Борис хорошо понимает, что Дикой никогда не признает его почтительным и, следовательно, ничего не даст ему; да этого мало. Борис так рассуждает: "нет, он прежде наломается над нами, наругается всячески, как его душе угодно, а кончит все-таки тем, что не даст ничего или так, какую-нибудь малость, да еще станет рассказывать, что из милости дал, что и этого бы не следовало". А все-таки он живет у дяди и сносит его ругательства; зачем? - неизвестно. При первом свидании с Катериной, когда она говорит о том, что ее ждет за это, Борис прерывает ее словами: "ну, что об этом думать, благо нам теперь хорошо". А при последнем свидании плачется: "кто ж это знал, что нам за нашу любовь так мучиться с тобой! Лучше бы бежать мне тогда!" Словом, это один из тех весьма нередких людей, которые не умеют делать того, что понимают, и не понимают того, что делают. Тип их много раз изображался в нашей беллетристике - то с преувеличенным состраданием к ним, то с излишним ожесточением против них. Островский дает их нам так, как они есть, и с особенным ему уменьем рисует двумя-тремя чертами их полную незначительность, хотя, впрочем, не лишенную известной степени душевного благородства. О Борисе нечего распространяться: он, собственно, должен быть отнесен тоже к обстановке, в которую попадает героиня пьесы. Он представляет одно из обстоятельств, делающих необходимым фатальный конец ее. Будь это другой человек и в другом положении - тогда бы и в воду бросаться не надо. Но в том-то и дело, что среда, подчиненная силе Диких и Кабановых, производит обыкновенно Тихонов и Борисов, неспособных воспрянуть и принять свою человеческую природу, даже при столкновении с такими характерами, как Катерина. Мы сказали выше несколько слов о Тихоне; Борис - такой же в сущности, только "образованный". Образование отняло у него силу делать пакости, - правда; но оно не дало ему силы противиться пакостям, которые делают другие; оно не развило в нем даже способности так вести себя, чтобы оставаться чуждым всему гадкому, что кишит вокруг него. Нет, мало того, что не противодействует, он подчиняется чужим гадостям, он волей-неволей участвует в них и должен принимать все их последствия. Но он понимает свое положение, толкует о нем и нередко даже обманывает, на первый раз, истинно живые и крепкие натуры, которые, судя по себе, думают, что если человек так думает, так понимает, то так должен и делать. Смотря с своей точки, этакие натуры не затрудняются сказать "образованным" страдальцам, удаляющимся от горестных обстоятельств жизни: "возьми и меня с собой, я пойду за тобою всюду". Но тут-то и окажется бессилие страдальцев; окажется, что они и не предвидели, и что они проклинают себя, и что они рады бы, да нельзя, и что воли у них нет, а главное - что у них нет ничего за душою и что для продолжения своего существования они должны служить тому же самому Дикому, от которого вместе с нами хотели бы избавиться...
      Ни хвалить, ни бранить этих людей нечего, но нужно обратить внимание на ту практическую почву, на которую переходит вопрос; надо признать, что человеку, ожидающему наследства от дяди, трудно сбросить с себя зависимость от этого дяди, и затем надо отказаться от излишних надежд на племянников, ожидающих наследства, хотя бы они и были "образованы" по самое нельзя. Если тут разбирать виноватого, то виноваты окажутся не столько племянники; сколько дяди, или, лучше сказать, их наследство.
      Впрочем, о значении материальной зависимости, как главной основы всей силы самодуров в "темном царстве", мы пространно говорили в наших прежних статьях. Поэтому здесь только напоминаем об этом, чтобы указать решительную необходимость того фатального конца, какой имеет Катерина в "Грозе", и, следовательно, решительную необходимость характера, который бы, при данном положении, готов был к такому концу.
      Мы уже сказали, что конец, этот кажется нам отрадным; легко понять, почему: в нем дан страшный вызов самодурной силе, он говорит ей, что уже нельзя идти дальше, нельзя долее жить с ее насильственными, мертвящими началами. В Катерине видим мы протест против кабановских понятий о нравственности, протест, доведенный до конца, провозглашенный и под домашней пыткой и над бездной, в которую бросилась бедная женщина. Она не хочет мириться, не хочет пользоваться жалким прозябанием, которое ей дают в обмен за ее живую душу. Ее погибель - это осуществленная песнь плена вавилонского...
      Но и без всяких возвышенных соображений, просто по человечеству, нам отрадно видеть избавление Катерины - хоть через смерть, коли нельзя иначе. На этот счет мы имеем в самой драме страшное свидетельство, говорящее нам, что жить в "темпом царстве" хуже смерти. Тихон, бросаясь на труп своей жены, вытащенной из воды, кричит в самозабвении: "хорошо тебе, Катя! А я-то зачем остался жить на свете да мучиться!" Этим восклицанием заканчивается пьеса, и нам кажется, что ничего нельзя было придумать сильнее и правдивее такого окончания. Слова Тихона дают ключ к уразумению пьесы для тех, кто бы даже и не понял ее сущности ранее; они заставляют зрителя подумать уже не о любовной интриге, а обо всей этой жизни, где живые завидуют умершим, да еще каким - самоубийцам! Собственно говоря, восклицание Тихона глупо: Волга близко, кто же мешает и ему броситься, если жить тошно? Но в том-то и горе его, то-то ему и тяжко, что он ничего, решительно ничего сделать не может, даже и того, в чем признает свое благо и спасение. Это нравственное растление, это уничтожение человека действует на нас тяжеле всякого, самого трагического происшествия: там видишь гибель одновременную, конец страданий, часто избавление от необходимости служить жалким орудием каких-нибудь гнусностей; а здесь - постоянную, гнетущую боль, расслабление, полутруп, в течение многих лет согнивающий заживо... И думать, что этот живой труп - не один, не исключение, а целая масса людей, подверженных тлетворному влиянию Диких и Кабановых! И не чаять для них избавления - это, согласитесь, ужасно! Зато какою же отрадною, свежею жизнью веет на нас здоровая личность, находящая в себе решимость покончить с этой гнилою жизнью во что бы то ни стало!..
      На этом мы и кончаем. Мы не говорили о многом - о сцене ночного свидания, о личности Кулигина, не лишенной тоже значения в пьесе, о Варваре и Кудряше, о разговоре Дикого с Кабановой, и пр. и пр. Это оттого, что наша цель была указать общий смысл пьесы, и, увлекаясь общим, мы не могли достаточно входить в разбор всех подробностей. Литературные судьи останутся опять недовольны: мера художественного достоинства пьесы недостаточно определена и выяснена, лучшие места не указаны, характеры второстепенные и главные не отделены строго, а всего пуще - искусство опять сделано орудием какой-то посторонней идеи!.. Все это мы знаем и имеем только один ответ: пусть читатели рассудят сами (предполагаем, что все читали или видели "Грозу"), - точно ли идея, указанная нами, - совсем посторонняя "Грозе", навязанная нами насильно, или же она действительно вытекает из самой пьесы, составляет ее сущность и определяет прямой ее смысл?.. Если мы ошиблись, пусть нам это докажут, дадут другой смысл пьесе, более к ней подходящий... Если же наши мысли сообразны с пьесою, то мы просим ответить еще на один вопрос: точно ли русская живая натура выразилась в Катерине, точно ли русская обстановка во всем ее окружающем, точно ли потребность возникающего движения русской жизни сказалась в смысле пьесы, как она понята нами? Если "нет", если читатели не признают здесь ничего знакомого, родного их сердцу, близкого к их насущным потребностям, тогда, конечно, наш труд потерян. Но ежели "да", ежели наши читатели, сообразив наши заметки, найдут, что точно русская жизнь и русская сила вызваны художником в "Грозе" на решительное дело, и если они почувствуют законность и важность этого дела, тогда мы довольны, что бы ни говорили наши ученые и литературные судьи.
      ПРИМЕЧАНИЯ
      ЛУЧ СВЕТА В ТЕМНОМ ЦАРСТВЕ
      Впервые напечатано в "Современнике", кн. X за 1860 год, со значительными цензурными пропусками, восстановленными Н.Г.Чернышевским в первом издании "Сочинений Н.А.Добролюбова", т. III, СПБ., 1862.
      К стр. 45
      "...г.Некрасов из Москвы..." - имеется в виду автор статьи об Островском в журнале "Атеней" (1859) Н.П.Некрасов, с которым Добролюбов полемизировал в статье "Темное царство".
      Н.Ф.Павлов (1805-1864) - беллетрист и реакционный критик; в статье, напечатанной в редактировавшейся им продажной газете "Наше время" (1860), писал о безнравственности "Грозы" Островского.
      К стр. 46
      "...в курсах Кошанского, Ивана Давыдова, Чистякова и Зеленецкого". Перечисляются наиболее распространенные учебники "реторики" и "теории изящной словесности". Изучение этой "художественной схоластики", по выражению Добролюбова, поддерживало "старую критическую рутину" в борьбе русской реакционной журналистики против реализма и всей передовой литературы.
      Н.М.Карамзин (1766-1826) - русский писатель, крупнейший представитель сентиментализма в русской литературе.
      Расин Жан (1639-1699) - французский драматург, один из основоположников классицизма в западноевропейской литературе.
      Вольтер (псевдоним Франсуа-Мари Аруэ, 1694-1778) - французский философ, поэт, прозаик и драматург. Будучи приверженцем классицизма, Вольтер отрицательно относился к творчеству Шекспира.
      "Мессиада" - поэма немецкого поэта Фридриха Клопштока (1724-1803). "Фауст" - величайшее создание Гёте, над которым он работал на протяжении всей жизни.
      Гарибальди Джузеппе (1807-1882) - вождь итальянского национально-освободительного движения; осенью 1860 года осуществил легендарный поход против неаполитанского короля Франциска II, разбил королевские войска и занял Неаполь, население которого восторженно его встретило.
      К стр. 47
      Аполлон - в греческой мифологии бог солнца и искусств.
      Лета - в греко-римской мифологии "река забвения" в подземном царстве. Отсюда выражение - "кануть в Лету", то есть быть забытым, бесследно исчезнуть.
      К стр. 50
      "...разбор Белинским "Тарантаса"..." - Добролюбов имеет в виду статью В.Г.Белинского о повести В.А.Соллогуба "Тарантас" (1845). Статья была проникнута ядовитой иронией, скрытой за мнимыми похвалами по адресу автора повести.
      "г.П-ий" - А.Пальховский, автор статьи о "Грозе" в газете "Московские ведомости" (1859).
      И.И.Давыдов (1794-1863) - профессор Московского университета, известный своими реакционными взглядами, директор Главного педагогического института, где учился Добролюбов, автор руководств по вопросам философии, теории и истории литературы, не имеющих какого-либо научного значения.
      Блэр Гуг (1718-1800) - шотландский писатель и критик, сторонник классицизма.
      "...кадетский курс словесности г.Плаксина..." - учебник по русской словесности преподавателя кадетского корпуса в Петербурге В.Т.Плаксина.
      К стр. 53
      "...по счастливому заключению г.Ахшарумова..." - имеется в виду статья Н.Ахшарумова о "Воспитаннице" Островского в сборнике "Весна".
      "С кого они портреты пишут?.." - цитата из стихотворения М.Ю.Лермонтова "Журналист, читатель и писатель" (1840).
      К стр. 54
      "...начиная с Аристотеля и кончая Фишером..." - то есть от классического труда по вопросам теории искусства "Поэтика" древнегреческого философа Аристотеля (384-322 до н.э.) до книги "Эстетика, или Наука о прекрасном" немецкого философа-идеалиста Ф.Фишера (1807-1888).
      "...обоюдоострым мечом анализа". - Это выражение было употреблено И.С.Тургеневым в его речи "Гамлет и Дон-Кихот" (1860) для характеристики героя знаменитой трагедии Шекспира (1601); Добролюбов полемически использует слова Тургенева, говоря о вооруженной знанием массе.
      К стр. 56
      "...три единства..." - обязательное для классического драматургического произведения соблюдение единства места, времени и действия.
      "Свисток" - сатирическое приложение к журналу "Современник". Был основан в 1859 году по инициативе Добролюбова.
      "...высказаны г.Анненковым..." - речь идет о статье известного либерального критика, историка литературы и мемуариста П.В.Анненкова (1812-1887), посвященной журнальной полемике вокруг "Грозы" Островского и напечатанной в "Библиотеке для чтения" (1860) - журнале, отстаивавшем в те годы позиции "чистого искусства".
      К стр. 57
      Венера Медицейская - античная статуя Венеры (I век до н.э.); принадлежала семейству Медичи во Флоренции.
      "...у рафаэлевских мадонн..." - имеются в виду картины с изображением мадонны (богоматери) работы великого итальянского художника Рафаэля Санти (1483-1520).
      К стр. 67
      Сократ (ок. 470-399 до н.э.) - древнегреческий философ-идеалист.
      Платон (427-348 до н.э.) - древнегреческий философ-идеалист, ученик Сократа.
      К стр. 68
      "Подобно Валааму, захочет он проклинать Израиля..." - Согласно библейской легенде, прорицатель Валаам, подкупленный врагами, хотел проклясть его, но каждый раз вместо проклятия предсказывал ему великую будущность.
      К стр. 69
      "Экономический указатель" - журнал, защищавший буржуазно-капиталистический путь развития России; выходил в 1857-1861 годах под редакцией И.В.Вернадского (1821-1884), русского буржуазного экономиста, сторонника умеренных реформ, осуществлявшихся в 60-х годах буржуазно-помещичьими кругами.
      "Вору дай хоть миллион..." - цитата из басни И.А.Крылова (1769-1844) "Крестьянин и лисица" (1811).
      К стр. 70
      "...поневоле перевертываться всячески с фразой, чтобы ввести как-нибудь читателя в сущность излагаемой мысли". - Добролюбов намекает на цензурные условия.
      К стр. 72
      "...Положение о наказаниях в Киевском округе..." - имеются в виду резко осужденные Добролюбовым (в статье "Всероссийские иллюзии, разрушаемые розгами", 1860) "Правила о проступках и наказаниях учеников гимназий Киевского учебного округа", изданные тогдашним попечителем округа знаменитым хирургом и педагогом Н.И.Пироговым (1810-1881).
      К стр. 78
      Даниил Паломник - автор известного описания путешествия в Палестину в начале XII века ("Хождение игумена Даниила").
      К стр. 88
      Дон-Жуан - литературный образ из произведений Мольера, Байрона, Пушкина и других писателей; имя Дон-Жуана стало нарицательным для обозначения героя различных любовных похождений.
      К стр. 91
      Калинович - главное действующее лицо романа А.Ф.Писемского "Тысяча душ".
      Княжна Зинаида - героиня повести И.С.Тургенева "Первая любовь" (1860).
      Ананий Яковлев - герой драмы А.Ф.Писемского "Горькая судьбина" (1859).
      "...московский господин Аполлон Майков..." - автор статьи о "Горькой судьбине" А.Ф.Писемского в "СПБ ведомостях" (1860), реакционный публицист А.А.Майков (указанием "московский" Добролюбов напоминает, что не следует смешивать этого Майкова с известным русским поэтом А.Н.Майковым).
      Кузьма (правильно: Козьма) Прутков - коллективный псевдоним группы поэтов (А.К.Толстой, бр. Жемчужниковы); под именем Козьмы Пруткова ими были напечатаны многие басни, пародии, афоризмы.
      Сю Эжен (1804-1857) - французский буржуазный романист.
      К стр. 92
      Чеглов (Чеглов-Соковин) - действующее лицо драмы А.Ф.Писемского "Горькая судьбина".
      "Князь Луповицкий" - комедия славянофила К.С.Аксакова (1817-1860), была издана в 1856 году.
      К стр. 99
      "Весь мир мечтою благородной..." - цитата из стихотворения М.Ю.Лермонтова "Журналист, читатель и писатель".