Первое, что почувствовал Тони Лукка, была боль. И в то же мгновение он вспомнил, как умирал…
      2 часа. Хорьки слева по борту. Защита разведкатера слишком слаба, чтобы отразить удар. Нет даже плазменного орудия. Хоть один заряд… Потом — ослепительная вспышка и белое сияние…
      Все кончено, понял Тони. Время словно остановилось. В голове проплыла туманная мысль: родственники сойдут с ума, а Тереза никогда его не простит. Он же поклялся им избегать опасностей — во всяком случае, таких, как война. Уверял: самое страшное, что ему угрожает как миссионеру-оккупанту и специалисту по коренному населению, — приступ рвоты после какого-нибудь традиционного дикарского блюда. Как он смеялся и какие брезгливые рожи корчил, когда изображал Терезе в лицах, как аборигены с почестями поднесут ему кушанье вроде того, какое предлагают Верховному божеству искусства любви…
      А теперь он умирал. Поле зрения внезапно сузилось, по его краям залегла непроницаемая тьма. Словно вход в длинный туннель, подумал Тони и удивился, осознав, что боль отступила, Откуда-то из глубин подсознания всплыли слова, знакомые ему давным-давно, которые он услышал, как казалось, еще до рождения: «Я предаю тебя сну…»
      Хотя слова были немного странными, это его не тревожило. СИЯНИЕ должно было понимать — для Тони все в диковинку. Ему ведь еще ни разу не приходилось умирать, и потому мысли отчаянно путались. В конце концов, подумал он, КТО-ТО и так поймет, что Тони искренне раскаивается в своем поступке тогда, во время экзамена по математике в седьмом классе…
      Даже для дополнительной электроники и спасательного оборудования в разведкатере было слишком тесно. А ведь надо было еще найти уголок, куда можно сложить барахло — омнивидеомагнитофоны и кучу запчастей к ним. Без этого добра не стоило и надеяться завоевать сердца аборигенов. У жителей Бейнбриджа патологически низкий уровень культуры. Да и чему тут удивляться — столько лет под властью хорьков! Если верить докладам, местные жители до сих пор обрабатывали свои поля мотыгами и обитали в простеньких хижинах даже без намека на водопровод. Тем не менее каждый, кому хоть раз доводилось посмотреть омнивидео, тут же проникался горячей любовью к этому чуду техники. Правда это или преувеличение — знали, пожалуй, только сами составители докладов. «Местные жители настроены дружелюбно», — бормотал про себя Тони, выслушивая предполетный инструктаж. В конце концов, какая разница? Подготовка территории для оккупации — всегда дело трудное, даже если аборигены оказывают тебе содействие. Но такая уж у него работа — гарантировать установление добрых отношений между представителями Флота и местным населением.
      Тони беспокоили не аборигены. Имелись сведения о налетах хорьков — пилотов-самоубийц из числа «несгибаемых». И вот эта особенность данной зоны ему совсем не нравилась. Он не был Ястребом Тейлоном вроде своего двоюродного братца Джимми Апачи. Тони не стал бы возражать, если бы оккупация Бейнбриджа разворачивалась по одному из сценариев, изложенных в учебнике.
      Впрочем, ребята из Разведки заверили, что «последствия оккупации хорьками полностью ликвидированы». На их языке это могло означать только одно — последние из хорьков уничтожены. И хотя у Тони на сей счет оставались кое-какие сомнения — все-таки нельзя было забывать о морских пространствах и довольно обширных пустынных территориях Бейнбриджа, — он согласился, что целесообразнее прихватить побольше омнивидео, а не загромождать драгоценное пространство оружием.
      Кроме того, положа руку на сердце стрелок из него никудышный. Из-за этого Тони и стал специалистом по оккупации. Он не мог попасть даже в неподвижную мишень. Доктор сказал, что это патология зрения, а не психики. Медицинские справочники именуют ее «безумным глазом».
      Да только и после установления диагноза отношения Тони с соседями по тренировочной базе ничуть не улучшились. За глаза парни продолжали дразнить его пацифистом, трусом, а то и вовсе сердобольной девицей. Но особенно его уязвил один случай.
      Когда пришло время покинуть бараки и отправиться на стажировку по инопланетной культуре, Тони пришел за вещами. Открыл свой рундук… и тут же на него обрушилась лавина мелких белых перьев. Наверняка кто-то не поленился распотрошить старомодную подушку, привезенную из дома.
      Тони знал, что имели в виду его одноклассники. И тогда он поклялся доказать им, чего стоит на самом деле. Он не пожалеет ни времени, ни сил. Он еще утрет им всем нос — всему Флоту!
      И вот, кажется, утер. После страшного взрыва разведкатер должен был превратиться в облако пара. Никакой надежды…
      Вот почему Тони никак не мог понять, отчего так больно. Ведь мертвые не чувствуют боли — по крайней мере так утверждают священники. Тони никогда всерьез не верил священникам, но как бы то ни было, они знали о смерти больше, чем те, кто окружал его все эти годы.
      А потом он услышал мягкий голос. Этот голос проник сквозь плотную пелену, опутавшую его сознание, и чувство безграничного облегчения медленно разлилось по телу.
      — Это поддержит твои силы, — проговорил голос. — Хочешь воды?
      Вода… какое восхитительное слово! Тони захотелось кричать от восторга, но он лишь издал слабый стон. Пластиковая соломинка коснулась губ, и Тони жадно втянул в себя влагу.
      — Не торопись, — ласково попросил голос. — В первый раз — совсем чуть-чуть.
      Вода была теплой, и через несколько глотков Тони почувствовал, как она, хлюпая, тяжело стекает в желудок. Соломинку у него тут же отобрали, но он был благодарен и за то, что получил — стало немного легче.
      — Здорово тебя саданули, — заметил кто-то, и при этих словах сознание Тони окончательно прояснилось. Однако усталость была так велика, что он попытался на некоторое время задержаться на границе полузабытья… Голос принадлежал мужчине, но с каким-то странным хрипом, словно его обладатель недавно сжег себе гортань.
      — Это точно, — согласился Тони. — Я даже пикнуть не успел.
      — Бедняга, — посочувствовал голос.
      И вдруг Тони обнаружил, что ничего не видит.
      Теплая пелена, вызванная обезболивающим, начала спадать. Ему стало страшно. Так страшно, как никогда не было прежде. Он попытался разомкнуть веки и понял, что глаза его плотно закрыты повязкой. Он хотел поднять руку, чтобы убрать повязку, но не сумел — рука казалась страшно тяжелой, ее словно что-то удерживало.
      — Постой, постой! — встревожился женский голос. — У тебя же капельница. Что случилось?
      — Я не вижу… — просипел Тони, в горле снова пересохло.
      — Не беспокойся, это всего лишь бинты. Тебе обожгло глаза во время взрыва. Но как только тебя доставили на борт, мы тут же сделали операцию, и сейчас прогноз вполне благоприятный. Видеть будешь. Если, конечно, немного полежишь спокойно и перестанешь рвать повязку.
      — Хорошо, — покорно согласился Тони. Мягкий голос доктора звучал авторитетно, и разумнее было подчиниться. Доктор, не доктор — какая разница, пусть хоть санитарка в морге, лишь бы правду говорила. Ужас, охвативший Тони минуту назад, отодвинулся на задворки сознания, но бесследно не исчез.
      Он усмехнулся. Говорите, прооперировали? Может, заодно и «синдром безумного глаза» сняли? Ну тогда держитесь, господа морские пехотинцы! Теперь он покажет вам, как нужно стрелять!
      Эта мысль окончательно успокоила Тони, и с его языка градом посыпались вопросы.
      — Это ведь «Сала-Аль-Дин», да? — осведомился он. — А Иван Ягудин уже заходил меня проведать? А Самия Цин?
      Ягудин был его лучший друг и сосед по каюте корабля «Сала-Аль-Дин». Инженер, ответственный за жилища для персонала Флота. Именно он должен был заняться созданием материальной базы для расселения оккупационных сил. С того дня, как открыли Синдикат, Флот принялся основательно окапываться на новой территории, так что спецы вроде Ивана пользовались повышенным спросом… Странно, если Ягудин, узнав о том, что на борту раненый друг, даже не справился о его самочувствии.
      А Самия… Это было довольно смелое предположение. Хотя она ему давно нравилась и знала об этом. Так почему бы не спросить?
      — Как ты сказал? «Сала-Аль-Дин»? — удивленно протянул хриплый мужской голос. — Нет, парень, это судно называется «Кардифф». Мы оказались ближе всех к месту, куда тебя выбросило взрывом, за теневой стороной Бейнбриджа.
      — А-а… — протянул Тони, не сумев скрыть разочарования.
      А он-то обрадовался, что оказался на родном корабле среди друзей. Ну и врагов, конечно, тоже, но и этих ведь он знал как облупленных. Сразу все стало бы ясно — распорядок дня, обязанности. Хотя, может, и не стоит особенно расстраиваться. Возможно, «Кардифф» будет пролетать неподалеку от «Сала-Аль-Дина», и как только Тони достаточно оклемается, чтобы передвигаться самостоятельно, его переправят к товарищам.
      Хотя, если быть реалистом, черта с два такое произойдет. «Сала-Аль-Дин» сейчас висит на синхронной орбите, над самым крупным континентом Бейнбриджа, где запланировано построить завод. А такие задачи — Тони знал это наверняка — поручают всегда одному крейсеру. Значит, у «Кардиффа» совсем другая миссия и другой курс полета.
      — Да, кстати, — сказал хриплый голос. — Меня зовут Алекс Шурр. Твой сосед по палате. Временно. Офицер артиллерии.
      — А ты как здесь оказался? — спросил Тони, хотя ответ его не слишком интересовал.
      — Не поверишь. Наступил на пустую бутылку и порвал коленные связки. Странное дело: кости они склеивают — раз плюнуть, а со связками ни черта не могут сделать. Считается — это не повод поднимать на уши медицину. Я тоже так подумал бы, если бы это случилось не со мной. Но знаешь — болит, сволочь.
      Тони не смог сдержать усмешки. По крайней мере его ранило при исполнении. Отвечая откровенностью на откровенность. Тони представился, ожидая от Алекса известных подначек: я, мол, боевой офицер, а ты тыловичок. Но вышло наоборот — Шурр даже заинтересовался.
      — Ни разу до сих пор не видел живого специалиста по оккупации, — дружелюбно прохрипел он. — Вы — что-то типа разведчиков, да, парень? Слушай, а что там за дела на Бейнбридже? Говорят, аборигены не из самых гуманных. Как думаешь, удастся вам подготовить их к соседству с Флотом? Если получится, это будет обалденная база, правда?
      — Да ну, — пробурчал Тони. — О чем тут рассказывать? Скукотища. Для боевого офицера…
      Алекс от души расхохотался.
      — Какая бы ни была скукотища, все веселее, чем просто валяться на койке и пялиться на ржавые переборки… Они мне совсем не дают обезболивающих таблеток. Зато с утра до ночи крутят самый паршивый омнидиск из хит-парада этого месяца. Не поверишь, но за два дня я узнал о жизненном цикле лирианских летающих хищников столько, что меня уже воротит от этих тварей.
      Тони почувствовал, что его неприязнь к Алексу начала потихоньку рассеиваться. Такого дружелюбного артиллериста ему еще не приходилось встречать… Стоп, а ведь это отличный шанс проверить одну теорию!
      Тони Лукка в глубине души всегда был уверен, что, если ему удастся заарканить одного из этих воображал-фронтовиков и заставить выслушать себя, он запросто сумеет убедить его, что работа оккупационщика — отнюдь не богадельня для инвалидов. Знание и образование производят безотказное впечатление на аборигенов, а товарищи по оружию в этом смысле от аборигенов мало отличаются. К тому же Шурр был идеальным объектом для эксперимента — он, судя по всему, обладал лучшими из качеств боевого офицера: открытый, доверчивый парень, готовый уже через минуту после знакомства считать тебя своим лучшим другом.
      — А что тебе известно о Бейнбридже? — начал Тони. — Хотя бы о местном населении?
      — Почти ничего, — ответил Алекс. — Мое дело — в них стрелять, а не изучать их обычаи.
      Тони, как мог, боролся с одолевающей его дремотой — как только накатывал сон, тут же одолевало головокружение. Он подвинулся повыше на плотной, хрустящей подушке и попытался собраться с мыслями.
      — Бейнбридж, — начал он, словно завзятый лектор, — входил в зону владения хорьков. Местные жители были миролюбивы, держать их в повиновении не составляло особого труда. Это была отличная позиция для налетов на территории Альянса. Прекрасная нора, откуда удобно наносить удары по линиям снабжения. Вам, артиллеристам, конечно, некогда об этом задумываться, а между прочим, стоит только засбоить снабжению, как тут же прекращают работу ремонтники Группы Поддержки и «Клуба Асов»— поработали бы хоть еще недельку. А они обслуживают корабли на халианском направлении после того, как хорьки потеряли Вифезду.
      И все же, хотя сопротивление хорьков удалось подавить почти в самом начале кампании, отдельные «несгибаемые» выжили и продолжают действовать. Наверное, и меня достал кто-нибудь из них. Кстати, это ваша недоработка, ребята! Короче говоря, Бейнбридж — идеальный стратегический плацдарм в этом секторе — если, конечно, приручить аборигенов. Отсюда можно будет развернуть наступление на территории Синдиката. Нам пока неизвестно, откуда прилетают хорьки, но «призраки» из Службы внешней разведки докладывают, что именно в этом направлении находятся их планеты. А значит, нам необходимо подыскать уголок для нашего Порт-Джуниора. И лучше Бейнбриджа места просто не найти. Климат, воздух, полно растительности, умеренная гравитация — словом, курорт, да и только.
      Единственная проблема — коренное население. Но нам и тут повезло — аборигены просто обожают омнивидео. Да и кто его не любит — даже хорьки без ума от омниящиков. Если, разумеется, обеспечить интересный — для них интересный! — подбор программ. Именно на это я и делал ставку. Все диски, которые я вез с собой, были переведены на бейнбриджианский диалект. И естественно, все ненавязчиво играют музыку, которую заказывают Альянс и Флот. К тому же, готов отличный план, как модернизировать программы, чтобы с их помощью повлиять на культуру планеты, подтянуть ее до уровня Альянса. А затем они сами с радостью пригласят к себе базу Флота. Вот в чем, собственно, и состоит суть моей работы.
      — Здорово. Слушай, если тебе интересно, я знаю, где достать потрясный диск о жизни диких мутантов, — предложил Алекс, когда Тони закончил свой рассказ.
      Тони чуть не расхохотался, но вовремя сдержал себя.
      Сейчас ему было хорошо. С одной стороны, полный покой, с другой — разговор немного взбодрил. Но и утомил тоже. Тони еще очень о многом хотел бы рассказать Алексу, например, о подборе программ и о том, как удачно его тактический план вписывается в общую стратегию Флота. Вот только сил уже совсем не оставалось.
      Он опять начал погружаться в сон, и в ту же секунду спокойствие вновь покинуло его. Хотя до сих пор все шло как нельзя лучше, безотчетная тревога нет-нет да и давала о себе знать, выползая из дальнего уголка сознания, куда ее загнал Тони.
      Глупость все это, сказал он себе. Просто ему вкатили слишком большую дозу наркотика плюс боль и страх за свои глаза. Глаза — вот в чем все дело! Пусть хоть вся Вселенная уверяет его, что с глазами все в порядке. Тони не может быть в этом уверен, пока не снимут бинты и он снова не увидит белый свет.
      Но и после установления «диагноза» мучительный страх не прошел. Истощение и транквилизаторы все глубже затягивали Тони в яму сна, но страх не исчезал, неумолимым зверем затаившись во тьме. Тони очнулся, потом опять забылся на несколько минут, снова проснулся — и понял. Понял, что не дает ему покоя.
      «Кардифф»! Черт подери, а кто он такой, этот Кардифф?
      Тони Лукка лучше всех в школе знал историю и мог без запинки перечислить людей, в честь которых назывались крупные крейсеры. Сала-Аль-Дин, Александр Хэйг, Гамильтон, Морвуд, Боливар… Все это были великие люди, своими деяниями оставившие заметный след в истории человечества. Но Кардифф! Этого имени Тони никогда не слышал, он знал это абсолютно точно.
      «Плюнь, — сказал себе Тони. — Можно подумать, ты держишь в голове имена героев всех планет и эпох. Профессор выискался!»
      Но странное имя продолжало сверлить мозг, не давало спокойно заснуть. Нет, все это как-то… неправильно. Диковинное название корабля. Дружелюбный боевой офицер. И вообще — откуда вблизи Бейнбриджа оказался еще один корабль? Насколько Тони известно, сюда направили только «Сала-Аль-Дин». Одна команда способна прекрасно справиться с миссией без посторонней помощи.
      А может быть, вот что! Тони случайно оказался на одном из судов, где готовят заговор. Потому-то корабль и маячит здесь. Ситуация вполне знакомая — подобные сюжетные ходы обыгрывались по меньшей мере в шестидесяти семи омнивидеофильмах из тех, что он видел. Туман в голове наконец-то полностью рассеялся, и Тони с удовольствием обнаружил, что острый интерес к происходящему полностью заглушил тревогу. Теперь он точно знал причину своего беспокойства, и так приятно было предаться мечтам о мести своим бывшим однокашникам. А если к тому же операция исправила дефект его зрения! К моменту, когда Тони поднимется на ноги, он будет уже далеко от «Сала-Аль-Дина». Таким образом, он автоматически становится секретным агентом. В документах Альянса напротив его имени будет значиться «погиб»… И вот в один прекрасный день он вернется с целым чемоданом ценнейшей информации. Ну и запоют же тогда те, кто называл его трусом или еще обиднее — сестрицей…
      Правда, как Тони ни старался, он не мог представить сценарий заговора более захватывающим, чем в паршивом ночном сериале. Впрочем, жизнь подчас бывает куда менее увлекательной, чем самый захудалый боевичок. С этой мыслью Тони Лукка наконец заснул, и на сей раз его сновидения были исключительно приятными.
      — Послушай-ка, Алекс, а кто такой этот Кардифф? — небрежно осведомился Тони на следующий день, когда принесли завтрак. — Ни разу о нем не слышал. Я ведь, знаешь ли, коллекционер — собираю истории имен всех кораблей, на которых приходится летать.
      Алекса этот вопрос озадачил — Тони услышал, как тот перестал отхлебывать кофе и поставил кружку на поднос.
      — Боюсь, я… вряд ли смогу тебе чем-нибудь помочь, — проговорил Шурр. — Дело в том, что я недавно на борту. Если тебя интересуют такие подробности, спроси лучше у Касы. Ну, у врачихи, которая тут распоряжается. Забавно — такое впечатление, что она специально нами так помыкает. Наверное, нравится командовать старшими по званию. Как думаешь?
      Тони кивнул. Разговор продолжался, но мысли Тони были далеко. Ему ни разу за все эти годы не приходилось встречать человека — будь то офицер или новобранец, — который не смог бы с гордостью поведать историю имени своего корабля. Такие вещи астронавты узнают едва ли не сразу после того, как их приписывают к судну. А Шурр не просто не знал то, что обязан был знать, — он постарался сразу перевести разговор на другую тему.
      И вновь к Тони вернулась ясность понимания происходящего. Только на сей раз в ином виде — без фантазий и прикрас, этой лжеромантики развлекательных сериалов. Самое время вернуться к реальности. Лучший момент для нанесения удара — это когда жертва еще не подозревает, что попалась. Точь-в-точь как в «Древнейшей истории Земли». Сегодня утром образ из этого сериала казался Тони наиболее подходящим.
      Теперь Тони внимательно следил за вопросами Алекса и подметил; Шурр пытается выудить из него информацию, которая может быть полезна врагам Флота. Объекты на Бейнбридже, тактика оккупационных операций в этом секторе, задачи отдельных кораблей…
      К моменту, когда Каса принесла ланч, у Тони не осталось сомнений, что к нему присосалась опытная пиявка. Его попросту допрашивали. Надо же, он представлял данный процесс совсем иначе — с пытками, прямыми, жесткими вопросами. А вместо этого Тони сам все выложил спокойному, доброжелательному Алексу — как на блюдечке. Может быть, конечно, все это химеры и Тони все выдумал под действием таблеток, но вряд ли. Алекс был слишком дружелюбен для боевого офицера, слишком живо интересовался вещами, которые людям его специальности испокон веку казались смертельно скучными.
      — Да-а, — протянул Алекс мечтательно. — Как же я любил омнивидео, когда был пацаном! Кажется, и жил-то лишь ради того, чтобы увидеть очередную серию «Ястреба Тейлона». Шел утром в школу и ничего вокруг не видел, придумывал продолжение следующей серии.
      — Ага, и я тоже, — кивнул Тони. — Когда учил уроки или писал контрольные, то изображал из себя Ястреба в Академии — так было куда интереснее.
      План дальнейших действий постепенно обретал конкретные очертания. Нужно устроить Апексу еще одну небольшую проверочку. До сих пор тот безбожно сыпался на самых ерундовых вопросах, которые у офицера Флота не вызвали бы ни малейших затруднений. Но Тони требовалось последнее, решающее доказательство…
      — Бьюсь об заклад, — рассмеялся Алекс, — они нарочно выдумали все эти сцены из его детства — этакое воспитание между делом, чтобы пацаны охотнее учились.
      — А какой у тебя был самый любимый эпизод? — невинным голосом поинтересовался Тони.
      — Ого!.. Так сразу и не ответишь. Подумать надо, — резонно заметил Алекс. — Я балдел от всего третьего сезона и от большей части четвертого. Не то чтобы другие были хуже, но в тот год третий и четвертый были явными лидерами. Может, они просто идеально соответствовали моему возрасту.
      Тони понимающе хмыкнул.
      — А мне особенно нравилась сцена, когда Ястреб командует электронному мозгу своего корабля стрелять, и тот спрашивает — в кого? И Ястреб говорит: во всех сволочей! Гениальные слова — я до сих пор так считаю. А какой у него корабль был! Как, кстати, он назывался? «Голубчик», по-моему?
      — Ага, точно, «Голубчик», — подтвердил Алекс. — Классный кусок, но мне больше нравилась Лайза Накумба в роли дочки сенатора. Девочка что надо. Кстати, ты не в курсе, где она живет и что поделывает?
      Тони ответил и на этот вопрос, и на множество последующих, стараясь держаться раскованно и беззаботно. Но внутри у него все кипело. Теперь не оставалось никаких сомнений. Больше Тони на это не купится. Как ты сказал, Алекс? «Голубчик»? «Голубка», а не «Голубчик», дружок мой! Корабль Ястреба с телепатическим управлением был даже более популярным героем сериала, чем сам Ястреб. Ни один фанат Ястреба Тайлона не мог позабыть его названия.
      Лайза Накумба! Да, они солидно подготовили Шурра… Он держал в голове такие детали, которые кому угодно могли задурить голову!
      Но всех деталей Алекс не знал, да и не мог знать. Только человек, рожденный и выросший на планетах Альянса, способен знать и понимать тончайшие оттенки мировосприятия, общие для людей Флота, в какой уголок Вселенной их ни забросила бы судьба. Так что, Алекс Шурр, ты — жалкий самозванец!
      Тем не менее Тони продолжал беззаботно болтать, словно не замечая оплошностей собеседника. Пока все развивалось по вчерашнему сценарию. Только действие лекарств ощущалось не так сильно, а может, организм блокирует их всасывание. Однако надо было вести игру до конца, Шурр не должен догадаться о его подозрениях. Перемыв косточки Лайзе Накумбе, они приступили к другим актрисам того же периода, и скоро не осталось ни одной, которая не подверглась бы обсуждению от макушки до кончиков пальцев. Кто бы мог подумать, что детское увлечение омнивидео однажды окажется так кстати!
      Меж тем подошло время ужина. Сегодня пациент Тони Лукка проявил редкостное смирение и покорно позволил впихнуть в себя целую горсть пилюль. Каса понятия не имела, что на самом деле пилюли отправлялись под язык, где им следовало ожидать более подходящего момента.
      Затем Тони откинулся на подушки и якобы погрузился в сон.
      Труднее всего ему давалось ожидание. Тони попытался расслабиться и сконцентрироваться на дыхании. Точь-в-точь как показывал Шри Хананда — инструктор по йоге на 81 — м учебном канале. На четыре счета вдох, потом на четыре счета пауза и еще на четыре — выдох. Хоть какое-то занятие.
      Тони ждал до тех пор, пока к нему не пришла уверенность, что все окончательно угомонились. Но даже после этого он какое-то время выжидал. «Второй шанс вряд ли представится, — думал Тони. — Так что надо управиться с первого раза».
      Когда дыхательные упражнения окончательно надоели, он стал прокручивать в памяти эпизоды из «Ястреба Тейлона».
      Был момент, когда Тони показалось, что в палате кто-то шевелится. Но, возможно, ему просто почудилось — звук был настолько тихим, будто его не было вовсе.
      В конце концов терпение лопнуло Он поднял здоровую руку, сорвал бинты, закрывающие глаза, и с замиранием сердца поднял веки. Несколько томительных секунд он не видел ничего, кроме темноты, но темнота эта была несколько иная. В ней угадывались какие-то неясные формы, сквозь мрак откуда-то издалека пробивалось слабое дежурное освещение.
      Когда глаза привыкли к полутьме. Тони усмехнулся.
      «Дураку понятно, — подумал он, осматриваясь, — для чего они мне завязали глаза».
      С той стороны, откуда доносился голос Алекса, действительно стояла койка армейского типа. Белоснежные простыни сверкали чистотой даже в темноте. Но на кровати никого не было. Как будто Алекс никогда не существовал.
      «Может, так оно и есть, — подумал Тони. — Я его не видел, а голос и сами фразы можно элементарно синтезировать на компьютере. Значит, меня допрашивал компьютер? Можно подумать, имеет значение, кто допрашивал. Важно, что у них теперь полно секретной информации».
      И если бы только это! За прошедшие дни он научил их всем тонкостям игры. Такие проныры смогут теперь в два счета обвести вокруг пальца любого матроса или офицера Флота. Взращенный на вражде к халианам, Тони и помыслить не мог, что враг может скрываться под обликом человека. А ведь такой враг во сто крат опаснее любой другой твари…
      Тони осторожно отсоединил капельницу. Наверняка вливали ему что-нибудь дурманящее, чтобы взять его тепленьким и вытянуть все, что он знает о Синдикате. Но главное, он наконец освободился от этого чертова «препарата IV»!
      Тони почти неслышно поднялся с койки. Спасибо, хоть напялили на него казенную госпитальную пижаму. Хорош бы он был нагишом! Впрочем, и пижама сейчас тоже не годилась.
      Тони принялся рыться в многочисленных шкафчиках, надеясь подыскать что-нибудь более подходящее. И нашел! Судя по всему, это был комбинезон офицера медслужбы. Каково! Ничего общего с Флотом: нашивки, покрой — все другое! «Не снимай бинты, глаза прооперированы!» Поверил ведь, лопух!
      Тони переоделся, пижаму скомкал и сунул под одеяло. То, что получилось, было мало похоже на спящего человека, но в темноте, может, и сойдет. Значит, в запасе у него около часа.
      Тони бросился к дверям и вдруг застыл от внезапной мысли.
      Что дальше? Допустим, ему удастся выбраться и передать сообщение, что внутри Синдиката зреет заговор.
      Но кто ему поверит? Бравые гардемарины, которые запихнули в его тумбочку рваную подушку? Или офицеры спали и видели, как бы от него отделаться? Да они не то что не поверят, они даже слушать не станут!
      А разведка? Это же самодовольные тупицы, свято убежденные, что во всем Флоте никто, кроме них, не передвигается на двух конечностях и не владеет осмысленной речью. А тут откуда-то прискачет мальчишка-тыловик и станет утверждать, будто знает нечто такое, чего нет в их банке разведданных. Посылать доклад было некому. Его никто не станет слушать, а уж о том, чтобы что-то предпринимать, и речи быть не может.
      А «Кардифф» тем временем будет отлавливать все новые жертвы, и каждая из них станет еще одной козырной картой в руках заговорщиков…