Глава 16

Слова Питера потрясли ее. Ошеломленная, она долго смотрела на него, затем перевела взгляд на отца. Тот лишь пожал плечами.

…Ты же женщина, Элизабет. Ты знаешь, что делать…

Если он имел в виду постель, то она уже давно в ней побывала.

А теперь настало время с головой зарыться в ложь.

— Забавно, — пробормотала она, тряся головой. — Просто неслыханно. — Достаточно ли благочестиво звучали ее слова? Достаточно ли возмущенно? — Вы просто хотите наложить руки на Шенстоун, — раздраженно добавила она. Правильный ли она выбрала тон?

— Нет, Элизабет, — холодно ответил Питер. — Мы хотим вернуть Шенстоун тебе. Разве иначе мы бы могли тебе такое предложить? Такой неожиданный поворот событий — поиск жены Николасом — все меняет. Ты должна признать, что здесь я и Фредерик не можем составить тебе конкуренцию. Если мы считаем, что женитьба займет больше времени, чем предполагает Николас, мы не должны отрицать самой такой вероятности. Поэтому мы должны предупредить появление в Шенстоуне любой возможной кандидатки на место жены Николаса. Не думаю, что их будет очень уж много. Все заботливые мамаши увезли своих дочерей в Лондон, где у них будет возможность попасться на глаза какому-нибудь американскому миллионеру, ищущему жену. В радиусе двадцати миль не найдется дюжины миловидных девственниц, не уехавших в город. Ему совсем не обязательно жениться на наследнице, Элизабет. Ему нужна самка для размножения.

Она зажала уши руками.

— Я не намерена больше выслушивать ваши наставления.

— Кто еще может его образумить, как не ты, Элизабет? Ты можешь охмурить его с ног до головы, если захочешь. — Питер не обращал внимания на ее реакцию. — Я знаю, что можешь. Он хочет тебя. Ты должна. Мы можем использовать это в своих целях. Мы всего лишь просим тебя отвлечь его желание от других дел. Чем дольше он будет искать себе жену, тем больше у нас будет времени на разработку плана лишения его Шенстоуна. Честно говоря, от тебя и не требуется делать ничего такого, чего бы ты уже не делала.

Если бы он только знал, что она уже делала…

— Я буду любезна с Николасом, — сухо проговорила она.

— Если можешь. Просто чтобы выиграть время. Очевидно, что вы с отцом так и не смогли придумать мало-мальски благоразумный план, — продолжал поучать Питер.

Он называл свой план благоразумным?

Что же теперь? Она могла немедленно прекратить разыгравшийся фарс, предъявив письма Дороти.

Но в интересах Питера, чтобы она согласилась с его планом. Он не знал, что предлагал; он не догадывался, что она уже сделала.

Не мог же он полагать, что соблазнение Николаса будет заключаться всего лишь в активном флирте и безобидных поцелуях? Он почему-то выказывал жгучую ревность, когда Николас прерывал их уединение.

Что он будет испытывать, видя, как Элизабет заигрывает с Николасом?

Он будет еще сильнее ревновать, особенно представляя, о чем они говорят и что делают, когда находятся наедине друг с другом.

Возможно, его идея была неплохой. Она в конце концов заставит Питера сделать ей предложение.

А тем временем она послужит в качестве отвлекающего маневра. Позволит отложить ухаживание и женитьбу на более поздний срок. Элизабет знала, как можно отложить подобные вещи на будущее.

И все-таки главная ее ценность — письма Дороти. Вот где важные доказательства.

Элизабет хотела им рассказать о них, но что-то удерживало ее.

— Элизабет, — снова подал голос Питер, кладя руки ей на плечи. — Ты мне очень дорога. Помоги всем нам.

Она уже устала слушать его.

— Ты мне продолжаешь говорить одно и то же, — пробормотала она, — хотя никто так и не спросил у меня, чего я хочу.

— Я знаю, чего ты хочешь, — прошептал он, склоняясь перед ней. — И тебе осталось потерпеть совсем немного. Нам надо преодолеть всего одно небольшое препятствие, и тогда все будет так, как ты хочешь.

— Правда?

— Правда.

— И ты с легкостью предлагаешь мне такой план, хотя известно, как относишься к Николасу и к его предполагаемой страсти ко мне?

Питер встал перед Элизабет на колени и взял ее за руки.

— Видишь ли, дорогая Элизабет, дело в том, что ты не хочешь его. Таким образом, мы лишь усилим его страдания — лишим его наследства, а ты его отвергнешь.

Элизабет подумала, что как ее отец с головой увяз во лжи, так она погрязла в пороке.

Жребий был брошен. Он снова сделал себя мишенью. И они снова объединились, для того чтобы избавиться от него. Его объявление выбило у них почву из-под ног. Забавно и любопытно было смотреть на них.

Он редко ошибался. Они начали очень осторожно с ним обращаться, после того как он обвинил их в организации несчастного случая.

Самое время было обрушить на них новость о вечеринке и возможности обретения невесты.

— Устроить небольшую загородную вечеринку — прекрасная идея, — одобрил затею Николаса викарий во время своего визита насчет приглашений. — Так щедро. Великолепная возможность со всеми познакомиться.

Цель была несколько иная, но Николас решил не упоминать о ней. Его прислуга уделяла внимание всем деталям предстоящей вечеринки. Всем, кроме одной, — приглашениям.

Ему нужна была Элизабет.

И нужно, чтобы она поменьше гуляла с Питером в поле. Там может случиться что угодно, ведь терпение Питера уже на пределе. Неделя — достаточно большой срок для удерживания мужчины в подчинении и для наполнения его страстью. Вероятно, Питер уже давно готов получить свою долю плоти Элизабет.

А она более чем созрела для него.

Николас ее хорошо обучил.

Может быть, даже слишком?

Поэтому нелишне будет напомнить ей, что их сделка все еще находится в силе.

Если, конечно, она согласится продолжить выполнение своих обязанностей…

Ведь с момента его падения с лестницы Элизабет вела себя очень предусмотрительно и осторожно. А после объявления о вечеринке еще и подозрительно.

Атмосфера напряженности в доме была густой, как сироп. Любой из них мог оказаться либо его союзником, либо врагом. А Элизабет? Где же Элизабет?

Черт, именно там, где он и предполагал: с Питером и своим отцом, секретничая и вынашивая планы.

Николас, хромая, вышел на террасу, где они все сидели.

— Итак, действие развивается, — предположил Питер.

— Как по накатанной колее, — добродушно сказал Николас. — Викарий одобрил мою идею, а Элизабет уже вполне вышла из траура, чтобы участвовать в нашем веселье. Идеальная задумка.

— Выбор жены ты называешь весельем? — недоверчиво спросил Фредерик. — Неужели ты и вправду относишься небрежно к таким вещам, как будто жену можно найти в буфете рядом с солеными огурцами.

— Кто знает, — ответил Николас, — может быть, и можно. В любом случае ее можно найти рядом с буфетом. Элизабет, я хотел бы попросить тебя помочь мне с приглашениями. «Соблазни его…»

Приглашение было обернуто жемчужинами. Элизабет проигнорировала жесты своего отца, справилась с раздражением и сказала:

— Если ты хочешь.

— Прямо сейчас, если ты ничем не занята. Теперь уже Питер послал ей многозначительный взгляд.

Она сжала губы и повторила:

— Если ты хочешь.

— Тогда пойдем в библиотеку.

Она проследовала за ним с террасы и села в одно из кресел в библиотеке, пока он разгребал бумаги на столе. Краем глаза она видела энергичные кивки своего отца и знаки, которые он показывал руками.

«…Да, да… продолжай…» Питер сделал движение головой: «Приумножь его страдания…» Затем они оба исчезли.

— Вот список, составленный викарием, — проговорил Николас, протягивая ей лист бумаги. — Элизабет?

Она повернулась к нему.

— Ах да. — Она просмотрела перечень имен. — Так много соседей?

— Я тоже не ожидал такого количества, — признался Николас. — Но если уж пригласил одного, придется приглашать всех. К тому же среди них есть достаточное количество подходящих дам, хотя, конечно, подойдет только одна.

— Ты имеешь в виду, подойдет для… — Она сдержалась. Было не самое подходящее время для вульгарных замечаний. Николас был серьезен, как никогда раньше, и она поняла, что, как только он найдет себе жену, шенстоунская вдова окажется здесь лишней.

«…Соблазни его…»

Обманам не было конца. Она должна притвориться, что никогда не отдавалась ему, заодно преодолеть отвращение от того, что он считал ее способной на жестокость по отношению к нему.

Она могла многое получить, но и многое потерять, если он найдет себе жену.

Значит, если она вновь примется за соблазнение Николаса, то лишь для того, чтобы выиграть время. Таким образом, ей придется лгать и ему тоже.

Ситуация была очень неприятной, поэтому Элизабет с трудом удавалось концентрировать внимание на списке гостей, хотя она все-таки пыталась угадать, кто из местных дам мог бы подойти для Николаса.

«…Ему нужна не наследница, ему нужна самка для размножения…»

Чертовски многообещающая компания, с досадой подумала Элизабет, просматривая список. Очень молодая, привлекательная и целомудренная.

Она исподтишка взглянула на нижнюю плоть Николаса. Его проныра был готов заняться делом.

— Если завтра до обеда мы успеем отослать Патрика разносить приглашения, вечеринку можно смело назначать на следующую субботу, как думаешь? — спросил он.

Он рассчитал время? У него уже составлено расписание? Как будто он собирался решить вопрос с женитьбой как можно быстрее и вычеркнуть его из списка дел, которые надо сделать.

А ведь прошло немногим более недели со времени его приезда в Шенстоун. Элизабет прервала свои размышления.

— Как пожелаешь, — ответила она, лихорадочно обдумывая свой следующий шаг. У нее ни на что не оставалось времени. До конца недели все приглашения дойдут до адресатов, и уже на следующей неделе сюда прибудет целый гарем созревших для замужества дев.

Таким образом, у Элизабет было совсем немного времени на то, чтобы определить свои дальнейшие действия.

Если она, конечно, решит их предпринять.

— Давай решим, что будет написано в приглашениях, — сказала она.

— Просто, что я приглашаю на неформальную встречу в своем поместье, чтобы иметь возможность познакомиться со своими соседями. Будут танцы, карты, легкий ужин и выпивка. Сгодится?

— Метко сказано. — Черт побери, он действительно наметил свои ориентиры. — Какое указывать время?

— Шесть часов.

— Хорошо. Обо всем другом уже позаботились?

— Конечно, ведь для этого существуют слуги. И, конечно, нужна жена.

Элизабет закусила губу и решилась:

— Среди гостей будет отличный выбор нетронутых девушек.

— Расскажи о них, — попросил Николас. — Ты их знаешь? Какая из них, по-твоему, мне лучше подойдет?

«Я», — подумала она и прикусила язык.

— Рискну сказать, что решать будешь ты сам. У каждой из них есть черты, которые тебе понравятся, но ни одна из них не идеальна. Хотя кто вообще идеален?

Элизабет еще раз просмотрела список. Черт, здесь была Селена Тайпен, милая и покорная девственница, мечта любого мужчины. И Урсула Сэмвик со страстным взглядом и гибким телом.

Да, они приедут. Все приедут, чтобы построить глазки новому графу Шенстоуну и поймать его ответный взгляд.

«Соблазни его».

Она успела поймать не только его взгляд…

Нужно перестать думать о постороннем…

…Она поймала своим ртом самую беззащитную часть его тела…

Элизабет со свистом втянула в себя воздух. Нужно перестать думать, перестать.

— Итак, до завтрашнего обеда? — переспросила она спокойным голосом.

«Соблазни его».

И у нее имелись для соблазнения свои средства.

— До завтрашнего обеда, — ответил он. У нее была еще целая неделя.

Жемчужина, ах, какая жемчужина…

Она поднесла ее к свету, чтобы хорошенько рассмотреть со всех сторон. Ее блеск был воистину соблазнителен. Тело вспомнило то, чего так долго было лишено.

Тайны.

Элизабет была окружена ими со всех сторон. Тайная жизнь. Тайные письма. Тайные планы.

Тайные удовольствия.

Ей нужно было всего лишь поместить жемчужину туда, где бы она была скрыта от всех.

Тайны.

Наслаждение от жемчужины… самая большая тайна.

И с последним содроганием изнемогающего тела Элизабет поняла, что ей нужно делать.

Жемчужина. Она обмотала ожерелье вокруг своей шеи и прицепила жемчужину. Сделка оставалась в силе. Жемчужина являлась символом того, что Элизабет нуждалась в срочном мужском обслуживании.

«…соблазни его…»

Ничто не должно помешать ее решению — ни ее угрызения совести, ни его обвинения, ни ее планы, ни замыслы ее отца. Ничто.

В конце концов, он же был мужчиной, и все разговоры о девственницах и супружеском счастье, несомненно, возбуждали его.

Она проверит его. Она проверит, насколько серьезно он говорил о сделке, символах и о поисках жены.

Элизабет попросила Минну помочь ей завершить написание приглашений, для чего они обе устроились после завтрака на террасе.

— Разве не прекрасно? — проговорила Минна, склоняясь к листу пергамента, на котором писались приглашения. — Разве Николас не великодушен? Такие приготовления к вечеринке! Ты наблюдала за прислугой? Они трудятся день и ночь, даже сейчас: взгляни на старого садовника Уоттона — он занят твоими розами. А как вычищают дом! Каждый предмет мебели натирают льняным маслом, ковры выбили и пропитывают лимонным соком. Господи. А медь и серебро! Я очень рада помочь тебе с приглашениями, дорогая. Мне бы не хотелось натирать серебро.

— Тебе и не нужно, Минна. Вот, взгляни на свою часть списка; в нем должны быть имена пяти семей в Эксбери.

— Понятно. А это образец того, что я должна писать? Тогда я, пожалуй, начну. — Она развернула к себе образец и склонилась над первым листом.

Элизабет какое-то время рассматривала свою часть списка. Всего было двадцать пять имен, десять из которых она уже написала вчера, оставив еще десять на сегодня.

Насколько красивым почерком нужно писать? Элизабет тщательно вывела: «Граф Шенстоун был бы польщен вашим присутствием…» И так далее — раз, второй, третий, еще трижды, пока не услышала приближающиеся шаги.

Сердце дрогнуло у нее в груди, она с надеждой посмотрела навстречу входящему и увидела… своего отца.

— Что тебе нужно?

— Я смотрю, ты занята приглашениями. Не понимаю, зачем тебе понадобилось помогать ему, — ворчливо проговорил он. — У меня есть предложение — написать неверный обратный адрес, чтобы в следующую субботу на десять миль в округе не было ни одной девственницы.

Она была с ним согласна, но спокойно сказала:

— Так что тебе нужно, отец?

— Где ты взяла жемчужное ожерелье? Я его раньше не видел.

Она видела, что он уже прикидывал его стоимость.

— Я уже говорила тебе, отец, что не дам ни полпенса из моих драгоценностей. Они неприкосновенны.

— Тогда не нужно вводить меня в искушение. Оно выглядит очень дорого.

— Ну и что, если даже так? Тебе-то что? — Элизабет уже не могла сдержаться, потому что безрассудству ее отца не было предела. Все образуется, если он не будет мешать.

— Еще один выход из положения, — тупо сказал он. — Хотя, думаю, ты сама знаешь, что делать.

Опять — и уже открытое предупреждение из всех слышанных ею. Она низко склонилась над пергаментом, пытаясь скрыть от Минны раскрасневшееся лицо.

— Шредерик сегодня не в духе, — прокомментировала Минна, глядя ему вслед, не подозревая о подтексте недавнего разговора.

Он определенно предоставил ей все условия для соблазнения Николаса; ее нервы были натянуты, как струны.

Она коснулась жемчужины, и ее тело немедленно напряглось.

…Тело помнило…

Приглашение номер семь.

«Вдова покойного графа Шенстоуна требует удовлетворения…»

Господи, она на самом деле написала то, что было в ее голове, закончив предложение большой чернильной кляксой, когда поняла смысл написанного. Она сложила лист и разорвала его в клочья.

Поиски жены Николасу начинали действовать ей на нервы.

В ее силах было все прекратить. Нужно всего лишь представить для всеобщего обозрения письма Дороти. Указать на разоблачающие фразы.

Почему же она колебалась?

Элизабет устало закрыла глаза.

Даже Николас бы заметил, что разоблачения не заключали в себе неопровержимые доказательства. Каждая фраза была двусмысленна.

Возможно, именно поэтому Элизабет медлила.

Обуреваемая яростью, она склонилась над приглашениями.

Тремя часами спустя приглашения были переданы Патрику, одному из лакеев, а Элизабет и Минна позволили себе расслабиться за чашкой чая.

— Похоже, Николас хорошо поправляется после падения, — заметила Минна. — У него, должно быть, очень сильный организм. К тому же его разум полностью восстановился. Вероятно, он сожалеет о том, что наговорил в разгар событий.

— Ты так считаешь? Ты всегда слишком хорошего мнения о людях, даже если они того не заслуживают.

— Помимо небольшой раздражительности после падения, Николас всегда относился ко мне хорошо. Даже позволил мне — всем нам — оставаться здесь столько, сколько мы захотим. Не правда ли, Элизабет, благородно с его стороны?

Элизабет прикрыла глаза от, солнца и вгляделась вдаль, День был необычно жаркий. Все цвело и благоухало. Вдалеке У отгон со своими помощниками постригал траву вдоль дороги. Ближе к дому одна из служанок собирала цветы, как было заведено каждый день, для украшения столовой и гостиной. Затем Элизабет расставляла там цветы и следила, как накрывается обед.

Ее внезапно охватило острое чувство ностальгии по тем делам, которыми она занималась, будучи женой Уильяма.

Теперь хозяйством занималась экономка, а вскоре оно станет обязанностью новой хозяйки Шенстоуна.

Элизабет внутренне сжалась. Боже, она и не предполагала, что все случится так скоро.

Она считала, что акклиматизация Николаса займет как минимум полгода.

Ей представлялось, что они с отцом останутся в Шенстоуне до конца года, когда она сможет урезать расходы, а он — закончить со своими рискованными финансовыми операциями.

К тому времени, по ее расчетам, Николасу надоест их сделка, и тогда он будет готов найти себе жену.

Такое развитие событий вполне бы ее устроило. Но нет. Вероятно, у него были совсем иные планы, на корню разрушающие ее надежды.

Итак, надо его соблазнить…

Ну что ж! Ей слишком нравилось выполнять свою часть сделки?

А теперь еще и Питер предоставил ей карт-бланш.

Где он был, когда она так в нем нуждалась? Вероятно, где-нибудь развлекался с Виктором. А Николас скорее всего сейчас давал отдых своему «сильному организму», чтобы за обедом иметь силы продолжать изводить их всех рассказами о поисках жены.

Оказывалась ли она раньше в подобной ситуации?

«Николас благороден?» — вспомнила она слова Минны. Возможно, ведь он не выкинул бедную вдову на улицу. За это я благодарна ему в разумных пределах.

Элизабет, прекрасная Элизабет сидела за его обеденным столом, привлекая взор жемчужным ожерельем. Что же ей нужно?

Атмосфера была слишком спокойной. Со времени его объявления о вечеринке не произошло ничего выдающегося. Его месть ждала своего часа, предоставляя ему время на планирование следующего хода.

Идея была гениальной.

Никому не понравилось его решение найти себе жену.

Они ненавидели его затею. Осуждали ее.

А Элизабет вдруг решила надеть ожерелье.

Что же ей было нужно?

Долго ли она продержится?

Что касается сделки, то, вероятно, пока ее отец будет продолжать требовать у нее денег. И до тех пор, пока Николас будет желать ее.

Если он вообще будет ее желать.

А какой мужчина не стал бы ее желать?

Так как он сам обозначил условия сделки и дал ей понять, что она все еще в силе, она должна знать, о чем говорит ожерелье на ее шее.

«Возьми меня».

Он установил правила; она бросала ему вызов.

Он видел вызов в ее глазах.

Сейчас.

Она все рассчитала, она знала, на что идет… но ему было все равно.

«Мне нужен ты».

В черном платье она выглядела как образец скорбящей вдовы, но ему было все равно.

Я хочу тебя.

О ее желании говорили взгляд и сияющая жемчужина на ее шее.

«Возьми меня сейчас же».

Николас бросил салфетку на стол.

— Все пообедали? Джентльмены, угощайтесь бренди. Минна, прошу извинить нас. Элизабет, ты мне нужна.

Многозначительные слова, но ему было уже все равно.

Никаких слов. Все произойдет быстро, жестко, в первом же уединенном месте. Он рывком распахнул дверь под лестницей, ведущей в подвал, и втащил ее внутрь.

Идеальное место. Темное. Уединенное. Запретное.

Он задрал ей юбку и не нашел под ней никакого белья.

Его пенис упруго вошел в нее.

Ни слова, ни вздоха; его бедра ходили взад-вперед, прижимая ее к стене.

— Да, — прорычал он. — Да.

Она сжала мышцы, и он извергнулся.

Вот так… он вбивал свой стержень глубоко в ее лоно… да, да, да, да…

Он чувствовал свою силу внутри ее, чувствовал ее податливость, и постепенно его желание обладания ею начало угасать.

Прижав ее к стене, он подарил ей долгий, проникающий поцелуй, чтобы продлить удовольствие.

Он ощущал каждый дюйм своего якоря, удерживающего ее. Он держал ее только своей обнаженной мощью.

Он хотел лишить ее всех сил, заставить ее молить о пощаде. Держать ее в сексуальном рабстве всю жизнь.

— Вот что тебе нужно, — прошептал он вплотную к ее губам. — Вот без чего ты не можешь жить. Вот… — Он с силой вошел в нее. — И вот. — Снова движение бедер.

— Скажи, когда будет достаточно, — прошептал он, вновь входя в нее. — Скажи, когда тебе будет достаточно. Если тебе когда-нибудь будет достаточно…

Он знал, что ее тело примет каждый дюйм его пениса, что он может жить в ее влагалище, провести там всю свою жизнь, и ей все равно будет недостаточно.

Он почувствовал ярость. В темноте, где каждое слово обретало форму и оживали чувства, он не мог обуздать желание ее плоти.