Кунгас медленно повернул голову, осматривая местность справа и слева. Он был доволен, хотя и не удивлен тому, что вся его армия. Уже заняла позиции, ожидая сигнала.
      Довольный Кунгас опять посмотрел на крепость. Словно это легкое движение головы послужило сигналом, Куджуло как раз в эту секунду начал штурм.
      Кунгас не мог видеть всех деталей внезапного штурма. Частично Из-за расстояния. В основном из-за Куджуло.
      Кунгас выбрал именно его еще и по другой причине. Куджуло Действовал очень быстро. Он и его люди, которых Куджуло готовил сам. Действовали исключительно быстро. Безжалостно.
      Кунгас увидел, как десять человек Куджуло выскочили из-за деревьев. От навеса, под которым отдыхали стражники, их отделяло десять ярдов. Они подобрались на это расстояние так, что их не заметили.
      Три секунды спустя началось избиение. Восемь секунд спустя оно закончилось. Большая часть этого времени была проведена за протыканием копьями пятерых игроков в кости, которые теперь валялись на земле. Эти извивающиеся на земле солдаты представляли для кушанов совсем небольшое препятствие. Почти как косяк рыб, которых протыкают гарпуном.
      Однако Кунгас ничего из этого не видел. Только заметив, как люди Куджуло выскочили из-за деревьев, он отдал приказ на общий штурм. Пятьсот кушанов - минус сорок, которые уже штурмовали ворота - бросились вверх по склону.
      Это был ветеранский тип штурма. Кушаны осторожно выбирали темп. Не имело смысла появляться в крепости слишком усталыми для борьбы. Куджуло и его солдатам просто пока придется справляться самим.
      Это задание оказалось гораздо более простым, чем следовало бы. До того как внутри крепости прозвучал сигнал тревоги, Куджуло со своим подразделением не только убили восемь стражников у ворот, но им также удалось пробраться и в саму сторожку. В проходе внутри сторожки стояли еще два человека, ни один из которых не оказался более готовым к атаке, чем восемь стражников, отдыхавших у ворот снаружи.
      Куджуло собственноручно прикончил двоих стражников в сторожке. После этого он тут же стал пытаться найти так называемые смертельные дыры. Но, осмотрев потолок, который изгибался аркой, не увидел ни одной.
      К нему подбежал один из подчиненных. Как и Куджуло, солдат осматривал каменный потолок в поисках отверстий, сквозь которые на них могли сбросить камни, вылить кипяток или заколоть копьями.
      - Не вижу, - пробормотал солдат. Куджуло покачал головой.
      - Их тут нет.
      Он плюнул на каменный пол, затем направился к дальнему входу. Его подразделение последовало за ним. Пять секунд спустя кушаны из трех других подразделений, служившие их непосредственным прикрытием, стали забегать в сторожку.
      Фактически это был каменный туннель, проходящий непосредственно сквозь сторожку - тридцать футов в длину и примерно пятнадцать в ширину. С арочным потолком, не более двенадцати футов в самом высоком месте. Внутренние ворота открывались уже непосредственно в крепость и стояли распахнутыми. Когда Куджуло добрался до них, то понял: их не охраняет никто из малва.
      - Чертовы идиоты, - хмыкнул он презрительно.
      Он слышал крики, долетающие откуда-то изнутри крепости.
      Наконец прозвучал сигнал тревоги. Или кто-то услышал шум схватки, или кто-то из стражников на верху крепостной стены увидел штурм.
      Выскочив из внутренних ворот, Куджуло сделал три шага вперед перед тем, как начать изучать ситуацию. Внутренняя часть крепости была спроектирована, как полый квадрат. Стены с севера, востока и юга этой структуры являлись просто укреплениями. Если не считать загоны для скота и конюшни, пристроенные в северо-восточном углу, то в сами стены не встраивалось никакого помещения.
      Западная сторона крепости оказалась совсем другой. Там непосредственно у внешней стены стояли массивные кирпичные здания. Над этими зданиями, на огромной каменной платформе, армированной крепкими бревнами, Куджуло увидел три огромные пушки.
      В этих зданиях должен был проживать гарнизон. Куджуло видел, как солдаты малва выбегают из многочисленных дверей. Солдаты пытались разобраться с копьями и мечами. Многие из них все еще надевали доспехи. Жалкие кожаные доспехи. Куджуло чуть не засмеялся, увидев, как один из солдат малва пошатнулся и свалился на брюхо.
      Куджуло не видел гранат и, что еще лучше...
      - Вы только посмотрите на них! - воскликнул один из его подчиненных. Эту крепость охраняет не больше двухсот человек!
      Куджуло кивнул. Солдат из его подразделения мгновенно определил самое важное в крепости. Самое первое, что заметил сам Куджуло.
      Нет шатров.
      Большая часть внутренней территории крепости представляла собой ровное пустое пространство, которое должно было бы быть уставлено шатрами. В кирпичных зданиях просто нет места для большого гарнизона. Куджуло посчитал оценку солдата даже слишком щедрой. Во-первых, офицеры, несомненно, забрали себе самые большие комнаты. Во-вторых, Куджуло не нашел на земле и следов от костров. Это означало, что внутри есть кухня, которая занимает большую часть одного кирпичного здания.
      - Сто пятьдесят самое большее, - объявил он.
      Куджуло осмотрел солдат малва, наступающих на них с запада - если термин "наступающие" мог быть использован для описания того, как двигались вперед эти люди. Так наступают робкие котята. Куджуло внимательно осмотрел солдат и еще более внимательно - их кожаные доспехи.
      - Говно, - он плюнул. - Это не солдаты. Не такие, какими должны быть солдаты. Это только чертовы стрелки. Те, которые управляют пушками.
      Теперь члены его подразделения распределились по обеим сторонам от командира. Он слышал, как за его спиной пододвигаются тридцать человек из трех других.
      Все его люди улыбнулись. Как волки улыбаются, наблюдая за карибу.
      - Наверное, ты прав, - сказал один.
      Другой рассмеялся.
      - Думаете, мы можем удержать эти ворота против них? Ту минуту, которая потребуется Кунгасу, чтобы сюда добраться?
      Куджуло снова плюнул на землю.
      - Черт с ним - рявкнул он. - Я намерен разбить этих ублюдков. Следуйте за мной.
      Он двинулся по направлению к солдатам малва. К этому времени все четыре подразделения уже заняли позиции, выстроившись в шеренгу, занимающую третью часть внутренней территории. Сорок кушанов в хороших чешуйчатых доспехах, которые уверенно держали копья и мечи. У них в этом явно был немалый опыт. Кушаны стали приближаться к малва.
      Солдаты малва остановились. Уставились.
      Куджуло перешел на легкую рысцу. Сорок кушанов последовали его примеру.
      Солдаты из гарнизона уставились. Потом попятились.
      Куджуло поднял меч и выкрикнул приказ к атаке. Крича, как сумасшедшие, сорок кушанов бросились на сотню или около того солдат малва, стоявших примерно в тридцати ярдах от них.
      Солдаты гарнизона повернулись и понеслись к кирпичным зданиям. Половина бросила по пути оружие.
      К тому времени, как появился Кунгас, примерно минуту спустя, Куджуло уже организовывал осаду. И жаловался, что ему придется возвращаться в чертов лес и рубить там чертово дерево, потому что у чертовых малва нет даже приличного бревна, чтобы пробить их чертовы двери.
      * * *
      Оказалось, что рубить дерево нет необходимости. "Осада" возможно оказалась самой короткой в истории. Как только солдаты гарнизона, запертые в кирпичных зданиях, увидели пятьсот человек Кунгаса, врывающихся в крепость, они тут же попытались договориться о добровольной сдаче в плен.
      Самым большим барьером в этих переговорах были пять жрецов Махаведы, которые оказались закрыты вместе с солдатами. Жрецы, связанные священными клятвами охранять секрет оружия вед, потребовали, чтобы солдаты гарнизона дрались до последней капли крови. Они называли все разговоры о сдаче в плен нечестивыми и считали их предательством.
      Услышав визгливые голоса жрецов, Кунгас выкрикнул свое предложение солдатам малва:
      - Перережьте жрецам глотки. И выбросите их тела. Тогда мы с вами хорошо обойдемся.
      Первый труп вылетел из дверей через пятнадцать секунд. В течение минуты безжизненные тела всех пяти жрецов уже валялись в пыли на территории крепости.
      Кунгас посмотрел на Куджуло.
      - Как ты думаешь? Эти солдаты откроют секреты?
      Куджуло сплюнул.
      - Думаю, да. Особенно после того, как я попытаюсь призвать к их разуму.
      * * *
      - Мы все - семейные люди, - жаловался командующий гарнизоном.
      Он сидел на корточках в середине платформы с тяжелыми пушками. Кунгас решил допрашивать его там. Сам Кунгас стоял у одного из огромных орудий, в пяти футах. Куджуло сидел рядом на груде каменных ядер.
      - Они говорили нам, что это будет просто гарнизонная работа, - стонал пленный. - Формальность в некотором роде.
      Кунгас внимательно изучал человека, дрожащего от страха перед ним.
      Было очевидно: этот гарнизон не состоит из элитных войск малва и тут нет ни одного настоящего кшатрия. Технически многие артиллеристы относились к сословию кшатриев. Но, подобно тому как существуют разные породы собак есть пудели, а есть питбули, точно так же есть разные кшатрии.
      Кунгас понял, что партизанская война под предводительством Рао сильно истощила ресурсы Венандакатры. У Подлого нет достаточного количества подготовленных отрядов для выполнения каждого задания и охраны каждого объекта. Поэтому Венандакатра выделил один из самых жалких отрядов для охраны крепости Сурата.
      "А почему бы и нет? - думал Кунгас. - Сурат находится с прибрежной стороны Западных Гат. Слишком далеко, чтобы Венандакатра о нем беспокоился. Слишком далеко для ударов Рао, даже если бы Рао и хотел им заняться".
      Но ничего из этого не отразилось на лице Кунгаса. Он холодно смотрел на пленного.
      Командующий гарнизоном сжался под этим безжалостным взглядом.
      - Мы - мужья и отцы, - выл он. - Слишком старые для такой работы. Вы не станете обижать наши семьи? Мы привезли их с собой в Сурат.
      Куджуло сел прямо, его глаза округлились. Он соскользнул с груды ядер и направился к командующему из малва. Затем, склонившись над испуганным офицером, рявкнул:
      - Семьи с собой взяли? И женщин? Жен и дочерей? Командующий гарнизоном в ужасе уставился на похотливое выражение лица Куджуло. По выражению лица кушана сразу же можно было понять, чего он хочет: глаза горели и стали масляными, губы полуприкрыты, он даже облизнулся.
      Теперь командующий гарнизоном пришел в полный ужас и просительно посмотрел на командира кушанов.
      - Зависит от обстоятельств, - проворчал Кунгас. Его лицо напоминало железную маску.
      - Каких? - пропищал пленный.
      Кунгас жестом приказал командующему гарнизоном встать. Мужчина тут же вспрыгнул на ноги.
      Еще один жест: следуй за мной.
      Кунгас подошел к краю платформы, на которой стояли орудия. От падения на сто футов его отделяла только низкая каменная стена высотой два фута. Западная стена крепости, на которой стояла платформа, поднималась прямо над обрывом. На северо-западе был прекрасно виден город и порт Сурата. И не только виден - город находился в радиусе действия пушек.
      Представитель малва с опаской присоединился к Кунгасу у стены. Кунгас показал на гавань. На три военные галеры, стоявшие там, если быть точным.
      - Зависит от того...
      Он замолчал, увидев, что офицер малва его не слушает. Вместо этого командующий гарнизоном смотрел на юго-запад.
      Кунгас проследил за его взглядом. На горизонте показались едва видимые паруса флотилии. Большой флотилии, если судить по их числу.
      - А, как раз вовремя, - пробормотал он.
      Он улыбнулся офицеру малва - изобразил свой обычный брак в железной маске.
      - Так приятно, знаешь ли, когда то, что должно случиться, происходит вовремя. Ты так не думаешь?
      Командующий гарнизоном перевел взгляд с далекой флотилии на Кунгаса. Кунгас снова показал на три военные галеры в гавани.
      - Зависит от обстоятельств, - проворчал он. Глаза командующего гарнизоном выпучились.
      - Ты не можешь говорить серьезно! - воскликнул он.
      Кунгас посмотрел на Куджуло. Глаза офицера малва тоже переместились на Куджуло, стоявшего в пятнадцати футах. Куджуло по-зверски улыбнулся и почесал пах.
      Командующий гарнизоном дернулся, побледнел.
      - Зависит от обстоятельств - снова проворчал Кунгас. - Зависит от того, уничтожите ли вы для нас вот эти галеры. Зависит от того, покажете ли вы нам, как пользоваться этими орудиями.
      Последовала тишина. Длилась примерно минуту. Командующий гарнизоном смотрел на три галеры в гавани. На Куджуло.
      И снова слышал ворчание:
      - Зависит от обстоятельств.
      * * *
      Первая пушка выстрелила, когда флагманский корабль Шакунталы, идущий впереди флотилии, находился не более чем в трех милях от входа в гавань. Императрица и ее пешва, стоявшие на носу, увидели облако дыма, мгновение спустя до них донесся грохот.
      Выстрелила еще одна пушка. Затем третья.
      - Они стреляют в нас? - спросил Холкар. Уныло. - Боюсь, у меня не такое хорошее зрение, как раньше.
      У императрицы Андхры были молодые глаза и хорошее зрение.
      - Нет, Дададжи. Они стреляют по чему-то в гавани. Предполагаю, по военным кораблям малва.
      Холкар вздохнул.
      - Значит, Кунгас все сделал. Он взял крепость.
      Молодые глаза, хорошие глаза внезапно наполнились слезами.
      - Мой махаданданаяка, - прошептала она. - Бхатасвапати.
      Она схватила Холкара за руку и прижалась лицом к его плечу.
      Как девочка, которая ищет защиты и спокойствия у своего отца.
      - И ты, мой пешва.
      Пока огромная флотилия направлялась в гавань Сурата, Дададжи Холкар держал в объятиях маленькую императрицу. Это были тонкие руки, растущие из узких плеч ученого средних лет. Но в эти минуты они источали спокойствие, которое требовалось девушке. Если девушка находила успокоение в его объятиях, то мужчине было очень приятно его предоставлять. Его семья оказалась для него потеряна, возможно, навсегда, но он нашел другую, которая была ему так же дорога. Здесь ребенок. Брат в крепости на горе.
      - Большой, грубый брат. Тот, о котором мечтает любой ученый.
      - И мой тоже, - прошептал он, глядя на поднимающиеся над Далекой гаванью клубы дыма. - Мой махаданданаяка. Мой бхатасвапати.
      Бормотание.
      Глава 30
      Евфрат.
      Осень 531 года н. э.
      - Еще раз расскажи мне, - попросил Велисарий. Наверху огромной груды камней, которые кушаны вытащили из Нехар Малки, рядом с полководцем стоял Маврикий. Хилиарх решил притвориться не понявшим вопрос.
      - У них сейчас пятнадцать тысяч конницы, - ворчливо сказал он. Показал коротким толстым пальцем на облако пыли, поднимающееся в пустыне примерно в десяти милях к юго-востоку. - По моим прикидкам, пять тысяч из них - арабы, служащие Лахмидам. Они на верблюдах. В основном...
      - Еще раз расскажи мне, Маврикий. Хилиарх надул щеки. Вздохнул.
      - Это не моя область, полководец. Я не считаю себя вправе влезать в...
      - Я не прошу тебя влезать, - проворчал Велисарий. - И не надо мне твоих заявлений о скромности и униженности. Просто скажи мне, что ты думаешь.
      Маврикий снова надул щеки. Затем с шумом выпустил воздух.
      - Я думаю, полководец, что император Персии предлагает династический брак Римской империи. Между Фотием и старшей дочерью своего самого благородного шахрадара.
      Маврикий посмотрел вниз на Баресманаса. Отец девушки, о которой шла речь, сидел на большом валуне в шестидесяти футах от них. Вне пределов слышимости. Маврикий продолжил.
      - Он бы предложил свою дочь - Хосров это ясно дал понять - но у него их нет. Поэтому лучшей альтернативой является дочь Баресманаса. Если не выбирать из дочерей родных или сводных братьев Хосрова.
      Велисарий покачал головой.
      - Это последнее, что он сделает. Хосров пытается обуздать толпу амбициозных братьев. И если я его правильно понял, пытается зацементировать наиболее надежные прослойки знати вокруг себя.
      Лениво глядя на облако пыли над пустыней, полководец почесал подбородок. Однако его глаза на самом деле не фокусировались на нем. Из опыта он знал, что надвигающаяся на него армия малва не сможет атаковать до завтрашнего дня. А пока...
      - Хосров хитер, - сказал он. - Часть его вопросов в Вавилоне касалась римских методов организации империи. Я думаю, он планирует, нет, лучше сказать - ищет способ - увести Персию от застарелого...
      Он замолчал. Слово "феодализм" Маврикию ничего не скажет. Оно ничего не значило и для Велисария, пока Эйд не объяснил его значение.
      - ...старых традиций, - закончил он фразу.
      - Думаешь, он может это сделать? - спросил Маврикий. - Персы закоренели в своих традициях.
      Велисарий задумался над вопросом. Один раз Эйд в видении показал ему Персию, созданную Хосровом Ануширваном в будущем, которое имело бы место, если бы "новые боги" не вмешались в человеческую историю. Величайший император из династии Сасанидов пытался установить централизованную императорскую власть над неуправляемой арийской знатью, в некотором роде вдохновленный римским примером. Но в основном он все-таки руководствовался собственным острым умом.
      Во многом Хосров добьется успеха. Он сломает воинскую мощь великой аристократии. Он завоюет преданность дехганов, трансформирует их в социальную базу для профессиональной армии, которой платит и которую всем необходимым обеспечивает император, и поставит их под командование своих полководцев - спахбадов, как он станет их называть. Никогда больше амбициозные шахрадары или вурзурганы не будут представлять угрозу трону.
      И в другом Хосров преуспеет. Его величайшей реформой - именно благодаря которой его в истории будут называть "Хосров справедливый" - станет значительное снижение бремени налогообложения. Хосров введет систему налогообложения, которая станет не только менее обременительной для простых людей, но также стабилизирует императорскую казну.
      Тем не менее...
      Эйд показал Велисарию, что человеческая история никогда не шла простыми ясными путями. Династия Хосрова - династия Сасанидов - исчезнет, как и все династии. Но система налогообложения останется. Арабские завоеватели Персии используют ее в великих мусульманских халифатах.
      Мысли Велисария ушли далеко. Он знал о мусульманских халифатах будущего, которые могли бы быть. Эйд показал ему их. Точно так же, как Эйд показал ему падение Римской империи, почти через тысячу лет. Разграбление Константинополя во время Четвертого крестового похода. И окончательное покорение Византии, четверть тысячелетия спустя, новыми людьми, которых назовут турками.
      Теперь Велисарий размышлял, как и часто в прошлом, о том, что он думает обо всем, показанном ему Эйдом. Он был полководцем на службе Римской империи. На самом деле одним из величайших, которых когда-либо производил Рим. Он знал это как факт.
      И также знал, что он - единственный полководец в долгой истории великой империи, который сражался за нее, все время понимая, что империя обречена.
      Велисарий надеялся спасти Рим и мир от тирании малва. Но он не спасет сам Рим. Рим падет - когда-нибудь, как-то. Если не от руки султана Мехмеда и его янычар, то от руки кого-то другого. Все человеческие создания падают, или разрушаются, или просто приходят в упадок. Когда-нибудь, как-то, где-то.
      Велисарий мысленно пожал плечами. Его задачей не являлось создание идеального человеческого будущего. Его задача - обеспечить, чтобы у людей было будущее, которое они могут создать. Может, создать плохо, но создать. А не быть вынужденными подстраиваться под сделанный для них образец.
      Маврикий все еще терпеливо ждал ответа. Велисарий улыбнулся и дал простой:
      - Да, он может. И он это сделает.
      Маврикий что-то проворчал. В этом звуке прозвучало удовлетворение, что на самом деле было странно для римского солдата. Но Маврикий лично встречался с Хосровом Ануширваном и, как и многие другие, даже прожженный грубый ветеран попал под личное обаяние персидского императора.
      - А ты сам что думаешь? - теперь спросил он. - Я имею в виду - о предложении династического брака.
      Велисарий снова улыбнулся.
      - Великолепная идея. Конечно, Феодора будет дергаться и нервничать, но Юстиниан ухватится за предложение обеими руками.
      Маврикий нахмурился.
      - Почему?
      - Потому что Юстиниан смотрит на положение династии еще и внутренним зрением - давай назовем его так. Его династии, несмотря на то что Фотий не его сын. И он знает: ничто так не зацементирует верность армии, чем династический брак с персидской принцессой.
      Маврикий задумчиво потрепал бороду.
      - Верно, - согласился он. - Все что угодно, чтобы предотвратить еще одну кровавую резню с этими чертовыми дехганами. В особенности, если думать о перспективах выхода в отставку.
      Внезапно ему пришла в голову мысль. Его глаза слегка округлились.
      - А если подумать... Когда в последний раз римский император женился на персидской девушке благородного происхождения?
      Велисарий рассмеялся.
      - Никогда. Этого не было никогда, Маврикий. Персы считают нас, римских дворняжек, недостойными их крови.
      - Именно так я и думал, - задумчиво сказал Маврикий. - Боже, да армия будет писать от счастья. Ты знаешь, они уже считают Фотия своим. А если он еще и женится на дочери персидского шахрадара...
      Хилиарх замолчал и внимательно посмотрел на сидящего внизу Баресманаса.
      - А он знает об этом, как ты думаешь? Мы же в конце концов говорим об его дочери. Может, ему придется не по душе эта идея.
      Велисарий рассмеялся и похлопал хилиарха по плечу.
      - Если только я не сильно ошибаюсь, Маврикий, то идея принадлежит Баресманасу.
      Словно получив какой-то сигнал, Баресманас выбрал именно этот момент, чтобы повернуть голову и взглянуть на двух римлян, стоявших на самом верху каменной груды. Мгновение они с Велисарием смотрели друг на друга. Затем Баресманас спрыгнул с валуна. Несмотря на то что страшная рана плеча до сих пор сильно беспокоила его, он был достаточно подвижным для человека средних лет. Он стал подниматься наверх.
      Только добравшись до вершины, Баресманас тут же спросил Велисария:
      - Ну и что ты думаешь по этому поводу?
      На мгновение римский полководец удивился. Как Баресманас мог услышать?..
      Затем, поняв, что шахрадар спрашивает о военном положении, Велисарий скорчил гримасу.
      - Нам определенно не удастся удивить их еще одной атакой по флангу. Это точно.
      Баресманас кивнул. Ни ой, ни Велисарий на самом деле и не думали, что такой вариант окажется возможен. После разгрома под Анатой малва снова не повторят ту же ошибку, не будут слишком самоуверенны. Приближающаяся к ним с юго-востока армия была гораздо больше силы, с которой они столкнулись в охотничьих угодьях. Тем не менее командующий этой огромной силы малва держал большое количество бойцов по флангам. Причем фланги довольно сильно растянулись и там находились лучшие войска. Слева в пустыне командующий малва поставил арабов на верблюдах. Справа, на плодородных землях на другой стороне почти высохшего Евфрата, использовал кушанскую кавалерию. Четыре тысячи человек, судя по донесениям разведчиков Куруша. Они поддерживали идеальный порядок, а их фланги оберегали их собственные разведчики.
      На этот раз не удастся удивить малва никакими хитрыми маневрами со скрытыми войсками. Только не в этот раз.
      - В таком случае нам придется полагаться на твой главный план, - сказал шахрадар и вздохнул. - Потери будут высокими.
      Велисарий сжал челюсти.
      - Да, будут. Но я не вижу другого выбора.
      Баресманас повернул голову и уставился на запад. На другой стороне реки располагался огромный лагерь, где обустроились Ормузд вместе с двадцатью тысячами копьеносцев и лучников. Они прибыли неделю назад. Даже на таком расстоянии Баресманас видел шатер Ормузда, который возвышался над менее изысканными шатрами его солдат.
      - Если он не...
      - Он - да, - уверенно сказал Велисарий. И хитро улыбнулся. Широко улыбнулся. - Ормузд поставил свой лагерь там - вместо того чтобы дальше вниз по реке.
      Баресманас кивнул и нахмурился.
      - Свинья, - проворчал он. - Вверх по дамбе, где он поставил лагерь, не перебраться через Евфрат достаточно быстро, чтобы прийти тебе на помощь, если она тебе потребуется. Ему следовало встать лагерем в нескольких милях вниз по реке, где практически сухое русло.
      Велисарий покачал головой.
      - Ни одного шанса, Баресманас. Тогда его войска приняли бы на себя главный удар врага. В то время как сейчас...
      - Они не участвуют в действиях, - завершил фразу шахрадар. - Малва это тут же поймут и сконцентрируют на нас большую часть своих сил. Им только потребуется держать небольшой отряд на тот случай, если вдруг Ормузд решит атаковать их слева.
      Велисарий рассмеялся, делая таким образом понятным свое мнение насчет вероятности массированной вылазки войск Ормузда. Сводный брат персидского императора явно надеялся сидеть на месте, пока римская армия и армия малва выясняют отношения на другом берегу Евфрата.
      - Как он это объяснил? - злобно спросил Баресманас. Велисарий пожал плечами.
      - По правде говоря, ему не пришлось ничего объяснять. Я не настаивал, Баресманас. Я хочу, чтобы он оставался там, где он сейчас.
      Баресманас нахмурился сильнее. Разумом шахрадар понимал стратегию Велисария. Однако эмоционально арийский благородный господин все еще давился от мысли на самом деле использовать ожидаемое предательство другого ария. И, ни больше ни меньше, из династии Сасанидов.
      Баресманас посмотрел на римского полководца.
      - Иногда я забываю, насколько невероятно хладнокровно ты можешь убивать, - пробормотал он. - Я не могу назвать никого другого, кто разрабатывал бы план сражения, ожидая предательство союзника.
      Брать такую возможность в расчет - да, это делает любой здравомыслящий полководец, когда сражается совместно с иностранными союзниками. Но планировать... Нет, больше! Строить ради этого планы!
      Баресманас замолчал и покачал головой. Велисарий со своей стороны ничего не сказал. На самом деле сказать было нечего. Несмотря на множество сходных черт, они с Баресманасом кое в чем расходились так, как только могут два человека.
      Несмотря на всю свою образованность и благородство, Баресманас в глубине души все еще оставался тем человеком, который провел детство, восхищаясь персидскими копьеносцами и лучниками. Провел много часов в юности, наблюдая за дехганами на тренировочных полях обширного поместья отца, когда они демонстрировали высшее мастерство, как всадники-лучники.
      В то время как Велисарий, несмотря на все свои уловки и умения, все еще - в глубине души - оставался тем же человеком, который провел детство, восхищаясь фракийскими кузнецами. Он провел многие часы детства, наблюдая за кузнецами на скромной усадьбе своего отца, демонстрировавшими свое - пусть и более скоромное - мастерство, однако более мощное. Люди умирают от стали дехганов. Но люди живут благодаря железу кузнеца.
      Однако даже мальчиком Велисарий обладал хитрым и тонким умом. Поэтому когда другие мальчики восхищались силой кузнеца, хватая в благоговении воздух, когда огромный молот с силой опускался на наковальню, Велисарий видел истину. Кузнец был сильным человеком по необходимости. Но хороший кузнец делал все возможное, чтобы эту силу экономить. Раз за разом мальчик Велисарий видел, как хитро кузнец ставит раскаленный металл и как точно рассчитывает удар молотом.
      Поэтому он ничего не сказал Баресманасу. Сказать было нечего.
      * * *
      Несколько минут спустя Маврикия позвал один из трибунов - возникла какая-то проблема. Маврикий ушел с вершины искусственной горы. Велисарий с Баресманасом остались там вдвоем, изучая огромную силу малва, которая приближалась к ним.
      Они не разговаривали. Если только обменивались время от времени профессиональной оценкой диспозиции вражеских сил. По этому вопросу они всегда соглашались. Неудивительно. Если Баресманас и не обладал чистой военной гениальностью римского союзника, он все равно был опытным и компетентным полководцем сам по себе.
      Однако, несмотря на всю искреннюю дружбу и во многом сходные взгляды, две совершенно разные души по-разному готовились к предстоящей битве.
      Один, арийский шахрадар - благороднейший человек из благороднейшей семьи самой благородной в мире нации - искал силу и смелость в этой самой благородной крови. Искал ее, находил и ждал сражения со спокойной уверенностью, полагаясь на свою доблесть и честь.
      Другой, фракиец, рожденный в одном из самых низших слоев римской вульгарной аристократии, никогда не думал о благородстве. Ни разу не подумал о доблести и чести. Он просто ждал наступающего врага, спокойно, терпеливо, как кузнец ждет, пока металл не согреется в печи.
      Ремесленник, занимающийся своим делом. Ничего больше.
      И ничего меньше.
      Глава 31
      Александрия.
      Осень 531 года н. э.
      - Это сумасшествие! - закричал один из гимнасиархов. Плотный мужчина стоял в первом ряду небольшой толпы, собравшейся в зале для приемов. Все остальные тоже были мужчинами, причем богато одетыми, большинство - такими же толстыми.
      Городской совет Александрии.
      - Сумасшествие! - эхом повторил еще один член совета.
      - Безумие! - прокричал третий.
      Антонина не была уверена насчет титулов этих господ. И ее они не волновали. Специфические титулы не имели значения - это только устарелая традиция, идущая с ранних веков империи, когда городской совет на самом деле обладал властью. В современной Александрии членство в совете являлось просто вопросом социального престижа. Реальная власть находилась в руках префекта претория, командующего египетской армией и, больше всего, - патриарха.
      Ступив на берег, войска Антонины тут же захватили дворец, располагавшийся недалеко от гавани. Она даже не была уверена, чей он. Владелец пустился в бега до того, как она и ее солдаты заняли здание. Убежали и слуги.
      Все многочисленные монархи, которые правили Египтом восемьсот шестьдесят два года с основания Александрии, строили по собственному дворцу. Город был уставлен великолепными дворцами. На протяжении веков большинство этих царских дворцов стали частными резиденциями греческой знати, занимающей в городе определенное положение.