Ярости, приправленной большими дозами позора и унижения. Его солдаты, которые презирали его не меньше, чем враги, с трудом сдерживали смех. Конечно, им это удавалось. Никто из них не был таким дураком, чтобы даже улыбаться — не тогда, когда шпионы Венандакатры и махамимамсы рыскали по лагерям и полевым укреплениям. Но в этот день их атака на Деогхар была также маловероятна, как атака такого же количества хихикающих мышей на львиное логово, чтобы потешить уязвленное самолюбие мышиного короля.
Кунгас приятно провел день, втирая соль в рану Подлого. Он перемещал все разнообразные силы под своим командованием по северным бойницам, которые выходили на шатер и основную часть войск Венандакатры. Позволяя солдатам малва, если и не самому скрывшемуся в шатре Подлому, увидеть все разнообразие и многочисленность сил, которые теперь объединились против них.
Под общие бурные аплодисменты четыреста копьеносцев из сарва Дакуэн появлялись там не менее трех раз. Частично из-за экзотической и великолепной внешности аксумитов — чернокожие мужчины из далекой сказочной страны, чернее, чем кто-либо из дравидов, с дико выглядящими копьями и яркими головными уборами из страусиных перьев. Однако по большей части они появлялись так часто из-за радости толпы при виде четырехсот голых задниц, которые по приказу Эзаны, лично подававшего пример, свешивались со стены в лица малва.
А лучшее еще ждало впереди. К середине дня сама брачная церемония закончилась и невеста с женихом начали танцевать.
Шакунтала танцевала первой. По традиции первым должен был танцевать муж. Но императрица постановила по-другому. Шакунтала сама по себе считалась прекрасной танцовщицей, но она не могла соперничать с Рао. Никто не мог. Поэтому она танцевала первой. Не потому, что стыдилась собственных умений, а просто потому, что хотела дать людям посмотреть и запомнить Рао на пике славы. Они увидят и расскажут другим, и своим детям и внукам, и Рао останется в истории в полном великолепии.
На самом деле ее собственный танец получился великолепным. Шакунтала не танцевала на центральной площади города, где происходило бракосочетание. Она выступала на вершине крепостного вала северной стены, на платформе, которую установили в предыдущий день.
Когда императрица быстро переоделась и появилась на платформе, толпа дружно вздохнула. Шакунтала сменила свои изысканные императорские одежды на одежды танцовщицы. Ее панталончики, несмотря на красивый цвет и фасон, можно было посчитать почти скандальными.
Тем не менее толпа осталась довольна. Вначале, когда императрица только начала танцевать, люди предполагали, что Шакунтала просто дразнит врага. Гарцует и резвится, молодая и красивая, перед существом, которое когда-то мечтало ею обладать.
Что, конечно, она делала. Танец по своей природе — чувственный акт. Это относится и к пожилому мужчине, и тучной матроне, которые со скрипом делают шаги, как и к другим. Но нет ничего более чувственного, чем танец женщины, гибкой, подвижной и красивой.
Шакунтала была такой и этим воспользовалась. Венандакатре повезло, что он никогда не видел этого танца. А то Подлый бы стер свои зубы в порошок.
Но когда танец Шакунталы продолжался и претерпел превращения, толпа поняла правду. Насмешки над врагом — тривиальная вещь. Забавная, но вскоре отброшенная Шакунталой в сторону.
Императрица Шакунтала танцевала не для Подлого. Она даже не танцевала для Андхры. Теперь она танцевала для своего мужа. Вся чувственность этого танца, чистая его сексуальность не были насмешкой. Танец показывал обещание, давал залог и больше всего — демонстрировал ее собственную страсть и желание.
Они и раньше задумывались, вся эта большая толпа. Теперь они знали правду. Наблюдая за голыми быстрыми ножками своей императрицы, которые мелькали для сердца ее любимого, они знали. Государственные дела, политические расчеты, даже долг и обязанность ушли, словно никогда и не существовали.
Андхра вышла замуж за Великую Страну не потому, что ее собственное прошлое требовало этого, а потому, что это было будущее, которое она свободно выбрала. Будущее, которого она желала. Когда Шакунтала закончила — с вызовом ко всем традициям и обычаям, толпа взорвалась яростными аплодисментами. Аплодисменты продолжались полчаса.
Теперь пришла очередь Рао, и толпа замолчала. Его репутация танцора была известна всем маратхи. Но большинство из них никогда собственными глазами не видели, как он танцует.
Теперь они видели его и никогда не забудут. Рассказ станет передаваться из поколения в поколение.
Рао начал, как муж. И если его танец не получился таким чисто чувственным, как танец Шакунталы, никто, кто видел его, не сомневался в чувствах Рао.
Танец продолжался и продолжался. И по мере продолжения медленно превратил желание мужчиной женщины — жизни, которую она даст ему, детей, которых она родит ему, — в желание народом будущего.
Теперь это был танец Махараштры. Великая Страна давала в залог обещание, клялась в верности. Там присутствовала любовь, вместе с желанием. Но там также были смелость, и вера, и надежда, и доверие, и целеустремленность. Махараштра танцевала для своих пока не рожденных детей, точно так же, как танцевал для своей невесты. Это был танец мужа, не любовника. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несло обещание верности.
Затем танец снова переменился. Толпа смолкла и застыла.
Это был великий танец. Ужасный танец. Давно запрещенной, но никогда не забытый танец. Танец созидания. Танец разрушения. Крутящийся, вертящийся танец Времени.
В танце не было никакой ненависти. Больше не было. Любовь, да, всегда. Но даже любовь уступила, заняв свое почетное место. Это был высший танец, который говорил о высшей истине.
Эта истина танцевала для всех, чтобы все увидели ее, и держала толпу очарованной. Молчаливой, но не приведенной в замешательство. Нет, ни в коей мере. Каждый шаг, каждый жест, каждое движение несли великое обещание. Толпа, понимая это обещание, наливалась силой.
Империи могущественны. Время еще более могущественно. Тираны приходят, тираны уходят. Деспоты выходят на сцену, разглагольствуя о славе. А затем Время показывает им на выход. И только одни люди стойко держатся и выживают. Окончательная власть — это власть людей. Ни одна армия не может выстоять против нее, никакие крепостные стены с бойницами не выдержат.
Все закончилось. Танец завершился. Муж взял жену за руку и повел ее в комнату Времени. Люди, наблюдая за тем, как они уходили, увидели, как приближается их собственное будущее.
После того как они оказались в покоях, уверенность Рао исчезла. Теперь ничего не осталось от великолепного танцора, который уверенно делал уверенные шаги. Он едва смог подойти к кровати, его взгляд оставались рассеянным. Рао казался человеком в полубессознательном состоянии.
Шакунтала улыбалась и улыбалась. Улыбаясь, она сняла его одежду. Улыбаясь, сняла свою.
— Посмотри на меня, муж, — приказала императрица.
Глаза Рао переместились на нее. Его дыхание остановилось. Он никогда не видел ее обнаженной. Тело восстало против дисциплины, и у него не возникло никаких трудностей.
Все еще улыбаясь, Шакунтала прижалась к нему, целовала, касалась, гладила. Его разум — плотно закрытый годами самоотречения и самоограничения — был подобен куску льда. Его тело, теперь в полном и диком восстании, казалось чистой магмой.
— Однажды ты дал обещание моему отцу, — прошептала Шакунтала. — Помнишь?
Он кивнул, как статуя.
Улыбка Шакунталы стала хитроватой. Она отодвинулась, двигаясь волнообразно, и распростерлась на постели. Глаза Рао были прикованы к этому зрелищу. Но разум все еще не мог охватить его.
— Ты пренебрегаешь своими обязанностями, Рао, — прошептала Шакунтала, лежа на кровати. — «Научи ее всему, что ты знаешь». Вот каким был приказ моего отца.
Она свернулась, развернулась, потянулась.
— Я никогда не учил тебя этому, — поперхнулся Рао. Шакунтала выгнулась дугой, потянулась. Тягучая, улыбающаяся.
— Ты научил меня читать, — возразила она. — Я взяла почитать книгу. — Шакунтала снова свернулась, и выгнулась дугой, и потянулась. Обещание, неприкрытое обещание.
— «Ничего не скрывай», — напомнила она. — Это твой долг. — Отрицание разбилось, самодисциплина исчезла с ветром. Рао двинулся, как пантера к своей самке.
В коридорах за покоями ждали женщины-служанки. По большей части, женщины старшего возраста. Все — маратхи. Услышав голос Шакунталы, без слов, объявляющий о ее дефлорации, они улыбнулись. У другой девственницы в этом крике могла бы быть боль. Но в голосе их яростной императрицы не звучало ничего, кроме экстаза, готовности и желания.
Обязательство выполнение. Обещание сдержано.
Женщины поспешили по залам, распространяя новость. Но в их усилиях вообще-то не было необходимости. Шакунтала никогда не отличалась застенчивостью. Теперь, став женщиной, она откровенно кричала о своей победе.
Молодые люди, ожидающие на улицах внизу, тоже услышали ее. Они сели на лошадей до того, как служанки добрались до конца первого коридора. К тому времени, как женщины Махараштры вышли на улицы, чтобы сообщить новость, сыны и племянники Махараштры уже уехали. К тому времени, как возобновились танцы и началось веселье, они несли послание к воротам и за ворота и со стуком конских копыт разносили его во всех направлениях.
Страна, называемая Махараштрой, была создана миллионы лет назад, когда магма с кипением поднялась на поверхность земли.
Геологи позднего времени назовут ее ловушками Деканского плоскогорья, с серьезным видом объясняя серьезным студентам, что это, возможно, была величайшая — и самая яростная — вулканическая деятельность в истории планеты.
Теперь, когда Деогхар плясал в радости, в Великой Стране началось новое извержение. Страна танцевала, объявляя новое время для малва. Время смерти и ужаса, и отчаянной борьбы. Новость быстро распространялась во все стороны.
Солдаты малва уже ненавидели службу в Махараштре. С этого дня они станут говорить о ней приглушенными и испуганными голосами. Как солдаты более позднего времени, наблюдая, как из зла вываливаются кишки, будут говорить о русском фронте.
Велисарий планировал и строил козни, и маневрировал, и действовал, руководствуясь видением Эйда о войне на Пиренейском полуострове.
У него уже была своя война на полуострове. Теперь он получил и Припять
, и маки
, и варшавское гетто, и горы, окружающие Дьен-Бьен-Фу
, и улицы Будапешта
, и все другие места в истории, где империи, полные надменности и страдающие короткой памятью, снова узнавали танец Времени.
Время, конечно, содержит все. Среди составляющих есть и фарс. Глаза Шакунталы были очень круглые. Лицо молодой женщины выражало удивление.
— Я думала, что это… не знаю. Займет больше времени.
Глядя на ее любящее, смущенное лицо с расстояния в несколько дюймов, Рао покраснел от смущения.
— Не могу поверить, — пробормотал он. — Я не делал этого с четырнадцати лет.
Он неловко подбирал слова.
— Ну, — путался он. — Ну. Да. На самом деле должно было. Гораздо дольше. — Рао вдохнул воздух. «Как объяснить?» Последовали слова, перемежающиеся паузами и остановками. Рассказ о самодисциплине. Излишняя поспешность из-за невозможности сдержаться. Мечта сбывается без достаточной эмоциональной подготовки и… и… Когда Шакунтала наконец поняла — что на самом деле не отняло слишком много времени: она была неопытна, но очень умна — императрица рассмеялась. Правда, Рао казалось, что объяснения отняли столетия.
— Вот! — закричала она.
Рао также обучал ее бороться. Через мгновение она вылезла из-под него и положила его на спину. Затем оседлала его и начала стыдить.
— Вот! — игриво она ударила его в грудь. — Правда вышла наружу! Удар.
— Победитель — ха! Герой — ха! — Удар. — Меня обманули! Обвели вокруг пальца!
Теперь сам Рао смеялся. Смех становился громче и громче, по мере того, как он слушал, как его жена наделяла его новыми кличками — смешными и позорными. Отдышка Махараштры. Нет, не Ветер Великой Страны — нет! Дуновение Великой Страны.
Смех изгнал стыд и принес страсть, чтобы заполнить пустоту. И вскоре — очень скоро — императрица прекратила жаловаться. И к концу длинной ночи признала — по-настоящему величественно, несмотря на весь пот — что ее муж все равно — герой.
Глава 41
Ормузский пролив.
Осень 532 года н.э.
Чудовище убежало от разрушения и поражения. Зализывая раны, оставляя кровавый след, волоча за собой раненые конечности, зверь полз назад к своему логову. Молча, несмотря на всю агонию. Его холодный разум наполняли планы мести. Мести и возвращения в конце концов к хищному образу жизни.
Другое чудовище бы кричало, от ярости и крушения планов, а также боли и страха. Но это не было свойственно чудовищу. Даже когда охотник, который его ранил, снова выпрыгнул из засады.
Хотя на мгновение где-то глубоко внутри древних глаз и могла сверкнуть ненависть.
Глава 42
Велисарий собрался говорить. Затем закрыл рот.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал Усанас. Аквабе ценцен хитро посмотрел на Антонину.
Она посмотрела на него в ответ, фыркнула.
— Мой муж — опытный полководец, — объявила она. — Мой муж спокоен и холоден вечером перед битвой.
Усанас рассмеялся.
— Похоже на то. Хотя на мгновение я готов был поклясться, что он собрался указывать опытным капитанам, как управлять флотилией.
Велисарий ни разу не отвел взгляда от приближающихся судов малва. Но появилась его обычная хитрая улыбка.
— Какая чушь, — твердо сказал он. — Идея абсурдна. — Велисарий повернул голову и обратился к человеку, который стоял прямо за ним. — Разве нет, Маврикий?
Маврикий нахмурился.
— Конечно, полная чушь. Ты потратишь десять минут до того, как доберешься до сути, указывая Герсему, с какой стороны дует ветер. После того, как полчаса будешь объяснять, зачем нужны паруса.
— Проклятие полководца — угрюмые подчиненные, — пробормотал Велисарий.
— После того, как потратишь два часа, описывая, что такое ветер вообще, — продолжал Маврикий. — И три часа… — он вытянул вперед толстый короткий палец, показывая на море вокруг них. — О, Герсем, посмотри! Вот это называется вода.
Усанас с Антониной расхохотались. Велисарий, несмотря на то что яростно хмурился, прилагал большие усилия, чтобы к ним не присоединиться.
Однако через мгновение веселье прошло. В конце концов они охотились на чудовище. Они больше не сидели в засаде, не скрывались, а были на виду.
За своей спиной Велисарий услышал, как вздохнул Маврикий.
— Хорошо, хорошо, — пробормотал хилиарх. — Будем справедливы. Ты снова оказался прав, полководец. Но я все равно не знаю, как ты догадался.
— На самом деле я не «догадывался». Я просто предположил, и все. Но нам было нечего терять, кроме как потратить несколько дней здесь, в проливе, в то время как остальные грузовые корабли доставляют войска в Асэб.
Велисарий показал пальцем на север, проведя им дугу в воздухе. Теперь они далеко зашли в Ормузский пролив. Персидская материковая часть смутно маячила за носом огромного грузового судна.
— Это одна из самых худших местностей, которые я могу предложить для марша пешей армии, без надежной линии поставок. Причем армии любого размера, и уж никак не орды Линка.
Маврикий фыркнул.
— Теперь это не такая уж и орда! Не после того, как мы с ними разобрались.
Велисарий покачал головой.
— Не надо себя обманывать, Маврикий. Да, мы нанесли им жуткие потери. И только одному Богу известно, сколько умерло во время окончательного разрушения города. Но я уверен: две трети армии малва все еще целы. — Он скорчил легкую гримасу. — Ну по крайней мере живы. «Целы» — это я слишком сильно выразился.
Он сделал паузу, изучая приближающиеся суда малва. В этой маленькой флотилии насчитывалось шесть судов. Пять галер, которые избежали аксумитов в дельте, сопровождали грузовой корабль. Этот корабль, хотя и оказался больше, чем галеры, был гораздо меньше, чем грузовое судно, на борту которого стоял Велисарий.
Полководец прервал размышления, отклонился назад от палубного ограждения и выкрикнул вопрос Герсему. Аксумский командующий сидел на самом носу корабля и сам очень внимательно рассматривал врага,
— Три тысячи тонн, Велисарий! — пришел ответ. — Вероятно, это самый большой корабль из оставшихся у них.
Велисарий рассмеялся, увидев, как нахмурился Герсем. Корабль малва использовался для поставок продовольствия и боеприпасов по Евфрату. Аксумит, моряк, пришел в негодование от идеи использовать такое судно, как речную баржу, и он уже был недоволен оттого, что его вынудили стать капитаном огромного, уродливого, неповоротливого, неуклюжего судна малва — вместо одного из аксумских боевых кораблей, которые составляли оставшуюся часть его флота.
Велисарий вернулся к теме.
— Линк должен попытаться спасти столько солдат, сколько сможет, Маврикий. Он сможет спасти их — они все будут йетайцы — используя то, что осталось от судов, осуществлявших поставки по реке. Но единственный способ спасти основные силы — это использовать флот из Бхаруча, который ждет муссонов восточных направлений. В нем тридцать кораблей, судя по отчету, который Антонина получила от Ирины. Ирина написала тот отчет как раз перед тем, как покинуть Сурат, не так уж и давно. Тогда малва уже загружали провизию и боеприпасы на те корабли.
За упоминанием отчета Ирины последовало недолгое молчание, когда четверо людей, стоявших у палубного ограждения, улыбнулись с облегчением, одновременно радостно и весело. Они испытали облегчение оттого, что знали: Ирина все еще жива, чтобы писать отчеты. Радость от самого отчета. И им стало весело от поворотов судьбы.
Ирина написала тот отчет больше из сентиментальности, чем чего-либо еще. Шансы, что он попадет в руки Антонине, почти равнялись нулю. Но… почему бы и нет? В конце концов отчет не содержал секретов, чтобы любыми способами скрывать его от малва. И капитан аксумского контрабандного корабля поклялся — с насмешкой и цинично — что пронесет послание через блокаду малва и доставит в Аксумское царство. Конечно, он не мог поклясться, что оно когда-нибудь достигнет Антонину.
В данном случае корабль контрабандистов встретился с аксумской флотилией, которая ждала в проливе, чтобы устроить засаду на Линка. Послание оказалось в руках у Антонины днем раньше.
— Как жаль, что я не попал на свадьбу, — задумчиво произнес Велисарий. — Просто чтобы наконец посмотреть своими глазами, как танцует Рао.
Он на мгновение опустил веки. Велисарий на самом деле видел, как танцует Рао, но только в видении. В другое время, в другом будущем Велисарий провел тридцать лет в обществе Рао. Он восхищался военачальником маратхи, теперь супругом императрицы, возможно больше, чем каким-либо другим человеком, которого когда-либо знал. И поэтому на мгновение он наслаждался радостью Рао от того, что тот наконец, при этом повороте колеса судьбы, объединился с сокровищем своей души.
Антонина провела эти мгновения, наслаждаясь другой радостью. Ирина была ее лучшей подругой. Антонина смогла различить скрытое послание, которое содержалось внутри описания политических и военных событий. В этих предложениях слишком ясно фигурировал Кунгас. Достаточно выделялся, даже если посчитать количество слов. И зачем бы Ирине с таким восторгом описывать прогресс неграмотного человека при постижении грамоты?
Поскольку Антонина лично не была знакомы с этим человеком, то поделилась сомнениями с Велисарием. Ее муж, после того как понял, на что она намекает, тут же разразился смехом.
— Конечно! — воскликнул он. — Это союз, заключенный на небесах. — Затем, увидев на лице жены сомнения, добавил: — Поверь мне, любовь моя. Если и есть в этот мире человек, который не испугается Ирину, то это Кунгас. Что касается ее… — Он пожал плечами и рассмеялся. — Ты же знаешь, как она любит вызов!
Мгновение прошло и достаточно быстро. Меньше чем через час они снова ввяжутся в сражение.
— Так что сделает Линк, Маврикий? Отправит подчиненных организовывать поставки, пока сам ведет солдат пешком назад в Индию? — Велисарий покачал головой. — Не думаю. Нет, я почти уверен, что Линк сам захочет вернуться в Индию, так быстро, как только возможно. Зачем еще было отзывать неповрежденные галеры в последнюю минуту в том сражении в дельте? Одной хватило бы, ну, может, двух для надежности. Их достаточно, чтобы отправить подчиненных с посланием.
Велисарий показал пальцем на грузовое судно, которое шло в центре, окруженное галерами малва. До них оставалось менее двух миль. Полководец улыбался не как человек, а как улыбается волк, завидев толстого раненого карибу
.
— Это, друг мой, не корабль подчиненного. Это — самое лучшее, что мог достать Линк взамен роскошной баржи Великой Госпожи Холи в Каушамби.
Улыбка полностью исчезла. Ничего не осталось, кроме чистой ярости.
— Теперь это чудовище принадлежит мне. Наконец-то.
Тихая, кипящая ярость Велисария вызвала на поверхность скрытые, наполовину бессознательные мысли. Впервые Эйд понял все намерения Велисария. Возможно скорее, чем сам Велисарий.
«Нет! — закричал Эйд ментально. — Ты не должен! Он убьет тебя!»
Велисарий дернулся. В кристаллическом голосе звучала неприкрытая паника.
«Что не так, Эйд? — спросил Велисарий, потом добавил с силой: — Мы не станем больше об этом спорить. Я достаточно часто вел воинов в атаку в сражениях».
«То было отлично! Ты сражался против воинов, а не киборга. Людей, которые хотели жить так же, как и ты. Жизнь ничего не значит для Линка, даже его собственная!»
Последовали долгие минуты, на протяжении которых Велисарий яростно спорил с Эйдом. Его товарищи по опыту знали значение молчания и блуждающего взгляда полководца. Но по мере того, как время шло, они начали беспокоиться и больше всех беспокоилась Антонина. После первой встречи с Эйдом, когда он отправил Велисария в видение будущего, в чистый ужас, Антонина ни разу не видела, чтобы ее муж проводил столько времени в состоянии странного транса.
Когда Велисарий наконец вернулся к действительности, его лицо было мрачным и полным горькой целеустремленности.
Велисарий показал на грузовое судно малва, на котором, если он прав, ждал Линк. Теперь до судна оставалось немногим больше мили. И кшатрии уже устанавливали желоба для ракет на палубе.
— Есть некая информация, которую вы должны знать. Эйд мне это только что объяснил. Новые боги выбирают женщин, которые служат телами для Линка. Сегодня это Великая Госпожа Холи. Если она умрет, то Линк переместится в личность — наверное, следует сказать: тело — ее племянницы Сати. Вероятно, она все еще в Каушамби. Если умрет Сати, то будет другая девушка, из той же семьи. Также, по всей вероятности, где-то в Каушамби.
Велисарий замолчал, пытаясь подобрать слова, чтобы перевести на доступный человеческий язык представленное ему Эйдом. Усилия были безнадежны. Слова типа «генетика» и «митохондрия ДНК»
ничего не значат для его товарищей. Он сам их едва понимал.
Он махнул рукой.
— Детали не важны. Линк — это частично машина, частично человек. Машинная часть, ее основа, находится где-то в Индии. Вероятно, также в Каушамби. Ее сознание передается после смерти от одной женщины к ее преемнице. Новый Линк после того, как он… давайте скажем: активизируется — сохраняет всю память предыдущего до того момента, как он… она… — и снова Велисарий подыскивал слова. — …в последний раз устанавливала связь с машиной.
Он замолчал. Маврикий с готовностью заполнил паузу.
— Ты знаешь, что это означает? — спросил хилиарх и яростно схватился на палубные ограждения, гневно глядя на вражеский корабль. — Это означает, то если мы убьем эту старую суку, то малва окажутся в полной растерянности и смятении, — прошипел он. — Новый Линк — как там ее зовут? Сати? — не будет знать, что произошло после отъезда Холи. Теперь это уже полтора года! Ей потребуются месяцы — месяцы! — чтобы все заново организовать.
Он с готовностью отвернулся от палубного ограждения. Горел энтузиазмом.
— Боже, полководец, это идеально! Нам самим нужно время. Да, мы определенно выиграли это сражение. Но наши войска также вымотались. Нам нужно пополнить запасы, снова связаться с Агафием и персами, отправить еще кого-то в Махараштру и…
Он замолчал. Наконец Маврикий увидел и другую сторону. Антонина поняла сразу. Ее лицо побледнело.
— Ты не можешь забраться на борт этого судна! Линк совершит самоубийство! У него нет оснований этого не сделать. Он — не человек, это просто… оболочка. Сосуд. Инструмент, — она хватала ртом воздух. — Он не может себе позволить быть схваченным.
Теперь они все понимали, что подразумевалось. Так почему бы Линку не взять с собой и его врага?
— Он уже готовит корабль, — пробормотал Маврикий. — Вероятно, как раз в эти минуты. Чтобы взорвать его, когда ты окажешься на борту.
Антонина его проигнорировала. Она побледнела, сильно побледнела. Она знала это выражение на лице Велисария. Причем очень хорошо его знала, потому что оно появлялось так редко.
— Мне на это наплевать, — рявкнул Велисарий. — Я сражаюсь против этого чудовища уже четыре года. Я устал от стратегии и тактики. Я просто собираюсь его убить.
Послышался нарастающий гул протеста — но тут заговорил новый голос.
— Конечно, убьем! — пророкотал Усанас. — И что тут сложного? — Все глаза зафиксировались на нем. Аквабе ценцен улыбнулся.
— Конечно, при других обстоятельствах дело было бы сумасшествием. Глупым самоубийством! — Он пожал плечами. — Но вы забываете — у вас есть я! — Усанас стал прыгать вокруг, размахивая копьем. — Ужасный! Демон!
Антонине на этот раз не было весело. Она начала рявкать в ответ, пока внезапно не поняла…
Усанас больше не прыгал. Он просто улыбался, спокойный как икона.
— Нет, Антонина, — произнес он мягко. — Сейчас я не шучу. Есть простой факт, — и снова Усанас пожал плечами. — Я на самом деле самый лучший охотник, которого я знаю.
Он показал пальцем на корабль Линка. Теперь до него оставалось не больше полумили.
— Вы только подумайте. У этого чудовища не может быть достаточно пороха, чтобы взорвать весь корабль. Он захватил с собой лишь оборонительное оружие. Ракеты, гранаты. Он использует их, чтобы разрушить свою каюту после того, как мы возьмем судно на абордаж. А для этого потребуется время.
Усанас поднял огромное копье так легко, словно это был прутик.
— Думаю, где-то внизу. Где-то в трюме. — Он повернулся к Велисарию.
— Как я предполагаю, ты намерен сам вести группу на абордаж. — Единственным ответом Велисария был рев. Усанас кивнул.
— Сделай это, римлянин. Возьми своих лучших людей. Я позабочусь об остальном.
Спор все продолжался, но вопрос был решен. Вдвоем Велисарий и Усанас подавили все возражения. Даже Анастасий — даже после того, как ему приказал Маврикий — не мог остановить полководца. Он вспомнил Валентина, не сдающегося на горном склоне в Персии. И знал, что полководец героя в этот день сделает не меньше.
К этому времени боевые корабли аксумитов уже ввязались в битву с галерами сопровождения малва. Сражение не получилось таким быстротечным, как в дельте. Не совсем. Малва уже видели маневр с быстрым отходом в сторону и подниманием весел и попытались избежать разрушения. Но если их осторожность и оттянула конечный результат, она его не изменила. Менее чем за десять минут пять галер взяли на абордаж и экипажи порезали. Аксумиты потеряли только один корабль, который пробили тараном. Но даже и в том случае они смогли спасти весь экипаж до того, как корабль пошел ко дну.
Однако Велисарий ничего этого не видел. На протяжении сражения он снова спорил. Этот спор он проиграл, так же уверенно и неизбежно, как выиграл первый.
— Хорошо! — проворчал он, гневно глядя на жену. Затем тяжело вздохнул. — Но ты останешься позади, Антонина. Ты слышишь меня? Я не допущу тебя на передовую!
Упрямое выражение ушло с ее лица, его заменила беззаботная улыбка.
— Ну конечно! У меня не было намерений вести людей в атаку, — она очень деликатно фыркнула. — Вся идея смехотворна. Не для благородной госпожи.
Глава 43
Чудовище ждало. Терпеливо, с уверенностью вечной жизни. Не собственной — она не имела значения — но своих хозяев.
Теперь все закончилось, за исключением мести. Палуба корабля представляла собой рай для поедателей падали. Катафракты стреляли с высоты своего огромного судна из мощных луков и таким образом смели всю жизнь. Кшатрии у ракетных желобов и их охранники-йетайцы теперь представляли собой только разорванные куски мяса.
Это не потеря. Партии ракет в то короткое время, пока их выпускали, оказались бесполезны. Огромное судно, на котором появился великий враг чудовища, просто отталкивало ракеты. В любом случае ракет было немного. Большинство отнесли в трюм. Их вскоре используют гораздо лучше. С большей пользой.
Чудовище ждало, удовлетворенное. Рядом с ним на корточках у трона сидел наемный убийца и держал в руках гонг, который подаст сигнал ожидающим внизу жрецам. Наемный убийца, как и жрецы, и их особые охранники, был преданным служителем культа чудовища. Когда чудовище отдаст приказ, наемный убийца исполнит свой долг и не провалится.
Чудовище ждало. Холодное, очень холодное. Но, возможно, где-то в этих глубинах мерцал уголек горячего торжества.
Чудовище боролось со своим великим врагом — своим мучителем — четыре года. Сегодня наконец оно собиралось этого врага убить.
Чудовище проводило время в воспоминаниях. Оно вспомнило уловку в Гвалияре и хитрость, которая разбила восстание «Ника!». Оно вспомнило разбитую под Анатой армию и еще одну у Нехар Малки. И вспомнило катастрофу в Харке.
«Иди ко мне, Велисарий. Иди ко мне».
Глава 44
Усанас медленно пробирался через трюм в поисках охранников. Он прислушивался в поисках охранников, если выразиться точнее. Трюм был таким же темным, как лес в дождливую безлунную ночь.
