Будучи офицером Разведки, я должен был остаться в живых и доставить своему командованию сведения о халианах. Факт отсутствия у халиан источника запчастей был крайне важен. Из него следовал вывод, что кладбища кораблей имели огромное и несколько неожиданное стратегическое значение – они являлись источниками материалов, благодаря которым халианские банды могли продолжать боевые действия. С другой стороны, именно важность этих хранилищ космических кораблей заставляла халиан столь отчаянно сражаться за эту планету. Если мне удастся вернуться, то я смогу доложить о примерном местоположении кладбища. А в этой глуши Флот уничтожит его, не подвергая опасности индийцев.
      И, наконец, еще одно – если халиане не в состоянии построить свои собственные космические корабли, то кто тогда их построил? И зачем? Тут командованию Флота было над чем подумать. И чтобы иметь возможность ответить на все эти вопросы я обязан был вернуться.
      Но отпустит ли Тостиг меня на самом деле?
      Я от души надеялся, что он является хозяином своего слова.
      – Хорошо, согласен, – ответил я.
      – Замечательно! – воскликнул он с очевидной симпатией. – Тогда пошли. Нам нужно повидаться с Мастером Цели. Он объяснит вам все, что нужно.
 
      Тостиг привел меня к грубому строению в нескольких метрах от корпуса корабля. Оно представляло из себя нечто вроде будки, сделанной из обрезков металла, старых дверей и кусков обшивки. Тостиг отыскал местечко поудобнее и расположился прямо на полу, жестом приглашая меня последовать его примеру.
      – В чем дело? – спросил я его.
      – Мастер Цели внутри, беседует с богами. Мы не должны мешать ему. Он выйдет, когда закончит.
      – А кто, собственно, такой этот Мастер Цели? – спросил я.
      Судя по тому, что рассказал мне Тостиг, ближайшим нашим эквивалентом являлся штурман-навигатор. Но в отличие от людей, халианские Мастера Цели осуществляли управление навигационным оборудованием посредством молитв и медитаций. Я узнал также, что Мастера Цели всегда выбираются из Класса Поэтов, поскольку, по общему мнению, халианские Поэты должны понимать толк в Странствиях и Битвах. Только этой посвященной касте Поэтов можно было доверить общение с корабельным компьютером.
      В тот момент, когда до меня начал доходить смысл сказанного, из своего жилища появился Мастер Цели.
      Он выглядел значительно старше Тостига, который и сам был заметно старше остальных своих подчиненных. Его имя, в переводе на наш язык, звучало как Поющий о Далеком Доме. Шерсть у него была серовато-коричневого цвета, изрядно присыпанная сединой. Двигался Мастер с большим достоинством, но по походке явно ощущалось, что он, подобно многим престарелым халианам, страдает от ревматизма.
      Голос у него оказался высокий, дрожащий и неприятный.
      – Барон Тостиг, – произнес он, – зачем вы привели этого расово неполноценного человека к Храму Информации?
      Сначала я было подумал, что он антисемит, но потом понял, что расово неполноценными для него являлись все люди без исключения.
      – Ладно, ладно. Поющий, – примирительно сказал Тостиг, – мы же уже говорили с тобой об этом. Человеческие существа очень способны к технике. С его помощью ты сможешь быстро "разобраться с компьютером, и мы отправимся за новой добычей. И за славой, не забывай этого.
      – Халианский Поэт-Бард отвергает недостойную славу, – высокомерно заметил Поющий. – Я не нуждаюсь в помощи этого создания и вполне способен провести Процедуру Взлета.
      – Конечно, конечно, – ответил Тостиг, – но все дело в том, что мы никак не можем заставить эту чертову штуку работать.
      – Боги Информации дадут нам свое позволение, – величественно ответствовал Поющий. – Мы не должны торопить их.
      – Должен заметить, – возразил Тостиг, – некоторые халиане начинают подозревать, что общение с компьютерами основано на более простых и эффективных принципах, чем чисто гипотетические Боги Информации.
      – Не смей хулить Богов в моем присутствии! – взревел Поющий. – Хотя ты и Барон Тостиг, величайший герой, который когда-либо рождался в Инчидианском Клане Западной Халии, но в религии ты все еще щенок.
      – Давай не будем ссориться, – сказал Тостиг любезным тоном. – Я хочу убраться отсюда вместе со своими воинами. Этот человек может помочь мне в этом. Либо он будет твоим помощником, либо я назначу тебя его помощником. И больше не будем говорить об этом. Поющий.
      По выражению лица Поющего было видно, что он много еще чего может сказать, но, должно быть, его смутил решительный вид Тостига и то, как тот теребит правой лапой кисточку, украшавшую лазерный пистолет.
      – Разумеется, пускай помогает, – сдался Поющий. – И если у него появятся стоящие предложения, я буду рад последовать им. Боги Информации иногда выбирают очень необычные способы для передачи своих посланий.
      – Вот и прекрасно, – ответил Тостиг, – я рад, что все уладилось. Оставляю вас, чтобы вы поближе познакомились.
      И очень довольный, что отделался от Поющего о Далеком Доме, он заторопился прочь, успев дружески подмигнуть мне напоследок. По крайней мере, мне так показалось. Он был неплохим парнем, этот Тостиг.
 
      Халианский барон, всегда великий воин, является единственным командующим во время набега. Именно он определяет время и место. Но непосредственным исполнителем этих приказов является Мастер Цели. Барону даже в голову не придет самому контролировать этот процесс. Его дело сражаться и отдавать приказы. Выполняют их другие, делая все, что необходимо для перемещения корабля с места на место.
      Халианская навигация проста до смешного, хотя и является весьма привилегированным занятием, до которого допускаются только Мастера Цели из Гильдии Поэтов. Мастеру Цели надо всего лишь проделать несложные манипуляции. После долгого мантрического заклинания – "Новый путь, про момент не Забудь", повторяемого до тех пор, пока слова не потеряют всякий смысл, если он когда-нибудь в них вообще присутствовал, Мастер готов действовать. Он вынимает из специального гнезда Путевой Корабельный Диск, представляющий из себя тонкий пластиковый прямоугольник, содержащий огромное количество закодированной информации или иначе, по выражению халиан, содержащей много силы. Мастер засовывает его в щель компьютера, и на экране появляется директория целей. Мастер выбирает нужную, нажимает кнопку "Выполнять", и корабль взлетает. Все остальное происходит совершенно автоматически. Если только не требовалось ручное управление, программа поднимала корабль в воздух, используя магнитные двигатели, удалялась от планеты, в нужный момент переходила в гиперсветовой режим, а потом, достигнув места назначения, производила все операции в обратном порядке. Конечно, в сражениях халианские командиры отключали автоматику и управляли кораблем вручную, как делаем это и мы, люди. Но во всех прочих случаях полетом заведует компьютер.
      Случаются, разумеется, и отклонения, но в основном все происходит именно так. Удобная, простая и надежная процедура, прекрасно подходящая для кровожадной и вместе с тем ребяческой натуры большинства халиан. И вполне в рамках их интеллекта.
      Но что происходит, когда этот простой, рутинный, проверенный метод дает сбой? Когда компьютер выдает сообщение о системной ошибке? Именно это и происходило со сломанным звездолетом Тостига.
      Мастер Цели попросил, чтобы его оставили одного наедине с компьютером и попробовал несколько известных только ему молитв, мантр большой силы. Спустя три дня он появился, сокрушенно покачивая головой. Машина упрямо продолжала выкидывать все то же сообщение.
      Системная Ошибка!
      – Просто поразительно, – сказал я Поющему, стоя рядом с ним и глядя на экран корабельного компьютера. – Моим соотечественникам хорошо понятно, что значит, когда Бог не хочет больше говорить с ними.
      – Этот вопрос имеет значительный теологический интерес, – ответил он, соглашаясь со мной, хотя я имел в виду несколько иное. – Системная Ошибка упоминается в наших древних книгах, в частности в сказании "Как Системная Ошибка на свет появилась". Если коротко, в ней говорится о том, что Боги Информации оставили древним халианам две комнаты. Из одной они разрешили брать все, что угодно, и это были хорошие вещи. Другую запретили открывать. Но люди со временем стали жадными и нечестивыми и открыли комнату, надеясь найти в ней еще большие богатства. Вместо этого оттуда выползло маленькое создание с длинным жалом на конце хвоста. Это и был злой демон – Системная Ошибка, который с тех пор все время жалит нас.
      – Колоссально, – сказал я, – люблю сказки. А теперь, если вы не возражаете, я сяду к клавиатуре и посмотрю, нельзя ли что-нибудь узнать насчет Системной Ошибки.
      – Я могу показать тебе все комментарии к каноническому тексту.
      – Спасибо, конечно, но нам нужно найти руководство к действию. Так рекомендуется в "Описании Системы".
      Он взглянул на меня с яростью.
      – Не претендуй на знание того, чего ты знать не можешь. Никто никогда не видел Описания Системы, и уж, конечно, Боги Информации не покажут его человеку. Но если хочешь, можешь попытаться воздействовать на машину.
 
      При работе с корабельным компьютером, даже если она сведена почти до автоматизма, все же нужно, чтобы оператор в любой момент мог указать, какое действие машина должна произвести. Кроме того, оператор должен вводить указания в правильном порядке и знать, какие действия следует предпринять, если случится что-то непредвиденное. Ему не обязательно знать, к каким результатам приводят его манипуляции на уровне битов или байтов. Но он должен производить их правильно.
      Поющий о Далеком Доме знал многие процедуры наизусть, что для представителя дотехнологической цивилизации было немалым достижением. Однако он не называл их программами. Они носили название "Строфы Инструкций", представляли из себя вкрапления в Саги и были перемешаны с поэтическими изложениями мифических свершений древних халианских героев.
      Одна из типичных строф, (взятая из саги "Боевое безумие Дестрида Бешеные Когти"), звучит так:
      И Дестрид тут переключился,
      Нажал на мышь судьбы.
      На Видео Машине появились строчки.
      И тут же Бог Коммуникаций молвил:
      "Ввод", "Пробел", "Семерка", "Е"!
      "Лишь сделай это, и получится как надо!"
      И Дестрид Господа восславил,
      И клавиши божественные трепетно нажал…
      Неплохая штука, да и полезная. Если, конечно, порядок команд не перепутан. Если нужно на самом деле ввести "Ввод", "Пробел", "Семерка", "Е" и никак иначе, то даже сам Верховный Бог Информации не поможет программе, коль вы упорствуете в своей ошибке.
      Насколько я понял, то, что поначалу представляло из себя обыкновенные рабочие инструкции, было поэтизировано этой шерстистой расой, опасавшейся технологии и считавшей ее чем-то вроде магии. А поскольку стихотворные строфы не рассматривались, как требующие точного исполнения инструкции, последующие поколения Поэтов вносили в них исправления и улучшения. Были написаны новые Саги, в которые вставляли старые формулы, но безо всякого осмысленного контекста, а просто как выразительные поэтические метафоры.
      Например, в одной из старых Саг, "Гнев Хафелда Пожирателя Врагов", главное действующее лицо подчиняет себе компьютер угрозами:
      Как великий и славный воин,
      Грозный Хафелд Врагов Пожиратель
      Взял за шнур свой Компьютер старый
      И встряхнул его столь нещадно,
      Что в испуге замигал Компьютер
      И на бледном экране
      Ошибка Системная возникла.
      И взмолилась душа машины,
      Запросила она пощады
      Молвил Хафелд Врагов Пожиратель.
      "Говорю я тебе. Компьютер,
      Отвези ты людей моих с миром,
      А не то не попробуешь больше
      Электронов приятных и сладких",
      Но Компьютер пока еще медлил
      И отсчитывал наносекунды
      Генератором синхросигналов.
      Тогда Хафелд Врагов Пожиратель
      Гнев на милость сменил внезапно,
      И махнул он рукой своим людям,
      Засмеялись те громко и грубо.
      И должно быть Компьютер смутился,
      Перестал он дурить и дуться,
      Сделал все он тогда, чтоб доставить
      Храбрых воинов Острана обратно
      К родным сердцу кострам Народа…
      В поэме этот метод сработал, но повторить результат Поющий так и не смог.
      Как только Поющий позволял, я садился за компьютер. Это было трудной задачей – обладая столь скудной информацией, попытаться отыскать нужную последовательность. Он следил за моими попытками, но почти не комментировал их.
      Во время перерывов, когда мы прохаживались туда-сюда вдоль боевого корабля Тостига, чтобы дать отдых усталым глазам, я просил Поющего пересказать мне древние легенды. Он не видел в этом никакого вреда. Что, казалось, можно было извлечь из этих старых историй? А быть может, он пытался обратить меня в свою собственную веру – в Ортодоксальный Халианский Информационализм.
      В древности, рассказывал Поющий, в докосмические времена – насколько я уяснил, это было около четырехсот лет тому назад – Народ (халиане) представлял собой обыкновенных дикарей и делился на многочисленные племена и кланы, которые постоянно воевали друг с другом Потом откуда-то со звезд пришли Первые Другие, дали воинам оружие, а лучшим предводителям – космические корабли и послали их в этот поход искать свою судьбу, добычу, славу и смерть. И поручили Гильдии Поэтов записывать славные дела расы халиан в форме Саг.
      Эти сведения были крайне любопытны. Так значит, какая-то неизвестная раса вмешалась в дела халиан, вооружила их и отправила нападать на корабли Федераций. Кто же дал Халии эти корабли? Командование Флота должно было узнать и об этом – как только я смогу добраться и рассказать им о своих открытиях.
 
      Спустя несколько дней я понял, что близок к тому, чтобы заставить корабельный компьютер считать Диск Целей. И все же что-то было не так. Мне уже начало казаться, что в машину встроен какой-то дефект, нечто препятствующее самым разумным действиям, самым удачным находкам.
      Но однажды, вернувшись с одинокой прогулки раньше чем ожидал, я увидел Поющего о Далеком Доме, который сосредоточенно работал за клавиатурой.
      С удивлением я следил за его манипуляциями. С необычайным для представителя нетехнологической расы искусством, он, подобно Пенелопе, распускающей по ночам все, что она соткала за предыдущий день, стирал всю вложенную мной информацию.
      – Ты пытаешься испортить программу! – закричал я.
      Его губы скривились в высокомерной усмешке, но он ничего не ответил.
      – Ты не хочешь, чтобы этот корабль работал! Ты хочешь, чтобы Тостиг и его люди остались здесь и погибли!
      – Удивляюсь, как ты не заметил этого раньше, – ответил Поющий.
      – Тостигу будет интересно услышать об этом! – крикнул я и схватился за лом. – Не пытайся остановить меня, проклятый предатель или я проломлю тебе башку!
      К тому времени, что было, вероятно, неизбежно, я уже отождествлял себя с Халией.
      – Прежде чем убить меня, – спокойно сказал Поющий, – не желаешь ли ты послушать, почему я это сделал?
      Вероятно, мне надо было пойти прямо к Тостигу. Если бы я так и сделал, все могло бы сложиться совсем иначе. Но я медлил. Жители Пердидо всегда отличались любопытством.
      – И почему же ты сделал это? – спросил я.
      Он улыбнулся и все так же спокойно спросил:
      – Скажи мне, человек, знаешь ли ты, что требуется для того, чтобы написать халианские Саги?
      Я отложил лом и сел. Он поймал меня на крючок.
      – Расскажи, – сказал я.
 
      Саги, – начал Поющий, – это душа нашего народа. Все великие Саги содержат некоторые общие элементы. В них есть героическая фигура, такая, как, например, Тостиг. Наличествует безвыходная ситуация, вроде нашего пребывания на Цели, предательство со стороны некой доверенной ключевой фигуры и геройская гибель предводителя и его людей. Тостиг – подходящая фигура для создания величайшей из Саг. Для того чтобы сочинить ее, я употребил все свое искусство, перечислил в прекрасных стихах все его великие триумфы – бойню на Орлиной Станции, опустошение Звездного Перевала, нападение среди белого дня на Алголь-4. Во всей истории Халии не было более великого героя. Не хватает только достойного завершения.
      – Например? – спросил я.
      – Возможен только один вариант. Барон Тостиг должен принять последнюю и обреченную на неудачу битву и погибнуть здесь, на месте величайшей космической битвы в истории Халии, здесь на Цели.
      – Но, может быть, это совсем не то, чего хочет сам Тостиг? – заметил я.
      – Желания Барона не имеют никакого значения. Важно то, чтобы его Сага получила достойное окончание и пелась впоследствии для поддержания духа всех остальных.
      – Но я не вижу, каким образом можно будет сохранить твою Сагу, – сказал я, – если ты будешь с Бароном Тостигом, обреченным на славу и смерть.
      – Это уже моя проблема, – ответил Поющий. – Без сомнения, я, как и все великие барды, каким-либо образом разрешу ее. Если мне даже придется умереть до того, как будут готовы последние строфы, я сумею передать копию в Гильдию Поэтов. Финальные строки должны будут дописать за меня другие.
      – Что-то мне это не нравится, – сказал я.
      – Это потому, что у тебя нет склонности к поэзии. Но ты достаточно умен, чтобы понять, в чем твоя выгода.
      – Полагаю, у тебя имеется какой-нибудь совет на этот счет, – сказал я.
      – Разумеется, имеется. Верность своей расе должна заставлять тебя желать, чтобы Барон Тостиг никогда не покинул этого места.
      Слова Поющего звучали довольно ядовито, но в них крылся определенный смысл. Я понимал, что Тостиг был редкостным представителем своей расы. Такие попадаются один на миллион, он гораздо умнее и гибче, чем большинство его сородичей.
      – Что меня удивляет, – сказала Поющему, – так это почему такой халианин, как Тостиг, не командует гораздо большим количеством воинов?
      – Это не в нашем духе, мы не любим сотрудничать. Потому-то у нас и нет больших кораблей. Хороший лидер может удержать двадцать, пятьдесят, даже сто человек. Но когда дело доходит до дредноутов с командой в две тысячи человек, это превышает наши возможности. Да и Другие тоже не стали подталкивать нас к объединению кланов под руководством способных руководителей. Они хотели, чтобы мы оставались такими, какие мы есть, грозными, но не слишком сильными.
      – Кажется, они не дураки, эти Другие, – сказал я. – С какой, ты говоришь, они планеты?
      – Я скорее умер бы, чем рассказал тебе что-нибудь важное о Других, но, к счастью, избавлен от такой необходимости, потому что сам ничего о них не знаю. Но скажи мне, человек, разве здесь наши цели не совпадают? Тебе нужна материальная победа, мне духовная. Если Тостиг примет здесь свою последнюю битву и умрет, мы оба окажемся в выигрыше.
      – Но это также может ускорить мою смерть.
      Он отрицательно покачал головой.
      – Я лично даю тебе клятву Мастера Поэта, что позабочусь о том, чтобы ты смог целым и невредимым вернуться к своим друзьям. И ты покроешь себя славой, вместо стыда за то, что дал Тостигу убежать.
      – Но я дал Тостигу слово, – сказал я.
      – Ты дал его скорее под давлением чем по собственной воле. В данных обстоятельствах это нельзя рассматривать как обязательство.
      – Когда я даю слово, – возразил я, – то рассматриваю это как обязательство.
      – Сейчас ты рассуждаешь, как глупый халианский наемник. Разве ты не заинтересован в том, чтобы способствовать интересам своей расы? Или ты такой же романтик, как и Тостиг?
      – Я не знаю, черт побери, что мне делать! – раздраженно воскликнул я. – Тостиг мне нравится!
      – А я, его бард и компаньон по всем знаменитым битвам, я люблю его, как самого себя. Если ты ему такой же друг, как и враг, то неужели откажешь в так необходимом Тостигу великом конце?
      – Ты все понял неправильно, – сказал я ему. – Барон хочет убраться отсюда. Он сам сказал мне о своем стремлении поискать славы и денег в других местах, при более благоприятных обстоятельствах.
      – О, он любит изобразить, что очень рационален и боится смерти, – сказал Поющий. – Этот недостаток он приобрел в Лондонском Зоопарке. Но у него сердце истинного халианина, и он с радостью примет геройскую смерть, хочется ему этого или нет. Этот мотив время от времени повторяется в старых Сагах. Герой стремится избежать своего предназначения, но его лучший друг предает его, и герой все-таки встречает свою судьбу.
      – Я ему не лучший друг! – воскликнул я.
      Но он уже отвернулся от меня и принялся возносить молитвы своим Богам Информации. А я остался наедине со страшным смятением, охватившим душу и сердце.
 
      Моя последняя встреча с Тостигом оказалась столь же приятна, как и все предыдущие. Халианский капитан находился у себя в покоях и заканчивал свой туалет. В этом отношении он был немного тщеславен и даже пользовался железными щипцами для того, чтобы загибать свои бакенбарды торчком вверх, что в этом году было крайне популярно среди халианской знати.
      – Стоит ли стараться следовать моде, – пробормотал он. – Как только бакенбарды начинают более или менее прилично укладываться на один манер, так я уже слышу о том, что все уже носят их совсем на другой. А прежний уже никуда не годится. Это задевает мое самолюбие. Скажите, Иуда, корабль готов?
      – Готов, – сказал я ему. – Я выяснил, в чем там дело, и все исправил. Пользуясь бесценной помощью Поющего о Далеком Доме, разумеется. Осталось ли еще виски?
      – Угощайтесь. Бутылка на обычном месте.
      Я налил себе, не разбавляя. Тостиг посмотрел на меня с беспокойством.
      – Вы сегодня, кажется, не в духе, Иуда?
      Всю эту ночь я провел в борьбе со своей совестью. Мы, евреи планеты Пердидо, часто занимаемся тем, что называется у нас "спорить со своим ангелом". На этот раз, однако, предмет спора был далеко не очевиден. Я обнаружил, что мне трудно определить мое собственное отношение к происходящему – чего я в конце концов хочу и какие средства для достижения желаемого могу себе позволить? С одной стороны, как совершенно справедливо указал Мастер Цели, этот барон Тостиг и его боевые хорьки, пока они живы, будут как бельмо у нас на глазу. С другой стороны, судьба звездной империи не может зависеть от отдельных личностей. Конечно, для Альянса было бы крайне важно, чтобы я вернулся с добытой информацией. Но разве в подобной ситуации честное слово человека ничего не значит?
      В моем мозгу вертелось много веских, даже неотразимых, доводов в пользу того, что я не должен предавать Тостига, что обязан поступить как добрый друг и рассказать ему о плане Поющего, дать шанс ускользнуть из этой мышеловки и либо продолжить свои подвиги, либо удалиться на отдых в маленький домик, о котором он однажды упомянул при мне – домик затерянный среди невысоких зеленых холмов планеты, местоположение которой он мне так и не открыл.
      И я почти уже решил рассказать Тостигу все. Но тут вспомнил об основополагающей роли Саг в жизни Халии и о том, что все они включали упоминание о друге, ставшем предателем, вступившем в заговор с целью подвести героя к предопределенной ему славе, удовлетворить его подсознательное стремление к великолепной смерти, память о которой будет вечно жить в Сагах его племени.
      Будет ли настоящим другом тот, кто поможет герою ускользнуть, чтобы он смог тихо умереть в своей постели, окруженный, быть может, хорошенькими ясноглазыми хорьками? Или настоящий друг – это тот, кто поможет герою достичь истинного, внутреннего предназначения, героической смерти в битве с превосходящими силами противника?
      – Мне будет жаль, когда вы улетите, – сказал я, и это была правда. Хотя и не вся правда.
      – Мне тоже, – ответил Тостиг. – Считается, что между нашими расами дружба невозможна. Не знаю, так ли это, для меня это слишком сложная тема. Но знаю одно – дружба между отдельными личностями возможна всегда. Мне будет не хватать вас. Иуда.
      Я хотел ответить, но тут прибыла его почетная охрана, четыре пиратского вида халианина, обильно увешанных оружием. У одного из них на глазу красовалась черная повязка.
      – Что ж, пойдем проверим вашу работу, – сказал он беззаботно, и окруженные охраной мы двинулись вперед.
 
      Люди Тостига были выстроены перед боевым крейсером. Их было около сотни, поскольку другие боевые группы, желая разделить хоть частицу его славы, поклялись ему в верности. Поющий о Далеком Доме тоже стоял здесь – с непроницаемым лицом, величественный в своем серебристо-сером одеянии.
      Когда стихли приветственные возгласы, Тостиг поднялся на корабль, мы с Поющим последовали за ним. Когда мы подошли к пилотской кабине, я не выдержал.
      – Тостиг, – сказал я, – мне нужно сказать вам кое-что!
      Он спокойно посмотрел на меня.
      – Нет, – ответил он, – не надо. Видите ли, я уже знаю.
      – Знаете?
      Тостиг улыбнулся.
      – Я знаком с древними Сагами гораздо лучше, чем вы. Почти так же, как наш присутствующий здесь коллега, Мастер Цели. Разве не так, Поющий?
      – Знания барона в области поэзии выше всяких похвал, – сказал Поющий. – Для непрофессионала, конечно.
      – Разумеется, – ответил Тостиг. Он посмотрел на пульт управления и вновь повернулся к Поющему. – А как именно вы все это устроили, Поющий? Что-нибудь новенькое, я полагаю?
      – Достаточно оригинальное, – ответил тот. – Я задал специальный код, который нужно ввести перед тем, как делать что-то другое. В противном случае начинает работать разрушающая программа, выводящая компьютер из строя раз и навсегда. Но откуда вы все узнали?
      – Понятия не имею, – ответил Тостиг. – Просто подумал, что надо сделать вид, что мне все известно, и посмотреть, что вы на это скажете.
      – Так вы обманули нас! – воскликнул Поющий.
      – Один обман стоит другого, – ответил Тостиг. – Я знал о ваших планах в отношении меня уже давно. Мастер Цели. И уж, конечно, вы были в состоянии заверить моего простодушного друга, присутствующего здесь, что единственно, чего я действительно хочу, так это смерти на поле брани и славы в песнях.
      – Я не должен был его слушать, – сказал я. – Тостиг, вы все еще можете улететь. Код, обезвреживающий разрушающую программу…
      Тостиг властным жестом вскинул лапу.
      – Нет, не говорите мне. Иначе у меня может возникнуть искушение воспользоваться им.
      Мы недоуменно взглянули на него. Потом на лице Мастера Цели появилась угрюмая улыбка.
      – Значит, я не ошибся в вас. Барон Тостиг!
      – Вы знали меня лучше, чем я знал самого себя. Тот, для кого открыта душа всей расы, имеет ключи и к душе отдельного человека.
      Мы последовали за Тостигом из космического корабля. При виде его халианские воины замолчали.
      – Ребята, – сказал он, – корабль в порядке. Но нам он не понадобится. Слишком уж велика возможность, чтобы упускать ее. Мы выступим против всего вражеского Флота и всех вражеских наземных сил. Совершим величайший подвиг в истории Халии. Мы и так слишком зажились. Во мне проснулся берсерк, и я буду атаковать, даже если мне придется пойти одному. Найдется ли среди вас кто-нибудь, кто захочет присоединиться ко мне?
      Поднявшийся оглушительный рев показал, что трусов здесь нет. Будучи истинными халианами, они не могли не увлечься великолепием геройской смерти под предводительством знаменитого военачальника и бессмертием в песнях.
      – Сегодня, в ожидании предстоящей атаки, мы устроим пир, – сказал Тостиг. А ты, мой друг Иуда, ступай домой с миром и со всем моим уважением. Барон Тостиг держит слово. И захвати с собой этого Поэта, потому что его Сага должна быть сохранена для будущих поколений.
      Поющий о Далеком Доме выпрямился во весь рост.
      – Нет Тостиг, я не уйду. Ты сделал правильный выбор, единственно достойный героя. Но мое решение правильно для Поэта. Я останусь с тобой, буду свидетелем твоей последней битвы и напишу окончание своей Саги.
      – Ты глупец, – сказал Тостиг. – Скорее всего, тебя убьют вместе с нами, ведь война не щадит даже поэтов. Что тогда станет с великой Сагой обо мне?
      – Я подумал об этом, – сказал Поющий, – потому что надеялся на такой оборот событий и принял меры предосторожности.
      Из-под длинного одеяния он вытащил небольшой механизм, в котором я сразу узнал обыкновенный кассетный магнитофон.
      – Я сохранил этот образчик вражеской технологии, трофей нашей последней битвы, и записал на него всю Сагу, все, что написано до этого момента. Этот человек показал себя достойным доверия, для тебя – потому что оказался достоин дружбы, для меня – потому что смог понять глубину поэтической души халиан. Мы поняли друг друга, Иуда и я. Без сомнения, я переживу твою смерть, Тостиг – Бардам часто везет в этом. Тогда я закончу Сагу сам и найду способ передать ее в Коллегию Поэтов Халии. Но если мне все же суждено умереть, тогда прошу тебя. Иуда, чтобы ты нашел способ передать это на Халию, и они сами закончат ее.
      – Я сделаю это, – сказал я – взял маленький магнитофон, положил его в карман, пожал лапу Поющего, обнял Тостига и отправился в путь.
 
      Остальное хорошо известно всем членам этого военного трибунала. Нашим силам понадобилось два месяца на то, чтобы припереть Тостига к стене, и пришлось отдать много жизней, прежде чем он был убит в великой битве в Ущелье Мертвых.
      Что же касается Великой Саги, то с грустью должен сообщить, что Мастер Цели не был мастером в области техники, даже столь простой, как кассетный магнитофон. Он умудрился включить его, и мигание красной лампочки уверило его в том, что вещь работает правильно. Но он, видимо, забыл отжать кнопку паузы, и поэтому, несмотря на это мигание, ни одного слова не записалось. К тому же, Поющему о Далеком Доме было не суждено выжить в битве и вновь напеть свою песнь.
      То, что вы сейчас читаете – это моя скромная попытка пересказать историю славы Тостига. Я сделал для него все, что смог. Он был моим врагом, и он был моим другом, я предал его, как это предписывалось халианским обычаем, а теперь, в меру своих возможностей, спел его песнь.
      Осталось рассказать немного. Действуя через посредников, я передал этот рассказ о своей встрече с Тостигом одному из представителей халианской Гильдии Поэтов.