Кащей vs. Кощей - Орден мраморной Горгоны

Баррагин посмотрел на представителей закона и нервно поежился: как-то жутко видеть нацеленное на тебя рушки. С другой стороны, это просто смешно: взрослые вооруженные дядьки против безоружного двенадцатилетнего мальчишки.

«Да я при всем желании против вас не выстою!» – подумал он.

– А где ты хранишь порох и взрывчатку, Баррагин? – спросил дикуратор, осмотрев самодельный стол с оборудованием, заглянув в ящики с реактивами и не обнаружив искомое.

– Какой порох? – не понял Баррагин. – Не было у вас никакого пороха.

– Не было, – согласился дикуратор. – Тот порох, который ты сам создаешь. Иначе, зачем тебе вот это? – он указал на стол и пробирки.

– Для опытов, – ответил Баррагин и подумал: «Какие-то он глупые вопросы задает. А еще дикуратор!»

– Ладно, я сам найду, – сказал дикуратор и свистнул. К нему с радостным лаем подбежала небольшая собачка. Дикуратор снял с пояса кожный мешочек, развязал его и дал понюхать собаке.

– Ищи, Зоркий! – приказал он, и собака мигом обнюхала дом вдоль и поперек. Разве что по стенам и не догоревшим остаткам потолка не бегала.

Стражники готовились услышать от дикуратора радостный возглас и команду «Фас преступника!». Баррагин неуверенно пожал плечами.

«Если кто-то украл порох со склада, то я не виноват, – подумал он. – И вообще, вам надо нормального стражника на работу принять, тогда и пропадать ничего не будет».

– Хм, – произнес дикуратор задумчиво. – Пороха и взрывчатки на самом деле нет…

Стражники разочарованно вздохнули. Взрослые немало удивились, не обнаружив среди созданных Баррагинов веществ ни одного грамма взрывчатки, но против фактов, как говорится, не попрешь.

Дикуратор повернулся к мальчишке.

– Парень! Признавайся: куда ты ее дел?

– Да нет у меня никакой взрывчатки! – возмутился Баррагин, радуясь тому, что единственный раз созданную взрывчатку отдал полтора месяца назад Фармавиру, и тот с большим удовольствием взорвал крутой берег речи в семи километрах от города. Когда после взрыва крутой берег стал пологим, а рыба всплыла кверху брюхом и уплыла вниз по течению, Фармавир представил, что с ним стало бы, произойди взрыв часом ранее, и желание устраивать большой бум пропало до средне удаленного будущего.

– Этого не может быть!

«Ну почему они так недоверчивы? Как будто сами детьми никогда не были. Или… – догадка относительно всеобщего скепсиса потрясла Баррагина до глубины души, – или у них самих скелеты в шкафах припрятаны?! Ну, точно: они помнят, какими были в детстве, и думают, что я такой же! Вот и кто они после этого?!»

– Странный ты какой-то, – подметил дикуратор. – Тогда объясни, сделай милость: ради какой цели ты занимаешься опытами, если не собираешься ничего взрывать? Видишь ли, я много лет работаю с химиками и точно знаю: если химик-самоучка не создает взрывчатку, то он ненормальный или маньяк, задумывающий создать нечто пострашнее.

Спустя долгое время взрослые все-таки поверили – или сделали вид, – что Баррагин на самом деле изучал химию, а не пытался превратить город в груду обломков. Да и Баррагину стало ясно, почему взрослые переполошились: дикуратор рассказал немало историй о юных дарованиях, изучающих химию исключительно ради намерения потрясти мироздание и желания заставить людей пасть ниц в уважительном поклонении. Правда, сотрясали они в основном ближайшие от места опытов окрестности и нередко погибали по собственной глупости.

– На моей памяти, – заметил дикуратор, – был единственный случай, когда люди действительно упали ниц – спасались от обломков разнесенного взрывом сарая, где молодое дарование создало нестабильную взрывчатку. Уважение к химику появилось, не скрою, но продержалось оно недолго – до тех пор, пока не стих грохот взрыва. После этого упавшие ниц поднялись и с громкими криками устроили революцию… то есть, бросились к оглушенному дарованию и доказали ему, что сотрясать мироздание вредно для здоровья.

В итоге, история поимки Баррагина и не вовремя заглянувшего в дом Фармавира закончилась более-менее мирно и без катастрофических последствий. Фармавир, сообразив, из-за чего разгорелся сыр-бор, сделал вид, что о существовании взрывчатки узнал буквально только что от дикуратора, и предпочел не упоминать о том, что один раз уговорил Баррагин ее создать.

За нелегальное использование химикатов юному химику влетело по первое число, зато Баррагин и Фармавир получили неожиданный подарок судьбы, одним махом перекрывший прошлые неприятности. Баррагин и Фармавир рассказали, какие опыты проводили, и восхищенный талантами друзей дикуратор пообещал зачислить их на первый курс университета без экзаменов, а до этого времени взял под свою опеку, чтобы друзья и дальше могли изучать химию и проводить опыты, но уже легально. И после окончания Баррагином и Фармавиром школы на самом деле зачислил их на первый курс столичного университета.

…Раздался звон колокола, и Баррагин оторвался от воспоминаний.

Глашатай несколько раз ударил в небольшой колокол, привлекая к себе внимание, и когда толпа на городской площади в большинстве своем повернулась к нему, объявил:

– Слушайте, и не говорите потом, что вы не слышали! – его громкий голос хорошо слышали даже в отдаленных уголках площади – грамотно спроектированные и построенные здания, одновременно служили отличными усилителями. – Смотрите, и не говорите потом, что вы не видели! Недовольные – идите лесом, и не говорите потом, что вы не успели!

Студенты Фармавир и Баррагин застыли с набитыми ртами. Перерыв между лекциями был коротким, а опоздания не приветствовались. Теперь же вовремя попасть на лекцию становилось невозможно: уйти во время оглашения указа короля – хуже предательства. Фраза глашатая насчет ухода лесом являлась обычной шуткой. Каждый житель знал, что недовольные, появись такие на главной площади, особенно во время оглашения указа короля, могли дойти максимум до перекрывших все выходы стражников. После этого им оставалось либо сделать вид, что их оттеснили в задние ряды против их воли, или честно признаться в своей нелюбви к происходящему и загадать последнее в своей жизни желание перед казнью. Король, несмотря на более-менее добрый характер, решал проблему недовольства самым простым способом: ликвидацией особо недовольных, избиением частично недовольных и дерганием за уши начинающих пессимистов.

– Опять поесть не дадут! – прочавкал Фармавир. Люди на главной городской площади бросали все дела и подходили к глашатаю, дабы выслушать новый указ короля Корбула. – Что за невезение на наши головы?

Фармавир кое-как дожевал и проглотил кусок лепешки.

– Пора привыкнуть, – заметил Баррагин. – Подумаешь, годами учимся в университете от рассвета до заката без выходных и праздников, час за часом выслушиваем бесконечные лекции профессоров, в кои веки выкраиваем треть часа на обед и внезапно попадаем еще на одну лекцию! Мелочи жизни.

– Мелочь плюс мелочь – неподъемная тяжесть, – отпарировал Фармавир. – У меня скоро голова лопнет от обилия информации, а живот к спине приклеится! Мысли, даже самые вкусные, желудок не наполнят. И на кого я буду похож в итоге?

– На выпускника университета…

– Издеваешься?

– Поверь мне: голове лучше лопнуть от знаний, чем быть отрубленной по глупости, – возразил Баррагин. – Пошли, пока нам не надавали тумаков за медлительность. Стража не любит, когда опаздывают на оглашение указов.

– Стража вообще ничего не любит, даже отдых.

– Тем более.

– А как же наш обед? – Фармавир указал на шесть плоских лепешек, лежавших на одноразовой глиняной тарелке.

Глины в здешних краях хватало в избытке, а поскольку горшечником являлся чуть ли не каждый второй, мытьем посуды никто не занимался: берегли силы на более важные дела. Грязные тарелки складывали в корзины и каждый вечер во избежание появления крыс и прочих прыгающих, ползающих и летающих дармоедов вывозили за город к глубокой пропасти, где устраивали всенародную забаву: соревнования по стрельбе. Десять лет назад одна светлая голова, часами рассматривая огромные пушки на стенах города, придумала небольшие ручные, стреляющие крошечными ядрами. Ручные пушки назвали рушками, провели испытания и пришли в полный восторг. Лук и стрелы моментально пополнили список устаревшего оружия, а восхищенные возможностями рушек горожане активно взялись за их освоение, и с тех пор каждый день тренировались в меткости, стреляя по тарелочкам. На дне пропасти вырос многометровый слой черепков, но как просчитали королевские математики, до ее заполнения придется стрелять по тарелочкам как минимум триста лет. Упомянутые ранее разнообразные дармоеды давно поселились в этой самой пропасти и каждую ночь устраивали пирушки на глиняных обломках.

– Доедим во время выслушивания указа, – предложил Баррагин.

– Стража не одобрит.

– С чего бы? – удивился Баррагин. – Ведь у нас будут набиты рты, а не уши. Главное, не чавкай, и оглашение указа пройдет без эксцессов.

– Для глашатая без эксцессов, – возразил Фармавир. – Зато нас куратор группы за опоздание заставит дежурить в университете целую ночь! И никакие глашатаи ему не указ!

Человек лет тридцати с небольшой бородой повернул голову к студентам и назидательно сказал:

– Если вашему куратору речи глашатая не указ, то он – государственный преступник, ибо речи глашатая – это слова короля. Обратитесь в Орден Защитников Короля – они мигом опустят вашего куратора с небес на землю… или даже под землю, метра на два. В зависимости от обстоятельств.

Баррагин и Фармавир переглянулись. Неожиданный собеседник сказал дело, но в данной ситуации его предложение выглядело как удар из пушки по воробьям: куратор отличался преданностью как королю, так и королевству, и если кого и был готов убить, то исключительно хитрых студентов, ищущих любой повод, лишь бы оправдать прогулы и опоздания. Было бы подло использовать против искренне увлеченного своим делом человека подобные приемы.

– Ему не указ речи глашатая в чужом пересказе, – уточнил Баррагин, вовсе не желая отправить в упомянутые бородачом подземелья кого бы то ни было. Древние мудрецы правильно говорили: «все там будем», но это не то место, в которое следует торопиться. – Мало ли кто чего наговорит, прикрываясь высокими именами?

– Защищаешь? – бородач хитро прищурился. – Думаешь, он за это облегчит твои студенческие страдания?

– Нет, но другой куратор может быть гораздо хуже, – возразил Баррагин. – От добра добра не ищут.

– Философ, – добродушно фыркнул бородач, повернулся к глашатаю и как будто потерял интерес с разговору студентов. Но Баррагин и Фармавир на всякий случай заговорили гораздо тише.

– Ну, подумаешь, оставит! – сказал Баррагин. – Как будто раньше он нас никогда в наказание не оставлял в стенах университета? Я первым же делом отыщу укромное место и просплю в нем до утра, а куратору еще и благодарен останусь за ночь, проведенную в одиночестве, тишине и спокойствии.

– Главное, не храпи, а при хорошей акустике в университете твои сонные фуги разнесутся по всему городу. Доказывай потом, что ты не спал, а только притворялся.

Вокруг глашатая образовалась огромная толпа, и подошедшие студенты оказались в последних рядах. Отсюда глашатай выглядел крошечным, но его мощный голос даже в отдалении звучал ясно и четко.

– Король собрал вас для того, чтобы рассказать о происшествии, случившемся с экипажем корабля «Звезда Востока», недавно отправившемся на Пинайский остров! – объявил он.

Баррагин навострил уши: его старший брат отправился на этом корабле в составе группы, которой предстояло изучить остров и присоединить его к королевству.

* * *

Остров давно привлекал к себе внимание правителей всех мастей. Кабы не легенды о чудовищах Горгонах, обитавших на острове и жаждущих человеческих жертвоприношений, его незамедлительно присоединили бы к королевству, увеличив территорию последнего на треть. Лакомый кусок не давал покоя многим поколениям правителей, но страшные истории сбивали их с боевого настроя. Ситуация изменилась, когда на трон взошел король Корбул Третий. Скептически относившийся к любым мифам и приметам, он незамедлительно создал лабораторию во дворце и приказал профессору Гризлинсу, всю жизнь занимавшемуся химическими опытами, уделить самое пристальное внимание развенчанию заблуждений, царивших в королевстве с незапамятных времен.

Король Корбул не хуже других знал мифы о Горгонах, живущих на острове и превращающих людей в скульптуры, но в отличие от предков полагал их беспочвенными выдумками. Вечерами он часто спорил по этому поводу с первым советником Баратулорном и обсуждал с ним планы о необходимости поставить точку в затянувшемся заблуждении. Поначалу споры были небольшими и безрезультативными, но однажды король вцепился в проблему мертвой хваткой.

– Да, остров считается проклятым, – сказал он, – да, никто из моряков не желал бы туда попасть даже под страхом смертной казни. Но…

– Более того, – прервал его Баратулорн. – Отъявленные головорезы со слезами на глазах умоляли их казнить на площади, а не оправлять на остров! И после этого Вы все еще сомневаетесь в правдивости легенд? Тысячи человек не могут ошибаться!

– Ошибаться не могут, – согласился король. – Но они могут заблуждаться. Понимаете разницу? Горгон не видел ни один человек из тех, кто счастливому стечению обстоятельств проплыл мимо острова и вернулся домой. Разве это не доказывает, что Горгон на самом деле нет?

– Есть нюанс, – возразил Баратулорн. – Нам известны речи тех, кто вернулся. А тех, кто не сумел это сделать, мы не услышим никогда. И кто знает, что с ними случилось? Может быть, Горгоны атаковали их?

– Не верю, – сказал король, – вот просто не ве-рю. И знаешь, что? Я решил разобраться с легендой раз и навсегда.

– Каким образом?

– Отправить на остров корабль! – воскликнул король. – Нам нужны тридцать бесстрашных добровольцев, готовых отправиться хоть в жерло вулкана! Выплатим им по сорок золотых за бесстрашие, и они будут безбедно жить всю оставшуюся жизнь!

– Скорее, прогуляют попавшее к ним богатство за неделю, не больше, – возразил первый советник.

– Этого не может быть! – не поверил король. – Такие деньги невозможно потратить за неделю!

– Смею заметить, что Ваше Величество в течение недели тратит сумму, превышающую названную в восемь раз… хм-хм… если ведет себя достаточно скромно и неприхотливо.

– Так это же я, – сказал король. – А им-то на что тратить? И, главное, когда, ведь они работают от рассвета до заката? Точнее, им-то хорошо, они там работают и в ус не дуют, а мне ежедневно ломать голову над тем, куда потратить огромные суммы, взимаемые в качестве налогов! Я не успеваю осваивать бюджет!

– Давайте уменьшим налоги, – предложил первый советник.

– Под трибунал захотел, умник? – рассердился король. – Никакого уменьшения! А вдруг мне однажды не хватит на краюшку хлеба?

Первый советник застыл на месте, как вкопанный, мысленно попрощался с белым светом и поздоровался с черным, но обошлось. Король настолько увлекся новой идеей, что быстро забыл о словах первого советника.

– Но мы не о том заговорили, ты не находишь? – спросил он. – Баратулорн, пиши указ, неси на подпись! И, раз уж на то пошло, платить мы им не будем.

– Чем же оплатить их услуги? – недоуменно поинтересовался Баратулорн.

Король широко улыбнулся и ответил. Первый советник кивнул и быстро исчез из кабинета.

Через час указ был готов, а еще через три в распоряжении короля оказались сотни молодых людей, готовых отправиться хоть на край света в ответ на обещание выделить им землю на острове в пожизненное владение. Среди смельчаков оказался и брат Баррагина. Игра того стоила, говорил он, ведь шанс получить приличное вознаграждение по тридцать гектаров земли за обычное плавание выпадает далеко не каждую жизнь, если реинкарнаторы говорили правду о перерождении. Когда корабль отплывал, брат помахал Баррагину рукой на прощание, таким и остался в его памяти.

Король тем временем продолжал спорить с первым советником. Он твердо решил добраться до истоков появления историй о Горгонах и приказал летописцам в королевском хранилище знаний отыскать необходимую информацию.

– Я уверен, что кто-то зло пошутил, но его шутка слишком затянулась!

– Но что, если это не шутка? – возразил первый советник.

– Тогда это глупый розыгрыш! – ответил король. – И того, кто его придумал, я повешу на городской площади.

– Если это так, то выдумщик давно умер.

– Неважно. Повешу его скелет, – отрезал король. – Завтра утром приходи в хранилище, вместе выслушаем, какие сведения отыскали летописцы.

– Завтра? – удивился Баратулорн. – Не думаю, что они успеют перелистать старинные книги за ночь.

– А чего там перелистывать? У королевства небогатая история, ее сильно не распишешь.

В дверь постучали.

– Ваше Величество, Ваше Величество! – запыхавшийся гонец вбежал в кабинет и оперся руками о стол, пытаясь отдышаться. В любое другое время за подобное поведение его казнили бы, но сейчас король слишком заинтересовался, по какой причине гонец выглядит таким испуганным и уставшим.

– Я слушаю, – сказал король. – Ты откуда прибежал?

– С пристани, Ваше Величество! Корабль «Звезда Востока» вернулся!

Король и первый советник переглянулись.

– А где крики радости?! – удивился король. – Где капитан корабля? Я желаю немедленно его видеть!

– Его нет… – выдохнул гонец, заметно побледнев под пристальным взглядом короля.

– Не понял. Как он посмел исчезнуть, когда король ожидает его рапорта сутками напролет?! Куда он смылся?!

– За борт, Ваше Величество!

– Так, значит… Хорошо. Он свое еще получит, – пригрозил король. – Где боцман?

– Там же, Ваше Величество, где и капитан.

Король замолчал, раздумывая над ответом.

– На корабле был переворот? – он сделал вывод, наиболее подходящий ситуации.

– Нет, корабль не переворачивался, – ответил гонец, думая, что король спрашивает об устойчивости корабля. – Но из всего экипажа в живых остался один человек…

– Немедленно приведите его ко мне!

– Уже ведут, Ваше Величество, я потому и бежал, чтобы предупредить вас заранее!

Король улыбнулся.

– Я рад заботе подданных о правителе, но это ни к чему. Надеюсь, бедолаги доплыли до острова, а не попали в шторм?

– Доплыли, Ваше Величество, – кивнул гонец. – И матрос – единственный выживший, и только лишь потому, что приплыл с посланием от Горгон…

– Что?!! – выпалил король.

Первый советник хотел высказаться в духе, что он давно предупреждал, но вовремя понял, что сейчас молчание дороже золота. Король, у которого выбили почву из-под ног, мог неадекватно отреагировать на не совсем безобидное замечание и казнить первого советника собственными руками и прямо в кабинете.

Король нервно сжал трость и заторопился выйти из дворца на улицу. Где и дожидался матроса, сидя в беседке и предварительно разогнав оттуда болтающих фрейлин.

Через час стражники привели матроса. Он то и дело смотрел вверх, вздрагивая всякий раз, когда на него набегала тень, и успокоился лишь тогда, когда король выполнил его просьбу, и матроса поместили в дворцовую тюрьму для особо важных персон. Тюрьма отличалась от обычной повышенным комфортом и фактически заменяла домашний арест. В распоряжении заключенных было практически все дозволенное из того, что им хотелось, и единственным неосуществимым желанием являлась прогулка вне стен камеры.

Камера с трижды зарешеченным окнами, мощными металлическими дверями и стражниками, от скуки завязывающими подковы в морской узел, казалась матросу наиболее подходящим убежищем. Только там он вздохнул с облегчением и рассказал королю о случившемся. Единственный выживший, теперь он точно знал, что послужило причиной панического страха перед островом у многих поколений людей. Смельчаки, отправлявшиеся на остров, не просто пропадали бесследно. Они в большинстве своем, кроме утонувших, до сих пор находились на острове, но пребывали там в виде каменных статуй. И виной всему Горгоны – существа, похожие на людей, но умеющие летать без крыльев, обладающие пышной шевелюрой из мелких змей вместо волос и страшным взглядом. Несчастный, посмотревший им в глаза не в то время, и не в том месте, каменел от ужаса в считанные секунды и становился каменной статуей.

Король пообещал щедро наградить моряка хотя бы золотом, но тот наотрез отказался брать в дар предлагаемые драгоценности, земли и замки. Удивленному королю он признался, что будет абсолютно счастлив, если король позволит ему прожить в этой роскошно обставленной комнате, наверное, специально созданной для самых важных гостей королевства, до самой смерти.

Желание матроса было выполнено.

В хранилище знаний король отправился не в лучшем расположении духа: теперь он точно знал ответ на свой вопрос, но все же хотел выяснить, когда и как на острове появились Горгоны.

– И когда вы успели столько написать, Константин? – ужаснулся Корбул Третий, разглядывая бесчисленные полки с тысячами толстенных книг. – И, главное, о чем? Подробнейшая история королевства занимает всего четыре тома, я сам видел! О чем остальные тысячи томов?!

– Там разъяснения и примечания к четырехтомнику, – объяснил один из летописцев хранилища, Константин Правич, добровольно вызвавшийся оказать королю необходимую помощь. Он предусмотрительно умолчал о том, что в якобы бесконечном хранилище находятся два огромнейших зеркала, стоящие друг напротив друга и зрительно увеличивающие размеры помещения до бесконечности – отражения отражений становились все тусклее, постепенно уходя в полную тьму. Иллюзия огромного пространства подкреплялась тем, что зеркала не доходили до пола на два метра, и вошедшие не могли видеть свое отражение. В реальности книг было намного меньше, чем виделось, но отыскать нужную информацию все равно было непросто.

– Но я вижу и другие книги…

– Конечно, Ваше Величество, здесь хранятся не только записи о прошлом королевства. Согласно повелению короля Корбула Первого мы собираем книги со всего мира, – с гордостью ответил Правич. – Дело в том, что в соседних королевствах полно графоманов, целые королевства специализируются на выпуске книг, и литература оттуда идет бесчисленным потоком… Но не беспокойтесь, Ваше Величество! – воскликнул Правич, увидев, как лицо короля исказилось от ярости: Корбул решил, что задание не выполнено. – Мои помощники обнаружили записи о событиях на Пинайском острове.

– Так, читайте же скорее! – потребовал король. – Не тяните кота за хвост!

– Одну минуту, – попросил Правич. – Текст на чужом языке, я буду переводить по предложению и пересказывать на нашем.

Некогда, гласили легенды, остров был полон жизни, и его плодородные земли давали немыслимо большие урожаи. Люди жили счастливо и не знали никаких забот, кроме банальных повседневных: временами их заедал быт, но эта неприятность считалась самой страшной из существующих. А затем, как это всегда бывает в легендах, на смену белой полосе пришла черная. На острове появились существа, называвшие себя Горгонами. Они атаковали людей и превращали их в статуи. Горгоны быстро уничтожили небольшое население острова и заняли для проживания дворец местного короля. Считанные единицы сумели спастись. Они рассказали, что отныне это место проклято, и советовали никогда больше не приближаться к острову.

– Дата, в переводе на наше летоисчисление, – сказал Правич, – показывает, что описанные события произошли примерно девятьсот лет назад. Казалось бы, какое нам дело до событий столь далеких дней – Горгоны могли тысячи раз умереть за это время, – но вот обрывочные записи пятисотлетней давности: на остров приплыла команда, как и Вы, Ваше Величество, мечтавшая присоединить остров к территории королевства. Им повезло: Горгоны оставили их в живых, но за это потребовали ежегодно отправлять на остров самых красивых молодых людей королевства для жертвоприношений. После этого никто из правителей больше не решался отправиться на остров. Ваше Величество, не пренебрегайте событиями прошлого… от Горгон нет спасения, они живучи, и не стоит их тревожить… Как бы нам всем хуже не вышло…

Озадаченный король призадумался: матрос говорил то же самое, разве что про откупные в виде молодежи не упоминал.

– Нашел! – воскликнул молодой летописец. – Есть еще одно упоминание о Горгонах, их можно победить!

– Каким образом? – сразу же спросил король.

– Я не знаю, – стушевался летописец. – Здесь написано только то, что их можно победить. Четыреста лет назад на острове что-то случилось, после чего Горгоны перестали требовать жертвоприношения от людей. С тех пор про Горгон ничего не было слышно, они живут на острове и убивают только тех, кто к ним приплывает.

– Вот как? – удивился король. – Крайне любопытно… Что это за книга?

– Сборник легенд, – ответил летописец.

– Ты забрал книгу с моего стола? – возмутился Правич. – Кто разрешил тебе копаться в чужих вещах?

– Но я проходил мимо и увидел упоминание о Горгоне.

– Ты слишком глазаст, но не там, где надо, – сурово сказал Правич. – Я изучал эту книгу, чтобы найти и переписать все упоминания о Горгонах, а ты предлагаешь Его Величеству одну единственную заметку!

Летописец сделал шаг назад, не понимая, что он сделал не так.

Король попытался разгладить ситуацию.

– Константин, – сказал он. – Молодой человек старался выполнить мой указ. Не обвиняй его, он еще не знает всех тонкостей вашей работы. Как только отыщешь все сведения о Горгонах, жду тебя во дворце с докладом.

– Будет сделано, Ваше Величество, – Правич поклонился и вернулся в хранилище. Испуганный летописец семенил следом, прижимая к груди толстенную книгу.

Король посмотрел на первого советника.

– Ничья, – сказал он. – Горгоны на самом деле существуют, но их можно победить.

– Мы не знаем, как это сделать, – возразил Баратулорн.

– Не проблема, – ответил король. – Есть у меня одна идея на этот счет. Пиши указ, и отправь его с глашатаем, пусть немедленно зачитает народу!

Два стражника незамедлительно сняли со спин складные столик и стул, и установили их перед советником. Третий стражник оставил на стол чернильницу и гусиное перо. Король начал диктовать текст, в котором кратко описывалось случившееся с экспедицией на остров, описывался способ, каким Горгоны превращали людей в камни, и звучало предложение, сулившее немалую выгоду сообразительным счастливчикам.

Ровно в полдень глашатай зачитал указ на городской площади.

* * *

После исчезновения брата надежды на получение приличной территории островных земель в награду пошли прахом. Баррагин в ярости от смерти брата вообразил перед собой Горгону, схватил ее за горло и начал отчаянно душить. Горгона теребила его за плечи, но Баррагин не выпускал ее шею из цепких ладоней, пока у Горгоны не закатились глаза, а тело не обмякло. Только после этого видение пропало, а увлекшийся студент обнаружил себя изо всех сил сжимающим предплечье бородача, с большим интересом наблюдающего за происходящим. Фармавир тряс Баррагина за плечи, пытаясь вернуть его из мира фантазий в реальность.

– Друг, – наконец, сказал бородач. – Не знаю, что я тебе плохого сделал, но ты долго намерен сжимать и трясти мою руку?

– У него брат был в пропавшей экспедиции, – пояснил Фармавир, опасаясь, что бородач потеряет терпение и угомонит студента крепким ударом по лбу.

– Это я понимаю и сочувствую, – отозвался бородач. – Но моя рука к этому делу никоим образом не причастна. И, кстати говоря, другие части тела тоже не при делах… не смотри на них так… кровожадно.

Баррагин застыл и с большим трудом заставил себя разжать ладони.

– Извините, – пробормотал он. – Я не хотел.

– Это ты скажешь матери своего первенца, – хихикнул бородач. – Но вряд ли она тебе поверит, вспоминая, с каким азартом и удовольствием ты делал то, что не хотел.

– Но я на самом деле… – растерялся Баррагин.

– Успокойся, верю, – отозвался бородач. – Гибель ближайших родственников кого угодно выбьет из колеи.

– Тише вы! – зашикали на разговаривающих. Троица замолчала, и вовремя: глашатай показал толпе свернутый в свиток лист пергамента, сорвал с него нитку с оттиском королевской печати на воске, развернул свиток и произнес:

– В связи со случившимся король Корбул Третий издал указ!

На площади повисла мертвая тишина. Стражники держали толпу в поле зрения, готовые в любой момент защитить глашатая от покушения. Предосторожность относилась к категории «перестраховка», но никогда не являлась лишней: среди горожан изредка встречались противники короля, способные нанести ненавистному самодержцу любые удары, включая самые бессмысленные и беспощадные.

Развернув пергамент, глашатай окинул толпу внимательным взглядом: все ли готовы внимать важному королевскому слову?

– Вылитый профессор на лекции, – поежившись от набежавшего прохладного ветерка, прошептал Фармавир. – Того и гляди, вызовет к доске и заставит наизусть повторить прозвучавший текст.

Мрачный Баррагин все же растянул рот в улыбке: сравнение оказалось точным. Для полноты картины не хватало разве что доски за спиной глашатая.

– Скажи спасибо, что он не принимает зачет у каждого горожанина на тему указа, – Баррагин указал на стражников. – Вон экзаменационная комиссия только и ждет, как бы двоечникам незачет поставить в глаз.

Глашатай прочитал вводную часть – стандартный текст о регалиях и званиях короля, и минуты через три приступил собственно к оглашению самого указа.

«Как сообщалось ранее, единственный чудом выживший моряк поведал нам о том, почему остров являлся запретным и до сих пор не присоединен к нашему королевству. На острове живут загадочные существа – Горгоны, по виду напоминающие женщин, но гораздо более злые и опасные…»

– Никто замуж не брал! – выкрикнули из толпы.

– К сожалению, шанса расспросить Горгон о житье-бытье не представилось, – ответил глашатай. – Но у вас есть возможность отправиться на остров и лично спросить об этом какую-нибудь Горгону или даже предложить ей руку и сердце. Главное, не смотреть ей в глаза, а то будете стоять, как камень, и слова вымолвить не сумеете.

Раздались редкие смешки.