трибун и клики герольдов Дулон проделывает круг почета. У ложи Лины он останавливается, снимает шлем, склоняет копье и почтительно кланяется. Трибуны кричат: «Дулон! Дулон!» Знали бы они, кого сейчас так радостно приветствуют и кому сейчас кланяется их кумир! С их точки зрения, Дулон и Лина — посланцы адских сил. Впрочем, это с моей точки зрения. В глазах этой толпы и я, и Лена, и Андрей нисколько не лучше Дулона и Лины.
      Герольды объявляют перерыв на один час, чтобы окончательно согласовать условия последнего боя. Я спешиваюсь и иду вдоль трибун. Неподалеку от ложи прекрасной Лины я встречаюсь с круном Готфридом. Он поздравляет меня с победой, благодарит за умеренность, проявленную при назначении выкупа за его доспехи и коня. Готфрид желает мне удачи в поединке с Дулоном и начинает давать практические советы.
      Разговаривая с ним, я встаю так, чтобы видеть красавицу Лину. Она смотрит на меня изучающим взглядом. Глаза наши встречаются. Впервые я смотрю в глаза прямого агента ЧВП, за исключением, может быть. Синего Флинна. Я смотрю спокойно и оценивающе, делая вид, что прислушиваюсь к словам Готфрида. Ни она, ни я не отводим глаз.
      — На кого ты так пристально смотришь, доблестный сэр Хэнк? — прерывает свою речь Готфрид. — А! Прекрасная Лина! Любовница Дулона. Хотел бы я знать: так же она прекрасна душой, как и телом?
      — Кто знает, кто знает… — рассеяно отвечаю я.
      — За чем же дело стало? Выбей Дулона из седла, выбери ее и узнаешь!
      Готфрид смеется, глядя в упор на Лину. Та отводит взгляд.
      — Нет уж, уважаемый Готфрид. В случае своей победы я не буду так искушать свою судьбу.
      — Правильно! Эта женщина внушает мне страх, а при взгляде на нее мне в голову приходят неприятные мысли. У меня мурашки бегут по коже, когда она смотрит на меня. Это невзирая на всю ее красу.
      В этот момент в ложу Лины входит король. Он что-то принес ей, вовсю улыбается, говорит. Лина смеется и отвечает.
      — Боже, храни наше королевство! — крестится Готфрид. — Вы поглядите на его величество. Воистину, если господь хочет кого-то наказать, то прежде всего лишает разума!
      Я не успеваю ответить. Поют трубы, и герольды объявляют условия поединка. Если три схватки на копьях не выявят победителя, рыцари должны трижды сразиться на мечах. Каждая схватка начинается по сигналу трубы и длится, пока течет песок в часах, около одной минуты. Если победитель опять не будет выявлен, рыцари трижды сойдутся в бою на секирах, а затем, буде возникнет необходимость, на булавах.
      Если после третьей схватки на булавах победитель все еще не выявится, король Рене будет молиться о ниспослании ему знамения. После этого он назовет победителя.
      Такие условия меня не устраивают. Я предпочитаю биться до конца и не турнирным, а боевым оружием.
      Но ничего поделать уже нельзя. Остается только драться и драться так, чтобы не заставлять короля беспокоить господа своими молитвами. Ясно, какое знамение он получит! Недаром он возле Лины, как кот у кринки со сметаной, трется.
      Мы с Готфридом идем вдоль общих трибун, где сидит Яла. Увидев меня, она поднимает над плечом в боевом приветствии правый кулак. Я не могу ответить тем же, не привлекая всеобщего внимания, и просто киваю.
      В это время опять поют трубы. Симон подводит мне коня. Через минуту герольды объявляют: «Крун Дулон и сэр Хэнк из Гомптона встречаются в заключительном поединке турнира!» Трибуны загомонили и больше уже не умолкали до самого конца. Под этот гомон мы с Дулоном занимаем места на разных концах ристалища и готовим копья. Король машет платком, и труба поет.