Анатолий Днепров
      Полосатый Боб
      1
      Мы смотрели на оранжевую остроконечную громаду, возвышавшуюся в полумиле от нас на фоне бирюзового неба. Просто удивительно, как возникла эта скала высотой в три тысячи футов в центре песчаной равнины.
      - Чудо природы, - заметил Боб, - Бывает же такое!
      Вдали между нами и скалой виднелась изгородь из колючей проволоки, и сквозь нее к горизонту убегала узкая бетонированная дорожка В том месте, где дорожка пересекала изгородь, у ворот под брезентовым грибком стоял часовой.
      - Наверное, здесь когда-то кругом были скалы. Со временем они выветрились, и осталась только одна эта.
      Я посмотрел на Боба и про себя усмехнулся. В лучах яркого утреннего солнца белые полосы на его лице стали бледно-розовыми, как будто в этих местах кожа была аккуратно срезана бритвой.
      - Знаешь, что я думаю, - сказал я. - Что не сделали за миллионы лет дожди, грозы и ветры, то за десяток лет сделаем мы, люди.
      Боб опустил голову и стал ногой ковырять бархатистый песок. Мне показалось, что он стесняется белых полос на своем лице. Перед поступлением на работу нас всех проверяла медицинская комиссия. У Боба признали какую-то редкую болезнь под названием "витилиго". По непонятной причине на теле появляются места с отсутствием пигментации. В остальном он был парень как парень.
      - Какой-то ученый или философ сказал, что человечество - это раковая опухоль на теле нашей планеты, - проговорил Боб.
      - Хуже. Черная оспа. Цивилизация шествует по земному шару под взрывы снарядов и бомб. С каждой новой войной оспа оставляет на лице планеты все более глубокие язвы. Представляю, как будет выглядеть земля, когда по ней пройдутся наши эйч-бомбы.
      Насмотревшись вдоволь на скалу, мы побрели обратно к двухэтажному серому зданию. Правее стоял коттедж полковника Джейкса, а слева от главного здания возвышался огромный парусиновый шатер высотой с пятиэтажный дом. С подветренной стороны на парусине трепетали три громадные синие буквы инициалы нашего могущественного государства.
      - Эти штуки собирают в этом балагане, - пояснил я. - Где ты изучал математику?
      - В Чикаго. У профессора Колинза. А ты?
      - Я не математик. Я дозиметрист. И еще немного электронщик. Но я ничего, кроме колледжа, не кончал.
      Навстречу шел полковник Джейкс. За десять шагов от нас он остановился, сложив руки на груди.
      - Вам здесь нравятся? - обратился он ко мне.
      - А черт его знает! Без работы здесь можно сойти с ума.
      - У нас хороший бар. Бесплатный. Самообслуживание.
      - Это я уже знаю.
      Пока мы так беседовали, Боб медленно брел к зданию. Видимо, ему не очень нравилось разговаривать с военными. Что же касается меня, то мне было все равно. Все они, в хаки, порядочные болваны. Непонятно, почему правительство поручает им дела, для которых требуются хорошие мозги.
      - Кто этот парень? - спросил полковник, кивнув на Боба.
      - Это Боб Вигнер, наш математик
      - А-а... - протянул Джейкс - Без них теперь ни на шаг.
      - Вот именно. Так когда же мы начнем горячую работу?
      - А куда вам торопиться? Деньги идут, и хорошо.
      - Не очень, - сказал я и поплелся в бар.
      В баре сидели Джордж Крамм, Самуил Финн и какая-то брюнетка - кажется, по фамилии Чикони.
      - Салют, Вильям! А где твой полосатый приятель? - спросил Финн.
      - Наверное, пошел спать. Ему здесь не очень нравится.
      - Не выношу парней с такой пятнистой рожей, как у него, - не отрывая ярко накрашенных губ от стакана, сказала брюнетка.
      - Кстати, кто вы такая? - спросил я, не глядя на нее.
      - А вы?
      Терпеть не могу наглых девиц. А эта была прямо-таки наглейшая из всех, кого я когда-либо знал. У нее были красивые ноги, хорошая фигура и физиономия с кинорекламы. Ее стакан был испачкан в губной помаде. Мне стало противно, и я налил себе джина пополам с лимонным соком.
      - Вильям, она у нас единственная дама, - заметил Джордж.
      - Лучше бы ее совсем не было, - буркнул я.
      Мне стало обидно за Боба. Какое дело этой девице до его лица? Хотел бы я поглядеть, как бы она себя вела, если бы у нее вдруг возникло какое-нибудь нарушение обмена веществ!
      Несколько минут мы пили молча. Затем снова заговорил Самуил Финн.
      - Может случиться, что мы здесь попусту тратим время. По радио передавали, что испытания скоро запретят. Всем атомным делам крышка.
      - Чепуха! - уверенно произнесла Чикони. - Правительство на это никогда не пойдет. Пропагандистская шумиха.
      - Вы, случайно, не помощник государственного секретаря? - спросил я.
      - Нет. Я его двоюродная племянница. А вы не из комиссии по расследованию?
      - При чем тут комиссия?
      - Вы задаете вопросы, которые по ее части.
      - Если прекратят испытания, нам делать здесь будет нечего. Наши контракты расторгнут, - продолжал Финн. - Самое большее, на что мы можем в таком случае рассчитывать, - это на сумму денег, необходимую для обратного проезда, плюс суточные.
      Видимо, Финна очень волновала денежная проблема. А мне было наплевать. Не здесь, так в другом месте я мог найти работу по своей специальности. Почему-то я опять обиделся за Боба. Прямо-таки возненавидел брюнетку.
      После второго стакана джина я сказал:
      - К таким делам баб допускать нельзя.
      Брюнетка пожала плечами и повернулась к Джорджу:
      - Объясните этому типу, что когда у него начнется дизентерия, он приползет ко мне.
      - Вы заведуете мужским туалетом?
      Она бросила на меня презрительный взгляд и вышла из бара.
      Крамм и Финн расхохотались.
      - Чего ты к ней привязался? Она доктор.
      - Тем более дрянь. Какое она имеет право так говорить о Вигнере?
      - И что тебе дался этот полосатый парень? Физиономия у него действительно подгуляла. Ну и что же? Должны же мы о чем-нибудь говорить? Например, до твоего прихода мы мыли твои кости.
      - Мои можете мыть сколько угодно, а Боба не трогайте.
      В самом деле, что мне до Боба? Он такой тихий и застенчивый и уж больно неказист на вид. Наверное, с ним не хочет танцевать ни одна девушка. Как тут не проникнуться жалостью!
      - Если она доктор, ей лучше подумать, как бы избавить парня от дурацкого витилиго. Сверхбомбы делаем, а излечить людей от такой чепухи не можем...
      - Тебя повело, - заметил Крамм. - Иди-ка ты лучше спать.
      Спать я не пошел, а решил заглянуть к Бобу. Его комната и рабочий кабинет находились на первом этаже в левом конце коридора. Я немного постоял у окна и посмотрел на парусиновый цирк, возле которого лениво двигались парни в фиолетовых комбинезонах. Они таскали внутрь шатра большие обитые жестью ящики.
      Боб лежал, вытянувшись, на диване и перелистывал журнал.
      - Почему ты не пришел в бар?
      - Не хотелось, - ответил он и посмотрел мне прямо в глаза.
      Он мне показался чертовски умным и честным парнем. Не знаю почему.
      - Послушай, Боб. Если какая-нибудь скотина тебя обидит, скажи мне. В колледже я был чемпионом по драке без всякого стиля. Доказательство тому четыре привода в полицию и десять суток тюрьмы.
      Он привстал и удивленно улыбнулся.
      - А если тебя обидит какая-нибудь баба, особенно если она брюнетка...
      В этот момент в дверь кто-то постучал.
      - Войдите, - сказал Боб. В комнату вошла та самая брюнетка От ярости у меня перехватило горло.
      - Вы Боб Вигнер? - спросила она, не обращая на меня никакого внимания.
      - Да.
      - Я только что просмотрела вашу медицинскую карточку. Вам предписаны уколы и ультрафиолетовые лучи.
      Боб смущенно кивнул головой. Я стоял в стороне со сжатыми кулаками.
      - Разденьтесь до пояса. А вы, пожалуйста, выйдите, - обратилась она ко мне.
      - С какой стати?
      - Так нужно. Если вы не выйдете, я пожалуюсь полковнику Джейксу.
      Она открыла небольшой кожаный чемоданчик и вытащила из него шприц, спиртовку и коробку с ампулами. Боб растерянно стоял посредине комнаты.
      - Ну, хорошо. Лечись, дружище, - сказал я, тряхнув его за рукав. - Только не особенно доверяй этим живодерам.
      Я снова поплелся в бар. Он оказался закрытым, и я пошел спать. Заснул с мыслью о том, что Боб, наверное, замечательный парень.
      2
      Вскоре мне надоел ландшафт вокруг нашей базы. Я и Боб насмотрелись и на остроконечную оранжевую скалу и на плоскую пустыню. Щекочущее душу ощущение оттого, что рядом с нами, под парусиновым балдахином, покоится водородная бомба, также притупилось. Я решил не очень-то близко принимать все это к сердцу. Если тех, кто рекламирует себя в качестве спасителей человечества, атомная война не беспокоит, почему о ней должен думать я?
      В баре мы узнавали друг от друга о том, что повсюду в мире протестуют против испытаний атомных и водородных бомб. Самуил Финн всегда говорил:
      - Плюньте, ребята, на всю эту болтовню! Наше дело заработать. Если они договорятся прекратить испытания, нам - крышка.
      Здесь была какая-то логика. Смысл высказываний Финна был очень простой, что важнее - деньги или жизнь?
      Я не знаю, как эволюционировали мысли у наших ребят, но что до меня, то в конце концов наступил такой момент, когда мне стало все равно, работать ли на тайных испытаниях водородных бомб или в какой-нибудь больнице, где лечат радиоактивными лучами рак. Чтобы об этом не думать, я пил виски.
      После выпивки в баре я навещал Боба. Не скажу, чтобы он был очень рад, когда я приходил к нему пьяным. Он вежливо улыбался и предлагал мне присесть. Но я чувствовал, что он не хотел, чтобы я долго засиживался в его комнате. А тут еще Маргарэт Чикони со своей ультрафиолетовой лампой и шприцем:
      - Прошу вас выйти. Сейчас я буду делать уколы мистеру Вигнеру.
      Оттого, что она ходила к Бобу, белых полос на его физиономии не убавилось. А я, в сущности, совершенно его потерял. Поэтому всякий раз, когда напивался пьяным, я находил полковника Джейкса и говорил ему
      - Здесь чисто мужское дело На кой черт вы взяли эту мисс Чикони?
      - По данным статистического центра, - отвечал полковник, - процент психически неполноценных ребят растет пропорционально одной четверти недостающего количества представительниц женского пола. Чикони как раз и есть эта недостающая вам одна четверть.
      - Наверное, это очень научно, полковник. Однако не может же одна четвертая часть быть одинаково хорошей для всей компании?
      - Вы ревнуете ее к своему другу Бобу?
      Однажды я крупно поговорил с Чикони.
      - Чего вы пристаете к Бобу?
      - Я его лечу.
      - А кой черт вы являетесь именно в тот момент, когда к нему прихожу я?
      - Этот же вопрос я могу задать вам.
      - Знаете, мисс, хотя вы девица и привлекательная, но на меня это не действует. Я на сто процентов уверен, что вы дура, как все хорошенькие. Я бы не хотел, чтобы вы соблазняли умных и малоопытных ребят вроде Боба. Это просто подло.
      - С какого возраста вы пьете виски? - спросила Чикони.
      - С восемнадцати. Это к делу не относится.
      - Ясно. Вы хронический алкоголик.
      - Не хуже других. Вы знаете, как пил один наш ответственный генерал? Возле него нужно было держать дюжину ребят, чтобы предохранять нас от термоядерной войны. Такое могло случиться всегда, когда он напивался или когда его любовница отказывалась ложиться с ним спать.
      - Нам ли думать об ответственных генералах... - неопределенно сказала Маргарэт.
      - Значит, вам все равно, нажмет он кнопку ядерной войны или нет?
      В бар вошел Боб.
      - Здорово, старина! - воскликнул я - Завтра воскресенье, и я тебя приглашаю проехаться в Санта-Крус. Деревня, конечно, дрянь, но девчонки что надо!
      Боб растерянно посмотрел на Маргарэт.
      - Я только что получил вычислительную машинку фирмы "Феано". Замечательная вещь! Объем памяти - полтора миллиона двоичных единиц.
      - Что твоя машина по сравнению с танцплощадкой в Санта-Крус! - воскликнул я, допивая третью порцию виски.
      - Это несравнимые вещи. "Феано" равноценна самой современной вычислительной машине. В нее можно запустить любой алгоритм.
      Боб нравился мне именно потому, что он был не такой, как все. Философ, смотрел на вещи с какой-то очень замысловатой точки зрения.
      - Как вы себя чувствуете? - спросила Чикони.
      - Спасибо, хорошо, - ответил Боб, застенчиво улыбаясь.
      Меня эта комедия начинала злить. К счастью, вошел Самуил Финн.
      - Здорово. Где ты был? - спросил я.
      - Под шатром. Туда меня отправил Джейкс. Ну и штука, я вам скажу!
      - Что?
      - Новая эйч-бомба. Тупорылое чудовище цвета хаки. Во-о!
      Он широко развел руками.
      - Сколько? - спросил Боб.
      - Что-то вроде семидесяти мегатонн.
      Я потянул виски.
      В конечном счете всем нам крышка. Я уверен, что и у других есть такие же тупорылые чудовища или, может быть, еще похлестче.
      Чикони слезла с высокого стула и сказала:
      - Боб, пойдемте. Пусть эти дегенераты напиваются.
      Боб пошел за ней как собачонка. Ну и парень!
      На меня наползла серая злоба. Когда они были у самой двери, я крикнул:
      - Эй, Боб! Неужели эта крашеная стерва для тебя значит больше, чем твои друзья?
      Они остановились как вкопанные. Затем Маргарэт твердым шагом вернулась к стойке. Налила себе джина с лимонным соком. Перед тем как выпить, повернулась ко мне и изо всех сил ударила меня по щеке. После этого выпила свой джин.
      Я не заметил, как они с Бобом вышли из бара. Я совершенно ошалел, а Самуил Финн хохотал во всю глотку.
      - Ну и баба!.. С этой и атомная война не страшна!
      Пошатываясь, я плелся к себе домой. Навстречу мне выбежал Боб.
      - Ты знаешь, эта машинка фирмы "Феано" просто чудо! - воскликнул он, хватая меня за руку.
      - Убирайся ко всем чертям!
      - Да ты только послушай Она нисколько не хуже "Эвенка".
      - Боб! - грозно прорычал я. - Иди к своей накрашенной стерве!
      Боб отшатнулся и как-то странно прижался к стене. Его губы задрожали, затем сомкнулись, и на пятнистом лице появилась глубокая складка, которую я раньше никогда не видел.
      Он повернулся ко мне спиной и вбежал в свою комнату. Ну и пусть! Я поднялся на второй этаж, думая, что напрасно Боб обиделся. В голове гудели десять самолетных моторов, и я достал из шкафа виски и выпил еще. Потом заметил на столе конверт. Это оказалось письмо от моей матери. Она писала, что самое главное в жизни - это дружба. Если бы все люди на земле, независимо от того, где они живут и чем занимаются, дружили, то никаких войн никогда бы не было. Наверное, в этом была доля правды. Плохо, что я обидел Боба. Ну, ничего, это пройдет. Он так доволен, что ему дали для его математических вычислений портативную электронную машинку "Феано". Мне тоже кое-что дали- четыре конца проволоки, два красных и два синих, которые я должен был присоединить к импульсным счетчикам "Ракета" и "Пакет". Когда под скалой подорвут водородную бомбу, я буду сидеть в своей комнате и смотреть на счетчики, что они накрутят. Нужно знать уровень радиоактивности на поверхности земли после взрыва бомбы под скалой.
      3
      Джордж Крамм заведовал лабораторией фотоэлектроники. Это фотоэлементы, термисторы, сцинтилляторы и прочее. Измерение интенсивности вспышки, спектра излучения, интенсивности потока радиоактивных частиц - это все по его части. Он молча делал свое дело и не хвастал. А мы все хвастали. Все, кроме Боба. Он тоже работал молча.
      Как-то в коридоре я встретил Крамма.
      - Скоро скале конец.
      - Жалко, - сказал он.
      - Жалко, когда убивают человека. А тут, подумаешь, скала!
      - Это единственная скала на сто миль вокруг.
      - В мире сколько угодно других скал.
      - Все равно. Наша скала делает ландшафт неповторимым.
      С ума они все сошли, что ли? Перед испытанием бомбы вдруг всем стало жаль скалу!
      Выйдя из дома, я направился к часовому у колючей изгороди. Он смотрел на небо и, не глядя на меня, сказал:
      - Только что пролетел самолет. После него осталась дымная дорожка. И вот она уже исчезла. Чудно, правда?
      Я ничего не увидел в голубом небе и стал смотреть на оранжевую скалу.
      - Говорят, в понедельник это тоже исчезнет, - сказал часовой, кивая на скалу.
      - Ну и что же?
      - Все же мы порядочная дрянь. Портим природу.
      Это был простой парень с карабином в руках. Пилотку он засунул за широкий брючный пояс. Из-под густых черных волос по загорелому лицу стекали капельки пота.
      Я прошел к воротам.
      - Стой! - крикнул он. - Нельзя!
      - Это почему же?
      - С сегодняшнего дня никому выходить за изгородь не разрешается.
      - Почему?
      - Там уже лежит она.
      - Кто?
      - Эйч-бомба.
      По бетонированной дорожке прямо от скалы к нам неслась черная точка.
      По мере приближения она принимала отчетливые очертания. Это была автоматическая тележка, управляемая по радио. При помощи ее механических рук наши военные инженеры делали под скалой то, что не успели сделать своими руками. Когда там, в пещере, уложили водородную бомбу, людей не стали допускать туда. Приборы и инструменты возила автоматическая тележка. Она подъехала к изгороди с каким-то грузом, закрытым брезентом.
      - Что это она везет? - спросил я.
      - Не нашего ума дело. Везет - и все тут.
      Тележка промчалась мимо нас и, сделав по бетонной дорожке крутой поворот, поехала к парусиновому шатру.
      - Дело дрянь, - сказал Крамм, подходя ко мне сзади.
      - Почему ты так думаешь? - спросил я.
      - Гоняют взад и вперед автоматическую тележку. Не успели все наладить. А правительство торопит покончить с испытаниями.
      С легким жужжанием тележка снова подъехала к воротам и, на секунду замедлив скорость, вдруг взревела и помчалась обратно к скале.
      - Быстро бегает, - заметил я.
      - Странный твой друг, этот Боб, - сказал Крамм.
      Я посмотрел на него непонимающе.
      - Он, оказывается, никогда не видел термисторов. Пришел ко мне и взял один. Говорит, хочет испытать его на зуб. Как ты думаешь, зачем ему?
      Я пожал плечами. Потеряв тележку из виду, предложил:
      - Пошли в бар.
      В баре сидели Маргарэт, полковник Джейкс и Финн.
      - Привет, ребята! - сказал Самуил. - Почему у вас такой унылый вид?
      - Жарко, - ответил Крамм.
      - Мы боялись, что испытания не состоятся, - сказал Финн. - Слишком много пишут в газетах о контроле.
      Джейкс скривился и махнул рукой.
      - Чушь. На это никто не пойдет.
      - А что, если народ потребует, чтобы все это прекратилось? - спросила Маргарэт.
      Джейкс поднял на нее удивленные глаза.
      - А что это за штука - народ?
      - Ну, положим, все люди...
      Полковник хихикнул.
      - Люди - это мы. Ученые говорят, что подземный взрыв можно выдать за землетрясение.
      - А сколько нам будут платить в те дни, когда мы будем изучать горячую зону? - спросил Финн.
      Я и Крамм поморщились.
      - Послушай, Самуил. Если бы тебе платили за убийство новорожденных, ты бы тоже интересовался ценой? - спросил я.
      - Горячая работа есть горячая работа. При чем тут новорожденные?..
      Я налил себе в стакан виски, половину наполовину. Этот Финн действовал мне на нервы. Когда я выпил, то сказал полковнику Джейксу:
      - К таким серьезным делам всякую сволочь допускать нельзя.
      - От вас я это уже слышал. Кого вы сейчас имеете в виду?
      - Этого торгаша, - я кивнул на Самуила Финна.
      Он вскочил со стула с искаженным от гнева лицом.
      - Он жадный до денег. Дай такому в руки кнопку, заплати тысячу долларов и весь земной шар разлетится на куски. И что там только думают в отделе подбора специальных кадров?
      Финн отскочил на два шага назад, разбежался и ударил меня кулаком в бок. Тогда я спрыгнул с высокого стула и, завернув его правую руку за спину, четыре раза ударил его по лицу. Он был изрядно пьян и после моих ударов не мог держаться на ногах.
      - Сделали свое дело, а теперь тащите его домой. Мисс Маргарэт, завтра он должен быть как огурчик, - приказал Джейкс.
      Я втащил Финна в его комнату и бросил на диван. Из носа у него текла кровь. Вскоре появилась Маргарэт с чемоданчиком. Она достала вату и нашатырный спирт. Я сидел и насмешливо смотрел, как ее ловкие руки приводили противную гладко выбритую рожу Финна в приличный вид.
      - Вам не тошно возиться с такими, как он? - спросил я Чикони.
      - Я еще никогда не видела таких кретинов, как вы, - ответила она, вытирая Самуилу нос ватным тампоном.
      - Вы можете подождать и не приводить его в чувство еще одну минуту?
      - Ну?
      - Скажу вам откровенно, мне кажется, что человек, зарабатывающий на тайных атомных взрывах, - порядочная сволочь.
      - А вы? Разве вы здесь не для того, чтобы зарабатывать, как и он? Он глуп и этого не скрывает. А вы корчите из себя пацифиста и спокойненько получаете свое жалованье.
      - Да, но... - я вдруг задумался над тем, что сказала Маргарэт.
      - Нет никаких "но". Просто здесь все порядочные скоты.
      Финн открыл глаза и. увидев меня, повернулся лицом к спинке дивана. Чикони из пузырька полила на его виски какую-то жидкость, и он сам растер ее рукой. Я сидел, как форменный дурак. После того что мне сказала Чикони, я вдруг почувствовал себя негодяем. Действительно, за что я избил Финна? Чем я лучше его?
      Я вышел из комнаты и отправился к Бобу.
      - Ты на меня сердишься? - спросил я, входя без стука.
      Он сидел, склонившись над бумагами. Иногда нажимал на своей вычислительной машинке кнопки, и она шипела, как спусковой механизм фотоаппарата. В центре миниатюрного чемоданчика вспыхивала зеленая лампочка. Боб смотрел на циферблат и списывал с него числа.
      - Ты на меня не сердишься? - повторил я и положил руку на его плечо.
      - Нет, - ответил он, подняв на меня свои умные глаза.
      - Что ты вычисляешь?
      - Так, всякую ерунду. Один алгоритм. Завтра ведь испытания.
      - Знаю. Противно как-то...
      Боб усмехнулся.
      - Мы здесь вроде как шайка разбойников. Отщепенцы от всего мира. Подземный взрыв будем выдавать за землетрясение.
      - Я знаю, - сказал Боб.
      - Гнусно, правда?
      - Очень. Знаешь, у меня много работы. Я могу до утра не успеть...
      - Ты хочешь, чтобы я ушел?
      - Честно говоря, да. Завтра, после десяти утра, пожалуйста.
      Десять утра - это момент взрыва. Значит, и Боб из шкуры лезет, чтобы подготовиться к испытаниям. И тем не менее я его не бью, а Финна избил.
      На письменном столе я заметил кусок пластмассы с двумя концами проволоки.
      - Что это такое? - спросил я безразлично.
      - Термистор. Очень чувствительный к изменениям температуры прибор. Он чувствует тепло человеческого тела на расстоянии до мили.
      Я вышел. Ох, как противно было у меня на душе накануне испытания водородной бомбы!..
      ...Я допивал пятый стакан виски, когда в баре появилась Маргарэт.
      - Почему вы не идете спать? Завтра тяжелый день.
      Я посмотрел на нее с ненавистью.
      - Послушайте, вы. Вам нравится скала на западе?
      Она очень серьезно кивнула головой.
      - И мне тоже. Так вот, завтра ее не будет. Понимаете? Завтра мы сотрем ее с лица земли. Это государственная скала, она принадлежит нашему правительству... И оно решило ее уничтожить... Ясно?
      - Мне все ясно. Только вам пора спать, - сказала Маргарэт и села рядом со мной.
      - Я вас ненавижу. Давайте выпьем вместе за упокой скалы...
      - Давайте. А вы дадите мне слово, что сейчас же пойдете спать?
      Ее стакан показался мне повисшим в воздухе, и я долго целился, чтобы с ним чокнуться.
      - А теперь примите вот это. - Маргарэт протянула мне две таблетки.
      - Ведь вы женщина. Разве вам не страшно, что завтра земля, которая нас породила, вздрогнет, как смертельно раненный зверь? Разве вам не тошно получать за эту гнусность деньги? На чем мы зарабатываем деньги? На том, что в чрево нашей матери мы загоняем чудовищную взрывчатку и рвем на части тело, которое родило всех нас... А вы спокойно говорите, что я должен завтра быть трезвым... Не хочу быть трезвым, понимаете?..
      - Понимаю. Примите таблетки.
      - К черту! К черту ваши таблетки!..
      Справа от меня вдруг появилась неясная фигура. Я протер глаза и сообразил, что это Самуил Финн. Он налил себе двойную порцию виски.
      - А-а-а, пришел... - процедил я сквозь зубы.
      - Пришел, - ответил он спокойно. Его нос изрядно вспух. Он с жадностью припал к стакану и выпил все до дна.
      - Самуил, возьмите и вы. - Маргарэт протянула таблетки и ему.
      Я почему-то вспомнил письмо своей матери и сказал:
      - Давайте дружить, ребята. Ведь, кроме нас, на свете никого больше нет...
      - Подумаешь, величина! Кроме него, никого ла свете нет! А два с половиной миллиарда людей? Если бы каждый житель земного шара ударил тебя щелчком по носу, от тебя не осталось бы даже мокрого места. Не хвастай своими кулаками. Они - нуль против водородной бомбы, и нуль в десятой степени против всего человечества.
      - И все же нужно дружить... - невнятно бормотал я.
      - Я вас провожу, - сказала Маргарэт.
      Я остановился у выхода и посмотрел вдоль коридора. В конце стоял Боб и курил.
      - Разве он курит? - удивился я.
      - Вигнер, как дела? - спросила Маргарэт.
      - Все нормально
      - Правда? - воскликнула она.
      - Да, я все успел вовремя.
      - Сейчас я провожу Вильяма до комнаты, и мы с вами поговорим.
      - Я тоже хочу с ним поговорить, - промычал я.
      Ноги меня не слушались. Чикони не без труда дотащила меня до комнаты, толкнула на диван и выключила свет. Ее таблетки - это какое-то снотворное. Засыпая, я видел, как оранжевая скала медленно поднимается в голубую высь, подпираемая снизу густыми клубами фиолетового дыма.
      4
      Я проснулся с тяжелой головой и посмотрел на электрические часы над дверью. Было шесть утра. Значит, через четыре часа все начнется - вернее, все будет кончено. За окном редела предрассветная мгла. В комнате было душно, и я подошел к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха. Счетчики импульсов стояли на столе прямо перед окном. Сначала говорили, что при взрыве нельзя будет смотреть на скалу. Однако Боб подсчитал, что заметной вспышки при подземном взрыве не будет. Поэтому все, кто был связан с работой на приборах, перенесли их к окнам. Было интересно увидеть, что станет со скалой, когда под ней взорвется водородная бомба.
      Часовой уже стоял не у изгороди, а ближе к зданию. Скала была черной на фоне темно-фиолетового горизонта.
      Я смотрел в редеющий сумрак и думал о том, что здесь будет через четыре часа и что будет после взрыва. Сейсмические станции во всех странах зарегистрируют сотрясение земли. Сейсмологи по своим приборам легко определят место взрыва и нанесут его на карту. Они сопоставят характер сейсмической волны со всем тем, что им известно о землетрясениях, и без труда установят, что это было не землетрясение. Наше правительство будет все отрицать, и найдутся наши сейсмологи, конечно специально купленные для этой цели, которые будут доказывать, что никакого взрыва не было и все это - локальное землетрясение. Народы потребуют, чтобы к нам направили комиссию, чтобы убедиться в том, что действительно никакого взрыва не было. И тогда мы станем в негодующую позу и заявим, что это посягательство на наш суверенитет. Газеты пошумят, покричит радио, и все смолкнет. А мы будем некоторое время сидеть здесь и обрабатывать результаты наблюдения над подземным взрывом водородной бомбы нового типа. И это будет до тех пор, пока не подыщут или не выкопают еще одну пещеру под какой-нибудь скалой. И все начнется сначала...
      Я увидел, что к часовому подошел полковник Джейкс, и они стали о чем-то говорить. Часовой несколько раз поворачивался к скале и махал рукой в ее сторону. Я оделся и спустился к ним.
      - Бессонница? - спросил я Джейкса, закуривая.
      - Кой черт! Сейчас мне позвонили и сообщили, что не вернулась автоматическая тележка.
      - Как это не вернулась?
      - Очень просто. Ее отправили в пещеру установить еще один дозиметр. И она, проклятая, не вернулась.
      - Экая важность - автоматическая тележка! Целая скала взлетит на воздух, а тут - тележка.
      - Наверное, у нее испортилось радиоуправление, - объяснил Джейкс.
      - А если за ней кого-нибудь туда послать? - спросил я.
      - Это невозможно. Приказано после двенадцати ночи к скале никого и ничего не допускать.
      - Когда она уехала с дозиметром?
      - В одиннадцать, - сказал Джейкс и выругался. - Нужно докладывать в центр.
      Он зашагал к своему коттеджу, а я остался с часовым.
      - Выскочила в темноте, как сумасшедшая, и помчалась. Вот техника!
      - Ты о чем?
      - Да об этой самой тележке. Бегает, как живая. И кто ее только придумал!
      Стало совсем светло, и скала заиграла пурпурными и розовыми красками.
      - Меня снимут с поста в половине десятого, - сказал часовой. - С этого момента никому не разрешается покидать помещение. Что вы там будете делать?
      - Всякую всячину.
      Я повернулся и увидел Боба. Он шел прямо ко мне, бодро шагая по песку.
      - Ну и спектакль будет сегодня, правда. Боб?
      - Точно, - ухмыльнулся он. - Дай-ка закурить.
      - Я что-то не помню, чтобы ты раньше курил.
      - Представь себе, редкий случай, когда курить предписывает медицина.
      Я подумал о Маргарэт и решил, что Боб говорит в переносном смысле. Противно целовать курящую женщину, если сам не куришь.
      - Вот в последний раз любуюсь скалой, - сказал я, протягивая ему зажигалку. - Тебе ее не жалко?
      - Ну-ну, любуйся. А мне нужно до испытания принять уколы. - Боб заторопился обратно к зданию.
      - Все в порядке, - подходя, сказал Джейкс - Решено пожертвовать тележкой. Через пару дней пришлют новую.
      Я посмотрел на часы. Половина восьмого. Становилось жарко.
      - А правда, что будет вроде как землетрясение? - спросил часовой у полковника.
      - Вы слишком любопытны. Знаете, что за разглашение военной тайны...