Кэшел нахмурился и снова посмотрел на короля. Стоявший возле короля секретарь пискнул от ужаса и прикрыл глаза.
      — Э-э-э, не хотелось бы быть назойливым, но мне хочется знать, где мой посох из орешника, который я оставил здесь до того, как исчез? — спросил Кэшел. — Я сделал его своими руками, еще когда был мальчишкой, так что мне меньше всего хотелось бы потерять его.
      Ария посмотрела на слугу, державшего поднос из-под стаканов, которые разбились.
      — Ты слышал, что сказал мастер Кэшел? Найди немедленно посох и принеси ему. Ступай же! Что ты стоишь здесь и смотришь на меня?
      Фолкуин открыл было рот, наверное, чтобы повторить приказ принцессы. Слуга не стал этого дожидаться. Он повернулся и припустил в сторону входа, крича:
      — Викли! Абдорн! Ее Величество хочет, чтобы вы принесли ту огромную дубину из комнаты варвара-великана!
      Кэшел улыбнулся. Его, бывало, и хуже величали, хотя обидчикам несладко приходилось.
      Ария была здесь явно в своей стихии. Вот только непонятно, что делать дальше.
      — Э, король Фолкуин, — обратился к нему Кэшел, — вы были столь добры, что предоставили кров мне и принцессе. Я думаю, вам лучше знать, что это далопанская женщина Силья, состоявшая у вас на службе, ввергла меня в беду, она, а никак не Захаг, но я меньше всего хотел бы обвинять вас в этом.
      — Силья? — поразился Фолкуин. — Нет…
      Чтобы прервать короля, Кэшел стукнул посохом о землю. Он был зол на себя самого. Плохой из него оратор.
      — Как бы то ни было, я благодарен вам за все, — продолжал он. — Но сейчас мне пора идти, я ищу свою подругу Шарину.
      Он глубоко вздохнул.
      — И еще мне нужно забрать принцессу Арию с собой, — продолжил он. — Ибо я обещал ее матери…
      Фолкуин, Ария и еще несколько человек заговорили все разом. Но сквозь их речь пробивался голос Захага, верещавшего громче остальных:
      — Нет, ничего ты не обещал, хозяин. Ты обещал ее матери забрать ее и увести от Илмеда. Этот маг больше не сможет причинить ей вреда.
      — Э-э-э, может, и так, только я имел в виду…
      Он не был уверен, что, собственно, пообещал, когда стоял перед королевой Сосией. Оказалось так трудно собрать мысли и выразить их отчетливо.
      Принцесса Ария тоже прислушивалась к словам Захага:
      — Потише, пожалуйста, все вы! Помните, вы стоите перед королем!
      Кэшел криво усмехнулся. Забавно, но король Фолкуин говорил тише всех остальных.
      В наступившей тишине Ария положила руку на запястье Фолкуина, дабы привлечь его внимание, потом кивнула в направлении Кэшела. Не оставалось никакого сомнения относительно того, кто в этой паре будет запрягать, а кто — тащить плуг. Что это пара не оставалось никакого сомнения.
      — Мастер Кэшел, — проговорил король. За то время, что Кэшел знал Арию, он воспринимал ее как обычную девчонку, но сейчас в ее присутствии он ощутил нечто вроде трепета. — Я рассматриваю прибытие принцессы Арии на Пандах как осуществление воли Богов. Она именно та женщина, в ком я нуждался в качестве моей жены и Королевы Панадаха. Следовательно…
      — Вы были уверены в этом относительно Шарины, — проворчал Кэшел. — Но в тот раз вы ошибались. Но я пообещал королеве Сосии…
      Он посмотрел назад. Примат искал на себе блох с самым безмятежным видом. Он, будто бы и не заметил взгляда своего господина…
      — …что буду защищать ее дочь…
      Ария начала всхлипывать. Кэшел остановился. Ария бросилась к нему и зарыдала:
      — О, Кэшел, ты должен испытывать меня и дальше? Даже Музира не проходила через такие испытания, как я!
      — Но, Ария… — беспомощно пробормотал Кэшел.
      — Если скажешь, что я должна идти, я пойду, — безропотно пообещала принцесса. Ее слезы уже ручьем струились по щекам, орошая новую тунику. — Но, пожалуйста, Кэшел…
      Король Фолкуин обменялся взглядами с командиром стражи. Тот нахмурился и коснулся левой щеки, а этот жест на Пандахе означал отрицание.
      Кэшел даже пожалел об этом предупреждении, ибо ему хотелось испытать силы в честном бою, а не ввязываться в неразбериху. Ну почему жизнь не может быть проще?
      — Я бы сказал, вокруг полно женщин, незачем цепляться за одну, — проворчал Захаг. — Но эта, вообще-то, лучше, чем я думал. Она отгоняла от меня стражу, когда мы вернулись.
      Кэшел посмотрел на примата. Захаг демонстративно не обращал на него внимания. Двое слуг показались в дверях, неся огромный посох из орешника.
      Ария отступила назад и подняла на Кэшела глаза. Это не было кокетством — то, что она сказала ему. И шуткой тоже не было — особенно слова насчет более серьезных испытаний, чем выпали на долю Терпеливой Музире. О, Боги, конечно, не было!
      — Ария, — начал Кэшел. — Принцесса. Ты действительно уверена, что хочешь здесь остаться? Потому что если нет, я не позволю…
      Ария поднесла ладошку к губам Кэшела, призывая его замолчать.
      — Я знаю это, мастер Кэшел, но я принадлежу этому месту. Думаю, Фолкуин будет мне прекрасным мужем. Именно его мне подарила госпожа Богиня.
      — Э, мастер Кэшел, — обратился к нему король. Фолкуин был лишь немногим старше Кэшела. А сейчас он казался совсем мальчишкой в королевской одежде. — Я хочу, чтобы вы знали: вы всегда можете занять любой пост в моем дворце. Капитан стражи, например, или…
      — Нет, нет! — воскликнул Кэшел. Он готов был рассмеяться при виде такой пылкости. — Э, ваше Величество, я должен покинуть вас как можно скорее и отправиться в Вэллис. Надеюсь, именно туда и отправилась Шарина.
      — И вы что же, не останетесь на свадьбу? — с подозрительным энтузиазмом спросил король. — Конечно же, приготовления займут немало времени…
      Кэшел перехватил быстрый взгляд Арии, брошенный в сторону будущего мужа и понял: нужно отвечать поскорее, пока принцесса не распорядилась ускорить приготовления. Сейчас единственное, чего хотелось Кэшелу — это покинуть Пандах незамедлительно и вернуться к друзьям.
      — Если найдется корабль, готовый принять меня на борт, я отплыву сейчас же, — отозвался он.
      Слуги с посохом стояли рядом, но они не решались прерывать беседу. Кэшел протянул правую руку и взял посох. Ощущение гладкого, плотного дерева было таким родным — словно он вернулся домой после долгой разлуки.
      — Мастер Кэшел, — заговорил Фолкуин, — может, подождете до утра. Тогда в вашем распоряжении будет одна из моих королевских бирем.
      И добавил, извиняющимся тоном:
      — Собрать команду — не такое уж быстрое дело. Но пойдет она куда быстрее, чем любое другое парусное судно.
      — Э, хорошо, — согласился Кэшел. — Это будет то, что нужно. Я был бы вам весьма признателен, Ваше Величество.
      Фолкуин повернулся к одному из советников и уже другим, более резким тоном, как бы снова становясь королем, проговорил:
      — Займись этим, Маузел. Безотлагательно.
      — Ну, я… — заговорил Кэшел. Он чувствовал себя немного по-дурацки с двумя посохами в руках, но не знал, что делать со вторым. — Если здесь можно где-нибудь перекусить, было бы здорово. Я умираю от голода.
      Он проспал четыре дня и все это время ничего не ел. Последним завтраком были яйца гигантских птиц да фрукты в придачу, но все это давным-давно переварилось, и теперь желудок прилип к позвоночнику.
      На сей раз королю даже не пришлось приказывать. Он сделал жест слугам, и те бросились врассыпную, точно борзые, увидевшие зайца.
      — Ну, и я… — снова начал Кэшел.
      — Кэшел, ты ведь не собираешься держать у себя тот посох, который был у тебя, когда ты спас меня, верно? — спросила его Ария.
      — Что? — не понял он. Он вытянул руку с еловым посохом и придирчиво рассмотрел его. Медный наконечник сверкал на солнце. Его, видимо, отполировали, пока он спал в покоях Сильи. — Что ж, отличная работа, он блестит лучше моего старого, но…
      Он помолчал немного. — Дело в том, что мне противна сама мысль, что его будут использовать как игрушку. Знаю, это всего лишь кусок дерева, но…
      — Я не буду использовать его как игрушку. Если бы ты отдал мне его, Кэшел, это было бы для меня честью.
      — А я бы, разумеется, заплатил за него, — пробормотал Фолкуин.
      — Тише, — шикнула на будущего мужа Ария.
      Кэшел не смог удержаться от улыбки. Илна и то не справилась бы лучше.
      — Конечно, я дарю его тебе, принцесса, — произнес он. — Жаль, что у меня нет лучшего подарка на свадьбу, но…
      Он пожал плечами. Даже туника, в которой он стоял сейчас, не принадлежала ему.
      Появились слуги с подносами, полными еды. Кэшел не собирался есть здесь, близ короля и его людей, но здорово проголодался и решил не возражать.
      — Кэшел, а твоя Шарина хороша собой? — задала вдруг вопрос Ария.
      Кэшел замер с горстью жареных пышек на полпути ко рту.
      — Еще как! — заверил он — А грациозна как никто другой!
      — Значит, ей очень повезло! — проговорила принцесса и отвернулась, заговорив о чем-то с Фолкуином.
      Кэшел — с помощью Захага — почти расправился с первым подносом, когда до него наконец-то дошел смысл слов Арии. Он нахмурился.
      — Захаг, — позвал он приятеля, — она, видимо, хотела сказать: «мне очень повезло», а? Как ты думаешь?
      — Послушай, старший, — пробубнил тот, набив полный рот хлебом, намазанным ореховым маслом, — я прежде говорил, что встречал овец, менее сообразительных, чем ты. Но, похоже, я ошибался.
 
      Шарина стояла посреди залитой красным светом опочивальни, вырубленной в скале, словно изображение Госпожи во плоти. Она могла видеть и слышать. Хоровое пение было громче, чем может вынести человеческое ухо, но сейчас это не имело значение.
      Вокруг нее в стенах были сделаны вертикальные оконца. За каждым из них открывалась своя собственная сцена. Шесть из них Шарина могла видеть с того места, где стояла. Из них четыре представляли знакомые ей миры, а два она никогда прежде не видела.
      В дальнем левом углу простиралась равнина под черным небом. Всю поверхность почвы покрывали длинные кристаллы, торчавшие из трещин в земле.
      На картине не происходило никакого движения. Звезды замерли в небе неподвижно, отражаясь в кристаллах. В небе — ни малейшего отблеска.
      Следующая картина изображала город. Прежде Шарина приняла бы его за какую-нибудь древнюю столицу, столь же огромную, как Каркоза или Рагос, а может быть, и древний Кордин — об этих местах девушка читала в эпических сагах, но никогда их не видела, живя всю жизнь в Барка Хамлет.
      Единственная человеческая фигура брела под лунным светом: Церикс, кативший тележку по покрытым гравием дорожкам. Возле одного из домов выскочила собака, привязанная на цепь, и беззвучно залаяла.
      Холод, сковывавший Шарину и не дававший ей двигаться, добрался, казалось, до самого ее сердца. Она все видела, но не обращала внимания на события, что происходили за рубиновым занавесом.
      В третьем окне какие-то существа выкапывали громадную яму в грязи и затаскивали кучу глины на вершину холма. Шарина долго наблюдала за ними, прежде чем до нее дошло: это не муравьи, заново отстраивающие муравейник после погрома, а люди, работающие под надзором демонов. Причем у демонов были острые, словно ножи, клыки.
      Шарина, побывавшая в Эрдине на Сандраккане, узнала разрушенные здания на горизонте — это были некогда величественные сооружения на Дворцовой площади. Картина была всего лишь галлюцинацией, а не реальностью, но она могла стать и пророчеством.
      В четвертом окне Шарина увидела Кэшела, лежавшего на голой скамье, с которой сползло все постельное белье. Дома, в Барка Хамлет, Кэшел спал прямо на земле или на каменном полу каморки на старой мельнице, где жил вместе с сестрой. Ни перин, ни простыней он не признавал, к тому же, ночи всегда были теплыми.
      В ногах у него, свернувшись калачиком, спал примат — пожалуй, тот самый, с кем Шарина играла в шахматы на Пандахе. Шарина отлично помнила его, как и свои чувства к Кэшелу, когда тот спас ее от демонов, но в нынешнем своем состоянии она не чувствовала ничего.
      Кэшела окутывала паутина дрожащих линий, но он явно не знал о них. Женщина с татуировками, с костями в мочках ушей, пела и танцевала в местах соединения линий.
      Голая колдунья завертелась, потрясая костяной палочкой, и сеть с огнями плотнее сомкнулась над спящим юношей. Кэшел заворочался, но ни он, ни примат не проснулись.
      Пятое окно открывало вид на здание из черного камня, которое Шарина узнала, хотя в жизни никогда не встречала его. Она видела не только наружные стены из толстых базальтовых плит, но и тех двоих, что находились внутри. А камни оказались живыми существами — только из другой реальности. У них были головы и языки, которыми они лизали стены, отделявшие их от Теноктрис и Гаррика.
      Старуха сидела, скрестив ноги, и чертила круг на каменном полу, шепча заклинания. Наблюдавшие за ней существа напряглись, из их открытых ртов высовывались жала. Барьеры стали тоньше, но не исчезли совсем. Гаррик, сидевший на корточках возле волшебницы в комнате дворца королевы в Вэллисе, положил руку на рукоятку меча — скорей, по привычке, чем по необходимости.
      Теноктрис встала. Гаррик поменял огарок на новую свечу и последовал за волшебницей, держа над головой светильник. Наблюдатели исчезли, и Шарина перевела взгляд на другую картину, оставаясь неподвижной, словно ледяная статуя.
      Это изображение оставалось тем же самым с момента, когда Шарина обнаружила себя вмороженной в ледяную камеру. Комната, в которой была высокая стойка с игровой доской. Девушка не могла сосчитать, сколько каменных фигурок стоит на доске. Они были незнакомых ей очертаний, ни одна не повторяла другую, но всякий раз, когда взгляд Шарины возвращался к доске, позиции фигур менялись. Но это не волновало девушку: сейчас ее ничто не волновало.
      Шарина снова посмотрела на Кэшела, которого нагая колдунья с татуировками еще сильнее опутала паутиной из огней. Краем глаза она уловила некое движение. Она вряд ли увидела, что произошло, ибо смотрела на шестое окно.
      Женщина, чьи черты были столь же холодны, сколь и прекрасны, вошла в комнату. На ней было белое платье с длинными рукавами, прозрачное, но столь же плотное, как и гранитные стены помещения. На талии — пояс из золотого шелка с драгоценными камнями, воротник — из золотого кружева.
      Она посмотрела на Шарину и улыбнулась.
      — Ты знаешь, кто я такая, Шарина ос-Рейзе? — спросила она. Голос ее звучал глубоким контральто, от которого, казалось, содрогался сам космос.
      — Ты — королева, — произнесла Шарина, хотя губы ее не могли двигаться.
      — Верно, Шарина, — похвалила ее королева. — И вскорости ты приведешь меня к трону Малкара.
      Она коснулась одной из турмалиновых фигурок на игровой доске. Шарина почувствовала, как лед дрожит в каждой клеточке ее тела.
      Королева рассмеялась и подняла палец.
      — Но еще не теперь, Шарина. У меня есть пока одно дело.
      И прекраснейшая женская фигура растаяла, словно лед на солнце. На какую-то долю секунды на ее месте оставалось нечто странное, мало напоминавшее женщину, но потом и оно испарилось.
      Но оставалась игровая доска, а смех королевы продолжал звучать в ушах Шарины, словно заблудившись в коридорах вечности.
 
      Здесь не было никаких крыс, даже не было насекомых. Это поражало Гаррика.
      — Теноктрис? — позвал он, поднимая светильник таким образом, чтобы тень от него не мешала старой волшебнице. Квадратные помещения с колоннами. Насколько Гаррик мог судить, все они походили одно на другое как на этом этаже, так и двумя уровнями ниже. — Мы ищем что-либо определенное или же?.
      Он не имел ничего против того, чтобы находиться в подвалах королевского дворца, здесь ему лучше всего удавалось расслабиться с того момента, как он сам и его друзья прибыли в Вэллис. Он мог бы послать вместе с Теноктрис хоть целый отряд солдат, когда она объявила, что ей нужно осмотреть нижние уровни здания. У него, принца и, фактически, короля, было достаточно более неотложных и важных дел, чем ползать в пыли и темноте.
      Но Гаррик привык физически участвовать в делах, на которые Теноктрис сподвигал ее несокрушимый дух. Это помогало ему чувствовать себя нужным. Он прекрасно понимал необходимость планирования и еще понимал, что «принц Гаррик» являлся символом нового правительства для жрецов и представителей купеческих гильдий, а также для знатных людей, которые в эти дни стояли перед выбором: с кем идти.
      Но сейчас, стоя с мечом в руках, помогая хрупкой пожилой леди в делах, которые могут решить судьбу всех Островов — не это ли настоящая жизнь и настоящий долг короля?
      Король Карус усмехнулся в глубинах сознания Гаррика.
      — Ты не первый, кто ощущает себя таким образом, сынок, — прошептал он. — Если будешь держать это под контролем, все сложится удачней, нежели это было у меня. Ни я, ни Острова не добились бы от тебя большого толка, если бы ты занимался одной лишь болтовней.
      Гаррик улыбнулся. Кроме того, дело может оказаться серьезнее, чем он предполагает, ведь он уже сталкивался в прошлом с магией.
      Теноктрис расположилась на полу шестигранного помещения. Колонны, выстроившиеся вдоль стен, образовывали шестиугольник.
      — Я ищу проходы, Гаррик, — промолвила она. — Я догадываюсь, куда они ведут.
      Она взглянула наверх со своей извечной улыбкой.
      — Я имею в виду не потайные ходы, а конкретные проходы в другие места. Королева снабдила свой дворец такими ходами, я думаю, она построила еще больше. Она очень могущественна!
      Используя одну из тех бамбуковых палок, что принес ей Гаррик, Теноктрис обвела на полу круг.
      — Надеюсь, я смогу использовать ее для каждого из заклинаний, — пробормотала она. — Я ведь делаю самые простые вещи, помимо всего прочего. Но даже палочка собирает на себя огромное количество магии после каждого заклинания, а в этом месте — и особенно.
      — Я не стану возражать, если тебе понадобятся еще палки, — мягко проговорил Гаррик. Каждая палка была длиной с человеческую руку. Все вместе они весили больше меча Гаррика. — И, конечно же, хотел бы, чтобы ты избежала возможных опасностей.
      Теноктрис написала еще несколько слов силы вдоль линий окружности. Он слышал ее бормотание:
      —  Асстрэлос храэлос формо…— но, конечно, смысл заклинания не давался ему.
      Вокруг них в воздухе замерцали голубые вспышки. Они мелькали очень быстро: Гаррик едва успевал заметить их.
      Гаррик огляделся вокруг. Судя по рассказам Ройяса, дворец королевы был построен людьми, и, пожалуй, строительство заняло у них не один месяц. Существование же, к примеру, нижних подвалов оставалось для него неразрешимой загадкой.
      Теноктрис воздохнула и опустила палочку, которой чертила символы. Она оперлась руками об пол, помогая себе подняться. Гаррик быстро подбежал помочь ей, держа фонарь в стороне, чтобы не обжечь ни себя, ни ее.
      — Неудачно? — спросил он, поддерживая старую леди за плечи.
      — О, нет, тут другое, — проговорила Теноктрис. — Я обнаружила, что у королевы было, как минимум, двенадцать проходов в другие области в этом мире и еще куда-то в космос. Если просто проследить, куда они ведут…
      Она снова улыбнулась. Благодаря улыбке она всегда выглядела в несколько раз моложе своего возраста.
      — Я бы сказала, это невозможно, но придется сделать это, если мы хотим остаться в живых и сохранить Острова в целости и сохранности.
      Теноктрис кивнула Гаррику на следующий проход. Он прошел рядом с ней, все еще поддерживая за плечи. Интересно, сколько еще ей нужно исследовать всего в подвале и есть ли там, дальше, новые уровни.
      Их тени колебались в причудливом свете фонаря. Контуры колонн искажали человеческие силуэты.
      — Теноктрис? — снова позвал он, в то время как они проходили в одну из арок, чтобы очутиться в совершенно сходном с предыдущим помещении. — Королева могла перемещаться по этим проходам, так ведь?
      — Да, — резко ответила Теноктрис, высматривая нечто, непонятное Гаррику. — Вот почему она построила дворец в таком месте.
      — Но ведь случилось иное. Она умчалась, стоило нам ворваться сюда. Она ведь не прошла через этот самый проход. Разве у нее не было времени произнести нужные заклинания? Или…
      Теноктрис остановилась напротив следующей арки и уселась на холодный базальт. — Не думаю, что королеву волновал вопрос времени, — ответила она. — Открытие прохода — дело простое, даже если человек обладает не большей силой, чем я.
      Она улыбнулась. Гаррик попытался улыбнуться в ответ. И не смог — слишком сильно было напряжение.
      — Думаю, проблема в том, что один из проходов ведет к некоему… существу, — пояснила Теноктрис. — И существо это настолько сильно, что может добраться до нее, открой она проход с другой стороны.
      — Ты имеешь в виду Чудовище, — сказал Гаррик.
      Теноктрис начала чертить другой круг силы. Бамбук оставлял легкий серебристый след на черном базальте. Только сведущий в символах человек мог бы распознать, что там изображено, человек, могущий управлять этими символами.
      — Да, Чудовище, — согласилась Теноктрис. — Я полагаю, королева стремится обрести большую силу, дабы вернуть Чудовище в его клетку. Она великая волшебница, но все-таки недостаточно уверена, что сумеет в одиночку противостоять этой твари.
      — А мы должны побороть и ее, и Чудовище, — бросил Гаррик. И коснулся рукояти меча.
      Теноктрис опять улыбнулась ему.
      — Верно, — согласилась она. — Мы должны постараться.

3-й день месяца Куропатки