Глава 2

Франческа резко обернулась на звук.

– О, ты пришел!.. – Голос ее дрогнул, и она замерла, выронив прозрачный костюм, который упал к ее ногам.

Она невольно отступила на шаг, когда незнакомец с решительным видом направился к ней.

– Так, так, так, – пробормотал он, подавляя ярость. Ему хотелось встряхнуть ее, задушить. Лучше бы он ошибся в своих предположениях. Но нет, он не ошибся. Сверкающие черные глаза, полные, чувственные губы, великолепная фигура – немного стройнее, чем он думал, вероятно, из-за болезни, но все еще роскошная.

Само воплощение танцовщицы.

Глядя на нее, можно было предположить, что она родилась где-то в теплых странах; у нее была смуглая кожа, загадочный взгляд, а губы буквально созданы для поцелуев.

Неудивительно, что Уильям не мог устоять против ее чар. Ни один мужчина не смог бы. Даже он сам, не поддающийся женским чарам, чувствовал ее притягательность.

«Где еще найдешь женщину, рожденную то обнажать, то скрывать свое тело, танцевать, поклоняясь богам? Как мог Уильям выносить все это? И как она умудрилась при этом казаться самой утонченной и полной достоинства дамой общества? – думал он. – Женщиной, которая вполне могла стать женой Уильяма».

Эта мысль бесила Алекса. Эта девка пленила его брата, и не его одного. В то же время она казалась чистой и недоступной.

Нет, быть этого не может. Женщины, подобные ей, актрисы почище Сары Бернар. Женщины, подобные ей, ставят на колени мужчин и разрушают империи.

– Ожидали Кольма, не правда ли? – вкрадчиво спросил он и был вознагражден, увидев, как она напряглась и как сверкнули ее глаза. – Конечно же, ждали. И какая досада, что пришел я.

Она, наконец, обрела способность говорить. Ее голос был низким, чувственным, густым, словно мед, – так пчелиная матка заманивает ничего не подозревающего трутня. Но уж он-то знал, кто она такая.

– А вы кто...

– Достаточно того, что я знаю кто вы.

О Боже! Она беспомощно оглянулась, чувствуя себя загнанной в угол. Он безумец, а она такая неосторожная. Открытая дверь – приглашение для любого мужчины. И как только хозяйка пансиона могла впустить этого странного незнакомца? Но откуда он знает о Кольме?

О Господи! Кольм!..

Никогда не показывай страха. Она хорошо усвоила эту истину в Брейдвуде. Вряд ли можно образумить безумца, но попытаться стоит.

– Это не имеет никакого значения, – парировала она с вызовом, так, по крайней мере, ей казалось. – Поэтому можете уходить.

– Уйти? Проделав такой путь с единственной целью найти вас, Сара?

Франческе стало по-настоящему страшно. Он знал имя Сары...

– Кто вы?

И тут ее осенило. Он был так надменен, так явно привык повелевать. Ужасный граф. Беспощадный монстр. Даже его внешность – чрезвычайно высокий рост, хищное лицо, холодные глаза цвета стали и тонкие, злые губы – все это полностью соответствовало его имени[1].

Он принял ее за Сару.

И что еще хуже, он знает, что она ждет Кольма.

Почувствовав слабость в коленях, она оперлась о стоявший рядом комод. Ни в коем случае нельзя показывать этому незнакомцу свой страх.

Нет, брату Уильяма. Если она станет думать о нем как о брате Уильяма, то сумеет взять себя в руки и попытается понять, почему он решил, что она – Сара, и откуда он знает Кольма.

Ее выразительные Глаза без слов сказали ему, что она узнала его.

– Вы знаете, кто я.

– Миэр. – Собственный голос показался ей скрипучим, как ржавое железо. Она распрямилась, вздернула подбородок. – Вы пришли слишком поздно, – сказала она, как будто этот упрек мог пронять такого, как он.

Ей следовало бы понять, что Миэр не тот человек, который способен признать свою ошибку.

– Я приехал, чтобы забрать его домой, Сара. – Никаких признаков раскаяния.

О Боже, почему он все время называет ее Сарой?

– И вас, – добавил он тоном, не терпящим возражений. Ее? Это слегка взволновало Франческу. Что нужно от нее Миэру?

Ничего, просто он принял ее за Сару. Они были немного похожи кроме того, он застал ее в этой комнате, когда она перебирала вещи танцовщицы...

Ее сердце забилось сильнее. Он не знает, что Сары не стало. Что она ненадолго пережила Уильяма. Ей только нужно сказать ему об этом. Ничего трудного. И ничего страшного. Он, скорее всего, заплатит ей за услуги и отправит восвояси. У него хватит на это наглости.

Но что-то удерживало Франческу. Кольм.

– Вам не стоит утруждать себя, выражая благодарность Саре Тэва теперь, когда Уильяма больше нет, – заявила Франческа. Она ни за что не скажет ему правду. Ради своей покойной подруги. – Уильям все равно не узнает. А Саре это не нужно.

Он прищурил свои ледяные глаза.

– Значит, Кольм появился.

Словно острый нож вонзили Франческе в сердце. Откуда он знает о Кольме? Нужно отвлечь его, пока она не выяснит, какое отношение Кольм имел к Саре.

– Не понимаю, о чем вы говорите. – Он пожал плечами.

– Неужели не понимаете? – Он посмотрел на нее так, словно хотел заглянуть ей в самую душу. Черствая, подумал он, какими бывают только женщины ее профессии. Она будет все отрицать, будет лгать.

Но это тоже не имело значения. Он знал, как обращаться с такими женщинами. Единственной проблемой была нехватка времени. Но он справится с этим, прибегнув к испытанному средству – решительным действиям.

– Как вам будет угодно, – сказал он, наконец. – А теперь, Сара, вы скажете мне, где похоронен Уильям, и завтра мы отвезем его в Миэр.

– Мы? – У нее снова дрогнул голос.

– Вы умоляли меня приехать, и вот я здесь. Мы завтра же покидаем Берлин, так что пакуйте вещи и к полудню будьте готовы. И если Кольм действительно еще не появился, он просто не найдет вас здесь, как рассчитывал. Итак, где покоится мой брат?

Франческа была в шоке.

– Это несколько самонадеянно... – запротестовала, было, она. События развивались слишком быстро, слишком стремительно, и она растерялась. А тут еще эта проблема с Кольмом. Ей нужно время, чтобы подумать, сориентироваться в ситуации. Она не может ехать с Миэром. И в то же время не сможет отказаться.

Из-за Кольма.

– У вас нет выбора, Сара. Вы возвращаетесь со мной в Миэр.

Всю ночь она не спала, голова раскалывалась от боли, но к утру была почти уверена, что сможет выдать себя за Сару. Она много знала о ее жизни.

А теперь должна узнать, какое отношение к ней имел Кольм.

Нет.

Невозможно. Притвориться Сарой? Безумная идея. Немыслимая.

Миэр ошибается. Кольм не имел ничего общего с Сарой, она даже имени его никогда не упоминала.

Голова разболелась еще сильнее. Не упоминала. Ну и что? Это ровно ничего не значит.

Она упаковала жалкие пожитки Сары и ее костюмы, потом собрала свои вещи. Она не оставит здесь ничего, увезет все до последней мелочи.

Это безумие.

Франческа понимала, что у нее нет выбора. Миэр принял ее за Сару, а она не сказала ему правды и поэтому вынуждена ехать.

Отдай все... Обещай мне... Сара Тэва никогда не умрет.

Сара пока не умрет, решила Франческа, прерывисто вздохнув. Потому что она выдаст себя за Сару.

Неужели? Неужто она обезумела?

А что, если Кольм придет?

Но Миэр сказал, что Кольм уже появился, что он знает Сару. Она должна выяснить, почему он так думает. Просто обязана.

Она оставит хозяйке пансиона записку для Кольма – если он появится. Если уже не появился...

Она металась по убогой комнатушке, прикидывая, что следовало бы оставить здесь. Дорогие краски и кисти. Полотна. Мольберт. Незаконченный портрет генерала фон Абрунгена. Наверное, все это можно оставить у хозяйки. У нее самой не было денег для того, чтобы оплатить такую услугу; ей едва хватит, чтобы расплатиться за свою комнату, но, возможно, Миэр расщедрится, покроет все долги Уильяма, а заодно и ее нужды.

К тому же придется попросить хозяйку солгать...

О Боже! Ей становилось не по себе при мысли о том, что она собиралась сделать.

Миэр неглуп. И очень скоро разгадает ее уловку.

Но, возможно, это уже не будет иметь значение, потому что к тому времени ей удастся узнать о Кольме и о том, как он был связан с Сарой Тэва.

Не исключено, что Миэр убьет ее, когда узнает правду.

Сейчас, когда она решилась действовать, ей оставалось лишь одно. Стать Сарой Тэва. А Сара не была пугливой и дрожащей девственницей. Была опытной и решительной.

Чего никак не скажешь о Франческе.

Нет, она никогда не научится быть яркой и чувственной, как Тэва. А ее голос – низкий, с хрипотцой, с еле уловимым акцентом, – но Миэр ничего этого не заметил...

Она сошла с ума...

Единственным ее преимуществом было то, что Миэр никогда не встречал Сару. Ничего не знал о ней как о личности – лишь о ее репутации, ее скандальной известности.

Так что вполне возможно, ей удастся осуществить свой план... если она отбросит угрызения совести, забудет те двадцать четыре года, на протяжении которых в нее вдалбливали правила приличия и чувство долга...

Если она сможет противостоять Миэру, как смогла бы Сара... Если...

Так рискованно... Но Сара была больна. Она наверняка выглядела бы похудевшей после болезни. Это обстоятельство было в ее пользу. Она сможет сыграть Сару, только более сдержанную, и это ни у кого не вызовет подозрений.

Потом еще тон. Ей нужно научиться высокомерию и уверенности, чтобы не спасовать перед Миэром. Это проблема, но, с другой стороны, она много лет успешно противостояла тете Иде.

А это примерно одно и то же.

Она знала, что сможет это сделать, что ради Кольма сможет сделать все, что угодно.

А потом – потом у нее совсем не осталось времени. Франческа не ожидала Миэра так рано, но он ворвался в комнату задолго до полудня, прежде чем она успела сделать распоряжения, прежде чем взвесила все последствия своего поступка, прежде чем успела собраться.

Она обреченно подумала, что, наверное, именно так он действовал в своей жизни, налетая, словно ураган, и увлекая все за собой. Ей же оставалось одно – попытаться ответить этому человеку так, как ответила бы Сара, ненавидевшая его как никого другого.

Это оказалось труднее, чем она предполагала, когда он сверлил ее своими ледяными глазами.

– Вы рано, – резко заметила она. Спокойнее, спокойнее. Не позволяй этим глазам тебя запугать.

В комнате почти не было личных вещей – когда Уильяма не стало, Сара раздала то немногое, что осталось после него. Франческа упаковала фотографию Уильяма, несколько его книг, миниатюру, изображавшую дом, в котором он вырос, его брегет, запонки и заколки для галстука, пару тяжелых серебряных канделябров, белье, бронзовое пресс-папье, черепаховый набор для туалетного столика.

Кольцо с гербом Миэра, которое Сара носила как обручальное, теперь было на пальце Франчески – слишком большое, слишком массивное и броское, оно притягивало взгляд графа, отвлекая его пристальное внимание от нее самой.

Он расхаживал по комнате, заглядывая в ящики и шкафы.

– Никогда не мешает убедиться, что ничего не забыто. – И никогда не мешает сдерживать свою надменность. Или он совсем не доверяет Саре?

– Все упаковано, – холодно заметила Франческа. – Нет необходимости меня проверять.

Он приподнял бровь.

– Разве?

Высокомерное чудовище! Что бы ответила на это Сара?

– Ваш брат женился на мне, разве нет? – в тон ему ответила она.

– Вы удивительно хладнокровно воспринимаете его смерть.

О Господи, она что, должна была все это время быть вне себя от горя? Почему она не подумала обо всех тонкостях, о том, чего может Миэр ожидать от Сары – и от ее отношений с Уильямом?

Сара скорбела, но, возможно, не так, как хотелось бы Миэру. Она была бы в ярости от его необоснованных суждений. Уж чего-чего, а чувства собственного достоинства у Сары, всегда хватало, и Франческа обязана была сохранить его.

Жаль только, что она не успела все проанализировать.

– Я не выставляю свою скорбь напоказ, – наконец сказала она. – К тому же я долго болела.

– Вы худее, чем я представлял.

Вот именно, подумала Франческа. Его устроила бы толстая и неряшливая Сара, но не стройная и элегантная дама. Она вдруг поняла, что он растерян. Он не знал, как себя вести с ней, потому что она оказалась совсем не такой, какой ему ее описывали. Значит, у нее есть преимущество перед ним, хотя и минимальное.

– Отдых и питание все поправят, – пробормотала она в качестве объяснения.

– Ну, тогда мы готовы отправиться в путь. – Он схватил два чемодана, в которые она умудрилась упаковать все вещи. – У меня здесь карета.

Ей ужасно хотелось спросить его о финансовых распоряжениях – заплатил ли он за комнату и как отреагировала на это хозяйка. Ведь он вполне уже мог узнать, что Сара мертва. Но виду не подал. Видимо, неспроста.

Но зачем это ему?

Кольм. Она и глазом не моргнула, когда он упомянул о Кольме.

Страх снова стал нарастать, когда она, расправив траурную вуаль, последовала за ним вниз по узкой лестнице, и этот страх превратился в настоящий ужас, когда она увидела ожидающую у двери хозяйку пансиона.

Все кончено. Ее обман сейчас будет раскрыт! Она не сможет быть Сарой Тэва, не предупредив хозяйку.

Женщина поклонилась Миэру и посмотрела прямо в глаза Франчески.

– Фрау Девени, – почтительно пробормотала она. Глаза Франчески расширились. Почему? С какой стати фрау Дихтер покрывает ее? Деньги? Неужели Миэр был настолько щедр?

– Благополучного пути, мадам, – добавила фрау Дихтер, многозначительно глядя на нее.

– Благодарю вас, – прошептала Франческа. Конечно, причина в деньгах. Фрау Дихтер не стала бы вредить самой себе, рассказав правду, которая стоила бы ей многочисленных вопросов и подозрений. Хозяйки должны быть практичными, и какой вред фрау Дихтер от того, что Франческу Рэй приняли за Сару Тэва? Миэр наверняка щедро оплатил все ее услуги, мыслимые и немыслимые.

Франческа прикоснулась к руке фрау Дихтер.

– Спасибо...

– Удачи вам. – И Франческа вновь уловила в этом двойной смысл.

Миэр помог ей сесть в роскошную карету и, устроившись рядом, велел кучеру трогать.

– Уильям ожидает нас на станции Анхальт, – сказал он, и его холодный взгляд скользнул по черной вуали на ее лице.

Франческа вздрогнула. Гроб ожидает, хотел он сказать. С явным намерением сделать ей больно. Ужасно, выкапывать тело вот так! Они с Сарой похоронили Уильяма вполне достойно, после того как нашли его в могиле нищего. Что же это за нравы и ритуалы у наследных пэров? Сейчас он проявляет гораздо больше заботы об Уильяме, чем при его жизни.

Уильям мог бы и не погибнуть, вмешайся Миэр раньше.

Франческа с трудом сдерживала возмущение.

– Конечно, – с вызовом ответила она. – Ведь Уильяму вечно приходилось ждать милости от семьи.

А! Это ему не понравилось! Хорошо! Время от времени ему следует напоминать о его бессердечности и о том, что уж ее-то не обманет его нынешняя показная забота.

– Ему? – спокойно переспросил Миэр. – Или вам? – Она возмутилась:

– Я не бросала его.

– Нет. Вы просто унизили его достоинство.

Эти слова больно укололи ее. Она все больше и больше входила в роль Сары.

– А вы лишили его опоры, – парировала Франческа. – Я сделала из него мужчину, а вы относились к нему как к ребенку.

Это только усугубило ситуацию. Она сжалась, увидев, как вытянулся в ниточку его рот, как сузились глаза.

– Последнее слово не за вами, мадам. Мы прибыли на станцию Анхальт.

Их встретил носильщик с тележкой для багажа.

– Все сделано как вы пожелали, милорд. – Миэр кивнул и вручил ему деньги.

– Вы и фрау Девени занимаете предпоследний вагон. – Носильщик указывал путь, а Франческа шла, пораженная привилегиями богатых. Собственный вагон. Личный носильщик. Безупречное обслуживание. Все как он пожелал. И Уильям отказался от такой жизни, чтобы жениться на Саре!

Она вошла в вагон. Дерево. Бархат. Парча. Свет газовых ламп, придававший всем предметам золотистый оттенок. Столы, диваны, фарфор. Копия комнаты в знатном доме.

Его доме.

И два спальных купе, в разных концах вагона.

– Садитесь. – Он указал на стулья у стола, стоявшие под углом к центральному окну. Сам он устроился напротив, и некоторое время они молча наблюдали за суетой на платформе.

Вернее сказать, она наблюдала. А он в это время следил за ней. Его лицо было непроницаемым, взгляд пронизывающим, и она была рада, что вуаль скрывает ее лицо. Хотя и не совсем.

Когда поезд тронулся, Миэр перегнулся через стол и схватил ее руку в перчатке. Она невольно повернулась и посмотрела на него.

Но ему мало было захватить ее врасплох. Он хотел большего. Он жаждал крови.

– Итак, скажите мне, Сара Тэва, – прошептал он опасно вкрадчивым тоном, – скажите, кто вы... на самом деле?

Глава 3

Ловушки, ловушки, сплошные ловушки... с этого момента она будет жить в состоянии постоянного страха. Что ему сказать? Что ему известно о жизни Сары? Он из тех людей, которые непременно разузнали бы все о Саре, как только между ней и Уильямом возникли какие-то отношения. Он, возможно, знает о Саре гораздо больше, чем Франческа. Боже милостивый... на каждый его вопрос она должна отвечать так, словно ему действительно все известно.

– Этот вопрос можно задать любому, – ответила она, подавив страх. – Вот вы, кто вы на самом деле?

– Вам это уже известно, мадам. Я тот, кто наиболее опасен для вас.

– Для меня? – переспросила она, стараясь изобразить удивление, потрясенная тем, что ее голос даже не дрогнул. Этот человек вселял в нее смертельный ужас. – Вам, наверное, приятно так думать. А мне скрывать нечего.

– Разве? А как вы объясните тот факт, что прекрасно говорите по-немецки и ваш английский практически безупречен?

О Саре этого нельзя было сказать. У нее был еле заметный акцент, то европейский, то азиатский, в зависимости от того, какое место она называла своей родиной.

От него это, разумеется, не ускользнуло.

– Результат монастырского образования, – пробормотана она, скрестив пальцы.

– И где же это было? – непринужденно поинтересовался Миэр. – В монастыре при восточных храмах, где якобы танцевала ваша мать?

Франческа отвернулась. Никогда раньше ей не приходилось так рисковать.

– Вы знаете мою историю не хуже меня самой. – Такое утверждение было вполне безопасным.

– И, тем не менее, в ней есть много неясных моментов. – Ей необходимо как-то отвлечь его.

– То же самое можно сказать и о вас, милорд.

– О да, разумеется. Обо мне вообще ничего не известно, ни где я родился, ни кто были мои родители, даже имени моего никто не знает. Вы совершенно правы, мадам.

Его тон был просто убийственным. Ей ни за что не одержать верх в этой словесной перепалке, подумала она в полной растерянности. Это непосильное для нее дело. Уж лучше отмалчиваться, решила она, но он продолжал над ней издеваться, а уж в этом-то он был непревзойденным мастером.

– Конечно, милорд, у вас гораздо больше возможностей, чем у меня, – осторожно заметила она, – но ведь такой человек, как вы, время от времени становится предметом сплетен, а слухи бывают сильно преувеличенными.

– Моя известность не идет ни в какое сравнение с вашей скандальной репутацией, мадам, уверяю вас. В то же время вы кажетесь самой невинностью. Вы великолепная актриса. Впрочем, ничего удивительного. Вы не первый год на сцене и довели свое мастерство до совершенства. Исполнение вами роли безутешной вдовы способно обмануть любого, только не закоренелого скептика, каковым, к несчастью, моя дорогая Сара, являюсь я.

Ах, так он еще к тому же всеведущ. Ну, просто сокровище, а не мужчина. Как только Уильям его терпел? Сара и та удивлялась. Но Сара знала, как вести с ним игру, а вот Франческа Рэй, неопытная девственница, при виде графа испытывает ужас.

– И несмотря ни на что, вы везете меня в Англию, – пробормотала Франческа, парируя замечание, рассчитанное на то, чтобы ее запугать.

– Как вы и просили. Вы – жена Уильяма.

– Вдова, – возразила она. Он ведь не собирается переделывать прошлое? – И я просила только за Уильяма. Лично мне от вас ничего не нужно.

Он зааплодировал.

– Тон выбран очень верно, мадам. Я восхищаюсь вашей способностью притворяться. Но я совершенно уверен в том, что вам от меня что-то нужно.

– Как и вам от меня, – резко ответила она, сама не понимая, откуда вдруг появилась у нее эта мысль. Тем не менее, ее продиктованный интуицией ответ достиг цели. Лицо графа стало непроницаемым, он откинулся в кресле и устремил на нее свой пронзительный, ледяной взгляд.

– Всем нам что-то нужно.

Франческа молчала: чем меньше она будет говорить, тем лучше.

– Почему вы вышли за него замуж? – спросил он с нескрываемой неприязнью.

Он не спросил: почему Уильям женился на вас, Сара? Считал, что инициативу проявила она. Что он знает? Что? Что?! Она ответила ему так, как ответила бы Сара:

– Я любила его.

Она увидела, как вспыхнуло в его глазах раздражение.

– Я обожала его, – добавила она для вящей убедительности.

– Чтоб вас...

– И он обожал меня.

– Мерзавка. Я знал, что вы не замедлите проявить свою истинную сущность.

– Я ничего не скрываю, – сказала Франческа, потрясенная его грубостью и яростью. Миэр ненавидел Сару, в этом не было сомнения. И ему что-то нужно от Франчески.

Что?

– Это уж точно, – насмешливо сказал он. Франческа замерла. Это только начало, подумала она. У Миэра столько оружия против Сары. Она исколесила всю Европу до того, как вышла замуж за Уильяма, и ее скандально известные эротические танцы стали притчей во языцех в каждой столице, при каждом дворе.

Сара без стеснения раздевалась во время своих экзотических танцев, но в то же время исполняла их с такой божественной одухотворенностью, что никому не пришло бы в голову ее осудить, и она стала любимицей и знати, и полусвета.

Сара была поистине редким явлением и обладала достаточным артистизмом, чтобы заставить самого циничного зрителя поверить в то, что она – дитя богов и ее призвание – вселять в души людей святую веру посредством своего искусства.

Но вся слава, все деньги утекли, словно песок сквозь пальцы, и, возможно, Сара вышла замуж за Уильяма, рассчитывая на помощь его семьи, но просчиталась.

Вместо этого Миэр обрек их обоих на гибель.

Франческа кипела от злости, ведь сумма, которая могла бы спасти Уильяма и Сару, сумма ничего не значила для Миэра, но он отвернулся От них.

– Мне нечего вам рассказать, – вспылила она.

– О, моя дорогая Сара, вы не рассказали и половины того, что мне хотелось бы знать.

Она смотрела на него с неподдельным ужасом. Но ничего не могла прочесть на его лице. Только взгляд, холодный и острый, словно клинок, говорил о том, что Миэр готов с ней сразиться.

Франческа отвернулась. Спокойствие, спокойствие, ты должна сохранять спокойствие. Именно это он и сказал бы, чтобы спровоцировать Сару.

И как поступила бы Сара? Она выразила бы презрение, вела бы себя как принцесса храма, каковой провозгласила себя, и сохраняла бы ту загадочную отстраненность, от которой мужчины теряли голову.

Франческа глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Думай, как Сара. Держись, как Сара. Ты достаточно знаешь о ней для того, чтобы заставить семью Уильяма поверить, что ты и есть Сара. У них нет причин не поверить, тем более что они знают о болезни Сары.

Эта мысль придала ей уверенности. Главное, не поддаваться на провокации Миэра. Меньше говорить, больше слушать. Не терять самообладания, не реагировать на его оскорбления. Стараться выставить его дураком.

Она сможет это сделать. Она хочет это сделать и сделает, ради Сары.

Нет – ради Кольма.

Миэршем-Клоуз

Он был такой огромный, этот трехэтажный дом из кремового камня, окруженный акрами тенистых парков. По классической традиции по обе его стороны располагалось два крыла; массивная двойная лестница вела к парадному входу.

Едва карета остановилась, как из арочных дверей под лестницей высыпали слуги: двое занялись багажом, еще один устанавливал ступеньку, чтобы юбки миледи не коснулись земли, а четвертый помогал ей спуститься.

И все это время ястребиный взор Миэра следил за каждым ее движением, ожидая ее ошибки, желая, чтобы она оступилась.

Пожилой джентльмен в ливрее ждал их в тени арки.

– Уоттен, это миссис Уильям.

Уоттен поклонился:

– Добро пожаловать в Миэршем, миссис Уильям. – Миэр взял ее за локоть.

– Прошу вас, Сара, пройдите в арку. Мы установили лифт. Матушка уже не так подвижна, как раньше. Да и Маркус тоже.

Лифт был похож на позолоченную клетку – вьющаяся виноградная лоза и гроздья из кованого металла. Через мгновение они уже были на следующем этаже, в зале для приемов, тянувшемся вдоль всего дома, высотой футов в пятнадцать, а то и больше.

На стенах портреты предков.

На полу роскошный персидский ковер. На отполированных до блеска столах из красного дерева бесценный китайский фарфор.

Сколько вкуса и элегантности! Какая роскошь! Сразу чувствуется, что денег тут не считают.

Тут их снова встретила целая толпа слуг. Просто поразительно, на какие жертвы пошел Уильям, чтобы жениться на Саре. Он мог привезти в этот рай любую невесту, кроме Сары, и жить в свое удовольствие.

Миэр представил ее; женщины подходили, приседали в реверансе и уходили. Вскоре остался один Уоттен.

– А где же матушка?

– Мадам отдыхает, милорд.

– Понятно, – холодно произнес Миэр. – А Маркус, разумеется, пасет свое стадо, в буквальном или переносном смысле этого слова. Он непредсказуем. Впрочем, ничего другого я не ожидал.

– Они переносят господина Уильяма в церковь, милорд. Все будет готово завтра к десяти часам.

– Благодарю вас, Уоттен. Можете проводить миссис Уильям наверх.

Он резко отвернулся, словно не мог выносить даже ее вида, и Уоттен знаком пригласил Франческу следовать за ним.

Взбираться наверх оказалось тяжело – возможно, это было своего рода наказанием, ведь Уоттен мог с таким же успехом поднять ее на лифте, – но Франческе было все равно. Она обессилела как физически, так и эмоционально. Более всего ей сейчас хотелось лечь и уснуть, потому что по пути в Англию она ни разу не вздремнула. Даже в своем купе лежала без сна, зная, что Миэр бродит по вагону, наблюдая, выжидая, надеясь поймать ее на чем-нибудь недостойном.