Усанас подождал, пока солнце не сядет, перед тем как влезть в люк, ведущий в трюм от носа судна. Горизонт все еще озарялся красным цветом, но ничто из этого слабого свечения не попадало внутрь судна.
Конечно, у входа ждали охранники. Двое прятались среди амфор с зерном, прикрепленных к корпусу. Оба были отличными наемными убийцами. Они произвели на Усанаса впечатление. До того, как ноги мертвого йетайца коснулись пола, наемные убийцы уже оказались рядом, сверкая ножами. Лезвия уверенно и точно проникли в проемы надетых на труп римских доспехов.
Отличные наемные убийцы. Они поняли правду почти сразу, после первых же ударов. Они уже извлекали влажные ножи к тому времени, как Усанас бросил веревку, держащую труп прямо, и бросился в проем. Но наемные убийцы извлекли ножи слишком поздно. Слишком поздно. Усанас пробил череп первого прямым ударом железного набалдашника наверху копья. Для второго сгодилось острие.
Усанас оставил копье с ними, все еще воткнутое в грудь наемного убийцы. С этого времени придется работать ножом. Трюм был заполнен — там стояло много амфор и мешков с провизией. Нет места для огромного копья Усанаса.
Он подождал несколько минут, скорчившись в темноте и прислушиваясь. Где-то поблизости следовало находиться третьему охраннику, чтобы в случае необходимости поддержать двух первых, дежуривших у входа.
Ничего. Усанас удивился, но только слегка. Лучший военный разум в мире это предрекал.
Усанас улыбнулся. Это была холодная улыбка, но в темноте не находилось никого, кто мог бы увидеть убийственное выражение. Наемные убийцы малва считались высшей элитой среди воинов малва. И поэтому — точно, как оценил Велисарий, — страдали от неизбежного синдрома всех представителей преторианской гвардии. Да, смертоносные. Но также надменные, слишком уверенные в себе, с презрением относящиеся к соперникам. Да, хорошо тренированные, но подготовка — это не совсем то, что опыт сражений. Эти наемные убийцы много лет не сражались против настоящего врага. Как и представители преторианской гвардии на протяжении истории, они превратились из высококлассных убийц в простых головорезов.
Усанас снова тронулся с места. Медленно, очень медленно. Он не торопился. Велисарий подождет, пока Усанас не подаст сигнал. Римский полководец и его товарищи устроились на корме, далеко от каюты в центре судна. Если заряд сработает, то они успеют уйти, невредимые. Даже в броне они смогут оставаться на плаву достаточно долго, чтобы аксумские боевые корабли, окружающие судно Линка, спасли их.
Конечно, для самого Усанаса ситуация сложится гораздо хуже. Вероятно, фатально. Но бывший охотник, теперь помощник царя царей, нисколько не волновался. Он стал философом на протяжении лет. Но он всегда был убийцей. Он шел рядом с тенью смерти с детских лет.
Усанас решал и свои проблемы. Он восхищался царем Калебом, несмотря на то что никогда не произносил этих слов вслух. Отец Эона не обладал острым умом сына. Тем не менее он был хорошим царем. И Усанасу очень нравились Тарабай и Зайя и многие люди из тех, что погибли среди камней Тааха Мариама.
«Твоя очередь, малва».
Черная смерть ползла сквозь трюм. Еще двое убийц умерли от ножа убийцы.
— Я пойду первым, полководец, — заявил Анастасий. Тяжелые челюсти гиганта были сжаты, словно он ожидал спора.
Велисарий улыбнулся.
— Конечно! Я смелый, но не сумасшедший. Стражники Линка по размеру напоминают маленьких гиппопотамов.
Анастасий презрительно усмехнулся.
— И я тоже. — Он поднял булаву и взвесил на руке. Огромные мускулы напряглись под доспехами. — Но я не провел последние несколько лет, купаясь в роскоши.
— Теперь у тебя ее будет достаточно, — весело присоединилась Антонина. — Хотя, конечно, учитывая твою склонность к философии, я уверена: ты собираешься раздать все богатства бедным.
Анастасий улыбнулся. Когда римская армия захватила Харк, они также захватили и сундуки малва с жалованьем, не упоминая небольшую гору золота, серебра и драгоценностей, которые собрала огромная армия офицеров. Богатства оставались в Харке, когда армия Линка ушла из города. Нет необходимости говорить, что они не остались в городе, когда от него отплыли римляне.
Теперь все солдаты в армии Велисария стали богатыми людьми. Конечно, не по меркам римских сенаторов. Но по стандартам фракийских, греческих и сирийских простолюдинов — не упоминая военнопленных кушанов — они были страшно, черт побери, умопомрачительно богаты. На самом деле это немного беспокоило Велисария. Теперь он лишится части ветеранов. Но все-таки беспокоило немного. Большинство ветеранов останутся, готовые поделить трофеи будущих кампаний. А за каждого, кто выйдет в отставку, придет десять желающих занять его место. У других римских армий могли быть трудности с поиском рекрутов. После того как новости распространятся, армии Велисария придется отказывать многим желающим.
Но это была проблема будущего. Что касается настоящего…
Из-под палубы послышался звук. Слабый, напоминающий удар в ладоши, который эхом отдался по корпусу. Возможно, как шутиха.
— Вот оно! — взревел Анастасий.
Мгновение спустя огромный катафракт бросился к каюте. За ним неслись Лев и Исаак, Приский и Матвей. Шествие замыкали Велисарий и Антонина.
«Твоя очередь, чудовище».
Когда Усанас наконец добрался до своей цели, то немного задержался в темноте, чтобы удостовериться, правильно ли посчитал противников.
Часть трюма в центре корабля, прямо под каютой Линка, освободили от амфор и мешков с зерном. На небольшой расчищенной территории, площадью примерно в десять квадратных футов, скорчившись сидели два жреца и один наемный убийца. Место освещалось двумя небольшими лампами. Один из жрецов держал в руках несколько запалов, второй — кремень. Голова наемного убийцы склонилась на сторону: он ожидал сигнала хозяина, находящегося в каюте наверху.
На мгновение Усанас восхитился находчивостью малва. Как и Велисарий, он думал, что они разберут ракеты и установят запалы под каютой. Вместо этого подчиненные Линка выбрали первобытную простоту. Да, имелись гранаты, прикрепленные к деревянной обшивке. Запалы обрезали очень коротко. Но ракеты просто установили кругом, смотрели они точно вверх. Как только зажгут запалы, каюту наверху прорежут две дюжины ракет. От ракет, их выхлопов, зажгутся гранаты.
Не было оснований ждать. Тихо, медленно, Усанас извлек из гранаты чеку.
Затем быстрым и сильным движением кисти бросил взрывное приспособление к дальней стене трюма. Граната была разобрана, ее запал вынут, а затем снова собрана. Но удар о стену произвел очень громкий шум внутри трюма.
Малва дернулись и посмотрели в направлении звука. Наемный убийца понял правду почти мгновенно. Но «почти», если против тебя выступает охотник типа Усанаса, это недостаточно быстро. Сердце наемного убийцы разрывал римский нож до того, как он наполовину успел поднять собственный кинжал. Однако ему все равно удалось порезать ногу африканца до того, как он умер. Это произвело большое впечатление на Усанаса.
Жрецам удалось только резко вдохнуть воздух. Усанас не стал тратить время, извлекая нож из спины наемного убийцы. Если бы Велисарий находился рядом и наблюдал за охотником, то его старое подозрение подтвердилось бы. Усанас на самом деле был сильнее Анастасия.
Аквабе ценцен просто схватил жрецов за горло, по одному в руке, и сломал им шеи.
До того, как опустить тела на пол, Усанас услышал громоподобные шаги бросающихся в каюту катафрактов. Затем дверь разлетелась в щепки и внутрь, как ураган, влетел Анастасий, Затем…
Теперь охотник улыбался. Как и всегда в темноте, эти блестящие зубы напоминали маяк.
«Прощай, чудовище».
Анастасий потерял равновесие, когда первый охранник занес свою кривую саблю. По этой причине он не смог должным образом отклонить огромный клинок. Вместо этого его щит раскололся на две части.
Охранник выпучил глаза. Удар должен был прикончить противника или по крайней мере свалить с ног. Охранник все еще ошалело таращился, когда булава Анастасия размозжила ему череп.
Еще один стражник замахнулся кривой саблей. Анастасий уклонился от удара. Конечно, не так проворно и легко, как сделал бы Валентин, но гораздо быстрее, чем, по мнению охранника, способен двигаться человек размеров Анастасия.
Анастасий мог бы легко прикончить и этого стражника еще одним ударом булавы. Но он хотел создать какое-то свободное пространство для схватки в тесной каюте. Он видел еще четырех охранников, сгрудившихся позади. Поэтому откинул булаву в сторону и провел полунельсон. Затем, приподняв бедро, бросил противника в его наступающих товарищей.
Анастасий быстро уклонился и прижался к стене каюты. Он заберет булаву позднее. Теперь ему просто требовалось дать пройти другим катафрактам.
Следующим в каюту сквозь разбитую дверь влетел Лев. Орал он, как великан-людоед. Сказать по правде, Лев был таким же недалеким, как подразумевала его кличка Вол. Поэтому всегда в сражении он воздерживался от сложной тактики. И почему нет? Ему она никогда раньше не требовалась.
И на этот раз не потребовалась. К тому времени, как Исаак, Приский и Матвей втолкнули свои огромные и убийственные тела в каюту, Лев уже убил одного охранника и покалечил другого.
Остальные умерли в течение полминуты. Сражение, несмотря на всю яростность — одиннадцать огромных мужчин бились друг с другом в каюте размером с небольшую гостиную, было настолько односторонним, насколько доводилось видеть Велисарию.
Он не удивился. Наблюдая от дверного проема вместе с Антониной, выглядывающей у него из-за руки, Велисарий видел одно из немногих сражений, которое шло точно по плану.
Велисарий знал, что так и будет. Анастасий был единственным римлянином, который по своим габаритам соответствовал специальным охранникам Линка.
Но остальные соответствовали им по силе, если не по габаритам. И они, в отличие от стражников, не были изнеженной и избалованной «элитой». Они постоянно участвовали в настоящих схватках. Мечи и булавы, которые использовались на полях сражений и жестоких улицах Харка, прошли через кривые сабли, как клыки сквозь плоть.
Все происходило в молчании, если не считать звенящий гонг, который держал в руках наемный убийца. Затем последовала тишина, когда меч Матвея отрубил голову державшего гонг человека.
Велисарий вошел в каюту и уставился на Линка.
Теперь чудовище умирало. Своим нечеловеческим разумом Линк уже оценил новую реальность. Никакие ракеты не прилетят через пол и не убьют его великого врага. Никакие гранаты не взорвутся, чтобы уничтожить то, что останется.
Линк был готов к такой возможности. Поэтому он воспользовался последней, жалкой местью.
Украшенный драгоценными камнями кубок выскользнул из руки чудовища. Тело старой женщины — оболочка чудовища — просто тяжело осело на украшенном драгоценными камнями изысканном стуле. Голова старой женщины склонилась в сторону.
Это был быстродействующий яд. Но в этих мудрых глазах все еще оставалось свечение. Возможно, слабое победное свечение. Если и ничего больше, то врагу чудовища не удастся лишить его жизни.
Антонина оттолкнула Велисария в сторону. Она прыгнула вперед и подняла свой уродливый, неуклюжий и ненавидимый пистолет.
Теперь — проверенное оружие.
— Черт тебя побери! — крикнула она. Взвести левый курок, нажать сзади, огонь.
Первый выстрел вонзился в сердце чудовища и прошел сквозь позвоночник, саму Антонину наполовину развернуло. Через секунду она повернулась назад.
— Черт тебя побери! — взвести правый курок, нажать спереди, огонь.
Второй выстрел разнес мозги чудовища по дальней стене. Антонина приземлилась на задницу, вниз ее кираса тянула. Задница болела. Кисти болели. Руки болели. Плечи болели. Сиськи болели. Она подняла голову и улыбнулась мужу, глядя на него снизу вверх.
— Боже, как хорошо!
Велисарий гордо улыбался своим катафрактам.
— Вот какая у меня жена, — объявил он. — Вон она у меня какая!
ЭПИЛОГ
Помеха и вывод
Чудовище вернулось к жизни. Когда душа, которая когда-то населяла тело молодой женщины, была удалена, чудовище на ощупь обследовало сознание.
Момент завершения был коротким.
«Провал, — появилась первая мысль. — Имело место какое-то бедствие».
Чудовище обследовало свою память со скоростью света.
«Ничего. Все шло хорошо. Что могло случиться?»
Возникла помеха.
— С вами все в порядке, госпожа Сати?
Женщина — полная, молодая, довольно симпатичная — смотрела на чудовище с беспокойством на лице.
— Вы кажетесь… возможно, вам нездоровится. Ваши глаза… — Как и всегда, мысли чудовища заработали с нечеловеческой скоростью. Через мгновение оно уже классифицировало побеспокоившую его женщину. Одна из служанок Сати. Ее звали Индира. Она была довольно близка с хозяйкой.
Это может оказаться неудобно. Могут возникнуть другие помехи.
Чудовище повернуло голову. Да. Наемные убийцы находились на посту.
— Убить ее.
К тому времени, как ножи закончили свою быструю работу, мысли чудовища пришли к предварительному выводу.
«Велисарий. Ни одно другое объяснение не кажется возможным». В мысли не было гнева. В мысли ничего не было.
Приказ и выбор
— Ты сошел с ума? — спросил Нанда Лал, как только вошел в шатер Венандакатры. — Почему ты еще не начал отступление?
Подлый сжал челюсти. Любой другой человек за исключением Нанды Лала — и конечно императора — получил бы палками за использование такого тона с гоптрием Деканского плоскогорья. И палками бы его побили, только если бы ему повезло. Но…
Венандакатра контролировал ярость. Едва. Он показал пальцем на стены Деогхара.
— Я возьму этот город! — завопил он. — Что бы я еще ни сделал, я возьму его!
Нанда Лал схватил Подлого за плечо и резко развернул. Венандакатра так поразился — «Никто не имеет права ко мне прикасаться!» — что пошатнулся и чуть не растянулся на ковре. Затем он все-таки растянулся. Этому поспособствовала пощечина, которую ему дал Нанда Лал. Частично физическая сила — начальник шпионской сети империи малва был сильным человеком и мускулистым. Но по большей части Венандакатра рухнул от чистого, полнейшего шока. Никто никогда не смел бить господина Венандакатру. Он же — двоюродный брат императора!
Но и Нанда Лал тоже являлся двоюродным братом императора. А начальник шпионской сети в эти минуты определенно был в ярости.
— Ты — идиот, — прошипел Нанда Лал. — Ты не смог взять Деогхар, когда это было возможно. А сегодня?
Начальник шпионской сети гневно показал в открытый проем — кусок материи, закрывающий вход в шатер, откинули в сторону. За ним лежала дорога в Бхаруч.
— Мне пришлось прорываться сюда с боем, ты, придурок! С небольшой армией раджпутов!
Он наклонился, схватил Венандакатру за богатые одежды и поднял на ноги. Последовал новый удар — тяжелая пощечина по дряблой щеке.
— Если ты сейчас тронешься с места — дурак! — мы все еще можем вывести твою армию с легкими потерями. Но на следующей неделе — через неделю определенно — половина твоих солдат умрет к тому времени, как ты доберешься до Бхаруча.
Нанда Лал с презрением отпустил его. И снова Венандакатра рухнул на ковер. Его рот был открыт, взгляд блуждал. Нанда Лал отвернулся и сжал руки за спиной.
— Мы можем надеяться удержать Бхаруч и реку Нармаду. Большие города в северной части Деканского плоскогорья. И это все на настоящий момент. Но мы должны удержать Бхаруч. Должны. Если мы его не удержим, то наша армия в Месопотамии умрет с голода.
Его тяжелые челюсти сжались. Нанда Лал открыл рот, словно собирался говорить дальше, но просто покачал головой. Начальник шпионской сети не был готов делиться своим все еще ориентировочным анализом наиболее вероятного развития ситуации в Месопотамии. Своими опасениями, связанными с Месопотамией. Определенно не с Венандакатрой.
— Делай это, — приказал он и похлопал по поясу, который удерживал его собственные одежды. За пояс был заткнут императорский свиток. — У меня есть полномочия делать здесь все, что я захочу. Это включает приказать твою казнь, Венандакатра.
Нанда Лал повернул голову и гневно посмотрел вниз на распростертого у его ног человека.
— Кстати, свиток подписывал не только император. На нем стоит подпись Великой Госпожи Сати.
Шок и негодование Венандакатры тут же исчезли. Его лицо, уже бледное, стало пепельным.
— Да, — процедил сквозь зубы Нанда Лал. — Великой Госпожи Сати.
Начальник шпионской сети посмотрел на северо-запад сквозь открытый проем. И добавил тихо:
— Осада Деогхара закончилась, Венандакатра. К завтрашнему утру твоя армия должна быть на пути в Бхаруч. Это данность. У тебя есть один выбор: поведешь ты ее или не поведешь. Или просто твоя голова, посаженная на кол.
Желание и решение
— Как у нас обстоят дела с новыми боевыми кораблями? — спросил царь царей, войдя в комнату, которая служила Аксумскому царству военным центром, или генеральным штабом.
Рукайя подняла голову от стола в центре комнаты. Это был большой стол, но взору представлялась лишь малая часть его поверхности. Большую часть покрывали свитки и связанные листы папируса.
Царица показала на лист перед нею.
— Я как раз сейчас заканчиваю письмо Иоанну Родосскому, благодарю его за последнюю поставку оружия. У нас теперь достаточно для экипировки первых двух кораблей.
— Хорошо, хорошо, — проворчал Эон и подошел к столу. — Я хочу сразу же выпустить их в море, чтобы мы начали разбираться с осуществляющим поставки флотом малва, как только он выйдет из Бхаруча.
Эон склонился вперед и потерся о волосы жены. Она улыбнулась и притянула его голову к своей.
— Есть еще хорошие новости, — прошептала Рукайя.
Эон вопросительно приподнял бровь. Рукайя улыбнулась шире.
— Конечно, мы назовем его Вахси, если это мальчик. Но ты на самом деле должен начинать думать и о женских именах.
Вопрос и ответ
Кунгас поднялся с постели и прошел к окну. Положил ладони на подоконник и уставился на Деогхар. Город был погружен во тьму, если не считать лампы, которые мерцали в одной из комнат в близлежащем дворце.
Его губы исказились.
— Ему хорошо, что у него есть понимающая жена. — Ирина приподнялась на локте.
— Что? Дададжи снова работает ночью? — Увидев, как кушан кивнул, Ирина рассмеялась.
— «Понимающая» — не совсем подходящее слово для этого, Кунгас. Она сидит там сама, и ты это знаешь. Так терпеливо, как Луна.
Кунгас ничего не сказал. Ирина мгновение изучала его, пытаясь прочесть скрытые знаки у него на лице.
— В чем дело, Кунгас? — спросила она. — Тебя всю ночь что-то беспокоит.
Кунгас пальцами выбил дробь на подоконнике. Ирина слегка напряглась. Кушан никогда раньше не подходил так близко к состоянию нервного опасения.
— В чем дело? — повторила Ирина. — И не надо рассказывать мне сказки. Тебя что-то беспокоит, я знаю, что беспокоит. И это что-то касается меня.
Кунгас вздохнул.
— Да, есть недостатки в общении с умной женщиной, — пробормотал он.
Кунгас отвернулся от окна и вернулся к постели. Затем сел на край и уставился на Ирину. И сказал резко:
— Я сегодня разговаривал с Канишкой и Куджуло. О Пешеваре и моих планах на будущее.
Она одобрительно кивнула. Канишка и Куджуло были старшими офицерами в небольшой армии кушанов, которая служила Шакунтале. Ирина уже несколько недель давила на Кунгаса, чтобы он поднял с ними этот вопрос.
— И? — склонив голову, спросила она.
— Они согласились присоединиться ко мне. Они сказали, в общем, что, по их мнению, из меня получится хороший царь.
И снова Кунгас вздохнул.
— Тем не менее они были критичны. И на самом деле довольно резки. Как они считают, я проигнорировал первое требование успешной династии.
Он отвернулся.
— Конечно, они абсолютно правы. Поэтому я обещал им немедленно заняться вопросом. Если это возможно.
Ирина на мгновение уставилась на него. Затем резко села, прижав простыню к груди.
— Что? — прошипела она. — Ты ожидаешь, что я — я, гречанка благородного происхождения, привыкшая к роскоши и комфорту — пойду носиться с тобой по диким местностям Центральной Азии? Буду сидеть в каких-то руинах в центре гор и пустынь, окруженная ордами варваров и Бог знает какими еще опасностями? — Ее глаза сильно округлились. — Буду царицей группы кушанских наемников с иллюзиями о грандиозности? Проведу остаток моей жизни в отчаянной борьбе и попытках выковать царство из ничего?
Если не считать легкого сжатия челюстей, лицо Кунгаса казалось маской.
— Я не ожидаю, — сказал он тихо. — Я просто прошу. Надеюсь.
Ирина обвила его шею руками и потащила его вниз. Через несколько секунд огромная, тяжелая кровать практически прыгала на полу от чистой энергии. Дрожала и содрогалась, качалась и тряслась.
— О, Кунгас! — закричала Ирина. — Мы так повеселимся!
Напоминание и различие
Закончив читать письмо от императора Шандагупты, Дамодара повернул голову и уставился на Тигр. Мгновение его взгляд следил за течением реки, на север к Ассирии — и Анатолии, и Константинополю за ними. Затем, дольше, его взгляд остановился на армейском лагере. Это был хорошо построенный лагерь, надежный, крепкий. Почти постоянный форт, после всех недель работы.
— Ну вот оно, — тихо произнес он. — Все закончилось. — Дамодара повернулся к человеку рядом и сложил письмо.
— Готовь армию, Рана Шанга. Нас зовут назад в Индию. Император требует поторопиться.
Шанга кивнул. Он уже начал поворачиваться, но остановился.
— Если я могу спросить, господин… Какое у нас будет новое задание?
Дамодара тяжело вздохнул.
— По всей Индии распространяются волнения. Все Деканские плоскогорье восстало. Венандакатру отогнали назад в Бхаруч. Он уверен, что сможет без чьей-либо помощи удержать город, хотя сам по себе не может заново завоевать Махарашру. Несомненно, это и станет нашим заданием. Но вначале мы должны подавить волнения в Бихаре и Бенгалии, в то время как император заново собирает основную армию. Он ожидает, что римляне атакуют наши северо-западные провинции в течение года. Самое большее, двух лет.
Шанга ничего не сказал. Но его лицо напряглось.
— Похоже, когда-нибудь ты снова встретишься с Рагунатом Рао, — задумчиво сказал Дамодара. — После всех этих лет. Барды и поэты будут радоваться.
Дамодара внимательно изучал Шангу. Затем добавил очень тихо:
— Может прийти день, Рана Шанга — может прийти — когда мне придется попросить тебя вспомнить твою клятву.
Лицо Шанги, которое и так уже напряглось, просто напоминало теперь туго натянутую ткань.
— Мне не нужно напоминать о чести, господин Дамодара, — ответил он резко.
Дамодара покачал головой.
— Я не говорил, что попрошу тебя выполнить клятву, Шанга. Просто вспомнить ее.
Шанга нахмурился.
— А есть разница?
Ответа не последовало. Через мгновение, гневно пожав плечами, Шанга ушел.
Дамодара остался, уставившись на реку. Возможно, он находил какое-то успокоение, глядя на движущуюся воду.
Беспокойство и объяснение
— Я ваш покорный слуга, господин, — сказал Нарсес и склонил голову.
Как только Дамодара вышел из шатра, Нарсес улыбнулся.
— Пошли дела, — потирая руки, пробормотал он. Аджатасутра поднял глаза от шахматной доски.
— Что это тебя так возбудило?
Нарсес уставился на него. Улыбка сошла у него с лица, ее заменило странное выражение, почти на грани грусти.
— Ты стал мне, как сын, — резко сказал Нарсес.
Лицо Аджатасутры ничего не выражало. Мгновение, не больше. Затем появилась хитрая улыбка.
— Это не совсем успокаивает, Нарсес. Насколько я помню, когда ты в последний раз удочерял духовного отпрыска, ты попытался ее убить.
Нарсес махнул рукой.
— Не сразу, — возразил он. — Фактически через много лет. Кроме того…
Евнух сел на стул напротив Аджатасутры. И уставился на шахматную доску.
— Кроме того, ситуация несравнима. Она была императрицей. А ты — просто бедный авантюрист.
Аджатасутра фыркнул. Нарсес бросил взгляд на небольшой сундук в углу шатра.
— Ну… относительно бедный.
Наемный убийца скрестил руки на груди и откинулся на спинку стула.
— Почему бы тебе не спросить прямо, Нарсес? Если ты хочешь знать, кому я предан, просто спроси.
Евнух открыл рот. Закрыл. Аджатасутра рассмеялся, довольно весело.
— Боги! Не хотелось бы мне жить в твоем разуме. Ты просто не можешь этого сделать, не так ли? Не можешь спросить прямо?
Нарсес открыл рот. Закрыл.
Все еще посмеиваясь, Аджатасутра покачал головой.
— Расслабься, старик. Как ты и сказал, я — авантюрист. И я не могу представить кого-то, кто обеспечит меня большим количеством авантюр, чем ты.
Нарсес вздохнул.
— Спасибо, — прошептал он и скривил рот. — Это для меня многое значит, Аджатасутра. Независимо от того, способен я это сказать или нет.
Аджатасутра мгновение смотрел на евнуха.
— Хотя я поставлен в тупик. Почему внезапное беспокойство? — Наемный убийца кивнул на вход в шатер.
— Я не уловил ничего из вашего разговора с Дамодарой. Но слышал последнее предложение. «Я не разрешаю тебе ничего делать, Нарсес». Для меня это прозвучало вполне определенно.
Нарсес фыркнул.
— Ну ты прямо новичок! Ну просто невинное дитя! — он склонился вперед. — Ты на самом деле должен научиться правильно формулировать предожения, Аджатасутра. «Я не разрешаю», мой мальчик, не означает то же, что «Я тебе запрещаю».
Глаза Аджатасутры округлились. Нарсес снова фыркнул.
— Кстати, через шесть ходов мат, — добавил евнух.
Приветствие и жалоба
От Харка осталось немного, когда Велисарий с Антониной вернулись из Асэба несколько недель спустя. Но персам удалось спасти достаточно от причала, чтобы там смог встать их корабль.
Император Хусрау ждал там, чтобы встретить их вместе с Баресманасом, Курушем и Агафием. Персы радостно улыбались. Агафий — нет.
Персы вежливо разрешили Агафию встретить полководца первым. Бывший командующий греческими катафрактами прохромал вперед, помогая своей деревянной ноге парой костылей.
— Ну и оставил ты мне подарочек, — проворчал он, как только к нему подошел Велисарий.
Велисарий огляделся по сторонам и нахмурился.
— А что ты ожидал? Ты знал, что я намереваюсь разрушить город.
— Не это, — фыркнул Агафий. — Я имел в виду гневные письма, которые я получил от императрицы. Феодора хочет узнать, как я мог быть таким неосторожным. Как позволил персам выяснить технологию изготовления пороха.
— О — это, — Велисарий похлопал Агафия по плечу. — Надеюсь, ты меня прикрыл?
Агафий пожал плечами.
— Конечно, почему нет? Я все еще знаю, как печь хлеб, на тот случай, если меня уволят с позором. — И добавил мрачно: — При условии, что она позволит мне сохранить голову.
Велисарий повернулся к Антонине.
— Как я понимаю, вы никогда не встречались. Антонина, познакомься с одним из моих лучших военачальников. Агафий, это моя жена. Я также должен упомянуть, что она еще и лучшая подруга Феодоры.
Агафий протянул руку.
— Ну. Я определенно рад познакомиться с вами.
Сожаление и приветствие
Гораздо позднее тем вечером, после того, как ушли Хусрау и сопровождающие его лица, Велисарий лениво потянулся.
— Надо кое-что признать, имея персов в союзниках, — объявил он и с восхищением обвел глазами роскошно украшенный шатер, который им предоставил персидский император.
Антонина улыбнулась.
— Прекрати, солдат. С каких это пор тебя стала беспокоить роскошь? Тебе просто нравится мысль, что дехганы бьют кого-то другого, и все.
Велисарий ответил на улыбку.
— Да, да, — признал он. — Радостно думать, как малва пытаются отступать, а эти гнусные ублюдки лезут и лезут на них.
Через мгновение его веселость стала спадать. Через короткое время ушла совсем.
— Это не твоя вина, любовь моя, — мягко сказала Антонина. Велисарий выдохнул.
— Нет. Не моя. И если бы мне пришлось сделать это снова, то я не колебался бы ни минуты. Но… — он вздохнул. — Большинство из них — просто крестьяне, Антонина. Не более двадцати тысяч когда-либо доберутся до своих семей в Индии. Хусрау и Куруш будут гнать их нещадно. По всему пути до долины Инда. — Велисарий потер лицо. — А если новые боевые корабли Эона смогут удерживать малва от выгрузки припасов на побережье, то и десять тысяч не выживут.
«Это не твоя вина», — пришел ментальный импульс от Эйда.
Велисарий покачал головой.
— Дело не в этом, Эйд, Антонина. Меня не беспокоит вина. За смерть солдат надо винить малва, точно так же как и за преступления, которые совершили эти солдаты, пока находились в Персии. И никого больше.
Его руки сжались в кулаки.
— Это просто…
Велисарий повернул голову и уставился в огонь лампы.
— Просто временами я на самом деле жалею, что не стал кузнецом.
Последовало молчание. Через минуту или около того в шатер вошел Маврикий. Хилиарх посмотрел на полководца, все еще не отводящего взгляд от лампы.
— Мы опять впали в нашу обычную победную меланхолию? — спросил Маврикий.
Велисарий, так и не отводя взгляда от лампы, хитро улыбнулся.
— Неужели я такой предсказуемый?
Маврикий фыркнул, прошел в шатер и положил руку на плечо Велисария.
— Ну, развеселись, парень. У меня есть хорошие новости. Я расширяю состав твоих телохранителей. Во время следующей кампании ты поведешь большую армию союзников. Должен иметь более внушительную охрану. И если и ничего больше, то персы будут дуться и обижаться, если у тебя ее нет.
