Но я считаю, что она переоценивает силу банд, даже если малва и удастся их объединить взятками. - Она покачала головой. Достаточно об этом. По крайней мере сейчас малва требуют от меня каких-то разумных секретов. К тому времени, как я вернусь в. Константинополь через несколько месяцев, я должна представить им в деталях все данные о военных подразделениях на востоке. Всех подразделениях, не только здесь в Сирии, но также и в Палестине. И даже в Египте. - Антонина улыбнулась. - Или... египтянка многозначительно замолчала.
      Антоний уставился на нее, все еще оставаясь серьезным Антонина перестала улыбаться.
      - Тебя волнует это "или", не так ли?
      Антоний глубоко вздохнул.
      - На самом деле нет. По крайней мере не очень.
      Он встал из-за стола и стал медленно прогуливаться из угла в угол.
      - Боюсь, ты не полностью понимаешь, чего я опасаюсь, Антонина. Я согласен с тобой насчет малва. По крайней мере на текущий момент они совсем не собираются приносить тебе какой-то вред.
      Антонина нахмурилась.
      - Тогда что?..
      Теперь пришел черед. Антония всплеснуть руками в отчаянии.
      - Неужели ты можешь быть так наивна? В этом заговоре участвуют не просто малва, женщина! В него также вовлечены римляне. И они преследуют свои, своекорыстные цели, причем достаточно часто эти цели противоречат целям других участников заговора.
      Он шагнул к столу, положил на него пухлые руки и склонился вперед.
      - Ты оказалась в эпицентре шторма, Антонина. Сама туда влезла. Между Сциллой и Харибдой - и множеством других монстров! - которые все точно так же строят заговоры против других конспираторов, как и против Римской империи. - Он снова выпрямился. - Ты, моя дорогая, не можешь знать, откуда придет удар. Совсем. Ты видишь только малва. И только то лицо, которое они тебе показывают.
      Антонина мрачно уставилась на него. Но не отводила глаз.
      - И что? Я понимаю, что ты хочешь сказать, Антоний. Но, я повторяю: и что?
      Она пожала плечами, и этого было достаточно, чтобы разбить сердце епископа. Так женщины плечами не пожимают, так делают ветераны.
      - Это война, Антоний. Ты предпринимаешь все возможное против врага, зная, что он намерен в полной мере ответить тебе тем же. Один из вас выигрывает, другой проигрывает. Обычно умирает.
      На лице появилась холодная улыбка.
      - Так говорит Велисарий, как, впрочем, и Маврикий. Я думаю, мой муж позаимствовал эти знания от него. Я имею в виду первый закон битвы. Любой план сражения летит к чертям собачьим, - прости меня за такие выражения, епископ, - как только появляется враг. Именно поэтому его и называют врагом.
      Антоний потрепал бороду. В жесте была усталость, но также и доля юмора.
      - Грубо, грубо, - пробормотал он. - В общем и целом грубовато сказано. Изысканные теологи выразили бы это по-другому. Против любой логичной доктрины выдвигаются возражения, как только на совет прибывают другие догматики. Именно поэтому их называют еретиками.
      Наконец он улыбнулся.
      - Очень хорошо, Антонина. В любом случае я не могу тебя остановить. Я предоставлю тебе всю помощь, какую могу.
      Он снова занял свое место. Затем, какое-то время просидев, уставившись в тарелку, он пододвинул ее к себе и принялся есть с обычным аппетитом.
      - Конечно, не особо смогу помочь в том, что касается военных вопросов и головорезов с ипподрома, - он весело взмахнул ножом. - С другой стороны, конспираторы из церкви - не сомневайся: их полно! - это совсем другое дело.
      Он проткнул два финика.
      - Глицерий из Халкедона и Георгий Барсимес, так?
      Финики исчезли как по волшебству. Антоний взялся за грушу.
      - Руфиний Намациан, епископ Равенны, - пробурчал он задумчиво, с полным ртом фруктов. - Хорошо их знаю.
      Последний кусок груши проскочил в горло, словно ребенок по пищеводу великана-людоеда.
      - Младенцы в лесу, - рыгнув, добавил он.
      * * *
      После того как на закате вернулись полководцы, Антонина с полчаса слушала их крики и ругань. Она решила, что потребуются такт и дипломатия. Но вначале требовалось дать им высказаться и немного выпустить пар. Затем она вынесла решение.
      - Конечно, они не станут жить в казармах. Сама мысль абсурдна. Эти люди не мобилизованы на военную службу. Они - добровольцы, они давно занимаются сельским хозяйством, у них есть семьи. Они в этих местах рано женятся и начинают заводить детей лет с пятнадцати. А девушки еще раньше.
      Полководцы злобно заворчали. Иоанн Родосский топнул ногой. Антонина с любопытством наблюдала за ними.
      - А что вы ожидали? Неужели вы думали, что эти люди бросят свои семьи только ради того, чтобы кидать для вас гранаты?
      Злобное ворчание прекратилось. Полководцы уставились друг на друга. Морской офицер чуть не упал. Антонина фыркнула.
      - Вы НЕ подумали.
      Она опять фыркнула.
      - Иногда я соглашаюсь с Феодорой. Мужчины...
      Ситтас гневно уставился на нее. В ярости он напоминал дикого кабана.
      - Ты, девушка, не думай тут издавать монаршие указы!
      - Я определенно собираюсь это делать, - нежным голоском ответила Антонина. - Разве ты забыл, что именно я плачу жалованье?
      Она склонила голову, глядя на Иоанна Родосского.
      - Ты закончил топать ногами?
      Морской офицер скорчил недовольную мину Антонина опустила руку вниз, вытащила мешок и шлепнула его на стол.
      - Нанимай рабочих, Иоанн. А еще лучше - плати самим крестьянам. Эти парни хорошо умеют работать руками. Они очень быстро построят хижины. Они будут счастливее, построив свои собственные дома.
      От двери послышался голос. Михаила:
      - Они также захотят часовню. Конечно, ничего особенного. Самую простую часовню.
      Полководцы, поставленные на место женщиной, направили свой гнев на монаха.
      Македонец уставился на них. Как только что насытившийся орел смотрит на пищащих мышей.
      Поединок характеров. Смешно.
      Глава 10
      Каушамби
      Лето 530 года н. э.
      С южного берега Джамны Велисарий смотрел на храм, поднимающийся у самого берега реки на противоположном берегу. Солнце клонилось к закату, и последние лучи освещали храм. Он словно купался в золоте. Велисарий находился слишком далеко, чтобы рассмотреть детали множества статуй, украшавших ведущие к храму ступени, но не мог не оценить красоту строения в целом.
      - Какой великолепный храм! - пробормотал он. Уголком глаза заметил, как Менандр неодобрительно поджал губы.
      Вначале он думал не обращать внимания на гримасу Менандра, но потом решил, что это - прекрасная возможность заняться образованием молодого катафракта.
      - В чем дело, Менандр? - спросил он, вопросительно приподнимая брови. Мое восхищение языческими идолами оскорбляет тебя?
      Он произнес слова спокойным и приятным тоном, но Менандр покраснел от смущения.
      - Это не мое дело... - начал он, но Велисарий оборвал его.
      - Конечно, это твое дело, парень. Ты должен выполнять мои приказы, как любой подчиненный обязан выполнять приказы своего командира. Но ты не обязан соглашаться с моим мнением по вопросам теологии. Так что выкладывай, Велисарий показал на храм. - Что ты о нем думаешь? Как ты можешь отрицать его красоту и великолепие?
      Менандр нахмурился. Выражение лица было задумчивым, но не неодобрительным. Однако парень не стал отвечать сразу же. Они с Велисарием спешились после того, как добрались до реки, чтобы выпить воды, а их лошади до сих пор утоляли жажду. Менандр медленно поглаживал шею лошади несколько секунд, потом начал говорить.
      - Я не могу отрицать, что это здание красиво сделано, полководец. Я просто хотел бы, чтобы оно предназначалось для другой цели.
      Велисарий пожал плечами.
      - Для какой? Для поклонения. Христу? Конечно, это было бы лучше. К сожалению, христианские миссионеры только начали проникать в Индию - Затем он добавил с иронической улыбкой - И, к сожалению, все они несторианцы-еретики. Немногим лучше открытых язычников. По крайней мере, судя по словам большинства ортодоксальных священнослужители.
      Он повернулся и прямо посмотрел на Менандра.
      - А пока миллионы индусов ощупью в потемках ищут свой путь к Богу. Это доказательство, - он пальцем показал на храм. - Ты бы предпочел, чтобы они полностью игнорировали Бога? Или все-таки лучше так?
      Менандр нахмурился сильнее.
      - Нет, никто не должен игнорировать Бога, - тихо ответил он через какое-то время. - Я просто... - он колебался, вздохнул, пожал плечами. - Я много раз видел, как Дададжи молится в твоем шатре. И я не сомневаюсь в его искренности или его преданности. Я просто... - он снова пожал плечами, выражая таким образом фатальность принятия реальности.
      - Ты бы хотел, чтобы он молился христианскому богу?
      Менандр кивнул.
      Велисарий снова посмотрел на храм. Теперь он сам пожал плечами. Но пожал весело, выражая в большей степени удивление, чем смирение.
      - И я, Менандр, если уж говорить об этом. Но я не могу сказать, что не сплю из-за этого. Душа Дададжи чиста и правдива. Я не думаю, что Бог ее отвергнет, когда пробьет его час.
      Полководец посмотрел на запад. Солнце уже почти коснулось горизонта.
      - Нам лучше возвращаться, - сказал он - Я надеялся взглянуть на. Каушамби до заката, но вижу, что мы все еще в нескольких милях от пригородов.
      Они с Менандром сели на лошадей и поехали прочь от реки Менандр заговорил на пути в лагерь.
      - Я думал, что ты - православный, - глаза молодого человека казались задумчивыми. Затем, решив, что его заявление может быть понято неправильно, Менандр начал извиняться. Но полководец отмахнулся от извинений.
      - Да, я православный, - подтвердил он, затем хитро улыбнулся Наверное. Меня так воспитывали, как и всех фракийцев. И я считал себя всегда православным.
      Он колебался.
      - Это трудно объяснить. Меня эти вещи не особо волнуют, Менандр. Моя жена, которую я люблю больше всех на свете, не православная. Ради моей репутации она не демонстрирует свою веру, но склоняется к монофизитам, как и большинство египтян. Мне что, верить, что она будет проклята и ее ждет вечный адский огонь?
      Велисарий посмотрел на Менандра. Молодой катафракт поморщился Менандр еще с большим восхищением относился к Антонине, чем большинство букеллариев.
      Велисарий покачал головой.
      - Думаю, нет. Христос, которому я поклоняюсь, не проклянет ее. И дело не только в ней, Менандр. Я - полководец и я вел в битву солдат, которые во что только ни верили, включая арианцев* [Течение в христианстве. Зачинатель - священник Арий (умер в 336 г н. э.) из Александрии. Ариане не принимали один из догматов официальной христианской церкви о единой сущности Бога-отца и Бога-сына.], и видел, как они смело умирали. И держал их на руках, когда они умирали, слушая их последние молитвы. Этим людям было заранее предначертано проклятие? Думаю - нет.
      Он сжал челюсти.
      - Мое безразличие к вероисповеданию уходит гораздо глубже. Много лет назад, когда я впервые взял на себя командование, - мне тогда было восемнадцать лет, - я сражался против персидского военачальника по имени Варанес. Его войско было небольшим, как и мое, и наша схватка растянулась на несколько недель. Мы в равной мере использовали маневры, уловки, обманные шаги, как и непосредственно сражались. Он был великолепным полководцем и вымотал меня до предела.
      Велисарий сделал глубокий вдох.
      - Он также был честным и галантным противником. Как часто случается у персов. Один раз мне пришлось бросить троих моих людей. Они получили слишком тяжелые ранения, чтобы их перевозить, а Варанес поймал меня в такой капкан, из которого требовалось выбираться немедленно - или я потерпел бы поражение. Когда Варанес на них наткнулся, он проследил, чтобы о них позаботились.
      Велисарий отвернулся. На мгновение его лицо потеряло обычное спокойное выражение, но ненадолго, и Велисарий продолжил рассказ. Менандр слушал очень внимательно.
      - Я обнаружил это после того, как разбил Варанеса. В конце концов я сам поймал его в капкан и ворвался в его лагерь. Трое моих людей все еще находились там. Один за это время умер от ран, но это случилось не по вине персов. Двое других оставались в безопасности благодаря Варанесу. Сам Варанес был смертельно ранен, он получил ранение копьем в пах. Ему потребовалось несколько часов, чтобы умереть, и я провел с ним эти часы. Я пытался облегчить его участь как мог, но рана оказалась ужасной. Несмотря на жуткую агонию, Варанес хорошо держался. Он даже шутил со мной, и мы провели время, обсуждая среди всего прочего предыдущие недели сражения. По большей части он выигрывал, но я быстро учился. Он предсказал мне большое будущее.
      Велисарий замолчал на мгновение, направляя лошадь по сужающейся тропинке. Через несколько секунд они миновали последний ряд деревьев у реки. Теперь на более открытой местности полководец возобновил свой рассказ.
      - К тому времени, как Варанес наконец умер, спустилась ночь. Он относился к зороастрийцам, как и большинство персов, - тем, кто поклоняется огню. Он попросил меня развести для него костер, чтобы он мог умереть, глядя в лицо своего бога. Я это сделал, и с готовностью. Священник, по крайней мере большинство православных священников осудили бы меня за это. Несомненно, священнослужители объяснили бы мне, что зороастриец в любом случае вскоре получит достаточно огня в аду, поскольку будет проклят вечно. Но я не думал, что Варанеса ждет вечное проклятие. Я не думал так тогда. И не думаю сейчас.
      Наблюдавшего за полководцем Менандра поразила внезапная холодность во взгляде. Обычно карие глаза Велисария смотрели тепло, за исключением сражений. Да и даже во время сражений они не были холодными. Просто... спокойными, отстраненными от всего постороннего, наблюдательными.
      Однако обычное тепло вернулось через несколько секунд. Велисарий продолжал говорить задумчиво:
      - Один раз я попытался объяснить Рао тонкости триединства - так, как мог, - он махнул рукой. - Не в этом мире, а в моем видении.
      Менандр, которого поразила эта прежде глубоко личная история полководца, теперь был полностью очарован. Он знал о том видении, которое Велисарию показал кристалл, доставленный ему Михаилом Македонским и епископом Антонием Александрийским за год до отправления в Индию. Велисарий рассказал ему эту историю, как и другим римлянам и аксумитам во время совместного морского путешествия.
      Менандр бросил взгляд на грудь полководца. Под доспехами и туникой ничего нельзя было рассмотреть. Но молодой катафракт знал: Талисман Бога находится там, хранится в небольшом мешочке, который Велисарий всегда носит на шее. Менандр даже сам его видел, потому что Велисарий показывал его им в тесной каюте на корабле малва, на котором путешествовал посол малва Венандакатра, на пути в Индию. Тогда Менандра ослепило мистическое великолепие Талисмана. Теперь его слепило воспоминание.
      Велисарий внезапно рассмеялся.
      - Рао очень внимательно и терпеливо выслушал мое объяснение, продолжал он. - Но было очевидно, что он считает все это детским лепетом. Затем он сказал мне, что по его религии существовало триста тридцать миллионов богов и богинь, все из которых в том или ином роде являются просто манифестациями самого Бога.
      Велисарий улыбнулся своей обычной хитроватой улыбкой.
      - Несомненно: этот человек обречен - если послушать наших священников. Но я скажу тебе вот что, Менандр: я лучше окажусь рядом с Рагунатом Рао в аду, чем рядом с патриархом Ефраимом в раю.
      Велисарий больше ничего не говорил. Менандр также молчал, пытаясь разобраться с новыми для него мыслями, которые оказались гораздо сложнее простых проповедей деревенского священника.
      Они добрались до рощицы, в которой римляне и аксумиты разбили лагерь. Все еще погруженный в раздумья Менандр не особо обращал внимание на то, как его лошадь идет между деревьев. Управлял ею автоматически. Но после того, как они выехали на опушку в центре рощицы, все мысли о теологии исчезли.
      - Что-то случилось, Менандр, - тихо сказал полководец.
      Как только Велисарий выехал на небольшую опушку, то понял: что-то не так. И Эзана, и Вахси стояли на страже перед шатром принца Эона. Обычно эту обязанность выполнял только кто-то один из них - по очереди. Более того, оба сарвена стояли. Обычно несущий вахту расслабленно сидел на стуле. Не было оснований стоять. На протяжении многих недель римлян и аксумитов охраняли кушаны, подразделение из более чем тридцати человек, которые являлись истинными профессионалами своего дела, особенно в обеспечении безопасности.
      В позах аксумских солдат чувствовалось очевидное напряжение. Они не просто стояли, они стояли напряженно, настороже, в готовности.
      Велисарий быстро оглядел открывающуюся взору местность. Освещение было плохим. Почти спустилась ночь, только самый край горизонта чуть-чуть озарялся слабым пурпурным светом. Сам солнечный шар исчез, а тот свет, который еще оставался, закрывали окружающие лагерь деревья. Для всех практических целей опушка освещалась свисавшими с шестов фонарями.
      Затем Велисарий бросил взгляд на два римских шатра, расположенных недалеко от большого шатра принца Эона. Он заметил, что перед ними стоят Валентин с Анастасием. Точно так же, как сарвены - напряженно, настороже, в готовности.
      Затем он посмотрел через опушку на линию шатров, в которых жили кушаны. Обычно в это время кушаны занимались приготовлением ужина. Вместо этого они собрались небольшими группками, тихо переговаривались и бросали быстрые взгляды на шатер принца. Эона и - чаще всего - на своего командира.
      Теперь Велисарий посмотрел на Кунгаса. Командир кушанов стоял в одиночестве. Как и всегда, а теперь больше, чем когда-либо, Велисарию показалось, что его лицо выковано из железа. Канишка, его племянник, и следующий за ним по рангу, стоял неподалеку. Судя по тому выражению, что Велисарию удалось рассмотреть на его лице, молодой кушан казался расстроенным и приведенным в смятение.
      Кунгас встретился с ним взглядом. Кушан ничего не сказал, и на железной маске - его лице - не появилось никакого выражения. Но Велисарий не упустил почти незаметного пожимания плечами.
      Тогда он понял, что случилось. Из шатра Эона появился Гармат и поспешил к полководцу. Гармат просто подтвердил догадку Велисария.
      - Всему хорошему когда-нибудь приходит конец, - вздохнул полководец, спешиваясь. К тому времени как Гармат достиг его, Менандр уже уводил обеих лошадей.
      - У нас проблема, Велисарий, - напряженным тоном сказал Гармат. - Очень серьезная проблема.
      Велисарий хитро улыбнулся.
      - Это не могло продолжаться вечно, Гармат. Кушаны не дураки. Конечно, до определенного предела они будут подчиняться Кунгасу и не станут задавать вопросов. Но только до определенного предела.
      Он снова посмотрел на кушанов.
      - Что случилось? - спросил.
      Гармат пожал плечами.
      - Трудно ожидать от полных жизненных сил молодых людей, таких как Эон и Шакунтала, да к тому же еще и королевской крови, что они неделю за неделей будет жить в одном шатре без возможности прогуляться или даже просто подвигаться и...
      Он вздохнул. Велисарий кивнул.
      - Они поссорились.
      Гармат кисло улыбнулся.
      - О, да. По-королевски! Из-за чего - понятия не имею. Теперь они сами не помнят, с чего все началось. Но вскоре Эон стал брать верх, и принцесса наверное, стоит сказать императрица - бросила ему вызов. Предложила сразиться один на один. Конечно, без оружия. Она сказала ему, что если он воспользуется оружием, то будет навечно проклят, как трус.
      Несмотря на всю серьезность момента, Велисарий не мог не рассмеяться. Появившийся у него в сознании образ был неописуемо смешным. Эон, принц Аксумского царства, не отличался высоким ростом. Но он был удивительно мускулистым и сильным как вол. В то время как невысокая маленькая Шакунтала весила вполовину меньше его.
      И тем не менее...
      Ее обучал сражаться голыми руками сам Рагунат Рао. Рагунат Рао, Пантера Махараштры. Ветер Великой Страны. Самый смертоносный из наемных убийц Индии, среди всего прочего.
      Велисарий весело покачал головой.
      - Интересно, что бы из этого вышло. Надеюсь, до драки не дошло?
      Гармат покачал головой.
      - Они молоды и импульсивны, но они - не сумасшедшие. Как я понял, вызов Шакунталы внезапно изменил атмосферу в шатре. К тому времени как я вошел, они уже извинялись друг перед другом и клялись в дружбе.
      Он потрепал бороду.
      - К сожалению, до того как атмосфера в шатре переменилась, прилегающая к шатру местность была наполнена звуками голосов разозленных людей. А у Шакунталы, как ты знаешь, весьма запоминающийся голос, в особенности, если она в ярости. - Затем Гармат добавил с неохотой и восхищением: - На самом деле голос как раз для императрицы.
      Велисарий почесал подбородок.
      - Ее услышали кушаны, - объявил он.
      Гармат кивнул Велисарий снова бросил взгляд на кушанских солдат. Они все еще стояли, разбившись по группам, но, к его облегчению, не создавали впечатление людей, готовых начать драку.
      Однако мгновенное облегчение освободило место другому беспокойству. Велисарий осмотрел прилегающий к лагерю лес.
      Как и всегда, где было возможно, Велисарий разбивал лагерь внутри рощицы. Он объяснил такое свое предпочтение малва тем, что среди деревьев не так чувствуется жара и не так печет индийское солнце. Малва со своей стороны не возражали. Они радовались, что иностранцы уединяются. Да, деревья дают тень. Но ведь хороший шатер предоставляет то же самое. А деревья также заслоняют от ветерка и там обычно роится множество насекомых.
      А радовались малва потому, что деревья представляют рай для шпионов.
      Пока Велисарий смотрел на деревья, из зарослей появился Усанас и вышел на опушку. Охотник небрежно стирал кровь с огромного копья.
      "Нет больше шпионов малва", - подумал Велисарий.
      На его губах появилась хитрая усмешка.
      Усанас в некотором роде был рабом. Очень своеобразным рабом. Высокий африканец не являлся аксумитом. Как и у всех жителей Аксумского царства, у него была черная кожа. Однако крупные черты лица Усанаса не имели ничего орлиного, отличительной черты коренных аксумитов. Он родился между великими озерами - по крайней мере так сказали Велисарию - на значительном расстоянии к югу от Аксумского царства. Усанас считался личным рабом принца Эона - его даваззом, как аксумиты называли занимаемое им положение. В некотором роде советником. Очень особого рода.
      Усанас подошел к Велисарию и резко кивнул. Полководец обратил внимание, что обычная широкая улыбка охотника не появляется.
      - Больше шпионов нет, - тихо сообщил Усанас. Он резко кивнул на шатер. - Давай войдем внутрь, - проворчал он. - Я должен дать совет глупому мальчишке.
      Усанас широкими шагами отправился к входу в шатер, Гармат последовал за ним, как рыба-прилипала за акулой. Велисарий на мгновение почувствовал жалость к молодому принцу. Давазз, когда считал это необходимым, был склонен к суровым мерам.
      Велисарий снова быстро оглядел опушку. Теперь трое его катафрактов находились в полном вооружении, и выражения их лиц были такими же мрачными, как и лица сарвенов. Велисарий поймал взгляд Валентина и сделал легкое движение. Валентин слегка расслабился и пробормотал что-то Анастасию и Менандру. Катафракты не ослабили внимания, но напряжение немного спало.
      Теперь Велисарий сконцентрировал внимание на кушанах, оценивая их настроение. Вассалы малва тоже были вооружены и очевидно напряжены. Но они казались пока неготовыми предпринимать решительные шаги. Может, ситуация разрешится до принятия крайних мер? Да, они злились - это было очевидно. Злились на своего командира по большей части - как думал Велисарий. Но они выглядели смущенными, и во взглядах сквозила неуверенность. Кунгас был их командиром, в конце концов, и это положение он завоевал на сотне полей сражений. И они все связаны кровными узами. Члены одного клана, вместе призванные на службу господами из малва. Несчастливую и неблагодарную службу.
      Трудные годы научили кушанов доверять только себе и больше всего доверять своему командиру. Такие привычки невозможно преодолеть за мгновение. Велисарий оценивал и размышлял над проблемой и принял решение. Как и всегда, принял быстро. Он пересек опушку широкими шагами и встал перед кушанами.
      - Подождите, - приказал он. - Я должен зайти в шатер. Не принимайте решения, пока я не вернусь.
      Кушаны напряглись. Слова римского полководца были произнесены на беглом кушанском. Они знали, что он неплохо говорит на их языке, но теперь он звучал идеально и без акцента. Некоторые из них бросили взгляды на деревья.
      Велисарий улыбнулся - широко, не хитро.
      - Шпионов там нет. Больше нет.
      Кушаны тоже видели, как из лесу появился Усанас. И если они и не знали о выдающихся достижениях африканского охотника, они видели, с какой легкостью он носит в руке огромное копье, с которым никогда не расстается. Они стали незаметно расслабляться. Совсем немного.
      Велисарий бросил взгляд на Кунгаса. Командир кушанов легко кивнул. Римский полководец развернулся и направился в шатер. Когда он повернулся, то заметил Дададжи Холкара, стоявшего рядом с шатром. Несмотря на возраст, отсутствие оружия, положение раба, Дададжи очевидно был готов помогать защищать шатер.
      Велисарий не улыбнулся, но почувствовал глубокую симпатию к Дададжи. На сердце стало тепло.
      - Пошли, - приказал он, проходя мимо Холкара. - Подозреваю, ты уже знаешь правду, но можешь сам посмотреть.
      Когда они вошли в шатер, Усанас уже разошелся.
      - ...буду вынужден сказать негусу нагасту, что ему лучше утопить дурака сына и зачать другого. Сарв Дакуэн придет в ярость! Они будут обвинять меня! Изобьют меня за то, что я провалился, выполняя свои обязанности! Но я выдержу дикие удары сарвенов с большой радостью! Зная, что наконец избавился от безнадежной задачи обучения принца с умом червя. Его даже не дотянешь до разума лягушки!
      - Не надо его ругать! - рявкнула Шакунтала. - Это я виновата! Девушка говорила на геэзе, как и Усанас. Она все еще плохо освоила этот язык, говорила с акцентом, но понимала достаточно, чтобы уловить смысл выступления Усанаса.
      Девушка сидела на плюшевой подушке, скрестив ноги в одном углу шатра. Сидела напряженно и прямо. Несмотря на молодость и маленький рост, она вела себя с императорским достоинством.
      Усанас нахмурился. На него монаршие особы не производили впечатления. Аксумиты в общем и целом и Усанас в частности не разделяли индийского благоговения перед монархами. Сам Усанас служил даваззом, в обязанности которого входило обучение принца простой истине: разница между царем и рабом не такая уж и большая. В основе основ все дело в удаче и мозгах - чтобы удержать свое положение.
      Давазз переключился на хинди, на котором обычно говорили все в шатре.
      - В следующий раз, императрица, не бросай вызов кретину принцу, проворчал он. - Не вызывай его на бой. Просто бросайся на него, как львица, и избей до потери чувств. Глупая девчонка!
      Усанас грустно покачал головой.
      - Да, монархи глупы по натуре. Но это! Это не глупость! Это... это... Он застонал - Это нельзя описать! Даже на греческом, языке философии, в котором есть слова для описания любой известной человеку глупости.
      Сидевший на подушке Эон поднял склоненную до этого голову. Молодой принц - девятнадцати лет, примерно на год старше Шакунталы - попытался вернуть хоть сколько-то монаршего достоинства.
      - Хватит стенаний! Говори нормально! - приказал он.
      Велисарий с трудом сдержал улыбку. Он знал, что ответит Усанас до того, как давазз открыл рот.
      - Говорю нормально. Как говорят с младенцами. Только такой язык понимает дурак принц!
      Когда Велисарий впервые встретился с Усанасом, год назад в. Константинополе, африканец говорил с ошибками, простыми фразами. Усанас несколько месяцев продолжал коверкать язык до тех пор, пока союз между римлянами и аксумитами, к которому стремился Велисарий, не закрепился после сражения с пиратами в Эритрейском море. Тогда по приказу принца Усанас прекратил притворяться, что едва может изъясниться на греческом. Римляне поразились, обнаружив, что африканец из каких-то дальних земель является удивительным лингвистом, который бегло говорит на многих языках. В особенности на греческом, который ценил Усанас, потому что любил философские споры и рассуждения - к большому удовольствию Анастасия и отчаянию остальных.
      Теперь Усанас углубился в дикие пространные рассуждения об онтологических* [Онтология - раздел философии, изучающий основы, принципы бытия, мироустройства.] различиях между невежеством и глупостью:
      - ...с невежеством можно справиться. А глупость - навсегда. Подумай, глупый мальчишка, о судьбе...
      - Достаточно, - приказал Велисарий.
      Усанас захлопнул рот.
      - Я только-только начал входить во вкус, - пожаловался он через несколько секунд.
      - Да, знаю. Потерпи до другого раза, Усанас. Кушаны не станут долго ждать.
      Полководец показал на вход в шатер.
      - Мы должны решить эту проблему. Быстро.
      Эон резко выдохнул воздух. Его большие плечи опустились.
      - А что им известно? - спросил он, ни на кого не глядя.
      Отвечал Гармат:
      - Они знают, что Шакунтала здесь. В этом шатре. Сейчас. - Теперь советник тоже сел и смотрел на принца с расстояния в несколько футов. - Это все, что они знают, - продолжал он. - Но они не дураки. Они поймут, что она находилась с нами со времени бойни во дворце Венандакатры в Гвалияре. Они поймут, что она не бежала вместе с Рагунатом Рао. Они поймут, что Рао повел малва за собой в то время, как императрицу тайно включили в твое окружение. И мы ее прятали с тех пор.
      Он вздохнул.
      - И, самое главное, они теперь поймут, почему Кунгас велел им приставать к нашим женщинам. Приставать, но не серьезно. Достаточно, чтобы начинать ложные схватки с катафрактами и сарвенами. Схватки, во время которых случайно были покалечены несколько шпионов, а оставшиеся донесли, что сопровождающие нас кушаны на самом деле такие похотливые и распутные, как дали понять Венандакатре.
      Гармат бросил взгляд на Велисария и пожал плечами.