Да что там говорить, ведь все молодые женщины в округе по уши влюблены в этого повесу. Хотя похоже Брэнде Сью Хартли удалось окончательно окрутить его. Она подцепила его на крючок до того, как он сообразил, что обратной дороги нет. Видать, скоро поженятся. Да что и говорить - все при ней - и красивая, и богатая. Но вот только задавала. Впрочем, как и все Хартли. Они здесь живут испокон веков. Да, денег у них "куры не клюют" - папаша Хартли здорово зашибает в страховой компании.
      Для Пенни эти невинные сплетни были как нож по сердцу. "Значит, у Джона Миллера есть девушка, не так ли? Вряд ли стоит этому удивляться, и конечно, это не ее дело". И все же слова миссис Кокс задели ее за живое. Вспомнив, как Джон взвалил ее на плечо, вновь ощутив пульсирующий прилив страстного желания, охватившего ее при этом, девушка чуть не разрыдалась. "Без сомнения, он находил это очень забавным - с легким сердцем флиртовать с Пенни Оуэн. А Брэнда Хартли в это время ожидала его дома. Красивая! Богатая!!"
      "Действительно, хорош, нечего сказать, - бесилась про себя Пенни, - и как можно было быть такой дурой?"
      Вдруг дверь распахнулась и на пороге появился Джон с чашкой кофе и журналом для женщин в руках, который он не замедлил вручить пострадавшей. Пенни взяла его и метнула в сторону вошедшего взгляд, в котором было все - и раздражение и обида.
      - Спасибо, - сухо промолвила она. Никак не подав вида, что он обратил внимание на изменение в поведении девушки, Джон обернулся к ее соседке.
      - Очень сожалею, что встретился с вами здесь, миссис Кокс, - сказал Джон. - Я слышал про несчастье, происшедшее с вашим Стивом, но надеюсь, что с ним не случилось ничего серьезного. Не хотите ли немного кофе, мадам? Мне не составит труда принести себе еще.
      - Что вы, спасибо, мистер Миллер, вы истинный джентльмен, - благодарно отозвалась Вильма Кокс. - Трудно найти более благовоспитанного мужчину во всей округе.
      - Ты слышишь это. Пении? - самодовольно заметил Джон. - Ты уверена, что теперь не пожелаешь пополнить ряды моих многочисленных поклонниц?
      Ответный взгляд Пенни был яростно красноречив.
      "Опять он за свое! - в бешенстве пронеслось у нее в голове. - Легко добивается расположения любой женщины в округе - от восьми до восьмидесяти! Но не у меня!"
      - Абсолютно уверена, - яда в голосе Пенни было не меньше, чем на зубах у мокасиновой змеи. - Я действительно предпочитаю воспитанных мужчин!
      Миссис Кокс была явно озадачена таким необычным обменом любезностями, но не успела она разобраться в происходящем, как появился доктор и увел ее из покоя. Минут через пять она вернулась, сияя от радости.
      - Как дела у Стива? Надеюсь, ничего серьезного? - спросил Джон.
      - Сломана нога и запястье, - ответила миссис Кокс с видимым облегчением. Но, говорят, к началу осеннего семестра в колледже он поправится. Может, это несчастье пойдет ему на пользу - возьмется за ум и, пока будет валяться в постели, немножко наверстает отставание по запущенным предметам.
      Пенни не смогла сдержать улыбки.
      - Я так рада, что самое страшное для вас позади, - сказала она сразу же понравившейся ей женщине.
      Миссис Кокс энергично ответила на ее рукопожатие.
      - Давайте договоримся так. Когда у вас все образуется, загляните ко мне на огонек как-нибудь вечерком, - чувствовалось, что она приглашает от чистого сердца. - Я оставлю свой номер. Позвоните, как только устроитесь.
      Она поспешно нацарапала что-то на листочке бумаги и удалилась, не дослушав благодарностей.
      Вскоре после этого Пенни отвезли в рентгеновский кабинет, и она оказалась в полном распоряжении людей в белых халатах. Сначала с ней битый час возился рентгенолог, а затем наступил черед врача, осматривавшего ее в приемном покое. После этого ее оставили в одиночестве.
      Пенни уже совсем начала терять терпение, когда появился ее мучитель и важно, как и подобает разговаривать дипломированному врачу с пациентом, изрек:
      - У меня для вас хорошие новости, мисс Оуэн. Кости не сломаны, но растяжение связок весьма тяжелое. Я сделаю вам новокаиновую блокаду, и некоторое время после этого вы будете чувствовать себя не в своей тарелке. На смену боли придут апатия и усталость. Скажите, о вас есть кому позаботиться, когда вы покинете нас?
      Губы Пенни задрожали. На нее вновь нахлынули все переживания и огорчения нынешнего дня, да так неожиданно, что она почувствовала острую необходимость выплакаться у кого-нибудь на плече.
      - Нет, - в ее голосе прозвучала полная беспомощность.
      Быстрыми уверенными движениями врач сделал ей инъекцию обезболивающего. Украдкой взглянул на Джона, который стоял в сторонке, проявляя все видимые признаки нетерпения. Вздохнул.
      - Итак, в таком случае вас можно приютить в больнице на ночь, - в его голосе прозвучало нескрываемое сочувствие. - Одной вам не справиться, это точно. Я только проверю сейчас - есть ли куда вас положить.
      - Подождите!
      Голос Джона прозвучал в напряженной больничной тишине как выстрел. Он перестал барабанить пальцами по столу, скрестил руки на груди и посмотрел на Пенни так, как смотрит случайный прохожий на потерявшегося в городской сутолоке щенка.
      - Мисс Оуэн будет моей гостьей этой ночью, - произнес он обреченно.
      - Не стоит... - начала было Пенни. Но, похоже, ее мнение никого не интересовало. Лицо врача выражало явное облегчение, а Миллер уже командовал санитаром, который суетился с парой костылей в руках, кто-то еще придерживал входные двери. Ошалев от такого напора, Пенни примирилась с этим как с чем-то неизбежным.
      - Спасибо, - пробормотала она, и вид ее был так несчастен, что, казалось, ее не окружали заботой, а наоборот, бросили на произвол судьбы.
      Как только сияющий БМВ с Миллером за рулем и Пенни на заднем сиденье бесшумно отъехал от больничной стоянки, девушка прижалась лицом к стеклу и зарыдала. Столько лет мечтать добраться до Америки и найти родных, а когда все это было так близко, какая-то нелепая случайность разбила ее надежды. Просто кошмар какой-то! Отец в могиле, а этот недоброжелательный незнакомец рядом и нет никакой надежды на какие-либо благоприятные перспективы.
      Молнии, словно огненные кинжалы, разрывали вечернее небо. В их зловещем свете Пенни увидела Джона, угрюмо склонившегося над баранкой, и муки раскаяния буквально пронзили все ее существо. "Не следовало сюда приезжать, - обреченно рассуждала она. - Это было чистое сумасбродство. И не останусь я здесь ни за что. Взгляну разок на места, где жил отец, продам все - и быстро в Сидней".
      Внезапно оглушительный удар грома потряс все вокруг. Показалось, что небеса разверзлись, а на ветровое стекло как из брандспойта хлынули струи дождя. Джон мертвой хваткой вцепился в руль и сосредоточил все свое внимание на дороге.
      - С тобой все в порядке? - перекрывая шум бури, прокричал он. - Мы можем остановиться, если хочешь. Но я думаю, что лучше гнать вперед. Прорвемся!
      - Конечно, - без колебаний согласилась его спутница. И сказав это. Пенни поняла, что еще никогда так не доверяла мужчине, как сейчас. Конечно, Джон Миллер мог быть высокомерным, самодовольным, властным, но она без колебаний могла доверить ему свою жизнь. Это открытие настолько поразило ее, что, казалось, лишило остатков сил. Все терзавшие ее душевные муки мигом улетучились и девушку стало клонить ко сну.
      - Поступай как знаешь, - уже засыпая, пробормотала Пенни.
      Она забылась, и сон ее не нарушали ни шум дождя, ни рев ветра. Не проснулась она и тогда, когда на смену этой кокафонии звуков пришла тишина, и лишь легкое жужжание кондиционера да шум встречных машин нарушали покой оправлявшейся после бури природы.
      Наконец Джон осторожно прикоснулся к ее плечу.
      - Просыпайся, вот мы и дома.
      В его голосе прозвучали нотки гордости. "И было чем гордиться", промелькнуло в голове у Пенни. Протирая глаза, она выглянула из окна автомобиля. Ощущение, что она еще спит, не покидало ее. Дождь перестал выбивать свою дробь по крыше, а прямо перед ними в серебристом лунном свете простиралась аллея могучих дубов, окутанных таинственными шлейфами испанского мха.
      В конце аллеи их встречал дом - самый красивый, из всех виденных Пенни когда-либо в жизни. Он гордо возвышался над деревьями, с роскошным подъездом, увенчанным четырьмя высокими колоннами с ажурным балконом и мезонином. Два симметричных крыла пристроек как бы обрамляли портал.
      Мягко шурша шинами, машина замедлила свой бег и остановилась во внутреннем дворике.
      - Добрались наконец, - просто сказал Джон. - Мне показалось, что здесь тебе будет пройти легче, чем подниматься по ступенькам парадного. Подожди, я помогу тебе выбраться.
      Как только он открыл дверцу, таинственный мир ночных звуков и ароматов просто заворожил Пенни. Все ее существо затрепетало от журчания дождевой воды в водостоках, влажного запаха земли, от крика неизвестной птицы.., не колеблясь, Джон подхватил ее на руки и понес ко входу. Пока он открывал дверь, Пенни успела разглядеть только удобные плетеные кресла да веранду, всю благоухающую роскошными цветами.
      Осторожно поддерживая ее одной рукой, Джон попытался включить свет, но безуспешно.
      - Черт побери! - раздраженно воскликнул он. - Этот проклятый ураган наверняка сорвал провода. Оставайся здесь, а я что-нибудь придумаю.
      Пенни с трудом добрела до плетеного кресла и стала ждать. Вскоре в соседней комнате замелькали отсветы огня.
      - Думаю, ты умираешь с голоду, - сказал Джон, возвращаясь. Даже не спросив ее согласия, он на руках перенес девушку в соседнюю комнату. И здесь Пенни, не сдерживая удивления, ахнула. Было похоже, что они перенеслись лет на сто в прошлое. В колеблющемся свете керосиновой лампы таинственно мерцало зеркало в позолоченной раме, хрустальные подвески огромной старинной люстры тихонько позвякивали при каждом движении... Посреди зала, а по размерам это был скорее зал, чем комната, располагался обеденный стол, заставленный серебряной и хрустальной посудой. Все остальное роскошное убранство терялось во тьме. Но и увиденного было достаточно.
      Аккуратно усадив девушку в роскошное кресло красного дерева, Джон снял крышку с серебряной жаровни и помещение заполнилось аппетитным ароматом жареной индейки. Пенни охватило чувство дикого голода.
      - Начнем, пожалуй, - предложил он, занимая место во главе стола.
      - Здесь только один прибор, - скромно попыталась отказаться Пенни. - Я не стану обрекать вас на голодную ночь.
      Джон усмехнулся и пожал плечами.
      - Моя домоправительница Сара Маккендрик обычно готовит на целый взвод. И мне никак не осилить всех этих припасов. Да и тарелок здесь целая куча. Так что не стесняйся.
      И не успела Пенни моргнуть глазом, как перед ней появился роскошный столовый прибор старинного серебра и целый ряд хрустальных бокалов.
      - Сара Маккендрик? - недоуменно переспросила она.
      - Да, экономка. А ее муж служит у меня управляющим. Они живут в коттедже, здесь неподалеку. Сара обожает всяческие кулинарные изыски, думаю, ее стряпня придется и тебе по вкусу.
      Последующее показало, что слова Джона не были пустой похвальбой. Жареная индейка с клюквенным соусом, окорок с луком и кукурузой и изумительный пирог с орехами и взбитыми сливками заставили Пенни на время забыть о всех огорчениях. Она смаковала каждый кусочек и так насытилась, что когда Джон отправился на кухню приготовить кофе, ее опять стало клонить в сон и, когда хозяин вернулся, он застал ее мирно спящей. Положив голову на сложенные руки, она прикорнула прямо посреди всего этого серебряного и хрустального великолепия. Невольная улыбка слегка смягчила суровые черты его лица.
      Водрузив кофейник на серебряную подставку, он осторожно тронул ее за плечо.
      - Не думаю, мисс, что кофе - это то, что вам сейчас необходимо. Прежде всего вам требуется хорошенько выспаться.
      Пенни встрепенулась и открыла глаза.
      - Извините, - пробормотала она. - По-моему, я не спала уже двое суток. Я просто не могу больше бодрствовать. - Пенни почувствовала, что совсем успокоилась.
      Джон перестал быть для нее маньяком, способным на убийство, пиратом или хулиганом. Он был просто сильным и удивительно надежным мужчиной, который с улыбкой, удивительно мягкой при неярком свете керосиновой лампы, поднимает ее из кресла своими сильными и буквально мягкими руками и несет вверх по резной лестнице. Пенни доверчиво склонила голову ему на плечо и затихла. Так они неслышно пробирались по темному коридору, как вдруг Джон неосторожно зацепил ковер.
      - Черт побери, - с чувством пробормотал он, наткнувшись на огромную кровать с пологом.
      - Джон? - в голосе девушки слышалось недоумение.
      Вновь вернувшаяся боль вывела ее из полузабытья, и она обнаружила себя в затемненной спальне, по стенам которой плясали золотистые отсветы керосиновой лампы.
      - Я не задел тебя, нет? - спросил Джон.
      - Нет, - солгала Пенни, скрывая страдания. Боль вновь стала стихать, и она увидела, что лежит на огромной кровати, а рядом в небрежной позе хозяина расположился Джон Миллер.
      - Джон? - в ее вопросе читалось недоумение.
      И вновь, как и днем, она ощутила, как ее охватывает возбуждение мгновенное, яростное и непрошеное. Она ласково провела пальцами по его лицу, ощутив волнующую шероховатость кожи. Увидела его глаза, казавшиеся бездонными в полумраке. И в них она заметила сверкнувший огонек желания. Он неотрывно смотрел на нее. Затем, как бы решившись, схватил ее руку, припал к ней губами и поцеловал. Пенни кожей ощутила настойчивую теплоту его губ. Вздрагивая от их ласковых прикосновений, она напряглась. Внезапный порыв страсти захватил их обоих. От поцелуя к поцелую Джон становился все более настойчив. Склонившись над ней, он страстно приник к ее телу, лаская рукой ее шелковистые волосы. Он действовал умело, заставляя Пенни временами терять голову от неуемного желания. Замерев, она полностью отдалась во власть его чувственных ласк. Мгновение они лежали так, переживая неизбежность грядущей близости.
      Пенни ощущала, как ее груди напрягаются, соски их делаются твердыми, соприкасаясь с его телом. Она услышала, как Джон глухо застонал. Его ищущие пальцы скользнули вниз, нащупывая путь к самому сокровенному.
      И в этот все решающий миг девушка почувствовала необъяснимое отвращение к предстоящему. Лишь мгновение длилась борьба в ее душе.
      - Нет, - прошептала она, высвобождаясь из его объятий. - Нет, Джон. Мы не должны...
      Глава 2
      ...Под утро сон долго не отпускал Пенни. И еще не до конца проснувшись, она осознала, что лежит на огромной кровати под кружевным пологом, слышит, как в отдалении жужжит кондиционер, чувствует, что от шуршащих простыней исходит тончайший аромат розовых лепестков. "Дома", - с наслаждением подумала она. Именно таким она представляла поместье своего отца - старинный величественный особняк, уставленный тяжелой, вполне достойной великолепному окружению мебелью, свидетельствующей о его богатой истории и атмосфере утонченной элегантности.
      Вздохнув, она повернулась на бок и приготовилась поглубже зарыться с головой в расшитые пуховые подушки, но от неловкого движения боль в поврежденной ноге вновь дала о себе знать. А вместе с болью пришли и воспоминания. Пенни резко приподнялась, охваченная внезапно подступившим страхом. Нет, это не дом ее отца! Все это принадлежит Джону Миллеру. Человеку, так яростно стремившемуся обладать ею этой ночью...
      Тут девушка обнаружила, что вся ее одежда исчезла, а на ней лишь отделанная кружевами шелковая ночная рубашка. Она глухо застонала. "Значит, Джон раздел ее!" Смутные подробности их борьбы на этой кровати вставали в ее памяти. "Да, Джон, целовал ее, да, он раздел ее, но, - и в этом она была абсолютно уверена, - больше ничего не произошло. Или все-таки произошло? В чем можно быть уверенной после утомительного путешествия и успокаивающего укола?" Пенни затрясло от гнева и унижения. Как мог Джон Миллер воспользоваться ее беспомощностью так бессердечно?
      В этот миг дверь распахнулась. Пенни, приняв возможно более независимую позу, устремила на нее убийственный взгляд. "Как смеет это ничтожество входить, не стучась? Это же верх неприличия!" Но это был не Джон Миллер. В дверях стояла полная седая женщина в цветастом переднике и пылесосом в одной руке и тряпкой в другой. Грозный вид Пенни напугал ее, и она в нелепой позе так и застыла на пороге.
      - Боже мой, мадам, - вскричала она. - Я даже не подозревала, что здесь кто-то есть. Хозяин ничего мне не сказал. Я Сара Маккендрик, экономка.
      Тут она попыталась изобразить приветливую гримасу на лице, что в ее положении было совсем непросто. - А вы, я полагаю, одна из городских подружек хозяина, не так ли?
      - Вы с ума сошли, - искреннему негодованию девушки не было предела. - Я Пенни Оуэн. Во владениях мистера Миллера я повредила ногу. И так как я впервые в этих местах, он пригласил меня переночевать в его доме.
      Пухлое лицо Сары осветила улыбка.
      - Как это похоже на мистера Джона! - в ее голосе слышалось искреннее восхищение хозяином. - Он так гостеприимен и великодушен. Но, чтоб мне провалиться, было бы хоть раз так, когда он кому-либо заранее объяснил что-то толком. Вот такой он непредсказуемый. И если вы имеете с ним дело, то приходится непрерывно разгадывать загадки. От него ничего никогда не добьешься. Никогда не извинится, не объяснит, не подскажет. Да, в этом весь Джон Миллер.
      "Вот уж точно, - угрюмо подумала Пенни. - Скажи он мне, что рядом с моей ногой змея, я бы не ринулась вверх по склону как сумасшедшая и не повредила бы связки, а сейчас не оказалась бы в такой идиотской ситуации". Горестно вздохнув, она обратилась к экономке:
      - Вы не могли бы подать мои костыли? Я хотела бы пойти в ванную.
      - Конечно, конечно, милая, - засуетилась экономка, бросая тряпку. Пожалуйста, а затем я быстро приготовлю вам завтрак. Хозяин уже с раннего утра на полях и его не будет дома до полудня. Так что вы можете действительно хорошо отдохнуть. И не беспокойтесь ни о чем.
      И Пенни действительно хорошо отдохнула. Но даже забота, которой окружила ее добрая экономка, не смогла избавить девушку от неприятных размышлений. И в первую очередь они касались хозяина поместья.
      "Плохо то, - раздраженно твердила она себе, - что этот человек и отвратителен мне, и в то же время так притягателен. И если бы только мне удалось не отвечать на его ласки вчера... Но, может быть, у него хватит такта сделать вид, что между нами ничего не произошло?.."
      Но когда через несколько часов Сара помогла ей добрести до столовой, Пенни сразу же стало ясно, что о такте и приличиях Джон Миллер не имеет ни малейшего представления.
      Как только экономка оставила их наедине, Джон окинул ее восхищенным взглядом. Белая блузка, плотно облегающая высокую грудь девушки, и цветная юбка, только прикрывавшая загорелые колени, произвели на него сильное впечатление. Все эти вещи одолжила ей Сара, но было очевидно, что они предназначались для более изящной фигуры.
      - Ты выглядишь прекрасно, - одобрительно заметил Джон и озорно прищурился. - Намного лучше, чем в тех грязных шортах, в которых ты была вчера. Впрочем, без них ты выглядела гораздо привлекательней.
      Щеки Пенни запылали от стыда.
      - Ваша экономка была так любезна, что одолжила мне эти вещи. Думаю, что этот наряд принадлежит одной из ваших городских подружек. Или вы даже этого не помните? - ответила она холодно.
      - Нет, конечно, - его ответ прозвучал совершенно искренне. - Я вообще мало внимания придаю одежде, - меня только интересует, что под ней. Но если для тебя это так важно, то вскоре ты получишь и свою одежду, и весь багаж. Я уже послал за ним. А теперь, не хочешь ли чего-нибудь выпить?
      Он принял у Пенни костыли и помог ей присесть на голубое, расшитое гарусом, сиденье массивного стула красного дерева. Взял матовый графин, в котором позвякивали кубики льда, и налил девушке бокал густого ароматного напитка.
      - Ты ведь любишь охлажденный чай, не так ли? - спросил он, по-хозяйски располагаясь во главе стола. - Если нет, Сара подаст тебе что-нибудь другое.
      - Холодный чай будет очень кстати, - поспешно согласилась Пенни, избегая дальнейших пререканий или объяснений. Больше всего на свете в этот момент ей хотелось оказаться как можно подальше отсюда.
      - Мне бы добраться до своего дома... - начала она было, но Джон прервал ее на полуслове.
      - Я не желаю обсуждать этот вопрос, пока мы не поедим. Итак, что там у нас? Ага, жареный цыпленок, картофельный салат, салат из капусты, соленые персики, шоколадные пирожные с орехами... Право, не плохо!
      И только когда огромные обеденные тарелки опустели, Джон нарушил молчание.
      - Мне хотелось бы побольше узнать о тебе, - сказал он, подливая себе чаю. - На какие средства ты собственно существуешь?
      Пенни поморщилась.
      - Уже три года после окончания художественной школы я работаю художником-дизайнером в рекламном агентстве. Обычная работа. Малюю лимонные деревья, распускающиеся прямо из стиральных машин...
      - Но ведь это совсем не то, к чему ты стремилась, - в голосе Джона прозвучали нотки сочувствия и понимания.
      Девушка пожала плечами.
      - Безусловно, вовсе не то, - согласилась она. - Я бы хотела писать пейзажи, но ведь этим не заработаешь на жизнь. В то же время нельзя утверждать, что работа в рекламе мне не по нраву. Просто иногда хочется чего-то большего. Ну хотя бы сменить обстановку.
      - Именно поэтому тебя и занесло к нам в Штаты? - в вопросе Джона она почувствовала какое-то явно скрытое значение.
      Пенни насторожилась, ведь ей было что скрывать. Мотивы ее бегства в Южную Каролину отнюдь не были так просты. Да, ей безусловно было необходимо официально оформить права на наследство. Но это было только половиной правды. Вторая половина была настолько личной и болезненной, что говорить о ней с почти незнакомым человеком было совершенно немыслимо. Особенно с таким, как казалось Пенни, враждебно к ней настроенным собеседником. От волнения она невольно сжала в пальцах изящный хрустальный стакан, вспомнив о своей расторгнутой помолвке с Симоном Монтгомери. В ее ушах до сик пор стояли возмущенные упреки матери, брань и поношения его родственников, оскорбленное молчание жениха - вся эта картина вновь пронеслась перед ее глазами.
      Тогда все считали, что такой небогатой невесте, какой была Пенни Оуэн, сказочно повезло, ведь она словно бы выиграла миллион в лотерею, заполучив в женихи директора рекламного агентства Глисона. И удивлению окружающих не было предела, когда она расторгла помолвку за восемь недель до свадьбы. Ее объяснения, что она только сейчас поняла, что не любит Симона, казались всем просто нелепыми. Негодование вновь вспыхнуло в ней с прежней силой, когда она вспомнила плаксивые тирады своей матери о надежных и верных мужьях, о том, что любовь в браке - не самое главное. Еще неприятнее были негодование оскорбленного Симона и истерические выкрики ее несостоявшейся свекрови, которая заявляла, что она предвидела подобный исход их отношений, потому что чего же еще можно было ожидать от этой мерзкой девчонки, от которой даже отрекся ее отец.
      Пенни вновь припомнила все эти гнусные намеки, касавшиеся обстоятельств ее появления на свет, ее нравственности, ее умственных способностей, которые, как из ушата помои, выплескивала на нее Соня Монтгомери. Да, возможно Пенни и слишком поздно объявила о своем решении, но зато какое облегчение испытала она, когда с этим кошмаром все было кончено.
      Конечно, разрешить проблему одним махом не удалось. Вначале все окружающие полагали, что это просто известная предсвадебная нервозность, затем упрекали ее в глупости и потакании собственным слабостям, потом обвинили Пенни в глупом и жестоком упрямстве.
      Но и уговоры матери, и выкрики, и оскорбления миссис Монтгомери оставили Пенни непоколебимой. Да, она очень переживала и вместе с тем ощущала себя мелкой рыбешкой, по воле случая попавшей в сеть, но то, что она делала, было единственным способом вырваться на волю. Только теперь она осознала, чем ей грозил бы этот брак.
      Конечно, за свободу ей пришлось дорого заплатить - пришлось вернуть все предсвадебные подарки, объясняться с кем письменно, а с кем устно и так далее. Спасением было то, что ее мать почти сразу же после этого скандала отправилась в длительный круиз. Несостоявшаяся свекровь тратила все свое время, всячески очерняя репутацию Пенни в глазах общих знакомых, а жених, уверив всех, что место девушки в агентстве будет сохранено за ней при любых обстоятельствах, быстро утешился с новой пассией.
      Самое печальное во всем этом было то, что Пенни, главная виновница этого скандала, пострадала больше всех. Убедившись в справедливости сыпавшихся на нее упреков, она бесцельно слонялась по дому в ожидании каких-нибудь счастливых перемен. Известие же о наследстве пришло как нельзя кстати. Пенни испытала несказанное облегчение, оказавшись в самолете и оставив за его бортом все грязные пересуды и склоки.
      И тем не менее говорить об этом с Джоном было просто немыслимо. Именно потому она в ответ на его вопрос сочла возможным только натянуто улыбнуться.
      - Да, я прилетела, в основном, чтобы сменить обстановку. Но ведь нужно что-то делать и с моим наследством. Думаю, придется все продать перед возвращением в Австралию.
      Джон же, слушая ее, задумчиво поглаживал подбородок.
      - Вчера ты говорила, что выросла в Австралии, но ведь твой отец был родом из этих мест. Так? - спросил он.
      - Да, - уныло согласилась Пенни. Ее лицо помрачнело. Так бывало всякий раз, когда она думала о неизвестном ей отце. Джон пристально взглянул на нее.
      - Ну хорошо. Продолжай, - настоятельно потребовал он.
      - Что ты имеешь в виду? - было видно, что девушка отнюдь не расположена и дальше обсуждать свои семейные проблемы. Но ее собеседник был настойчив.
      - Как случилось, что твой отец жил здесь, а ты росла совсем в другом месте?
      Пенни сглотнула комок в горле. "И почему я должна делиться с ним самым сокровенным? - мелькнуло у нее в голове. - Особенно, учитывая его острый язык". Но он смотрел на нее внимательным доброжелательным взглядом своих зеленых глаз, ободряюще и дружески. Девушкой овладело предчувствие, что если она не ответит ему сейчас, он начнет выпытывать у нее, как обстоят дела у нее на любовном фронте. Поэтому из двух зол она решила выбрать меньшее.
      - Мои родители расстались еще до моего рождения, - неохотно объяснила она, - долгие годы я не имела никаких сведений об отце. Помню, как один из друзей матери упомянул в разговоре, что отец был родом из Южной Каролины. Мать же вовсе отказывалась говорить о нем. Как только я затрагивала эту тему, она или отмалчивалась, или переводила разговор на другое. Она до сих пор расценивает неудачное замужество как величайшую ошибку всей своей жизни.
      Джон взглянул ей прямо в глаза.
      - И ты уверена, что они были женаты? - его вопрос прозвучал до удивления обыденно.
      - Что ты сказал?! - сердито вскрикнула девушка и залилась краской. Она вздернула подбородок и глаза ее засверкали.
      - Ты хочешь сказать, что я - незаконнорожденная!?
      - Нет, - примирительно ответил ее собеседник. - Если даже и так, то для меня это не имеет никакого значения. Я просто подумал, что только так можно и объяснить молчание твоей матери.
      - Это неверное объяснение, - перебила его Пенни. - Я точно знаю - они были женаты.
      - Откуда?
      - Когда мне было около двенадцати, я рылась в старых книгах в подвале. Листая одну из них, я наткнулась на фотографию. Видимо, кто-то использовал ее как закладку. На ней перед церковью в белом подвенечном наряде рядом с высоким темноволосым мужчиной стояла моя мать. На обороте почерком мамы было написано: "Моя свадьба с Биллом. 5 июля. 1965".
      Джон задумался.
      - Фотография сохранилась? - спросил он. Пенни покачала головой.
      - Я обязательно бы попыталась ее сохранить, но в тот момент, когда я ее разглядывала, появилась мать и, вырвав фотографию из моих рук, в негодовании разорвала и сожгла.
      Джон тихонько присвистнул.
      - Здорово, - произнес он. - Она всегда у тебя такая?
      - Нет, - в свой ответ она постаралась вложить все свои теплые чувства к матери. - Обычно она очень спокойная. Она служит библиотекарем.
      - Хорошо. Если твоя мать так воспринимала свой брак, то как она отнеслась к решению лететь сюда? Неужели она не пыталась отговорить тебя? Лицо Пенни приняло натянутое выражение.
      - Думаю, она обязательно постаралась бы сделать это, - честно призналась она. - Но ее не было в Австралии, когда я получила известие. Я столько лет мечтала увидеть отца, гадала, каков он из себя. Так ждала встречи с ним. Мне он казался каким-то необыкновенным. Конечно, я была потрясена, узнав, что его не стало, но это только укрепило меня в намерении приехать сюда и разузнать все о моих американских корнях. Кроме этого, я почувствовала, что в жизни должен наступить какой-то перелом и пришла пора по-другому взглянуть на многое. И вот поездка в Америку показалась мне весьма подходящей для этого. А вообще, у меня в жизни до этого не было ни одного стоящего приключения!
      - Поэтому ты отважилась шнырять где попало и восторгаться прелестями чужих владений? - глаза Джона при этом озорно блеснули. - Ну что ж, хорошо. А теперь расскажи мне об этом имении в нашем графстве. Говоришь, твой отец умер внезапно и ты разбогатела?
      Девушка, прикусив губу, кивнула. Прошло какое-то время, пока она решилась нарушить молчание.
      - Да, - сказала она внезапно охрипшим голосом. - И это очень много для меня значит. До этого момента я даже не была уверена, что он знал о моем существовании. Но он позаботился, чтобы оставить мне хоть что-то...
      Она отрешенно смотрела вдаль своими мягкими карими глазами. И только когда низкий голос Джона вернул ее к действительности, она снова приготовилась продолжить неприятный разговор.
      - Может быть, - цинично заметил он. - Но за все эти годы он не подал о себе ни единой весточки. Пенни бросила на него свирепый взгляд.
      - Почему ты такой злой? - резко спросила она. - Может быть, он писал, но письма не доходили. Или просто отец не знал нашего адреса. Тебе мои проблемы не понять - сразу видно, что ты из очень богатой семьи и этот дом испокон веков принадлежал твоим предкам. А я всегда мучилась от того, что у меня за душой ни гроша. И зачем ты стараешься мне все испортить теперь.