Фриман пошел по темному переулку, держа револьвер наготове. Картина ночного города была удручающей. Город был мертв. В нем шевелились лишь черви в трупах, да и сами трупы, ожившие по воле пришельцев из Зена. Изредка выли койоты в степи за городом, тут и там попадались ракеты, врезанные в землю. И все они были открыты, все уже выпустили свой груз. Гордон, проходя по темной аллее, видел дома с пробитыми крышами, в которых зияли огромные дыры – все, что оставляли после себя ракеты Альянса. Фриман даже услышал отдаленный дикий, полный ужаса крик, и затем выстрел. И все снова смолкло. Если здесь и были выжившие, то теперь Гордон остался один. Он чувствовал свое одиночество, как никогда. Нет, поступить так с целым городом – это было слишком бесчеловечно. Если Гордон раньше, отчасти благодаря Мареку, смог глядеть на Альянс, как на людей, то теперь эта иллюзия окончательно рассеялась.
      Фриман вдруг услышал откуда-то впереди тихий голос, все тот же, торжественно-угрожающий:
      – И стали они подобны пеплу на ветру, и Ангел Тьмы неотступно следовал за ними повсюду.
      Гордон, поежившись от меткости этих слов, ускорил шаг, вздрагивая от каждой тени. Говорящий был впереди, совсем близко. Но звать, кричать в этом месте было подобно самоубийству. Гордон прошел по грубой каменной мостовой, мимо покореженного старого "Запорожца", вышел к повороту, ведущему на площадку перед домами, и вдруг застыл, с содроганием глядя на открывшуюся картину.
      На большой площадке перед трехэтажным домом готического стиля бушевало пламя. Гордон с дрожью в ногах глядел на этот костер. Его сердцем были торчащие из земли колья, на которые были насажены тела людей. Огонь причудливо играл тенями, и казалось, что некоторые из них были еще живы, но это была лишь иллюзия. Тела, насаженные грубо, через живот, грудь и даже голову, уже шипели в охватившем их адском пламени. Смрад вокруг костра казалось, можно было резать ножом. На некоторых кольях были крюки, и на них тоже были насажены трупы. Гордон почувствовал головокружение. Нет, ничего из того, что он повидал в своей жизни, не сравнится с этим… Это не мог сделать человека. Такое с людьми мог сотворить лишь Сатана. Любой другой бы дрогнул.
      Фриман, едва стоя на слабеющих ногах, увидел, как к жуткому костру из подворотен начали нестройно идти перерожденцы. Они шли на запах горящего мяса, и он манил, звал из, как запах спирта – алкоголика. Гордон, не в силах двигаться, наблюдал, как зомби слепо входили в пламя, и огонь тут же охватывал их. Живые покойники начинали стонать, громко и протяжно, и Гордон отдал бы все, чтобы этого не слышать. Словно человека резали живьем, словно на его глазах расстреливали его ребенка, словно у него без наркоза ампутировали ногу – вот как кричали перерожденцы, даже не понимая, что с ними происходит. Они отходили от кольев, охваченные пламенем и, расставив скрюченные руки шли на подворачивающихся ногах в стороны, даже не пытаясь сбить пламя. И лишь когда один из них по чистой случайности пошел в сторону Гордона, тот нашел в себе силы выстрелить. И тут же он услышал второй выстрел, который, словно эхо, прогремел по крышам Рэвенхольма.
      Гордон поднял взгляд. На балконе дома, перед которым разгорелось ужасающее пожарище, стоял человек с винтовкой. Словно не замечая адского пламени внизу, он прицелился в очередного горящего перерожденца. Выстрел! – и хедкраб слетел с головы несчастного. Выстрел – и последний зомби рухнул на мостовую. Гордон так и застыл с поднятым револьвером в руках и, как завороженный, смотрел на человека с ружьем. Тот, наконец, оторвавшись от приклада оружия, посмотрел вниз, на недвижного ученого. Гордон видел его фигуру отчетливо, хотя и едкий дым смазывал лицо.
      – Кто же это? – голос человека был все так же торжественен, но уже мягок, – Еще одна душа, нуждающаяся в спасении?
      В голове у Фриман что-то щелкнуло. Гордон сумел разглядеть на груди у человека большой золотой крест. Священник…
      – Вы в порядке? – зачем-то крикнул Фриман, – Кто вы?
      Человек, похоже, усмехнулся. Посмотрел в черную даль неба, вдохнул дым костра. Окинул взглядом двор, ища новую цель. И только тогда его голос раздался вновь:
      – Я присмотрю за тобой, – сказал он, перехватывая ружье поудобнее, – Большего я обещать не могу.
      – Подожди! – но поздно – фигура человека скрылась с балкона, оставив Гордона на улице.
      Фриман стоял и чувствовал глубокую растерянность. Кто это был? Уцелевший? Человек, чудом выживший в этом аду, и теперь пытающийся сохранить жизнь? Гордону стало жутковато. Это ведь был священник. И если он здесь один, то выходит, что это все он сделал? Перерубил зомби пополам, поставил две ловушки с моторами, устроил это жуткое кострище, которым мог похвастаться лишь Дракула? На как? Все это – ловушки для перерожденцев… Он начал охоту на тех, кто были его друзьями и родными. Но такая охота больше похода на отчаянное выживание. Гордон покачал головой – он бы и дня не прожил в этом месте, не сойдя с ума… Это был священник. Это объясняет все эти странные фразы, которые он слышал с крыш. Но все же здесь было что-то не так. Гордон пока не понимал, что именно, но он чувствовал это всем телом. Этот священник – не заурядный беженец…
      Гордон пошел по черной и зловонной мостовой. Вокруг снова было тихо – только зловеще гудел костер с трупами на кольях. Фриман старался уйти от этого места поскорее, но это ему не удалось – сразу за поворотом его ожидал тупик. Гордон, еще не зная этого, осторожно заглянул за поворот, откуда слышались электрический треск и чьи-то вздохи. Гордон увидел трансформаторную клетку – весь забор вокруг электрощитов был под напряжением. Фриман чуть не отпрянул, увидев перед собой лежащих на земле зомби. Один из них с огромным усилием встал. Гордон, покрывшись холодным потом, приготовил револьвер, но зомби направился не к нему. Он пошел к забору. И только тут Гордон заметил, что на заборе висел человеческий труп. Он конвульсивно дергался в так разрядов электричества, кожа его источала черный дым, в воздухе висел запах жареного мяса. Зомби шел на это запах, как и те, у костра. И случилось так, как и планировал автор ловушки – зомби схватил руками труп – и с диким ревом заколотился в судорогах. Секунда – и его отбросило к стене. Больше он не двигался. Дымящийся мертвый хедкраб бесшумно соскользнул с головы жертвы. Гордон, собрав все свои чувства в кулак, резко шагнул к оставшимся зомби и, не дав им даже встать, сделал несколько выстрелов. Два перерожденца умерли сразу, но третий повел себя абсолютно непредсказуемо. Как только пули порвалась в гниющее тело зомби, хедкраб на его голове вдруг зашипел и прыгнул прямо на Фримана. Тело, оставшись без "хозяина", грузно свалилось на камни. Фриман с криком едва успел закрыть рукой лицо, не ожидавший от твари такой атаки. Хедкраб цепко обхватил руку, но, быстро поняв свой промах, попытался перескочить на такое близкое лицо этого человека. Гордон ощутил во всему телу парализующие волны дикого ужаса. В сантиметре от его глаз мелькнула зловонная пасть существа с рядом длинных окровавленных зубов. Гордон, со стоном бессилия, резко рванулся и выкинул вперед руку. Хедкраб, взвизгнув, не смог удержаться на гладком скафандре и полетел вперед – прямо на искрящий забор. Вспыхнул разряд – и тварь упала вниз, уже мертвая.
      Гордон отдышался, приходя в себя и вытирая уже миллиардные по счету капли холодного пота со лба. Успокоиться было трудно, но все же Гордон сумел взять себя в руки. Он поглядел за забор – там виднелась лестница наверх. Возможно, на крышу, где и ходил этот странный священник. Надо было туда попасть. Вот только как – ток убивает всякого, кто прикоснется к забору. Гордон внимательно осмотрел трансформаторы и заметил толстый провод. Фриман проследил за ним взглядом – он проходил прямо над ним, и упирался в какое-то окно стоящего рядом дома. "Так, – сообразил ученый, – Значит, управление ловушкой там… Ну что ж, поглядим…" – о Гордон решительно отправился назад, ко входу в этот дом.
      Вход быстро нашелся, но Гордон почему-то не был этому рад. Вход был прямо за тем костром, в котором горели трупы, насаженные на колья. Фриман решил подумать. Ведь видно было, что дров, или иного твердого топлива у огня нет – площадка просто горела, огонь шел словно из-под земли. Преодолевая отвращение, Гордон принюхался. И вдруг совершенно отчетливо ощутил сквозь трупный смрад запах газа. Гордон поискал глазами – и точно! От середины костра тянулся железная трубка, и языки пламени выходили из нее, прямо из аккуратно просверленных дырочек. Трубка шла к небольшому баллону, который из-за дыма практически нельзя было заметить. Гордон подбежал к нему и крутанул на нем вентиль – и огонь, словно по волшебству, погас. В небо сразу потянулся черный дым, смешанный с пеплом. Сразу стало темнее. Гордон, поморщившись, быстро пробежал по углям и оказался в доме.
      Здесь было тихо. Лишь затхлый запах и пара сгнивших консервных банок напоминали о том, что здесь когда-то жили люди. Похоже, это была старая котельная – рядом Гордон разглядел несколько котлов высокого давления. Здесь все было уже давно пусто и немо. Вдоль плинтусов валялись какие-то обрывки книжных страниц, старый башмак, куски выцветших фотографий. Приглядевшись, Гордон нашел даже две гильзы 12-го калибра с надписью "Baikal". Сначала он насторожился, но потом понял – ведь этому священнику тоже надо было чем-то отстреливаться. Фриман, отбросив гильзы в сторону, прошел по скрипящей лестнице на второй этаж, туда, где должен был находиться рубильник. Но едва он вышел с лестничного пролета, откуда-то справа на него прыгнули сразу два хедкраба. Вскрикнув, Гордон едва успел увернуться и дважды спустил курок. Нервно качая головой, Фриман перезарядил револьвер, с унынием отметив, что патронов осталось совсем немного. Что ж, все-таки десять – лучше, чем ничего. Здесь эти десять патронов могут десять раз спасти ему жизнь.
      Осторожно озираясь по сторонам, Фриман прошел по пустой разгромленной комнате. Стулья были перевернуты, некоторые – разбиты, от стола тоже остались лишь щепки. Повсюду валялись бутылки, бумажки, консервные банки. Гордон нашел еще три гильзы. Да, похоже, этот человек здесь долго держался… Комната с рубильником и окном, выходящим на трансформаторы, оказалась совсем рядом. Войти в нее оказалось трудно – она была завалена пустыми картонными коробками и деревянными тарами. Распинав коробки ногами, Гордон вдруг услышал, как что-то загремело, совсем как шарики в полупустом подшипнике. Присмотревшись, ученый нашел на полу небольшую коробочку. Девятимиллиметровые пистолетные патроны из нее рассыпались по полу, и Гордон, с жадностью пигмея, сбившего кокос, кинулся собирать их. Вот это везение! Теперь он сможет продержаться здесь подольше. Почувствовав что-то похожее на уверенность, Гордон потянулся рукой к рубильнику и опустил его. Ручка вдруг со страшным лязгом отломилась – проржавевший металл не выдержал. Гордон секунду беспомощно и испуганно смотрел на рукоятку, и потом только кинулся к окну. Но ему в несчетный раз повезло – труп на заборе перестал дергаться. Электричество было отключено.
      Гордон был почти уверен, что теперь все будет хорошо. Все складывалось все лучше и лучше – перерожденцы перестали появляться, он обнаружил уцелевшего человека, да и к тому же сумел обезвредить преграду. Но пыл Фримана уже готовилось охладить черное быстрое существо. Оно уже поджидало человека, вися на потолке, и, когда Гордон спускался с лестницы вниз, разжало лапы. Фриман успел лишь заметить круглое тело и четыре длинных тонких ноги – тварь упала ему на плечи, издав мерзкий визг. Вскрикнув, Гордон потерял равновесие и с грохотом покатился по ступенькам, больно ударяясь о них локтями и коленями. Тварь держалась крепко – при падении она еще крепче вцепилась в скафандр Гордона. Фриман, забыв про ушибы, вскочил и с отчаянным стоном стал отдирать черное существо от себя, но оно, казалось, еще сильнее прижималось к человеку. Гордон выронил револьвер. Он чувствовал, как скользкое брюшко твари упорно тянется к его шее, все ближе и ближе. Гордон ничего не мог сделать, он старался изо всех сил, на которые только способен человек, но сдержать существо не удалось. Он ощутил мгновенный ослепительный укол боли, что-то острое пронзило его шею. Заорав, Фриман нечеловеческим движением оторвал мерзкую черную тварь от себя и отбросил ее в угол. И, схватившись за ужаленное место, упал, чувствуя, что пол уходит из-под ног. Тварь, оставив на стене желтое пятно, упала и больше не двигалась.
 
Первым делом тревогу забил скафандр Гордона. Раздался механический голос: " Критическое снижение уровня здоровья носителя! Подбор алгоритма для реанимации". Гордон слабо стонал, чувствуя, что боль тугой волной разливается по всему телу. Первым начало подводить зрение – уже через несколько секунд Гордон видел перед глазами лишь разноцветный туман. Потом, не прекращая болеть, начали отказывать руки. В ушах Гордона стоял равномерный гул, когда он пытался согнуть пальцы. Но бесполезно. Рук он больше не чувствовал. Голова превратилась в тяжеленный чугунный котел. Потом онемение пошло ниже, и уже через минуту Гордон перестал чувствовать ноги. Все тело будто стало чужим, невесомым. Фриман хотел закричать, но не мог даже открыть рта. Его начало мутить, кровь оглушительно застучала в висках.
"Мне конец… – слабо подумал Гордон, – Она укусила меня… Конец…"
Скафандр все время, не переставая, пищал, бья тревогу, но Гордон не слышал этого. Яд быстро проник в главные органы. Фриман внезапно почувствовал приступ тошноты. Он не ощущал этого, но пот крупными каплями падал с его лба на пол. Его вдруг начало трясти. Скафандр уже никак не реагировал, лишь сигнал тревоги заполнил всю лестницу. Пока все еще было в порядке с воздухом, но Гордон, уже проваливающийся в забытье, вдруг ощутил, что горло словно сдавили удавкой. Он напрягся всем телом, хотя у него и не получилось, он с хрипом втягивал воздух, но горло распухло изнутри, и воздух проходил со свистом. А затем и вовсе перестал проходить. Шея его отекла, и легкие застыли без работы. Фриман задыхался.
Глаза его закатились, и голова тихо стукнула об доски пола. И тут раздался голос скафандра: "Внимание, химическая структура яда опознана. Введен антидот. Состояние носителя – клиническая смерть !".Датчики скафандра ожили, регистрируя давление и порцию вводимого лекарства. На минуту все снова стихло. И вдруг снова ожил динамик костюма: "Пульс носителя близок к норме. Начата электромагнитная стимуляция". Тело ученого слабо задергалось под воздействием токов, и челюсть Гордона судорожно дрогнула. И в его горле снова зашумел воздух.
Сначала он проходил туго, со свистом, но потом дыхание становилось все ровнее, тише. Скафандр уже прекратил голосовые сообщения и теперь просто снимал показатели датчиков и продолжал реанимацию…
…
…Он напрягся в последний раз – и грузно положил тело на стол. Так, все пока шло правильно. Лишь бы получилось не как в прошлый раз. Тогда он просто не рассчитал количества спирта, и живой мертвец начал шевелиться прямо на столе. Нет, сейчас он это предусмотрел… Спирта было достаточно, чтобы перекрыть большинство их функций этого маленького монстра на голове мертвого. Достаточно, чтобы парализовать тело, но оставить лишь жизненно важные циклы. Ведь именно благодаря им это мертвое тело снова ходит. И снова Душа в нем просыпается. Страдает. Чувствует боль. Нет, на это раз все должно получиться. Насколько он знает, тело после смерти это го Дьявола во плоти еще может дергаться в течение пяти минут.. Это значит, что токсинов хватает на пять минут, хватает, чтобы тело жило. Он наконец сделает это, сделает то, что пытался сделать уже два раза. Освободить брата от мук. И дать ему настоящий, осознанный покой перед смертью. Он уже продумывал и прорабатывал это тысячу раз. Главное – нажать на определенные точки на теле этого монстра, чтобы оно безболезненно отпустило голову мертвеца. И тогда – может сработать. Мертвый проживет еще целых пять минут, сам, на остаточном действии токсинов. Но без боли. Без мук. Это – самый высший подарок, который он мог даровать своим ушедшим братьям и сестрам. Продумав все еще раз, он принялся за дело и осторожно сдавил тело твари на голове мертвого в нескольких местах…
…
…Прошел час. Это было совсем удивительно, но за это время свежее теплое тело никто не нашел, не съел и не подверг перерождению. Гордон так и лежал, как и час назад, черная тварь – тоже. Наконец, неимоверные усилия системы жизнеобеспечения не прошли даром – и Фриман, слабо дернувшись, издал тихий стон.
Сознание возвращалось медленно, нехотя, словно его тянули на поводке. Сначала к Гордону вернулся слух. Затем – с головы и шеи начало отступать онемение. Гордон, не совсем понимая, что с ним, и что произошло, попытался открыть глаза – и размытая комната с каждой секундой становилась все отчетливее. Голова гудела так, будто весь день провисела в церковном колоколе. Но, тем не менее, Гордон сразу вспомнил, где он, и тут же приподнял голову, чтобы осмотреть все. Постепенно отходили грудь, руки – и Гордон уже смог сесть. Поворачивать голову было больно – рана на шее была слишком глубока. Но скафандр уже начал обрабатывать и ее. Первым делом, все еще не веря, что он выкарабкался, Гордон посмотрел на черный трупик и стены.
"Так вот ты какая, смерть… – пронеслось в голове Фримана, – Я думал, что уже никогда не вернусь… Неужели это скафандр меня вытащил? Если так, то я даже не знаю… Голова-то как раскалывается! Но что это за чертовщина была? Что это было?"
Ответ так взволновал Гордона, что он, забыв про гудящее тело, подполз к трупу черной твари. Осторожно перевернул ее и осмотрел. И вдруг понял. Черное круглое тело, похожее на тельце хедкрабов, те же четыре ноги, только в три раза длиннее, черные ноги, покрытые белыми кольцами светлого пушка и крупными черными волосинами. Все это напоминало четырехлапого паука. Или…
"Это же то, о чем говорил Илай… Хедкрабы мутировали… Но неужели они стали ТАКИМИ?! Почему? Именно ядовитыми. Илай говорил, что они мутировали и закрепили мутацию, которая помогала им выживать… Так, значит? Конечно, гораздо удобнее жалить жертву. Но это значит –конец. Если раньше у меня были шансы, то теперь их не осталось. Вторая такая штука окончательно прикончит меня… И причем, все лишь укусив…".
Гордон, опираясь на стену, подобрал револьвер, поднялся. Апатично принялся потихоньку разминать руки и ноги, но мысли его были далеко. В это было трудно поверить. Зен показывал все новые и новые лица, и одно было страшнее другого. Хуже того, что на него напало, не было. Это была конечная точка. Финал. Приехали.
Машинально обводя револьвером все углы, Гордон вышел на улицу. Теперь ему казалось, что он сам подобнее этим живым мертвецам. Сопротивляться уже не имело смысла. Странное дело, но Фриман всегда был таким – знал, что дело безнадежно, и все равно продолжал его делать. Фриман на ходу разминал шею, которой досталось больше всего. Из маленьких, но глубоких ран все еще сочилась кровь. Гордон чувствовал, что он выкарабкался только чудом. А чудо, как известно, дважды не случается.
Фриман, сцепив зубы от боли в теле, с трудом взобрался по забору, а затем и по лестнице позади него. Очутившись на небольшом уступе на крыше, он перепрыгнул на другую крышу, более просторную, и к тому же плоскую. Распугав пару ворон, он оглядел ночной Рэвенхольм. Пробитые и одинокие крыши домов выглядели осиротело и зловеще. В воздухе летал едва различимый запах беды – как раз такое предчувствие бывает у человека, который ночью, в абсолютной темноте идет по минному полю, думая, что это просто огород. Фриман слушал едва уловимые шорохи, тихие стоны и шарканье ослабших ног по земле. Перерожденцы бродили в поисках последнего покоя, который они никогда не получат, пока существо из Зена сидит у них на головах. Фриман вдруг уловил тихое ворчание – звук совершенно новый в этом заповеднике смерти. Зомби такие звуки не издавали – это было скорее похоже на рык голодного волка. Ворчание сначала было незаметным, но потом стало все громче, причем Гордон, как ни вертел головой, не мог разглядеть, кто это был. Кто-то словно бегал вокруг него по соседним крышам, стягивая кольцо все уже. Или это просто разыгравшееся больное воображение, подстегнутое недавней встречей со смертью? Фриман потряс гудящей головой, и ему показалось, что галлюцинации ушли. Но вдруг он услышал чей-то легкий топот сзади себя. Фриман резко обернулся, но успел лишь заметить забежавшую за угол крыши тощую, но невероятно быструю фигуру, сгорбленную и костлявую. Кровь снова застыла в жилах у Гордона. Он только что встречал то, что не смог бы никогда представить. Что же теперь? Ведь это был не зомби. Может, еще один уцелевший? Еще один потерявший рассудок человек, исхудавший и озлобленный, бегающий по крышам – единственному месту, где живые мертвецы не смогут его достать? Фриман вдруг подумал, что это совсем другое. Пусть даже безумный, но это – человек. Может, встреча с другим человеком осветлит его разум? Фриман, держа револьвер наготове уже сделал шаг в сторону, где исчезла худая фигура, но вдруг прямо позади его раздались быстрые шаги, тяжелые и уверенные. Вздрогнув, Гордон в страхе обернулся, едва сдержавшись, чтобы не выстрелить сразу. Он увидел небольшой чердак дома, стоящего рядом. В окне чердака сначала показалась тень, а потом возник и сам человек. Фриман уже сразу узнал его.
 
      – Свет с тобой, брат! – священник держал в руках все то же ружье.
      Гордон шагнул к нему. Вгляделся в его лицо – крупный нос, черная борода и усы, сверкающая на свету лысина. И мягкие, но пронзительные глаза. Словно сканеры.
      – Я видел пару ваших ловушек, – сказал Гордон, – Хитро придумано.
      – Ты можешь свободно пользоваться ими, – Священник вдруг усмехнулся, – Но смотри, не попадись в них сам!
      Фриман уже хотел задать главный вопрос, но человек вдруг вскинул ружье. Ствол смотрел прямо на Гордона. Тот похолодел.
      – Осторожно, брат! Сзади!
      Грянул раскатистый выстрел. Фриман, не на шутку испугавшись, метнул взгляд назад – по откосу крыши катился только что застреленный хедкраб.
      – Чтобы выжить в Рэвенхольме, надо быть бдительным, – Эти слова прозвучали, словно насмешка. Священник раскатисто захохотал и, не прекращая смеяться, ушел вглубь чердака.
      Гордон поежился. Этому безумцу пришлось многое пережить. Любой рассудок на его месте не выдержал бы. Но все же Гордон подумал, что священник не так безумен, как казалось вначале. Он ведь только что спас Фриману жизнь… Гордон осторожно посмотрел вниз – надо ведь было найти какой-нибудь путь вперед. Предчувствие его не обмануло – чуть ниже уровня крыши на торчащих из зданиях перекладинах были проложены доски. Этот своеобразный мостик, висящий над землей на уровне четвертого этажа, казался более чем сомнительным. Но другого выхода не оставалось – Гордон осторожно ступил на доски. Стараясь не смотреть вниз и не вслушиваться в странное тихое ворчание по сторонам, Фриман сосредоточенно шел вперед, по шатким доскам. Эта "дорога" привела его к стене какого-то здания. Прямо к его открытому окну. Усмехнувшись тому, как священник здесь обстроился, Гордон влез в окно.
      Его ноги встали на дощатый пол, который тут же затрещал. Фриман даже не успел испугаться – гнилое дерево не выдержало, и Гордон с криком провалился через трухлявые доски вниз. Летел он меньше секунды. Упав на пол, Фриман ощутил боль в растревоженной шее, и вдруг тут же забыл про нее – сбоку раздалось знакомое шипение. Мгновенно совладав с собой, Гордон пристрелил уже ползущего хедкраба, потом еще одного, и еще… И мощный, истеричный стон заставил его похолодеть – Гордон увидел, как к нему приближается перерожденец. Это когда-то была девушка, Фриман сейчас видел ее изорванную рубаху, джинсы. Это было жутко и невероятно – из-под хедкраба, плотно обхватившего голову, свисали длинные светлые волосы. Видеть девушку, ставшую такой – хуже всякой пытки. Ее стройное тело покрылось шишками и язвами, за плечами вырос отвратительной горб, прорвавший одежду. Тонкие руки превратились в покрытые коростой коряги, пальцы покрылись бородавками и удлинились в три раза.
      Фриман, не шевелясь, смотрел, как это изуродованное существо приближалось к нему, хромая и проливая на пол слизь. Вдруг девушка закричала, дико, пронзительно, срываясь на визг. Фриман еще никогда не испытывал подобного страха. Девушка, стоная, пошла к нему еще быстрее, невзирая на сломанную и вывернутую ногу, из которой торчала окровавленная кость. С каждым шагом нога подворачивалась все сильнее, и перерожденец упал. Со стоном отчаяния и боли, она поползла к Гордону, срываясь на мерзкое рычание, ползла, подтягиваясь руками и оставляя на досках глубокие борозды от когтей. Гордон не выдержал. Он закричал, одновременно выставив вперед револьвер, и выстрелил почти в упор. Его обдало потоком желтой жижи. Зомби издала вздох, словно полный облегчения, и осела на пол.
      Фриман встал. Долго еще стоял над телом девушки. Вздохнув, перезарядил револьвер. Последние шесть патронов.
      Унылый и неуверенный ни в чем Гордон вышел из здания. И вдруг сразу наткнулся на какое-то устройство. Оно напоминало поставленный на столик двигатель от трактора. От его валов вверх тянулся трос, из скопища деталей и шестеренок торчал большой рычаг. Выглядела конструкция так, будто ее собирали вручную из всего, что нашли под ногами. Фриман пожал плечами и, повинуясь какому-то мальчишескому импульсу, повернул рычаг. Мотор тот час запустился, трос пришел в движение. Его вдруг рвануло наверх, где он перекидывался через навесной блок. Фриман даже не успел ничего понять – сверху со страшным грохотом упал автомобиль. Мотор продолжал гудеть, и через секунду заработал в обратную сторону. Автомобиль на тросе снова взмыл вверх и остался висеть в двух метрах от земли. Гордон удивленно смотрел то на мотор, то на автомобиль. В сущности, конструкция проста, но, как говорит доктор Кляйнер, каковы масштабы!
      Масштабность сооружения тут же дала о себе знать. На страшный грохот упавшего автомобиля откликнулись сразу три голоса. Все они одинаково выли, стонали и плакали. Перерожденцы приближались с темного угла развороченной ракетами улицы. Фриман напрягся. На расчеты не было времени, и Гордон быстро сгруппировался. Пошаркав ногами для привлечения внимания, он занял место у рычага. Четыре перерожденца шли нестройным радом, задевая друг друга руками-плетьми. Услышав шарканье, они оживились еще больше, ускорили свои хромающие шаги. Фриман ждал, обливаясь потом. Не так-то просто было сдержаться, чтобы не выстрелить. Он мог бы и сделать это. Но патроны здесь на дороге не валялись. В голове у Гордона мелькнула безумная мысль о том, что надо бы оставить хотя бы один патрон – для себя.
      Зомби подошли на приличное расстояние, и Гордон рванул рычаг. Мотор взвыл, трос скрипнул, и прямо на "головы" уже бегущих к Фриману зомби упал тяжеленный автомобиль. Фриман считал секунды до его падения, и его радости не было предела, когда раздался грохот, смешавшийся с омерзительным хрустом. Вдруг раздался громкий, почти яростный вой – один перерожденец в бешенстве бился на земле – его ноги были расплющены и придавлены машиной. Фриман, испугавшись, поспешно выстрелил. Промах. Второй выстрел был точнее – зомби затих.
      Фриман удовлетворенно кивнул. А этот священник оказался настоящим мастером на все руки! Его ловушки с каждым разом казались все гениальнее. Эта была выше всяких похвал. Фриман наблюдал, как автомобиль снова поднимается вверх с окрашенным кровью днищем, оставляя на мостовой кашу их зловонных останков. Фриман переступил через труп перерожденца и вышел на улицу, изрытую бомбежкой. Но еще раз убедиться в бесчеловечности Альянса он не успел – совсем рядом раздались яростные вздохи. Испуганный Гордон вскинул пистолет и выстрелил на звук. Его не покидало ощущение, что патроны вот-вот закончатся. Пуля с визгом отскочила от стоящей в метре от него машины. Фриман понял, в чем дело. Зомби столпились прямо за автомобилем, на том конце улицы, и, не в силах перебраться через преграду, злобно рычали в сторону человека. Фриман вдруг увидел, что крыша машины обвязана тросом. Мгновенный взгляд в сторону – и тут же нашелся еще один тракторный мотор с рычагом. Фриман, не успев все как следует рассчитать, дернул за рычаг, и автомобиль взмыл в небо. Перерожденцы словно этого и ждали. С хрустом и всхлипываниями они все кинулись в освобожденный проход, к вожделенной жертве. Фриман ждал, и с каждым мгновением его сердце все сильнее сжималось. Автомобиль не падал! Зомби шли все быстрее. Фриман, не зная, что делать, приготовился стрелять, но вспомнил – в револьвере почти не осталось патронов. В отчаянии Гордон еще раз дернул за рычаг, словно это была спасительная кнопка катапультирования. И это произошло. Мотор взвизгнул, и автомобиль всем грузом грохнулся на землю, превратив в месиво целых трех зомби. Голова одного из них торчала из-под машины и слабо шипела. Фриман подозрительно и с отвращением посмотрел на нее – хедкраб тут же разжал свою стальную хватку. С мерзким хрустом он оторвался от головы зомби и спрыгнул на мостовую. Изуродованная голова человека практически упала на камни, превратившись в сдувшийся окровавленный мешок. Хедкраб, яростно шипя, уже приготовился к прыжку. Фриман, не думая ни о чем, кроме как о ненависти к этим тварям, дважды спустил курок. И все. Все стихло.
      Гордон посмотрел на опустевший револьвер. Вздохнул – ведь все к этому и шло. Спрятал его, достал единственное, что еще могло стрелять – пистолет. Перезарядил его – патронов хватит еще на три обоймы, не больше. Фриман прикинул – восемнадцать на четыре – это получается семьдесят два. Если по пять патронов на зомби, плюс хедкрабы – получается, что патронов хватит только на десять-двенадцать перерожденцев. И – все. Конец.
      Но Гордон всегда и отличался от всех остальных тем, что не думал о конце. Он думал о продолжении. И сейчас были патроны, и надо было продолжать движение. Фриман оглядел улицу – со всех сторон были тупики. Кстати, справа он видел в отдалении канатную дорогу, уходящую куда-то в ночь. Надо же! Похоже, когда-то это европейское местечко было курортом… Но выхода с улицы все равно не было. Уже наученный жизненным опытом, Гордон по привычке осмотрел и все здания, окна над ним, стены, по которым можно было бы в эти окна влезть. И вдруг заметил сверху "мостик". Прямо над автомобилем, превратившим зомби в кашу, на перекладинах, торчащих из стены, были проложены доски, совсем как там, где Фриман шел недавно. Видимо, священник сделал себе целую сеть таких проходов над городом – там он был недосягаем для мертвых. Но как туда попасть?