- Что бы ты хотел, Эон? Что он, по-твоему, должен был сделать?
      Как решил Велисарий, это была уступка обычаям союзников - она пыталась объясниться, а не просто отдавала приказы. Затем, еще подумав, он изменил свое мнение. Девушка по-своему искренне принимала лучшие аспекты иностранных обычаев и традиций. Ее отличал исключительный ум, и она сама видела, какое несчастье случилось с ее собственной династией, которая не желала отходить от традиций для того, чтобы адекватно ответить брошенному малва вызову. И, кроме всего прочего, ее обучал и тренировал Рагунат Рао, являющийся квинтэссенцией маратхи.
      - Что еще можно было сделать? - спросила она. - Если бы он отказался казнить их, то это противоречило бы тщательно создаваемому нами имиджу человека, раздумывающего о предательстве. Вся эта кропотливая работа пошла бы насмарку - и твоя работа также, Эон, ты ведь все это время притворяешься жестоким зверем, человеком со звериными инстинктами, который не думает ни о чем, кроме удовлетворения собственной похоти. Месяцы работы, теперь уже почти год. И ради чего?
      Ее голос был полон холодного императорского упрека.
      - Ради чего? Милости? Неужели ты думаешь, что Шандагупта разрешил бы оставить в живых правителя Ранапура и его семью? Чушь! Их бы просто увели в другое место и пытали до смерти. А так они умерли быстро, так быстро, как только возможно. Безболезненно, судя по тому, что ты описал.
      Императрица бросила быстрый одобрительный взгляд на Валентина. Катафракт стоял с одной стороны группы совещающихся начальников, вместе с Анастасием и Менандром. Им предложили стулья, но они вежливо отказались от них. У букеллариев Велисария были свои, въевшиеся в кожу привычки, которые им вдалбливал их командующий Маврикий. Они вели себя естественно и свободно в компании своего полководца и были готовы высказывать свое мнение. Но они не садились в присутствии полководца, если обсуждались вопросы государственной важности.
      Эон раздраженно пожал плечами.
      - Я знаю это, Шакунтала! - рявкнул он. - Я не...
      Он прикусил язык, сделал глубокий вдох, успокоился. Но когда снова посмотрел на императрицу, глаза его все еще горели.
      - Мы, аксумиты, не так быстро принимаем решение о казни, как вы, индусы, - проворчал он. - Но мы также не являемся нежными овечками.
      Двое молодых людей обменялись гневными взглядами, одна монаршая воля соперничала с другой. Теперь Велисарию было очень сложно не улыбнуться. В особенности когда стало очевидно, что соперничество затянется.
      Он украдкой посмотрел на Гармата и понял, что советник ведет свою собственную борьбу, чтобы не показать, как ему забавно на них смотреть. На мгновение он встретился взглядом с Усанасом. Лицо давазза не было видно молодым монархам, которые сидели перед ним, поэтому он широко улыбнулся.
      Эон и Шакунтала тесно общались друг с другом на протяжении нескольких недель после того, как Велисарий и его союзники освободили наследницу династии Сатаваханы. Очень тесно.
      Весь план придумал Велисарий. После того как Рагунат Рао убил ее охранников из махамимамсов во дворце Венандакатры, он спрятал Шакунталу в шкафу в гостевых покоях, перед тем как увести погоню по индийским лесам и горам. Аксумиты прибыли во дворец Подлого вместе с римлянами менее чем через двое суток и заняли гостевые покои, потом украдкой вывели Шакунталу из дворца. Ее замаскировали под одну из многих наложниц Эона, и с тех пор она проводила все время или в установленном на слоне паланкине, или в его шатре. По ночам она всегда спала, прижавшись к телу Эона, на тот случай, если кому-то из шпионов малва вдруг случайно удастся заглянуть в шатер принца.
      Велисарий размышлял на досуге, не перейдет ли это постоянное пребывание в компании друг друга в страсть. Оба были молоды и здоровы, полны огромной жизненной силы и каждый в своем роде исключительно симпатичен. На первый взгляд эта ситуация могла разрешиться только одним способом.
      Но, как он знал от Усанаса и Гармата, реальность оказалась гораздо сложнее. Не было сомнений, что Эон и Шакунтала искренне взаимно симпатизируют друг другу, причем симпатия быстро стала довольно сильной. С другой стороны, каждый имел хорошо развитое (хотя и различное) чувство монаршего долга. Шакунтала, хотя она сдерживалась от выражения этого, очевидно ненавидела свое зависимое положение. Эон со своей стороны чувствовал еще большую напряженность, отказываясь делать что-либо, что, как он думал, может быть использованием своего преимущества.
      У них обоих также имелись обязанности перед другими людьми. Перед встречей с Шакунталой Эона уже привлекла Тарабай, одна из женщин из народности маратхи, которых аксумиты встретили в Бхаруче. До появления Шакунталы именно Тарабай каждую ночь спала в объятиях принца, и в отличие от Шакунталы их отношения с принцем не были платоническими. С тех пор, хотя Шакунтала часто выражала готовность смотреть в другую сторону, Эон с Тарабай оставались целомудренными. Эон из чувства монаршего приличия, Тарабай из-за неизбежной робости, свойственной женщинам низкого происхождения в присутствии своей императрицы.
      Таким образом. Зон оказался пойманным в красивый капкан: молодой здоровый мужчина, окруженный красивыми женщинами практически круглосуточно, жил жизнью монаха. Сказать, что он испытывал расстройство, - это не сказать ничего.
      Со своей стороны Шакунтала тоже разрывалась, но по-другому. Гармат и Усанас не были уверены, потому что императрица очень редко говорила об этом человеке, но подозревали, что чувства Шакунталы к Рагунату Рао значительно глубже, чем восхищение ребенка своим учителем. Рао занимался с нею с семи лет. Один из самых известных воинов-маратхи практически выступал в роли отца, может лучше сказать дяди. Но несмотря на всю разницу в возрасте, теперь Шакунтала стала женщиной, а Рао был настолько привлекателен, насколько может быть привлекателен мужчина в самом расцвете сил - он только-только входил в средний возраст. А поскольку он никак не был связан с нею кровными узами, не возникало препятствий для перерастания их отношений в романтические.
      За исключением суровых, непререкаемых, давно въевшихся в плоть индийских обычаев. В особенности того странного (как на взгляд римлян, так и аксумитов) упрямства относительно чистоты крови и избежания загрязнения. Шакунтала происходила из одного из древнейших родов, имела чистейшую родословную кшатриев. В то время как Рао, несмотря на всю свою славу, был только лишь военачальником, даже скорее атаманом, да еще и из маратхи приграничной народности, и не знал более двух поколений своих предков.
      Поэтому она, как и Эон, попала в капкан между чувством и честью. Это был другой капкан, но его зубцы оказались не менее крепкими.
      В конце концов, как знал Велисарий, двум молодым людям удалось выстроить отношения, которые в некотором роде напоминали отношения брата и сестры. Очень близкие, очень интимные - которые часто разбавляли вспыхивающие ссоры.
      Он увидел, что взгляды не смягчаются. Решил вмешаться.
      - Пожалуйста, объясни свою позицию поподробнее, Эон.
      Принц оторвал взгляд от Шакунталы. Когда он смотрел на. Велисария, гнев из глаз пропал.
      - Я не критикую твою безжалостность, Велисарий. Как раз наоборот, - он бросил быстрый гневный взгляд на императрицу. - Я раздумываю, проявил ли ты достаточную жестокость.
      Велисарий пожал плечами.
      - Что мне следовало сделать? Пытать их? Знаешь ли, мне пришлось бы это делать самому. Валентин бы отказался. Как и Анастасий с Менандром. Они катафракты. Пытки - ниже их достоинства.
      Это было не совсем правильно. Ни Валентин, ни Анастасий ни в коей мере не были разборчивыми или брезгливыми, и им обоим в прошлом приходилось неоднократно применять к захваченным в плен солдатам методы допроса, которые более нежные люди назвали бы безжалостными. Но на самом деле Велисарий не был уверен, что Валентин подчинился бы, если бы он приказал ему пытать ту семью для развлечения малва. Возможно, катафракт бы подчинился, но сделал бы все быстро и грубо, что оставило бы аппетит малва неудовлетворенным. Но Велисарий нисколько не сомневался: это было бы последним, что катафракт когда-либо сделал бы для него.
      Эон сжал челюсти и махнул рукой так, словно отмахивался от нелепого предложения.
      Но Велисарий не смягчился.
      - И что тогда? Это был мой выбор. Мой единственный выбор.
      Эон вздохнул. Его плечи опустились.
      - Я знаю. Я был там. Но... - он вздохнул сильнее. - Боюсь Велисарий, ты все равно выдал наш заговор. Или по крайней мере так оскорбил малва, что они больше не станут тебя привечать.
      Велисарий уже собрался ответить, но его перебил Усанас:
      - Ты ошибаешься, Эон. Ты совсем не понимаешь малва.
      Давазз лениво поднялся и встал там, откуда его мог видеть принц.
      - Ты следил за Венандакатрой, мальчик. В этом твоя ошибка.
      Появилась широкая улыбка.
      - Конечно, естественная ошибка! Он выглядел так комично, когда прыгал подобно жирной курице, запачканной собственными расколотыми яйцами. Мне самому было сложно не насладиться приятным зрелищем.
      Все, присутствовавшие при сцене, усмехнулись. Усанас продолжал говорить:
      - Но все равно ошибка. Тебе следовало следить за императором. И - что еще важнее - за его другими советниками. Как делал я - Он улыбнулся, глядя сверху вниз на Велисария. - Конечно, императора парализовало. В большей степени взглядом Велисария, чем пролитой кровью. Что хорошо. Теперь он впервые начнет бояться Велисария - как боится Венандакатра.
      - Почему это хорошо? - спросил Эон - Страх заставит его...
      - Делать что? Лично избегать римлян? О, конечно. У императора есть подчиненные, чтобы делать эту работу. Но неужели ты думаешь, что он станет избегать римлян политически? Как раз наоборот, Эон. После того как император приведет нервную систему в порядок, можешь не сомневаться: он поставит во главу угла вопрос подкупа Велисария.
      - Почему? - нахмурился Эон.
      - Это просто, принц, - ответил Гармат. - Потенциальный предатель привлекателен прямо пропорционально его достоинствам. Подозреваю, что до сегодняшнего дня никто из высокопоставленных малва за исключением Венандакатры не видел в Велисарии ничего, кроме не имеющего значения иностранца. Несмотря на всю их утонченность, индусы как правило - и малва в особенности, - довольно провинциальные люди. Или, может, лучше сказать - они так высоко думают о себе, что недооценивают иностранцев.
      Шакунтала утвердительно кивнула. Гармат продолжал говорить.
      - Конечно, я не уверен - я ведь никогда не присутствовал на совещаниях высокопоставленных малва - но подозреваю, что Венандакатре несмотря на приложенные усилия не удавалось убедить придворных в том, что этот странный варвар, - он показал на Велисария, - стоит серьезного внимания. Вы не могли не заметить, что император с момента нашего появления держал нас на расстоянии. На грани глубокого неуважения.
      Гармат развел руками и улыбнулся.
      - Могу заверить вас: теперь все изменится. Причиной сегодняшнего шоу было решение императора наконец позволить. Венандакатре доказать свою точку зрения. Что он и сделал, хотя и с не самыми приятными последствиями лично для себя.
      Все снова усмехнулись.
      - Слушай своего советника, мальчик, - добавил Усанас - Ты слишком много думаешь о Венандакатре. В этом твоя ошибка. Да, Венандакатра в ярости, как и всякий самовлюбленный человек, поставленный в неловкое положение. Но даже он, после того, как придет в себя, поймет: случившееся может служить его интересам. В конце концов он же оказался прав, не так ли? Разве этот гротескный полуварвар, иностранный полководец не впечатляет? - Давазз весело рассмеялся. - О, да. На императора случившееся произвело большое впечатление! Но что еще важнее - так это другие советники. Как я сказал, я внимательно наблюдал за ними. После того, как они оправились от удивления и удостоверились, что их драгоценные тапки не пострадают, они неотрывно смотрели на Велисария, - он снова рассмеялся. - С большим интересом, мальчик. О, с очень большим. С таким интересом, какой проявляет скупец, когда внезапно обнаруживает, что кусок гальки на самом деле является золотым самородком.
      Эон все еще хмурился. Гармат вздохнул и сделал еще одну попытку.
      - Послушай меня, Эон. Я говорю из опыта арабского кочевника, который торговался о цене с возраста четырех лет. Если ты хочешь получить лучшую цену за свой товар - что в случае Велисария - предательство, - то ты должен сделать больше, чем просто показать, что ты назначил цену. Это Велисарий уже сделал, в намеках Венандакатре на протяжении последних месяцев и приняв золото императора. Но затем - затем - ты должен показать, что твоя стоимость очень высока. Потому что чем выше цена, тем более ценным является товар.
      Эон все еще хмурился.
      - Глупый мальчишка! - рявкнул Усанас. - Император думал купить себе еще одного палача, каких у него уже полным полно. Велисарий показал ему правду, когда приказал эту казнь. Если император хочет его заполучить, он может его заполучить - только если император готов платить цену за полководца. Которых, судя по имеющимся данным, у него очень мало.
      Усанас снова широко улыбнулся.
      - О да, мальчик, - не сомневайся в этом. Сегодня вечером, прямо сейчас, когда мы тут совещаемся, другие совещаются в шатре императора. Убеждают его заплатить цену.
      Глава 8
      - А что, ты думал, он сделает, Венандакатра? - рявкнул Татхагата Станет заискивать перед Шандагуптой, отрезая носы у ранапурских собак собственным мечом? Публично насиловать ранапурских шлюх?
      Главнокомандующий армии малва выпрямился на стуле.
      - Этот человек - полководец, дурак. Не махамимамса. - Он добавил надменно - Я сам сделал бы то же самое.
      С расстояния, где он сидел в соответствии со своим положением вместе с другими менее важными официальными лицами, Рана Шанга внимательно осматривал тучную фигуру Татхагаты. Главнокомандующий вместе с высшим офицерским составом и высокопоставленными чиновниками занимал выставленные полукругом стулья, глядя на сидящего на троне императора.
      "Вонючий лжец, - думал Рана Шанга - Ты бы с радостью пытал правителя Ранапура. И изнасиловал как его жену, так и дочь. Да и сыновей тоже. Конечно, при условии, что у тебя бы встал"
      Ничто из этих мыслей не отразилось у него на лице, но Шанга находил вид Татхагаты таким отвратительным, что отвернулся. По его мнению, Татхагата был ничем не лучше Харши. Может, немного менее некомпетентен, как полководец, но еще более подл, как человек.
      Его взгляд упал на Дживиту, второго по значению военачальника в империи малва. Ненадолго, затем Шанга отвел его. Дживита был соткан из той же материи. Шанга перевел взгляд на человека, сидевшего в самом конце того небольшого ряда. Тут его взгляд задержался. Из всех кшатриев малва, монополизировавших посты высших военачальников в империи малва, Шанга искренне уважал только Дамодару.
      Раджпут отвернулся и легко вздохнут. К сожалению, несмотря на все свои способности, Дамодара являлся только дальним родственником императора. На самом деле Шанга удивлялся, что Дамодаре удалось добраться до его теперешнего положения - он занимал шестой по значению пост в армии. Выше он не поднимется, если только не случатся внезапные потери или военные провалы не перевесят династические чувства малва.
      "Что вполне может случиться после того, как мы атакуем Персию и Рим, подумал он. - В особенности..."
      К его удивлению, он услышал свое имя. Его произнес Дамодара.
      - Мне бы хотелось выслушать мнение Рана Шанги по этому вопросу. За исключением Венандакатры, он общался с Велисарием больше, чем кто-либо из нас. И он сам полководец и может похвастаться большими военными достижениями.
      Венандакатра уже начал яростно возмущаться тем, что кому-то пришла в голову мысль спросить мнения какого-то раджпута в такой почетной компании, но император резко оборвал его.
      - Замолчи, Венандакатра! - рявкнул Шандагупта - Я сам хочу послушать мнение Рана Шанги.
      Пристыженный Венандакатра шлепнулся на стул. Рана Шанга вышел в центр шатра. Простерся ниц перед императором, встал, отступил на несколько шагов так, чтобы его могли видеть и император, и его главные советники.
      - Так что ты о нем думаешь? - повторил Дамодара.
      Шанга колебался долю секунды. Затем расправил плечи и заговорит твердым голосом. Он был раджпутом.
      - Я не представляю, как бы Велисарий поступил по-другому. По трем причинам.
      "Если что-то нужно сделать, делай это хорошо"
      - Во-первых, его честь. Ни один полководец с таким именем не может позволить запятнать свою честь. Пытать пленников при таких обстоятельствах даже приказывать сделать это своим солдатам - опустило бы его до уровня...
      "Осторожно. Они ценят своих грязных махамимамсов"
      - ...простого слуги. Представителя низшего класса. С таким же успехом его можно было бы попросить вычистить императорские конюшни.
      Он замолчал. Малва кивнули, соглашаясь.
      - Во-вторых, его репутация. Если бы он отказался разобраться с пленниками, это запятнало бы его репутацию. Он прослыл бы нерешительным человеком, не готовым проливать кровь. Ни один полководец не может позволить такое пятно на своей репутации. Определенно не такой, как Велисарий, который, если вы не знаете, имеет потрясающую репутацию у себя на родине. И в странах его врагов.
      Рана Шанга снова замолчал. Теперь большинство малва робко кивали, за исключением Дамодары и двух или трех других. Было очевидно: лишь немногие из них потратили усилия, чтобы узнать что-то о Велисарии, хотя такую информацию было несложно получить от прекрасного шпионского аппарата малва.
      - Для него отказ казнить пленников означал бы отсутствие силы воли. Склонность уклоняться от необходимых действий, дрожать при виде бойни.
      Больше никто не колебался, кивая. Официальным лицам малва не требовалось объяснять ценность репутации жестокого человека.
      - В-третьих, его мужество.
      Здесь они его совершенно не поняли, за исключением - как он думал Дамодары. Шанга сделал глубокий вдох и объяснил:
      - Именно мужеством объясняется мгновенность казни и - в других случаях неизвиняемая - манера ее проведения. Он не предупредил господина Венандакатру и не отвел пленников в сторону, чтобы кровь восставших не запятнала уважаемых господ. И...
      "Нужно сохранять уважительное выражение лица. Сделай это".
      - ...полное отсутствие уважения, продемонстрированное охранникам императора из йетайцев.
      Рана Шанга замолчал и осмотрел слушателей. Они все еще не понимали. Шанга вздохнул, сделал глубокий вдох и объяснил очевидное:
      - Нельзя поставить человека типа Велисария в такое положение и ожидать, что он отреагирует каким-либо способом, отличным от того, который демонстрирует всем собравшимся его бесстрашие и ярость. Господин Венандакатра решил поставить полководца. Велисария в такое положение, которое ясно выражало презрение к нему. Это было ошибкой. Человек, подобный Велисарию, будет терпеть презрение не больше, чем тигр.
      Понимание появлялось, но все равно не до конца. Шанга выразился еще яснее:
      - Господа, великий император. Вы, если пожелаете, можете дразнить тигра в клетке, чтобы проверить, есть ли у него когти. Однако если вы это делаете, проверьте, чтобы у вас была длинная палка.
      Теперь все официальные лица рассмеялись, за исключением Венандакатры. Венандакатра гневно уставился на раджпута и метал в него взгляды-молнии, пока уголком глаза не заметил, что император тоже смеется. Рана Шанга, с трудом сдерживая смех, наблюдал за борьбой на лице Венандакатры между инстинктивной злобой и просчитанным своекорыстием.
      Своекорыстие выиграло. Венандакатра присоединился к смеху и сделал жест, словно умалял собственное достоинство. Затем встал и выступил:
      - Я согласен с Раной Шангой. Я много раз говорил вам о характере и горячности Велисария. Возможно, теперь вы прислушаетесь к моим словам. - Он снова сделал умаляющий жест. - Мне самому следовало слушать себя. Боюсь, я позволил вашему скептицизму заразить меня.
      Теперь его смех стал более насыщенным после того, как он донес до других свою точку зрения. Венандакатра уныло улыбнулся, благосклонно кивнул раджпуту.
      - Спасибо, Рана Шанга, что напомнил мне об опасности тигриного укуса, сказал он. - Уверяю тебя, в следующий раз я воспользуюсь очень длинной палкой.
      Так его отсылали прочь. С облегчением Рана Шанга уже стал поворачиваться. Затем, напомнив себе о своей чести, повернул назад.
      "Я дал клятву"
      - Я также должен сказать...
      - Достаточно, Шанга! - рявкнул Татхагата. Главнокомандующий малва насладился неловкостью Венандакатры, но ведь после того, как все сказано и сделано, этот парень - простой раджпут.
      Шанга стоял не двигаясь.
      - Достаточно! - взревел Татхагата.
      Шанга пожал плечами, хотя и очень легко, снова пал ниц перед императором и занял свое место в дальнем конце.
      Татхагата уже собрался выступить, но его перебил Дамодара:
      - Могу ли я предложить, уважаемые малва, сделать небольшой перерыв для отдыха? Мы все немного устали.
      Татхагата бросил взгляд на императора. Шандагупта кивнул:
      - Хорошо. Мы продолжим через час.
      * * *
      За стенами шатра, куда Шанга вышел, чтобы вдохнуть свежего воздуха, к нему вскоре присоединился Дамодара.
      - Скажи мне, - приказал военачальник из малва.
      Шанга вздохнул. Он, с одной стороны, надеялся, что Дамодара спросит. С другой - боялся.
      "Я дал клятву".
      - Говори прямо, Шанга. Тебе не нужно бояться последствий. Не с моей стороны.
      Раджпут посмотрел сверху вниз на невысокого полного военачальника. По стандартам малва Дамодара был молод для такого положения. Возможно, ближе к сорока. Но, как и все представители династии, которые по праву рождения становились главными военачальниками, он не был воином. Тем не менее...
      "Я дал клятву"
      - Венандакатра совершенно не понял Велисария, господин Дамодара. Все это обсуждение - фарс, - Шанга показал на шатер.
      Дамодара нахмурился. Не от злости, просто пытался сконцентрироваться.
      - Объясни.
      - Нет шанса - никакого! - что Велисарий предаст Рим.
      Глаза Дамодары округлились. Он даже отшатнулся на полшага. Шанга продолжал объяснять.
      - Он играет с Венандакатрой. Он не собирается вступать в союз с малва. Он просто пытается получить наше расположение, затесаться в наши ряды как можно глубже, втереться нам в доверие, чтобы украсть как можно больше наших секретов, перед тем как вернуться в Рим.
      Дамодара отвернулся, задумчиво потрепал бороду.
      - Ты думаешь... Откуда ты знаешь? Он что-нибудь говорил тебе?
      Шанга покачал головой.
      - Нет, он ничего такого не говорил. Но я знаю этого человека, господин Дамодара. Предательство не в его характере.
      Дамодара быстро и внимательно взглянул на Шангу. Несмотря на воспитание в традициях малва, он кое-что знал о кодексе чести раджпутов. Он не разделял этих взглядов - как и никто из малва - но в отличие от большинства он понимал этот кодекс чести. Губы Дамодары язвительно скривились.
      - Тем не менее, по твоим собственным словам, Велисарий не опустится до работы низших классов. А теперь ты утверждаешь, что полководец готов выступать в роли шпиона.
      Шанга пожал плечами.
      - Его понятия о чести отличаются от моего. Нашего. Я не очень хорошо знаю римлян, но достаточно, чтобы понять: они уделяют меньше внимания форме чести, чем содержанию. В конце концов, они же язычники, которые не понимают чистоту и загрязнение. Но даже у язычников может быть честь.
      Дамодара с минуту молчал, глядел в сторону, думал.
      - Тем не менее, неужели ты в самом деле считаешь, что великий полководец опустится так низко? - наконец спросил он - Просто ради того, чтобы шпионить? Да, у нас есть секрет оружия Вед. Но я не вижу, где бы он мог многое выяснить. Мы были очень осторожны. И ведь он же - под твоим присмотром.
      - И я не пренебрег своими обязанностями, - сказал Шанга. Затем добавил с неохотой: - У него на самом деле не было возможности многое выяснить.
      - И в будущем не появится, - продолжал настаивать Дамодара. - Причем неважно, как далеко ему удастся - как ты там выразился? - втереться к нам в доверие.
      Шанга обратил внимание, что высокопоставленный малва достаточно вежлив, чтобы не добавить: не более, чем мы когда-либо позволяли полководцам-раджпутам узнать наши секреты.
      Теперь пришел черед колебаний Шанги. Он тоже трепал бороду.
      - Я понимаю вас, господин. Я сам размышлял над этим вопросом. Я не понимаю, что делает Велисарий, но я знаю: этот человек очень хитер и наблюдателен. И он видит возможности там, где другие их не замечают.
      Дамодара нахмурился.
      - Я не видел... Объясни.
      Шанга мрачно улыбнулся.
      - Нет, вы видели, господин Дамодара, вы просто не обратили внимания, как и я в то время.
      Шанга показал вниз по склону, на котором стоял шатер. На то место, где произошла последняя схватка перед стенами Ранапура.
      - Я - хороший полководец, - заявил он.
      - Ты - великий полководец, - возразил Дамодара.
      Шанга скорчил гримасу.
      - Так я когда-то думал. Но разрешите мне спросить вас, господин Дамодара, почему мне не пришло в голову собрать солдат на этом поле? Это для меня было бы гораздо проще, имея в своем подчинении пятьсот раджпутов, чем иностранцу только с тремя. Но я тогда об этом не подумал. Я выбрал прямой путь, самый простой. Очевидный.
      Дамодара уставился на поле внизу. Даже теперь, несколько дней спустя, там все еще оставались видны мрачные следы смерти.
      - Я... начинаю понимать, что ты хочешь сказать. Ты говоришь, что он человек, который почти автоматически подходит к задаче со стороны. Так сказать под углом.
      Шанга кивнул. Затем показал на шатер.
      - Там я сравнил Велисария с тигром. И предложил использовать длинную палку.
      Дамодара кивнул и улыбнулся.
      - Это плохое сравнение, чем больше я о нем думаю. Тигра можно дразнить длинной палкой. Но спросите себя вот о чем, господин Дамодара: какой длины должна быть палка, если вы хотите подразнить мангуста?
      * * *
      Позднее, когда совещание продолжилось, Дамодара потребовал оставить только самых высокопоставленных советников малва. Император согласился с готовностью, и все остальные покинули шатер. Даже охранники-йетайцы встали на удалении от совещающихся - вне пределов слышимости.
      Когда Дамодара поднялся, чтобы выступить с речью, он не стал повторять ничего из разговора с Раной Шангой. Чувство долга раджпута было для него чем-то инородным, но он его понимал. Возможно, именно это понимание заставило его защитить Шангу от наказания.
      Вместо этого он воспользовался - впервые - своим священным правом родства с высокопоставленными малва. Он потребовал, чтобы проблема Велисария была поставлена перед самым высшим авторитетом.
      Требование поразило бы всех, кроме собравшихся в шатре. Весь мир знал по крайней мере вся Индия, - что император Шандагупта является самим Богом-На-Земле. Самым высшим авторитетом и властью.
      Но собравшиеся в шатре знали другое. Независимо от величия Шандагупты, имелся другой, обладавший большей властью. Ведь над Богом-На-Земле в конце концов еще есть небеса.
      С требованием Дамодары согласились. Отдать должное, с неохотой, со злостью - со стороны Венандакатры. Но согласились, потому что выбора не было.
      Вопрос Велисария поставят перед самой душой династии. Великим разумом, управляющим судьбой малва. Перед божественной сущностью по имени Линк.
      Линк, или Связующее Звено. Странное имя, но подходящее. Потому что, как божественная сущность часто объясняла, она является только лицом, которое великие новые боги показывают человечеству. Она осуществляет между ними связь.
      * * *
      Позднее тем же вечером, после того как все остальные раджпуты заснули, Рана Шанга стоял у входа в свой шатер. Он стоял там уже несколько часов, почти не двигаясь, и просто смотрел вперед. Какое-то время он смотрел на Луну. Дольше смотрел на мерцающие огни костров, которые все еще горели тут и там в той куче обломков, которая когда-то была Ранапуром. Он смотрел и не видел ничего. Он размышлял.
      Теперь Ранапур был погружен в тишину и мысли Шанги не прерывали никакие шумы. Да, вонь смерти Ранапура проникала ему в ноздри. Но раджпут уже давно познакомился с этим особенным запахом. Его разум автоматически заблокировал его.
      Наконец Шанга отвернулся. В последний раз взглянул на Луну, висевшую высоко в небе и светившую серебряным светом, и зашел в свой шатер.
      Последней его мыслью перед тем, как он вошел во тьму, была та же, за которую он держался на протяжении долгих часов:
      "Я дал клятву"
      * * *
      На следующее утро императорские курьеры отправились в различные концы огромного лагеря с объявлением, что император возвращается в Каушамби. Объявление пришло гораздо раньше, чем кто-либо ожидал, поэтому приготовления к отъезду получились неорганизованными и поспешными.
      Иностранцы в лагере, по давней и впитавшейся в кровь привычке, завершили приготовления за час. По крайней мере очевидные простые приготовления. Другие приготовления отняли гораздо больше времени, больше суток, но у них имелось достаточно времени. Достаточно, чтобы обеспечить передвижение многих отличных, быстрых лошадей и нескольких маленьких, спокойных слонов. Достаточно времени даже чтобы сделать так, словно эти передвижения не имеют к ним отношения.
      Достаточно времени. Еще три дня никто не покидал лагерь. Только через три дня небольшая армия - на самом деле большая армия по стандартам всех народов за исключением малва - начала долгий марш на юг. Эту армию передали в подчинение Венандакатре, которого объявили гоптрием Деканского плоскогорья. Это была великолепная должность, даже по стандартам Венандакатры, поэтому великий господин смягчился, несмотря на неподобающую быстроту, с которой ему пришлось отправиться в путь.
      У малва имелись различные типы губернаторов, но ни одна должность не считалась такой престижной, как должность гоптрия (Наиболее точным переводом на языки западных стран был бы хранитель болот.) Венандакатру не сделали обычным губернатором небольшой спокойной провинции. И даже не сделали обычным сатрапом большого и спокойного региона. Нет, Венандакатру благословил сам император и дал ему в управление все Деканское плоскогорье. Император доверил ему подчинить эту беспокойную землю.