Валентин развернул лошадь, направляясь на небольшую тропу, ведущую сквозь лес на юго-запад. Назад к армейскому лагерю малва. Даже сквозь деревья они слышали создаваемый солдатами малва шум.
      Анастасий и Менандр последовали за ним. Как и Эон. Валентин придержал коня и гневно посмотрел на принца.
      — Прекрати эту глупость, Эон! — рявкнул Эзана.
      Они с Вахси, вслед за Гарматом и Кадфисесом вели своих лошадей и всех запасных к другой тропе, идущей на юго-восток от опушки. Прочь от лагеря.
      Эон нахмурился, но остановил лошадь. Мгновение принц и Валентин гневно смотрели друг на друга. Затем гнев на лице Валентина заменила улыбка.
      Однако в этой улыбке ветерана не было ничего веселого. Просто улыбка товарища.
      — Спасибо, Эон, — сказал Валентин почти мягко — Но ты ведешь себя глупо. Аксумиты — пехотинцы, не кавалеристы. Это работа для катафрактов.
      Затем он исчез. Несколько секунд спустя Анастасий и Менандр исчезли вместе с ним среди деревьев.
      Эон вздохнул, развернул лошадь и погнал ее рысью по тропе, по которой поехали другие аксумиты. Мгновение спустя молодой принц пожал могучими плечами, отбрасывая сожаления, и поехал быстрее вперед, догоняя Эзану.
      Сарвен бросил на него взгляд и нахмурился. Однако достаточно скоро перестал хмуриться. А еще через минуту на лице появилась улыбка. Мрачная улыбка.
      Молодые принцы, напомнил себе Эзана, должны быть смелыми. Даже импульсивными. Лучше так, чем наоборот. Лучше так, чем осторожными и хитрыми, проницательными и знающими тактику. Этому можно научить.
      Улыбка стала шире. Но все равно оставалась мрачной.
      «Если он когда-нибудь станет негусом нагастом, то может оказаться не очень мудрым правителем, — думал Эзана. — По крайней мере недостаточно мудрым для новых времен, для малва. Но ему никогда не будет недоставать смелости. Не моему принцу»
 
      В переулке, где прятались императрица и сопровождающие ее лица, также услышали взрывы гранат. Конечно слабые звуки из-за расстояния. Но не совсем приглушенные. Каушамби был огромным городом, кишащим людьми. Но как и во всех городах того времени, задолго до появления электрического освещения, подавляющее большинство жителей вставало и ложилось по солнцу. Несмотря на занимаемую площадь и количество проживающих граждан, город ночью окутывала тишина, которая поразила бы горожанина из будущего.
      Жрецы Махаведы и йетайцы, стоявшие на страже перед оружейными мастерскими, также слышали взрывы. Двое йетайцев прекратили ленивую болтовню, вытянули шеи в направлении звуков. Однако кроме этого не пошевелились.
      Один из жрецов Махаведы нахмурился и шагнул вперед из-под навеса, где стоял на страже вместе с двумя товарищами перед тяжелыми двойными дверьми — главным входом в оружейные мастерские. Жрец сделал несколько шагов по улице, остановился, развернулся в направлении звуков, прислушался. Его пальцы нервно теребили короткий меч на поясе.
      Он слушал. Слушал.
      Ничего.
      Тишина.
      Конечно, прилегающие к причалам территории в эти минуты совсем не были погружены в тишину. К этому времени кшатрии малва и йетайцы уже носились по барже, разбегались во все стороны по причалу, бросались в темный переулок, выкрикивали приказы, потом другие выкрикивали диаметрально противоположные приказы, орали. Но эти звуки производили люди, и, несмотря на достаточную громкость, они были все равно слишком слабыми, чтобы долететь до оружейной мастерской.
      — Сейчас, — прошипела Шакунтала.
      Наблюдавший за малва Кунгас сделал повелительный жест.
      — Пока нет, — прошептал он в ответ.
      Императрица напряглась. У нее в сердце тут же стала подниматься императорская надменность, и она чуть не рявкнула на него. Но ее спас здравый смысл — здравый смысл и годы жесткого обучения Рагунатом Рао. Она прикусила губу, промолчала. У себя в сознании она слышала голос Рао:
      «Итак, глупая девчонка. Ты, значит, гениальна? Ты понимаешь тактику лучше, чем человек, которые одержал победы над врагами на сотне полей сражений? Такой человек, что даже я не смог с ним справиться?»
      Жесткий голос. Издевательский. Любимый.
      Стоявший в центре улицы жрец Махаведы пожал плечами и пошел назад к своему месту. Еще дальше двое йетайцев опять стояли «вольно». Звук гранат прозвучал где-то далеко. Очень далеко. И за ним ничего не последовало. Никаких других звуков. Возможно, случайность. Несчастный случай. Их это не должно волновать.
      — Сейчас, — прошептал Кунгас.
      Шакунтала выкинула из головы все мысли о Рао. Она встала и вышла на улицу. За ней последовали четыре женщины из народности маратхи.
      Тарабай вышла вперед перед Шакунталой.
      — Следуйте за мной, Ваше Величество, — прошептала она. — И делайте то же, что и я. Как сможете.
      Снова на мгновение королевская надменность угрожала прорваться наружу. Но на этот раз Шакунтала быстро и легко ее поборола. Ей не требовалось призывать Рао на помощь. Хватило здравого смысла.
      «Ну и что, что я надела эту одежду? Но на самом деле я не имею ни малейшего представления, как действует проститутка»
      Она наблюдала за плавной, скользящей походкой Тарабай и пыталась, как могла, копировать ее. За спиной услышала голос Ахилабай, поднявшийся над приглушенными голосами мрачных кушанских солдат.
      Резкий голос. Насмехающийся голос:
      — Если хотите благотворительности, то ходите с кружкой нищего!
      Шакунтала и. Тарабай наполовину перешли улицу. Императрица увидела, как впереди напряглись жрецы Махаведы. Вначале от удивления. Затем от смертельного оскорбления.
      Снова за спиной раздались гневные мужские голоса. Пьяные голоса, пьяно растягивающие слова заплетающимися языками Шакунтала узнала среди них голос Кунгаса, но ничего не поняла из произносимых слов. Она концентрировала внимание на жрецах впереди себя.
      Она смутно расслышала. Ахилабай:
      — Чертовы идиоты! Совращайте глупых девственниц, если у вас нет денег! Нечего ко мне приближаться!
      Теперь до жрецов оставалось пятнадцать футов. Шакунтала едва не рассмеялась. Лица жрецов Махаведы искажала ярость, и теперь они практически сжались под навесом перед дверью в оружейные мастерские. Они достали мечи и угрожающе ими размахивали. Но это была ложная угроза, пустая. Страх загрязнения парализовал их.
      — Держитесь отсюда подальше! — закричал один.
      — Грязные бабы! Нечистые! — выдал другой.
      Качая бедрами, Тарабай прошла вперед и произнесла ласково:
      — О, не надо так кричать! Вы выглядите приличными людьми. Мы не стоим дорого.
      Третий жрец Махаведы заорал, призывая йетайцев. Двое варваров уже прошли половину пути от своего поста, чтобы понаблюдать за зрелищем. Йетайцы улыбались от уха до уха. Даже вид кушанских солдат, спорящих о цене с проститутками, не мешал им веселиться.
      Жрецы снова заорали, размахивая мечами, яростно пытаясь призвать йетайцев. Все еще улыбаясь, те рысью двинулись к ним.
      Шакунтала шагнула вперед, чтобы встретить их. Тарабай загоняла жрецов все дальше под навес перед дверью. Она не толкала их физически, просто одно ее прикосновение могло их осквернить.
      За спиной Шакунтала услышала гневный крик. Ахилабай:
      — Пошли вон, я сказала! Пошли вон! Бесполезное дерьмо! — Затем яростно добавила: — Мы на вас напустим йетайцев! — Потом добавила ласково: — Такие хорошие парни эти йетайцы.
      Двое йетайцев настигли императрицу. Ни один из них даже не удосужился достать меч. Все еще улыбаясь, варвар слева положил руку ей на плечо.
      — Пойдем, милая, — сказал он на хинди с сильным акцентом. — Оставьте в покое несчастных жрецов. В любом случае они не мужчины. Пошли к нам в сторожку — и приведите с собой ваших сестер. У нас там десять сильных йетайских парней. Они умирают от скуки, и у них есть деньги.
      Шакунтала широко улыбнулась и повернула голову. Крикнула Тарабай:
      — Забудь о глупых жрецах! Давай…
      Она развернулась и врезала кулаком йетайцу в поддых. Варвар громко крякнул и сложился пополам. Его опускающаяся вниз голова встретилась с предплечьем Шакунталы, поднимающимся для удара. Идеальный удар — правый кулак опирается в левую ладонь, а твердая кость поднимается по воздуху вверх со всей силой бедер и тела девушки. Да, конечно, кость небольшая, и вся рука у Шакунталы небольшая. Поэтому она не разбила челюсть йетайца. Он просто рухнул на колени в полубессознательном состоянии. У него треснула челюсть и вылетела половина зубов. Это сделало колено Шакунталы. Варвар рухнул на землю.
      Императрица отвернулась до того, как йетайец достиг земли, и начала борьбу с другим йетайцем. Поднимая ногу, чтобы нанести удар, она молча проклинала маскарадный костюм. Сари мешало плавному движению ноги.
      Вопящий йетайец протянул руку за мечом.
      Движение закончилось не начавшись.
      Шакунтала опустила ногу, безвольно. Императрица уставилась, широко раскрыв глаза. Ее челюсть отвисла.
      Она видела Кунгаса в действии только один раз в жизни. В Амаварати, когда Андхра наконец пала и орда малва разграбляла дворец. Но даже тогда она на самом деле не видела. Вид ей заслонял йетайец, сидевший на ней верхом. Он срывал с нее одежду и раздвигал ей ноги, готовясь изнасиловать. Она тогда только успела заметить, как отрубленный кулак йетайца летит по воздуху, перед тем как ее ослепила кровь, выливающаяся из тел обезглавленных насильников.
      Тогда ту работу выполнил Кунгас, как и теперь. Менее чем через три секунды командир кушанов в прямом смысле порезал йетайца на куски.
      Шакунтала сбросила секундное оцепенение и развернулась. Кушанские солдаты перестали притворяться пьяными, проскочили мимо Тарабай и прикончили жрецов. Кровавая работа завершилась к тому моменту, как Шакунтала повернулась. У жрецов даже не было времени ничего крикнуть, только пискнуть один или два раза. Да и писк очень резко оборвался. Но Шакунтала подумала, что все произошло практически бесшумно. Она не сомневалась, что шум не донесся до сторожки, стоявшей немного дальше на той же улице.
      Кушаны действовали быстро, очень быстро. Один из солдат уже осматривал ведущую в оружейные мастерские дверь. Он безразлично поставил колено на грудь мертвого жреца.
      — Слишком долго, — кратко объявил он. — Две минуты, чтобы прорваться сквозь эту большую дверь.
      Кунгас кивнул и отвернулся. Он ожидал подобного.
      — Значит, через сторожку, — приказал он.
      Кунгас отправился по улице к боковой двери, где раньше стояли два йетайца. Его люди последовали за ним такой же размашистой походкой. Быстро, быстро. Расстояние сокращалось. Шакунталу поразило почти полное отсутствие шума — кушаны умели передвигаться неслышно. Частично из-за мягкой обуви, которую Кунгас предпочитал тяжелым сандалиям. Но по большей части, думала она, они приобрели это умение в результате тренировок и опыта.
      Шакунтала и женщины маратхи последовали за ними. Однако медленнее, гораздо медленнее. Сари хорошо подходит для женской фигуры, подчеркивает ее достоинства, но не предназначено для быстрых движений Шакунтала в раздражении дала себе молчаливую клятву. В будущем среди прочего она внесет радикальные изменения в фасон женской одежды.
      Во время этого бесконечного продвижения по улице она даже выбрала стиль. Панталончики, решила она, такие, как носят танцоры из Чолы, которых она видела. Конечно, более скромные и окрашенные со вкусом, чтобы выглядеть прилично. Тем не менее панталончики, которые не будут мешать женщине двигать ногами.
      Шакунтала увидела, как впереди Кунгас бросился в сторожку. Тут же последовали звуки яростной схватки. Злобное клацанье стали, разрубание плоти и крики ужаса. Тихая улица, казалось, наполнилась звуками.
      Сильно ругаясь, она ускорила шаг. Звуки схватки достигли пика.
      Шакунтала опять сделала шажок, снова выругалась. Шажок, ругань. Шажок, ругань. Да будь проклято это сари!
      До сторожки все еще было десять ярдов. Внезапно доносившиеся из открытой двери звуки смолкли.
      Наконец, наконец она достигла двери. Зашла в сторожку.
      Остановилась. Очень резко. Ей в спину врезались женщины маратхи. Тарабай и. Ахилабай выглянули из-за более низких плеч императрицы. Открыли рты.
      Шакунтала не стала хватать ртом воздух или задыхаться. Она вообще не издала никакою звука.
      У нее было смелое, яростное сердце. Яростность этого сердца в будущие десятилетия станет частью наследия, которое она оставит после себя. Наследия такого сильного, что историки будущего единогласно, что редко для этих людей, назовут ее Шакунталой Великой. Но даже ее сердце в этот момент дрогнуло.
      Кушаны прошлись по йетайцам, как волки по отаре овец. Как оборотни.
      Пол фактически заливала кровь. Не было ни одного йетайца — насколько Шакунтала могла видеть — не порезанного на куски. Варвары не просто умерли. Им вспороли животы, отрубили головы, ампутировали конечности, разбили черепа, разрезали грудные клетки, отрезали куски тел. Комната выглядела как внутренние помещения скотобойни. Скотобойни, которой владеет самый быстрый, самый неряшливый в мире маньяк-мясник.
      Шакунтала встретилась взглядом с Кунгасом, стоявшим у противоположной стены. Несколько пятен крови появились на тунике и легкой броне командующего личной охраной Шакунталы, но немного. Он стоял на одном колене, вытирая меч о тунику йетайца. Как и всегда, его лицо ничего не выражало. Ни ужас, ни ярость, ни даже удовлетворение от выполненной работы. Точно так же висящая на стене железная маска может смотреть на проклятие и адский огонь.
      Странно, что в тот момент душу Шакунталы наполняла любовь. Любовь и прощение.
      Не Кунгаса, а Рао. Она никогда полностью — в самых потайных уголках того, что во многом еще оставалось сердцем ребенка — не простила Рао. Теперь она простила ему те месяцы, которые находилась в плену. Она провела долгие недели во дворце Венандакатры в Гвалияре. Когда ее выводили на прогулку по крыше или она ходила по комнатам, охраняемая Кунгасом и его кушанами, Шакунтала знала, чувствовала, что Рао скрывается в лесах неподалеку. Скрывается, но так и не приходит. Наблюдает, но не наносит удар.
      Она ругала его тогда, где-то в самых глубинах детского сердца, и называла трусом. Ругала его за страх перед кушанами.
      Теперь наконец она поняла. Ругала она его зря.
      Понимание вернуло назад императрицу. Ребенок исчез вместе с дрогнувшим сердцем.
      — Отлично, — сказала она. — Просто прекрасно.
      Кунгас кивнул. Его люди улыбнулись. Никто из них, как она заметила с облегчением, сильно не пострадал. Только двое перевязывали раны, и те очевидно легкие.
      Кунгас кивнул на дверь в дальней части сторожки:
      — Она ведет в сами мастерские. Она не закрыта.
      — Мы должны поторопиться, — сказала Шакунтала.
      Она посмотрела на пол, пытаясь найти дорожку так, чтобы ее ноги не промокли от крови.
      Двое кушанских солдат — теперь улыбающиеся — решили проблему самым простым способом. Они схватили трупы йетайцев и выложили их на полу в ряд таким образом, что получилось некое подобие тропы из мертвой плоти.
      Шакунтала не колебалась и пошла по мерзкой дороге. Другие женщины последовали за ней с большими опасениями.
      К тому времени, как она миновала дверной проем, кушаны уже рассредоточились по оружейной мастерской. Они знали по предшествовавшей поспешной рекогносцировке, что на противоположной стороне огромного кирпичного здания имеется еще одна сторожка. Теперь они искали дверь, ведущую в ту сторожку, и одновременно наблюдали, чтобы не пропустить йетайца или жреца Махаведы, которые могут случайно заглянуть в мастерскую или вдруг дежурить там.
      Оружейные мастерские оказались пусты. Кушаны нашли дверь. За ней услышали йетайцев. Обычные звуки, доносящиеся из казарм. Очевидно, варвары не услышали смертельной борьбы.
      Кушаны слегка расслабились. Они поставили четверых охранять дверь, в то время как остальные рассредоточились по оружейной мастерской и занялись тем, ради чего собственно говоря и пришли сюда.
      Шакунтала и женщины-маратхи уже открывали крышки на корзинах с порохом, используя ножи, которые недавно принадлежали стражникам йетайцам. Кушанские солдаты тут же брали открытые корзины и рассыпали порох по оружейной мастерской. Скоро, очень скоро все корзины в мастерской были как бы соединены дорожками из рассыпанного по полу пороха. Закончив эту работу, кушаны схватили ракеты, висевшие на стенах, и установили их вокруг составленных друг на друга корзин с порохом.
      — Достаточно, — объявил Кунгас.
      Несмотря на то что он говорил тихо, приказ услышали все. Его люди тут же прекратили работу и поспешили назад в сторожку. Правда, их задерживали медленно двигающиеся женщины. После раздраженного приказа Шакунталы кушаны взяли всех женщин на руки, включая ее саму, вынесли на улицу и отнесли их по улице в темный переулок. Только там по приказу Шакунталы их опустили на землю.
      Шакунтала оглянулась назад Кунгас уже преодолел половину пути. До переулка, шел спиной вперед, рассыпая порох из корзины в руках. Последние крупинки высыпались из корзины, когда он добрался до переулка.
      — Давай, — приказала Шакунтала.
      Кунгас тут же склонился и выбил искру. Порох мгновенно загорелся — яростно и с шипением. Пламя стало быстро подбираться к оружейной мастерской.
      — Быстро отсюда, — проворчал он.
      Он не стал ждать приказа Шакунталы, просто подхватил ее на руки и побежал по переулку. За ним последовали его подчиненные с другими женщинами на руках.
      Шакунтала, которую то подбрасывало вверх, то опускало вниз у Кунгаса на руках, была довольна. Но не совсем. У нее в сердце оставалось место для еще одной эмоции.
      Когда через две минуты оружейная мастерская взорвалась, императрица даже удивилась. Ее разум находился в другом месте. Она думала о панталончиках.

Глава 14