- Не все помнят, что надо умываться... - пробормотал Борис.
      - Ты подумай над этим, ученый, - посоветовал Гош. - Сдается мне, была война. Конечно, совсем не похоже, чтобы нас в ней победили. Но кого теперь завоевывать нам?
      С этими словами Гош сел в машину и уехал. Борис проводил его напряженным взглядом и неодобрительно покачал головой.
      * * *
      Полдня Гош колесил по городу, наблюдая за его новой жизнью, вспоминая и удивляясь, снова вспоминая и удивляясь вновь. Иногда он натыкался на фуражирские команды (несколько парней с оружием, пара грузовиков, десяток грузчиков), занимающиеся организванным разграблением магазинов и складов. Несколько раз мимо на бешеной скорости проносились стаей дорогие спортивные машины. А однажды дорогу перебежала странная оборванная компания с туго набитыми мешками. Следом за ней катил, лениво постреливая в воздух, облепленный камуфлированными автоматчиками БТР. Похоже, в хозяйстве Бориса не все обстояло так уж гладко. Кое-кому здесь на лампочку Ильича и водоснабжение было явно наплевать. "Прижмет вас Боря, - подумал Гош, наблюдая, как один из оборванных мародеров запнулся, упал, растерял вещи, бросился собирать их, ползая на коленях, а на него с БТРа прыгнуло несколько человек и принялось деловито пинать ногами. - Ох, прижмет... Боря у нас начинающий Пиночет, вы уж попомните мое слово. Будет вам лампочка и сливной туалет, будет вам за это и диктатура. Эх, куда же бедному крестьянину податься?!".
      Гош выехал на Можайское шоссе, намереваясь рассмотреть поближе следы артобстрела, о котором рассказал Борис. В паре километров за Триумфальной аркой его внимание привлек странный знак. Это был огромный щит, с которого оборвали рекламу и написали на белом поле красным вкривь и вкось: "Свободная зона". Корявая стрелка показывала направо. Под щитом стоял джип и загорали трое с автоматами.
      - Привет! А это что значит? - спросил Гош, притормаживая.
      - А-а, новенький... Туда нельзя.
      - Почему? - деланно удивился Гош, кладя руку на карабин.
      - Там уроды живут, - объяснили ему. - Ненормальные.
      - Анархисты, - вспомнил один из охранников. - Законов не признают, чуть что - стреляют. Мы тут специально, чтобы никто к ним не совался. Они тебя шлепнут и все барахло себе заберут.
      Гош покосился в направлении, указанном стрелкой. Дорога уходила к Москве-реке. Из-за мощных зарослей едва виднелись кирпичные дома. Кажется, здесь раньше был правительственный санаторий, или что-то в этом роде. "Ненормальные? Анархисты? Почему же за ними не гоняются на БТРах, как за теми оборванцами? Слушай, Гош, а не съездить ли?".
      - А я, пожалуй, все-таки загляну туда, - сказал он.
      - А мы тебя не пустим, - сообщили ему вполне миролюбиво.
      - Мальчики и девочки, - произнес Гош надменно. - У меня личное разрешение Бориса. Если сомневаетесь, вызовите его. Но учтите, я ждать не буду.
      Между охранниками завязалась короткая дискуссия вполголоса. Гош подтянул на колени свой карабин и приготовился ругаться матом и бряцать оружием.
      - Да проезжай, - сказали ему. - Но мы тебя предупредили.
      - Молодцы, - похвалил охранников Гош и двинул машину под стрелку. Над головой тут же сомкнулись зеленые кроны, стало прохладно, уютно и неожиданно легко на душе. Почему-то от ненормальных анархистов Гош ничего дурного в свой адрес не ждал.
      Впереди показалась еще одна бывшая реклама. На щите все тем же почерком было написано: "Свободная зона. Друг, пожалуйста, не держи оружие в руках". Гош помотал головой. Ему показалось, что примерно такую же надпись он уже видел однажды.
      ...небольшой табун лошадей уходил за горизонт, и тонкая девчоночья фигурка, оседлавшая крепкого жеребца, казалась на его широкой спине игрушечной...
      - Черт возьми! - почти крикнул Гош.
      Белла, как всегда, обеспокоенно ткнулась носом ему в шею.
      У развилки примостился магазинчик. Перед ним стояло несколько машин, сразу видно - не брошенных, а имеющих хозяев. На ступеньках восседал громадный длинноволосый бородач с внешностью байкера и соответствующим пивным брюхом. А рядом устроился - Гош вытаращил глаза, - мальчишка. Подросток лет четырнадцати.
      Гош остановил машину, вышел и направился к двери магазина.
      - Здорово, брат! - пробасил бородач. - Как это тебя пропустили?
      - Уговорил, - небрежно бросил Гош. Он рассматривал подростка. "Обычный мальчишка. Живой. И сумасшедший. Может, поэтому живой? Или наоборот?".
      - Что-то я не слышал, как ты их уговаривал, - заметил бородач.
      - Я словами, - объяснил Гош.
      - Силен! Откуда ты, брат?
      - Зюйд-зюйд-вест, сэр. А что это тут у вас?
      - Как что - магазин. Да ты зайди.
      - Зайди, - неожиданно резким лающим голоском поддакнул мальчишка. - Он и тебе продаст немного жизни!
      Гош нерешительно пднялся по ступенькам. Подросток встал и шагнул к нему вплотную. Чувство дистанции у мальчика отсутствовало напрочь.
      - А завтра ты будешь? - спросил мальчишка, крепко хватая Гоша за рукав и пытаясь заглянуть ему в глаза.
      - Петя! - бородач протянул руку, зацепил парнишку за ремень и потянул назад. Гош мягко разжал горячие влажные пальцы, впившиеся в локоть. Петя, сопя, пытался вырваться и все шарил безумным взглядом по лицу Гоша.
      - Жутко привязчивый, - вздохнул бородач. - Да ты заходи, не стой. Там интересно.
      - Там продают жизнь! - выпалил Петя, безуспешно пытаясь вырваться. - Не ходи туда! Не ходи туда-а!!! Не на-а-до!!!
      Гош почувствовал, что с него хватит, и шагнул к двери, вытирая на ходу руку о джинсы. Пропустил молодую женщину с большой хозяйственной сумкой. И оказался в магазине.
      Это действительно был мини-маркет, небольшой магазин самообслуживания с длинными стеллажами, на которых стояли разнообразные товары. Но в отличие от всех магазинов, которые Гошу попадались на пути, этот - работал. За единственной кассой сидел какой-то парень, и к нему выстроилась небольшая очередь.
      - Однако... - пробормотал Гош. У него на глазах старенький механический кассовый аппарат выбил чек, и из рук в руки перешли деньги. Продавец отсчитал сдачу.
      Полная иллюзия того, что жизнь продолжается. Безумный мальчишка, как и многие психи, на самом-то деле зрил в корень. Здесь вполне могли продать немного жизни. Вот какие-то девчонки сосредоточенно копаются в ящике с колготками. А вон и грузчик катит на тележке упаковки с минеральной водой...
      Гош выскочил из магазина, как ошпаренный.
      - Вот так и живем, - философски сказал бородач. - Кто во что горазд. Каждый сходит с ума по-своему. Шиза косит наши ряды. Маразм крепчает. Но если про это не знать, можно долго быть молодым.
      Гош огляделся в поисках мальчика Пети и облегченно вздохнул, увидев, что тот выглядывает из-за кустов неподалеку и, кажется, выходить не спешит.
      - Вот так сидишь, пьешь свой утренний кофе, читаешь газету, и вдруг как подумаешь - а не повеситься ли мне? - сообщил бородач.
      - А где твой "Харли-Дэвидсон"? - угрюмо спросил его Гош, просто так, чтобы перебить этот словесный понос.
      - Борькины прихвостни раздавили, - с готовностью ответил тот. - В лепешку. Танком.
      Гош счел за лучшее промолчать и зашагал к машине.
      - Тебе направо! - крикнули ему в спину. - Там все наши. Если дома никого, значит, у реки валяются.
      Гош уселся за руль и крепко потер ладонями глаза.
      - Долго я так не выдержу, - сказал он Белле. - Ты меня останови, если что. Ладно?
      "Дом", где жили "наши", оказался симпатичным зданием гостиничного типа с парковкой, забитой ухоженными машинами. По ступеням, небрежно помахивая цветастым полотенцем, спускалась высокая светловолосая девушка в шортах и короткой майке.
      Гош узнал ее сразу, но как-то странно, по частям. Ноги... Грудь... Волосы... Лицо. Есть! Ему вдруг стало очень неуютно, и все поплыло перед глазами. Он съежился на сиденье, пытаясь стать маленьким и незаметным. Зачем? Этого Гош не понимал, но дурное предчувствие оказалось сильнее него.
      - Гошка! - крикнула Ольга, роняя полотенце.
      У нее даже имя было такое же. И вообще, она чертовски напоминала его жену. Только волосы не бронзовые, а цвета платины. И лицо попроще. И совсем другое отношение к жизни. А так - один в один. Красивый, и в свое время очень близкий человек.
      Гош вышел (скорее выпал) из машины и попытался хоть что-то сказать. Но на него уже с криком набросились, крепко обняли, впились в губы, повисли на шее.
      - Любимый! - выпалила Ольга, на миг отрываясь от мужчины и слегка его встряхивая, дабы удостовериться, что это не галлюцинация. - Мой! Наконец-то! Господи! Любимый! Как я тебя искала... Как ждала... Гошка! Это ты?!
      - Здравствуй, - пробормотал Гош.
      Когда они в последний раз встречались, Ольга уже третий год была замужем, а ее дочери исполнилось полтора.
      - Единственный мой! - простонала она, сжимая Гоша в объятьях.
      "Мама! - взмолился Гош про себя. - За что?! Ее-то за что так?!".
      Ольга радостно плакала у него на груди.
      - Как ты? - спросил он через силу, чувствуя, что и сам может сейчас разреветься от тоски и безысходности.
      - Все... Теперь все хорошо. Ты вернулся. Ты нашелся. Как ты меня нашел? Гошка... Милый...
      "Она не помнит, - поставил диагноз Гош, обнимая плачущую Ольгу. Ни как и почему мы расстались, ни Ваську своего, ни девочку... Как ее звали? Неважно. Остался в памяти только я. И что же нам теперь делать?".
      Ближе к вечеру Гош вышел на улицу, сел на ступеньки, закурил и положил руку на крепкое мохнатое плечо доверчиво прижавшейся к нему Беллы. От реки, беззаботно переговариваясь, шли к дому "анархисты" веселый и приветливый народ, силой вырвавший у Бориса этот клок московской земли и устроивший здесь нечто среднее между первобытным коммунизммом и пиром во время чумы. На Гоша и его собаку поглядывали с интересом, даже небрежно здоровались, но близкий контакт наладить никто не пытался. Захочет человек - приживется, не захочет - уйдет. Такие здесь были порядки.
      Гош смотрел на людей, улыбался им и думал, насколько же их нынешняя расслабленность зиждится на предчувствии скорого конца. Уже через месяц-другой наступят холода, и вместо праздника начнется тупое выживание. И рано или поздно "Свободную зону" раздавит княжество Бориса. Либо поглотит, либо вышвырнет из города. Но это будет завтра. А пока что молодые люди с инфантильным упорством обреченных хотят просто жить.
      Гош оглянулся на окна, за одним из которых спала Ольга. Бедная девушка так перенервничала, что у нее начался сильнейший постстрессовый "отходняк". Гош уложил ее и сидел рядом, держа за руку, пока она не уснула. Нервным и тревожным сном, но все-таки уснула. Конечно, она ничего не помнила. И конечно, Гош не нашел в себе достаточно мужества рассказать ей хоть что-то. Но и мужества лечь в постель с остро нуждающейся в ласке жениной, с которой провел когда-то много ночей, он тоже в себе не чувствовал. Он любил другую.
      Означала ли эта негаданная встреча, что у него появился хоть какой-то шанс найти ту, без которой жизнь потеряла смысл? Вряд ли. А скорее всего - нет. Чудес не бывает дважды. А Гош всего лишь за сутки повстречал на своем пути уже трех хороших людей (Беллу за собаку можно было не считать, она стала для него кем-то родным и близким). Лимит удачи исчерпывался. Впереди, скорее всего, ждали неприятности.
      В доме звенели посудой и смеялись. На площадку въехала мокрая автоцистерна, дала гудок, из дверей посыпался народ с ведрами и канистрами. "А может, выкарабкаемся как-нибудь?" - подумал Гош, наблюдая за веселой суетой у крана, из которого хлестала вода.
      Он знал теперь очень много о том, что произошло в Москве за последние месяцы, когда люди начали "просыпаться" и сбиваться потихоньку в стаи по интересам. Здесь у каждого была своя история, как правило, очень горькая. Тот же Борис - уникальный случай "пробуждения" с полным объемом памяти и хорошо сохранившейся личностью при этом, сумел найти семью: жену и сына. Мертвыми. Бородатый толстяк, опекавший мальчика Петю, был раньше учителем. Очнувшись незнамо где, он вспомнил координаты летнего загородного лагеря, где должен был по идее находиться, бросился туда и увидел, что в корпусах лежат мирно на кроватях скелеты его подопечных. Ольга вернулась в дом, который помнила с детства, и нашла останки своих родителей.
      Сколько времени прошло с момента, когда мир поразила загадочная пандемия, никто не знал. Назывались разные цифры, от года до трех лет, но считать их достоверными не имело смысла. Чем люди занимались в этот период беспамятства, они тоже понятия не имели.
      А многие и просто не хотели знать.
      Гош докурил сигарету и тяжело вздохнул. Его так и подмывало спуститься по ступенькам, усесться за руь и бежать, бежать, бежать... Но куда? И зачем? Ему предстояло очень многое вспомнить, а для этого нужно было остаться здесь, в Москве. И терпеть, и ждать, и ежедневно подстегивать непослушную память. В надежде, что появится хоть малейшая зацепка.
      - Оля... - прошептал Гош. - Оля, единственная моя... Где же ты?
      Собака легла и положила морду ему на колени. Закрыла глаза. Задремала.
      - Оля... - прошептал Гош.
      Он тихо заплакал, пряча в ладонях горящее лицо.
      ...а где-то на окраине сознания уходило в поле стадо, и хрупкая девчонка колотила пятками по бокам гнедого жеребца, а кто-то сидел на заборе, держа под мышкой автомат и дуя пиво из бутылки, и играла музыка, и еще кто-то с очень знакомым лицом, гарцуя неподалеку на коне, радостно заорал: "Регуляторы, в седло-о!!!" и ускакал вслед за девчонкой, визжа и улюлюкая. Гош обернулся, рядом стояла громоздкая боевая машина с непомерно толстым стволом, и пожилой мужчина прислонился спиной к броне.
      - Кто такие Регуляторы? - спросил негромко мужчина. - Мальчишки теперь себя по-другому и не называют... Что за заразную историю ты им подбросил?...
      Здесь, в Москве, на теплых каменных ступенях, Гош не знал, что ответить этому явившемуся ниоткуда призраку. Но там, в той жизни, он что-то ему сказал.
      И сказал, улыбаясь.
      ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ГОДОМ РАНЬЕ. В ПОИСКАХ СЕБЯ.
      Объездчики вернулись на рассвете. Кряхтя и ругаясь, они волоком затащили добычу в прихожую и кое-как поставили на ноги.
      - Ну, Сан Сеич, получите-распишитесь, - сказал Цыган. - Вот и он, неуловимый Джо. Собственной, так сказать, персоной. С вас десять баксов за моральный ущерб.
      Пленник обвел помещение мутным взглядом, закатил глаза, выпал из рук объездчиков и с деревянным стуком рухнул на пол лицом вниз.
      - Только за моральный? - спросил пожилой мужчина, садясь на корточки и заглядывая потерпевшему за правое ухо. Там густо запеклась кровь.
      - Ну, дырок-то он нам в машинах наделал порядочно, - важно заявил Белый. - "Тойоте" вообще, гад, все стекла раскокал до единого.
      - И мое колесо, - подал голос Большой.
      - И твое любимое колесо, - согласился Белый.
      Костя и Цыган зашмыгали носами, но решили пока не смеяться.
      - В лохмоты, - горестно вздохнул Большой. - А где я новое возьму?
      - Если бы не это колесо у тебя на капоте, ты бы сам был в лохмоты, - сказал Белый. - Перестань ныть, я тебя умоляю.
      - Некрасиво без колеса, - объяснил Большой.
      - Достану я тебе новое! - утешил его Цыган. - Десять баксов.
      - Главное, все живы, - сказал пожилой мужчина. - Чем вы его так?
      - Это Костя. Прикладом. Мы его зажали в канаве и не давали подняться, а Костя сбоку подполз.
      - Опасный трюк, мальчики.
      - Вы же просили живьем. Вот он вам, целый и невредимый. Я, правда, не понимаю, зачем.
      - Я сказал "по возможности - живьем". Цыган, принеси аптечку, пожалуйста.
      - Момент, Сан Сеич.
      - Это было дело принципа, - сказал Костя. Он устало присел на край стола и положил автомат на колени. - Застрелить человека может любой недоносок. Особенно такого опасного человека. Его просто грех не шлепнуть, когда он к тебе спиной повернется... А мы его по всем правилам. Блокировали, прижали, стукнули. Знаете, Сан Сеич, есть у меня все-таки подозрение, что я в прошлой жизни воевал.
      - И что ты об этом думаешь? - спросил пожилой, внимательно глядя на Костю снизу вверх.
      - Ну... Я думаю, что мне это не нравится. Теперь, во всяком случае. Не мужское это дело - война. Там убить могут.
      - Хор-рошая философия, - неодобрительно протянул Белый и полез в карман за сигаретами.
      - Какая есть, - ответил Костя без малейшего вызова в голосе.
      Цыган принес аптечку.
      - Может, на стол его? - спросил он. - Неудобно же вам.
      - Давайте на стол. Костя, лампу, пожалуйста, сделай поярче.
      - Поедем сегодня за керосином, да, мужики?
      - Только поспать вам надо, мальчики. Кто у нас дежурит с утра?
      - Я, - сказал Большой, нависая над бездыханным телом и примериваясь, как бы его половчее ухватить. Росту в Большом было два с лишним метра, весил он килограммов сто двадцать. Никто в комнате даже не подумал ему помочь. Это считалось в порядке вещей - если нужно передвинуть что-то тяжелое, зови Большого. А то еще обидится, что не позвали.
      - Руки бы ему развязать, - задумчиво сказал пожилой, глядя, как Большой, словно пушинку, отрывает тело от пола и кладет его на стол.
      - Черта с два! - с неожиданной злобой рыкнул Костя. - Я бы ему еще и ноги к рукам присобачил. Загнул колени, и за лодыжки - к кистям. И в зубы кляп.
      - Да ладно, - Белый положил было Косте руку на плечо, но тот дернулся, уклоняясь.
      - Это опасный человек, - с нажимом сказал Костя. - Я его не для того ловил, чтобы он нас всех тут загрыз. А действительно, Сан Сеич, для чего я его ловил? Вы же так и не объяснили толком...
      Пожилой раскрыл аптечку, достал ножницы и примерился с ними к ране на голове пленника. Волосы у того были черные, густые, слегка вьющиеся и очень неровно остриженные. Под ярким светом лампы оказалось, что крови на них видимо-невидимо.
      - Сильно ты его, - упрекнул Костю пожилой. - Боюсь, не было бы сотрясения.
      - Ему выбирать не приходилось, - заступился за Костю Белый. - И вообще, шеф, этому деятелю так и так жить осталось недолго. Туляки уже против него целое ополчение собрали, человек двести, не меньше. Кстати, Цыган, запустил бы ты движок и радировал в Тулу, что он у нас. И не забудь отметить, что с них причитается. Конечно не десять баксов...
      - Сделаем, - кивнул Цыган. - Только зачем движок? Я с машины.
      - Не добьет.
      - А я попробую.
      - Не добьет, - прогудел Большой.
      Цыган обиженно хрюкнул, сделал несколько шагов к двери, но потом решил, видимо, что на самом деле не добьет, и пошел на задний двор, к дизелям.
      - Погоди, - остановил его Белый. - Лучше я. А то у некоторых здесь и руки-крюки, и язык без костей.
      Цыган снова хрюкнул, но возражать не стал, а напротив, с видимым облегчением вытащил сигареты и вернулся к столу. Похоже, его не особенно радовала перспектива общения как с дизельной электростанцией, так и с радистом городских.
      - Не сердись, - попросил его Белый, уходя за дверь. - Что-то я злой сегодня. Это все стрельба по людям.
      - Нервное занятие, - согласился Цыган.
      Костя зевнул. Цыган, выпуская клубы дыма, смотрел на пожилого мужчину. Тот все стоял с ножницами над телом, о чем-то глубоко задумавшись.
      - Красивый парень, - заметил Цыган. - Лицо такое... Стильное лицо. Интересно, кто он был в прошлой жизни?
      - Сан Сеич знает, - сказал Большой.
      - Думаю, что да, - кивнул пожилой. - Но мне даже себе признаться в этом как-то боязно. Вот смотрю на него, а сам думаю - вдруг не выйдет? Очень стыдно мне будет, мальчики, если вы рисковали понапрасну.
      На заднем дворе противно взвыл бензиновый стартер. Понадрывался секунд десять и затих. Все дружно повернули головы в ту сторону, где сейчас Белый колдовал у станции электропитания.
      Стартер взвыл снова, и на этот раз добился своего - в ответ ему раздался глухой тракторный рокот.
      - Ф-фух! - выдохнул Цыган. - С каждым разом все хуже, а?
      - Чистить надо, - сказал Костя. - Перебирать... И все такое прочее. Я вот думаю, Сан Сеич, неужели мы не сможем развинтить эту штуку по частям и заново собрать? По-моему, снаружи она выглядит не очень страшно. Да и внутри...
      - Там форсунки, - сказал Большой.
      Все в недоумении посмотрели на него.
      - Вот это да! - усмехнулся Костя. - Большой, скажи еще какое-нибудь слово.
      Большой смутился и покраснел.
      - Давай-давай! - подбодрил его Цыган.
      Большой опустил глаза и в полном замешательстве что-то сдавленно промычал. Костя повесил автомат на гвоздь, подошел к столу и осторожно погладил великана по плечу.
      - Главное не думай, - сказал он ласково. - Просто говори. Не держи в себе, когда накатывает. Проговаривай вслух. Слово за слово, что-нибудь полезное да и выскочит.
      - Да я... - начал Большой, но тут неподвижно лежащее на столе тело ожило.
      Пленник, видимо, дожидался момента, когда все его враги окажутся в поле досягаемости. А еще он явно сумел оценить степень опасности каждого из них. И первый удар схлопотал Костя. Пленник резким движением перевалился на бок и так звезданул ему носком сапога под ребра, что тот отлетел в угол и там замер.
      В отличие от многих чрезмерно крупных людей, у Большого реакция была отменная. Но огромный парень оказался слишком погружен в себя и теперь просто растерялся. Поэтому вторым ударом пленник угостил стоявшего с другой стороны Цыгана, лягнув назад той же ногой. Цыган как раз отпрыгивал, но его достали каблуком в живот и вывели из строя.
      Большому пленник засветил уже обеими ногами. Целился он, похоже, в горло, но попал в грудь, и тоже свалил на пол.
      - Георгий! - крикнул пожилой, в ужасе отскакивая от стола.
      Пленник стоял на одной ноге, занеся вторую над лицом Большого.
      - Веревку! - прошипел он. - Руки!
      - Георгий, вы нас не так поняли! - взмолился пожилой. - Мы ваши друзья!
      - Не трожь Сан Сеича, гад! - с трудом выдохнул Большой, глядя круглыми глазами в зависшую над своим носом подошву.
      - Лежать! Из-у-р-родую! Режь веревку, ты... Сан Сеич!
      - Сейчас, - покорно сказал пожилой.
      Из-под стола доносились звуки, как будто там орудовали ручной клизмой. Это Цыган пытался набрать в легкие воздуха.
      - Веревка толстая, - извиняющимся тоном объяснил пожилой, вовсю работая ножницами.
      - Вы кто такие... вообще? - спросил пленник, он же по мнению Сан Сеича - Георгий.
      - Мы тут живем, - объяснил Большой. - Дурак, мы тебе...
      - Заткнись.
      - Ну и дурак. На тебя облава. Тебя убьют. А мы...
      - Заткнись.
      - Готово, - сказал пожилой.
      Пленник нагнулся и вытащил у Большого из внутреннего кармана пистолет. Взвел курок и приставил оружие к голове пожилого мужчины.
      - Все могут встать, - разрешил он. - И пошли вон туда, на диван.
      Большой поднялся на ноги, испепелил пленника взглядом и ушел, куда сказали. По пути он демонстративно подобрал бездыханного Костю и аккуратно усадил его в углу.
      - Тоже на диван, - распорядился пленник. Уже бывший пленник, а теперь почти хозяин положения.
      Цыган на четвереньках выполз на середину комнаты. Дышал он так мучительно, будто вот-вот отдаст концы.
      - Ты! - прикрикнул на него пленник. - Медленно достань свою пушку - и под стол ее. Эй, здоровый! То же самое с твоим приятелем.
      Цыган со стоном вытащил из-за пояса большой никелированный пистолет, секунду подумал, швырнул его под ноги врагу и уполз к дивану.
      Большой достал пистолет Кости и взвесил его в огромной лапе.
      - Дурак ты, - в очередной раз сказал он, бросая оружие через комнату под стол.
      - Это вы дураки, - сообщил пленник. - Так. Сан Сеич, на колени. На колени! Вот, отлично.
      Он уселся на стол, критически оглядел Сан Сеича и сказал:
      - А теперь будьте добры, сударь, разиньте пасть.
      - Что? - удивился Сан Сеич.
      - Рот откройте! Александр Алексеевич?
      - Да.
      - Ну вот и открывайте.
      Сан Сеич покорно открыл рот, и в нем тут же оказался ствол пистолета.
      - Вы поняли мою идею... Мальчики? - спросил ласково молодой человек у собравшейся на диване компании, взводя курок. - Ну и отличненько.
      Он нагнулся, свободной рукой взял из-под ног пистолет Цыгана и направил его в сторону двери, ведущей на крытый задний двор.
      - Вы меня знаете, - сказал он.
      - Ага, - кивнул Цыган. - Мы знаем, что ты сволочь.
      Сан Сеич что-то неодобрительно в адрес Цыгана промычал.
      - Правильно, - кивнул молодой человек. - Я жуткая сволочь. А еще я очень умная сволочь. Попробуйте теперь в меня выстрелить, и узнаете, какой я мерзавец.
      - На тебя облава, - повторил Большой.
      - Я сам целая облава, - сказал молодой человек очень надменным тоном. - Я один могу взять Тулу. Просто она мне не нужна.
      - А что тебе нужно? - спросил Цыган с нескрываемым презрением.
      Очнувшийся Костя принялся ворочаться, и Большой обнял его, как ребенка, чтобы с дивана не упал.
      - Мне нужно, чтобы меня оставили в покое, - объяснил молодой человек. - Мне нужно, чтобы меня перестали доставать. Что такое, в самом деле, почему я еще ни разу ни с кем не поссорился? Почему я никого не обидел, не тронул, не унизил, не втоптал в грязь его человеческое достоинство? Зато всем позарез нужно поссориться со мной. Даже вам! Я что, такой неудобный? Неправильный? Ненормальный? А?!
      Сан Сеич попробовал что-то сообщить, но у него не вышло.
      - Потерпи, - сказал молодой человек.
      Дизель на заднем дворе умолк.
      - Вы же не тупые! - чуть ли не простонал бывший пленник, разглядывая собравшуюся на диване компанию. Та дружно ела глазами висящие на стене автоматы. - Вы же люди! Почему вы со мной так... Ну за что?!
      Дверь распахнулась, и в комнату вошел улыбающийся Белый. Впрочем, улыбка с его лица мгновенно спала.
      - На диванчик, силь ву пле, - усмехнулся молодой человек. - А пушечку - сюда.
      - У меня нет, - сказал Белый.
      Молодой человек взвел одним пальцем курок пистолета, глядящего Белому в грудь.
      - Там патроны - Эф-Эм-Джей? - спросил он Цыгана. - Или обычные?
      - Не знаю, - сокрушенно признался Цыган. Видно было, что этим вопросом его шокировали не меньше, чем ударом в живот.
      - Понятно. В общем ты, блондинчик! Эта пушка называется "Дезерт Игл". Больше известна по названию патрона - "Магнум". Если я сейчас с перепугу нажму, ты улетишь обратно вместе с дверью. А я уже здорово напуган твоей несговорчивостью.
      - У него правда нет, - сказал Большой.
      - У-у... - простонал Костя, обретая дар речи.
      - Это тебе за удар прикладом по голове, тульский рейнджер! объяснил молодой человек. - Ладно, блондинчик, садись на диванчик. Будешь дергаться - увидишь, какого цвета мозги у твоего папочки.
      - Скотина... - пробормотал Белый, садясь между Цыганом и Большим и закидывая ногу на ногу.
      - Вот теперь мне полегчало, - сказал молодой человек, осторожно возвращая курок "Дезерт Игла" на место и убирая пистолет за пояс. - А что, братцы, сколько лет батюшке Александру Алексеевичу?
      - За шестьдесят, - хмуро сказал Белый.
      - Фантастика. И как вы тут с ним?...
      Вопрос повис в воздухе.
      - Делаете что? - уточнил молодой человек.
      - Живем мы тут, - ответил Большой.
      - А почему не в Туле? Что это у вас за ранчо такое?
      - Мы объездчики, - сказал Цыган. - Пасем. В город парное молоко, свежее мясо. Они нам все остальное.
      - Пастухи, значит... Ковбои. И для чего эти гонки за мной, а, мальчики? Что я вам плохого сделал?
      - Нам из города сообщили, что ты сюда едешь.
      - И что?! - молодой человек начал злиться. - При чем тут город? Или вы на тупых работаете? Да?!
      - Они сказали, ты уже десять человек убил.
      - Врут! - отрезал молодой человек. - Где мой автомат?
      - У меня, - сказал Большой. - В машине.
      - Видел на прикладе запилы?
      - Да.
      - Их тридцать два. Восемнадцать - местные. Столько жизней попросила у меня Тула. Молодых глупых жизней. Что ж, я их взял. А знаете, мальчики, за что?
      - Не знаем и знать не хотим, - отрезал Белый. - Отпусти Сан Сеича, гад.
      - Ой! - усмехнулся молодой человек. - А я и забыл о нем. Как дела, Сан Сеич? Живой? Ну, потерпи еще немножко. У меня к тебе масса вопросов, долгожитель ты наш. Так вот, мальчики, придется вам узнать, чего от меня захотел славный город оружейников и самоварщиков. Он захотел моей смерти. Просто так, без всяких оснований. Я чем-то ему не понравился. И он решил меня убить. А вышло наоборот. И честное слово, я еще вернусь туда. И убью там всех. Никого не оставлю. Напрасно они выжили. Зря старались.
      Костя сел прямее, держась обеими руками за живот.
      - Сдается мне, парень, что ты в прошлой жизни тоже воевал, сообщил он вполне миролюбиво.
      - Сомневаюсь. Очень уж мне не нравится это дело.
      - Еще один совестливый людоед нашелся, - пробормотал Цыган. - Что делать-то будем, ты, народный мститель?
      - Как это что? - искренне удивился молодой человек. Знакомиться.
      - Ну ты, мужик, наглец! - усмехнулся Белый. - Отпусти Сан Сеича, я кому сказал!
      - Очень вы странные ребята, - сказал молодой человек, вглядываясь в лица объездчиков так внимательно, как будто хотел запомнить их на всю жизнь.
      - На себя посмотри, - огрызнулся Белый.
      - Да нет, вы действительно странные. Необычные. Разве вам меня убить не хочется?
      - Отпустишь Сан Сеича, тут же и убьем, - пообещал Белый.
      Молодой человек посмотрел на Сан Сеича, которому, похоже, здорово надоел заткнувший глотку ствол.
      - Н-да, ситуация, - пробормотал молодой человек, доставая из-за пояса "Дезерт Игл" и небрежно швыряя его в сторону дивана. Если бы Цыган вовремя не дернул головой, тяжеленная пушка расквасила бы ему нос.
      - С чего вы взяли, что мое имя Георгий? - спросил молодой человек, вытаскивая пистолет у Сан Сеича изо рта.
      И бросая его Большому.
      - Тихо, мальчики! - выдохнул Сан Сеич.
      Объездчики рванулись было к автоматам, да так и застыли. Даже Цыган, у которого "Дезерт Игл" уже был в руках, не поспешил направлять его на врага.