1

Мы поднялись из глубин Урбоплекса, как канализационные крысы, мы прибыли в переполненных лифтах, приползли на забитых человечеством эскалаторах и вскарабкались по сотням лестниц, чтобы выйти, щурясь на свет, из заброшенных выходов.

Мы поднялись — суровая толпа, скорее молодые, чем старые, и полные отчаяния. Ибо мы были последними, низшими звеньями в длинной цепи едоков; готовыми на все, чтобы выжить, и хорошо сознающими, что чего бы мы ни стоили, самое ценное у нас — мускулы, а не мозги. Мозгов мне не хватает с тех пор, как во время Битвы Трех Лун мне прострелили голову.

Конечно, вы помните: эта битва была решающей в Трудовой Войне между рабочими дальнего космоса и корпами. Я служил тогда в Морской пехоте «Мишимуто» и, судя по послужному списку, был крутым парнем. Но после ранения соображать я стал медленнее, вот и пришлось перебиваться кое-как, работая телохранителем: когда потеряешь столько серого вещества, трудно рассчитывать на что-нибудь поприличнее. Правда, клиентов было немного, поэтому приходилось браться за все, что попадалось под руку.

Я вышел из лифта нижних уровней и направился к подъемнику. Он, как всегда, был забит дроидами и поденными рабочими. Роботы и не шевельнулись, но люди потеснились, давая мне место. Много места. Больше, чем нужно. Толпа, что ли, попалась особенно вежливая? Или дело во мне? Не знаю, но, конечно, мои семь футов и два дюйма роста, двести пятьдесят фунтов веса и треугольная черепная пластина внушают уважение. Ты видишь эту пластину, она начинается от затылка и острым концом указывает на нос. Ее одной достаточно, чтобы выделяться в толпе, но прибавь еще шапку коротких рано поседевших волос, белые брови, ярко-голубые глаза и квадратную челюсть. Впрочем, мы все стремимся выделиться — мужчины и женщины, которые зарабатывают на хлеб оружием и рискуют жизнью за сумму гораздо меньшую, чем дневная выручка торговца тако.

Нет, я не говорю, что мы лучше торговцев тако, ведь требуется настоящее мужество, чтобы вернуться домой в паршивую квартирку, поцеловать жену, поиграть часок с ковровыми крысами, урвать немного сна, встать ни свет ни заря, испечь маисовые лепешки для тако, пожарить сою, приготовить салат, сыр, помидоры и салсу, потом отвезти все это за две мили по коридорам, набитым подонками, и открыть лавчонку. И не один раз, а изо дня в день, до изнурения. Для этого требуется столько мужества, сколько у большинства стрелков и в помине нет.

Двери с шипением закрылись, лифт пошел вверх. Резко запахло тридцатью, не меньше, сортами одеколона, духов, дезодорантов, шампуней и бог знает чего еще. Я ухмыльнулся. Чем бы ни поливали себя мои попутчики, им не скрыть смрада нижних уровней. Страх и нищета проникают в поры, заползают в кишки и загрязняют душу. И ты делаешь то, что велено, говоришь то, что нужно, и лижешь задницы корпам.

Может, поэтому пожизненные и нанимают нас? Ну, запрограммируешь ты дроида целовать твой зад, и что? Какое от этого удовольствие? Роботы же не могут не подчиниться. Нет, иметь при себе живого, но покорного — вот что возвышает, вот что настоящее, вот где удовольствие, вот она — власть!

Мое внимание привлекла женщина в дальнем углу лифта. Ничего так бабенка, хорошенькая, в майке, в приталенной куртке и узких брюках. Могла бы сойти за кого угодно, если бы не настороженный взгляд и кобура, оттопыривающая куртку на бедре. Наши глаза встретились. Она кивнула мне медленно и со значением. Как профессионал профессионалу. Я кивнул в ответ, чувствуя, что мы поняли друг друга. Обычным людям этого не дано, они не представляют, что значит убивать людей, спать в обнимку с пистолетом и жить в постоянном напряжении. Мы это знали, да что толку? Знание еще не деньги. Жизнь — сплошное мучение, и это факт.

В моих ушах загремела реклама магазина одежды больших размеров Дуэйна — это лифтовой компьютер провел беглый анализ, когда я вошел, и включил для меня самое, на его взгляд, подходящее.

Лифт остановился сначала на 1-м Верхнем уровне, потом на 2-м, потом на 3-м. Я вышел, женщина тоже. Мы избегали друг друга, но знали, что движет нами одно. Деньги. Пятьсот баксов за день работы. Больше, чем я заработал в прошлом месяце. Редко бывает, чтобы твердолобый член Большого Совета приглашал даже одного стрелка, не говоря уж о двухстах пятидесяти, поэтому желающих должно было быть предостаточно. Особенно учитывая, что требовались лишь «достаточная степень мобильности и действительное разрешение на ношение оружия». Во всяком случае, именно так говорилось в объявлении.

Разрешение у меня было — благодаря льготе, предоставленной списанным ветеранам: с повреждением мозга и прочим. Жутковато, да? Что поделаешь, таков уж этот мир: убийцы убивают, похитители похищают, а телохранители охраняют.

Поденщики разбежались по рабочим местам, а я, одолев лабиринт коридоров, эстакад и переходов, вышел к штаб-квартире «Дроидов». Иногда у меня бывают проблемы с ориентацией, поэтому я разведал и заучил маршрут еще двенадцать часов назад.

Как и в большинстве корпораций, пожизненные из «Дроидов» хорошо позаботились о себе. Огромный холл был облицован серо-белым мрамором, на полу — темно-красный ковер, а все столы, чуть ли не тысяча, — из настоящего красного дерева. На задней стене светилось золотое «Д». За первым столом сидел не андроид, а живая женщина, очень хорошенькая и прекрасно это знающая. Глядя на мою макушку, она вручила мне жезл.

— Вам налево.

Жезл дернул влево, я повернулся и увидел женщину, с которой ехал в лифте. Она пришла чуть раньше меня и теперь скрылась за двойными дверями. Я пошел за ней. Внутренний коридор был пуст, если не считать нескольких небольших телекамер. Войдя в следующие двери, я очутился в зрительном зале. У входа стояла корзина для жезлов, и свой я добавил туда же.

Довольно большой зал был самым обыкновенным: ряды жестких стульев, маленькая сцена. Гладкий бетонный пол шел под уклон к промышленному водостоку. Вряд ли здесь принимали акционеров, но для грязного, сального отребья с нижних уровней, нас то есть, местечко в самый раз.

В зале уже сидело с полсотни стрелков, старательно изображавших скуку. Некоторых я знал и вежливо кивнул. Никто не предложил мне сесть рядом, да я бы и не согласился. Так лучше, если в деле мы окажемся по разные стороны, да и вообще намного безопаснее. Друзья могут предать, чужие — нет.

Я сел в заднем ряду, а ноги выставил в проход — иначе они не помещались. Какой-то увалень с расплющенным носом, едва не споткнувшись о них, уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут увидел свое отражение в моей черепной пластине. Я улыбнулся, и он молча пошел дальше.

Народ все прибывал. Когда помещение заполнилось более чем на две трети, свет потускнел, экран над стеной замерцал — включилось высококачественное трехмерное видео — и начался фильм. Он шел минут десять и рассказывал о «Дроид Инкорпорейтед»: были показаны первоклассные роботы, которые выходили, выезжали, выползали, выпрыгивали и выскакивали из высокоавтоматизированных заводов, и представлена чуть ли не божественная команда тридцати шести служащих, управляющих компанией. Последняя из них — карикатурное видение со столетней головой на молодом женском теле — поприветствовала нас и предоставила слово человеку, который как по волшебству появился на середине сцены.

Я говорю «человек», хотя на человека он походил мало: от его природных органов почти ничего не осталось, их заменили искусственно выращенные аналоги и сложные электромеханические системы — одно из преимуществ пожизненного найма. Человек осмотрел собравшихся, при этом было слышно, как жужжит его механизм, и начал речь. Голос у него тоже был явно искусственный.

— Доброе утро, леди и джентльмены, рад приветствовать вас в «Дроид Инк.». Меня зовут Джаспере, Ральф Джаспере, я заведую отделом по проблемам конкуренции в большом «Д».

Он помолчал, давая время нашим мозгам усвоить эту важную информацию, а затем продолжил, беспорядочно размахивая руками. Похоже, кто-то из отдела общественных связей велел ему жестикулировать.

— Вас пригласили сюда для того, чтобы вы помогли нам справиться с конкурентной угрозой.

У меня похолодело в животе. Конкурентная угроза? «Дроиды» намерены объявить войну кому-то из своих соперников? Хотя Большой Совет довольно успешно устранял конфликты между компаниями, столкновения все же случались, и на этот случай держались постоянные армии. Армии, частью которых мне больше не хотелось быть. Если я чему и научился в Морской пехоте «Мишимуто», так это тому, что война — поганое дело.

Казалось, Джаспере умеет читать мысли, по крайней мере такие простые, как мои. Он поднял обтянутую синтетической плотью ладонь.

— Нет, это не начало корпоративной войны. Упомянутая угроза исходит не от тех славных компаний, которые предлагают такую же продукцию, а от отвратительного преступного элемента, который охотится на наших дроидов.

Слушатели заерзали. Многие из них были частью того самого «отвратительного преступного элемента» и хотели бы знать, к чему Джаспере клонит. Я вроде понял, хотя мои ненадежные мозги частенько ошибаются. Однако всем известно, что «Дроид Инк.» производит лучших роботов на рынке — факт, который привлекает воров и отбивает охоту у потенциальных покупателей. Ну в самом деле, зачем тратиться на модели «Дроиды Инк.», если другие им почти ни в чем не уступают, а вот крадут их намного реже?

На нижних уровнях кража роботов была обычным зрелищем: банда скрапперов подкрадывалась к дроиду, волокла его в переход и разбирала на части. Эти части быстро доставлялись в нелегальные мастерские, где из них собирали дешевых ботов, поступающих на черный рынок и уменьшающих долю «Дроид Инк.» Да, конечно, некоторые компании вооружили своих роботов, но скрапперы и тех ухитрялись красть, да еще вместе с оружием. И никто из случайных зрителей не вмешивался: из-за дроидов без работы остались миллионы людей нормальных, роботов приобретали те самые компании, которые отказались нанять нас.

— Поэтому мы решили, — продолжал Джаспере, — что настало время для генеральной уборки. Мы готовились к сегодняшнему дню несколько месяцев. Нашими агентами установлены личности большинства удачливых скрапперов, известно, где они живут, где и как орудуют. У нас есть координаты нелегальных заводов и подробная информация об их системах безопасности. Ваша задача: взять эти сведения и положить конец незаконной торговле. Подобные меры принимаются сейчас во всем мире. Вопросы есть?

Прежде всего хотелось спросить: «С какой стати мы должны помогать вам выпускать роботов, которые отнимают работу у людей?» Но ответ был очевиден: роботы эффективнее человека, амортизируются за два года и никогда не просят выходных.

Вторым сам собой напрашивался вопрос: «Почему не прикажете зебам сделать это?». Ведь ясно, что корпорации контролируют их, хоть и косвенно. Но собравшиеся знали ответ и на это. Зебы обеспечивали порядок на улицах и только. Делать остальное они не умели и не хотели. Корпы, конечно, любят жаловаться на беззаконие, но предпочитают ничего не менять, боясь, как бы палка не повернулась другим концом и не ударила по прибыли.

В общем, мы промолчали. Джасперсу это понравилось, и он одобрительно кивнул.

— Хорошо, перейдем к делу. Все уже готово, но прежде надо уладить один вопросик. Служба безопасности корпорации сообщила, что двадцать семь человек из присутствующих не имеют разрешения на ношение оружия. Для такого рода акций лицензия необходима, поэтому мы не можем допустить этих лиц к операции.

Вряд ли кто-то удивился, узнав, что Джаспере поддерживает радиосвязь со своими головорезами.

Я вспомнил жезл и телекамеры. Корпы получили снимки наших физиономий, отпечатки пальцев и бог знает что еще. За глаза хватит, чтобы пропустить нас через так называемый «Реестр Гражданина» и выявить двадцать семь стрелков без лицензии. Тех, кого лишили разрешения или кто никогда его не имел.

По периметру зала распахнулись двери, и вошли солдаты в форме цвета бургунди с серым. Драгуны «Дроидов». В руках они держали автоматы. Зал разом втянул воздух, и по рядам пронесся громкий шорох — все потянулись за пистолетами. Кое-кто вскочил, но я даже не шелохнулся.

Хотя в моих воспоминаниях есть порядочные бреши, я вижу на редкость живые сны. И в одном из таких снов отряд солдат расстреливал толпу. Не знаю, было ли это на самом деле, но боюсь, что было, и я на этой бойне лично присутствовал. Короче говоря, я знаю, что делает с толпой двусторонняя картечь, и понял, зачем нужны промышленные водостоки.

Джаспере простер руки.

— Пожалуйста, успокойтесь. Нет никаких причин для волнения. Те, у кого нет разрешения, будут задержаны на шесть часов. Их оружие конфискуют, но сами они никоим образом не пострадают и даже получат вознаграждение за доставленные неудобства.

— Почему нас задерживают? — подозрительно спросил мужчина, сидевший справа от меня через проход. Привстав на стуле, он сжимал в руке пистолет и разглядывал драгунов с откровенной неприязнью.

— Потому что те, у кого есть разрешение, хотели бы прибыть на нижние уровни без доклада, — спокойно ответил Джаспере. — И потому, что вам не положено носить оружие.

Те, у кого разрешение было, глубокомысленно закивали. Из зала донеслись выкрики: «Правильно!», «Давай, объясни им!», «Можешь еще раз повторить!»

Стрелки, не имеющие лицензии, могли продать нас, представься им такая возможность. Мы обернулись к задавшему вопрос, и мужчина сник под тяжестью наших взглядов. Вместе с двадцатью шестью другими его вывели из зала. Я был бы не прочь оказаться среди них, мне понравилась идея получить деньги за просто так. Всем бы такое везение.

Как только последний из забракованных вышел за дверь, нас, оставшихся, разделили на «команды санкций» — так назвал это Джаспере. Во главе каждой команды поставили бывших военных со стальным взглядом, что я одобрил, поскольку сам был таким. Командиры четко провели инструктаж, видно, заранее подготовились.

Со мной в команде было двенадцать человек, а командиром оказалась женщина со строгими глазами и крепким задом. Этакая пикантная недотрога, мне она понравилась. Звали ее Норрис. Мы собрались в конце зала перед кучей снаряжения. Стоя как на плацу, Норрис начала объяснять.

— Забудьте тот хлам, который вы притащили с собой. По данным со сканеров при входе, вы вооружены всем, чем только можно: от двуствольных дерринджеров до автоматических пистолетов Хайкепа. Чтобы не возиться с таким разнообразием и не тратить время на оценку надежности вашего оружия, мы решили выдать всем одноразовые глоки.

В ее руке появился уродливый предмет из металла и пластика. Я понял, что это и есть то самое оружие. Норрис говорила, как строевой инструктор.

— Глок, калибр 9 мм, полуавтоматическое одноразовое ручное огнестрельное оружие. Предназначено для полиции, но вполне сгодится для наших нужд. Обратите внимание: эта толстая часть — магазин на двадцать пять патронов, здесь — увеличенного размера предохранитель, а там — лазерный прицел, который приводится в действие нажатием большого пальца. Каждый пистолет способен расстрелять до трех магазинов, затем — самообезвреживание.

Норрис улыбнулась. Но улыбка появилась и исчезла настолько быстро, что я засомневался, была ли она вообще.

— Таким образом, если мы потеряем кого-то из своих и скрапперы захватят его оружие, много вреда они не причинят.

Малый рядом со мной беспокойно откашлялся. Он выглядел, как охранник без работы — дряблый и пузатый.

— А что, если нам понадобится больше трех магазинов?

Норрис недоуменно подняла бровь.

— Тогда мы в глубоком дерьме. Для этой частной операции семьдесят пять патронов — больше чем достаточно, но, если не хватит, воспользуйтесь собственным оружием. Идет?

Пузана это не устраивало, но он кивнул, нервно сглотнув. Я для себя решил держаться от малого подальше. На нем было прямо-таки написано «жертва», а мне умирать не хотелось.

Вслед за оружием нам выдали стандартные бронежилеты и легонькие, как перышко, наушники. Норрис тут же придумала всем позывные. Мне достался «Крен», но я не жаловался, ведь могло быть и хуже.

Ровно через час пятнадцать после начала представления мы были готовы отправиться вниз. И мы пошли, избрав не обычные пути, а почти пустые лифты, лестницы и коридоры, предназначенные для зебов и прочих служащих. Чтобы добраться до поверхности с 38-го Подземного уровня Си-Такского Индустриально-Жилого Урбоплекса, у меня ушел почти час, обратная же дорога заняла меньше пятнадцати минут. Правда, не на 38-й Подземный уровень, а на 35-й, но это почти одно и то же. Такая любопытная разница во времени означала, что вся транспортная система закручена вовсе не случайно. Я как раз раздумывал над этим, когда среди жужжавшей в ушах абракадабры уловил свой позывной.

— Ты согласен, Крен?

Я понятия не имел, о чем говорила Норрис, но все же рискнул.

— Амблепоп. То есть я хотел сказать да, конечно.

— Отлично, — спокойно ответила она. — Тогда пробирайся ко мне, чтобы быть под рукой, когда придет время.

Я мысленно застонал, проталкиваясь в голову колонны. «Никогда ни на что не вызывайся» — это второе или третье негласное правило, существующее во всех известных мне военных организациях, а я вот умудрился его нарушить.

Подошла пара зебов. Прозвали их так по обтягивающим костюмам, белым в черную косую полоску. Такие костюмчики отлично смотрятся на олимпийских спортсменах, но на всех остальных — просто ужасно. Не исключая и эту пару.

Норрис жестом велела нам встать у стены. Первый коп, отвратительный субъект с мясистыми ляжками, начал что-то говорить, но заткнулся, когда Норрис предъявила взаимный опознавательный знак. Зеб посмотрел, прочел вслух какой-то код, и полиция пошла своей дорогой. Не знаю, как на других, а на меня это произвело впечатление.

Я ждал приказа выходить, но командир медлила. Уставившись в пространство, она слушала голос в миниатюрных наушниках и поддакивала в ответ. Потом кивнула, что-то сказала и повернулась к нам.

— Так, мальчики и девочки, приготовились, но пока стоим. Ждем, когда команды три, восемь и семнадцать выйдут на места.

Я прислонился к стене. Надо отдать должное корпам. Они, конечно, сволочи, но сволочи компетентные и дело делать умеют. Если все команды начнут одновременно, скрапперам не удастся предупредить друг друга. Да, план был хорош. Но даже самые хорошие планы имеют обыкновение разваливаться, когда начинается стрельба. Норрис прервала мои раздумья.

— Так, народ, время плясать… И помните, не стрелять, если в вас не стреляют, и осторожно с нестроевыми.

По правде говоря, надо очень постараться, чтобы найти какого-нибудь нестроевого ниже 15-го Подземного уровня, но мы поняли, что имела в виду Норрис, и послушно кивнули. Ни у кого не было желания приканчивать тех жалких грязнух, которые трудятся до седьмого пота на заводах скрапперов.

Однако стоило проверить оружие и запасные магазины, вставленные в кармашки наших жилетов. Мне не понравился крохотный спусковой крючок глока, но лазерный прицел — это здорово, да и мощная магазинная емкость внушала уважение. Я старался не подать виду, но было страшно и чертовски хотелось в уборную.

Норрис вставила карточку доступа в щель у двери. Когда дверь открылась, я вслед за командиром вышел в битком набитый людьми коридор. Увидев нас, толпа дрогнула, попыталась бежать, но задние преграждали путь. Кто-то закричал, замигал неон, а когда народ расступился и мы повернули направо, обычная для нижних уровней вода брызнула из-под наших ботинок.

Почти сразу я увидел знак: угрожающе красную стрелку. Она указывала на сплошь исписанные и изрисованные металлические двери. Голос Норрис пронзительно зазвенел:

— Двери, Крен! Выламывай же!

Тут я понял, на что невольно вызвался добровольцем, и снова обругал себя. Но делать было нечего, пришлось разбежаться и что есть силы ударить плечом в дверь. Слава Богу, она поддалась легче, чем ожидалось, и я рухнул на пол. Кто-то наступил мне на спину в своем рвении повсюду следовать за Норрис, и я мысленно благословил их. Милости прошу разделить со мной все пули, какие там причитаются.

Когда вся команда, разбрызгивая грязь, протрусила мимо, я приподнялся, вытер воду с подбородка и встал. Услышав в наушниках спутанный лепет голосов, я неуклюже побежал вперед, вовсе не из верности команде, а лишь из чувства самосохранения. Коридор был длинный и темный, редкие лампы не рассеивали глубокого мрака. И в каждой тени мог скрываться вооруженный и готовый к убийству скраппер, этот капиталист свободного рынка. Для бегущей толпы он не так опасен, как для одиночки, а мне очень хотелось выжить.

Я заглядывал в двери, мимо которых пробегал. Все одно и то же: мрачные комнаты, забитые оборванными сдельщиками, взрослыми и детьми. Да, почти на треть — детьми. Люди поднимали на меня тусклые глаза, а их руки продолжали механически соединять одну деталь с другой. Те, кто поумнее, увидев команду с пистолетами и в бронежилетах, быстро сообразили, что к чему, и уже направлялись к ближайшим выходам.

А остальные все сидели, и в их руках мелькали детали. Несчастные продолжали работать, ожидая указаний сверху. Я хотел сказать им, что ждать нечего и пора сматываться, но они меня бы не послушались. Трудно получить работу, даже самую грязную, и они не собирались ее бросать без чертовски уважительной причины.

Будто кувалда двинула меня между лопаток. В ушах прогремел выстрел, и в очередной раз я грохнулся лицом вниз. Оставалось лишь надеяться, что моя приятная наружность от этого не пострадает. Упав, я заскользил вперед по грязному полу — закон инерции в действии, но быстро перекатился на спину и включил лазерный прицел. На потолке заплясала рубиново-красная точка. Я повел ее вниз, нашел скраппера и нажал спусковой крючок.

Бронежилет «Дроидов» спас мне жизнь. А вот скрапперу не повезло. То ли на нем вообще не было бронежилета, то ли был, но слишком тонкий, дела это не меняло. Отброшенный пулями, скраппер ударился о стену и, уже мертвый, начал падать. В это мгновение в наушники ворвался голос Норрис:

— Эй, Крен! Где тебя носит, черт побери? Нам нужна помощь!

Я хотел послать ее куда подальше, но старые военные привычки взяли верх, и я побежал на подмогу. Двигаясь по коридору, я направлял свою пушку на каждую встреченную тень: авось да попаду еще одному скрапперу между глаз. От радиодисциплины не осталось и следа, в наушниках стоял многоголосый шум.

— Осторожно… осторожно… у коротышки пистолет…

— Прикройте меня, черт побери!..

— Иди к папочке, крошка-робот… у папочки для тебя подарок…

— …чертовых скрапперов не видно…

— Тпру, мамаша! Проверь те сдобные булочки!

Я догнал замыкающего, невысокого сухопарого типа с настороженным лицом и очень даже подходящим позывным «Сопля!». Он махнул, чтобы я бежал вперед, но только мы поравнялись, как началась заваруха.

Казалось, скрапперы появились из ниоткуда и отовсюду сразу. Они вышли из теней, спрыгнули с подвесных дорог и выскочили из дверей, как черти из табакерок. И у каждого на груди висел младенец, привязанный ремнями, так чтобы руки мерзавцев оставались свободными для другого. К примеру, для оружия.

Дети закричали, скрапперы начали стрельбу, и один попал Сопле прямо в открытый рот. Еще кто-то из наших упал, и я услышал, как Норрис отдала единственный возможный приказ:

— Плевать на детей! Стреляйте в ублюдков!

Она была права, я знал это, но не мог решиться. Остальная команда открыла огонь, а я стоял с пистолетом в руке, не в силах спустить курок. Под градом пуль дети разлетались на куски, как дешевые куклы, а скрапперам было хоть бы что: за детскими тельцами скрывались бронежилеты.

Тогда-то я и увидел ее — маленькую девочку с прямыми волосами и кукольным личиком. Она не кричала, не вырывалась, не плакала. Она просто висела в ремнях, наблюдая за бойней, сосала большой палец и ждала смерти.

Какое-то первобытное чувство сдавило мне грудь и с криком вырвалось наружу. Я бросился вперед и почувствовал удары пуль по бронежилету. Будь я легче, обязательно упал бы, но мое сложение работало на меня. Не обращая внимания на пули, я продолжал бежать.

Я был уже близко и видел длинные сальные космы, черные зубы и двухдневную бороду скраппера. Он ухмыльнулся, зная, что мне не застрелить его, не задев при этом девочку, нацелил пистолет на мою отражающую свет голову и начал спускать курок.

Думаю, мне никогда не узнать, почему девчушка вытащила палец изо рта и схватила скраппера за руку, но я рад, что она так сделала. Это дало время подбежать к ублюдку, зажать его голову и повернуть на пол-оборота.

Простой прием, не требует никакого ума, только силы, но он сработал. Хрустнули кости, глаза скраппера закатились. Я подхватил его, резко обмякшего, и держал, пока не освободил девочку. Малышка посмотрела мне в глаза, одобрительно улыбнулась и протянула руку к моей черепной пластине:

— Блестит!

Я улыбнулся в ответ.

— Еще как блестит! Тебе нравится?

Девчушка кивнула, снова засовывая палец в рот, и приготовилась ждать, что там дальше принесет жизнь. К этому моменту перестрелка закончилась, но, чтобы найти перепуганную мать девочки и вернуть ей дочь, ушел почти час.

Когда я вернулся, Норрис метала громы и молнии, грозя мне ужасными карами. Но поскольку она не была моим боссом, я отнесся к этому спокойно, дважды проверил, правильно ли мне перечислили деньги на счет, и отправился домой. Я устал, и душ казался мне самой желанной вешью в мире.

2

Я живу на 38-м Подземном уровне Си-Такского Индустриально-Жилого Урбоплекса. Не очень приятное место, но гораздо дешевле 37-го.

В дверь позвонили. Я перед этим заказал пиццу и решил, что это она. Увы, разумные предположения почти всегда ошибочны, и это не стало исключением.

Открыв дверь, я оказался нос к носу — а точнее сказать, к щупальцу, — с парой самых отвратительных андроидов, что ты когда-либо видел. Один был похож на недавно зарытый труп, а второй воплощал голливудские представления об инопланетянах, хотя вряд ли они так выглядят. Как? Ну, эдакое уродливое создание с массой лицевых щупалец, острыми треугольными зубами и ртом, из которого жутко воняло.

Как правило, форма соответствует назначению, и, значит, андроидов сделали страшилищами не просто так. Но я упустил это из виду, впрочем, как и множество других вещей. Я был вежлив.

— Да? Чем могу помочь?

Из носа трупа выполз микроробот в форме червячка, огляделся и исчез за воротником пальто.

— Вы Макс Максон? — Слова сопровождались невыносимым зловонием. Как от гниющей падали.

Задержав дыхание, я принялся размышлять. Сборщики по счетам? Нет. У меня было много неоплаченных счетов, но ни одного настолько крупного, чтобы посылать за ним андроида. Тем более двух.

Старые враги? Возможно, но, учитывая, как низко я опустился, зачем им меня убивать? Настоящий враг позволил бы мне мучиться дальше.

Остаются клиенты породы редкой и экзотической, которые практически никогда — повторяю, никогда! — не опускаются до жизни тридцать восьмого уровня. Впрочем, все когда-нибудь случается впервые. Мне еще не приходилось работать на андроидов, ну да черт с ними, я не привередлив, можно рискнуть.

— Да, я Максон. Чем могу служить?

— Мы работаем на «Секулор Инк.», — вежливо объяснил щупальцелицый.

Я нервно сглотнул. Черт бы побрал мои дурацкие извилины! Конкуренты! Категория, о которой я не подумал. А стоило, потому что «Секулор» — корпорация по-настоящему крупная и питает страсть к жутковатого вида роботам. Ну, понятно, сперва попугать противника, а если не подействует, вышибить ему мозги. Вот только зачем им тратить свое драгоценное время на убийство такой мелкой сошки, как я?

Я улыбнулся и как бы невзначай сунул руку за спину к «суперу» 38-го калибра. Мой «супер» сделан на заказ, у него увеличенный предохранитель, полированный магазинный колодец, прямоугольная защитная скоба для спускового крючка и трех-портовый компенсатор. Парочка выстрелов из старой, заслуженной пушки покажет дроиду, кто тут главный. Тем более что ничего другого мне не оставалось.

— Не делайте этого, — быстро проговорил живой труп. — Вы умрете прежде, чем вытащите пистолет.

Можно было догадаться. Андроиды, особенно те, что предназначены для службы безопасности, начинены детекторными устройствами высочайшего класса. Я опустил руку.

— Так что вам нужно?

— Прижмите большой палец, — категорически потребовал «инопланетянин», передавая мне одну из последних моделей компьютерного кубика.

Я уж собрался спросить зачем, но, посмотрев на их морды, закрыл рот. Черт с ними, хотят мою подпись, пусть получат. Кубик слегка сжался под моим пальцем, удовлетворенно чирикнул и снес крошечный диск.

— Ваша копия, — сухо сказал дроид-инопланетянин. Потом выхватил у меня аппарат, сунул в рот к проглотил. Куда этот кубик пошел, только Богу известно.

Роботы расступились, подтолкнули в мою сторону девочку-подростка и торжественно удалились. Люди при виде их в ужасе жались к стенам. Зони от страха выронил шприц и дал деру. А девочка стояла и смотрела на меня, как смотрит большинство людей — изумленно и чуть настороженно. Но было в ее лице что-то еще. Что-то, не поддающееся определению. Сострадание? Жалость? Благоговение? Я так и не понял.

Итак, она рассматривала меня, а я — ее. Худенькая, рост около пяти футов, приятное личико, огромные карие глаза и длинные стройные ноги. Одета в черную водолазку, кожаную мини-юбку и сапожки на высоких каблуках. Да, еще берет и сумка-пояс. Когда девочка заговорила, ее голос звучал спокойно и слегка саркастически. Кого-то она мне напоминала, но я не мог вспомнить кого.

— Может, пригласите войти? Или оставите стоять здесь, в коридоре?

Удивленный и слегка озадаченный, я приглашающе развел руками. Гостья вошла, осмотрелась и брезгливо сморщила нос.

— Вы не собираетесь убрать эту свалку?

Я посмотрел вокруг. Одежда сброшена в углу, но там ей и место. Постель смята, ну и что? Пустые банки и бутылки в основном попали в мусорный ящик, а посуда могла постоять немного и грязной. Я нахмурился.

— Какого черта ты будешь мне указывать? Ты что мне — мать?

Она грустно покачала головой, будто говорила со слабоумным. Что было недалеко от истины.

— Посмотрите диск, — девочка указала на мою правую руку.

Я разжал кулак. Диск заблестел на ладони. Я и забыл, что он там.

Мой домашний компьютер, имеющий и пульт связи,и развлекательный комплекс, — это подержанный «Артел 3000». Самое привлекательное в нем — низкая стоимость и высокое качество трехмерного изображения. Основная технология была украдена из уже несуществующей «Айбо Корпорейшн», которая слизала ее с «Тошибы».

И как это я помню такую чепуху? А про диск в руке забыл! Даже не представляю. Спроси эскулапов, может, они знают. Я вставил диск и нажал кнопку.

Экран засветился, появилась женщина средних лет. Типичный пожизненный. Они всегда выглядят слишком старыми для своих тел. Думаю, это из-за гарантии пожизненного найма. Такая гарантия освобождает тебя от житейских проблем, например, от ухода за лицом, и поднимает над рядовым стадом. Над людьми вроде меня и, судя по внешнему виду девочки, вроде нее.

Женщина заговорила. Ее ресницы поднимались и падали, как старинные шторы, а слова вылетали пулеметными очередями.

— Я — администратор Телла. «Секулор Инк.» испытывает временную нехватку персонала. Мы были бы признательны вам за помощь. Охраняйте мисс Касад, доставьте ее на Станцию Европа, и мы заплатим вам пятьдесят тысяч кредитов. Деньги на текущие расходы — у мисс Касад. Используйте их благоразумно. Не просите помощи у персонала нашей компании. Ваш контракт следует ниже.

Появился юридический текст, и я нажал выключатель. Щелкнув, экран почернел. Оглядываясь назад, я понимаю, что должен был спросить, как может компания вроде «Секулор Инк.» испытывать нехватку персонала, обученного или какого другого, а если его и впрямь не хватает, зачем нанимать такое опустившееся ничтожество, как я? Но у меня поврежден мозг, и я был ослеплен перспективой пятидесяти тысяч.

До войны, когда инфляция достигала двухсот процентов в месяц, а банка пива стоила сто кредитов, пятьдесят тысяч ничего не значили. Но Консорциум победил, руководители, составившие Совет, покончили с экономическим беспределом, и сегодня пятьдесят больших «К» — это уже кое-что.

С ними можно, например, стать платежеспособным. Или еще лучше: купить бар. Да, это было бы здорово — облокотиться на стойку и наблюдать проходящую мимо жизнь. Трогательно, говоришь? Ну, у тебя свои мечты, а у меня свои.

Короче говоря, вместо того чтобы спросить о чем следовало, я повернулся к девочке и сказал:

— Рад познакомиться с тобой, Касад. А как твое имя?

Она скрестила руки на груди.

— Саша.

— Саша Касад. Мне нравится. Хорошо, Саша, кто охотится за тобой и почему?

— Никто за мной не охотится.

И меня еще называют тупым! Я вздохнул.

— Послушай, Саша, некто пожелал застраховать твою жизнь на пятьдесят штук. Это означает либо похитителей, либо убийц. Что вероятнее? Мне надо знать.

Девочка пожала плечами:

— Думаю, похитители. Моя мать работает на «Протек Корпорейшн».

— На новой? Той, что появилась после войны?

Саша кивнула.

Ну конечно. Служащие захватили свою компанию, затем примкнули к профсоюзам, за что и поплатились после победы Консорциума.

Но новое воплощение этой компании восстало из пепла и, если верить рекламе, действовало весьма успешно. Похитители обожают такие ситуации. Великолепное дельце: украсть ребенка, потребовать в качестве выкупа частную информацию и продать ее конкурентам «Протек». В таких случаях и бывают полезны телохранители, хотя в большинстве компаний есть свои собственные.

Однако «Протек» — компания развивающаяся и вряд ли могла позволить себе расходы по организации собственной службы безопасности. С другой стороны, без таковой трудно добиться успеха, поэтому неудивительно, что мать девочки наняла «Секулор». Правда, это совершенно не объясняло, почему «Секулор» обратился ко мне, но жалкие остатки моих мозгов упустили сей факт, хотя и помнили всякую чушь о «Протек».

— Хорошо, Саша. Значит, похитители. Ну а зачем ты здесь?

— Чтобы ты меня защищал.

Девчонка хотела позлить меня, и у нее это отлично получалось. Я постарался быть терпеливым.

— Нет, Саша. Что ты делала на Земле?

— Ходила в школу.

— И?

— Меня выгнали.

— За что?

Девочка еле заметно пожала плечами.

— Так, ни за что. Ерунда.

Ей не хотелось говорить, и я не стал настаивать. Не все ли равно, в конце концов? Так мне казалось тогда.

Затрещал звонок.

Я жестом велел Саше отойти от двери, вытащил свой 38-й и посмотрел в глазок. За дверью стоял тощий длинноволосый мальчишка с прыщавым лицом и прижимал к груди промасленную коробку. Моя пицца прибыла.

Я открыл дверь, взял коробку и расплатился наличными. Юнец так загляделся на мой череп, что даже не потрудился их пересчитать. Я убрал доллар, просто чтобы преподать мальчишке урок.

Заперев дверь, я показал на кухоньку.

— Есть хочешь? Будешь пиццу?

Саша кивнула и, подойдя к раковине, открыла горячую воду. Потом с грохотом опустила туда тарелки. Женщины. Кто их поймет?

Когда посуда была вымыта и высушена — и стоило возиться, если все равно пачкать? — мы поели. Саша заняла единственный стул, а я прислонился к кухонной стойке. Девочка держала кусок аккуратно, откусывала понемножку и жевала с закрытым ртом. Ее матери это понравилось бы. Не прожевав до конца, я спросил:

— И давно ты на Старушке?

— Месяцев восемь.

— И как тебе тут? Понравилось?

Она посмотрела на меня, как на последнего кретина.

— Шутите? Земля перенаселена, это гнойник, который управляется из рук вон плохо.

Я пожал плечами и принялся за второй кусок. Ребенок прав. Человечеству не хватает места. И сколько бы ни было космических обиталищ, лунных городов или марсианских поселений, положения они не спасут. Нам необходимо вырваться из Солнечной системы и обживать далекие звезды. Вот только возможностей для этого нет: существующие космические корабли слишком медленные. Нет, нам нужны сверхсветовые двигатели, но трудно поверить, что они скоро появятся. Я сменил тему.

— Ну а какой твой любимый предмет в школе?

Взгляд, которым Саша наградила меня на этот раз, был еще хуже предыдущего.

— Послушайте, мистер Максон…

— Макс.

— Хорошо. Послушай, Макс, я уже не маленькая, так что прибереги свою чепуху насчет любимых предметов для малолеток.

— Ну, я просто стараюсь быть приветливым.

— Лучше не надо.

— Габерскам.

Саша подняла брови.

— Габерскам? Это что?

Я поморщился. Бессмысленные слова, числа и прочий вздор имеют обыкновение срываться у меня с языка в самый неподходящий момент.

— Ладно. Я хотел сказать ладно.

Она кивнула:

— Прекрасно.

Я вытер губы посудным полотенцем и бросил его в угол. Перспектива провести с Сашей ближайшие пару месяцев показалась мне совсем не такой привлекательной, как вначале. Я как раз собирался сказать об этом, когда раздался взрыв: доморез пробил потолок.

Доморезы имеют форму старинного обода и начиняются мощной взрывчаткой. Они служат для комнатных боев в современных урбоплексах и способны прорезать круглую дыру в двухфутовом армированном бетоне меньше чем за секунду. А уж мой потолок для них вообще ерунда: при нынешнем халтурном строительстве никто не делает перекрытий толщиной в два фута, от силы — в двенадцать дюймов.

Я схватился за 38-й и, поворачиваясь, успел увидеть, как кусок бетона фунтов эдак двухсот пятидесяти рухнул на мою кровать и пару раз подскочил. Заклубилась бетонная пыль, раздался треск — закоротило провода. Вслед за этим в дыру свесилась пара боевых ботинок.

Взяв повыше их, я два раза подряд выстрелил. Рука дернулась от отдачи. Но вместо крика послышалось хмыканье. Ублюдок был в бронежилете! Сверкнула вспышка — взорвалась шоковая граната, и густой едкий дым заволок комнату. Я услышал глухой стук и чью-то ругань.

— Саша?

— Давай к двери!

К двери? О чем это она, черт возьми? И с какой стати она мне будет приказывать?!

Чья-то сильная рука схватила меня за горло. Я завел пистолет за голову и выстрелил. Налетчик грохнулся на спину. Я резко повернулся, высматривая других, но вокруг лишь плавали клубы пыли и дыма. Еще одна вспышка, за ней — удар. Сработал второй доморез. Дым закружился, уносимый вниз, как вода в унитазе.

Уходят! Ублюдки схватили Сашу и удирают! Я хотел броситься за ними, но знал, что этого делать не стоит. Похитители наверняка приняли меры на случай погони, а какая польза Саше от моей смерти? Нет, чтобы найти девочку, я должен остаться в живых.

Дым немного рассеялся. В комнате творилось черт знает что. На потолке и в полу красовались приличные дыры. Со стула, где сидела Саша, свисал труп одного из похитителей. Макушку у него снесло напрочь, но улыбка осталась. Или это была гримаса? Кто его разберет.

Я глянул вниз через дыру в полу. Пусто, только куски бетона да Сашин берет. Похитители ушли.

Так глупо я себя еще никогда не чувствовал. И часа не прошло, как клиентка поступила под мою защиту, а ее уже похитили, да к тому же из моей собственной квартиры! Меня выставили круглым идиотом. Да, событие не для анкеты.

В ушах еще звенело, когда послышалось блеяние сирены. Зебы. Они будут задавать вопросы, много вопросов, которые отнимут кучу времени. А мне нельзя терять ни минуты, если я хочу отыскать свою клиентку и доставить ее на Европу.

Я распахнул стенной шкаф, выхватил спортивную сумку и вытряхнул на пол голубые трусы и серую футболку. Вместо них я запихнул смену одежды и запасные обоймы к 38-му.

Перебросить сумку через дыру в потолке, подтянуться на руках на неровном крае бетона и вползти на пол — что могло быть проще?

Встав, я увидел привязанную к стулу пожилую женщину. Веревки обвивали ее, как в мультфильмах, рот был заклеен липкой лентой, а глаза набухли от слез.

Я приветливо кивнул, подобрал сумку и пошел к двери. Она открылась легко, и людской поток поглотил меня. Контракт есть контракт. Либо я найду Сашу, либо погибну.

3

Около получаса понадобилось зебам на то, чтобы вызвать труповозку, задать соседям дурацкие вопросы и обшарить мою квартиру. Затем, убедившись, что брать у меня нечего, они оставили микроробота присматривать за помещением, а сами отправились в ближайшую пончиковую.

Будь я нештатным из зажиточных или добропорядочным пожизненным, они бы вели себя иначе. А все потому, что зебы работают на «Пубкор», а эта компания большую часть своих денег получает за то, что обеспечивает безопасность другим корпорациям. Вот и скажи, о ком бы ты стал беспокоиться: о людях, которые приносят тебе миллионы каждый год, или о немытой орде, которая платит по шесть баксов в месяц? Правильно. Я тоже.

Итак, оставив дверь дамы открытой, чтобы кто-нибудь обнаружил ее бедственное положение, я влился в толпу на 37-м уровне. Мне не так-то просто смешаться с толпой, но я постарался. Чтобы влиться в огромное братство, недостаточно одной внешности, нужна еще и правильная походка. А чтобы научиться правильной походке, нужно пожить так, как живут нештатные — еле-еле сводя концы с концами.

Так было не всегда. Я слышал, было время, когда компании предлагали своим работникам условия, равносильные пожизненному найму. Но этой практике пришел конец где-то в начале века, когда рухнуло последнее коммунистическое правительство и капитализм окончательно победил.

В самом деле, зачем оплачивать служащим то время, когда они не нужны? Да еще при том, что население растет, а автоматизация постоянно сокращает число рабочих мест. Вот так почти все и закончили нештатными: когда нужны компаниям — работают, когда не нужны — ждут.

В общем, я опустил плечи и зашаркал ногами, подражая походке человека, изголодавшегося по работе. И шел в толпе, не глядя на встречных, — такой же, как все. Одинаковость — вот ключ. Люди, которые ведут себя как-то иначе, выделяются из толпы, и их легко запомнить.

Чем глубже ты спускаешься под землю, тем хуже условия. Комплекс, в котором живу я, включает в общей сложности пятьдесят подземных уровней, так что 37-й — не самый лучший. А на что похожи 45-й или 50-й, одному богу известно. Я там никогда не был. Корпы, управляющие комплексом, экономят деньги на всем. Каждая вторая лампа не горит. Старый водопровод, установленный в незапамятные времена, то и дело лопается, и возникают неожиданные водопады, стекающие по стенам или льющиеся с потолка через разбитые кафельные плитки. Забытый дополнительный кабель так и висит над головой. И повсюду громоздятся кучи мусора — использованные шприцы и презервативы, коробки из-под еды, банки, грязная одежда и многое другое, о чем и говорить противно. Роботы-уборщики приходят каждую ночь, но на следующий день к полудню мусорные горы вырастают снова.

А человеческие отбросы! Чем они лучше? Наркоманы без сознания валяются в грязи. Нищие, продавшие руки, ноги, глаза и бог знает что еще, и искушенные не по годам уличные дети торгуют, воруют и мошенничают, чтобы прожить еще один день. Не хочется говорить, но Земля — унитаз, готовый спустить воду.

Но, кажется, я отвлекся.

Моей первой остановкой стала коридорная гостиница, где за пять баксов в сутки я снял спальные апартаменты размером семь на четыре фута. Протиснувшись внутрь и убедившись, что там достаточно чисто, я закрыл дверь. Номер ничем не отличался от других: исписанные стены, матрас с залатанным одеялом и подержанный телевизор.

Чтобы разобрать пистолет, протереть его, поставить новый ствол и заменить ударник, у меня ушло десять минут. Если надо, я сделаю это с закрытыми глазами. Замена — не универсальное средство на все случаи жизни, но она поможет ослабить доводы зебов, если они завели дело, что, впрочем, маловероятно. Похитители не пользуются всеобщей любовью, и полиция палец о палец не ударит, если какой-нибудь пожизненный не будет ее подгонять. Однако зебы, дай им только повод, с превеликим удовольствием отобрали бы у меня лицензию на ношение оружия. Так зачем искушать судьбу?

Да, я могу вернуться и заявить, что стрелял в целях самозащиты, но это займет день, а то и два, и уменьшит шансы отыскать девочку.

Оставив сумку в номере, я бросил улики в приемник вторичной переработки и направился к эскалаторам. Людской водоворот закружился вокруг, а рекламная стена, оснащенная плоским экраном с направленным звуком, попыталась втянуть меня в разговор. У электронного уличного торговца было биовылепленное лицо и черные, зачесанные назад волосы. Его горящие задором глаза повсюду следовали за мной.

— Эй, мистер! Вы похожи на парня с жокейским зудом. Позвольте показать вам «Элексар 9000» — систему ухода за пахом, и я…

Я так и не узнал продолжения, потому что на подходе к эскалатору людской поток сузился и втянул меня. Вокруг толкались поденщики — беднота, надеющаяся на пять-шесть дней работы, чтобы выплатить квартплату за месяц. Они таскали с собой пейджеры, да только те редко пищали. Мелькали в толпе и хищники — мошенники, зони и гомики, ищущие легкую добычу. А почему бы и нет? Они сами себе хозяева, работают, когда хотят, и никому не лижут задницу.

Гомик — здоровяк в коже и кружевах — переложил клюшку с одного плеча на другое и двинулся в мою сторону. Его сообщник пошел следом. Встретившись со здоровяком взглядом, я заманчиво ухмыльнулся и послал ему воздушный поцелуй. Обожаю стрелять в гомиков, и это, должно быть, стало заметно. Здоровяк сказал что-то своему приятелю, и оба отвернулись.

Вылившись с эскалатора, толпа потекла по коридору. Я шел вместе с ней. Выследить кого-то по основному урбоплексу не так сложно, как можно подумать. Да, коридоры забиты людьми, но вся хитрость в том, чтобы смотреть сквозь них. Искать тех, кто выключен из потока. Как, например, торговец эспрессо, который каждый день занимает одно и то же место, как дети, бросающие монетки у стены, или слепой, который не так уж и слеп.

Не знаю, почему Марвин занялся мошенничеством, но он уже давно этим живет и знает 39-й уровень, как свои пять пальцев. Купив «американо» у стойки эспрессо, я подошел к Марвину. У этого чернокожего пройдохи волосы торчат во все стороны, будто от взрыва, а всем одеждам он предпочитает халат из электроткани.

— Чистка сапог! Чистка сапог! Помогите бедному слепому!

Я уселся в красное виниловое кресло и поставил ноги на истертую подставку.

— Бедному, как же! Сколько ты загребаешь на своем жульничестве, а? Двадцать в год? Тридцать?

Будь я случайно проходящим корпом, Марвин спросил бы, какого цвета моя обувь. Но я не корп, поэтому он не стал себя утруждать. Руками, потемневшими от гуталина, но с аккуратно подстриженными ногтями, он скользнул по моим ботинкам. Это движение возникло как часть представления и развилось в привычку.

— Да уж побольше, чем некоторые горе-защитнички. Ну и уделали тебя, Максон. Увели шлюшку прямо из-под твоего паршивого носа. Оставили тебя в круглых дураках. Дерьмо собачье. От моей мамаши и то было бы больше проку.

Неисповедимы пути Марвина, так что не имело смысла допытываться, как он узнал о девочке и о том, то я ее потерял.

— Да, — серьезно согласился я. — От твоей мамаши было бы больше проку. Любое зеркало это подтвердит.

Презрительно фыркнув, Марвин набрал коричневого гуталина и намазал мои ботинки.

— Осел хромоголовый.

— Нет, — торжественно возразил я. — У меня и правда на голове хромовая пластина, но все мои предки — из рода человеческого. Ну, я так считаю.

Марвин засмеялся.

— Ну так что? Ищешь свою шлюшку? Или к свиданию готовишься?

Я выпил кофе, глядя на проплывающий мимо двуполый поток, потом посмотрел на макушку Марвина. В его волосы были вплетены крошечные серебряные колокольчики, и когда Марвин двигался, они звенели.

— Ищу. Ты не в курсе, кто они или куда пошли?

В руках Марвина замелькали щетки, наводя глянец.

— Дерьмо ослиное. Если будешь знать, кто они, то узнаешь, куда они пошли. Это любому дураку понятно.

Марвин любил и умел щелкать по носу. Я выдавил улыбку.

— Спасибо за проницательность. Нифвомп иггледо рико. Так кто они, черт возьми?

Марвин поднял голову и ухмыльнулся.

— Похитители.

Я глубоко вздохнул.

— Это мне известно. На кого работают?

Марвин достал тряпку и щелкнул ею по моему левому ботинку.

— Ослиный хвост. Я не виноват, что ты не то спрашиваешь. Они работают на компанию под названием «Транс-Солар».

— Как ты это узнал, ХХХ672ТТТ?

— Трудно не узнать, если на них одинаковые голокуртки с надписью «Транс-Солар» во всю спину. И мое имя уж никак не три XXX, дерьмовая твоя морда.

— Извини. Они прошли мимо тебя?

— Чертовски правильно.

— А девочка? С ней все в порядке?

Марвин пожал плечами.

— Малость растрепанная, а так — все о'кей.

— Значит, «Транс-Солар»?

— Так я сказал.

— Дидервомп.

Марвин грустно покачал головой. Колокольчики весело зазвенели.

— И тебе того же, башка дырявая.

Я ломал голову, пытаясь вспомнить, носил ли улыбчивый покойник куртку, а если носил, было ли на ней это самое «Транс-Солар». Бесполезно. Память, как обычно, подвела.

Марвин в последний раз щелкнул тряпкой и выпрямился. Мои ботинки блестели. Давно я их такими не видел, пожалуй, уже несколько лет. Марвин протянул руку.

— С тебя двадцать пять баксов. Двадцать — за информацию и пять — за чистку.

Я встал, вытащил из бумажника замусоленную бумажку и шлепнул на его ладонь.

— Бесплатное спасибо.

— Пошел к черту.

Мы ухмыльнулись и расстались, Марвин продолжил свою работу, а я пошел искать клиентку. Толпа сомкнулась вокруг меня, как река вокруг дождевой капли. У большинства этих людей, пусть даже самых бедных, есть кто-то, кому они нужны. Ну, ты понимаешь: друзья, семья… В конце концов что хорошего в успехах, если их не с кем разделить? И не с чем сравнить. Но, согласно диску, который вручили мне корпы вместе с медицинской выпиской, у меня не было ни семьи, ни друзей, и, кроме таланта нанесения увечий, не было никаких ценных умений.

Все это да еще моя склонность по жизни ошибаться низвело меня до положения вечного чужака. И хотя кто-то мог позавидовать моей «свободе», они не проводили бессонные ночи в одиночестве.

Но это похоже на скулеж. А я его терпеть не могу. Работа — вот был ответ. Обещанных мне «Секулором» пятидесяти тысяч хватило бы для задатка на бар. А постоянные клиенты вполне заменили бы и семью, и друзей. Трогательно? Гм. Ну, такой уж я есть.

Ладно, вернемся к делу. Если Марвин был прав, Сашино похищение организовала «Транс-Солар». Другой удивился бы, с чего это вдруг похитители так откровенно себя выдали? Другой, но не я. Я решил, что это всего лишь случайный промах, и исходя из этого начал действовать.

Первым делом следовало подготовиться к путешествию и выяснить, где располагается «Транс-Солар». Задача не из трудных. Стоило только сунуть в щель мою единственную кредитную карточку, подождать, когда дверь откроется, и войти в компьютерную кабину. Что я и сделал. Дверь закрылась, и мне в нос ударила такая вонь, что сдавило горло. Похоже, что не один помочился в кабине, вместо того, чтобы отправиться в общественный туалет, как все нормальные люди. Скоты. Свет потускнел, и соблазнительный женский голос произнес нараспев слова, известные всем:

— Добро пожаловать в «Общественный компьютер. Вход 4000». Наклоняйтесь, пока ваш лоб не коснется прокладки, возьмитесь за рукоятки и ждите появления основного меню. Вы можете выбрать тактильное или голосовое управление. Пожалуйста, укажите, какое вы предпочитаете.

— Голосовое.

— Вы выбрали голосовое. Спасибо.

— Укуси мой зад.

— Прошу прощения, но запрашиваемой вами услуги нет в перечне, на которые я запрограммирована. Пожалуйста, выберите из следующих меню.

По черному фону поплыли розовые письмена. Голос читал их. Там было все: от адресной книги до компьютерных игр, услуг, связанных с путешествиями, и газиллиона других баз данных.

Когда голос сказал «Путешествия», я нажал кнопку на правой рукоятке. Появилась стрелка. Я нажал кнопку на левой рукоятке и перенесся в виртуальную реальность. Оказывается, меня ждала гонка. На старте стояли пулевидные машины, готовые ринуться в огромную трубу, в которой можно ехать даже вверх ногами. Творение знаменитого ки-берархитектора Моши Чау — футуристическая гоночная трасса.

Я еще раз нажал кнопку, и моя машина рванулась вперед, послушно следуя указаниям стрелки. Рядом неслись другие машины. Окрашенные во все цвета радуги, они лавировали с презирающей смерть дерзостью.

Я наслаждался гонкой и понимал, как люди становятся компьютероманами. Что там говорить, виртуальная реальность — это именно то, чего нет в настоящей жизни: захватывающая, упоительная и вечная игра. Или изощренный опиум для народа, как называют ее критики, утверждающие, что Совет субсидирует это, чтобы держать рабочих под контролем. Не знаю, кто прав, я попробовал было разобраться, но заболела голова, и пришлось бросить.

Я почувствовал впереди верную цель, нашел подходящий выход и оказался уже не в футуристической, а в обычной реальности. В виртуальной, разумеется, но и на вид, и на звук она была точь-в-точь как настоящая и благодаря сенсорной обратной связи давала полное ощущение таковой.

Въехав в здание из стекла и стали, моя виртуальная машина сбросила скорость и остановилась. Я вышел. Машина рванула назад и исчезла из виду. Помещение было огромным — ну или казалось таким — и довольно приятным.

Дороги разбегались во все стороны мимо бесчисленных павильонов. Каждый из них предлагал что-то свое: тропические сады, ночной клуб, английский кабак, пляж и многое другое.

Передвигаясь с помощью стрелки, я добрался до нужного места, похожего на суперсовременный пульт управления. Пикантная женщина в форменной одежде стюардессы подняла голову и улыбнулась. Зубы у нее были слегка неровные — удачная находка программиста.

— Да? Чем могу помочь?

— 1111000111000110000100100100100000.

— Что это было?

— Я хочу посетить Станцию Европа.

Женщина согласно кивнула и указала на командное кресло.

— Пожалуйста, садитесь.

Странно было сидеть в кресле, зная, что я стою в кабине.

— Как бы вы хотели путешествовать?

— Неплохо бы космическим кораблем.

Женщина терпеливо улыбнулась.

— Нет, как именно вы хотели бы путешествовать? Первым классом? Бизнес-классом? Или туристическим?

— Ну, обычно я путешествую первым классом, но обильная жратва портит талию, так что лучше туристическим.

Женщина кивнула, будто мой ответ был само собой разумеющимся, и посоветовалась со свободноплавающим компьютерным экраном.

— Стоимость перелета 23879.12 долларов в один конец.

Я неловко шевельнулся в кресле.

— А чего-нибудь подешевле нет? Давонд имбу одлепорк.

Она покачала головой.

— Нет, сэр. Боюсь, что нет.

— Гм-м-м. Ну тогда… может, лучше куда-нибудь поближе?..

Женщина подняла тщательно нарисованные брови.

— Насколько ближе? Марс? Или, возможно, Луна?

Как большинство нештатных, я точно знал, какими средствами располагаю. Триста кредитов плюс то, что заплатила мне «Дроиды Инк.»

— Куда могут долететь двое за 800 долларов?

Женщина снова посоветовалась с экраном.

— «Старос-3».

— А?

— «Старос-3» — обиталище на орбите Земли. Туда могут долететь двое за 800 долларов. Учитывая, что вы желаете путешествовать без удобств на борту грузового челнока.

— Понятно.

Значит, «Старос-3». Не то, что хотелось бы, но все же шаг в нужном направлении. И в качестве укрытия сойдет. А оно понадобится, когда Саша будет свободна. Если же мои рассуждения кажутся тебе по-детски наивными, вспомни, что у меня нет половины мозга и временами я склонен все упрощать.

— Ладно, пусть будет «Старос-3».

— Имя?

Я малость подумал.

— Роджер Дад.

— Имя вашего спутника?

— Имвельзвитпоркаб.

— Назовите, пожалуйста, по буквам.

— Я хотел сказать Мэри Купер.

Женщина кивнула, и ее электронные руки забегали по виртуальной клавиатуре. Тем временем компьютер делал настоящую работу.

— Способ оплаты?

— Электронный перевод.

— Номер счета?

Я продиктовал номер по памяти.

— Код разрешения?

— Уединение, пожалуйста.

Мир временно помутнел. Я назвал код:

— У лаймовых бобов вкус, как у толченого свиного дерьма.

Компьютер услышал, перевел деньги, и окружение вновь появилось. Женщина улыбнулась.

— Благодарю вас, мистер Дад. Когда вы хотели бы лететь?

— Завтра вечером.

Женщина сверилась с экраном.

— Замечательно. «ФЕНААэро», рейс 124. Посадка на корабль: выход 426, Поверхностный порт 12, в 3:35 пополудни. Каждый пассажир может бесплатно провезти десять фунтов багажа. Вопросы?

— Нет.

— Благодарю вас, удачного дня.

Пожелание мне понравилось, но я не думал, что оно сбудется. Решив отказаться от виртуальной прогулки, я перенесся прямо в кабину. Вместе с основным меню вернулся голос. Я вызвал деловой справочник и, не обращая внимания на возникшие знаки, запросил перечень всех служебных помещений «Транс-Солар», находящихся в северо-западном секторе Североамериканского континента.

Оглядываясь назад, я вижу, что нужно было побольше разузнать о компании и попытаться понять, зачем все-таки они похитили Сашу. Но тогда я до этого не додумался.

Голос прочитал список. «Транс-Солар» имела два северо-западных адреса: офис в деловой части Урбоплекса и ангарный комплекс в космопорте. Легкий выбор.

Дни небоскребов, битком набитых служащими, давным-давно прошли. Региональный деловой офис — это, как правило, жилище для пяти — десяти пожизненных, нескольких переутомленных нештатных, чтобы варить им кофе, и нескольких охранников, чтобы их защищать. Настоящая повседневная административная работа делается компьютерами и нештатными, работающими дома на компьютерной связи. Нет, офис не то место, чтобы прятать похищенных. Особенно когда у тебя есть ангарный комплекс.

Кто-то пнул дверь, и вся кабина заходила ходуном.

— Хватит там торчать! Давай выходи, а не то пожалеешь!

Не обращая внимания на крик, я вызвал схему космопорта. Появился лабиринт желтых линий со множеством мелко написанных красных слов.

Оранжевая пульсирующая точка обозначала ангар. Не люблю я схем, у меня от них зверски болит голова, но что делать? Я стиснул зубы и заставил сопротивляющийся мозг соображать.

Ботинок ударил в дверь, оставив вмятину.

— Лучше выходи, придурок! Или я сам войду!

Главный терминал отыскался сразу благодаря его размерам и расположению. Я проследовал взглядом по желтым линиям к оранжевой точке.

Сперва на север, потом налево на первом пересечении, снова на север, на третьем пересечении направо, пройти четыре линии, и справа будет ангар. Я закрыл глаза, представил себе схему и трижды повторил маршрут.

Дверь открылась. Гомик из банды загородил проем. Еще довольно молодой, с персиковым пухом на щеках, но уже достаточно старый, чтобы таскать хромированную цепь фунтов на пятьдесят. Кроме цепи бандит носил кожаную куртку, такие же брюки и бледно-голубую пачку. Постукивая себя по плечу ломиком, выкрашенным под цвет пачки, гомик оценивающе посмотрел на меня и ухмыльнулся.

— Ну, здорово. Я — Элис. Потанцуем?

Я показал ему свой 38-й. Глаза гомика широко раскрылись.

— Прости, Элис, но мой танцевальный билет уже заполнен. 789123789456123.

Я видел, что он прикидывает: успеет ударить меня раньше, чем будет спущен курок, или нет? Осторожность все-таки победила. Бандит поклонился, сделав рукой широкий жест.

— Тогда до следующего раза.

Я не двинулся с места.

— Это угроза? Я потому спрашиваю, что, если это угроза, я могу с тем же успехом прихлопнуть тебя прямо сейчас и покончить с этим.

Гомик побледнел и испуганно попятился. Все правильно. Я кивнул, усмехнувшись, и вышел из кабины. Дети нашего времени, ну что тут поделаешь?

4

Чтобы добраться до космопорта, потребовалось почти два часа и три разные линии подземки. Конечно, «подземка» — название условное. В прежние времена, когда Си-Так был еще двумя городами — Сиэтлом и Такомой, колесные поезда — прямые предки сегодняшних, на воздушной подушке — следовали теми же маршрутами под открытым небом. Но затем вокруг них вырос Урбоплекс, подняв «уровень земли» до верхних этажей небоскребов, где и в фешенебельных квартирах живут пожизненные. А поезда остались внизу. Поезда и люди типа меня, которым, кроме подземки, не на чем больше ехать и не на что любоваться, не считая мелькающих мимо белых и голубых пятен — путевых огней.

На поездах ездить так же опасно, как и ходить по коридорам. Между остановками проходит две или три минуты, а за это время всякое может случиться. Конечно, в каждом вагоне дежурит зеб, но, как правило, они или слишком молодые, или слишком старые. В обоих случаях от них мало проку. А тех зебов, что поспособнее, ставят на другую работу, более сложную.

Вот вам пример: зебра в моем вагоне была хорошенькой, но чересчур упитанной. Жир перекатывался по ее телу, когда она шла, а бедра у девахи были настолько крупные, что уставное оружие, которое носят на пояске, торчало параллельно полу.

Но хоть какой-то зеб лучше, чем ничего: нам удалось прибыть без потерь, за исключением посыльного дроида, которого опрокинули на пол и превратили в лом за считанные секунды, пока зебра ковыряла в носу.

Объявили аэропорт. Двери со свистом открылись, и пассажиры высыпали на перрон. Шагая вместе со всеми по платформе, я чувствовал себя как во чреве кита: стальные ребра изгибались, уходя вверх к высокому сводчатому потолку, что-то неразборчиво вещали громкоговорители.

Вслед за толпой я поднялся на один из дюжины блестящих эскалаторов, посторонился, когда мимо протискивался дроид, и выслушал слегка покровительственный голос, перечисливший все, что не положено делать внутри терминала.

От грязных вод далеко внизу поднимался слабый запах моря. Даже многочисленные слои бетона и стали не могли заглушить его. Ты, конечно, знаешь, что к тому времени, когда космические полеты сделались обычными и каждому городу потребовался собственный космопорт, свободной земли для них уже не осталось. Тогда корпы посмотрели вокруг, увидели, что залив Пьюджет Саунд занимает слишком много места, и решили его замостить. А почему бы и нет? Нормальной рыбы в бухте Эллиота давным-давно не было, одни мутанты, и никто не рисковал купаться там без водолазного костюма.

И все же дрожь пробирала при одной мысли, что под космопортом вода. Я уж не говорю о погребенных в пучине обломках старинных кораблей и развалинах поселений, захваченных морем, уровень которого постоянно повышается. Как говорят, Совет работает над проблемой глобального потепления, но океаны с каждым годом становятся глубже.

Эскалаторы вынесли нас на основной этаж — огромный зал с низкой мебелью, которую так и хотелось пнуть. Разбросанные по залу многочисленные стойки — своя у каждой космолинии — казались островами в нейлоновом океане. Откуда-то снаружи донесся грохот двигателей — это взлетел челнок, и все здание сотряслось. Я знал, куда идти, но твердо решил не торопиться. Там будет охрана, много охраны, и придется как-то обходить ее. Или прорываться.

Другой на моем месте придумал бы план, какую-нибудь хитрость, чтобы попасть куда нужно. Другой, но не я. Будучи, как говорят, «умственно неполноценным», я склонен выбирать простые пути и надеяться на лучшее. Ты и не представляешь, как часто это срабатывает.

Я подошел к стойке эспрессо и купил «американо». Моя хромовая пластина очаровала официантку. Она знала, что не должна смотреть, но не могла удержаться. Я одобряюще улыбнулся ей, взял кофе и поплелся, нога за ногу, к огромной черной колонне с золотыми полосами.

Кофе — отличный предлог для остановки. Грея руки о стаканчик, я смотрел на роящихся вокруг людей. Судя по багажу — или его отсутствию, — действительно путешествующие составляли около половины толпы. Остальные пришли, чтобы встретить кого-то, помахать на прощание или залезть в карманы.

Не могу вспомнить, любил я путешествовать или нет, но думаю, что любил. Иначе зачем бы мне поступать в Морскую пехоту «Мишимуто» и выходить в Черную Бездну, как называют ее космиты?

Ну а еще я люблю саму атмосферу путешествий, суету космопортов и этот живой прибой с приливами и отливами. Одни бегут, другие идут, третьи тащатся, опустив голову. Кто они? Куда направляются? О чем думают? Иногда я специально еду в космопорт, чтобы побыть среди них, впитать энергию, созданную их движением, и снова спросить себя, кто они все и чем занимаются. Странно? Может быть. Но это лучше одиночества.

Однако наблюдение — игра односторонняя. Во всяком случае, должна быть таковой. Почему же тогда какой-то малый уставился на меня? Конечно, голова притягивает взгляды, но этот чудак слишком пристально меня разглядывает. Может, он из службы безопасности «Транс-Солар»? Нет, маловероятно. С чего бы им ждать меня в космопорту? Вроде бы не с чего. Значит, мошенник или переодетый зеб, ищущий бог знает чего. У меня екнуло сердце. Улыбчивый покойник. Неужели на меня выдали ордер? Нет, если бы зебы хотели взять меня, они бы подошли сразу. Я решил присматривать за парнем. Сделать это было не сложно: он единственный из всех носил ярко-зеленую спортивную куртку.

Между нами прошел зомби: глаза пустые, в углу рта висит капелька слюны. Одет в безукоризненно чистую серую ливрею, сверкающие ботинки и такой же собачий ошейник, усыпанный бриллиантами. К ошейнику крепился шестифутовый поводок. Женщина, державшая поводок, являла собой истинную усладу для глаз. Чернокожая, ростом около шести футов шести дюймов, в серой блузке, черной мини-юбке и обтягивающих леггинсах. При ходьбе ее высокие каблуки постукивали, и тонкое облако духов тянулось следом. У всех гетеросексуальных мужчин в радиусе ста ярдов потекли слюнки, и у меня тоже.

Мне было жаль зомби, но вместе с тем я ощущал легкое самодовольство: я-то ведь способен найти дорогу без поводка. Зомби появились в результате медицинских исследований, проводимых компанией «Е-люди». Ученые пытались расширить возможности человеческой памяти, конечно, с самыми благими намерениями, но случайно наткнулись на способ ее вытеснить. Причем не просто память, а нечто такое, что заставляет нас вставать утром и выпивать первую чашку кофе.

Как часто случается с научными исследованиями, их практическое применение явилось полной неожиданностью. В то время как корпы все больше полагались на компьютеры, а хранимые в них данные становились все более ценными, расплодилось множество всякого рода воришек и пиратов данных. И когда появилась возможность с помощью электронной аппаратуры записывать информацию на ткань мозга и психологически запирать ее, так что даже самым искушенным пиратам не удавалось до нее добраться, возник рынок зомби. У некоторых мозг был поврежден с рождения, но многие шли на это добровольно.

Почему этот человек захотел пожертвовать своей личностью в обмен на выплачиваемую вперед сумму денег, знал только он. Если, конечно, мог вспомнить.

Толпа отхлынула, как стая рыб, спасающихся от акулы. Я повернул голову. Вот это уже интересно! Первыми шли ловцы пуль, их легко узнать по пончо, и на каждом красовалась эмблема «Транс-Солар». В обязанности этих людей входит буквально «ловить пули», если на клиента нападают убийцы. Работа выгодная — можно заработать кучу денег за короткое время, — но очень рискованная. Это хорошо понимают сами ловцы: не зря у них такие испуганные глаза и напряженные лица.

Кроме того, корпа сопровождали еще и четыре крутых телохранителя, готовых ответить в случае нападения. И похоже, эти четверо знали свое дело, что мало меня обрадовало. Моя затея показалась чистой воды безумием.

Пожизненный, которого защищал весь этот эскорт, был настоящим красавчиком — лучшее, что мог сделать биоскульптор, — и держался с высокомерием человека, на все знающего ответ. Позади него образовалась пустота, которую я тут же заполнил. А когда оглянулся проверить, что делает парень в зеленой куртке, то обнаружил, что он идет следом за мной. Ну прямо шествие!

Поскольку вся группа следовала именно тем маршрутом, который я так мучительно запоминал, отставать было нельзя. А шли мы быстро, потому что ловцы пуль прогоняли всех с дороги. Я даже забеспокоился: вот-вот окажемся у контрольного пункта корпорации, где пожизненного, ясное дело, пропустят, а меня вряд ли. Но жизнь — штука хитрая и любит преподносить сюрпризы, и даже корпам этого не избежать.

Откуда ни возьмись появилась якобы стихийная демонстрация с робокамерами для съемок. Люди, которые минуту назад казались оборванцами-нештатными, вскочили с мест, развернули написанные от руки плакаты и загородили коридор.

— Долой «Транс-Солар!»

— Люди, а не прибыль!

— Земля превыше всего!

«Зеленые». Я должен был догадаться. Одни называют их сумасшедшими, другие видят в них потенциальных спасителей. Мужчины, женщины да парочка неисправимых андроидов любой ценой были готовы напасть на корпов. А цена, судя по их исхудалым лицам и рваной одежде, высока. Потому что быть «зеленым» — значит волей-неволей принять обет нищеты.

Черные списки незаконны, но все знают, что они есть, да и как им не быть? С какой стати корпорациям нанимать нештатных, которые выступают против них? И не по какому-то частному вопросу, а во всем. Потому что «зеленые» ратуют за демеханизацию общества и возврат к земле, которая, вы угадали, принадлежит корпорациям.

Группы сошлись. «Зеленый» ударил ловца пуль, тот двинул кулаком в ответ, и началась свалка. Я шагнул в гущу драки.

Женщина со впалыми щеками и горящим взглядом замахнулась на меня. Я врезал ей, но, пожалуй, слишком сильно. Глаза ее закатились, она упала. И только после того я сообразил, что эта женщина — ловец пуль. В этот момент кто-то хватил меня по спине. Удар был скользящий, вреда не причинил, но я все-таки грохнулся на пол. А оказавшись внизу, да еще под прикрытием дерущихся в тесной свалке противников, мигом расстегнул молнии на пончо «Транс-Солар», стащил его с женщины и натянул на себя. Когда я встал, оставалось лишь застегнуться.

Одна из телохранителей пожизненного, женщина латиноамериканского типа с крепким, мускулистым телом, взяв «зеленого» на мушку, попыталась сплотить свою группу.

— Шевелитесь! Премия в пятьдесят кредитов всем, кто успеет к контрольному пункту «Транс-Солар»!

За такую сумму многие из нас убили бы собственную мать. Мы замерли на мгновение, затем рванули вперед, пробиваясь через толпу. Демонстранты не устояли и расступились в надежде, что их выступление заставит кого-то задуматься. Напрасный труд. Статус-кво есть статус-кво, и он намного лучше какого-то туманного движения «назад к земле». Особенно когда она почти вся погребена под бетоном, загажена химикалиями и полностью истощена.

Не сумев остановить нас, «зеленые» пустились вдогонку. Мы чуть ли не бегом прошли коридор, свернули направо в другой, с вывеской «Частные владения. Вход только для персонала „Транс-Солар“», и устремились к довольно хитроумному контрольному пункту. Он состоял из двух стальных решеток, разделенных «мертвой зоной». Нанятые для охраны полицейские были вооружены всем, чем только можно. Им не хватало разве что противотанковых ружей.

Телохранительница закричала:

— Открывайте ворота! — и махнула в воздухе личной карточкой.

Лазерные лучи считали карточку, компьютер дал добро, и ворота плавно открылись. Мы ринулись внутрь, ворота закрылись за нашей спиной, а погоня, не успев затормозить, врезалась в перегородку. Парня в зеленой спортивной куртке прижали к самой решетке. Когда я посмотрел на него, наши глаза встретились, он крикнул что-то, но вопли толпы заглушили слова.

Вспыхнула сигнальная лампочка, зажужжал зуммер, я резко повернулся. Охранница за вторыми воротами указывала на меня пальцем.

— Держите его! У него пистолет!

Мой 38-й калибр! Какой же я идиот, вперся на контрольный пункт с пистолетом! Ясное дело, автосканеры нашли его и добросовестно об этом сообщали.

Я толкнул немолодого мужчину — ловца пуль — к телохранительнице, той, латиноамериканского типа. Не удержавшись на ногах, ловец свалился прямо к ней в объятия, и они вместе упали на пол. Пистолет телохранительницы выстрелил, пуля ударилась о потолок и куда-то отскочила.

Дважды прозвучал выстрел, и меня ударило в грудь. Покачнувшись, я глянул вниз, ожидая увидеть море крови, и тут сообразил, что пончо «Транс-Солар» пуленепробиваемое. Конечно! Чем дольше ловцы пуль оставались в живых во время нападения, тем дольше они защищали пожизненного.

Второй телохранитель, белый пижон со сплошь татуированным лицом, в третий раз спустил курок, но я успел шагнуть за толстого парня — еще одного из ловцов. Парень протестующе поднял руку, а пуля, пробив его ладонь, ударила в центр пончо и сбила толстяка с ног.

Выхватив пистолет, я увернулся от падающего тела и прострелил белому пижону бедро. Почти в то же мгновение у меня над ухом просвистела пуля. Вздрогнув, я повернул голову. Третий телохранитель — двойник второго — готовился к новой попытке. Я выстрелил ему в плечо, сообразил, что он наверняка в бронежилете, и тут же послал вторую пулю в его правую руку. Парень вскрикнул, а пистолет с громким стуком упал на пол. Я все еще был жив — непонятно почему. Четвертая телохранительница давно должна была прикончить меня, но не прикончила. Я оглянулся. Женщина неподвижно лежала на полу. Видимо, задело рикошетом.

Охранники за вторыми воротами упорно пытались взять меня на мушку, но мешали толпившиеся ловцы пуль. Пожизненный изо всех сил старался удержаться сзади них, но не тут-то было. Две женщины вытолкнули его вперед.

— Эй! Получай ублюдка и оставь нас в покое!

Я схватил гаденыша, приставил ему к виску пистолет и подтащил к последним воротам. Охранники топтались, не зная, что предпринять. Запах дорогого одеколона защекотал ноздри, когда я наклонился к уху красавчика.

— Открывай ворота да побыстрее.

По его виску струился пот, руки беспомощно дрожали.

— Не убивай меня! Я заплачу тебе вдвое больше!

— Приятно слышать. Лепфорг гортной. Открывай ворота!

Он поднял холеную руку к замку, секунду помешкал, потом набрал код. Ворота приоткрылись, и охрана бросилась к нам. Отведя пистолет от головы пожизненного, я выстрелил охранникам под ноги. Они спешно отступили.

— Оружие на пол! Быстро!

Старшая в команде, женщина с синими волосами индейца-могавка, колебалась. Остальные ждали приказа. Я ткнул 38-м в ухо пожизненному. Тот понял намек.

— Делайте, что он говорит.

Синеволосая недовольно нахмурилась, присела и положила пистолет на пол. Остальные последовали ее примеру. Наверняка почти все они имели при себе запасное оружие, но я не стал искушать судьбу. Протащив красавчика мимо охранников, пока те не оказались между нами и воротами, я махнул 38-м.

— Давайте в клетку.

Охрана нехотя отступила к воротам. Пришлось рявкнуть, чтобы отогнать их дальше. Я пинком захлопнул дверь, надеясь, что выиграю этим несколько минут, и двинулся по коридору.

— Шевелись, красавчик. Ну-ка, бегом!

Он покорно побежал, но уже после первых ста футов начал задыхаться. Что, впрочем, не помешало ему говорить. Пол здесь был чище моих тарелок, и наши ботинки скрипели при беге. Коридор повернул направо, и мы туда же. Красавчик пыхтел, по одному выбрасывая слова.

— Что, — пых, пых, пых, — ты, — пых, пых, — собираешься, — пых, пых, пых, — делать, — пых, пых, пых, пых, — со мной?

— Ну, — ответил я, оглянувшись, — состязание в кроссе исключено, пожалуй, я обменяю тебя на девочку по имени Саша.

Глаза красавчика расширились.

— Саша, — пых, — Касад?

— Она самая. Где, черт возьми, она?

— А тебя, — пых, — как зовут?..

Меня охватила злоба. Каким-то образом роли поменялись, и теперь он допрашивал меня. Ухватив красавчика за ворот, я остановил его. Дуло 38-го не помещалось в его левую ноздрю, но я таки впихнул его туда.

— Меня зовут Скажи-мне-где-девочка-или-твои-мозги-вылетят-через-макушку.

Его глаза стали еще больше.

— Я знаю, кто ты! Пожалуйста, забудь о девочке и послушай…

Я повернул пистолет вправо и спустил курок. Пуля пробила стенку носа. Брызнула кровь, пожизненный закричал, прикрывая нос руками, а я ткнул 38-й ему в живот.

— Теперь слушай, вонючка. Или ты отводишь меня к девочке, или я сию же минуту сделаю из тебя котлету.

Я бы, конечно, не стал этого делать сию же минуту, но он об этом не знал. И потому прогнусавил, зажимая нос:

— Хорошо, хорошо, только не убивай меня.

Сзади донесся крик. В конце коридора показалась телохранительница — все та, латиноамериканского типа, — и охранники, взбешенные и жаждущие моей крови.

Я дважды выстрелил в их сторону и толкнул своего пленника. Едва не упав, тот побежал, я — за ним. До стальной двери оставалось около пятидесяти футов. Врезавшись с разгону в стену, пожизненный остановился и завозился с кодовым устройством. Испачканный кровью палец соскользнул с клавиш, и красавчик начал по-новой. Повернувшись лицом к коридору, я опустил ствол пониже и три раза нажал на спусковой крючок. Восьмой выстрел, девятый, десятый. Осталось четыре патрона и запасной магазин.

А я, похоже, попал: одна из охранниц, полетев кубарем, схватилась за колено. Телохранительница закричала что-то непристойное, подняла пистолет и снова выругалась, поняв, что даже небольшой промах может стоить жизни ее клиенту. Я ухмыльнулся. Дверь открылась. Красавчик бросился внутрь, надеясь оставить меня снаружи на расправу. Как же, размечтался. Пули лязгнули о дверь, когда та захлопнулась за моей спиной. Я оглянулся в поисках непременного кодового замка, а найдя, раз пять надавил на кнопку «Аварийный запор». Раздалось гудение, и тяжелые засовы задвинулись до упора. Обнаружив, что я ушел, охрана в остервенении набросилась на дверь. Та затряслась под ударами, но не поддалась.

Я поискал глазами красавчика. Он выдергивал бумажную салфетку из забрызганной кровью коробки. Не церемонясь, я треснул гаденыша по башке, и он без звука опустился на пол.

Я огляделся. Кроме нас двоих, в комнате никого не было. На стенах висели картины, на полу стояли горшки с растениями, уютная мебель приглашала сесть и расслабиться. Я садиться не стал.

— Добро пожаловать в «Транс-Солар», мистер Максон.

Голос раздался сзади. Я повернулся и увидел наставленный на меня револьвер 44-го калибра. Моя рука с пистолетом была опущена, и 38-й оказался так же бесполезен, как если бы лежал дома в ящике. Но я все же прикинул, успею ли поднять руку прежде, чем стоящий напротив человек спустит курок. Мужчина улыбнулся и покачал головой. Я разжал пальцы. Пистолет с глухим стуком упал на ковер. Человек одобрительно кивнул.

— Мудро. Очень мудро.

Он был лысый. Почти лысый. Остатки волос висели сзади, собранные в хвост. Мужчина был красив, но без смазливости, и носил свой костюм с небрежной легкостью. А в его голубых глазах светился ум.

— Мы ждали вас.

— Да ну? — тупо спросил я. — Как это?

— Ну же, мистер Максон! Даже вы могли бы сообразить. Мои люди надели куртки с эмблемой, чтобы вы знали, где искать.

Кровь бросилась мне в лицо. Какой же я глупец! Это же было так очевидно, так чертовски очевидно, но до меня не дошло. Но зачем все это? Сашу они получили, так чего же еще? Я выдавил с деланной непринужденностью:

— Да, это было довольно примитивно.

— Точно, — согласился человек. — Но сработало. А вы оказались гораздо находчивее, чем полагали мои сотрудники. — Он указал на красавчика, все еще лежащего без сознания. — Курт запомнит вас надолго.

— Ибельснорк мопоки, — бессмысленно пробормотал я, стараясь удержать внимание мужчины, потому что как раз в этот момент из боковой двери вышла Саша, прижимая палец к губам. Она на цыпочках подошла к столику, взяла с него каменную статуэтку и приблизилась к корпу. Странно, но на Саше не было ничего, кроме бюстгальтера и трусиков.

Я боялся, что девочка чем-нибудь выдаст себя или ударит пожизненного слишком слабо и только разозлит его. Плохо же я ее знал. Саша отвела статуэтку назад, как баскетбольный мяч, нанесла мужчине тяжелый удар сбоку по голове и приготовилась повторить, если потребуется. Не потребовалось. Глаза корпа остекленели, он грохнулся на пол. Хорошо. Меня бесят самодовольные ублюдки.

Я пинком отшвырнул револьвер, чтобы мужчина не смог до него дотянуться, и проверил пульс корпа. Ровный. Саша подобрала 44-й. Пожалуй, она держалась слишком непринужденно для подростка. Держа револьвер дулом вниз, девочка спросила:

— Подох?

Я нахмурился.

— Нет, но ты хватила его будь здоров. Удивляюсь, как у него башка не отлетела.

Саша откинула барабан револьвера, убедилась, что все пять патронов заряжены, и крутанула его на место. Она проделала все это с таким знанием дела, которое должно было насторожить меня, но не насторожило. Спокойно, но жестко Саша пояснила:

— Он пытался меня изнасиловать.

Бюстгальтер и трусики внезапно обрели смысл. Как и ее припухшее лицо.

— Прости.

Саша пожала плечами и криво улыбнулась.

— Ты не виноват.

Ну, я-то думал иначе, но тогда было не до выяснений. В дверь ударили чем-то тяжелым, и она заходила ходуном.

— Одевайся. Пора уходить.

Саша кивнула и скрылась за боковой дверью. Я заглянул туда. Первое, что бросилось в глаза, это смятая постель и кожаные ремни, которыми Сашу привязывали за руки к спинке кровати. Когда она натянула колготки, я увидел, что они порваны.

— Хорошо, ремни были длинные, и я смогла достать зубами.

Я понимающе кивнул. Девочка выросла в моих глазах. Она обладала мужеством, достойным преклонения. Я оглядел комнату.

— Здесь есть другой выход?

Саша уже водворила на место юбку и теперь натягивала сапоги. Я попытался представить, как можно бежать на таких высоких каблуках, и не смог.

— Да, думаю, есть. Хозяйничать мне тут, естественно, не позволяли, но есть еще одна дверь в другую половину.

Я кивнул, освободил магазинную защелку и сунул почти пустую обойму в карман. Запасная встала на место с довольным щелчком. Я загнал патрон в патронник, убедился, что предохранитель снят, и скользнул в дверь. У крыс всегда есть запасный выход из гнезда. Единственное, что я должен сделать, — это найти его.

Раздался глухой взрыв. Входная дверь с грохотом упала, воздушная волна толкнула меня в спину. Охранники пошли на штурм. Я обернулся и выпустил три пули назад. Рядом появилась Саша, держа 44-й обеими руками. Когда она выстрелила, ее руки от отдачи взметнулись вверх. Кто-то закричал, и девочка ухмыльнулась.

— Скорее!

Я схватил ее за руку и побежал в дальнюю часть офиса. Дверей там было много, но все какие-то комнаты или склады. Но вот наконец и дверь с горящей надписью «Запасный выход». Рядом защелкали пули. Толкнув дверь, мы бросились вниз по винтовой лестнице. Корпы отставали от нас на какие-то секунды. Я вернул клиентку, но вот вопрос: надолго ли?

5

Лестница вилась вокруг массивного бетонного столба, а ступеньки были из металлической решетки. Одна из Сашиных шпилек угодила в щель. Кое-как выдернув каблук, девочка побежала дальше на цыпочках. Наверху хлопнула дверь, и лестница задрожала: охранники начали спускаться. Мы опережали их всего на пару минут. Маловато при нашей скорости.

— Саша! К черту сапоги! Или нам не сбежать!

Она остановилась, держась за перила. Я протиснулся мимо, повернулся и указал на сапоги. Саша сунула ногу мне в лицо. Ухватившись за каблук, я потянул и почувствовал, как сапог снялся. Со вторым было легче. Я отбросил их в сторону.

Раздался выстрел. Я ответил тем же и побежал вниз, Саша — за мной. Мы перепрыгивали через две, а то и через три ступеньки, спиной чувствуя, что корпы близко. Лестничных площадок было много, на каждой дверь, но все запертые. Я продолжал спускаться. У всякой лестницы есть конец, и я надеялся, что хоть там будет выход.

Номера площадок все увеличивались. Наконец мы добрались до 50-го уровня, и только дверь отделяла нас от неизвестности, лежащей за ней. Я толкнул. Дверь не поддалась. Мы оказались в ловушке.

— Встань в сторону.

Саша обеими руками держала 44-й. Она уже спускала курок, когда я крикнул: «Нет!». Мой вопль потонул в грохоте выстрела.

Пуля отскочила от стальной пластины, защищающей механизм замка, ударилась о стену рядом с моим плечом и полетела куда-то на лестницу. Я подумал: что бы ей не угодить в корпа? Но для этого нужно слишком большое везение. У меня в глазах звенело, когда Саша приготовилась ко второй попытке. Я сказал девочке, что нужно делать:

— Эберток асу нейблдок!

Саша нахмурилась, нажимая на спусковой крючок.

Я попытался еще раз:

— Целься в кодовое устройство!

Она кивнула и повернула револьвер.

Я наблюдал за лестницей, когда прогремел второй выстрел, такой же громкий. Еще парочка, и я бы оглох.

— Максон! Смотри!

Я повернул голову. Пуля разворотила кодовую панель, из месива проводов и пластика посыпались искры, поднялась тонкая струйка дыма. Я пнул дверь, и та распахнулась. Мы с Сашей вошли вместе. Перед нами оказался коридор и вторая дверь. Замка там не было. Хорошо. Саша показала револьвером на угол.

— Встань тут и задержи их. А я посмотрю, что там впереди.

Я хотел возмутиться, мол, кто тут старший, но пока подбирал слова, Саша ушла. Поэтому я остался у двери следить за лестницей и выстрелил, когда увидел ноги. Ноги торопливо запрыгали наверх. Корпы что-то закричали, пытаясь вызвать меня на разговор, но у них ничего не вышло. Раздался уже хорошо знакомый грохот 44-го, а за ним — крик:

— Максон! Скорее!

Запереть бы дверь, мелькнула мысль, но как? Ничего не придумав, я медленно отошел. Саша держала вторую дверь открытой и жестикулировала 44-м. Дуло револьвера казалось огромным, настолько огромным, что в него запросто мог пролезть грузовик. Я отметил, что надо научить Сашу правильно обращаться с оружием. Если, конечно, мы выживем.

Проскользнув в дверь, я вышел на бетонный мол. Вокруг плескалась темная вода. Поодаль стояли грузовые контейнеры, топливные насосы, какое-то оборудование и даже два небольших подъемных крана. И еще скоростной катер на спусковых салазках. Чуть выше его грязной ватерлинии шел пунктир дыр от пуль — немой рассказ о происшедшем. Эти дыры и похожий на маленькую крепость охранный пост предупреждали о невидимых опасностях.

Видимые же опасности — голые ниже пояса — стояли, заложив руки за голову. Женщина с красивыми ногами и мужчина. Посмотрев на меня, женщина улыбнулась. Она стояла в непринужденной позе, будто готовясь идти, и нагота нисколько ее не смущала. Мужчина же не отрывал глаз от бетона, Саша была довольна собой.

— Они «прятали подлодку», когда я застала их.

Такое грубое сравнение меня покоробило, и я нахмурился, но одновременно возблагодарил Бога, что дал человеку половое влечение. Если преследователи и предупредили своих людей здесь, внизу, эта пара была слишком занята собой.

— Я слышал выстрел.

— А, это, — беззаботно протянула Саша. — Я выстрелила, чтобы привлечь их внимание.

Похоже, она думала, что боеприпасы растут на деревьях. Я сердито посмотрел на охранников и указал на грузовой контейнер.

— Полезайте наверх и сидите там.

Дважды повторять не пришлось. Мужчина торопливо забрался на контейнер, за ним — женщина, которую я проводил взглядом. Но времени для моей страсти не было, так как на мол, стреляя, выбежали корпы. То, что они стреляли в Сашу, а не в меня, должно было навести на размышления, но не навело.

Саша спустила курок своего 44-го. Одного их охранников отбросило в толпу. Я схватил девочку за запястье и потащил к дальнему концу мола. На бегу я выстрелил, и корпы бросились в укрытие.

Справа неожиданно появился мужчина. Он был в комбинезоне механика, а в руках держал гаечный ключ. Саша направила на него револьвер и нажала на спусковой крючок. Патронник был пуст. Я выстрелил механику в ногу, а когда он упал, сказал нравоучительно:

— Это не кино, малышка. Ты должна считать выстрелы.

Саша казалась пристыженной. И в этот момент, обернувшись, я увидел кровавые следы. Чертова лестница! Малышка спускалась босиком и изрезала себе ноги. И ни разу не захныкала. Я почувствовал себя самой большой скотиной в мире. Эх, если б можно было взять упрек назад! Но Саша сосредоточилась на чем-то другом.

— Максон, смотри!

Я повернул голову. У мола стояло судно около двадцати пяти футов длиной, со множеством прожекторов и, судя по форме корпуса, предназначенное для скорости, а не для грузовых перевозок. Именно то, что надо для спешащих руководителей или беглецов вроде нас. Я толкнул Сашу к лодке.

— Прыгай! Я отвяжу канат.

— А ты умеешь управлять такими?

— Конечно, — солгал я. — Давай, прыгай.

Саша прыгнула. От толчка лодка слегка покачнулась.

Я подбежал к швартовой тумбе, вокруг которой был обвит носовой канат. Да не просто обвит, а завязан для верности двойным-обратным-или-как-его-там узлом. От напряжения пальцы плохо слушались, и чертов узел никак не развязывался. Я выругался. Охранник открыл автоматный огонь, и я едва расслышал Сашины слова:

— Я выбросила другой конец! Скорее!

Над головой девочки просвистели пули. Я подбежал к лодке, перепрыгнул расширявшуюся щель между молом и бортом и свалился внутрь. Я еще не успел встать, когда захныкал стартер, заревел двигатель. Ударившись кормой о бетонную стену, судно оттолкнулось и ринулось вперед. Корпы пробежали весь мол. Пистолетные дула извергали огонь, пустые гильзы дугой летели по воздуху. Боковое стекло разбилось, крошечные кусочки волокна осыпали мое лицо, и я зажмурился. И тут Саша дернула меня за рукав.

Разлепив глаза, я подскочил к штурвалу, плечом оттолкнул Сашу и принял управление. И как раз вовремя: еще несколько секунд, и мы бы врезались в опорную колонну. Казалось, Саша была просто счастлива уступить командование.

Защелкала винтовка с оптическим прицелом. Ветровое стекло разбилось, со всех сторон взметнулись фонтанчики воды. Тогда я не обратил внимания, но со временем понял, что снайперу ничего не стоило попасть в меня, если бы он действительно захотел. Он — или она — промахнулся нарочно. Но тогда я об этом не подумал.

Мы ушли за пределы досягаемости винтовки, и вокруг стояла крошечная тьма. У меня бешено забилось сердце, когда я вспомнил о колоннах, поддерживающих всю эту махину над нашими головами. Я лихорадочно обшарил глазами пульт, а найдя нужный рисунок, с облегчением щелкнул выключателем.

Прожекторы были установлены на решетки над мостиком. Некоторые оказались разбиты, но около дюжины, к счастью, уцелели. Они осветили ряд бетонных столбов, уходящих вдаль, и вспугнули сотни летучих мышей. Жалкие маленькие твари ринулись вниз, промелькнули в полосе света и, махая крыльями, исчезли в темноте. Сверху на лодку обрушился неожиданный водопад. Дренаж из космопорта? Лопнувшая труба? Черт его знает.

Я оглянулся. Наш кильватер менял белый цвет колонн на темно-серый, а огни мола словно подмигивали. Повернувшись к носу, я взглянул на Сашу. Ветер дул ей в лицо и трепал волосы. Девочка напомнила мне кого-то, но кого? Я не знал и не мог понять, возникало у меня раньше такое ощущение или нет.

— Ты не видела другие лодки?

Саша покачала головой.

— Только ту, что вытащена для ремонта. Я кивнул.

— Сделай одолжение. Сходи вниз и посмотри пробоины.

Саша нахмурилась, будто недовольная, что сама до этого не додумалась, и спустилась по короткой лесенке в трюм. Я наслаждался минутой своего величия, двигаясь точно по центру канала. Вот только куда, черт возьми, мы шли? Впрочем, куда бы ни шли, мы будем там очень быстро. Ветер бил в лицо, и столбы проносились мимо, как пилоны в гонках. Рядом снова появилась Саша.

— Ты был прав, Максон.

— Мое имя Макс.

— Макс, шмакс! У нас полно воды!

— Прибывает медленно или быстро? А что пробоины? Заткнуть можно?

Саша с сомнением покачала головой.

— Не думаю. Там воды уже полфута глубиной, а прибывает быстро.

Я шепотом выругался. Ну надо же — спастись от града пуль только для того, чтобы через несколько минут утонуть. Вот оно, мое везение.

— Плавать умеешь? Саша помотала головой.

— На Европе нет плавательных бассейнов. А ты?

— Нет. Во всяком случае, не помню, чтобы умел.

Она резко отвернулась.

— Черт.

— Да.

С минуту мы молчали. Мимо промелькнул столб. Саша посмотрела на меня.

— Видел?

— Что?

— Колонну с какими-то словами.

— И что?

— Как что? Сбавь скорость. Если на той колонне были слова, то могут быть и на следующей.

Логично, но непонятно, чем нам может помочь чтение надписей. Ладно, я осторожно повернул рукоятку скорости и посмотрел на спидометр, или как он там назывался. Стрелка пошла вниз, скорость уменьшилась, и лодка закачалась, когда ее догнала собственная кильватерная волна. Саша указала на следующую колонну.

— Смотри!

Я увидел нарисованный череп со скрещенными костями, но надписи не разобрал. Когда лодка поравнялась с колонной, я дал задний ход и перевел мотор на холостые обороты.

— Что там написано? У тебя глаза помоложе.

— Там написано «Смерть корпам. Продолжите — пеняйте на себя».

— Очень благородно. Пора уносить ноги.

Саша кивнула. Я поставил рычаг передачи в положение «вперед», передвинул вверх рукоятку скорости. Лодка рванулась, но не так резво, как раньше, и руль казался неповоротливым. Вдруг Сашина рука метнулась к пульту управления и быстро щелкнула одним из множества переключателей. Раздалось гудение, и вода хлынула из борта лодки.

— Черт побери, Максон! Здесь же написано «Трюмный насос». Какого черта ты ждал?

Я готов был провалиться сквозь землю.

— Прости…

— Прости?! Этого недостаточно. Из-за твоей ошибки мы едва не пошли ко дну!

Я уставился прямо перед собой, щеки горели от стыда. Что я мог сказать? Девочка была права. Я делал ошибки, да. И мы чуть не погибли из-за меня. Сашины пальцы коснулись моей руки. Я посмотрел девочке в лицо. Ее гнев исчез, в глазах появилось какое-то новое выражение. Выражение, которому я не мог подобрать названия.

— Прости, Макс, просто сорвалось с языка. Ты освободил меня и проявил настоящее мужество. Я никогда этого не забуду.

Не помню, чтобы кто-нибудь говорил мне что-то приятное, и Сашины слова вызвали целую бурю чувств. Я хотел сказать в ответ что-то ласковое, но почувствовал, что могу заплакать. Поэтому я просто кивнул, стараясь выглядеть бесстрастным. Уж не знаю, поверила ли она моему спокойствию.

Насос работал, вода хлестала из борта, но лодка все глубже погружалась в воду. Мы шли уже минут сорок пять, когда появились охотники. Из темноты впереди донесся рев моторов, и маленькие, похожие на сани катера засновали по каналу, мелькая меж столбов, как челноки на ткацком станке. Суденышек было десять-пятнадцать, и на каждом — команда из двух человек. Водители горбились за пультами, а стрелки стояли в сооружениях, похожих на клетку, и наводили на нас пулеметы, смонтированные на вертикальной оси. Все охотники были в черных водолазных костюмах и достаточно хорошо вооружены, чтобы смутить морского пехотинца. Я передвинул рукоятку до отказа, лодка рванулась вперед, но было уже слишком поздно.

Пятеро саней подлетели к нам, и корпус лодки вздрогнул от ударов. Еще секунда, и четверо одетых в неопрен стрелков поднялись на борт и направили на нас грозные автоматические пистолеты. Я подумал было о 38-м, но отбросил эту идею. Один из команды захвата указал оружием:

— Рычаг назад. И держи руки так, чтобы я видел.

Я посмотрел на Сашу. Она чуть заметно пожала плечами. Я перевел рычаг назад. Лодка нырнула носом, выпрямилась и тяжело закачалась на волнах от саней.

Человек снова заговорил.

— Хорошо. Руки за голову и шаг назад. — Он навел пистолет-пулемет на Сашу. — Ты тоже.

Мы выполнили приказ. Другой из группы, на этот раз женщина, быстро обыскала меня. Найдя 38-й, она поднесла пистолет к свету.

— Превосходно. Но это не та пушка, какие носят корпы.

Мой голос был больше похож на кваканье.

— Мы не корпы.

Женщина усмехнулась. Ее лицо в резиновой рамке было неестественно белым.

— Ну, тогда понятно, почему вы выглядите черт-те как, а в лодке полно дыр. А что у тебя с головой?

— Парень вышиб мне мозги, а доктора впихнули обратно. Верхушку черепа они не отыскали и поставили вместо нее металлическую пластину.

Женщина подумала, что я шучу, и засмеялась.

— Мне нравится твое чувство юмора. А теперь объясни, как вы раздобыли лодку и что делаете на нашей территории.

Саша встряла в разговор. Она боялась, как бы я не ляпнул лишнего, и я ее не винил.

— Мы нашли дыру в системе безопасности «Транс-Солар», попытались украсть кое-какую информацию, но нас накрыли. Мы побежали вниз, оказались на молу и увели эту лодку. А то, что мы нашли вас, — чистая случайность. Вот и вся история.

Женщина медленно кивнула и улыбнулась.

— В самом деле история! Кое-что даже похоже на правду. Ну да все равно. Вы и впрямь попортили им кровь, вон как они лодку изрешетили, так что можете считать нас друзьями. На, забери свою пушку.

Я взял 38-й и сунул в задний карман брюк. Мужчина передал Саше конфискованный у нее 44-й. Женщина протянула руку. Рука была холодной, а пожатие — сильным.

— Меня зовут Мерфи. А вас?

Я не успел придумать красивую ложь, поэтому сказал правду.

— Я Макс Максон, а это Саша Касад.

— Макс, Саша, рада познакомиться. Теперь отойдите в сторонку, а мы поднимем на борт насосы.

Сани ударились о корпус, снизу подали насосы, и двое охотников понесли их в трюм. За несколько минут шланги были подсоединены и насосы запущены. Через борт хлынула вода. Выполнялось все четко, быстро, без суеты и лишних движений. Так, будто делалось это далеко не в первый раз.

Мерфи посмотрела за борт и удовлетворенно кивнула.

— Должно хватить. Если вы не против, я возьму руль.

Никто из нас двоих не горел желанием управлять судном. Даже не думая возражать, мы с Сашей одновременно кивнули. Мерфи улыбнулась, взмахом приказала саням отойти и медленно подвинула вперед рукоятку. Лодка пошла, набирая скорость, нос плавно поднялся и словно повис в воздухе. Сзади заревели сани. Они мчались из стороны в сторону через наш кильватер, чудом избегая столбов. Это походило на забаву. Мерфи крикнула через гул мотора:

— Что вы собираетесь делать теперь?

Саша не знала о наших приготовлениях к путешествию, поэтому ответил я.

— Нам надо как можно скорее попасть наверх.

Мерфи задумчиво кивнула.

— Вы должны оплатить нашей семье стоимость горючего и пользование насосами, но лодка ваша. По крайней мере по нашим законам. Что вы будете с ней делать?

Я уж собрался подарить ее Мерфи, но тут вмешалась Саша:

— Мы думали продать ее, заплатить долги и оставить кое-что на расходы. Что вы на это скажете?

Мерфи резко повернула руль вправо, обходя какие-то плавающие обломки, затем снова вернулась на середину канала.

— Такие лодки трудно достать. Мы возим на них контрабанду из океана. Корпы стараются нас остановить, но обычно мы удираем. Отец даст вам хорошую цену.

Саша скептически пожала плечами.

— Не хочу вас обидеть, но другие тоже могут предложить хорошую цену, и в наших интересах выслушать всех.

Мерфи кивнула, будто ожидая таких слов.

— Верно, но на это нужно время, а Макс говорит, что вы торопитесь.

Я хотел подтвердить это, но Саша бросила на меня сердитый взгляд.

— Мы выслушаем любое разумное предложение.

Эти люди спасли наши шкуры, но когда дело дошло до бизнеса, девочка забыла о сантиментах. Наследство от родителей-корпов? Возможно. Но Мерфи это не беспокоило. Она кивнула и указала на нос.

— Это Плавучий Город. Мы будем там минут через пять.

Я увидел огни, парящие над водой. Их отражения змейками бежали по поверхности и дробились от волны. Рев мотора перешел в урчание, когда Мерфи передвинула рукоятку назад и позволила лодке опуститься в воду.

Один-единственный подступ к Плавучему Городу вел через лабиринт мин. Одни мины были глубоко в воде, другие покачивались у самой поверхности. Даже не представляю, как Мерфи удалось провести там нашу лодку. Может, она наизусть помнила маршрут, может, получала команды через маленькие наушники. Но так или иначе, она двигалась медленно, как и сани, которые вереницей выстроились сзади нас.

Плавучий Город мог похвастаться и другой защитой, состоящей из бронированных барж, штурмовых саней и автоматизированных бластерных установок, цеплявшихся за потолок, как бетонные моллюски. А позже, когда мы прошли мины, я увидел четыре семидесятифутовые подлодки, пришвартованные бок о бок и выкрашенные под морских чудовищ.

Мерфи подвела лодку к причалу без единого удара и дала задний ход, чтобы погасить инерцию. Веселая стайка ребятишек, лоснящихся, как тюлени, в своих резиновых костюмах, подбежала к нам принять канаты. Мерфи плавно перевела рычаг передачи в нейтральное положение, подключила трюмный насос к береговому мотору и вырубила двигатель. Вода из шлангов продолжала течь.

— Насосы пока поддержат ее на плаву.

Саша бесстрастно кивнула и прыгнула за Мерфи через борт. И сморщилась от боли, ударившись ногами о причал. Увидев это, Мерфи нахмурилась и указала на шкафчик для снастей.

— Сядь на ящик и поочередно подними ноги.

Саша пожала плечами, но спорить не стала. Кровотечение остановилось, но порезы были отлично видны: красные с синими краями. Меня захлестнул стыд. Ведь я собирался помнить о ее ногах, ей-богу собирался, но память, изменчивая, как всегда, снова подвела.

Мерфи позвала на помощь. Прибежали двое мускулистых молодых мужчин, сняли Сашу с ящика и понесли по причалу. Фонари, поставленные через каждые двадцать футов, бросали под ноги круги света. Из темноты накатила волна, и причал зашевелился. И весь Плавучий Город качнулся вверх-вниз.

Невысокие дома стояли на плавучих конструкциях. Одни были возведены на барках, другие приткнулись на плотах, сделанных из огромных нефтяных бочек, а третьи — на самодельных понтонах. Большинство зданий из-за ветхости трудно было назвать домами, так, лачуги какие-то, зато вокруг просторно, что привлекало, несмотря на вечную темноту и давящую тяжесть едва различимого бетонного неба.

Парни внесли Сашу в один из домов, более богатый на вид, и мы с Мерфи поспешили за ними. Я едва успел разглядеть написанную от руки вывеску «Предприятия Мерфи» и металлические баки, поддерживающие дом, как уже очутился в гостиной, служившей заодно и складом.

Всевозможные поплавки висели рядом с мотками нейлоновой лески, рыболовными принадлежностями, гарпунными ружьями, сетями и многим другим, мне неизвестным. Стояла там и мебель, старая, потертая, но прочная и удобная. Все было в оттенках серого, как будто наружная темнота проникла внутрь и выела цвет из стен, мебели и прочей утвари.

Покрикивая друг на друга, люди забегали, собирая необходимые медицинские средства, и засуетились вокруг Саши, приводя в порядок ее ноги. Я бы не смог так о ней позаботиться. Воспользовавшись свободной минутой, я подошел к большой картине, которая казалась чужой в комнате. Это красочное полотно изображало что-то голубое — наверное, океан, — полное тропических рыб.

— Нравится?

Мерфи подошла сбоку. Резиновый капюшон висел на спине, открывая короткие волосы, настолько короткие, что они казались просто коричневой шерсткой. В ушах у нее блестели золотые сережки-гвоздики.

— Да, нравится. Это твое?

Она улыбнулась.

— Если тебе нравится, то мое. Пойдем. Отец хочет видеть вас.

Я обернулся посмотреть, как там Саша. Она уже обулась в черные кеды и пробовала ходить. Кеды практичнее высоких каблуков, да и на корабле в них будет удобно. Во всяком случае, так мне показалось, потому что я хоть и провел несколько лет в космосе, не помнил таких мелочей. Вдруг я заметил двоих парней, все еще маячащих на заднем плане, и как-то сразу осознал, что Саша вовсе не ребенок, а привлекательная девушка. И мне почему-то захотелось увести ее от поклонников.

— Саша! Отец Мерфи хочет видеть нас.

— Сейчас, — бросила Саша и, повернувшись к своим ухажерам, что-то сказала. Парни засмеялись и направились к выходу. Мне было интересно, что же она такое сказала, но я побоялся спросить.

Мерфи повела нас туда, куда я меньше всего ожидал: вниз. Одолев короткую лестницу, мы оказались в подводной комнате, которая висела между огромными баками, обеспечивающими дому плавучесть. Три стены были из бронированного стекла, а снаружи горели подводные фонари. Открыв от изумления рот, я смотрел, как уродливая рыбина проплыла через полосу света, махнула хвостом и исчезла в окружающем мраке.

— Красиво, не правда ли?

Это спросил человек, сидевший спиной к единственной сплошной стене. Нас разделял полукруглый письменный стол, напичканный, судя по выходящим из задней стенки проводам, довольно сложной электроникой. Мужчина встал и протянул руку. Он был очень сильный, редеющие волосы обрамляли высокий лоб, а ярко-голубые глаза, казалось, светятся изнутри и способны видеть насквозь. Одет он был в хаки.

— Мистер Максон, мисс Касад, рад видеть вас в своем доме.

— Спасибо, — ответил я. — Мы признательны вам за помощь.

Сзади послышался глухой стук. Я повернулся. В окне двое детей в гидрокостюмах махали нам и корчили рожицы через маски.

— Это близнецы, — извиняющимся тоном объяснил мистер Мерфи. — Они любят выделываться.

— У вас чудесная семья, — заметила Саша и, кажется, говорила серьезно.

— Спасибо. У нас шесть мальчиков и пять девочек. Это на десять больше, чем корпы позволили бы нам иметь наверху, и где-то на восемь больше, чем мы планировали. Но мы, Мерфи, страстные натуры и не всегда склонны к практичности. Пожалуйста, садитесь. Не хотите чего-нибудь перекусить? Выпить?

У меня в животе заурчало, и я понял, что после пиццы прошло очень много времени. Саша тоже выглядела голодной.

— Перекусить бы неплохо, если это не слишком хлопотно.

Мистер Мерфи опустился в кресло.

— Вовсе никаких хлопот. Морин, будь так добра.

Женщина,которая представилась нам как Мерфи, кивнула и пошла наверх.

— Итак, — уверенно начал мистер Мерфи, — Морин сказала, что вы продаете лодку.

Я кивнул, а Саша ответила:

— Да, продаем. Причем хорошую лодку.

Мистер Мерфи ухмыльнулся.

— Лодке положено плавать. А ваша потонет, если откажут насосы.

Саша пожала плечами.

— Пробоины можно заделать. Кроме того, вас ведь интересуют двигатели.

Для меня это стало новостью, хотя, если подумать, корпус изготовить намного легче, чем высокотехнологичный двигатель. Саша знала это с самого начала, тогда как я принимал все за чистую монету.

Переговоры продолжались. Стороны еще какое-то время торговались, долларовый разрыв постепенно сужался. Я в их разговор не вникал, сосредоточив внимание на сандвичах и кофейнике с обжигающе горячим кофе, которые принесла Морин. Я узнал, что сделка заключена, когда обе стороны встали и пожали друг другу руки. Мистер Мерфи высказался первым.

— Вы крепкий орешек, мисс Касад. Кто научил вас так тонко вести дела?

Саша ухмыльнулась.

— Дорогая старушка мама. Я должна была писать деловые доводы, чтобы получить второе за обедом.

Мистер Мерфи одобрительно кивнул.

— Я всегда говорил, что начинать нужно смолоду. Как вы хотите получить деньги?

Я выпалил, сам того не ожидая, и удивился не меньше остальных:

— Главным образом наличными, но часть одеждой и разрешенным в космосе оружием.

Если мистер Мерфи и подумал, что моя просьба необычна, он не подал виду. И даже кивнул понимающе.

— Да, вам ни за что не пройти контроль с обычным огнестрельным оружием, но даже если и удастся его пронести, надо быть сумасшедшим, чтобы им воспользоваться. Некоторые из обиталищ удивительно тонкостенные. Морин, посмотри в арсенале. Пара 0,9 мм дротиковых браунингов их устроит.

Мы немного поболтали, пока не вернулась Морин с двумя пластиковыми футлярами. Один она дала мне, второй — Саше. Открыв свой, я достал пистолет и осмотрел. Это была новейшая модель с утяжелителями на случай нормальной силы тяжести, более крупным предохранителем, приспособленным для руки в перчатке, магазином на тридцать патронов, газовым резервуаром на девяносто выстрелов и черным неотражающим покрытием. В футляре лежало тридцать патронов: пятнадцать стандартных патронов-«убийц» и пятнадцать для инъекций — патронов-«наркотиков». Я попробовал вспомнить, где и когда узнал эти названия, но не удалось.

— Ну, что думаете?

Я посмотрел мистеру Мерфи в глаза.

— Мы берем их. Нам еще нужны плечевые кобуры, четыре запасных магазина и тысяча патронов. Половина «убийц», половина «наркотиков». По два комплекта одежды на каждого и сумка.

Да, у меня была одежда, спрятанная в спальном номере на 37-м уровне Си-Такского Урбоплекса, но я сомневался, что когда-либо ею воспользуюсь. Мерфи поднял бровь и посмотрел на Сашу.

— Это сократит ваши наличные до 4000 долларов.

Четыре тысячи долларов?! Ай да девчонка! Саша посмотрела на меня и кивнула.

— Если Макс говорит, что нам нужно все это барахло, значит, так оно и есть.

Мне стало тепло, как щенку, которого приласкали, и я по-идиотски ухмыльнулся.

Остальное не отняло много времени. Мы переоделись, засунули пистолеты в кобуры, уложили запасные магазины и спрятали их в специальные патронные сумки. Мои рубашка, куртка и брюки были черные, ботинки тоже. Мы уже собрались уходить, когда Саша показала пальцем на мою голову.

— Твою пластину за пару миль видно. Надо ее прикрыть.

Девочка была права. Мерфи согласилась проводить нас до поверхности, но дальше мы предоставлялись самим себе. А кто знает, сколько убийц и охранников ищут нас. Поэтому для завершения экипировки мне вручили бейсбольную кепку с золотой надписью «Капитан» и с таким же шнуром над козырьком. Денег я не увидел, но Саша заверила, что они в надежном месте — в поясе у нее на талии.

Итак, попрощавшись с Плавучим Городом, мы отправились к звездам и к будущему, в котором никто из нас не был уверен.

6

На 45-м уровне Морин передала нас беглому андроиду по имени Рита и попрощалась. Мне страшно не хотелось расставаться, но я понимал, почему она не может сопровождать нас. За голову Морин обещали приличные деньги, и жаждущих получить их было хоть отбавляй.

По причинам, известным только ее изготовителю, Риту наделили четырьмя руками. Но она отлично к этому приноровилась и карабкалась по подсобной лестнице с обезьяньим проворством. И при этом болтала без умолку.

— …построили сифон, чтобы снабжать космопорт водой, которая нужна для множества вещей…

Я задержался на минуту и посмотрел вниз. Хорошо, что я в жизни не боялся высоты, потому что там было по-настоящему высоко. Конечно, на каждом этаже имелись площадки, но сквозь стальную решетку был виден весь путь до самого низа.

Саша отстала от меня ступенек на двадцать, но поднималась легко и уверенно, не обращая на окружающее никакого внимания. Наш рюкзак подпрыгивал у девочки на спине. Я предлагал нести его, но Саша отказалась.

— Эй! — позвала Рита. — Я не могу тратить весь день. Давайте двигаться дальше.

Я заставил себя снова лезть вверх. Мы поспали три часа, но телу было мало, оно жаждало полноценного отдыха. У моего плеча завибрировал сифон — вертикальная труба футов шести в поперечнике, выкрашенная в обожаемый чиновниками зеленый цвет. Морская вода в больших количествах выкачивалась на поверхность, опреснялась и очищалась. Так утверждают, но всякий, кто пил эту воду, может подтвердить: вкус у нее дерьмовый.

На поверхности трубы конденсировалась влага. Капельки сливались в ручейки и сбегали к морю. Не знаю почему, но мне вдруг подумалось, что если каждая капелька — отдельная личность? Может, я уже проглатывал их когда-то?

А мы все поднимались и поднимались. Ноги заболели, а спина стала липкой от пота. Я хотел остановиться и немного передохнуть, но Рита была неутомима. Рассказав все про сифон и опреснительную установку наверху, она перешла на историю своей жизни.

— …точно почему, но это могла быть неисправная деталь или скачок мощности. Но какова бы ни была причина, я ушла из бункеров, оставила работу да так и не вернулась. Конечно, охотники за андроидами искали меня, но я пробралась в Плавучий Город и начала работать на «Предприятия Мерфи»…

На 2-м уровне низкосортный коммунальный бот занимался текущим ремонтом, но мы протиснулись мимо и продолжили подъем. Верхняя площадка была просторнее остальных. Собрав последние силы, я поднялся на нее, с облегчением вздохнул и посмотрел вокруг. Ничего интересного: лебедка и лабиринт труб со здоровенными вентилями. Над краем площадки появилась Сашина голова, и через минуту девочка стояла рядом со мной, отдуваясь. Я понял, что она тоже устала.

Рита поманила нас и, не переставая говорить, подвела к стальной пожарной двери.

— …вот почему я не могу идти с вами. Но это и не нужно: вы будете внутри верхнего Порта 12 и достаточно близко к нужному выходу. Ну, мы пришли.

Она повернулась. В отличие от роботов, предназначенных для общения с людьми, Рите дали застывшее лицо манекена с вечной улыбкой. А голос шел из динамика, размещенного на передней панели ее пластикового горла.

— Было приятно провести с вами время. Некоторые люди говорят, что я слишком много болтаю. Надеюсь, вас это не беспокоило.

Вообще-то, я думаю, глупо волноваться о переживаниях машины, особенно когда все знают, что у машин их нет, но мне захотелось показать Рите, что мы благодарны за помощь. Я протянул руку. Рита пожала ее.

— Нет, Рита, нас это вовсе не беспокоило. Спасибо, что довела нас благополучно. Береги себя.

— Я буду беречь себя, мистер Максон. До свидания, мисс Касад. Безопасного вам путешествия.

Глянув на меня, как на безнадежного идиота, Саша ответила:

— Спасибо.

Рита кивнула со своей застывшей улыбкой.

Мы открыли дверь и шагнули в зал космопорта. Дверь с громким щелчком закрылась. Путь к отступлению был отрезан.

Приземлился лунный рейс, пассажиры хлынули к багажной площадке. В основном это были рабочие по контракту, шахтеры с расширенными глазами, техники, которые слишком много едят, и пилоты, которые толкнули какой-то груз. Взмокшие от пота, они шли, как древние водолазы, с трудом переставляя ноги под действием нормального земного тяготения.

Я кивнул Саше, и мы шагнули в поток. Вместе с другими пассажирами, направлявшимися к выходу 426, мы боролись против течения, как рыба, плывущая вверх по реке. Если, конечно, еще есть такая река, где водится рыба. Я остановился перед рядом мониторов.

— Мы ищем «ФЕНА Аэро», рейс 124.

— Это здесь, — ответила Саша, указывая вверх. — Рейс 124, выход 426.

— Отлично.

Нечто зеленое мелькнуло справа. Повернувшись, я увидел в толпе человека — того самого, который шел за мной к контрольному пункту и пытался сказать что-то через решетку. Интересно. Кто он такой, черт возьми? И что ему нужно? И каким образом он так легко нас нашел? Я взял Сашу за локоть.

— У нас появилась компания.

— Кто? Где?

— Вон там, справа. Невысокий парень в зеленой спортивной куртке.

— Кто он?

— «Зеленый». По крайней мере, я так думаю. Он был в толпе, которая гналась за красавчиком до контрольного пункта «Транс-Солар».

— «Зеленый» в зеленой спортивной куртке?

Забавная связь. До меня только сейчас дошло, но я притворился, будто заметил это с самого начала.

— Да. Чудно, правда?

— Уж точно. Давай стрельнем в него, а тело спрячем.

Я нахмурился.

— Похоже, мы стали несколько кровожадными, а?

Саша нетерпеливо покачала головой.

— Я не говорила, что убьем его. Я сказала выстрелим. «Наркотиком».

— А, — глупо протянул я. — Тогда другое дело. Давай.

Мы оглянулись, но парень исчез. Саша нахмурилась.

— Хорошо, предположим, это был тот же самый человек, и предположим, он интересуется нами. Но как он узнал, где и когда нас ждать?

Я пожал плечами.

— Понятия не имею. Я заказал билеты заранее под вымышленными именами.

Наши глаза встретились.

— Но ведь деньги на расходы были у меня. Ну, пока корпы не забрали их. Как же ты платил?

— Я перевел деньги со своего банковского счета.

— Умник, — саркастически процедила Саша. — Просто слов нет, какой умник. Выдуманные имена ни черта не значат, если ты дал свой номер счета. У «зеленых» везде есть сочувствующие. Кто-то из них получил запись твоей сделки, передал информацию парню в зеленом, и тот ждал, когда мы появимся.

Саша не упомянула, что то же самое могла сделать «Транс-Солар» и, вероятно, сделала. Зачем упоминать? Это даже я мог сообразить. Я ощутил хорошо знакомый стыд. Он стал мне как родня, которую не любишь, но от которой не отделаешься, потому что они — часть тебя. Но этот стыд пошел на пользу: показалось голубое небо — редкий момент просветления, когда мои мозги работают как надо.

— Это ведь не обычное похищение, так? Почему за тобой охотятся «зеленые»? И при чем тут «Транс-Солар»?

Саша помрачнела и отвела глаза.

— Ты знаешь об этом столько же, сколько и я. Возможно, моя мать рассказала бы больше, но сначала до нее нужно добраться.

Я попробовал разглядеть правду за словами, но клочок голубого неба исчез. Мои руки сами собой сжались в кулаки.

— Дело твое, Саша. Только помни, ты — та, за кем охотятся. 001-1100100111.

Девочка снова посмотрела на меня. Теперь ее глаза стали кроткими, как у мадонны с младенцем.

— Я знаю, ты хотел как лучше. Но что сделано, то сделано. Мы ускользнем от них на обиталище. Идем.

Мы пошли по коридору. Перед выходом 426 стояла небольшая очередь таких же неудачников, как мы. Космиты, пара техников да еще два подержанных андроида. У одного была неисправность в сервомеханизме, и он подвывал, когда двигался.

Подошла наша очередь. Остановившись перед стойкой, я назвался Роджером Дадом и доказал это, назвав номер счета, который мне в первую очередь не следовало никому сообщать.

Кассир — андроид с туловищем, которое кончалось на крышке стойки, — имел величественные манеры владельца похоронного бюро и электронный дефект речи.

— Ваш вылет по рас-с-списанию. Пож-ж-жа-луйста, пройдите через детектор и ж-ж-ждите, когда вас поз-з-зовут. С-с-спасибо, что выбрали «ФЕНА Аэро».

Детектор походил на увеличенную дверную раму, стоящую сама по себе. Саша прошла через него первой, а за ней я. Зажжужали зуммеры, вспыхнули лампочки, и пара охранников оторвалась от обеда. Оба были далеко не спортивного телосложения, но женщина выглядела грузнее. Она указала дубинкой:

— Встань вон туда. Ноги расставить. Руки за голову.

Мне не понравился ее тон, но не было смысла скандалить, так что я подчинился. Подошел охранник-мужчина, дыхнул мне в лицо чесноком и провел жезлом по моему телу. Первая мысль была о 38-м. Но он остался в Плавучем Городе, где Морин обещала изредка его чистить. А 0,9 мм браунинг не только разрешен, но и сделан целиком из пластика и, следовательно, недетектируем. Нет, проблема была в моей черепной пластине. Мужчина встал на цыпочки, чтобы провести жезлом над моей головой, и довольно хмыкнул, когда жезл зазвенел.

— Снимите кепку.

Я снял.

Охранник посмотрел на мою голову и кивнул.

— Надевайте.

Потом повернулся к своей напарнице:

— Все в порядке, Герт. У этого малого в голове столько металла, что хватило бы на челнок класса А. Пусть проходят.

Уставившись на мою голову, будто отродясь не видали голов, женщина кивнула и пропустила нас в зал ожидания к остальным пассажирам. Зал был обставлен низкой, раболепной мебелью, как и весь космопорт. Андроиды держались вместе, будто для взаимной защиты, остальные разбрелись по залу. Саша вздохнула.

— Вот тебе и маскировка.

— Сожалею, — ответил я, но не слишком-то огорчился. У глупости есть свои преимущества: меньше беспокоишься.

Я огляделся. Интересно, что я чувствовал, когда в первый раз отправлялся в Черную Бездну? Тогда я был гораздо моложе — судя по официальным документам, мне было девятнадцать, — так что, само собой, я боялся. Боялся учебного лагеря для новобранцев в невесомости, боялся неизвестного, боялся умереть. Впрочем, я до сих пор боюсь умереть, сам не знаю почему, ведь жизнь — сплошное мучение. Голос Саши вернул меня к реальности.

— Макс!

— Да?

— Назвали наши имена.

— О, прости.

Вслед за остальными мы направились к двери, спустились по лестнице и вышли на погрузочный пирс. Мужчина в синем комбинезоне с названием «ФЕНА», вышитым над левым нагрудным карманом, оторвался от своего портативного компьютера, когда мы подошли, и поднял голову. На шее у него болтались защитные наушники, а на ногах были черные строевые ботинки с розовыми шнурками. Он указал на прижатые к краю пирса грузовой модуль и поддерживающий его автопогрузчик.

— Ваша карета ждет. Я буду называть имена. Пожалуйста, занимайте отведенные вам трубы. Аароне, труба номер один. Аксель, труба номер два. Беннинг, труба номер три. Купер, труба номер четыре…

Саша изумленно покачала головой.

— Сколько времени провела в космосе, но ничего подобного не видала.

Мне стало обидно.

— Извини, но деньги на расходы были у тебя, а за 800 долларов ничего лучшего не нашлось.

Саша примирительно улыбнулась, встала на цыпочки и поцеловала меня в щеку.

— Не бери в голову, Макс. Труба номер четыре — это прекрасно.

Я коснулся щеки. Мне показалось или то место, куда Саша поцеловала меня, было действительно теплее остальной кожи? Я хотел что-то сказать и поблагодарить девочку, но пока собирался с мыслями, она уже спустилась в трубу. Вскоре назвали и мое имя. Я огляделся. Парень в зеленой спортивной куртке нигде не маячил.

Я подошел к грузовому модулю и заглянул в трубу номер двадцать четыре. Пахнуло дезинфекцией. Присев, я оперся руками о холодный бетон и прыгнул. Пол — как стены, мягкий и упругий — спружинил под моими ногами. Внутри было пусто, если не считать маленького, почти миниатюрного телеэкрана, наушников с микрофоном и непонятного сооружения из трубок высотой в пояс. Я еще раздумывал, что же это такое, когда чей-то голос произнес: «Приятного полета», и над моей головой захлопнулась крышка. Минуту стояла темнота, как в могиле, потом разлился желтый свет — зажглась встроенная в крышку лампа.

Грузовой модуль дернулся, качнулся и поехал к кораблю. В это же время включился экран и появилась женщина приятной наружности, из нештатных. Неумело натянув наушники, я успел услышать большую часть речи.

— …присоединиться к нам на борту «ФЕНА Аэро». Сейчас ваш пассажирский модуль погрузят на один из лучших кораблей нашей компании, а затем поднимут на орбиту. Полет к «Старос-3» займет около двух часов. Если вы желаете воспользоваться катетером, пожалуйста, сделайте это сейчас, так как предохранительная система ограничения затруднит передвижение во время полета.

Теперь я понял, что это за сооружение, и твердо решил им не пользоваться. Женщина продолжала говорить:

— …проблем медицинского характера, пожалуйста, уведомите экипаж корабля через головные телефоны, и он обеспечит готовность медицинского персонала встретить вас, когда мы состыкуемся со «Старос-3». Итак, устраивайтесь в своих каютах и наслаждайтесь путешествием.

Каютах? Это что, шутка такая? Моя с позволения сказать «каюта» — всего лишь переоборудованная труба для перевозки почты, недоступная во время полета и открытая для всяческих опасностей. Не говоря уж о том, что здесь даже у нормального человека за считанные минуты разовьется клаустрофобия.

Вселенная дернулась, когда наш автопогрузчик остановился, потом снова пришла в движение, когда грузовой модуль толкнули вверх в брюхо челнока, где подключили к корабельным системам жизнеобеспечения. Из сопла рядом с моей головой зашипел кислород, ледяной струей погладил щеку и скользнул по шее.

То ли кислородный поток перемешал воздух, то ли еще что, но из всех углов и закоулков трубы, пересиливая дезинфекцию, поднялся тяжелый запах пота, рвоты и бог знает чего еще. Жуткая вонь ударила в ноздри, и я закашлялся.

Систему ограничения привели в действие без предупреждения. Набивка выдвинулась внутрь, и стало тесно, а затем я был заключен в мягкие, но крепкие объятия, которые вообще не позволяли двигаться. Но законы физики остались, и я почувствовал дополнительные пол-g, когда челнок разогнался на взлетной полосе и оторвался от земли. Хотя я не видел, что происходит снаружи, я миллион раз наблюдал взлеты по телевизору и знал, как это должно выглядеть. Ну, или думал, что знаю.

В отличие от космических челноков 1990-х, современные используют для взлета стандартные взлетно-посадочные полосы. Уже в воздухе, для того, чтобы достичь скорости, в двадцать пять раз превышающей скорость звука, или более 17000 миль в час, применяются турбореактивные двигатели. Хитрость в том, чтобы на низких скоростях сжимать воздух турбинами, а на более высоких — силой набегающего сверхзвукового воздушного потока. Или как-то иначе? Ну, в любом случае ракетные двигатели включаются при скорости около 11000 миль в час и разгоняют челнок до 17000 миль в час и таким образом выводят на орбиту.

Свою роль сыграли и новые высокопрочные, температуростойкие материалы, идущие на корпус, и сложные технологии охлаждения оболочки самолета. А все вместе сделало полеты на орбиту такими же обычными, как рейс из Лос-Анджелеса до Нью-Йорка сто лет назад. Если, конечно, вы летите не в хваленой трубе для перевозки почты, чего я никому не советую. И как я помню эту чушь, а более простые вещи забываю? Ну, я уже говорил: черт его знает.

Короче, двигаться я не мог, единственным развлечением была бесконечная реклама, которую «ФЕНА Аэро» крутила по видео, и неудивительно, что я почти сразу заснул. А проснулся от легкой тошноты, вызванной невесомостью, как раз перед слабым толчком — стыковкой челнока со «Старос-3». На экране снова появилась женщина. Она прямо-таки светилась от счастья.

— Добро пожаловать на «Старос-3». Приготовьтесь к недолгому ожиданию, во время которого ваш модуль выгрузят и направят в один из шлюзов обиталища. Когда шлюз будет герметизирован и давление выровнено, дверь откроется, и вы сможете выйти. От имени «ФЕНА Аэро» и экипажа корабля благодарю вас за оказанное нам доверие.

Женщину сменила прямая трансляция стыковочного процесса. Приятно видеть то, что происходит на самом деле. Мой желудок резко сжался, когда модуль освободили из грузового отсека челнока и подтолкнули к шлюзу обиталища. Толкал одноместный буксир — сани с управляемыми ракетными двигателями, но для этой задачи вполне подходящие. А задача была сложнее, чем казалось на первый взгляд, так как обиталище вращалось, и оператору приходилось это учитывать.

Когда мы оказались внутри шлюза, автоматические грузозацепщики захватили модуль и водворили его на место. После этого наступила пауза в сорок минут, когда в шлюз заталкивали модули с более важным грузом, вроде еды, воды и туалетной бумаги. Затем последовала тридцатиминутная пауза — техники ремонтировали неисправный люковый механизм, и еще пятнадцать минут ожидания, когда люк закрылся и в шлюз накачивали воздух.

В общем, к тому моменту, как система ограничения разжала свои ласковые тиски и нам разрешили вылезти из труб, все мечтали лишь об одном — о туалете. Точнее, все, кроме андроидов и женщины, которая либо катетеровалась до взлета, либо нашла способ пописать, когда вставала, не замочив при этом брюк.

Сила тяжести была вполовину меньше земной, что вынудило большинство из нас передвигаться с крайней осторожностью. Только андроиды, специально запрограммированные для таких случаев, и бывалые космиты вроде Саши перемещались с завидной легкостью.

Ближе к центру обиталища сила тяжести увеличилась. Стиснув зубы, наша маленькая группа тащилась вперед, пританцовывая, пока не наткнулась на уборную. Уборная была общей, кабинок хватило всем, но вот унитазы оказались очень странными. У меня ушло пять минут только на то, чтобы разобраться с картинками-инструкциями и заставить технику делать что положено. Саша ждала меня. Когда я вышел, она сказала насмешливо:

— Рада, что ты вернулся. Я уж начала сомневаться, что снова тебя увижу.

— Очень смешно. Я же не виноват, что для обращения с унитазом нужна инженерная подготовка.

Саша недоуменно подняла брови.

— А как же все те годы в космосе?

Я постучал по черепной пластине. Точнее, по кепке, но Саша поняла.

— Повреждение мозга, забыла? Я не помню ничего до увольнения из Морской пехоты «Мишимуто». Ну, или почти ничего: бывают временами проблески да сны, очень смахивающие на правду.

Саша пожала плечами.

— Меня это просто рассмешило. Ладно, пошли, отыщем наши каюты.

Мне стало малость не по себе.

— Каюты?

Выражение Сашиного лица сказало все. Но на этот раз обошлось без замечаний и взаимных упреков. У девочки было время на размышления, и, похоже, она решила терпеть мои ошибки. Я не знал, что хуже: когда на тебя кричат за глупость или проявляют снисхождение по той же причине.

Мы отправились в Секцию Административного Управления обиталища, выстояли очередь и спросили у покрытого непристойными надписями андроида отдельные каюты. Свободных отдельных не было, пришлось согласиться на двухместную. Выложив тысячу четыреста пятьдесят долларов из денег, которые Саша получила от «Предприятий Мерфи», мы ретировались в кафетерий. Очень интересный кафетерий с круговым обзором. Мы опередили следующую смену на целый час, поэтому свободных мест хватало. Все столики — с четырьмя табуретами каждый — были приварены к полу, а края у всех обиты мягким.

И вот сидим мы, значит, за своим столиком, разглядываем, кого прислали с матушки Земли, и тут появляется парень в зеленой спортивной куртке. Я почему-то даже не удивился. Парень подошел к нам, и я смог рассмотреть его получше. Узколицый, с аккуратной прической и глубокими морщинами. В руке у него болтался мешок с чем-то круглым, по размеру похожим на шар для игры в кегли.

— Мистер Дад, мисс Купер, разрешите присесть?

Я посмотрел на Сашу, она пожала плечами.

— Пожалуйста, почему нет?

— В самом деле, почему нет? — согласился парень, когда сел. — Насколько приятнее, когда люди разговаривают, а не воюют. Хотя, — добавил он, кладя мешок на стол, — насилие имеет-таки место. Не правда ли, мистер Дад? Или я должен называть вас мистер Максон? — Глаза парня были бледно-бледно-голубыми, как полинявшие джинсы. Я чуть отодвинулся от стола.

— Полагаю, да.

Парень в притворном удивлении покачал головой.

— Так, так. Вы слишком скромны. — Он повернулся к Саше. — Видели бы вы его, моя дорогая, когда он прорывался через контрольный пункт «Транс-Солар». Мстяший ангел, стреляющий во всех, кто стоит на пути. Но я тоже внес свою лепту, да, и спас ему жизнь.

Мысленно вернувшись к сражению, я вспомнил телохранительницу с пулей между глаз.

— Так это вы? Вы убили телохранительницу?

Парень спокойно кивнул.

— Да, но не стоит благодарности. — Он сунул мне руку через стол. — Найджел Траск. Рад познакомиться.

Пока он пожимал руку Саше, я попытался разобраться.

— Но зачем? Зачем вы помогли мне?

Траск пожал плечами.

— Любой, кто нападает на «Транс-Солар», — друг, пока не доказано обратное.

— Почему? Чем вам так насолила «Транс-Солар»?

Траск удивленно взглянул на меня. Можно подумать, ответ был настолько очевиден, что только идиот не допер бы. Хотя скорее всего так оно и было.

— «Транс-Солар» вместе с остальными космолиниями притесняет человечество через наркотик, зовущийся «технология».

Саша легко и незаметно вступила в разговор.

— Значит, вы «зеленый»? — вопрос прозвучал скорее как утверждение.

Траск застыл.

— Ярлыки несколько утомительны, но да, я стою за возврат к аграрному прошлому.

Саша кивнула.

— Тогда понятно, откуда у вас такая нелюбовь к «Транс-Солар». Но при чем тут мы?

— Отличный вопрос! — возвестил Траск. — И именно на этот вопрос я послан получить ответ. При чем тут вы?

Саша уперлась руками в край стола.

— Ни при чем. В войне между вами и корпорациями мы с мистером Максоном нейтральные.

— В нашей войне нет нейтральных, «Транс-Солар» похитила вас. Зачем?

Саша пожала плечами.

— Понятия не имею, зачем. Может, ради выкупа?

— Нет, — ответил Траск. — Я так не думаю. Во всяком случае, не ради обычного выкупа. «Транс-Солар» слишком крупная и слишком могущественная, чтобы заниматься подобной мелочевкой. Поэтому с уверенностью можно сказать, что дело серьезное. Как насчет «Предприятий Мерфи»? Какие у вас отношения с ними?

Саша уставилась на него непонимающе.

— Мерфи что? Никогда о таких не слышала.

Брови Траска взлетели к самой линии волос.

— Да неужели? Рита говорила совсем другое.

Он схватил завязанный мешок и сильно дернул. Мешок открылся, и Ритина голова закачалась из стороны в сторону. Похоже, ее отделили от тела мотопилой. К пластиковой шее был примотан вспомогательный блок питания, впаянный в схему. Ритины глаза широко раскрылись и посмотрели вокруг.

— Привет, мистер Максон, привет, мисс Касад.

Комок застрял у меня в горле. Бедная Рита. Попала из огня да в полымя.

— Привет, Рита.

Она улыбалась своей неизменной улыбкой.

— Простите, но меня заставили рассказать все, что я знаю.

Траск согласно кивнул.

— Андроид прав. Она и впрямь рассказала нам все, что знала. И все это по большей части — никчемная ерунда. Эти мерзкие создания — выражение презрения Совета к человечеству — должны быть уничтожены.

С этими словами он достал кусачки с изолированными ручками, выбрал один из проводов, идущих от блока питания в горло Риты, и перекусил его. Затрещали искры, запахло горелой изоляцией, глаза Риты закатились. Она была мертва. Меня душила злость, но Саша казалась совершенно равнодушной.

— В этом не было необходимости.

Траск убрал кусачки в карман.

— Возможно, зато это было приятно и привлекло ваше внимание. А теперь расскажите о ваших связях с «Предприятиями Мерфи».

Саша пожала плечами.

— Чтобы сбежать от охранников, мы захватили одну из лодок «Транс-Солар» и продали ее «Предприятиям Мерфи». Все.

Траск уставился на девочку так, будто хотел проникнуть в ее мозг.

— Ладно, это сходится с тем, что говорила Рита, но могло быть что-то еще, чего она не знала и не слышала. Что ж, подождем, посмотрим, что будет дальше. Но попомните мои слова: если компания вашей матери работает, чтобы спустить на человеческую расу нового технологического черта, мы узнаем об этом и сделаем все, чтобы остановить вас.

Саша посмотрела ему прямо в глаза.

— Я не в курсе, над чем работает или не работает компания моей матери.

Траск кивнул, но было ясно, что он ей не поверил. И знаешь что? Я тоже не поверил.

7

Нам многое нужно было сделать, например, избавиться от Траска и придумать, как убраться со «Старос-3». Но мы устали и поэтому пошли спать.

Хотя за номер была выложена непомерная сумма, каюта оказалась чуть больше обувной коробки. Кровати раскладывались и занимали почти все свободное место, и выходило, что матрасы лежат рядом. Но я не путаюсь с клиентками, особенно когда они на двадцать лет моложе меня. Простыни видали лучшие дни, но по крайней мере были чистые, и на большинстве дыр стояли заплаты.

Саша начала раздеваться, нахмурилась и жестом велела мне отвернуться. Проституткам — единственным женщинам, с которыми я имел дело в последнее время, — было все равно, смотрю я или нет. Я повернулся спиной, пообещав себе быть в будущем осторожнее.

Я почистил зубы над крохотной раковиной, дождался своей очереди в освежитель и не забыл обвязаться полотенцем, когда вышел. Впрочем, если бы я и забыл, не страшно: Саша выключила свет и уже спала. Я вытерся, надел свежее белье и нырнул в постель. Ах, какое это было наслаждение — лежать! Не знаю, что вызвало последующий сон — слишком острый соус к спагетти в кафетерии, мое возвращение в космос или что-то иное, но сон вышел потрясающий.

Пилот вся взмокла. Совсем молодая, она была одета только в шорты и майку с лейтенантскими нашивками. Закусив нижнюю губу, девушка вела корабль сквозь десятки тысяч миль усеянной астероидами черноты, а я смотрел на ее огромные соски.

— Святая матерь, полная милости, помоги мне проскочить это место, — шептала пилот молитву собственного сочинения. — Святая матерь, полная милости…

После первой тысячи повторений я уже был сыт по горло, но пилоты — народ со странностями, и их лучше не трогать. Летело всего три корабля. Головное положение занимал я, вторым шел лейтенант До, а наш командир Чарлз Вомба тащился в хвосте.

Задание попалось скверное. Но с рекогносцировкой всегда так: сплошная неизвестность, непреодолимые препятствия и миллион возможностей погибнуть отвратительной смертью. За это и платит нам «Мишимуто Корпорейшн», это и есть наша служба — провести разведку, убить как можно больше мерзавцев-работников и вернуться, если получится. Но нынешнее задание было совсем другим — придуманная монстрами военной разведки маленькая операция, цель которой не скальпы, а информация.

Меня инструктировал мужчина, превратившийся в женщину без лица. Он объяснил, что «Мишимуто» владеет акциями небольшой, но быстро развивающейся компании; служащие этой компании перешли к забастовщикам и, по всей вероятности, прихватили с собой секретную информацию. Таким образом, наша задача — подкрасться к ним, застать врасплох и вернуть недостающие данные. Проблема лишь в том, что эти мерзавцы укрылись на исследовательской станции под названием «Т-12» — песчинке в центре пояса астероидов. К тому же станция имеет достаточно сложную автоматическую систему защиты. Это тебе не прогулка в парке.

Крик оборвал мои размышления.

— Черт! Черт! Черт! — кричала пилот, указывая на экран.

Ее глаза расширились от ужаса и пропали, когда мы врезались в астероид.

Я сел. Горло сдавливали рыдания. По телу ручьями катился пот, а сердце выскакивало из груди. Я каждую ночь вижу кошмары и в общем к ним привык. Но этот сон, в отличие от других, обладал связностью. Как будто воспоминания попытались вернуться все вместе, но у них не совсем получилось. Чтобы снова заснуть, потребовался час, если не больше, и мне показалось, что прошло несколько минут, когда Саша, вытирая полотенцем волосы, вышла из освежителя и пнула мою кровать.

— Вставай, Макс. Поедим и надо выбираться отсюда.

Я зевнул, натянул одежду, и мы пошли в кафетерий. Завтрак стоил сто пятьдесят два доллара. С каждого. И не бог весть какой. Хорошо, хоть компании не было: Траск сидел от нас в пятидесяти футах. За его спиной висела Земля, как напоминание о его занятии и обвинение прошлых поколений. У Траска шел серьезный разговор с чернокожим мужчиной, но он все-таки улучил минутку и сардонически поклонился, в ответ на что Саша подняла свою чашку с кофе. Слова девочки противоречили ее улыбке.

— Я ему не доверяю. Ладно, давай допивай, пойдем искать работу.

У нас не было другого выхода. Деньги стремительно таяли, а просить помощи у матери Саша отказалась. И правильно: это раскрыло бы наше местонахождение всякому, кто ведет радиоперехват переговоров Земля — Юпитер. А ведут его практически все. Разумеется, идея охранять Сашу и при этом зарабатывать на перелет не вызвала у меня ни малейшего восторга, но иначе прощай всякая надежда на пятьдесят тысяч.

Но хотеть работу и получить работу — веши разные. Почти все космолинии, крупные и не очень, располагали на «Старосе-3» деловыми офисами, каждый размером с клетушку, но мы, увы, никого не интересовали. Если и была какая работа, ее отдавали специализированным дроидам, опытным космитам или людям с нужными связями. А мы таскались от клетушки к клетушке, выстаивали в бесконечных очередях и раз за разом выслушивали отказ мужчин ли, женщин ли, андроидов ли — один черт.

О, однажды нам почти повезло. «Риджис Лайн» предложила Саше место стюардессы. Но для меня ничего не было. Я, ей-богу, почувствовал, как пятьдесят тысяч уплывают из рук, но Саша покачала головой и вывела меня в коридор. Странно, конечно, что она меня не бросила, да у меня не хватило ума задуматься над этим. И потом, с чего мне спорить с решением, которое сулит деньги?

Правда, одно я заметил: Саша все больше и больше падала духом. Казалось, тяжесть целого мира навалилась ей на плечи. Если не считать того поцелуя, она никогда не выказывала особого дружелюбия, но в таком отчаянии я ее еще не видел. Даже когда мы бежали от похитителей и убийц, Саша не выглядела столь подавленной. Я пытался разговорить ее, подбодрить, но девочка отвечала неохотно и с каждым часом все больше мрачнела.

Полдень давно прошел, когда мы, вконец вымотавшись, вернулись в каюту. Обед мы пропустили, чтобы сэкономить деньги, и просто легли отдохнуть. Проснувшись часа через четыре, я обнаружил, что Саши нет, а на постели лежит записка.

«Макс, ушла на прогулку, скоро вернусь. Саша».

Ушла на прогулку? Она, что, рехнулась? Да, конечно, рехнулась, но вот почему — осталось для меня загадкой. Не с моими мозгами разбираться в этом. Быстро сполоснув лицо, я надел кобуру, а в голове так и плясали образы Траска и головорезов «Транс-Солар». У двери я задержался, исполнил маленький обряд из тех, что не раз спасали мне жизнь, и вышел в коридор. Вокруг все казалось мрачным и зловещим.

Тысячи флуоресцентных надписей, густо покрывающих переборки, замельтешили у меня в глазах. Недовольная моей медлительностью толпа застопорилась было, но протолкалась мимо. В ушах стоял многоголосый гам роботов-лоточников, нетрудоспособных космитов, проституток и бродячих юристов, просящих милостыню. Запах пота, фимиама, дыма и озона забил ноздри, вынуждая дышать ртом. Боже, что за ад! Хуже Си-Такского Урбоплекса! Озираясь по сторонам, я попытался представить себя на Сашином месте. Ду-мать и поступать, как девочка-подросток. Но это не сработало. Я проверил кафетерий, магазины и деловой сектор. Саши нигде не было.

Наконец в приступе отчаяния — иначе не назовешь — я сделал то, что должен был сделать сразу: подошел к одному из общественных терминалов обиталища. За абсурдную плату в двадцать долларов я получил возможность спросить о местонахождении Саши. Я даже вспомнил, что нужно назвать вымышленное имя. Ответ пришел почти мгновенно. Синтезированный голос произнес:

— Мэри Купер обнаружена в палате четырнадцать медицинского отсека «Староса-3». Мэри Купер обнаружена…

Я выскочил из кабины, оттолкнул с дороги двиба и, следуя указателям в виде красного креста, побежал к медицинскому отсеку.

Что с девочкой? На нее напали? Изнасиловали? Ранили? Можно перебирать до бесконечности, все плохо. Меня душил страх, страх и стыд, ведь я — Сашин телохранитель, а защитить ее не сумел. Ну и что, что она не разбудила меня и не сказала, куда идет. Виноват я: я взрослый, а она ребенок, я отвечаю за нее, и предотвращать подобное — моя обязанность.

Теперь оказалось, что толпа движется медленнее, чем мне хотелось. Ну, им же хуже. Я рослый и сильный и, когда надо, прекрасно умею этим пользоваться. Большинство разбежались сами, а тех, кто не убрался с дороги, я оттолкнул. В глубине души была надежда, что какой-нибудь обидчивый осел полезет в драку, дав мне повод сорвать злость, но никто не полез. Может, из-за хромовой пластины на моей черепушке, может, из-за моего сложения, а может, из-за злобной гримасы. Как бы там ни было, до медицинского центра я добрался в рекордно короткое время.

Секретарь в приемной смерил меня взглядом. Его длинные оранжевые волосы, собранные в хвост на макушке, свисали нерешительным вопросительным знаком, а усмешка сказала все, что этот секретарь думает о здоровяках с хромированными головами.

— Мэри Купер. Где она?

— Палата четырнадцать, а кто, позвольте…

Коридор был один, туда я и отправился. Палаты — отгороженные занавесками комнатушки — имели номера. Двенадцатая… тринадцатая… четырнадцатая. Я отдернул занавеску.

Все было белым: стены, постель и халат на Саше. Девочка стояла спиной ко мне, глядя в зеркало. Когда я ворвался, она резко повернулась, стискивая ворот. Ее рука, потянувшаяся было за пистолетом, метнулась к лицу, а потом медленно опустилась. Левый глаз был закрыт бинтом, голова обмотана марлей. У меня душа ушла в пятки.

— Саша, что случилось? Что они с тобой сделали?

По щеке девочки скатилась слеза, губы шевельнулись, но не произнесли ни слова. Повинуясь внутреннему порыву, я вошел, обнял ее, плачущую, и прижал к груди. Девочка показалась мне маленькой и такой хрупкой… Наконец рыдания затихли. Саша оттолкнула меня и вытерла рукой лоб.

— Прости… это была просто минутная слабость… так глупо…

— Глупо? Слабость? О чем ты, черт возьми?

Саша отвернулась, встряхнула брюки под халатом. А когда заговорила, голос звучал уже твердо:

— Ничего особенного. Я продала глаз, вот и все.

Слова перекатывались у меня в голове, как двадцатитонные шарикоподшипники. Перед моим мысленным взором возникла картина: Саша лежит на операционном столе, а врач извлекает ее глаз из глазницы и кладет в лоток. Меня затошнило.

— Зачем ты это сделала?

Саша ощетинилась.

— Нам нужны деньги. Я продала глаз. Люди все время продают органы. Ничего особенного.

Я, конечно, туп, но и до меня в конце концов доходит. Все было куда серьезнее, чем возвращающаяся домой школьница, и даже серьезнее, чем стычка в какой-то корпоративной войне. Все оказалось настолько серьезным, что девочка-подросток готова была продать свой глаз, лишь бы перебраться из одного места в другое.

— Но почему, Саша? Почему? Что за причина девушке продавать глаз? И не вешай мне лапшу на уши насчет возвращения домой. Ты наркоманка? Что?

На единственный карий глаз набежали слезы и потекли по щеке. Саша покачала головой:

— Нет, я выполняю поручение матери. Важное поручение. Это все, что я могу сказать.

Я почти закричал:

— Поручение матери?! Какая мать захочет, чтобы ее дочь продала глаз?

Саша выпрямилась и вытерла слезы. Лицо ее стало холодным и вызывающим, а в оставшемся глазу горела ненависть. Как будто я в чем-то виноват.

— Кто ты такой, чтобы судить? Моя мать делает то, что должна, и я тоже. Так что заткнись и отодвинься. Я буду одеваться.

Мы шли по коридору в молчании, думая каждый о своем. То, что сделала Саша, было чудовищно. Что же это за мать, что же это за поручение, чтобы оправдать такое? Я не мог этого представить, но одно было несомненно: всякий, кто так готов пожертвовать собой, пожертвует и мной. И значит, я должен быть вдвойне, даже втройне осторожен. Мы подошли к каюте и остановились.

Интересная вещь привычки. Они могут навредить или помочь, а помощь была необходима. Вот почему для меня превратились в фетиш такие мелочи, как проверить утром, заряжен ли пистолет, а уходя из дома, приклеить на дверь кусочек прозрачной ленты. Поначалу это давалось с трудом, но теперь эти мелочи — моя вторая натура, и я делаю их бессознательно. Ну, кроме тех случаев, когда происходит что-то необычное.

— Не трогай дверь. В каюте кто-то был.

Саша нахмурилась.

— Откуда ты знаешь?

— Я приклеил кусочек ленты. Она разорвана.

— И что нам делать?

Я немного подумал. Мысли-колеса поворачивались медленно, но все-таки повернулись.

— Ты есть хочешь?

Саша посмотрела на людей, проходящих мимо.

— Хочу, но при чем тут дверь?

— Давай закажем что-нибудь в номер.

Заказ я сделал из компьютерной кабины в холле. Через пятнадцать минут приехала автотележка, открыла дверь собственным электронным ключом и вкатилась внутрь. Я ждал, что взорвется бомба или убийцы выглянут в коридор, или выбежит вор. Ничего.

Через несколько минут автотележка выехала, и дверь закрылась. Подождав, пока робот укатит, мы набрали код и вошли внутрь. На откидном столике аккуратно стояли подносы с ужином, от тарелок поднимался пар. Каюта была перевернута вверх дном. Наши немногочисленные пожитки валялись повсюду, как игрушки в детской. Я сообщил очевидное.

— Ее обыскивали.

— Да, — согласилась Саша. — Но кто?

Я пожал плечами.

— Первое, что приходит в голову, — Траск, но почему он так долго ждал? Мои деньги… «Транс-Солар»? Потребовалось время, но они все же догнали нас.

Саша не согласилась, но и не возразила. Устроив подносы на коленях, мы принялись за еду. Девочка глотнула какие-то пилюли на закуску. А я вдруг представил, как ее большой карий глаз с прикрепленной ниточкой нерва катается по лотку в форме почки. Или еще хуже: его вставляют в глазницу пожизненного. Аппетит испарился, и мне страшно захотелось плакать. Но телохранители не плачут, во всяком случае, не при клиентах, поэтому я уткнулся в тарелку и притворился, что ем. Не то что Саша. Она поглощала свою порцию с аппетитом грузчика и подобрала остатки кусочком хлеба.

Закончив с едой, мы побросали в рюкзак грязную одежду, выскользнули за дверь и смешались с толпой. Пусть плата за номер растет, это лучше, чем выписаться и тем самым сообщить о своем отъезде. Саша шла быстро. Мне с трудом удавалось не отставать и при этом следить, нет ли за нами хвоста.

— Дорлоп импог асуп 95601.

— Что ты сказал?

— Я спросил, куда мы идем?

— Корабль «Красный Торговец» стартует через два часа. Он летит на Марс. Не совсем то, что нужно, но все-таки какое-то продвижение вперед.

— Это пассажирский корабль?

Саша засмеялась, но сразу замолчала, словно из-за внезапной боли.

— Хотелось бы. Нет, это всего лишь грузовое судно, и мы — члены так называемого экипажа.

Я нахмурился.

— Тогда зачем ты продала глаз?

Саша объяснила, терпеливо, будто ребенку:

— Затем, что работа стоит пять тысяч долларов с каждого.

На это мне сказать было нечего.

«Старос-3» имеет форму буквы Н: в центральной перекладине расположены жилые помещения, а в четырех концах — стыковочные узлы, солнечные батареи, антенны и прочее оборудование. Эти концы называются Нога Один, Два, Три и Четыре. «Красный Торговец» стоял у Ноги Три. Туда мы и направились. Я проверил, не идут ли за нами головорезы «Транс-Солар» или «зеленые» Найджела Траска, и едва не прозевал черного мужчину. Того самого, которого мы видели с Траском. Поймав мой взгляд, он помахал. Саша схватила меня за руку, но поздно: я помахал в ответ.

Мужчина мгновенно оказался возле нас. Его глаза метнулись от меня к Саше и обратно. Интересный тип: умный взгляд, орлиный нос и тонкие выразительные губы. Его костюм, когда-то белый, теперь казался серым от грязи. Мы отступили в нишу, чтобы не стоять в потоке.

— Мистер Максон, мисс Касад, одну минуту. Вы спешите, я знаю. Мистер Максон, не могли бы мы поговорить наедине?

Я посмотрел на Сашу. Ей совсем не нравилось происходящее.

— Говорите что хотите, но я останусь здесь.

Мужчина поклонился.

— Как вам будет угодно. — Он повернулся, загораживая Сашу. — Я Филипп Бей. По поручению мистера Траска я должен сообщить вам, что наши сотрудники провели небольшое расследование. Так вот, «Мишимуто Корпорейшн» уволила еще двух морских пехотинцев с аналогичным повреждением мозга. Они страдали таким же снижением познавательной способности, такой же потерей памяти и имели такие же черепные пластины.

— Да? — тупо спросил я. — И где они? Что с ними стало?

Бей посмотрел мне в глаза. Он держался настолько прямо, настолько искренне, что было понятно: он говорит правду.

— Первый покончил с собой через пару месяцев после увольнения. Вторая, расставшись с Морским Корпусом, попала в сумасшедший дом. Мужчина, утверждавший, что он — родственник, однажды забрал ее на прогулку. С тех пор женщину никто не видел.

Мысли, как слоны, держащие друг друга за хвост, вереницей протащились в моей голове. Медлительные, тяжеловесные, они двигались с огромным трудом. Я в надежде посмотрел на Сашу, но она отвернулась, не пожелав мне помочь. Я обратился к Бею:

— Что все это значит?

Бей пожал плечами.

— Мистер Траск считает, что вы в опасности. Он знает о предстоящем путешествии и предлагает вам остаться здесь, с нами. Мы возместим ваши расходы плюс компенсация в пять тысяч долларов.

Я нахмурился, с усилием заставляя мозги работать. Я должен решить сам. Всего несколько дней назад пять тысяч показались бы мне целым состоянием, но я уже настроился на пятьдесят. Да еще Саша. Контракт есть контракт, а я согласился проводить ее домой. И потом, чем «зеленые» лучше корпов? Нет, ну их. Я покачал головой.

— Мне жаль тех двоих, но не думаю, что здесь есть связь. И кроме того, у меня контракт.

Я посмотрел на Сашу, ожидая увидеть одобрение, но увидел скорее печаль. Опять я сделал что-то не то?

Мистер Бей слегка поклонился.

— Как хотите. Я передам мистеру Траску.

Прежняя Саша вновь напомнила о себе.

— Передайте, что мы подумываем захватить корабль.

Бей бросил взгляд на Сашину повязку.

— Да. Надеюсь, оно того стоит. Бог по имени «технология» требует много жертв. Ваш глаз — всего лишь первый взнос.

Саша побледнела и решительно зашагала по коридору. Я — за ней. Слишком много неясного. «Зеленые», может, и странные, но они не дураки. Я поднажал, чтобы догнать девочку. «Красный Торговец» стоял у шлюза 3-В. Мы остановились перед люком, вызвали корабль по видеосвязи и назвали себя капитану — толстухе с заплывшими жиром глазами. Если она и обладала достоинствами, обаяние в их число явно не входило.

— Ну, почти вовремя, черт побери. Деньги с собой?

Саша поднесла к сканеру заверенный чек. Толстуха кивнула.

— Хорошо. Поднимайте свои задницы на борт. У нас расписание, чтоб вы знали.

Щелкнув, экран почернел. Люк открыл пасть, проглотил нас и с шипением закрылся. Пуповина, соединяющая «Красный Торговец» со «Старос-3», была уже герметизирована, и второй люк открылся быстро.

Пройдя шагов семь по гофрированной пуповине — гофрировка нужна для компенсации небольших взаимных подвижек корабля и обиталища, — мы оказались в довольно вместительном корабельном шлюзе. Краска на стенах местами облезла, оставляя красно-лиловые пятна, резиновый коврик слегка пружинил под ногами, лицо освежали струи холодного воздуха. Я разглядывал скафандры, развешанные по обеим сторонам перехода, когда открылся внутренний люк и вошел мужчина. Следом в шлюз проник странный запах — так бывает, когда заходишь в чужую квартиру или огибаешь край энтноплекса.

У вошедшего были жирные черные волосы, дикие глаза и нос топориком. Довершали облик грязная майка, мешковатые шорты и ярко-оранжевые кеды. Мужчина провел взглядом по моей черепной пластине, потом посмотрел на Сашу и словно приклеился к ней.

— И что у нас здесь такое? Сладкая краля, вот что. Привет, милочка, меня зовут Лестер, а тебя?

Саша смерила его убийственным взглядом.

— Отвали.

Лестер облизал губы и потер промежность.

— С тобой, милашка, когда угодно!

Я шагнул к нему, сгреб рукой за майку и приподнял нахала. Лестер залягал, замолотил кулаками по моим рукам.

— Пусти меня!

— Извинись перед леди.

— Ладно, ладно! Я извиняюсь! Отпусти меня!

Я поставил его на пол. Одернув майку, Лестер злобно покосился в мою сторону.

— Идемте. Капитан хочет вас видеть.

Вслед за Лестером мы вышли из шлюза, прошли по коридору, достаточно широкому, чтобы вместить стандартный грузовой модуль, а затем по дополнительному проходу. Корабль оказался на удивление просторным. Хотя почему на удивление? Строили-то его в космосе, где форма значения не имеет, а размеры ограничены лишь стоимостью материалов и затратами энергии. А учитывая желание корпораций перевозить за раз как можно больше груза и необходимость иметь на каждом судне опытный экипаж, как раз неудивительно, что корпы предпочитают строить большие корабли. Ну вот, очередное озарение: когда надо, этих мыслей днем с огнем не сыщешь, а когда не надо, они, пожалуйста, тут как тут.

Повернув налево, Лестер провел нас мимо кают к полуоткрытому люку. Отполированная до блеска латунная табличка на люке гласила: «Капитан». Лестер трижды постучал. Стук вышел очень слабый, но его услышали.

— Войдите!

Лестер повернулся к нам. Увидев, что он хочет что-то добавить, сделать, так сказать, последнюю попытку, я поднял брови.

— Да?

Он сердито блеснул глазами, развернулся и потопал по коридору.

— Я сказала войдите, черт побери! — раздраженно повторил голос из-за люка.

Мы вошли. Каюта, она же кабинет, была просторной, с обстановкой, которую не назовешь иначе как эклектичной: старомодный диван с обивкой из набивного ситца соседствовал с ультрасовременными волокнистыми креслами. Объединяла все еда — разбросанные повсюду коробки, тарелки и всякие остатки.

Капитанша восседала на специально переделанном грузоподъемнике. В жизни она оказалась еще чудовищнее, чем на экране. На внушительного размера пижаму пошли ярды и ярды блестящей черной ткани, которая при малейшем движении бросала отблески по всей каюте. В поросячьих глазах вспыхнула злоба.

— Что вылупился, хромоголовый? Ты и сам-то не больно какой красавец. Давайте деньги.

Саша протянула чек. Пухлая цепкая ручка, блеснув кольцами, выхватила его. Капитанша поднесла чек к свету, убедилась, что электронитки целы, и удовлетворенно хмыкнула. Засунув чек в щель между своими огромными грудями, она окинула нас взглядом, каким обычно смотрят на собачье дерьмо.

— Хорошо, считайте себя приведенными к присяге и прочее. Теперь вот что. У меня на борту железная дисциплина, я требую работы в полную смену и не потерплю бездельников. Ясно?

Мы кивнули.

— Отлично. — Она посмотрела на Сашу. — Так, сладкая, что случилось с твоим глазом?

Саша, не дрогнув, встретила ее пристальный взгляд.

— Я его продала.

Капитанша кивнула, как будто продажа глаза была самым что ни на есть обычным делом.

— Правильно. Найди идиота по имени Крещенко. Скажешь, что ты — помощь, которую он просил. И осторожнее с Лестером, он бы трахал дроида, если бы нашел такого с дырой.

Грузоподъемник зажжужал и перенес ее к комбинированному столу-пульту. Порывшись в хламе, капитанша отыскала диск и бросила его мне. Я поймал, и она одобрительно кивнула.

— Ты заведуешь фермой. Твой предшественник упился до смерти, не повторяй его ошибки. Прочти диск, запомни и действуй, как написано.

Я молча кивнул, а в душе шевельнулся страх. Я знал точно, что не сумею этого сделать.

Капитанша достала пакетик с печеньем «Орео», высыпала несколько штук на ладонь, а одно затолкала в рот. Затем пробубнила:

— Хорошо. Ваши каюты Г и Д. Можете приниматься за работу.

На выходе она нас остановила. С ее подбородка сыпались крошки.

— Вот еще что… дротиковые пистолеты легальные, но держите их в кобурах.

Пожав плечами, мы кивнули и удалились. Вот и попробуй сохранить что-то в секрете, черта с два получится. Примерно через час корабль расстыковался со «Старос-3» и начал долгое путешествие к Марсу.

8

Первые пятьдесят часов пролетели быстро. Я спал, изучал устройство корабля и знакомился с экипажем. Надо сказать, команда подобралась веселенькая.

Кроме свиноподобной капитанши и сексуально озабоченного Лестера, «Красный Торговец» имел на борту пилота-дезертира, повара по прозвищу Убивец и дотошного грузового мастера Крещенко. Еще было пятнадцать или двадцать андроидов — часть носили имена, а остальные различались по номерам. Самый примечательный из них, окрещенный Фантомом в честь персонажа «Фантома Оперы», как мне сказали, нуждался в полной электронной настройке. Я решил, что с ним лучше держать ухо востро.

Все это было интересно, но не помогло разобраться с моей работой. Работой в секции гидропоники — ферме. Производство падало, и, учитывая прожорливость капитанши, мне грозили крупные неприятности. Особенно после того, как капитанша надавила на Убивца, а он стал давить на меня.

Наконец после очередного столкновения с поваром, размахивающим огромным мясницким ножом, я удалился в свою каюту и сел перед компьютером. Курсор подмигнул мне, как электронный извращенец, хорошо знающий мою слабость и готовый ею воспользоваться. А все из-за того, что скопидомы-корпы оборудовали «Красный Торговец» персональными компьютерами с ручным управлением. Лишили меня, гаденыши, системы голосового распознавания, на которую я привык полагаться, и без нее мне хоть плачь.

Я вставил диск, нажал соответствующую клавишу и с тоской уставился на появившиеся знаки. Надо постараться, вдруг получится? Я впился глазами в экран. Нет, бесполезно. Письмена оставались бессмысленными, как всегда, отрезая меня от необходимой информации. Во мне кипела ярость.

Я грохнул кулаком по столу так, что клавиатура подскочила. Это нечестно, черт побери! Я должен был уметь читать, должен был понимать эти закорючки, иначе «Мишимуто Корпорейшн» никогда в жизни не завербовала бы меня. Черт, я же был офицером, а где ты видел неграмотных офицеров?!

Но кусок металла, отнявший у меня воспоминания, отнял и умение читать. И все, на что я остался способен, — это убивать людей.

Ярость утихла, и по щекам поползли слезы. Мне стало жалко себя. Я подумал о тех двоих, о которых говорил Бей. Интересно, что они чувствовали? Наверное, то же самое. Может, поэтому один из них покончил с собой, а вторая угодила в психушку? И что там с черепными пластинами? Совпадение? Одинаковые травмы одинаково лечились?

Или тут что-то другое?

От вопросов заболела голова. Я отбросил их и сосредоточил внимание на более насущной проблеме. Раз я не умею читать, значит, надо найти того, кто умеет, и от него узнать то, что мне нужно. Для таких случаев существует целый ряд приемов, что-нибудь да сработает. Конечно, ситуация требовала большого притворства, но уж не настолько, чтобы я не сумел выкрутиться.

Я вытащил диск, взглянул на часы и встал. Моя каюта, маленькая по сравнению с каютами постоянных членов экипажа, была все же удобна. Койка с пультом подвесного развлекательного комплекса, шкаф, вмещавший в десять раз больше одежды, чем у меня было, и рабочий стол-компьютер. Единственное, что осталось от предыдущего жильца, — это полупустая бутылка самогона, спрятанная под матрасом, и черный носок в одном из ящиков.

Я вышел в коридор и постучался к Саше. Времени хватало: ее смена начиналась только через час.

— Кто там? — спросил приглушенный стальным люком Сашин голос.

— Это я, Макс.

— Ты один?

Я огляделся. Лестера нигде не видно, коридор пуст.

— Ага.

Люк открылся. Саша высунула голову. Вместо бинта ее глаз закрывала черная повязка, придававшая девочке пиратский вид. А в сочетании с бюстгальтером и трусиками она напомнила мне самые экзотические стрип-шоу из тех, что я когда-либо видел. Приятно, конечно, что тебе доверяют, и все же меня это заело. Я почувствовал себя дядюшкой Максом, немного эксцентричным, но, в сущности, безвредным. Даже не подозревая, что обижает мое мужское самолюбие, Саша махнула рукой, чтобы я вошел.

— Привет, как дела? — поинтересовался я.

— Лестер — головная боль, но в остальном нормально. А у тебя?

— Да так, — небрежно ответил я, входя в образ. — Капитанша поперек горла стоит… а что еще новенького?

Саша кивнула.

— Я тебя понимаю. Меня саму уже тошнит от описей Крещенко. Держу пари, этому зануде снятся десятичные точки. А чем ты все-таки занимаешься?

Я пожал плечами.

— В том-то и дело. Я еще не начинал и капитанша рвет и мечет. Я уж не говорю об Убивце.

Саша натянула брюки. Я старательно пытался не замечать, какие у нее красивые ноги, но, боюсь, не получилось.

— Не начинал? Почему? — удивилась она.

Я показал диск, заблестевший в свете лампы.

— 1001100101111000011110. Мудреное дело. Мне бы не хотелось ошибиться

Саша понимающе кивнула ,будто я только и делал, что ошибался. Впрочем, так оно и было.

— Хочешь потренироваться? Нет проблем. Давай посмотрим.

Мое сердце победно забилось когда она вставила диск и нажала клавишу.

— С чего начнем?

— С начала, — быстро ответил я. И читай вслух. Я так лучше усваиваю.

Кивнув, Саша начала читать:

— Пищевая производственная система «Ньютралайф 4000» предназначена для использования на кораблях IV класса и рассчитана на двадцать человек экипажа и пассажиров. Необходимо снабжать систему достаточным количеством кислорода, воды и питательных веществ. Неисполнение этого требования снизит возможности системы по обеспечению потребителей сбалансированным питанием и аннулирует гарантии «Ньютралайф».

Она остановилась, немного помолчала, хмурясь, потом указала на экран.

— Что это за слово?

Я медленно покачал головой.

— Понятия не имею.

Саша подняла брови.

— Неужели? Ты не знаешь слова «и»?

Кровь бросилась к моим щекам. Я попробовал выкрутиться.

— Конечно, я знаю…

Девочка не дала договорить, остановила меня. Она смотрела так серьезно, как только может смотреть человек с черной повязкой на глазу.

— Признайся, Макс, ты не умеешь читать. Такое бывает при повреждениях мозга.

В ее голосе звучала печаль, будто она наконец приняла то, что знала с самого начала, но до сих пор ухитрялась игнорировать.

— Люди думают, что ты глупый, раз не умеешь читать.

Ее пальцы коснулись моей руки. Я поднял голову. Передо мной снова была милая Саша, та самая Саша, которая целовала мою щеку и бывала иногда такой чуткой.

— Ты далеко не глупый, Макс. С ограниченными возможностями, да, и временами странный, но далеко не глупый.

Комплимент показался мне довольно сомнительным, но я все же решил принять его. И сразу стало тепло, я почувствовал себя любимым и, черт возьми, почти нормальным человеком.

Саша посмотрела на часы.

— У меня есть около сорока пяти минут. Давай работать.

Она читала, я слушал и постепенно начинал понимать. Еще несколько занятий — и через два цикла, как раз перед той сменой, когда Убивец пообещал меня выбросить, я был готов к работе. Точнее, почти готов, так как безбрежное море разной технической информации как в одно ухо вошло, так из другого и вышло.

Но Саша объяснила, что пугаться нечего: к ферме прикреплены как минимум три андроида, и технические подробности — их забота. А моя роль — надзирать и обеспечивать «психоподкрепление», как это названо в диске инструкций, но что часто звучало и как «ласка». Итак, вооруженный новоприобретенными знаниями и исполненный самых лучших намерений, я отправился на ферму. Она располагалась в последней трети корабля и состояла из двух секций.

Первая напомнила мне револьвер. Девять цилиндров вращались вокруг центральной оси, но вместо патронов каждая камера содержала гидропоническую цистерну тридцати футов длиной. Вместо почвы — тяжелой и, следовательно, дорогой — в желобах была вода, смешанная с питательными веществами. Каждая цистерна имела защиту от радиации и собственную оросительную систему, а солнечный свет получала от наружных солнечных коллекторов.

Резервуары вращались, останавливаясь на два часа в каждой из девяти возможных позиций. К камере подъезжала подвижная платформа, чтобы мои помощники-роботы могли открыть патронник и заняться будничной работой, такой, как посев, прореживание и уборка урожая. И что это был за урожай!

Я прибыл на палубу обслуживания как раз в тот момент, когда андроиды снимали последний помидор размером с баскетбольный мяч. Один из роботов, агрегат весьма функционального вида с четырьмя ногами и тремя руками, увидел меня и посеменил навстречу. От датчиков до ножных буртиков он был покрыт разноцветными пятнами — следы работы по обслуживанию фермы и источник прозвища «Пикассо». Как большинство андроидов высшего порядка, Пикассо обладал способностью пополнять свою первоначальную программу через наработанный опыт, что отразилось на его речи.

— Эй, пижон, в чем дело?

— Меня назначили руководить фермой.

— Отлично! Наконец-то капитан послала сюда био. Овощи хороши, а вот живоформы куксятся. Мы болтаем с ними, сгребаем их дерьмо, но толку чуть. Пошли, провожу тебя во вторую секцию.

Я проследовал за роботом мимо открытого модуля. Два других андроида, поменьше — они доставали мне только до пояса — и похожие на пауков, были оснащены всевозможными высокоспециализированными датчиками, резцами и держателями. Пикассо представил:

— Этот, с наклейками по всему туловищу, известен как Декал, а второй предпочитает официальное название Агробот модель XII.

Декал, более дружелюбный, подкатил ко мне.

— Могу ли я иметь честь узнать ваше имя, сэр?

— Можешь звать меня Макс.

— Спасибо, мистер Макс. Ваш предшественник запрограммировал меня на производство большого количества алкоголя. После его смерти скопился излишек. Должен ли я производить еще или ждать, чтобы вы сначала потребили существующие запасы?

Я не смог сдержать улыбки.

— Мне не понадобится столько, сколько нужно было моему предшественнику. Сохрани то, что есть, но больше не производи.

Не знаю, способна ли машина радоваться, но эта казалась обрадованной, когда покатила на свое место. Пока мы шли ко второй секции, Пикассо объяснил:

— Ты устроил ему праздник. Управление перегонным кубом шло вразрез с его основным назначением и снижало эффективность, заложенную в технических условиях. В результате возник внутренний диссонанс, который приходилось разрешать. Да, ничто не беспокоит дроида больше, чем компенсирующие цели, а мы получаем их всю дорогу. Не в обиду будет сказано.

— Никаких обид, — заверил я дроида. — Люди обеспечивают друг друга компенсирующими целями каждый день.

Пятнистый датчик Пикассо повернулся в мою сторону.

— Неужели? Как странно. Ну, я так говорю остальным: «Раз им хватило ума изобрести нас, значит, они знают, что делают».

Я не был в этом уверен, но разубеждать его, естественно, не стал. Люк открылся, и мы вошли во вторую секцию. Хоть я и знал, чего ожидать, действительность удивила меня. В нос ударил резкий сладковатый запах животных испражнений. Я решил, что лучше дышать ртом. Живоформы, увидев нас, замычали, заблеяли, захрюкали и закудахтали. По обеим сторонам коридора стояли клетки, и в каждой находилась одна или несколько биологически сконструированных форм жизни. Первыми оказались коровы.

Как их далекие пра-пра-пра… родичи, коровы имели головы с глазами, ушами и ртами, но на этом сходство и кончалось. Шеи, когда-то длинные, стали короче и соединялись с прямоугольными телами, которые лежали в одинаковых ящиках из нержавеющей стали. Ноги были признаны ненужными и устранены вместе с хвостами и некоторыми внимательно отобранными костями. Все коровы выглядели одинаково, что неудивительно, ведь они были клонами. Живоформы создавались только ради одного: ради мяса. Мычание возросло до отчаянной напряженности. Девятнадцать пар огромных карих глаз уставились мне в лицо, умоляя о ласке.

Похоже, что-то непредвиденное случилось в ходе долгого процесса их создания. Каждое последующее поколение коров становилось не только чуточку умнее, но и эмоционально зависимее, и если раньше они людей просто терпели, то теперь уже не могли без них обходиться. Так же, как овцы, свиньи и куры.

И это была моя работа: регулярно посещать их и радовать. Без этого живоформы быстро теряли вес, причем мясо становилось жестче. Поэтому-то капитан и повар так бушевали.

— Ну, давай! — крикнул Пикассо через гвалт. — Погладь их.

Я немного трусил, поскольку никогда раньше не имел дела со скотом. Я протянул руку к ближайшей корове, и ее морда ткнулась в ладонь. Шерсть живоформы была короткой и жесткой, как проволока. Я провел рукой к макушке. Глаза коровы закрылись в экстазе, по пятнистому черно-белому телу пробежала дрожь, напомнив мне тот момент, когда Саша поцеловала меня.

Неужто корова чувствовала то же тепло, что тогда почувствовал я? Если да, то понятно, почему так важен контакт. Но ответа не было, и я продолжал гладить коровью голову. При мысли же об убийстве и тем более поедании живоформы мне стало нехорошо.

Дроидам чужды эмоции, но я готов поклясться, что в голосе Пикассо звучала тоска.

— Андроид может гладить их весь день напролет — и ни малейшего признака удовольствия. Но приходит человек, и они сходят с ума. Почему?

Я в последний раз погладил первую корову и перешел к следующей.

— Понятия не имею. Что-то вроде эволюционной связи?

— Возможно, — с сомнением произнес Пикассо. — Но все равно странно.

Время шло. Пикассо занялся сгребанием навоза. Я уже погладил половину коров и приближался к овцам, когда из динамика у меня над головой раздался голос капитана. Имелась и телекамера, но объектив закрывала изолента.

— Эй, Максон, ты там?

— Да, мадам.

— Будь я проклята. Наконец-то он занялся делом.

— Да, мадам.

— Ладно, тащи свою задницу на мостик. У нас неприятности.

Гул разочарованного мычания, блеяния, хрюканья и кудахтанья понесся по всему отсеку, когда я повернулся и пошел к люку.

— А что за неприятности?

— Скверные. Кажется, Лестер покусился на твою тощую подругу, а она пустила дротик через скудные остатки его мозгов.

— Так ему и надо.

Голос капитана вышел за мной через люк.

— Возможно… но это к делу не относится. Лестер был нашим механиком, и без него мы как без рук.

— Постойте-ка. Но ведь на корабле все дублируется. Я думал, Лестер — не исключение.

После долгого молчания капитан откашлялась.

— Ну, Лестеру полагался компетентный помощник, но мне не удалось никого подыскать на это место.

Я вспомнил длиннющие очереди безработных на «Старос-3» и понял, что капитан лжет. Жалкая бабенка использовала фиктивную личность, чтобы набить собственный карман. Но этого говорить не следовало.

— Вот невезуха.

— Именно, — согласилась капитанша. — Ну так тащи сюда свою задницу.

Я вошел в «святая святых» через четыре минуты. Просторная рубка была почти полностью автоматизированной. Рычаги ручного управления, которыми практически не пользовались, мягко светились, воздух шептал в кондиционере, на изогнутом экране висело почти неподвижное звездное поле. Вокруг похожего командного кресла капитана собрался весь экипаж: пилот Вильсон, сутулый, со впалыми щеками; Убивец в заляпанных кровью белых одеждах и Крещенко с тщательно выбритым лицом, лишенным всякого выражения. Капитан выглядела такой же, как обычно, — жирной.

Я увидел Сашу и торопливо подошел к ней. Одежда девочки была порвана, а на левом виске вздулась здоровенная шишка. Я не нашел ничего умнее, чем спросить:

— Ты в порядке?

«Ну надо ж быть таким тупым!» — сказал мне Сашин взгляд, а сама она ответила:

— Лучше некуда.

Но расширенный зрачок, сжатый рот и быстрое прерывистое дыхание говорили обратное. Я неуклюже обнял ее за плечи и обрадовался, что она не стала вырываться.

Капитан властно подняла руку. Ее кольца сверкнули.

— Что ж, раз хромоголовый был настолько любезен, чтобы присоединиться к нам, можем начинать.

Она вытащила карманный компьютер и прочла вслух:

— «В соответствии с Командным Уставом 6789.2 параграф три, в случае смерти члена экипажа на капитана возлагается обязанность проводить официальное дознание и предпринимать любые шаги, какие он или она сочтет необходимыми, вплоть до немедленного исполнения приговора. Рапорт о решении капитана плюс вещественные доказательства, если таковые имеются, должны быть сданы в ближайшем порту захода».

Капитан закрыла компьютер и убрала в карман. Поросячьи глазки взглянули на Сашу.

— Итак, сладкая, что случилось? И помни, мостиковая звукозапись включена, так что это навечно.

Почувствовав, как Саша пожимает плечами, я убрал руку.

— Лестер делал мне сексуальные предложения с того момента, как я поднялась на борт. Я отвергала их столько раз, что стала бояться за свою безопасность, и поэтому носила оружие.

— Которое я велела тебе не использовать? — сурово вопросила капитан.

— Верно, — спокойно признала Саша. — Но вы же и предостерегли меня насчет Лестера и сделали это в присутствии свидетеля.

Капитан об этом забыла и теперь нахмурилась.

— Продолжай.

Caшa медленно кивнула.

— Я встала как обычно, приняла душ, оделась и вышла в коридор. Я была на полпути к камбузу, когда из люка выскочил Лестер и ударил меня кулаком в висок. Я упала. Он дал мне пощечину, пригрозил убить и разорвать одежду. Я потянулась за пистолетом…

— Где был пистолет?

— В кобуре под левой рукой.

— Значит, Лестер его не видел?

— Не видел.

— Продолжай.

— Я потянулась за пистолетом, вытащила его и выстрелила Лестеру в лицо.

— И?

— И он упал. Мертвый.

Сурово кивнув, капитан обвела взглядом собравшихся.

— Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо. Исходя из того, что показания Саши Касад соответствуют вещественным доказательствам и частично подтверждаются камерой безопасности, находящейся вблизи места нападения, я заключаю, что смерть Лестера Коллингза — убийство, совершенное в целях самозащиты. Дознание окончено.

Она кивнула Вильсону, и тот нажал кнопку. Капитан улыбнулась и оглядела мостик.

— Порядок, запись выключена.

Мы с Сашей повернулись, чтобы уйти, но капитан остановила нас.

— Не так быстро, хромоголовый. Мы еще не решили проблему.

— Капитан имеет в виду Фантома, — услужливо подсказал Убивец, изучая свои жутко грязные ногти. — Мы должны найти его.

Я посмотрел на капитана.

— Зачем?

Она нахмурилась.

— Затем, что Фантом запрограммирован помогать техническому персоналу. Если не откажет главный двигатель и не случится ничего столь же катастрофического, у Фантома хватит знаний, чтобы довести нас до места назначения.

Я медленно кивнул.

— А-а.

Но Саша оказалась любознательнее.

— Зачем его искать? Включите внутреннюю связь и прикажите ему прийти.

Капитан потерла свои подбородки. Те заколыхались.

— Все не так-то просто, голуба… Фантом не любит людей.

Крещенко в первый раз за все время вступил в разговор.

— Мы полагаем, что Лестер злоупотреблял Андроидом Инженерной Поддержки, из-за этого робот и убегает.

Саша нахмурилась.

— Злоупотреблял?.. Как?

Экипаж переглянулся. Им было явно не по себе. Ответил Вильсон. Бас пилота прогремел на весь мостик.

— Лестер попытался модифицировать тело АИП, чтобы тот мог функционировать как половой суррогат. Но это лишь предположения, так как андроид не дает к себе приблизиться.

Конечно, полным-полно существовало сексоидов, но у них и программа была соответствующая. АИП же такой программы не имел, и попытки Лестера насадить роботу чуждую функцию свели беднягу с ума. Тут возникали интересные вопросы. Предположим, мы поймаем Фантома, но сможет ли он делать то, для чего предназначен? И почему с этим так долго тянули?

Думаю, не у меня одного появились подобные вопросы, но никто не захотел их задать. Потому что начать спрашивать значило бы усомниться в способности капитана выполнять ее работу и тем самым рисковать своими средствами к существованию. А это форменный идиотизм, когда человек двадцать только и ждут, чтобы занять твое место.

Поиски начались с носовой части. В дело были брошены весь экипаж «Торговца» и большинство ходячих корабельных роботов. План был прост: начать с носа, двигаться к корме и гнать Фантома перед собой. А после поимки устранить нанесенные Лестером повреждения и наладить андроида будет уже сравнительно просто. По крайней мере, все на это надеялись.

Я огляделся. Крещенко вооружился грузовой сеткой. Капитанша сжимала в одной руке бутерброд, в другой — шоковый пистолет. Убивец свернул из обычной веревки лассо и крутил его над головой. Вильсон распаковывал самодельное мачете, и только Саша выглядела скучающей.

— Хорошо, — провозгласила капитан с набитым ртом. — Пошли поймаем его. Но помните, если вы повредите маленького ублюдка, нам крышка.

Не самая вдохновляющая речь из тех, что мне доводилось слышать, но прямая и по существу. Мы разошлись и двинулись к корме, координируя свои передвижения по рации. Мы обыскали каждый коридор и переход, каждый отсек и каждую каюту, и чего только не нашли! Крыс, чучело попугая, грузовой контейнер, весь в пометках «срочный» и с датой поставки пятилетней давности, перегонный куб, принадлежащий моему предшественнику, и целый склад, набитый припасами, не внесенными Крещенко в опись и о которых капитан велела ему забыть, и много всего другого. Но не андроида.

Но в какие-то мгновения то один, то другой из поисковой группы видел впереди себя Фантома, убегающего к корме. Как ни велик «Красный Торговец», все же он не бесконечен, и исход был ясен. Мы нашли робота в шкафу с пневматическими грузовыми домкратами. Бедняга забился в угол, пытаясь слиться с остальным оборудованием. То, что Лестер сделал с его телом, само по себе было отвратительно, но искусственный интеллект андроида пострадал еще больше. Для его настройки потребовалось три смены электронной терапии. Получилось что-то дерганое, но в целом работоспособное и вполне нас устраивающее, если не думать о тех случаях, которые капитан назвала «капитальными катастрофами» и которых я по тупости своей и представить не мог.

После успешной ловли я вернулся к живоформам, закончил смену, приплелся в свою каюту и плюхнулся на койку. Сон захватил меня и бросил в бездну.

— О Мария, благодати полная, молись за нас, к Тебе прибегающих. Помоги мне, о Пресвятая Дева, проскочить это место…

Теперь пилот твердила свою молитву шепотом, как будто забастовщики могли услышать и покарать нас ракетой. Я ее понимал: мы подошли чертовски близко, а система обнаружения у забастовщиков была высшего класса. Неудивительно, ведь они украли ее оттуда же, откуда и «Мишимуго». Я похлопал пилота по плечу. От пота оно было скользким.

— Отлично работаешь, Лут. Еще немного, и все закончится.

Она принужденно кивнула, не сводя глаз с экрана. Там, между нами и исследовательской станцией, медленно кувыркался астероид. Идея заключалась в том, чтобы, обходя его, как можно дольше оставаться за ним. Ведь никто не будет стрелять в то, чего не видит, а сквозь сплошной камень не проникнуть даже лучшим детекторам.

Впрочем, все это были лишь предположения. Вполне возможно, что забастовщики окружили себя целым поясом удаленных станций слежения, а те уже били тревогу.

Я представил, как ракеты срываются с мест и, набирая скорость, несутся к нам. Лут успеет засечь их, успеет выкрикнуть слова, произнесенные столькими пилотами до нее, но погибнет через мгновение вместе со мной и всей командой.

Лут спасла меня от разыгравшегося воображения.

— Высота двадцать.

Я расстегнул ремни.

— Пора загружаться. Я буду с командой. Спасибо, что подбросила.

Это была бравада, столь любимая в корпусе, но пилот не приняла игры.

— У вашей команды будет шестьдесят секунд на развертывание.

Я кивнул, последний раз взглянул украдкой на ее соски и выплыл в коридор. Добравшись до грузового отсека, я отпер люк и залез внутрь. Старшина крикнула: «Смирно!», и оба отряда, как могли, выполнили команду. Но трудно говорить о выправке в боевом скафандре III класса, особенно с привязанным к нему запасным снаряжением и в условиях невесомости, когда все это снаряжение плавает рядом с тобой.

Я сказал «Вольно» и с помощью старшины влез в свой боевой скафандр. В отличие от общевойсковой модели, он имел более легкое вооружение, более тяжелую броню и сложный командно-контрольный блок. Скафандр сидел как влитой, пах складом, где я получил его месяц назад, и имел серводвигатель. Старшина со стуком прижала свой шлем к моему. Я увидел вблизи широко расставленные глаза, курносый нос и россыпь веснушек на щеках.

— Как дела, сэр? Все в порядке?

Я постарался не обращать внимания на запах.

— Все отлично, старшина. Лучше не бывает.

Она многозначительно ухмыльнулась.

— Жизнь — тяжелая штука, не правда ли, сэр? Но Бог затем и привел нас в корпус, чтобы сократить страдания.

Я засмеялся, зная, что именно этого от меня и ждут. Старшина боялась так же, как и все тридцать шесть мужчин и женщин нашей команды, повернувших ко мне шлемы. Я подумал о той до глупости восторженной чепухе, которую в свое время вываливали на меня офицеры, и решил не уподобляться им.

— Мы на последнем отрезке. Цель, расположение и задачи вы знаете. Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо. Тогда загружаемся в камеры.

Перебирая руками вдоль поручней, я добрался до кормы, остановился перед правой камерой катапультирования и оглянулся. Убедившись, что отряд выстроился сзади, я прыгнул в трубу и, отталкиваясь руками и ногами, протиснулся вперед. Отряд последовал за мной, и за последним человеком люк закрылся.

Старшина со своим отрядом сделала то же самое по левому борту. Затем — проверка герметизации. Она назвала тридцать восемь фамилий, получила тридцать восемь подтверждений и продула камеры.

Теперь мы были готовы вырваться с обоих бортов корабля и упасть, или, в данном случае, обрушиться на цель внизу. Конечно, Лут и остальные два корабля прикроют нас огнем, ракетами, металлическими опилками, чтобы помешать радарам, электронным контрмерам и всему прочему, что у них есть про запас, но если забастовщики знают, что мы на подходе, все это будет бесполезно. Да, главное — внезапность. Внезапность и самый непостоянный спутник — везение.

— Пять и отсчет.

Голос Лут звучал напряженно, но по-деловому. Она была лучше многих, с кем я сталкивался, но точно так же нервничала. Как ее винить? Пилоты разведки живут пять-шесть месяцев.

— Один и отсчет.

Я уставился на стальную стенку перед собой, пытаясь отрешиться от окружения. Когда начался десятисекундный отсчет, я даже обрадовался.

— Девять… восемь… семь… шесть… пять… четыре… три… два… один…

Люк наверху, напротив такого же в фюзеляже корабля, отошел в сторону. Я напрягся, наблюдая, как открывается внутренний люк. Стена воздуха ударила в подошвы, и нас вытолкнуло наружу, как пули из ружья. У меня был лишь миг, чтобы сориентироваться, понять, что это засада, и почувствовать, как нацеленная лично на меня микроракета ударяет в грудь.

Говорят, мертвые не могут кричать, но я доказал, что это не так. И мне понадобился не один час, чтобы успокоиться, замедлить бешеное сердцебиение и снова заснуть.

9

Остальной полет обошелся без происшествий. Каждая смена ничем не отличалась от предыдущей. Встаешь, принимаешь душ, выпиваешь три чашки кофе, гладишь живоформы и читаешь с Сашей. Дело шло медленно, но я очень старался и вскоре уже читал на «троечку».

И все было бы хорошо и приятно, если бы с живоформ не «снимали урожай». Слава Богу, я не участвовал в умерщвлении, но всякий раз, когда одна из моих подопечных исчезала, а ее место занимал новоотфильтрованный клон или «почка», я чувствовал себя предателем. Я их гладил, проводил с ними бесчисленные часы, а коровы, овцы, свиньи и куры исчезали и только затем, чтобы вновь появиться уже на талии капитанши.

Да, весь экипаж был плотоядным, но всю вину я возлагал на капитана. Только так я мог не замечать ненасытную любовь Саши к бифштексам, свиным отбивным и великолепным, с хрустящей корочкой, жареным курицам Убивца.

Самое ужасное, что каждая живоформа была точной копией ее предшественницы. Это все равно что снова и снова убивать своего любимца. Дошло до того, что мне стало невыносимо смотреть в их обожающие глаза и прикасаться к их тянущимся головам. И я испытывал громадное облегчение, увидев на главном обзорном экране Марс. Красивый, он выглядел как шар из красновато-оранжевого мрамора, вращающийся на полотнище черного бархата. Я пытался представить, что может ждать нас на поверхности, когда капитан прервала мое уединение. При своих габаритах она двигалась поразительно бесшумно, я и не подозревал о ее присутствии, пока грузоподъемник не задел мое плечо.

— Добро пожаловать на Марс. Ты когда-нибудь бывал снаружи?

Мои брови взлетели к самой макушке.

— Снаружи? Снаружи корабля?

— Разумеется, — ответила капитан, с любопытством глядя на меня. — Что? Ты думал, мы вывалим груз и оставим его дрейфовать?

— Я думал, мы состыкуемся с обиталищем. Вроде «Старос-3».

Капитан засмеялась. Жир заколыхался под ее черной пижамой.

— Обиталище! Ну ты скажешь! Как будто у этой голи было на что строить космическую станцию! Да для них счастье отработать суточную долю компании, какие уж тут обиталища! Нет, они заберут груз прямо с орбиты, но сначала его надо выгрузить. Так что скажешь? Ты выходил когда-нибудь наружу?

Выходить-то наверняка выходил, но, хоть убей, ничего об этом не помнил. А потому покачал головой.

Капитан сочувственно кудахтнула.

— Жаль, очень жаль. Ну да ничего, приноровишься. И сладкая булочка тоже. Когда приходит время разгрузки, работают все. Я имею в виду — абсолютно все. Даже я.

И она не шутила: через четыре часа мы с Сашей оказались вместе с остальными в главном шлюзе. Мой скафандр был мне мал, Сашин ей велик, и оба они воняли, как перепрелая подмышка. Капитан, чтобы обеспечить свободный доступ к грузовому отсеку, отключила вращение корабля. От наступившей невесомости меня затошнило, но, кажется, все остальные, включая Сашу, никаких неудобств не испытывали.

Постоянные члены экипажа то ли заказали свои скафандры, то ли купили подходящие, точно не знаю. Скафандр капитана был ярко-розовый с желтым оттенком и множеством мигающих красных лампочек. Убивец позаимствовал скафандр Лестера, разрисованный под обнаженного Геркулеса и с поддельным половым органом в придачу.

Повар устроил целый спектакль из отрезания подделки и размахивания ею над головой. Крещенко из любви к высоким технологиям предпочел скафандр, оснащенный шарнирными резаками, лазерами и прочими принадлежностями. В этом снаряжении он выглядел как огромный армейский нож со складными лезвиями. Фактически, кроме нас с Сашей, только Вильсон, уже занявший свое место в грузовом отсеке, носил самый обычный скафандр.

Внешний люк открылся. Сквозь потрескивание в моих ушах раздался голос капитана.

— Так, народ, слушай меня. Сладкая булочка идет в паре с Крещенко, а хромоголовый — со мной. Ну, за работу.

С этими словами капитан запустила реактивные двигатели и вылетела в пустоту. Она напоминала комок розовой жвачки, обмотанный елочной гирляндой.

Мне страшно не хотелось покидать корабль, но деваться было некуда. Я включил двигатели. Скафандр ринулся вверх, ударился о потолок, отскочил и снова взлетел. Я вырубил энергию, нацелился на люк и попробовал еще раз. Тошнота подступила к горлу, когда я вылетел в безбрежную пустоту космоса. Вовремя увернувшись, капитан схватилась за мой скафандр.

— Максон! Выруби двигатели!

Я подчинился. Но когда капитан прикрепила трос к нагрудному кольцу моего скафандра и потащила меня к корме, я почувствовал себя вконец униженным. Вот тебе и тайные надежды, что прошлое вернется и я не ударю в грязь лицом!

Почти все обозримое пространство занимал корабль. Фермы антенн, трубы, солнечные батареи и другое сложное оборудование покрывали его цилиндрический корпус. А дальше, наполовину скрытый «Торговцем», сиял сам Марс — светящийся красный гигант на черном поле. Зрелище было настолько грозным и захватывающим, что я мгновенно забыл про тошноту. Теперь я понял, что потянуло меня прежнего в Черную Бездну. Что может быть прекраснее этого зрелища перед моими глазами?

Грузовой люк был открыт, погрузочные прожектора освещали пусковую установку и Вильсона. Пускатель похож на обычный космический грузоподъемник, но он может не только передвигать грузы, но и «запускать» их.

В данном случае это означало толкать контейнеры из трюма корабля к удерживающему «загону», где остальной экипаж перехватывал их и задвигал внутрь. Непростая задача, когда модули в восемь раз больше тебя. А выглядел пускатель, как молящийся богомол с привязанным к его брюшку человеком.

Поняв, что у меня нет никакого опыта, капитан прикрепила мой страховочный трос к загону и строго-настрого запретила оттуда удаляться. Меня это только обрадовало. Пока остальные выстраивались перед загоном и готовились «ловить» груз, я рассмотрел сооружение. Высокими технологиями здесь и не пахло.

«Загон» — массивный ящик для временного хранения груза — представлял собой не что иное, как металлический каркас с натянутой над ним ярко-оранжевой пластиковой сетью. Для отделения партий груза друг от друга существовали подвижные перегородки, а мигающие сигнальные огни служили для предупреждения кораблей о наличии загона.

Раскрыв от изумления рот, я смотрел, как Вильсон запустил в нашу сторону первый контейнер, а капитан врубила двигатели, чтобы перехватить его. Промчавшись через пустоту, она на удивление ловко поймала поступающий модуль и толкнула его ко мне.

— Пора заработать себе на пропитание, Максон. Лови ягненка и суй в загон.

Контейнер летел ко мне, от его поверхности отражался свет Марса. Капитан толкнула контейнер с нужной силой, но малость не туда. Чтобы исправить дело и послать груз в загон, мне нужно было переместиться влево. Стиснув зубы, я включил двигатели и резко остановился, когда кончился страховочный трос. Он дернул меня, натянувшись, и меня развернуло на сто восемьдесят градусов. Я только-только повернулся обратно и поднял руки, как налетел контейнер. Он толкнул меня в сеть, а сам вошел в отверстие, как восьмой шар входит в угловую лузу, и поплыл к задней стенке. Двигатели вытолкнули меня, трос еще раз крутанул, а капитан весело подбодрила:

— Отличная работа, Максон. Продолжай в том же духе.

Едва я пришел в себя, как прибыл следующий модуль, а сразу за ним третий и четвертый. Я чувствовал себя вратарем в перевернутом хоккее: команда посылала мне шайбы, а я отбивал их в сетку. Через какое-то время, когда все разогрелись, а я, как говорится, набил руку, это превратилось в забаву. Но тем не менее усталость брала свое, и когда разгрузка закончилась, я обрадовался.

Капитан подтащила меня к кораблю. Прибыли два челнока, умело маневрируя, встали на место и извергли из себя дюжину фигур в скафандрах. Фигуры направились к загону. Их движения были настолько плавными, настолько согласованными, что по сравнению с ними наши недавние упражнения показались неуклюжими.

Через несколько часов мы с Сашей, собрав вещи и получив свой заработок, ждали у шлюза, пока один из челноков «Марсокорпа» стыковался с кораблем. Капитан пришла проводить нас. Пожав руку всю в перстнях, я удивился ее силе.

— Уверены, что не хотите остаться? Крещенко питает слабость к сладким булочкам, а твой купол — отличное зеркало.

Я покачал головой.

— Спасибо, но мы двинемся дальше.

Капитан пожала плечами.

— Что ж, дело ваше, но умному объяснять не надо…

Люк открылся, и мы вплыли в шлюз. Я повернулся к капитану.

— Да? Что объяснять?

— Чтобы пригнул голову.

Люк закрылся, и я никогда больше ее не видел. Мы перебрались на челнок. У одетой в голубой комбинезон стюардессы были лиловые волосы и такого же цвета светящийся лак на ногтях. Она скучающе указала на главный проход.

— Занимайте любые свободные места.

Мы кивнули и, хватаясь за удобно размещенные поручни, поплыли по проходу. Я обдумывал слова капитана.

— Пригнуть голову… что она хотела этим сказать?

— Она хотела сказать «берегите себя», — без труда ответила Саша. — А ты что подумал?

Я нахмурился.

— Это могло быть предостережение.

— Ты слишком беспокоишься.

Саша разглядела пустые места и подплыла к ним. Я последовал за ней. По потолку пробежал крошечный ремонтный бот, один из сотен, бродящих по кораблю. Он как будто спешил, и в его крошечных челюстях был зажат винт. Я надеялся, что не случилось ничего серьезного.

Остальные пассажиры — пестрая группа, собранная с пяти или с шести кораблей, — разглядывали нас, пока мы пристегивались в креслах. Нештатные, корпы да парочка зомби — на мой взгляд, ничего необычного. Они смотрели на нас тусклым, ушедшим в себя взглядом и размышляли, что ждет их впереди. И думы эти были невеселые, ведь известно, что даже легкие работы на Марсе — тяжелые, и далеко не все, кто сюда прилетает, доживают до возвращения. Да, толпа не слишком дружелюбная, но и не особенно враждебная, поэтому я заставил себя расслабиться и украдкой взглянул на Сашу.

Девочка выглядела хорошо. Даже удивительно, учитывая все пережитое. Но внешность бывает обманчива. Наблюдать за Сашей стало моим хобби, и теперь показалось, что я вижу напряженные морщинки вокруг ее глаз и бледность, которую не мог скрыть искусственный загар. Оно и понятно: бедняжку похитили корпы, за ней гонялись убийцы, она лишилась глаза, и в довершение всех бед на нее напал сексуальный психопат. И все это несмотря на мою, вынужден сказать, весьма сомнительную защиту.

Странно, но я чувствовал себя ребенком, чьи родители попали в беду. Испуганным, уязвимым и беспомощным ребенком. А ведь это я должен был защищать Сашу, а не наоборот. Мне хотелось поговорить об этом, но я знал, что девочка откажется.

Пол накренился, когда челнок вошел в вираж, потом выровнялся, и мы понеслись вниз, к планете. Я ощутил внутри противную пустоту и стал искать себе занятие. Иллюминаторов не было, но был экран, вставленный в спинку кресла передо мной. Я опустил его. Появился диктор, счастливый и довольный. Ну еще бы, он-то ведь был на Земле. Диктор улыбнулся, сверкнув зубами.

— Привет! Я Том, а как зовут тебя?

Я проигнорировал вопрос, и он перешел с беседы на монолог:

— «Марсокорп» и его филиалы рады приветствовать вас на Марсе. Независимо от того, посещаете вы нас с деловым визитом или проездом, наш персонал приложит все усилия, чтобы сделать ваше пребывание здесь как можно приятнее. А теперь устраивайтесь поудобнее, отдыхайте, а мы расскажем вам о планете.

Саша взглянула на мой экран.

— Что там?

— Так, всякая всячина о Марсе. Хочешь посмотреть?

Зевнув, Саша покачала головой.

— Моя мать тоже платит рекламщикам, чтобы те расхваливали станцию Европы. Все это сплошное вранье.

Девочка закрыла глаза и собралась спать. Пожав плечами, я повернулся к экрану. Там уже появилось цифровое изображение Марса с наложенным на него текстом. Диктор рассказывал, но я с удовольствием обнаружил, что большинство слов могу прочесть сам.

Так я узнал, что диаметр Марса 4200 миль, период обращения вокруг Солнца 687 суток, а каждые сутки длятся 24 часа 37 минут. Красной планетой Марс называют из-за оранжево-красного цвета поверхности, вызванного минералом лимонитом. Атмосфера крайне разреженная и состоит на 95% из углекислого газа, 2,7% — азота, 1,6% — аргона и мизерного количества кислорода, окиси углерода и водяных паров. Так что без скафандра на планете делать нечего. А чтобы вы не скучали, к вашим услугам были невероятные перепады температур, пылевые бури и сравнительно небольшая сила тяжести.

Снимки поверхности исчезли, и снова появился диктор. Он улыбнулся.

— Хотя Марс вовсе не такое дикое и ужасное место, как пытаются уверить вас телекамеры, он имеет захватывающую историю.

Улыбающаяся физиономия пропала, и пошли документальные кадры высадки «Викингов». Я нажал кнопку «быстрый просмотр», дождался, когда кончится рассказ о первом десанте и последующей колонизации, и нажал «показ». Картинка установилась и стала немного нечеткой, когда пошли кадры, снятые любительской камерой. Я сотни раз видел этот фильм на Земле, но он мне так и не надоел.

Толпа рабочих бросилась на корпоративный опорный пункт, пошатнулась под градом дротиков, но устояла и пошла вперед. И вот, когда уже казалось, что они одержат верх, из-за баррикады встал корпус Морской пехоты «Мишимуто» — тот самый, в котором состоял я, — и открыл огонь. У рабочих не осталось никаких шансов. Они плясали под ударами пуль и падали кровавыми грудами. Ужасное зрелище, но оно позволило мне заглянуть в жизнь, о которой я ничего не помнил. И я снова, как много раз подряд, жадно вглядывался в лица. Возможно — только возможно, — что и я был там.

Диктор комментировал происходящее:

— Жестокая и совершенно ненужная война началась с забастовки, устроенной кучкой самозваных «борцов за свободу», которые стремились навязать корпорациям и их акционерам незаконные требования. Утверждая, что представляют рабочих и защищают их интересы, забастовщики начали систематическое разрушение того самого оборудования, которое давало им работу. И тогда корпорации образовали Консорциум, объединили силы, освободили свои владения и прекратили забастовку.

Неплохое окончание войны, которая погубила миллионы жизней, в том числе — мою.

Дальнейшая программа оказалась повеселее. «Марсокорп», рискнув всем, построил огромную, размером с целый город, машину под названием «Роллер 3». Компания гордилась, что их комбайн, хотя и передвигался меньше чем на пятьдесят футов в день, уже поглотил больше тысячи квадратных миль поверхности планеты и переработал их в такое количество слитков, которое могло принести владельцам маленькую прибыль. А учитывая размеры месторождений полезных ископаемых Красной планеты и то, что «Роллер 4» уже почти завершен, не оставалось сомнений, что гораздо большие прибыли — впереди.

Робокамера облетела вокруг машины. Ее размеры потрясли меня. Пять миль в длину, три — в ширину и миллионы тонн веса. Построенный в форме огромного ящика со взлетно-посадочной полосой, солнечными батареями, автокранами и охлаждающими ребрами на крышке, комбайн напоминал жука-навозника, за исключением того, что не поедал отходы, а порождал их.

Несли чудовище огромные гусеницы, каждая в четверть мили шириной. Валуны размером с автобус разлетались под их блестящими металлическими звеньями. Облако тонкой красной пыли окутывало низ машины, когда стальные челюсти выдалбливали тонны камня с поверхности и сбрасывали его на конвейерные ленты, больше смахивающие на шоссе. По ним порода поступала в негерметизированный ад, где люди в костюмах тяжелой зашиты следили за специализированными дроидами.

Но рекламщикам платят не за такие подробности, поэтому картинка сменилась. Теперь показывали безупречно чистый кафетерий, где повар в высоком белом колпаке хвастался качеством своей стряпни. Потеряв интерес, я нажал кнопку, и экран вернулся в спинку кресла.

Слишком разреженная атмосфера не затормозила челнок, и он опустился, как скоростной лифт. Мой желудок ухнул вместе с ним. Странно было садиться на спину огромной машине, которая ни на секунду не прекращала работать. Мощные двигатели и колоссальное количество топлива какое-то время держали нас в воздухе, но окон не было, и зубодробильный тормозной удар, чуть не оторвавший голову, оказался полной неожиданностью. Прокатившись немного, челнок резко остановился.

Я ждал, что все встанут, схватят свой багаж и направятся к люку. Новички оглядывались, не зная, что делать, но «марсианские руки» сидели спокойно. Стюардесса скучающе объявила:

— Пожалуйста, оставайтесь на своих местах, пока к главному люку челнока не присоединят герметичную трубу и табло «пристегните ремни» не погаснет.

Она еще что-то говорила, но я перестал слушать. Посмотрев на Сашу, я увидел, что девочка проснулась.

— Добро пожаловать на Марс.

Саша улыбнулась.

— Спасибо. Прибыть-то прибыли… но теперь надо придумать, как бы поскорее убраться.

Я кивнул. Чем быстрее мы доберемся до Европы, тем быстрее в меня перестанут стрелять, и я наконец получу свои пятьдесят тысяч. Деньги напомнили мне о том, для чего, собственно, меня наняли.

— Нас могут ждать.

Сашины глаза сузились.

— С чего бы им здесь взяться?

Я не сомневался в ее уме и решил, что это риторический вопрос.

— С того, что А: существует радиосвязь между Землей и Марсом или Б: они прибыли на более быстром корабле. Что сказала капитан? Пригнуть голову! Она знала, что что-то должно случиться.

— Да, — нехотя согласилась Саша. — В этом есть смысл.

— Есть, — подтвердил я. — Поэтому план такой: я выхожу первым, отвлекаю на себя засаду, а ты тем временем ускользаешь.

Наши взгляды встретились. В Сашиных глазах была мягкость, смешанная с решимостью и с чем-то еще. Голос же прозвучал саркастически.

— Ну просто чудесно. Ты отвлекаешь засаду, тебя убивают, и я остаюсь одна-одинешенька. Тоже мне телохранитель!

Я растерялся и огрызнулся:

— Вот как? Ну а ты что предлагаешь?

— Подождать, когда все уйдут, выйти и вместе ускользнуть.

Это противоречило моим инстинктам, но я кивнул и проверил оружие. Оно вместе со мной поднялось на борт челнока и по логике было по-прежнему на месте. Но мне захотелось убедиться. Челнок слегка качнулся — это труба соединилась с корпусом. Люк открылся, зашипел воздух, а когда давление выровнялось, табло погасло. Новичок, забыв о малой силе тяжести, вскочил на ноги и стукнулся о потолок. По всему кораблю раздался глухой удар. Марсианские рабочие засмеялись, презрительно покачали головами и встали преувеличенно медленно.

Мы с Сашей оставались в своих креслах, пока большинство пассажиров не вышло, потом встали и осторожно пошли к люку. Меньше всего нам хотелось повторить ошибку новичка. Стюардесса с лиловыми волосами и светящимися лиловыми ногтями окинула взглядом мою голову, вежливо кивнула и пропустила нас. Мне показался подозрительным такой интерес. Или ее привлекло мое сложение, черепная пластина и суровое, но приятное лицо?

Мое сердце забилось быстрее, когда мы шли по трубе к терминалу. Это было бы смешно, если бы не было так страшно. На площадке ожидания собралось человек сорок. Только мы вышли из трубы, как трое или четверо из них указали на нас пальцем и крикнули:

— Вот они!

К счастью, ни одна из группировок не ожидала здесь другой, и это нас спасло. Появились пистолеты, полетели дротики, и люди закричали. Невинные свидетели, которых было мало, кто бегом, кто ползком убрались в стороны, а остальные укрылись за хромово-черной виниловой мебелью. Я загородил Сашу, но она обошла меня и встала рядом. Из-за кресла выскочила женщина, попыталась взять нас на мушку и в замедленном падении опустилась на пол, когда Саша прострелила ей грудь. Я приказал себе двигаться медленно и аккуратно.

Зазвенел сигнал тревоги. В этот же момент у моего уха прожужжал дротик. Стреляли сзади! Я повернулся. Стюардесса с лиловыми волосами выстрелила второй раз, и что-то скользнуло по моей руке. Я отправил два дротика ей в горло. Потекла кровь, светящиеся ногти схватились за шею, и женщина медленно упала на спину.

Включился громкоговоритель. Голос приказал:

— Бросьте оружие на пол и положите руки на затылок!

Подчиниться мы так и не успели. По всему залу засвистел выходящий из баллонов усыпляющий таз, и темнота опрокинулась на меня.

10

Кто-то бил меня по щекам. Я чувствовал, как голова мотается из стороны в сторону. Удары были болезненными, но еще хуже, что они вытащили меня из той приятной черной ямы, где я скрывался. Решив расквитаться с мерзавцем, причиняющим мне боль, я собрался с силами и потянулся к его горлу. Вернее, хотел потянуться, но руки оказались привязаны.

Мерзавец засмеялся низким хрюкающим смехом, похожим на хохот обезьян в зоопарке.

Тут я действительно рассердился. Настолько, что открыл глаза и сощурился от резкого белого света. Он лился с потолка, очерчивая силуэт моего мучителя. Лица в тени не было видно, но фигура выглядела внушительно. Очень внушительно. Крупнее моей. Увидев, что я открыл глаза, силач довольно кивнул.

— Так, спящая красавица проснулась. Пора подниматься и светить, солнышко. Нам предстоит небольшой походец.

Он чем-то щелкнул, и мои руки освободились. Когда жлоб удалился, я заставил себя сесть. Голову ломило, будто с похмелья. Это из-за нокаутирующего газа, решил я. И вспомнил: засада! Саша! Где она? Я огляделся, и боль отозвалась в голове. Похоже, я был внутри какой-то цилиндрической машины. Это впечатление подтвердилось, когда она наткнулась на ухаб и я стукнулся затылком о стенку, обитую резиной.

Всю длину этой непонятной машины занимал проход, заполненный полуодетыми людьми. Они чертыхались, когда машину бросало из стороны в сторону, потому что тряска мешала надевать похожие на скафандры костюмы. И мужчины, и женщины были похожи на доходяг, будто они голодали. Кое-кто поглядывал на меня с откровенной враждебностью, а остальные словно решили меня не замечать.

Снова появился мой мучитель. Чернокожий, с широченными плечами, узкой талией, толстыми, как бревна, руками и ногами и к тому же абсолютно лысый. Своим видом он мог запугать кого угодно, вероятно, на это и рассчитывали. Я отложил пока планы по нанесению ему увечья. Здоровяк кивнул, как бы поддерживая мое решение.

— Правильно, голуба. Разберись, что к чему, прежде чем примериваться ко мне. Приятно для разнообразия иметь мула с каплей здравого смысла. Теперь спускай вниз свой белый зад и надевай костюм.

Благоразумие — лучшая часть доблести, поэтому я слез с койки. Плавное, как падение перышка, приземление напомнило мне о небольшой силе тяжести на планете. Сбоку что-то мелькнуло. Успев повернуться, я поймал нетуго связанный сверток. Это оказался скафандр, похожий на тот, что я надевал на орбите. Я развязал его, встряхнул и скользнул внутрь. Слава Богу, удалось натянуть его, не делая из себя посмешища. Я не знаю, какое это имело значение, но имело, особенно из-за здоровяка, наблюдавшего за мной.

Да, он мне не нравился, но все же я хотел заслужить его одобрение. Ну, как новобранец, который смертельно ненавидит своего строевого инструктора, но жаждет, чтобы тот — или та — уважал его. Возможно, это не совсем нормально, но вполне отражает мою потребность в авторитетах и временами в руководстве. Но это вовсе не значит, что я не расквасил бы мерзавцу морду, если бы был уверен, что это сойдет с рук и послужит моим целям. Непонятно? Вступи в отряд!

Я проверил герметизацию скафандра и начал гадать, куда меня везут и зачем. И что, интересно, случилось с головорезами «Транс-Солар», не говоря уж о маньяках-«зеленых»? А Саша? Тоже в плену? Или уже в морге?

А затем я увидел ее — тонкую, как тростинка, женщину с жесткими короткими волосами, пронзительными голубыми глазами и прямым, как линейка, ртом. Разновидность людей, которые никогда не улыбаются. Женщина полностью застегнула свой скафандр, но лицевую пластину оставила открытой и убивала меня взглядом. Ну или пыталась убить. Было в ней что-то знакомое, будто мы уже недавно встречались. На челноке? В терминале? Я как будто вспомнил испуганное лицо, пистолет и дротик, прожужжавший рядом с моей головой.

Да, она была там и, что еще важнее, понимала, что происходит. Я уже шагнул к ней, когда мне на плечо легла рука. Снова черный здоровяк.

— Не туда, мой сладкий. Шлюз — в заднице этого чудо-боба. Следуй за мулом перед тобой.

Я повернулся, куда надо. У парня впереди на ободранном песком кислородном ящике было выведено краской из баллончика «Проваливай!». Идеальное пожелание.

Машина резко затормозила, пытаясь швырнуть нас на пол, но мы устояли, и они завибрировали от досады. Очередь зашаркала вперед, и я тоже. Скоро стало видно, что шлюз вмещает только пять человек, значит, мы будем выходить партиями. Другой охраны, кроме черного здоровяка, при нас не было, и я решил бежать. Быстрая проверка показала, что он на семь человек позади меня и, следовательно, не попадет в одну группу со мной. И мои действия его, похоже, совершенно не интересовали. Хорошо. Когда я выйду, у меня будет около пяти минут, чтобы исчезнуть.

Войдя в шлюз, моя группа тотчас закрыла лицевые пластины и герметизировала шлемы. Я сделал то же самое, а заодно, пользуясь случаем, последний раз проверил скафандр. В отличие от скафандра, который я носил на орбите, этот был совсем новенький. У меня даже в носу защипало от химического запаха. Поскольку я решил бежать, шестичасовой запас воздуха, четыре кварты воды и двухдневный аварийный паек приобрели особую важность. Я еще думал о том, что неплохо бы иметь всего побольше, когда шлюз открылся.

Снаружи все было красноватого оттенка: и грунт, и высотой в человеческий рост камни и валуны, усеивающие местность. Похоже, из-за них нам и предстояло тащиться в «небольшой походец» — через эти камни никакой вездеход не пройдет. Красноватый песок осыпал скафандры и застучал по шлемам. М-да. С каждой секундой Марс нравился мне все меньше и меньше. Отойдя вслед за остальными от машины, я повернулся, чтобы выяснить обстановку. И сразу оставил все надежды на побег. Неудивительно, что наш черный охранник был таким беззаботным. Кроме длинного, похожего на цистерну вездехода и следов от его гусениц, вокруг, насколько хватал глаз, не было никаких признаков цивилизации. Туда, куда мне нужно, с шестичасовым запасом воздуха никак не дойти. Даже мечтать нечего. Я развернулся.

На юг — как определил мой скафандр — тянулась каменистая равнина. Изрезанный множеством сухих оврагов запад поражал лабиринтами берегов и каналов. На севере… уходящие на север камни, валуны и зубчатые холмы оканчивались у подножия самого потрясающего зрелища, что я когда-либо видел.

По сведениям, почерпнутым мной на челноке, высота вулкана Олимп — пятнадцать миль. Эверест со своими пятью милями показался бы ничтожным «младенцем» рядом с этим «взрослым исполином». Но высота — еще не все. Вершина Олимпа могла похвастаться кальдерой сорока пяти миль в поперечнике, а его основание протянулось бы от Монреальского Урбоплекса до того, что осталось от Большого Яблока. — Но никакими цифрами не описать открывшегося великолепия. Олимп уходил ввысь, как древний монумент, задумчивый и величественный, измеряющий все и вся своей гигантской меркой.

С трудом оторвавшись от этой картины, я посмотрел на восток.

Ничего интересного: то же скопище острых камней, а за ними — отвесная скала.

Из моих спутников мало кто глазел по сторонам. То ли они уже видели все это раньше, то ли им было просто плевать. Некоторые разговаривали между собой, прижав шлемы, а остальные стояли, уставясь себе под ноги.

Люк открылся, и последняя группа вылезла из шлюза. На черном охраннике скафандр был без всяких украшений, только с нарисованной спереди стилизованной «X». Мне не удалось увидеть лица здоровяка сквозь поляризованную пластину, но он заговорил, и в моем шлеме загорелся огонек индикатора радиосвязи.

— Так, мальчики и девочки… слушайте сюда. Для тех, кто еще не знает, я — Докинс, Ларри Докинс, чрезвычайный полевой надсмотрщик «Марсокорпа» и подлая скотина. Я не пожизненный и не целую задниц, а это значит, что я стал тем, кто я есть, пережив целое стадо тупых ослов вроде вас. Так что, если хотите дожить до получения денег, работайте усердно и делайте в точности то, что я скажу. Вопросы есть?

Молчание.

— Хорошо… Значит, так. Компания потеряла челнок где-то в тридцати милях к северу отсюда. Командир и второй пилот отправились к праотцам, но искусственный корабельный мозг думает, что груз можно спасти. А поскольку он состоит из десяти «ходоков» IV класса, то искать его — весьма выгодное дельце, если хотите заслужить старушку Землю. Вопросы есть?

На этот раз были. Спрашивал некто, назвавший себя Сванго, и по голосу явно мужчина. Но какому скафандру принадлежал голос, я не понял.

— Да, у меня вопрос. Зачем идти туда пешком, если можно ехать?

— Ну и ну! — насмешливо протянул Докинс. — Ушам своим не верю. А тебе не кажется, что это как-то связано с теми чертовыми камнями, а? Или с теми проклятыми валунами? Они нам, видишь ли, мешают.

— О, — смутился Сванго. — Я как-то не подумал, простите.

— Да уж, сел в галошу, — согласился Докинс. — У кого еще вопросы?

Не знаю, что на меня нашло, но туман в голове вдруг рассеялся, давая дорогу мысли, и слова выскочили сами собой.

— Как насчет кислорода, воды и еды, сэр? Нам пополнят запас?

Ответ полевого надсмотрщика был точнее, чем он думал.

— Ну, будь я проклят, мул с половиной мозгов. Ответ: нет, нам не пополнят запас. Воздуха, воды и еды хватит, чтобы добраться до места крушения. А там мы займем какой-нибудь из оставшихся герметичных отсеков, пополним наши запасы и запустим ходоков. И есть хорошая новость, народ. Когда ходоки встанут и пойдут, мы поедем на них.

Так называемая хорошая новость была встречена молчанием. Не обязательно быть ученым по ракетам, чтобы понять: слишком многое может пойти не так, как задумано, а компания оставила нас практически без запасов, и Докинс сидел в той же яме с дерьмом, что и мы. Я вспомнил, как он говорил, что не лижет задниц, и подумал: уж не потому ли ему досталось такое паршивое задание?

— Ладно, — сказал полевой надсмотрщик. — Хватит болтовни. Становитесь в очередь и получайте груз.

Траулер стоял на том же месте. Открылся люк, и в разреженную атмосферу вырвался пар. Отсек заполняло странного вида снаряжение, смахивающее на высокотехнологичные рюкзаки. Жестом велев нам подходить, Докинс схватил верхний рюкзак и вручил первому в очереди. Я удивился. Зачем? Если не припасы, то что мы понесем? Ответ превышал мое разумение. Быстро стало понятно, что наш груз — киборги! Водители ходоков — вонки, если быть точным, специально созданные управлять огромными машинами.

Будучи людьми в техническом смысле, чудом технологии, киборги выглядели просто как серые металлические чемоданы с лямками и поясным ремнем. Киборги имели собственную систему жизнеобеспечения, но в плане передвижения и связи зависели от того, кто их несет. Разумеется, лишь до тех пор, пока их не соединят с ходоками. Тогда они обретут сверхчеловеческую силу и отправятся делать то, ради чего «Марсокорп» и привез их сюда.

Очередь вдруг застопорилась: впереди вспыхнула драка. Начало я пропустил, но увидел, как какой-то мул увертывается от Докинса. И тут я увидел скафандр «зеленой». Раньше я не задавался вопросом, на чьей она стороне, но теперь сомнений не оставалось. Женщина закричала по радиосвязи:

— Сопротивляйтесь злодейскому плану! Освободите киборгов от их дьявольских тел! Восстаньте и обрушьтесь…

Конца обличительной речи мы не услышали, потому что Докинс прервал ее.

— У меня нет времени на эту чушь. Или неси груз, или подыхай.

Ответом было молчание. Никто не двигался. Я прижал шлем к шлему стоящей рядом женщины.

— Что происходит?

— Докинс перекрыл ей воздух.

— Он может перекрыть воздух?

— Еще как! Тебе тоже. Поэтому мы и делаем, что он говорит. А еще потому, что бежать некуда.

Поблагодарив ее, я отодвинулся. Теперь ясно, почему нам достаточно одного охранника. Скафандры устроены так, что он может их контролировать. Корпы думают обо всем. Женщина сдалась где-то через минуту. Она задыхалась.

— Я сделаю, что скажете. Дайте воздух!

— Мудрое решение, — одобрил Докинс, восстанавливая подачу воздуха. — Не повторяй этого. У нас впереди долгий путь, а время приравнивается к воздуху и прочему. Следующий… шевелитесь!

Через две минуты и я получил киборга. Дополнительный вес, спасибо малой силе тяжести, оказался пустяком, но к дополнительной массе пришлось приспосабливаться. Груз тянул назад, нарушая равновесие. Чтобы его восстановить, я наклонился вперед.

Докинс вставил конец кабеля в гнездо на наружной панели моего скафандра, и на сигнальном дисплее зажегся зеленый огонек. Я ждал, что мой пассажир скажет что-нибудь, но не услышал ничего, кроме шипения открытого канала. Похоже, мне достался необщительный киборг. Ну и ладно, не будет меня отвлекать, и без него есть чем заняться: на одну дорогу сколько нужно внимания.

Я проглотил пару таблеток от головной боли и запил их вторичной водой. У нее был вкус того, чем она перед этим была.

Нагруженные, мы отправились через лабиринт острых каменных глыб к Олимпу, в места, где еще не ступала нога человека. Это рождало необычные ощущения, особенно после забитых людьми земных городов, где ты знаешь, что по каждому коридору проходили до тебя тысячи, где все, что ты видишь, уже видено миллионы раз, и где «новое» значит «одноразовое».

Но вскоре обостренное чувство первопроходца сменилось вновь ожившим беспокойством за Сашу и нескончаемой заботой, куда ставить ногу. Снаружи было холодно, минус 24 по Фаренгейту, как сообщил шлемный дисплей, но скафандр начал запотевать. Я убавил обогрев. Немного помогло, но не решило проблемы. Я весь измучился, пока не понял наконец, что моя высокотехнологическая оболочка запотевает изнутри, а не снаружи. Мы прошли уже около пяти миль, когда мой пассажир нарушил молчание. Синтезированный женский голос звучал неуловимо знакомо, как будто она взяла за образец голос голозвезды.

— Прости.

Впереди появился уступ. Прикинув его высоту, я решил, что справлюсь благодаря низкой гравитации, и прыгнул. От ботинок столбом поднялась пыль. Проверив путь, я пошел за идущим впереди мулом.

— Норглезап? Я хотел сказать, за что простить?

— За то, что тебе приходится тащить мою несуществующую задницу через эти камни.

Я засмеялся, обходя валун.

— Ты же не виновата. Я так предполагаю, во всяком случае.

— Не виновата. У меня алиби. Когда челнок разбился, я лежала в ящике на «Роллере 3».

— Алиби железное, — вежливо согласился я. — Ну, я надеюсь, что вы свое дело знаете. Или это будет путешествие в один конец.

— О, мы знаем свое дело, — уверенно заявил голос. — Это не проблема.

— Не проблема? — тупо переспросил я. — А что тогда — проблема?

— Состояние челнока, — спокойно ответила она. — Что, если удар оказался сильным? Ходоки были в главном грузовом отсеке. Их могло разбросать на мили.

Я, пятясь, спустился по склону оврага и вскарабкался на другую сторону.

— Но искусственный корабельный мозг сказал, что груз в порядке.

— Искусственный корабельный мозг «думает», что груз в порядке, — поправила меня моя пассажирка. — Но наверняка не знает, потому что встроен где-то в панель.

— Черт.

— Да, — согласилась она. — Ну ладно, это прогноз. Я Лони. А ты?

— Макс. Макс Максон.

— Рада познакомиться, Макс. Ты не можешь оказать мне услугу?

Я выругался, чуть не налетев на идущего впереди мула, когда тот неожиданно остановился. Когда мул снова пошел, я двинулся следом.

— Конечно, что тебе нужно?

— Я устала от темноты, Макс. Расскажи мне, что ты видишь.

И тут я вдруг понял, чего не понимал раньше. Я понял, что чего бы ни лишился я, другие потеряли больше. Мозг Лони был цел, но она лишилась глаз, ушей, рук и ног — из-за несчастного случая или по своему собственному желанию. Я подумал о темноте, царящей в ее ящике, о полной изоляции от остального человечества, и поежился. Переведя термостат на один зубец, я постарался, чтобы голос звучал весело.

— Ладно, но я все больше под ноги глядел, поэтому начну с ботинок. Они четырнадцатого размера, здоровые такие, ну прямо линкоры, и покрыты красноватой марсианской пылью.

Лони засмеялась, и я продолжил, ободренный. Описывая слепой пассажирке то, что видел, я неожиданно понял, как красиво все вокруг. Время полетело быстрее. Казалось, прошло каких-то пять минут, а Докинс сообщил, что пройдена половина пути, и объявил небольшой привал.

Мулы разбрелись в поисках места. Болтать с Лони было приятно, но мысль о Саше не давала покоя. Поэтому я подождал, когда «зеленая» устроится на камне и, не торопясь, подошел к ней. Лони рассказывала, как их обучали водить ходоков, но я прервал ее на середине фразы.

— Прости, Лони, у меня тут кое-какое дело. Дорасскажешь гафорнк.

«Зеленая» повернула ко мне шлем, но не ушла. Места на камне хватало, я сел рядом и с глухим стуком прижал свой шлем к ее. С поврежденным мозгом трудно быть деликатным. Я и не был.

— Ты стреляла в нас.

— Да, — прямо ответила она.

— Почему?

— Что почему?

— Почему стреляла в нас?

— Потому что приказали.

— Кто?

— Отстань.

— А девочка? Что с ней?

Женщина пожала плечами. Скафандр был ей как раз и пожал плечами вместе с ней.

— Понятия не имею. Газ меня вырубил.

Я чертыхнулся. Женщина просунула пальцы под лямки рюкзака. Ее глаза сквозь ободранную лицевую пластину были едва различимы, но она как будто смотрела с сочувствием. Или мне показалось?

— Ты в самом деле ее любишь, а?

Я растерялся.

— Кого люблю?

— Девочку.

— Да, я в самом деле ее люблю.

— Тогда подумай о ней, прежде чем спускать с привязи нового технологического черта, над которым ты там работаешь.

— Я ни над каким чертом не работаю.

— Неужели? — спросила женщина. — Тогда зачем ты здесь?

Какая-то часть меня хотела сослаться на очевидное, сказать о защите клиентки, но в целом я знал, что женщина права. Происходило что-то посерьезнее, а что — надо спрашивать у Саши. Саша — та хоть что-нибудь понимает. Разумеется, если она жива.

— Встали, — приказал Докинс. — Нам идти еще миль двенадцать, а воздуха в обрез. Потащились.

Следующие два с половиной часа оказались трудными. Возможно, кто-то догадался катетеризоваться перед уходом, но я нет. И теперь мне хотелось в туалет. Прибавь к этому страх перед неопределенностью — ведь неизвестно, что мы найдем на месте катастрофы, — и беспокойство о Саше и поймешь, какой тяжелый, холодный ком мучил мои кишки остаток дня. Уже наступили сумерки, когда мы вышли на ровную местность, и мул по имени Сванго увидел первый обломок. В его голосе звучала тревога, смешанная с восторгом.

— Докинс! Я нашел! Кусок!

— Хороший мальчик, — невозмутимо отозвался Докинс. — Теперь отойди от него, пока я не взгляну. Он может оказаться опасным.

— Или с чем-нибудь полезным внутри. Вроде кислорода, — добавила Лони по нашей личной внутренней связи.

А ведь верно, подумал я. Мне это не пришло в голову, но если бы мулы наткнулись на О2, власть полевого надсмотрщика сильно пошатнулась бы. И хотя бунтовщикам некуда было бы идти, Докинса они наверняка бы прихлопнули.

Опасения не оправдались. Обломок представлял собой огромный двигатель, один из четырех, которые удерживают челнок в разреженной атмосфере планеты. Он весь блестел, покрытый похожими на алмазы кристалликами. Видно, когда двигатель оторвался, какая-то жидкость вылилась, мгновенно испарилась и замерзла.

Теперь мы были близко к цели и невольно ускорили шаг. Из-за меньшей силы тяжести след крушения оказался намного длиннее, чем был бы на Земле. Судя по обломкам и огромным вмятинам, оставленным в каменистой почве, после столкновения челнок кувыркался еще пару миль, прежде чем окончательно остановиться.

Я описывал Лони то, что мы находили.

— А здесь вроде как кусок крыла с частью двигателя.

— Но фюзеляжа нет? — обеспокоенно спросила киборг.

— Нет, пока нет.

— Хорошо. Ходоки способны выдержать грубое обращение, но лучше бы им оставаться в грузовом трюме.

Куски и кусочки попадались все чаще, пока наконец идущие в голове не увидели основную часть корабля.

— Вот он! — закричала женщина. — Прямо вперед.

Я подошел туда через пять минут и ахнул, увидев размеры рухнувшего челнока. Его корпус уходил на сотни футов в обе стороны и возвышался над головой этажа в три. И никаких следов пожара, что, впрочем, неудивительно: ведь в атмосфере практически нет кислорода. Все повреждения были только от удара. Боковую стенку челнока украшал огромный круг с буквой «М» — «Марсокорп» — в центре. Как раз посередине этого круга корпус и раскололся, так что люк искать не потребовалось.

Приказав нам ждать, Докинс вошел через трещину внутрь. Я проверил кислород. Осталось минут на восемнадцать. Корпы рассчитали правильно: мы добрались за шесть часов. Теперь надо надеяться, что удастся раздобыть кислород из обломков и что хотя бы несколько ходоков будут целы. И тут меня осенило. Не имело значения, вернемся мы или нет. Если борги попадут на место катастрофы и Докинс установит их в машины, корпы уже будут считать миссию успешной. Вот почему «зеленых» и меня выбрали на роль мулов. Нами можно было жертвовать.

Я вдруг увидел Докинса в новом свете. Он с самого начала знал то, что до меня дошло лишь сейчас, и намеревался не только выполнить задание, но и спасти наши шкуры. Нам повезло, чертовски повезло. Но я спросил себя, как долго продержится это везение?

К моему огромному удивлению, Докинс вышел, сообщил, что уцелело шесть ходоков, и распорядился искать герметичный отсек. За десять минут поисков мы ничего не нашли. Пришлось накачать одно из аварийных убежищ, которые есть во всех челноках.

Второго убежища не оказалось. Человек с богатым воображением стал бы представлять себе, что случится, если первая палатка окажется повреждена, но мне было не до того. Воздух кончался, в шлеме раздался предупреждающий звонок, и я подумал, что гораздо приятнее пройти вниз, сорвать с себя скафандр и обрести утешение в маленьком, но хорошо устроенном надувном туалете.

И только с наслаждением облегчившись, я вспомнил о Лони и о том, что сбросил ее вместе со скафандром. Я поспешил назад. Нас было в два раза меньше того количества народа, на которое рассчитано убежище, поэтому проталкиваться не пришлось. Свободно пройдя между людьми, снятыми скафандрами и надувной мебелью, я обнаружил, что два мула отсоединяют Лони от моего скафандра. Я напустил на себя самый угрожающий вид.

— Эй… в чем дело?

У одного мула — мужчины — лицевая пластина была открыта. Он посмотрел на меня раз, потом другой.

— Докинс велел собрать шесть боргов и подключить к ходокам.

Я понимающе кивнул.

— Отлично… но позвольте мне попрощаться.

Мужчина недовольно засопел, но уступил.

— Ладно, только побыстрее.

Кабель был еще подсоединен. Оставив Лони на полу, я поднял скафандр и накинул на спину. Я так долго в нем пробыл, что шлем показался уже привычным и удобным, когда лег мне на плечи.

— Лони?

— Никак мой личный шофер? Куда ты запропастился?

— Прости, мне нужно было в туалет. Но я сразу вернулся.

— Все прощено. Спасибо за поездку. Постарайся попасть на моего ходока, так я смогу отблагодарить тебя.

— Хорошо. Хотелось бы еще поговорить, но парни ждут, чтобы забрать тебя.

— Нет проблем. Если бы у меня были губы, я бы тебя поцеловала.

— Традлемоп.

Затем ее унесли. Не знаю, что подумали другие о моих слезах, мне было наплевать на их мнение.

Дальше дела пошли неплохо. Мы поспали, наполнили свои кислородные ящики из запасов челнока и похоронили пилотов. На все это ушло около двенадцати часов. Солнце как раз выглянуло из-за горизонта, когда мы начали погребальную службу. Могилы выкопали ходоки, оснащенные целым рядом приспособлений. На что нам потребовались бы часы, они выполнили за считанные минуты. Могилы вышли идеально прямые и ровные.

Странные это были похороны. Солнце вставало все выше, и по равнине пролегли длинные черные пальцы теней. Пять машин высотой в четыре этажа встали навытяжку, а одиннадцать одетых в скафандры скорбящих запели «Удивительная милость». Шестой ходок, которым управляла Лони, неторопливыми, осторожными движениями длинных и тонких рук опустил одетых в скафандры пилотов в аккуратно выкопанные могилы.

Наступила минута молчания. Не знаю, какие мысли возникли у других, но я подумал, что никто из нас не знал пилотов и не знал, что это были за люди. И я спросил, в чем разница между киборгами, чей мозг продолжал жить после смерти тела, и пилотами, ушедшими туда, куда и все мертвые? Что мы такое? Неужели лишь куски мозговой ткани? А если так, то как же я? Ведь я лишился порядочного количества серого вещества и, выходит, уже не совсем человек?

От вопросов заболела голова, и я отбросил их.

Могилы засыпали каменистым красным грунтом, в головах установили заботливо сваренные металлические кресты. Они выглядели одинокими, когда мы пошли от них к ходокам. Я ухитрился ехать в машине Лони, хотя большого значения это не имело: внутри все грузовые машины одинаковы.

Лони сообщила хорошую новость: ходокам потребуется меньше двух часов, чтобы покрыть расстояние, которое мы прошли за шесть. Но сама поездка оказалась хуже некуда: бесконечная тряска, толчки, от которых мой бедный желудок то подскакивал к макушке, то проваливался в пятки.

Но все когда-нибудь заканчивается, даже плохое. Завершилась и поездка. К сожалению, конец одного плохого зачастую означает начало другого, ничуть не лучше. Так оно и случилось.

Я знаю, что ходоки притопали к огромному городу-машине под названием «Роллер 3», что их впустили в один из люков, приспособленных для этой цели, но сам этого не видел. По вполне понятным причинам грузовой трюм не оборудовали удобствами вроде телеэкранов, а Лони была слишком занята, чтобы подробно все описать. Поэтому первое, что открылось нашему взору, это герметичный отсек для машин, техроиды с инструментами и посланные за мной люди. Им хватило десяти секунд, чтобы опознать меня, отделить от остальной группы и приказать снять скафандр.

Конвой носил красные береты со значками спецвойск «Марсокорпа». Умелые ребятки, очень умелые. Я мог с их помощью покончить с собой, но ничего больше. Женщина с нашивками капрала передала свое оружие накачанному стероидами напарнику и подошла обыскать меня. Если бы я ее прикончил — предположение из разряда фантастики, — Франкенштейн пустил бы мне дротик в сердце. Вариант не слишком привлекательный.

Закончив обыск, капрал отступила на два шага, И.Франкенштейн вложил ей в протянутую руку пистолет. Во всех движениях чувствовалась натренированность. Оружие словно прыгнуло в поясную кобуру и защелкнулось там.

— Хорошо, Максон. Иди к двери номер два.

Надо же: ни угроз, ни обещаний, только «иди к двери номер два». Женщина чертовски испугала меня. Я огляделся. На одной из дверей была крупно нарисована двойка, чтобы идиотам вроде меня было понятно. Я потащился туда. «Зеленая» с пронзительными голубыми глазами крикнула что-то, но я не разобрал что.

К этому времени я уже достаточно поднаторел в скользяще-крадущейся походке и сумел не оторваться от залитого маслом пола. А он еще и завибрировал, когда «Роллер 3» продвинулся на очередные полдюйма по марсианской равнине. Пройдя в дверь номер два, мы вышли в широкий коридор — в нем бы вполне поместились строившие его машины. По обеим сторонам были герметичные двери, закрытые на случай внезапной разгерметизации. На каждой горела электротабличка.

Миновав «Механический цех» и «Отдел кибернетики», мы поднялись по лестницам и опять пошли по коридорам — какое-то вечное путешествие. Народа стало больше, и названия сменились на более административные: «Отдел материально-технического снабжения», «Архив». Перед дверью с табличкой «Администрация» капрал велела мне остановиться.

Сосредоточенно хмурясь, Франкенштейн набрал код на панели рядом с дверью, ответил на вопрос по внутренней связи и отошел в сторону, когда дверь открылась. Капрал жестом приказала мне войти, что я и сделал. В комнате, кроме секретаря — сухощавого коротышки с искусственной рукой, — размещалась целая команда бухгалтеров — нештатных. Они сидели, уткнувшись в компьютеры, и даже не подняли головы, когда мы вошли. Секретарь показал своим бионическим большим пальцем на другой конец помещения. Рука его при этом зажужжала.

— Оставьте его в комнате для совещаний.

Капрал была не их тех, кто даром тратит слова.

Она кивнула:

— Туда.

Я пошел.

За секретарем сидел усталого вида зомби, прикованный цепью к пульту. От его мозга к мини-компьютеру шел соединительный кабель. Зомби проводил нас тусклым, бессмысленным взглядом, а остальные даже не взглянули в нашу сторону.

Неужели, подумал я, арестованные — настолько обычное событие здесь, что их появление уже ни в ком не вызывает интереса?

Или все эти мужчины и женщины настолько преданы итоговой строке «Марсокорпа», что им нет дела ни до чего другого? Оба предположения равно удручали.

Дверь в комнату для совещаний была отделана под дерево. Пластик по краям отошел, и мне захотелось его оторвать. Но дверь скользнула в сторону, мы вошли внутрь, а там… Мое сердце ликующе забилось. В комнате сидела Саша! Живая! Усталая, нервная, но живая!

Она кивнула официально, но за бесстрастным выражением лица я увидел в ее глазах радость. И мне стало тепло.

Капрал показала на кресло рядом с Сашей, и я сел. Никаких особых украшений в комнате не было, да и зачем они? Их заменяло огромное окно. А там, за окном, на горизонте шла пылевая буря. Она притягивала глаз, как пламя в старинном камине. Ветер гнал ее, окутывая пейзаж красновато-коричневой мглой.

Дверь открылась. Я повернул голову. Вошел мужчина, высокий и атлетически стройный. Красивое лицо, розовые щеки и белоснежные волосы. Либо мать природа была очень добра к нему, либо биоскульпторы. От мужчины исходила такая энергия, что воздух вокруг, казалось, потрескивает. Он улыбнулся, и я улыбнулся в ответ. Иначе было невозможно.

— Мистер Максон! Мисс Касад! Благодарю, что пришли. — Он сказал это так, что мы почувствовали себя уже не узниками, а почетными гостями.

Мужчина повернулся к капралу и наградил ее своей улыбкой высокого напряжения.

— Спасибо, капрал. Теперь этим займусь я.

Капрал, этот закаленный убийца, робко улыбнулась, пролепетала что-то и подтолкнула Франкенштейна к двери.

Мужчина наклонился над столом, чтобы обменяться рукопожатием. Его рука была холодной и вялой. Я постарался побыстрее покончить с приветствием. Мужчина улыбнулся.

— Говард Нортон, генеральный директор, к вашим услугам.

— Очень приятно. Макс Максон.

Он повернулся к Саше и протянул руку.

— Мисс Касад. Рад видеть вас на Марсе. Как ваша матушка?

В Сашиных глазах вспыхнула надежда.

— Была здорова, когда я говорила с ней последний раз. Вы знакомы?

Кивнув, Нортон сел напротив нас. А когда наклонился вперед, меня обдало волной одеколона.

— Да, мы с вашей матушкой работали до войны над одним проектом. В разных дисциплинах, конечно, но я помню ее как компетентного ученого. Ее идеи произвели на меня огромное впечатление.

— Да, мама впечатляет, это верно, — спокойно подтвердила Саша. — Мы летим… летели к ней.

Нортон сочувственно кивнул.

— Да, я весьма сожалею о засаде. «Марсокорп» не имеет к этому никакого отношения. Хотя мы знаем о существовании разногласий между «Транс-Солар» и «Протек Корпорейшн», мы поддерживаем хорошие отношения с обеими компаниями и хотели бы сохранить их. Вот почему мы посадили уцелевших людей «Транс-Солар» на корабль и отправили обратно на Землю.

— А «зеленых»?

Посмотрев на меня, Нортон хищно улыбнулся.

— У нас не хватает рабочих. Любителей деревьев осудили за нападение и назначили к ряду повинностей.

Я кивнул.

— Например, таскать киборгов по Марсу.

Саша подняла брови, но я сделал вид, что не замечаю этого. Нортон откашлялся.

— Да, «Марсокорп» хочет извиниться за досадное недоразумение. Кому-то пришла в голову сумасшедшая идея, что вы связаны с «зелеными». К тому времени, как моя служба узнала о вашем местонахождении и попыталась вмешаться, вы уже прибыли на место крушения и собирались обратно. И вернулись, слава Богу, благополучно.

Я начал было что-то говорить и возражать, но остановился, увидев, что Саша нахмурилась. Знак был предельно ясен: заткнись и соглашайся с представлением. Я выдавил улыбку.

— Всякий может ошибиться.

— Точно, — невозмутимо ответствовал Нортон. — Рад, что вы понимаете. Хотя «Марсокорп» не принимает ничью сторону, мы сделаем все возможное, чтобы облегчить вам путь и устранить препятствия, которые в противном случае могут доставить много беспокойства.

Должно быть, мы заметно повеселели. Нортон улыбнулся.

— Думаю, вам интересно будет узнать, что не менее трех различных сторон наводили справки о вашем здоровье сразу после засады.

Саша опередила меня:

— И кто эти трое?

Голубые, как льдинки, глаза Нортона весело мигнули.

— Представитель «Транс-Солар»; некая женщина, как выяснилось позже — сочувствующая «зеленым»; и отставной полковник Морской пехоты «Мишимуто» Чарлз Вомба. Он заявил, что он друг мистера Максона.

Имя звучало знакомо, но соотнести его с кем-либо конкретным я не мог. И даже сама мысль о том, что у меня есть друг, показалась дикой. Мы с Сашей переглянулись. Без помощи нам не обойтись, и если уж выбирать, то выбор ясен. Полковник Чарлз Вомба.

11

Корпы могут быть жадными до денег, помешанными на власти ничтожествами, но они не обязательно безмозглые, и «Роллер 3» — тому доказательство. Ну в самом деле, зачем строить города вблизи природных ресурсов? Только чтобы их в конце концов исчерпать? А затем начать те самые перевозки грунта, которых вы старались избежать? Да еще на планете, где перевозки поглощают время, деньги и жизни? Нет, подвижный город имеет больше смысла.

Но даже к разумному «Роллеру 3» нужно было привыкнуть. Ведь это не просто город, но и огромная машина, и завод. На самом нижнем этаже, называемом «палуба №1», синтезированная энергия питала ведущие колеса, и стальные лопасти бросали руду на вместительный конвейер.

На палубе №2 стояли массивные дробилки, сортировочные и смешивающие машины и печи. Там вкалывали люди и андроиды, там руда превращалась в готовый металл.

На палубе №3 разместились механические мастерские, лаборатории электроники, гидропонные системы и компьютерное оборудование, необходимое для работы всего комплекса.

Палубу №4 поделили жилые помещения, офисы, услуги развлечения, кафетерии, центр связи, больница и всегда-такая-приятная тюрьма.

А палуба №5 — самый верхний этаж — была отдана под взлетно-посадочную полосу, подъемные краны и прочее оборудование, которое я видел в рекламном фильме. Так рассказал наш проводник, и я ему поверил.

Высокий по нормальным меркам проводник доставал мне до плеча. Его прилизанные волосы и дорогая одежда прекрасно сочетались с выражением почтительного усердия, которое обожают боссы. Бенc — так звали этого малого — был примерным служащим, по совместительству служил мальчиком на побегушках, но надеялся в один прекрасный день стать пожизненным и ни на минуту не прекращал стараний. Вот почему он отбросил все сомнения и повел двух весьма спорных «шишек» в недра зверя, к жилищу эксцентричного полковника Вомбы.

От палубы к палубе условия ухудшались. Уже на палубе №3 потолок стал ниже, пластик под дерево сменился крашеной сталью и стало жарче. Здесь царила атмосфера лихорадочной активности: андроиды спешили, рабочие совещались, и все это на фоне дребезжания электрических гаечных ключей, воя токарных станков, визга пил и постоянного запаха озона. Бенc что-то торжественно объяснял, но его слова терялись в грохоте.

На палубу №2 вела стальная винтовая лестница. Ступени задрожали под нашими ногами. Мы уже спустились на пол-этажа, когда раздался крик «Посторонись!» и мимо протиснулся мужчина в скафандре.

— Подвиньтесь, черт побери… Нам надо пронести носилки!

Я посмотрел вниз. Там трое людей и один дроид подняли носилки над головой и стали подниматься. Да, задача у них была нелегкая. То, что лежало на носилках, напоминало ободранное мясо с дырой на том месте, где полагается быть рту. Из мяса торчали сломанные кости, осколки камня и куски гермокостюма. Все это опутывали трубки, поддерживающие жизнь существа.

— Что случилось? — вырвалось у меня.

— Безрукий недоумок уронил гаечный ключ в камнедробилку и полез туда за ним, — мрачно объяснил мужчина. — Больше он этой ошибки не повторит.

— Но зачем? — тупо удивился я. — Не лучше было плюнуть и забыть?

Мужчина пожал плечами.

— Конечно, если не считать пяти тысяч долларов, которые корпы вычли бы из его зарплаты.

— Пять штук за гаечный ключ?

— Мой собеседник горько усмехнулся.

— На Марсе гаечные ключи дорогие.

Я посмотрел на носилки. Они были уже близко.

— Но зачем подниматься здесь? Ведь лифтом было бы быстрее.

— Конечно, — согласился мужчина. — Если бы они работали. В первую очередь ремонтируется горное оборудование. А лифты где-то в конце списка.

Группа с носилками приблизилась. Мужчина жестом показал, чтобы мы встали к перилам. Протиснувшись мимо нас, рабочие продолжили свой путь по лестнице.

Сплюнув на стену, мужчина посмотрел мне в глаза.

— Осторожно, не оступись, — и пошел, перешагивая через ступеньку.

Я повернулся к Бенсу.

— Он говорит, лифты сломаны. Это правда?

— Бенс пожал плечами.

— Правда, ну и что? Физические упражнения пойдут им на пользу. Пойдемте, не будем терять времени.

Я хотел ответить, но он уже повернулся ко мне спиной. А Саша, поймав мой взгляд, нахмурилась: не лезь, мол, в бутылку. Проглотив злость, я последовал за Бенсом.

Если палуба №3 показалась плохой, то палуба №2 была ужасна. Отойдя несколько ярдов от лестницы, мы попали в общую раздевалку, где сильно помятый дроид вручил мне ярко-желтый гермо-костюм размера XXXL.

Как во всех раздевалках, здесь стояли ряды шкафчиков и воняло потом. Рабочие входили непрерывным потоком. С их костюмов капала вода от распылительной комнаты высокого давления, оставляя на полу мокрые следы. Большинство раздевалось до нижнего белья, проверяло костюмы и направлялось в душевую. Другие, вероятно, более стеснительные, сразу переодевались в свою одежду и уходили. На нас никто не смотрел и ничего нам не говорил. Желтые костюмы ставили нас в ряд туристов — худшую категорию после корпов.

С трудом справившись с последней герметичной застежкой, мы с Сашей проверили безопасность и неуклюже зашагали за Бенсом. Мой костюм пах лучше, чем пахло от меня: после беседы с Нортоном мне удалось чуток поспать, но вот с душем не вышло.

От распылительной комнаты шел пар. Бенс провел нас сквозь влажное облако в параллельный коридор. Все стены там были увешаны призывами по технике безопасности и в несколько слоев покрыты непристойными надписями. Коридор кончился шлюзом размером с тягач. Перед ним стояло пять человек, два андроида и ремонтный бот. Они взглянули на нас и отвернулись. Бенс поинтересовался у меня:

— Мисс Касад, мистер Максон, как вы?

Слова вылетели прежде, чем я успел их остановить:

— Если взять нормальный дрибл и гардунк атерберс, результирующий креппер будет 2678.33.

Бенс растерялся.

— Что это значит?

Как будто я знал, что это значит!

— Все в порядке, спасибо, — поспешила на выручку Саша. — Что теперь?

Словно в ответ в моем шлеме вспыхнула сигнальная лампочка и зазвенел звонок. Шлюз открывался целую минуту, а когда открылся, из него вышли, пошатываясь, шесть покрытых грязью андроидов и два таких же грязных человека. Даже дроиды выглядели усталыми. Они направились к мойке, а мы тем временем заняли их место и смотрели, как люк закрылся. А когда шлюз снова открылся, нашим глазам предстал адский мир бесконечных конвейерных лент, огромных сортировочных машин, массивных дробилок, печей, куда подается газ, и расплавленного металла. Все управление совершенствовалось в тишине и на скорости, возможной лишь благодаря компьютерам и малой силе тяжести. Казалось, весь комплекс находится в вечном броске вперед.

Бенс провел нас по каньону из непонятных машин, мимо реки измельченного камня в долину искусственной лавы. Лава, как змея, ползла по сделанным для нее оврагам-стокам, и воздух над ней мерцал от жара. По дороге Бенс то и дело махал рабочим, но тем, похоже, было чихать на нашего проводника.

Миновав огромный цех с лавой, мы вошли в нишу по соседству с машинным отделением. От такого соседства пол ощутимо вибрировал. В нише было пусто, если не считать слоя грунта, покрывавшего все, да катушки из-под кабеля.

— Ну вот, привел, — радостно сообщил Бенс. — Полковник владеет шестьюдесятью тысячами акций компании и может жить где угодно. Но он выбрал это место. Почему — никто не знает. Будьте осторожны и смотрите за змеями.

За змеями? О чем он говорит, черт возьми? Или это шутка? Я посмотрел на Бенса, но его лицо заслонял щиток. Саша направилась к лестнице, и я поспешил опередить девочку. Уходящие по спирали вниз ступени задрожали под ногами. Один оборот — и вокруг нас сомкнулась темнота. Я стал искать, где включается шлемный фонарь, как вдруг во тьме загорелись два рубиново-красных глаза. Мигнув, они приблизились. Невольно потянувшись к отсутствующей кобуре, я наткнулся на выключатель. Конус яркого белого света выхватил из мрака змею и пригвоздил ее к месту. Тварь имела треугольную голову, раздутый капюшон и длинное извивающееся тело. С виду — настоящая змея, но на самом-то деле — робот. Пасть открылась, блеснули ядовитые зубы, и в моем шлеме заговорил человек.

— На тебя смотреть — одно удовольствие, Максон… Рад, что ты на Марсе.

У меня в мозгу что-то щелкнуло: замелькали образы, зазвучали голоса, и резкая боль пронзила затылок. Голос снова заговорил:

— Следуйте за Каа. Он приведет вас в мою берлогу.

В ответ на мой взгляд Саша пожала плечами. Робозмея повернулась, сверкнув металлической чешуей, и заскользила вниз. Держась от нее на почтительном расстоянии, я стал спускаться следом, осторожно и не спеша. Еще одна пара светящихся глаз посмотрела на нас с выступа, мигнула и исчезла. Мне на шлем посыпалась грязь.

Лестница кончилась, и вокруг нас появилась сеть перекрещенных лазерных лучей — тоже часть системы безопасности. Должно быть, мы прошли проверку, потому что взрывонепробиваемая дверь открылась. Каа вертикально поднял туловище и зашипел. С опаской обойдя раскачивающуюся змею, мы вошли в шлюз. Люк закрылся. Я осторожно повернулся: сам по себе вместительный, шлюз наполовину был забит всякой рухлядью.

По моим ботинкам пробежала мышка-робот и, пискнув, удрала под какой-то ящик. Люк открылся. Посмотрев на Сашу, я пожал плечами и пошел по туннелю. В стенах справа и слева располагались ниши. И все заполненные.

Кем бы ни был Вомба, он явно питал слабость к старью. Причем не ко всякому, а к старым роботам всех мыслимых форм и размеров. Идти по проходу было все равно что шагать по моргу для этой человекоподобной техники. Мертвые роботы громоздились с обеих сторон, тут и там торчали ноги, руки и туловища, давно мертвые датчики слепо глядели из теней. Но вот один из роботов приподнялся, повернул голову и открыл глаза.

— Остановитесь, — проскрежетал голос в моем шлеме. — Снимите костюмы. Оставьте их здесь. Приятного дня. Остановитесь. Снимите костюмы. Оставьте их здесь. Приятного дня…

Сделав, как велел кадавр, мы пошли дальше. Туннель привел в большую комнату. Почти вся она, как и ниши, была заполнена частями роботов. Только здесь детали были рассортированы и разложены в сотни аккуратно подписанных мешков, которые хранились на стеллажах, занимающих три стены. Четвертую загораживала огромная ведущая шестерня. Она двигалась на дюйм за раз. Табличка «Машинное масло здесь» все объяснила. А вот существа, которые прыгали, ходили, ползали и летали по комнате, были не столь понятны.

Некоторые, вроде Каа и мышки из шлюза, напоминали земных животных. Но другие, вроде пого высотой в фут, которое пропрыгало передо мной по полу, или севшей мне на плечо птицы-бабочки с крыльями из тонкой ткани, были совершенно фантастическими. В комнате их были сотни, может, тысячи, и все двигались, как уж там позволяла их двигательная система и как велела данная им программа.

В центре всего этого на возвышении, служившем одновременно пультом управления и троном, сидело нечто, по сравнению с чем даже я показался нормальным.

Когда-то оно было человеком, доказательство тому — курчавые черные волосы, темно-коричневая, почти черная кожа и глаза, светящиеся, как угли.

Но механизм почти заслонил человеческое начало, и лишь усилием воли я смог думать об этом существе как о человеке. Все правильно, решил я, иначе и быть не могло: единственный человек во Вселенной, который считался моим другом, тоже оказался уродом.

Человек рассматривал меня молча, словно понимая, что я чувствую, и давая время с этим справиться. Его голову, вернее, то, что от нее осталось, окружал металлический капот. Смонтированные по обеим сторонам капота объективы передвигались с помощью серворук. Шея, плечи и руки были его собственные, но большую часть грудной клетки заменила хирургическая сталь. Место бедер заняла металлическая станция, а ступни заменились гусеницами. Раздалось жужжание. Выбросив гусеницами петушиные хвосты пыли, человек съехал по скату мне навстречу.

Дюжины маленьких роботов прыснули во все стороны, отпрыгивая, убегая и откатываясь с дороги. Один — вылитая сороконожка — чуть задержался и только пискнуть успел, как был раздавлен. Пронзительные, как лазерные лучи, глаза полковника смотрели в мои, его рука с силой тряхнула мою. Голос был точно такой, каким он говорил через Каа.

— А ты выглядишь молодцом, черт побери. Я по тебе скучал.

Внезапно, к моему большому удивлению, меня захлестнула волна эмоций. Как будто что-то внутри меня узнало киборга, почувствовало родство с ним. Шагнув между гусениц, я обнял Вомбу за плечи. Он похлопал меня по спине. Черт возьми, как же хорошо, когда ты кому-то дорог! Как хорошо, когда тебе рады, когда по тебе скучают. Даже если, черт возьми, я не мог вспомнить этого человека. Я отпустил киборга и отошел на три шага.

Механизм завыл, когда Вомба повернулся к Саше.

— Приветствую, мисс Касад. Добро пожаловать в мое скромное жилище.

Впервые я увидел девочку оробевшей.

— Спасибо. У вас мило.

Вомба улыбнулся.

— Сомневаюсь, но было мило с вашей стороны так сказать. А теперь расскажите мне о засаде. Кто организовал ее и почему.

Я посмотрел на Сашу. Она не ответила на мой взгляд. Девочке не хотелось говорить о наших приключениях, ее как будто что-то удерживало. И она знала — что, а я не знал. Рассердившись, я начал с самого начала и рассказал самое главное. Вомба слушал, не перебивая. Когда я закончил, он кивнул.

— Как любил говорить мой папаша, ты стоишь в глубоком сорняке. И хотя я не больше тебя понимаю, в чем дело, возможно, смогу дать тебе кое-какие нити.

Немного помолчав, киборг посмотрел мне в глаза.

— Ты меня не помнишь, так ведь?

Я опустил голову от стыда.

— Не помню.

Вомба покивал, и завывания механизма сопровождали его движения.

— Я так и думал. Из всех офицеров, которыми я имел удовольствие командовать за свою жизнь, ты был едва ли не самым сумасшедшим и непокорным. Но сейчас ты другой. И я не вполне понимаю, что изменилось. Что ты помнишь?

Я снова посмотрел на Сашу, но ее здоровый глаз неотрывно глядел в какую-то точку футах в трех над головой Вомбы. Девочка не попыталась ни помочь мне, ни помешать.

— Ничего. До увольнения — ничего.

Вомба кивнул, будто ожидая этого.

— Позволь, я тебе кое-что расскажу. Расскажу о том дне, когда видел тебя в последний раз. Мы получили задание, рискованное задание, и направились к исследовательской станции под названием «Т-12». Находилась она в самом центре пояса астероидов и была очень хорошо защищена. Шло три корабля. Мы тянули жребий. Ты вытащил первый номер, капитан До — второй, а я — последний. Ты повел нас…

Кровь забилась у меня в висках, дверка памяти со скрипом отворилась, и вернулись образы. Я еще слышал голос Вомбы, но сам уже был в прошлом, чувствовал его, жил им.

Камера выбрасывания сработала, как положено, и вышвырнула нас из корабля. Звезды закружились, но остановились, когда я взял боевой скафандр под контроль и направил себя к цели. Астероид казался горой, выдернутой кем-то из Гималаев и заброшенной в космос. Он медленно кувыркался, и солнечный свет вспыхивал на его поверхности. Блеснул металл, и у меня внутри все сжалось. Даже лучшие скафандры излучают тепло, и я прямо-таки почувствовал, как ракетные установки станции поворачиваются в мою сторону. Я вышел на частоту команды и приказал:

— Пошел!

Команда понеслась к астероиду, подобно акулам, ищущим свежее мясо. Я знал, что До и Вомба уже покинули свои корабли, но это не имело большого значения: мы уже введены в дело. Если Лут выживет, она вытащит нас, а нет — будем ждать подмоги. Неприятная мысль.

Для пламени нужен кислород, которого в боевых скафандрах чертовски мало, и вокруг — бесконечный вакуум. Поэтому огненный шар, поглотивший рядового Нэгли, светил меньше секунды. Я выругался, но знал, что смерть Нэгли добавит команде адреналину. Адреналину, который нужен им, чтобы выжить.

Зажужжал зуммер, и мой сигнальный дисплей сообщил, что рабочие выходят навстречу. Старшина подтвердила это.

— М-пес-два М-псу-один. У нас сорок, повторяю, в нашем секторе сорок рабочих. Конец.

Вомба вышел на персональной частоте.

— Б-пес-один М-псу-один. Команда два берет двадцать человек справа. Ты берешь двадцать слева. Команда три прикроет. Конец.

Я переключился на частоту команды.

— М-пес-один М-пес-команде. Двадцать слева — наши. Помечайте их и накрывайте. Конец.

Хотя мне не полагалось играть активную роль, не хотелось оставаться в стороне, когда моя команда сражается. Я выбрал изображение на экране радара, пометил его как мою мишень и проверил, чтобы и все остальные были распределены.

Охотничье настроение вдруг исчезло. Ко мне неслась ракета. Я вывалил металлические опилки, включил усилитель электронных контрмер (ЭКМ) и отлетел немного назад.

«Бодмодс Инк.» — самостоятельная дочерняя компания «Дженерал Динамике» — выпускает отличные боевые скафандры, но «Крупп Индастриз» — «мы вооружаем бизнес так, что он может делать бизнес» — производит лучшие в своем роде противопехотные ракеты. Одна из них и выследила меня. Десятую долю секунды я сожалел, что в моем скафандре нет оружия более наступательного, но тут же понял, что сожаления — пустая трата времени, и запустил приманку.

Приманка с виду была похожа на карманное стило и запрограммирована испускать тепловые, радарные и радиосигналы, идентичные сигналам моего боевого скафандра. Мой бортовой компьютер сбросил девяносто процентов мощности и ждал, что произойдет. Ракета клюнула, погналась за приманкой и взорвалась.

Избавившись от опасности, я включил боевой сим, убедился, что команда держится, и отыскал свою мишень. Она — или он — толкала обезвреженный скафандр М-пса в нашу сторону, двигаясь по стыку между нашими с капитаном До командами. То ли они пытались одурачить нас, то ли защищались, черт его знает. Мой боевой сим сообщил, что скафандр принадлежал рядовому Киму, невысокому, но крутому парню, выросшему на нижних уровнях Лондонского Урбоплекса. Он еще здорово играл народные песни на губной гармошке.

Использование тела Кима в качестве прикрытия разозлило меня, и я загрузил координаты рабочего в одну из наших свободно плавающих ракетных стоек. Их сбросили одновременно с нами, и каждая несла по четыре снаряда. Как только я запущу первую ракету, стойка вызовет огонь на себя, так что не имело смысла беречь остальные боеприпасы. Я направил две ракеты в рабочего, третью — на что-то не совсем понятное, что показывал радар, и последнюю — на антенную ферму «Т-12». Я знал, что забастовщики уничтожат четвертую ракету задолго до того, как она долетит до поверхности, но это обойдется им в две или три ракеты. И значит, мне и моей команде достанется на две или три ракеты меньше.

Я скомандовал запуск. Ракеты оставили пусковую установку и прочертили пунктирные линии на моем симе. Рабочий и то, что осталось от Кима, исчезли в забавном шаре пламени. Через десятую долю секунды исчез вражеский скафандр, нелепого вида фигура-палка. А еще через несколько мгновений были уничтожены пусковая установка и две ее последние ракеты.

Я переключился на большую картинку. Так, большинство забастовщиков мертвы. Для любителей они были достаточно хороши, но мы — профессионалы, и в этом разница. Во всяком случае, компания на это надеялась. Остатки их скафандров начали долгий, медленный дрейф в никуда. Но несколько ублюдков укрылись за большим обломком скалы — еще одним астероидом. Я увидел, как на поверхности камня взорвалась ракета, толкая его к станции. Рабочие ответили лазерной пушкой, и бой продолжился.

Я нахмурился. Команда должна была обойти каменных крыс и лететь к «Т-12». Отделение До было уже почти там. Я хотел вызвать старшину, но увидел, что ее огонек погас, и понял, что произошло. Старшина погибла, и парни мстили за нее. Я сказал в микрофон:

— М-пес М-пес-команде. Прекратить, повторяю, прекратить. Цель вам известна. Возьмите ее. Это приказ. Конец.

Ответил сержант Хабиб, занявший место старшины… попытавшийся занять. Он понимал, что их действия нарушали приказ.

— М-пес-пять М-псу-один. Простите, сэр. Прекращаем немедленно. Конец.

Боевой сим сжал двадцать кубических миль пространства до одного трехмерного изображения. Я увидел, как команда отступила, перестроилась и стрелой помчалась к цели. Казалось, они в дюймах от станции, но их разделяло как минимум полмили.

Я вышел на частоту корабля, вызвал Луг и включил свои двигатели на полную мощность. Команда опустится на поверхность «Т-12» где-то минут через десять. Я хотел прибыть одновременно с ней. Луг пока что была жива и звучала бодро.

— Проныра-один М-псу-один. Прием.

— У меня пяток плохих парней прячутся за камнем. Конец.

— Вас понял, М-пес-один. Осветите камень. Конец.

Убедившись, что мою команду не заденет, я «осветил» камень на своем симе. У Луг он тоже «осветился». Ответ последовал немедленно.

Луг вышла из солнца, угостила забастовщиков ракетой и ушла с парой ракет «земля-воздух» на хвосте. Мне хотелось посмотреть, как она сбежит, но я не сводил глаз с основной цели. Артиллерия Лут класса «корабль-корабль» была в сто раз серьезнее наших снарядиков, и взрыв получился настолько яркий, что затемнил мое забрало. Сержант была бы рада. Конечно, это всего лишь обмен, но лучше, чем ничего.

Астероид приблизился уже настолько, что закрыл собой звездное поле. Скала вращалась, но медленно, значит, посадка будет мягкой. А вот остаться на поверхности, особенно во время боя, будет потруднее. Один чересчур энергичный прыжок — и я повисну на орбите «Т-12», как учебная мишень. Да, я смогу опуститься, включив двигатели, но на это потребуется время. Забастовщикам же этого с лихвой хватит, чтобы выследить и смести начисто мою задницу. Еще одна неприятная мысль.

Рабочие повесили носы. Быстрые атаки Лут сотоварищи обработали мерзавцев, но кое-какие противопехотные ракеты, лазерные лучи и пули все же поднялись нам навстречу.

Майор осветил один из секторов и приказал садиться там. Первой прибудет команда До и получит сомнительную честь обезопасить зону высадки (ЗВ).

Теперь мы были совсем близко и могли видеть все собственными глазами. То, что я увидел, мне не понравилось. От моей команды осталось меньше половины, человек пятнадцать. В одного из них, рядового по фамилии Раскин, попали, и он, потеряв контроль, понесся к астероиду. Из пробоины забилась струйка пара, но исчезла, когда скафандр герметизировался. Кто-то из команды окликнул:

— Эй, Раскин! Слышишь меня? Уходи, уходи, не то…

Раскин ударился о поверхность, отлетел и распался на куски, когда забастовщики ударили по нему всем, что имели.

Я выругался. Команда вела ответный огонь, я прибавил к нему свой и вырубил двигатели. Теперь инерция несла нас, как ветер несет по весне пушистые парашютики одуванчиков. Но вот ботинки ударились о грунт, и вверх взметнулись фонтаны пыли. Не оседая, они повисели мгновение и поплыли прочь.

Огонь ударил с трех сторон, и остатки команды До сделали все возможное, чтобы прикрыть нас. Я медленно двинулся к кратеру, борясь с желанием закопаться и сидеть тихо. Добравшись до края, я высунул голову и осматривал место, когда что-то толкнуло мой шлем, и в ушах раздался голос:

— Максон!

Я чуть Богу душу не отдал, но это всего-навсего прибыл Вомба и прижал свой шлем к моему. В его глазах и забрале отражалось солнце.

— Вы меня чертовски напугали, сэр!

Я почувствовал по голосу, что Вомба ухмыльнулся:

— Поделом тебе: не спи на посту. Собирай команду. Мы пришли взять «Т-12» и сделаем это. Ясно?

— Да, сэр.

— Хорошо. Ты потерял где-то пятьдесят процентов команды. До — тоже, но около семидесяти пяти процентов моих людей прошло. Мы атакуем купол. Ты удерживаешь ЗВ и готовишь кофе к нашему возвращению.

Увидев, что он не шутит, я покачал головой:

— Простите, майор, но это совершенно невозможно. Мы идем с вами.

Вомба посмотрел мне прямо в глаза:

— Я так понимаю, капитан, что вы отказываетесь выполнять приказ?

Я кивнул:

— Да, сэр. Чертовски точно, сэр.

Вомба хмыкнул:

— Я так и думал. Ты безмозглое дерьмо, Максон, но храброе безмозглое дерьмо, а чего еще желать владельцам компании? Идем, купол ждет.

Майор был майором, а не капитаном, как я, потому что имел мозги — много мозгов — и умел ими пользоваться.

Он проанализировал оборонительный огонь, определил три сектора со сравнительно небольшой огневой плотностью и выбрал из них тот, что находится внутри границы внешних укреплений станции.

Это означало, что с трех сторон мы имеем врагов, а с четвертой — главный купол «Т-12», но это также означало, что около трети забастовщиков не станут стрелять в нас из боязни попасть в купол, поскольку он рассчитан на нормальный износ, а не на тяжести боя.

Ну и пока рабочие пытались по-новому отладить свои огневые линии, мы перебежками двигались к куполу. Эту стандартную тактику вбили в нас в первые же дни в учебном лагере. Маневр начинается с образования рассредоточенного квадрата — рассредоточенного, чтобы уменьшить потери от современного оружия, и квадрата, потому что прямые углы ставят атакующего противника в перекрестный огонь. В ходе боев крупными подразделениями такой квадрат развертывается на пять, а то и на десять квадратных миль, что было бы невозможно, не существуй боевых символов, позволяющих каждому контролировать свое положение относительно остальных.

Затем, пока бойцы четных номеров обеспечивают огонь прикрытия, нечетные номера выполняют двухмильный прыжок. Приземлятся — их очередь прикрывать огнем. И так далее, пока все подразделение не достигнет объекта. Так вот и мы попеременно двигались к куполу. Да, четверых мы потеряли — их всех сняли вблизи высшей точки прыжка, — но остальные дошли.

Обитатели купола послали наружу добровольцев, чтобы остановить нас… отправили, так сказать, овец на убой. Мы прошли сквозь них, как нож сквозь масло, форсировали шлюз и вошли внутрь.

И на этом образы вдруг потускнели, воспоминания исчезли, дверка захлопнулась. Пустота была настолько внезапной и полной, что мне показалось, я умер там, в куполе. Но Вомба продолжал говорить. Откуда же тогда темнота? А, черт, у меня же глаза закрыты. Я открыл их. Вомба улыбнулся и сочувственно кивнул.

— Что, вспомнил? Но воспоминания кончаются на шлюзе, так? Это не случайно, ведь именно рабочие поставили точку.

Механизм зажужжал, и Вомба покачал головой.

— Это я виноват. Я решил, что мы разделались с их главными силами, и худшее, с чем столкнемся, это какие-нибудь слабо обученные болваны. Я не знал, что на «Т-12» был послан отряд командос. Для подкрепления и чтобы помочь эвакуироваться персоналу станции. Единственная причина, почему отряд был внутри, а не снаружи, — нехватка боевых скафандров. Так что они подождали, когда мы все войдем, захватили шлюз и задали нам жару. Но ты не растерялся и убил-таки нескольких, пока командос в панцире не достал тебя.

Вомба философски пожал плечами.

— Я получил свое секунд через тридцать. И что со мной стало — ты видишь.

Мысли процедились у меня в голове, как кофе в старинном кофейнике. Ладонь коснулась макушки, но я не помнил, чтобы велел ей это делать. Металл был холодным.

— Значит, мне попали в голову?

Вомба нахмурился.

— Нет, это-то и странно. Парень в панцире очистил тебя, как апельсин. Я в тот момент был вроде как занят, но сдается мне, ты выскользнул из скафандра, вскочил и получил пулю в грудь. Черепная пластина — просто какая-то бессмыслица.

Я расстегнул рубашку и посмотрел на заплатку из зарубцевавшейся ткани на правой стороне груди. Заплатка была величиной со старинную монету, слегка сморщенная и на ощупь грубее, чем остальная кожа. Сколько раз я пялился на нее, гадая, что же такое со мной приключилось, но темнота и теперь окутывала мои воспоминания.

Я посмотрел на Сашу. Черт побери, а ведь для девочки это все не новость! Будь я проклят, она знала все это с самого начала! Не спрашивайте как, но я это понял. Я увидел это в ее подчеркнуто нейтральном выражении лица, почувствовал в том, как она смотрела на меня, услышал в ее голосе. Одно из редких прозрений, вот и все. В голосе девочки прозвучало удивление, будто она знала в общих чертах, что произошло, но интересовалась подробностями.

— Но как? Как же он выжил?

Робот вскочил на колени Вомбы. Киборг погладил его, как кошку, которую этот робот напоминал.

— Так же, как выжил я. Рабочие были сволочи, но нашлись среди них сволочи сострадательные и чертовски хорошие доктора. Три года я провел в их больницах и всегда считал, что и Максон — тоже.

Три года?! Неужели я был в их руках так долго? Черт, ведь у меня все время была информация — мои документы, которых я не мог прочесть, а все из-за этой темноты, покрывшей мой разум. Но как же металлическая пластина? Она-то откуда взялась? И кого надо за нее благодарить? Мысли смешались, и в животе стало пусто. Все мои догадки, мои предположения о том, кто я есть, разбились в пух и прах. Я жаждал ответов, и логика подсказала начать с Саши. Но я уже не раз спрашивал девочку — и безрезультатно.

Нет, на это потребуется время, время и терпение. Впрочем, до Европы путь долгий, и случай мне еще выпадет. Я нарушил гнетущую тишину.

— Спасибо, майор. Вы открыли для меня несколько важных дверей.

Вомба улыбнулся, и я вдруг понял, что прежде он был красивым мужчиной.

— Пожалуйста, но я — полковник. Глупое различие, если ты не заработал его так, как я. — Он указал на свое окружение. — Звание и мое королевство — все, что у меня осталось.

Я кивнул и взглянул на Сашу. Она указала глазом на выход. Я понял намек.

— Ну, еще раз спасибо. У нас впереди долгий путь, так что…

Вомба протестующе поднял руку.

— Ты должен принять один подарок. Такой, чтобы напоминал обо мне и помогал в пути. — Он хлопнул в ладоши. — Джой! Где ты? Иди к папочке!

Спереди в его шасси открылась дверца, и оттуда выбежало, кружась, маленькое создание. Выбежало и застыло в позе танцовщицы. Вернее, выбежала и застыла, ибо не было никаких сомнений относительно ее пола. Из всех андроидов в комнате она единственная была сделана из черного металла. Идеальная фигура, рост около двенадцати дюймов и слегка шаловливое выражение лица — точь-в-точь оживший эльф. По стройным плечам струилась грива черных волос, перехваченных розовой ленточкой. Все ее явно женское тело было гладким и блестящим, без всяких признаков датчиков, швов и двигательных узлов, обычных для не столь изысканных андроидов.

Нет, перед нами был истинный шедевр, и глаза Вомбы говорили о том же. В них светилась любовь и гордость своим лучшим творением. Чем она была для Вомбы? Заменяла собою дочь? Возлюбленную? Какая, впрочем, разница. Как бы там ни было, он восхищался ею, и казалось, она знает это и упивается его обожанием.

Заиграла музыка, и Джой пришла в движение. Сначала, разбежавшись, она исполнила несколько небольших прыжков-полетов: отталкивалась от пола, кружилась в воздухе, приземлялась и опять взлетала. Затем прошлась «колесом», покрутила сальто и показала танцевальные па, все строго под музыку, все с изумительным совершенством. И только в последней серии сальто назад она споткнулась и приземлилась на попку. Марсианская сила тяжести смягчила удар, но схема обратной связи вызвала у робота эквивалент боли. Ее разочарование было очевидно. Но она поднялась, поклонилась и вскарабкалась на колени к Вомбе. Механическая кошка, недовольно зашипев, спрыгнула на пол и удалилась.

— Ну, — жадно спросил Вомба, — что скажете?

— Она — чудо, — честно признался я. — Что-то невероятное.

— И красивая, — искренне добавила Саша. — Как живая кукла.

Предмет всех этих похвал расцвел от удовольствия, и Вомба тоже.

— Спасибо. До войны я был инженером, а теперь у меня масса свободного времени. — Он указал на роботов, которые по-прежнему летали, катились, ползали и прыгали по всей комнате. — Джой отличается от прочих. Знаете чем?

— У нее есть чувства? — предположил я. Вомба покачал головой.

— Нет. Во всяком случае, не в обычном смысле. Хотя, будь я проклят, если могу сказать, чем симулированные эмоции, которые чувствует она, отличаются от якобы настоящих, которые испытываем мы.

Я все еще думал над вопросом, когда Саша заговорила.

— Разница в том, что Джой может ошибаться.

Вомба наставил палец на девочку.

— В самую точку. Это одно из качеств, которые делают людей уникальными, не так ли? Способность ошибаться.

Я подумал о «Т-12», о том, что случилось там, и понял, какую ошибку имел в виду Вомба. Он согласно кивнул, потом погладил андроида по спине и посмотрел вниз в ее прозрачные карие глаза.

— Иди с Максоном, Джой. Радуй его и сделай все, что сможешь, чтобы спасти ему жизнь.

Что-то произошло между ними в этот момент. Я бы назвал это любовью, но ведь у роботов нет чувств.

Джой забралась на плечо Вомбы, поцеловала его в щеку и скользнула обратно на колени. Оттуда спрыгнула на пол, увернулась от механической собаки и подбежала ко мне. Мои брюки сползли на полдюйма, когда она, ухватившись за штанину, стала карабкаться вверх. И вот уже крошечные руки завозились с кнопкой на кармане моей куртки и, расстегнув ее, подняли клапан. Мелькнули длинные черные ножки, и Джой уже сидела внутри. Я посмотрел на Вомбу.

— Полковник, я не могу принять такой дар. Просто не могу. Позовите ее.

Грустно улыбнувшись, Вомба покачал головой.

— Что сделано, то сделано, того уж не воротишь. Береги себя, Максон, и дай знать, как все обернется.

Я хотел обнять его, но вместо этого решил отдать честь. Мне показалось, так будет правильнее и уместнее. Ответив тем же, Вомба сокрушенно улыбнулся и отвернулся. Каа встретил нас у шлюза, а Бенс проводил на палубу №4. Джой — теплая, точно живая, — шевелилась в моем кармане.

12

У кораблей есть названия, а у барж нет. Не спрашивайте почему… Это одна из тех традиций, которые любят космиты, потому что традиции делают их профессию романтичнее. А по-моему, это довольно глупо, особенно когда баржа в сто раз больше толкающего ее кораблика. Но так уж повелось. Спросите — и космиты накормят вас нелепостью о том, что у корабля, мол, есть душа, а у баржи нет. Хотя единственное принципиальное отличие в том, что у кораблей есть двигатели, а у барж нет. Так мне кажется.

В частности, эта баржа имела цилиндрическую форму и длиной была не меньше трех миль. Когда наш человек продвигался к ее носу — мне показалось, что к носу, — мимо промелькнул номер, огромные белые цифры, каждая этажа три в высоту. «Четверка» была с вмятиной. У меня в животе похолодело. Откуда вмятина? Метеорит оставил? На какой скорости — двадцать миль в секунду? Метеорит, вылетевший из ниоткуда, чтобы ударить баржу?

Нет, сказал я себе, причина скорее всего более прозаическая. Авария при стыковке или столкновение с другой баржей.

Но какой бы ни была эта причина, цифра с вмятиной скрылась у нас за кормой, сменившись серым невыразительным корпусом. Баржа несла солнечные батареи и маленькую антенную ферму, но никакой тебе путаницы труб, датчиков и прочих установок, которые заполняют корпус рядового корабля. Ну и что? Какая разница? Лишь бы баржа была добротно построена и шла, куда нужно. «Куда нужно» в данном случае означало пояс астероидов, так как пассажирские корабли, идущие на Европу, были нам не по карману.

Саша — находчивая, как всегда, — обшарила несколько кабачков похуже, пока не отыскала забитого судового агента, готового устроить нам поездку на барже за половину стоимости. Поездку, которая, хоть нелегальная и без удобств, была бы тихой и спокойной.

Саша нарисовала радужную картину. Вместо работы, как на «Красном Торговце», и низкопоклонства перед подобными Убивцу, мы всю дорогу будем только есть и спать, там поймаем новую попутку и прибудем на Европу в отличной форме. Я не мог быть таким наивным.

Мы сидели все в ряд: пилот, Саша на откидном сиденье и я. У нашего пилота, невысокого роста мужчины, было рябое, землистого цвета лицо. В оспинах лежала темнота, а от разноцветных огоньков пульта его болезненный вид казался еще болезненнее. Считывая информацию, пилот щелкал то одним, то другим рычажком управления.

— Готовьтесь… Я остановлюсь на две, от силы на три минуты. Не больше, а то экипаж буксира что-нибудь заподозрит.

Я понимал, что могут возникнуть проблемы из-за того, что экипаж буксира о нас не знает. Но мне не хватило ума догадаться, какие это будут проблемы. А они еще раз доказали, что неведение далеко не блаженство.

Пилот пробежал пальцами по клавишам, и челнок сбросил скорость. Буксиры тягача захватили меньшее судно, придвинули к шлюзу. Лязгнул металл, завыл мотор. Пилот вместе с креслом повернулся к Саше и потер пальцы. Девочка кивнула, вытащила из внутреннего кармана пачку денег и бросила ему. Сняв ленточку, пилот пересчитал их вслух и довольно кивнул.

— Одна тысяча восемьсот, одна тысяча девятьсот, два К бумажечка в бумажечку. Хватайте свои шмотки и двигайте отсюда.

Мы не стали медлить. Саша вышла первой. Следом за ней и я расстегнул ремни, выплыл с кресла и уже направился к корме, когда пилот поймал меня за лодыжку.

— Эй, хромоголовый.

Я оглянулся:

— Что?

— Баржа загружена всякой всячиной, в том числе установками для выращивания кристаллов.

— Ну и что?

— А то, установки не работают при невесомости. Кристаллы из-за нее выходят какие-то не такие. Поэтому как только вы покинете орбиту, экипаж включит вращение баржи. Так что, смотри, не разбей копчик.

— Спасибо, что предупредил.

Пилот ухмыльнулся:

— Сам однажды так летал. И никто не сказал мне. Все, выметайся теперь с моего челнока.

Я кивнул и вышел в короткий проход. Там стояли стеллажи для снаряжения — все углы были обиты резиной — и шкафчики с металлическим блеском там, где стандартная оливково-серая краска облезла.

Саша уже перенесла в челнок большую часть наших вещей, и я удивился, какие они объемистые. Еду мы взяли концентрированную, но все равно она занимала много места, так же как аптечка, чтец куба и одежда. Я беспокоился о воде, но Саша заверила, что на барже ее полно.

Итак, мы закрыли внутренний люк, дождались, когда выровняется давление, и еще секунд пятнадцать наблюдали, как открываются наружные герметичные двери. Смежный шлюз, обитый резиной для защиты от повреждений, был больше. Толкнув вперед рюкзаки, мы последовали за ними. Я только-только прошел люк, как моторы завыли и отверстие закрылось. Через несколько секунд раздался глухой удар и корпус вздрогнул — это челнок оттолкнулся от баржи. Мы остались одни. По крайней мере так предполагалось.

Рюкзак ударил меня по носу. Я оттолкнул его, и на его место затянуло какую-то бумажку. Я понял, что это, раньше, чем поймал ее. Обертка от «Марсианских концентратов». Я протянул ее Саше.

— Как это понимать?

Саша поджала губы.

— Экипаж буксира проверял вчера посудину. Вот кто-то из них и оставил.

Космиты — народ аккуратный, должны быть таковыми, поэтому объяснение меня не убедило. Но Сашу не переспоришь. Она будет стоять на своем, пока что-нибудь не заставит ее изменить мнение. Девочка напомнила мне этим кого-то, но вот кого, я не смог вспомнить.

Джой согласилась не показываться на челноке, но на баржу обещание не распространялось. Она выплыла из моего кармана и забросала нас вопросами.

— Где мы? Что происходит? Зачем Саша держит эту обертку? — ну точь-в-точь шестилетний ребенок, только с четким произношением.

Я, как сумел, ответил на вопросы Джой, пытаясь при этом захватить рюкзак под обе лямки и удержать равновесие. Сейчас я справлялся с невесомостью лучше, чем в начале путешествия, но до Саши мне было далеко. Сжалившись надо мной, девочка взяла второй рюкзак в придачу к своему.

Остались аварийные скафандры, которые мы прихватили у «Марсокорпа». Смотанные лентой, они плавали под самым потолком. Я потянулся за ними, но тут Джой слетела с моего плеча.

— Не беспокойся о костюмах! Я с ними справлюсь.

И справилась, сочетая сообразительность с мастерством гимнастки.

Зашипел воздух: раскрылся внутренний люк. Оттолкнувшись от шкафчика, Джой выплыла в отверстие. Я открыл было рот, но не успел произнести ни слова. Если кто-то ждал нас с той стороны, Джой вызовет огонь на себя.

Ничего не случилось.

Вздохнув с облегчением, я решил поговорить с Джой позже. Да, она всего лишь андроид, но не простой андроид. То ли потому, что она была подарком, то ли из-за ее псевдоличности, но я полюбил Джой и горевал бы, случись с ней что.

Следующим в люк прошел я, держа в одной руке рюкзак, а в другой оружие. Ну а Саша, как я заметил, взяла за правило оставлять свой пистолет в кобуре. Я попробовал полететь, прыгнул, но вместо того, чтобы приземлиться на ноги, ударился спиной о переборку. Саша засмеялась, сделала то, что пытался сделать я, и повисла в проходе с самодовольной ухмылкой.

Осмотревшись, я убедился, что коридор чист, и спрятал пистолет. Свободная рука не помешает.

Подлетела Джой, возмутительно веселая.

— Эй, вот здорово! Куда идем? Туда или сюда?

Мы с Сашей завертели головами, обдумывая альтернативу. Что в ту, что в другую сторону — разницы никакой. Коридор достаточно широкий, чтобы мог проехать стандартный автопогрузчик или поезд на воздушной подушке. И судя по продольным отметинам на стенах, по этому коридору перевезено много груза. Конечно, при невесомости «пол», «стены» и «потолок» — понятия условные, но когда появится сила тяжести, они станут более чем конкретными.

То, что будет полом, когда включится вращение баржи, покрывала массивная решетка, под которой змеились кабель и трубопровод.

Потолок был сплошной, если не считать прямоугольных осветительных панелей и помещенного в углублении рельса. Что касается стен, то сотни вертикальных складок делали их похожими на живой организм, будто мы находились внутри гигантского червя или змеи. Назначение складок было очевидно: перебирая за них руками или отталкиваясь ногами, пешеходы в условиях невесомости — вот как мы сейчас — могли передвигаться довольно быстро.

Помимо этого, переборки заключали в себе устройства аварийной связи, камеры слежения, противопожарное оборудование и щели, где можно спастись от надвигающегося грузового поезда. В разные стороны коридора указывали стрелки. Я попробовал прочесть слова над ними и, надо же, получилось! Первая табличка гласила: «Трюмы 1-12». Вторая: «Трюмы 13-24».

Все ясно и понятно. Тот, кто находится на барже на законных основаниях, сразу бы понял, куда ему идти. Я же не знал, куда нам нужно, а Саша то ли знала, то ли делала вид, что знает.

— Судовой агент сказал, что трюмы с 1-го по 12-й будут набиты грузовыми контейнерами. Давай попробуем с 13-го по 24-й.

Я кивнул, жестом велел Джой оставаться сзади и уже приготовился идти в нужном направлении, когда что-то со свистом пронеслось над моей головой. Оно промчалось так стремительно, что я даже не сразу понял, что двигалось оно по углубленному каналу, а уж разглядеть и подавно не успел. Какой-нибудь крохотный робот спешил из одного конца судна в другой?

Мы с Сашей переглянулись и пожали плечами. Канал и что бы там по нему ни двигалось казались довольно безобидными, и их исследование можно было отложить на потом. А сейчас нам необходимо добраться до места, причем быстро, а не то последствия окажутся весьма болезненными.

Я опять приготовился, оттолкнулся и пролетел двадцать футов. Расстояние между складками было около шести дюймов, поэтому какая-нибудь складка всегда оказывалась под рукой, и появился ритм. Толчок, полет. Толчок, полет. И так далее, снова и снова. Монотонность действовала гипнотически, чувства притупились, и тревогу подняла Джой.

— Смотрите! Что-то идет!

Я посмотрел, и мороз прошел по коже. За какие-то секунды крошечное пятно впереди превратилось в приближающийся поезд. Спереди локомотив был покрашен в косые черные и желтые полосы. Я разглядел не меньше четырех мигающих сигнальных огней и с ужасом понял, что поезд занимает весь коридор. Чтобы машина не скребла по переборкам, с боков имелись колесики. Они-то и оставили те следы износа, что я заметил раньше. Поезд, если его так можно назвать, делал добрых пятьдесят миль в час. А почему нет? Люди, насколько знали компьютеры баржи, ушли, так почему не перевезти груз самым быстрым и эффективным способом? Саша опомнилась первой.

— Следующая ниша! Скорее!

Казалось сумасшествием нестись навстречу мчащемуся поезду, но та ниша была ближе, чем оставшаяся позади. Я вложил в толчок всю силу, но воздух вдруг загустел, как старинная патока. Пол и переборки уходили назад со сводящей с ума медлительностью, а полосы неслись на меня с невероятной скоростью. Секунды казались минутами, но я заставил себя идти. Саша первой добралась до ниши, следом за ней скользнула Джой. Хорошо, подумал я. Хоть кто-то спасется, хоть кто-то…

— Бип! Бип! Бип!

Предупреждающий сигнал прогнал остатки мыслей. Внешняя воздушная волна коснулась лица, и я приготовился к сминающему удару, когда Сашина рука рванула меня за куртку. Прерывистый звук превратился в долгий звенящий крик — поезд промчался мимо. Каблуком левого ботинка я задел за грузовой модуль, и меня швырнуло в глубь ниши. Голова с лязгом ударилась о переборку. Имей я все мозги, я точно остался бы без них, а так лишь почувствовал минутное головокружение.

Поезд исчез так же стремительно, как появился. Я посмотрел на Сашу.

— Спасибо. Ты спасла мне жизнь.

И тогда я снова увидел в ее взгляде сострадание и заботливость, быстро спрятанные за пожиманием плеч и беспечным ответом.

— Была моя очередь.

Продвигаясь после этого по коридору, мы смотрели в оба: не идет ли поезд. А потом в скучном однообразии что-то изменилось. Это трудно описать… пожалуй, освещение стало другим, и переборки будто окутались неясным туманом. Но когда мы приблизились, туман обрел резкость, вошел в фокус, как объектив в умелых руках, и превратился в огромное открытое пространство.

Переборки исчезли, а коридор стал воздушным мостом, висящим над большим грузовым отсеком. Отсек заполняли кусты. Сотни, может, даже тысячи кустов. Все сочно-зеленые, почти одинаковые по размеру и сплошь в пурпурных цветах. Сверкнули крошечные крылья — это рой роботов-насекомых перепорхнул с цветка на цветок, разнося пыльцу. Или делая что-то другое, для чего они предназначены. И кусты, и контейнеры, в которых они росли, были прикреплены к полу.

У меня в животе стало пусто, когда я поплыл над бездной. Высоты я не боялся, но боялся повиснуть. Я бы не упал, пока не вернется сила тяжести, но не смог бы двигаться. Если только кондиционированный ветерок не сдул бы меня к чему-то твердому. Я дотянулся до перил и ухватился за них. Потом проверил, не смотрит ли Саша. Слава Богу, она не смотрела, и Джой тоже. Обе, не обращая никакого внимания на кусты, уже далеко продвинулись к противоположной стороне отсека.

Тщательно продумывая движения, я последовал за ними и обрадовался, когда коридор снова сомкнулся. Мы прошли еще около пятидесяти футов, и он закончился. На нижнюю палубу шли вертикальные проходы, но это было не так интересно, как буквы высотой в фут, которые сложились в слова «Гниды корпы!», сопровождаемые непонятными линиями и закорючками. Не требовалось быть искусствоведом, чтобы понять: художник пользовался фломастером, а не краской из баллончика. Я повернулся к Саше.

— Экипаж буксира, надо полагать?

Укоризненно посмотрев на меня, она отправилась к трубам прохода.

— Давай расположимся на главной палубе. Кусты мне больше нравятся, чем металлические переборки.

Предложение показалось разумным, и я отправился за девочкой, мысленно восхищаясь ее идеей, как тащить два рюкзака друг за другом. Саша протолкнула себя в трубу, и вот уже второй рюкзак отскочил от комингса и исчез вслед за первым. Теперь Джой толкнула свою ношу в нужное положение, весело помахала и прыгнула в проход.

Остался я. Добравшись до комингса, я прикинул, как лучше спуститься, и «слез» по ступенькам-перекладинам — ими пользуются при включенной силе тяжести. Получилось неплохо.

Меня беспокоило, куда поведет нас Саша на главной палубе, но волнение оказалось напрасным. Хотя девочка не принимала всерьез мои тревоги по поводу безопасности, она имела здоровые инстинкты и направилась к тому месту, где переборка уходит в корпус судна. Крепостью это, конечно, не назовешь, зато наши спины будут защищены, и останется пространство для зоны уничтожения между нашей стоянкой и лесом.

Да, лесом: хотя кусты были не такие высокие, как обычные деревья, они возвышались надо мной, ну, или возвысились бы, если бы я стоял, а не парил. Из-за этого да еще из-за окружавшей их задумчивой тишины и большого пространства, которое они занимали, я все больше и больше думал о них, как о лесе.

Облако блестящих робонасекомых поднялось в воздух, повисело мгновение и снова опустилось на цветы. На серебристых крыльях вспыхнул свет, и они показались на ветках бриллиантами.

В этот момент я почувствовал аромат, плывущий вокруг нас. Поначалу приятный, как духи дорогостоящей проститутки, через пару минут он сделался густым и приторным.

Облюбованный нами угол был уже занят четырьмя контейнерами. Я попробовал один — не заперт. Быстрый осмотр показал, что в ящиках хранятся ручной инструмент, концентрированные удобрения и целая куча непонятного лабораторного оборудования. Ну, для меня главное — плотность, и если лабораторное оборудование способно защитить от дротиков, мне плевать, для чего оно.

Когда я передвинул ящики и настоял на том, чтобы поставить их защитным полукругом, Саша заворчала, но помогла мне. Не потому, что ей понравилась эта идея или она сочла это нужным, а потому, что я капризный старикан, которого следует ублажать.

Когда наш вал встал на место и был снова примагничен к полу, возник вопрос о мебели. Первыми в списке значились кровати, так как они могли сослужить двойную службу: были бы противоперегрузочными кушетками и смягчили бы удар от включения гравитации.

С этими мыслями мы разошлись на поиски. Я хотел сказать что-нибудь напутственное, вроде «остерегайтесь людей с „Марсианскими концентратами“, но решил не искушать судьбу. Я отправился вдоль левого борта к носу, а Саша и Джой — вдоль переборки к трубам прохода.

Мы вели поиски уже четверть часа, когда Джой пронеслась через кусты ко мне. Ветки качались на всем ее пути, и эскадрильи механических насекомых взмывали в воздух. Раскачавшись последний раз, Джой с точностью до секунды отпустила ветку и приземлилась точнехонько мне на плечо. От удара меня отбросило назад, и я с трудом выпрямился.

— Черт побери, Джой… что ты вытворяешь?

— Прибываю, — сияя, ответила она. — Я нашла то, что вы ищете.

— Нашла? Где?

— В кладовке возле труб прохода. Грузовые подушки… много-много.

Цепляясь за верхушки кустов, я направился через лес на другую сторону. Цветы отрывались и плавали в воздухе, как живые конфетти. От их удушливо-сладкого запаха спирало дыхание. Джой держалась за петельку на правом плече куртки и щебетала всю дорогу. Я не слишком вникал в то, о чем она говорит, но, слушая ее нежный голос, понял вдруг, насколько одиноко должно быть сейчас Вомбе. Интересно, сделает он еще одну Джой? Если, конечно, это возможно, ведь она уникальна. Я понадеялся, что возможно.

Подушки были именно там, где сказала Джой. Некоторые рваные, некоторые грязные, но большинство вполне приличные. Не составило труда освободить их от сдерживающих ремней, перебрать в воздухе и отобрать те, что понравились. Саша прибыла к концу действия и помогла перетащить подушки к нашему новому дому.

Сразу же возникла проблема, как крепить подушки к полу. Но с помощью здравого смысла, позаимствованных там и сям магнитных зажимов и огромного рулона липкой ленты, который я взял, мы справились с этой задачей и создали нечто похожее на удобные постели. Сила тяжести покажет, насколько они удобны.

От всего этого мы с Сашей здорово устали. А потому, поев немного пересоленных концентратов и запив их водой из оросительной системы, привязались, чтобы как следует поспать. Тем более что уже была ночь, хотя в царстве вечного освещения время «суток значения не имело.

Я чувствовал, что одному из нас следует дежурить, но Саша со мной не согласилась. А так как роботы не спят и Джой все равно будет на ногах, она и стала логичным компромиссом. Должен признаться, меня грызли сомнения, можно ли доверить крохотному андроиду нашу безопасность, но веки отяжелели, сон манил, и я согласился.

Где-то через два часа меня разбудила включенная без предупреждения искусственная сила тяжести. И хотя я все больше и больше привыкал к невесомости, ощутить нормальную, земную силу тяжести было на редкость приятно. Я переложил постель, укрылся грузовым ковриком и только-только погрузился в сон, как Джой запрыгала у меня на груди. Убийцы атаковали через две минуты.

13

Убийцы были осторожными, и в этом была их ошибка. Ворвись они внезапно и застань нас в постелях, все было бы кончено прямо тогда. Но они ворвались не сразу, и мы извлекли пользу из дополнительных секунд. Убедившись, что Саша тоже встала, я указал направо:

— Бери тех, что справа, а я возьму левых.

Девочка кивнула, крепко держа пистолет обеими руками, и выбрала цель. Убийц было всего четверо. Двое мужчин, женщина и андроид. Андроид — модель ограниченного выпуска с тремя глазами, клыками, как у вампира, и нарядом городского сводника — беспокоил меня больше всего, так как роботов бывает чертовски трудно убить. Убийцы бросились к контейнерам, вскочили на верх и с полсекунды смотрели на нас.

Эх, мой бы 38-й калибр сюда, подумал я, прицелился в туловище андроида и спустил курок. По персиковому комбинезону робота промаршировали черные дыры, из дыр брызнула на пол ярко-голубая жидкость. Андроид ухмыльнулся, навел на меня пистолет и, не переставая ухмыляться, нажал на спусковой крючок. Джой тем временем лезла по его штанине. Первые дротики просвистели у меня над ухом, но Джой прыгнула и повисла на руке робота. Остальные дротики рассыпались на полу у моих ног, осыпая горячим пластиком щиколотки.

Нахмурившись, робот попытался стряхнуть Джой, но тут мои дротики нашли его центральный процессор. Он еще падал, когда я выстрелил в следующую цель. Но женщина отошла в сторону, и дротики ушли в пустоту.

Прыгнуть на противника — прием действенный, если вы сбиваете его с ног. Но если противник уворачивается, как сделал я, а нападавший растягивается на полу, как получилось с дамой, ситуация меняется. Только самая милосердная душа не воспользуется возможностью прыгнуть на подставленный хребет, а так как я не особенно милосердный, я и прыгнул.

Но вместо ожидаемого мягкого тела мои ботинки приземлились на отличного качества полужесткий бронежилет. Как ему и положено, бронежилет распространил мой удар на более широкую площадь. Я все еще осмысливал это, когда женщина, отжавшись от пола, вскочила. Я грохнулся на пол и, увидев, что ее пистолет поднимается, выстрелил. Во лбу женщины появилась дырка.

Я еще не отдышался после падения, когда подошла Саша. Уперев руки в бока, она насмешливо ухмыльнулась:

— Вы только посмотрите! Это называется телохранитель! Лежит себе, отдыхает, пока я делаю его работу!

Это было несправедливо, и я уже собирался сказать об этом, когда увидел три тела вместо четырех. Я с трудом встал.

— Я вижу только троих… где четвертый?

Пожав плечами, Саша указала на кусты:

— Я попала в него, даже дважды, но он ушел.

Посмотрев, куда она указала, я увидел кровь.

— Проклятие!

Девочка сердито возразила:

— Жаль, конечно, что он ушел… но мы уменьшили шансы.

«Она это серьезно», — удивился я.

— Да? И на сколько?

Девочка мрачно задумалась. Если на барже оказалось четверо убийц, почему не оказаться пятерым? Или шестерым? Или десятерым? Высокомерие может привести к гибели. Голос подтвердил мои опасения. Он шел откуда-то из кустов.

— Неплохо для раненного в голову и подростка, но это еще не конец. Далеко не конец. Я вернусь, будьте уверены! Я вернусь, когда вы меньше всего будете этого ожидать.

Вскочив на контейнер, я увидел, как в пятидесяти ярдах от нас взмыло в воздух облако робонасекомых. Может, пойти за ублюдком? Нет, это неразумно: кусты дают хорошее прикрытие, к тому же нет уверенности, что он один.

Стоя на ящике, я представлял собой отличную мишень, а потому поспешил спрыгнуть. Джой ухватилась за мою брючину и мигом забралась на плечо. Держась за ухо, она уперлась ногами мне в шею и откинулась назад. Вид у нее был донельзя счастливый.

— Эй-йя, босс! Как дела?

Увидев веселье, пляшущее в ее глазах, я вдруг понял одну очевидную вещь. Вомба наделил Джой единственной эмоцией, которую хотел в ней видеть. Эмоцией, которую едва ли сам испытывал, но надеялся испытать, если она будет рядом. Не удалось? Может, поэтому он и подарил Джой мне?

Я выдавил улыбку.

— Дела неплохо, учитывая обстоятельства. Спасибо за помощь. Ты спасла мне жизнь.

Засияв от удовольствия, Джой потерлась о мою щеку. Ее миниатюрные груди задевали ухо, и у меня в голове забродили странные мысли. Я сдернул Джой с плеча и, успокаивающе улыбнувшись, поставил на пол. Она счастливо захихикала и прошлась «колесом», только длинные стройные ножки замелькали. Да, сомнений не было — Джой нужна одежда.

Но нас ждали более срочные дела. Прежде всего следовало собрать оружие, которое так любезно принесли с собой наши противники, и обшарить их карманы. Занятие неприятное, но полезное. Мы нашли деньги, всего около четырех тысяч, много боеприпасов, несколько газовых гранат и столько ножей, что впору открывать ножевую лавку. Кроме этого, обнаружились запрещенные наркотики двух видов и, наконец, временные пропуска, которые выдаются нештатным. Такие пропуска можно установить на любой срок от одного дня до года, и по истечении срока они стираются. Но эти карточки были действительны: трехмерная фотография, отпечаток большого пальца, кодовая полоска — все как положено. Проку нам от этого не было никакого, если не считать того интересного факта, что все пропуска выданы «Транс-Солар». Я протянул карточку Саше.

— Это называется отделались от них на Марсе.

С минуту девочка молча разглядывала пропуск.

— Черт.

— Вот именно. Может, скажешь все-таки, в чем дело?

Саша снова упрямо сжала губы.

— Я уже сказала.

Грустно покачав головой, я встал.

— Ага. А корпы занимаются благотворительностью. Ладно, давай уберем тела, пока они не завоняли. Я вроде видел возле кладовки отверстие для выброса.

Что было легко при невесомости, при нормальной силе тяжести превратилось в тяжелую работу. Меня всегда удивляло, что люди весят после смерти больше, ну, или так кажется. Ведь жизнь тоже должна что-то весить, и раз она оставила тело, оно, подобно опорожненной фляжке, должно стать легче. Но в мире все устроено иначе, что с радостью подтвердят вам парни с местной труповозки.

Однако и с этим мы справились: закатили тела на грузовой коврик, приволокли к отверстию. Поднимать трупы и запихивать вниз, в трубу, было не особенно приятно, но лучше уж мы их, чем они нас. Ну а закрыть люк, герметизировать его и нажать зеленую кнопку труда не составило.

Легкая вибрация сопровождала откачку воздуха из камеры, а когда тела выбросило из трубы, я услышал глухой стук. Я попробовал вызвать подобающие в таких случаях религиозные мысли, но не удалось. Трудно сочувствовать убийцам, мертвым или живым, а весь мой религиозный опыт, если он и был, исчез вместе с прочими воспоминаниями.

Адреналин испарился, прихватив с собой решимость. Мне стало страшно. Да и кто не испугается, окажись он в ловушке на летящей в космосе барже с десятком охотящихся за ним киллеров? Ну, может, не с десятком, но с одним — уж это точно. Поэтому страх был естествен, а самоуверенность была бы просто глупостью. Но страх — тягостное чувство. Он подтачивает силы и, пока не избавишься от опасности, держит тебя в постоянном напряжении. А как от нее избавиться? Возвращение в нашу «крепость» только обострило вопрос.

Андроид лежал все там же. Небесно-голубая кровь робота смешалась с красной человеческой и засохла коричневатой коркой. Наш закуток, такой уютный и безопасный до нападения, показался теперь очень уязвимым. Я как раз задумался над этим, когда Саша снова приняла командование. Подбоченившись — один пистолет в кобуре, новый второй заткнут за пояс, — она приказала:

— Собирай вещи, Макс. Мы уходим.

Позже, оглядываясь назад, я вспомнил, как она начала командовать, и удивился, как я мог быть таким тупым. Впрочем, если уж на то пошло, я и сейчас не лучше, но в тот момент я проявил прямо-таки исключительную тупость.

— Да, — медленно кивнул я. — Вероятно, ты права. Незачем здесь оставаться. Построим форт в каком-нибудь другом месте.

Сашины брови сурово сдвинулись.

— Нет, мы не будем строить форт. Ты был прав, Макс. Я не послушалась тебя, не приняла твоего совета, и вот он, результат. — Ее лицо на мгновение смягчилось, и во взгляде вспыхнуло что-то похожее на привязанность. — Ты хорошо знаешь свое дело, Макс, и никому не позволяй говорить обратное. Если бы не ты, я была бы мертва.

Комок застрял у меня в горле, на глаза навернулись слезы, и тепло разлилось по телу. Я с трудом взял себя в руки.

— Спасибо… рекомендательное письмо было бы очень кстати. Но почему не будем? Я о форте.

— Потому что мы собираемся выследить ублюдка, — холодно сказала Саша. — И его приятелей, если кто-то еще остался.

Идея взбудоражила мой мозг, как рассвет нового дня. Телохранители по натуре реактивны, всегда направлены на оборону, а не на нападение, поэтому поначалу план показался мне слишком радикальным. Но чем больше я о нем думал, тем больше он мне нравился. Зачем ждать, когда мерзавец нападет, если можно найти эту скотину, убрать и спокойно наслаждаться путешествием. Прекрасная идея.

Мы подняли андроида, поставили так, чтобы он не упал, и немного повозились с его правой рукой. Я решил, что поднятый палец все скажет, и, может, убийца его увидит.

Быстро собрав веши и запихнув их в рюкзаки, мы покинули свой обустроенный уголок. Но ноша, с которой мы легко справлялись при невесомости, чертовски потяжелела и сильно замедляла нас. Саша тащила рюкзак и скафандры, я — все остальное. Джой была для груза слишком мала и разведывала дорогу. Мы направились к правому борту и были настороже. Второе нападение казалось маловероятным, но все-таки возможным.

— Так не годится, — задумчиво проговорила Саша. — Со всем этим барахлом мы будем трупами, если на нас нападут. Нет, нам нужна парочка тайников на случай, если один обнаружат.

Возможно, я умственно неполноценный, но хорошую идею всегда узнаю. А это была хорошая идея — спрятать часть вещей. Я завертел головой в поисках надежного местечка и к собственному своему изумлению нашел.

Вообще-то вентиляция — очевидный выбор, особенно для того, кто жил на 38-м Подземном уровне Си-Такского Урбоплекса, где хороших тайников чертовски мало. Сетка на вентиляционном отверстии крепилась четырьмя винтами, но, по счастью, у одного из покойников мы нашли универсальный карманный нож из нержавеющей стали. Весил он полтора фунта, а инструментов, что были в нем, хватило бы для мозговой хирургии. Вытащив чудовище из кармана, я извлек отвертку и приступил к делу. Саша внимательно наблюдала.

— Аккуратнее, не оставляй царапин. Они могут выдать нас.

Я не думал, что мои царапины будут так уж заметны среди прочих, оставленных ремонтными ботами и рабочими за годы существования баржи, но рта не открыл. Не стоило спорить из-за таких пустяков.

Сетка отошла сравнительно легко. Немного подумав, мы решили разделить припасы на три равные части, и чтобы в каждой было оружие — на случай, если один из нас или мы оба останемся безоружными, но на свободе. Ну а поскольку до зубов вооруженные убийцы «подарили» нам пять пистолетов, выходило, что у каждого оставался запасной и достаточно патронов для небольшой войны. Чего, я очень надеялся, нам удастся избежать.

Итак, засунув один рюкзак и скафандры в вентиляцию, мы установили на место сетку и пошли вдоль переборки к правому борту. Поскольку мы находились вблизи кормы, логично было предположить, что убийцы расположились ближе к носу — у входного шлюза или за ним. Я полагал, мы влезем наверх по трубе прохода, пересечем воздушный мост и повторим свой путь, но уже в обратную сторону. Об этом я и сказал. Но Саша не согласилась.

— Конечно, Макс, можно и так, но скажи мне вот что. Убийца сбежал, верно? А куда он пошел? Если бы он проходил по мосту, мы бы его увидели.

Я нахмурился. Девочка права. Мост полностью открыт, и мы бы, конечно, заметили убийцу.

— А как насчет леса? Может, он прячется в кустах?

— Все возможно, — терпеливо подтвердила Саша. — Но он ранен и скорее всего направился в лагерь. Где бы этот лагерь ни находился.

Мысли цеплялись друг за друга, пытаясь пробиться по моим извилинам. Убийца отправился в лагерь, лагерь убийцы — ближе к носу баржи, но убийца не воспользовался воздушным мостом, следовательно, он знал другой путь. Блестяще, а? Но Саша далеко обогнала меня.

— В общем, я считаю, нам надо сделать еще один тайник, обойти лес и найти, как шел этот ублюдок. Остальное будет просто.

Остальное будет просто? Выследить профессионального киллера до его логова — это просто? Саша что, спятила? Я посмотрел на девочку, почти ожидая насмешливой улыбки, намека на иронию, но нет, она была совершенно серьезна. Я растерялся, и голова заболела. Да, я хотел, чтобы Саша была умной. Да, я хотел, чтобы она командовала. Но я не мог совсем выпустить поводья из рук. Хотя девочка соображала гораздо быстрее и была намного осведомленнее, чем положено по возрасту, ей не хватало опыта. Недостаток, который иногда бывает роковым. Поборов головную боль, я приготовился перехватить инициативу, когда мы найдем путь отступления убийцы. И если найдем. Мы только-только опустили второй рюкзак с пистолетом, боеприпасами и третьей частью провизии в большой соединительный люк, когда Джой сказала, указывая на другую сторону отсека:

— Смотрите!

Мы повернули головы. Над местом, где проходил бой, рыскало что-то черное.

— У мерзавца следящая камера, — ровно и без эмоций сообщила Саша.

— Да, — мрачно подтвердил я. — Или он контролирует ремонтную камеру.

Бросив на меня раздраженный взгляд, говорящий, что я хуже зубной боли, Саша указала на решетку.

— Давай закроем.

Я бросился на помощь девочке. Решетка с лязгом упала на место.

— Смотрите! — снова повторила Джой. — Оно слышало! И идет к нам!

Да, черт возьми, следящая камера услышала и двигалась в нашу сторону. Моей первой мыслью было спрятаться и надеяться на лучшее. Но Саша думала иначе.

— Ложись! — показала она на пол. — Сделай вид, что мертв!

Приказ противоречил всем моим инстинктам и желаниям, но Саша распорядилась с такой уверенностью, что я подчинился. Палуба была холодной, а с потолка ярко светили лампы. Я закрыл глаза. По океану красного поплыли черные пятна. Я услышал жужжание, ветерок погладил лицо, и красный океан потемнел.

Я кожей почувствовал, что следящая камера висит надо мной, и подумал: а что же будет делать Саша? Ответ пришел с ударом дротиков в металлический корпус. Взвыв сервомеханизмом, следящий глаз попытался удрать и грохнулся всей массой на мой незащищенный живот. Удар выбил весь воздух из легких, глаза расширились от боли, а руки обхватили еще сопротивляющуюся машину.

Я смотрел прямо в объектив проклятому глазу, когда Саша всадила в цилиндрическое туловище камеры двенадцатидюймовый десантный нож. Мы сняли оружие с одного из убийц, и сочетание пилообразного края и высокопрочного лезвия из нержавейки дало больше, чем нужно. Нож прошел через корпус, пробил жизненно важный орган глаза и покончил с ним. Робокамера пару раз дернулась и безжизненно замерла в моих руках.

Я думал, что камера мертва, как вдруг из нее раздался голос. Тот самый голос, который обращался к нам из леса.

— Огромное спасибо. Нет ничего скучнее легкой охоты. Надеюсь, вы доставите мне удовольствие и в последующие дни.

И после этих слов робокамера разрядила в меня всю оставшуюся энергию. Очнувшись, я сначала почувствовал запах жженых волос. Потом увидел смотрящие на меня лица. Одно большое и одно маленькое. Оба казались обеспокоенными.

— Как ты, Макс? — с тревогой спросила Саша.

— Лучше не бывает, — соврал я. — Надолго я вырубился?

— Секунд на тридцать.

— Это хорошо. Давайте сматываться отсюда, пока этот гад не послал подкрепление.

По молчаливому согласию мы направились к кустам. Если убийца смог послать одну ремонтную камеру, он может послать и другую, а полог листьев — хоть какое-то, но прикрытие. Только отойдя в лес на добрых пятьдесят ярдов, мы остановились, и я разрешил Саше достать аптечку и смазать мою обожженную грудь чем-то вязким. Грудь все равно болела, но уже не так сильно. Я застегнул рубашку, и мы пошли дальше. Меня тошнило, голова кружилась, но я решил об этом не говорить.

Вот с чем мы ничего не могли поделать, так это с облаком металлических насекомых, которое взмывало перед нами, колыхалось, как фольга на ветру, и снова опускалось после нашего прохода. Они отмечали наш путь, будто миниатюрные сыщики сообщали о нашем передвижении любому, кому хватало терпения наблюдать. Оставалось лишь надеяться, что убийце потребуется время обработать раны и найти другую камеру слежения.

Кусты стояли рядами, чтобы различным роботам удобнее было за ними ухаживать. И вскоре нам стали попадаться эти роботы самых разных форм и размеров, от хитроумных ящиков «сосателей листьев» до змееподобных механизмов, которые ползали в кроне, подстригая листву.

Поначалу я внимательно к ним приглядывался, боясь, что с их помощью убийца следит за нами, но, кроме вялых попыток уступить дорогу, машины не отрывались от работы. Но все могло измениться, поэтому я смотрел в оба. Мы шли и шли, но вокруг ничего не менялось. Деревья, роботы, деревья и снова роботы, и никаких следов убийцы. А потом начался дождь, мельчайшая морось повисла в воздухе. Она залила листья, вымочила нашу одежду, и даже пол стал блестящим. Джой любила воду так же, как и все остальное. Даже не представляя, что мы можем испытывать неудобство, она захихикала и закрутилась «колесом» по дорожке.

Туман перешел в равномерный дождь, и вскоре я увидел кровь. Бурые пятнышки, высохшие до дождя и размытые по краям. Сломанная ветка показала, что наши с убийцей дороги пересеклись.

Жестом велев Саше остановиться, я осторожно огляделся и стал думать. От тумана и дождя пятна расплывались. Через двадцать минут, максимум через полчаса, след исчезнет. Значит, надо поторопиться, пусть даже мы в какой-то мере потеряем бдительность и станем уязвимее для засады. Та часть меня, которая проявляется без предупреждения и берет власть в свои руки, приняла решение. Я махнул Саше идти вперед.

Было тепло, и влажность увеличивалась, когда мы бежали через кусты, а впереди волна за волной взлетали робонасекомые. Здорово было бежать, здорово было искушать судьбу, и я обнаружил, что усмехаюсь. Как кто — как идиот? Или как волк, идущий по следу раненого зверя? Хотелось думать, что второе. Но прошло слишком много времени, след остыл, и мы вышли на другую сторону леса, так и не встретив киллера. Бурые пятна попадались все реже, пока не закончились перед герметичной дверью из нержавеющей стали. Ублюдок остановил кровотечение? Или вошел в дверь, и следы продолжаются с той стороны? Способ выяснить это был только один.

Я встал с одной стороны входа, Саша — с другой. Джой в прыжке нажала большую зеленую кнопку и села на корточки на полу. Оружие мы держали наготове. Дверь с шипением открылась, я ждал, что в проем полетят дротики, но все было спокойно. Я решил войти, но девочка опередила меня. Она проскочила в дверь быстро, но все равно сделала себя мишенью.

Я вошел следом, ища глазами что-либо подозрительное. Ничего. Только несколько лишенных воображения надписей. Коридор был намного меньше знакомого нам верхнего, но с такими же вертикальными складками, устройствами аварийной связи, противопожарным оборудованием и камерами наблюдения. Вот только щелей-ниш я не увидел, видимо, по этому коридору автоматизированные поезда не ходили. Или поезда ходили, а пешеходы — как получится.

Довольные, что убийца очистил коридор, мы осмотрелись. На полу в одном месте темнело несколько капель крови, размазанных ботинком. Отпечатки испачканной подошвы уходили по коридору и там исчезали. Что ж, все ясно: наша добыча перевязала рану. Кивнув в ответ на мой взгляд, Саша пошла вперед. Держась за стены, мы пробирались по коридору и надеялись, что у убийцы найдется занятие получше, чем таращиться на изображение с камер безопасности. Надеялись, хотя сильно в этом сомневались. Камеры жужжали, следя за нашим продвижением.

Жутковато было чувствовать, что за тобой наблюдают, и не знать, какое значение это имеет. Наверное, Саше тоже было не по себе, потому что, встретив вертикальную лестницу, она полезла наверх. Ну а я — следом. Какое-то шестое чувство подсказывало мне, что убийца пошел дальше по нижнему коридору, но я оставил свои догадки при себе, потому что камеры страшно действовали на нервы. А они нагло повернулись до упора, следя, как мы поднимаемся.

Лестница привела в узкий технический туннель. Если там и были камеры слежения, я их не увидел. А простейшие опоры для рук и ног имелись, хотя вообще-то проход предназначался для роботов. Один из них, с виду — большая черепаха, преградил дорогу. Судя по шуму, черепаха чистила решетку, закрывающую пол. Сильный запах дезинфицирующих средств подтвердил это.

Саша решила проблему просто: шагнула на слегка выпуклую спину робота и сошла с другой стороны. Джой повисла на моей брючине, и мы вместе перебрались через робота по Сашиному примеру. Если черепахе и не понравилось такое обхождение, она ничем этого не показала.

Пройдя около ста футов, мы остановились перед еще одной герметичной дверью и заняли привычные позиции: я — слева, Саша — справа, а Джой — где ей захочется.

Люк открылся в темноту. А там металось что-то, похожее на пламя. В ответ на мой взгляд Саша кивнула и вышла на узкий балкон. Я шагнул за ней. Под нами был отсек, такой же, как занятый под лес, но этот почти полностью заполняли тысячи ящиков разных размеров.

В самом центре трюма горел костер. Поглотив особо лакомый кусочек топлива, пламя взметнулось вверх и опало, будто устав от усилий. Автоматические системы пожаротушения, надо полагать, были выведены из строя. На фоне пламени темными силуэтами двигались люди. Много людей, не меньше пятидесяти человек. Они болтали, смеялись и что-то потягивали из разных посудин. От сцены веяло чем-то первобытным и зловещим.

Я повернулся к Саше и уже открыл рот, чтобы ляпнуть очередную глупость, как на другом конце трюма вспыхнул прожектор, и яркий луч белого света прижал нас к переборке. Голос шел из ниоткуда и отовсюду сразу. Тот же голос, что насмехался над нами через ремонтную камеру.

— Ну и ну! Вы только посмотрите, кто у нас здесь! А я вас ждал. Добро пожаловать в ад.

Саша нажала кнопку размыкания. Дверь не открылась.

Вспыхнул второй прожектор. Его луч блуждал по ящикам внизу, задерживаясь всякий раз, когда выхватывал кого-то из людей. Народ был пестрый. Мужчины, женщины, дети. Одежда почти у всех потрепанная, и то, как они прятались от прожектора, доказывало, что прав находиться на барже у них не больше, чем у нас. Голос прогремел, обращаясь к ним:

— Смотрите! Смотрите на балкон! Они стоят десять тысяч долларов каждый! Делайте с девчонкой что хотите, но мужчина должен остаться жив!

Минуту стояла тишина, пока безбилетники переваривали услышанное, потом по трюму прокатился рев одобрения, и все пришло в движение.

Саша еще раз попробовала дверь и, когда та не открылась, пошла по балкону. Я сунул Джой в карман, проверил оружие и пошел за девочкой. Смешно устроена жизнь. Только подумаешь, что хуже быть не может, как обязательно становится хуже.

14

Наши попутчики-«зайцы» провели на борту времени не меньше нашего и знали все ходы и выходы. Они вскарабкались на балкон по лестницам, пробежали по проходам и ворвались на балкон. Люк, который отказался работать для Саши, спокойно открылся для них.

Мы побежали на другой конец балкона. Ботинки гремели по металлической решетке, воздух со свистом вылетал из наших легких. Я стрелял во все камеры слежения, какие видел, хотя понимал, что длинный ряд испорченных камер, как стрелка, укажет наш путь. Но я стрелял просто от злости и потому, что это могло пригодиться позже.

Балкон кончился, уперевшись в переборку левого борта. Саша нажала зеленую кнопку и выругалась: эта дверь тоже не открылась. Мы повернулись лицом к преследователям. Зная, что мы в ловушке, «зайцы» бросились в атаку. Жаждущих получить награду за наши головы возглавляли двое мужчин, похожих на нищих, за ними шли несколько столь же оборванных женщин, а замыкала шествие кучка тощих детей. Один из мужчин размахивал самодельным дротиковым ружьем, остальные были вооружены дубинками и ножами. Так как балкон был узкий, им пришлось наступать на нас парами, что хоть и не уравнивало наши шансы, но и не ухудшало их.

Я повернулся боком, чтобы не подставляться лишний раз под удар, и почувствовал, что Джой сползает по ноге. Я понятия не имел, куда она направилась, но посмотреть было некогда: дротик лязгнул о металл рядом с моим плечом. Я прицелился и выстрелил. Первый заяц, тот, что с ружьем, споткнулся и упал. Остальные перепрыгнули через его подергивающееся тело и пошли дальше.

Выстрелила Саша. Одна из женщин схватилась за горло и осела на решетку. Какая-то девчушка крикнула: «Мама!» и остановилась помочь.

Я услышал чей-то крик: «Стойте! Да стойте вы, черт побери!» и понял, что кричал сам. Но они не остановились. С проклятиями они подступили к нам. Я поднял пистолет. Тошнота скрутила живот, желчь застряла в горле, но я стрелял. «Убей или умри» — так записано в наших генах, так мы и делали.

Наконец последний из взрослых упал, а дети зарыдали у их тел. Некоторые женщины были ранены. Я хотел подойти помочь, но нечленораздельные выкрики и лязг далеких шагов отбили у меня желание. Надо было отступать. Но куда? И тут Джой дернула меня за штанину.

— Идемте! Я открыла дверь.

Оглянувшись, я увидел провода, свисающие с открытой коробки управления, и понял, что Вомба дал своему творению нечто большее, чем просто веселый нрав. Джой обладала интуицией, техническими знаниями и бог знает чем еще. Я записал в уме расцеловать Вомбу при следующей встрече. Если она состоится.

На балконе появилась новая кучка преследователей и, увидев нас, бросилась на приступ. И тут я увидел, что в нашем полку прибыло: сжимая в одной руке пистолет, другой Саша держала мальчишку. Малый вырывался, плакал и колотил себя по глазам. Сашин глаз гневно сверкал.

— Надо найти этого ублюдка немедленно!

Я пожал плечами.

— Я разве против? Но как? Он может быть где угодно.

Напомнив мне взглядом, какой я тупой, Саша встала на колени рядом с мальчишкой. Ее голос прозвучал ровно и непреклонно.

— Камеры безопасности подразумевают контрольную слежку. Там и должен быть убийца. Не так ли, мальчик? Где контрольная комната?

Мальчишка стал возмущенно вырываться.

— Ты убила мою сестру!

Я ждал, что Саша скажет что-нибудь ласковое, чтобы утешить парнишку, и представьте мое удивление, когда она приставила к его голове пистолет.

— Слушай, ты, щенок! Я застрелила твою сестру, потому что она пыталась убить меня. А теперь говори, где контрольная комната, или твои мозги размажутся по стенке! Выбирай.

Из-за двери донеслись громкие ругательства, и кулаки замолотили по стали. Я посмотрел на Джой. Улыбнувшись, она отрицательно покачала головой. Что бы она там ни сделала с замковым механизмом, дверь какое-то время продержится. Я снова повернулся к мальчишке. Все мысли были написаны у него на лице. Малый до смерти ненавидел нас, но хотел жить. Правильного решения не пришлось долго ждать. Слезы остановились, мальчишка поднял глаза к моей черепной пластине.

— Я не скажу, где она… но я покажу.

Парня не назовешь болваном. Чем дольше он придерживал информацию, тем дольше жил. Саша кивнула согласно.

— Хорошо, веди. Но помни: одно неверное движение, и я выпущу тебе мозги.

Знал мальчишка дорогу или повел нас наугад, одному черту было известно. Мы прошли по коридору, вверх по лестнице и через вспомогательный проход вышли в еще один большой коридор. В коридоре на полу валялись объедки, пустые банки из-под спиртного и темнели засохшие лужи крови. Да, мы на верном пути: убийцы обожают попойки. Бот-уборщик, этакий механический ящик, бибикнул и слопал пустую пищевую коробку.

Мальчишка прижал палец к губам. Кивнув, мы пошли за ним по коридору. Сначала я, за мной — Саша и Джой. Почти замазанную оранжевой краской надпись «Контрольный центр» на люке в дальнем конце коридора все же можно было различить, и я гордился, что сумел ее прочитать. Но как узнать, там убийца или нет? Я посмотрел на камеру безопасности, а она, не мигая, уставилась на меня. Видит меня убийца? Ждет, чтобы мы попали в ловушку? Пока не войдем, не узнаем. Мальчишка остановился в десяти футах от люка. Я проверил оружие.

— Я пойду первым. Прикрой меня.

Саша кивнула. Ее лицо побледнело, а губы сжались в длинную тонкую линию. Девочка боялась и чертовски правильно делала, этот страх говорил о неизбежном взрослении.

Я повернулся к мальчишке, но того и след простыл. Мое сердце забилось быстрее. У щенка были все основания подбежать к первому же устройству аварийной связи и поднять тревогу.

Я нажал кнопку, люк открылся. Я ворвался в помещение, резко повернулся в одну, потом в другую сторону и почувствовал себя круглым дураком. По переборкам выстроились контрольные панели. Мониторы показывали мили пустых коридоров. В вентиляции над моей головой шептал воздух, но никого не было. Мой пульс замедлился.

Вошла Саша, обвела комнату оружием и посмотрела на меня. Только я пожал плечами, как убийца прыгнул из подвесного сиденья, приземлился на ноги и выстрелил Саше в спину. С удивлением на лице девочка шагнула в мою сторону и упала ничком.

Мой пистолет был в световых годах от нужного положения. Проклиная гравитацию, замедляющую движения, я все же повернул его к цели. Только бы опередить убийцу.

Время словно застыло, и я успел заметить, что глаза у мерзавца черные, как сточные колодцы, а зубы белые-белые. Что на шее у него — золотое распятие, а левое плечо искусно забинтовано. Что в руке у него «Руджер дартмастер», его палец нажимает на спусковой крючок, в моей руке пистолет дергается, дротики идут выше середины его тела и пробивают горло.

Убийца схватился за шею, пытаясь остановить кровь, но она просочилась между пальцами и закапала на рубашку. Думаю, в тот момент он потерял сознание, а умер где-то через минуту, но мне на него было совершенно наплевать. Меня не покидала мысль о Саше. Девочка была для меня… даже не знаю, кем она для меня была. Не другом, это точно, потому что у друзей нет друг от друга секретов. Но и не клиентом, потому что клиенты — это деньги, а я уже давно не вспоминал о пятидесяти К.

Нет, я не мог определить, кем была для меня девочка, но я чувствовал смесь гнева, страха и скорби. Я встал на колени возле Саши, поискал пульс. Пульс был. Я обрадовался и тут же испугался: ведь ей нужна помощь, а я не знаю, что надо делать. Ее рубашка на спине промокла от крови, и кожа была белее, чем должна бы. На голове я увидел шишку от удара об пол.

— Прошу прощения… — раздался голос сзади. Я резко обернулся. В дверях стоял пожилой мужчина. Я уже спускал курок, когда подбежала Джой.

— Не стреляй! Это доктор!

Мужчина улыбнулся и протестующе поднял руку.

— Не доктор, а только помощник врача.

Должно быть, он увидел сомнение в моих глазах, потому что указал на мертвого убийцу и пояснил насмешливо:

— Я перевязал ему рану… хотя, похоже, мои усилия пропали даром.

— Он предложил помощь, — сияя, добавила Джой.

Я вспомнил, с каким знанием и опытом было перевязано плечо убийцы, и встал. Помощник врача наблюдал за мной. У него были редкие седые волосы, несообразно крупный нос и двухдневная щетина. Одежда, хотя и старая, была безукоризненно чистой, а когда-то и модной. Я увидел, что глаза у него голубые и ясные, как тропическое море, и в них нет страха. У меня появилось ощущение, будто все, что могло, с ним уже случилось. Черт, да из чего мне, собственно говоря, выбирать?

— Он попал ей в спину, док. Сделайте все, что сможете.

Мужчина кивнул, опустился на колени возле Саши и принялся за дело. Сначала блеснул нож — док разрезал пропитанную кровью ткань. Потом из чемоданчика у его колена появилась марля. Из ран хлынула кровь, но мужчина быстро вытер ее. Входные отверстия были справа над лопаткой. Док отыскал выходные отверстия и заклеил их пластырем. Кровотечение остановилось. Удовлетворенно кивнув, он ввел иглу Саше в вену и вручил мне пакет с какой-то жидкостью.

— На, не стой без дела.

Надпись на пакете была мне не по зубам, но чем бы ни была жидкость, она стекала по трубке в тело Саши. Док подсунул руку девочке под спину.

— Положение пока стабильное, но кто знает, что происходит внутри. Может быть задето легкое. Помоги ее перенести.

Джой вскарабкалась мне на плечо. Я дал ей пакет с внутривенным и поднял Сашу за ноги. Мы перенесли девочку к стойке, положили. Взяв у Джой пакет, я послал ее за водой. Когда вода прибыла, я вытер кровь, чтобы Саша не так ужасно выглядела, а док тем временем прикрепил к телу девочки липкие диски и с помощью портативного монитора проверил ее жизненные показатели. Затем, пару раз кивнув и пробормотав что-то, он занялся шишкой на Сашином лбу. Глазная повязка девочки съехала, и он ее поправил.

— Что случилось с ее глазом?

— Она его продала.

Док посмотрел на меня, как обычно смотрят на корпов.

— Скотина.

Я махнул рукой, и пакет с внутривенным закачался.

— Вы не так поняли, док! Я тут совершенно ни при чем!

Он начал отвечать, но его перебил третий голос.

— Не двигаться.

Я повернулся и уперся взглядом в дуло кольта «спейс мастер». У меня же был ноль: основной пистолет в кобуре, а запасной заткнут сзади за пояс. С тем же успехом все это оружие могло остаться на Марсе. Я посмотрел на мужчину, держащего кольт. Невысокий, с брюшком, и одет лучше, чем полтора десятка столпившихся сзади него человек. Что-то в манере мужчины держать оружие сказало мне, что он умеет им пользоваться. И голос его звучал спокойно.

— Подвинься, док… ты мешаешь.

Док с упрямым видом покачал головой.

— Здесь уже было достаточно убийств.

Мужчину это не тронуло.

— Скажи это Кертцу, Николсу, Чин и еще парочке. Они мертвы.

Док медленно покачал головой и встал между мной и кольтом. Выучка и инстинкт подсказывали мне воспользоваться моментом, вытащить оружие, выстрелить через тело дока и прикончить того, с кольтом, на месте. Но вместо этого я прислушался к доку. Он ответил спокойно:

— Кертц, Николе и Чин пошли на риск и проиграли. Это была самозащита, и ты это знаешь. Тебе нужны деньги? Ну так они вон там лежат. Бери, не стесняйся.

Мужчина взглянул на труп убийцы, чуть наклонил голову и попятился к нему. Толпа расступилась, наступая друг другу на ноги. Я подумал о пистолетах и спросил себя, сумею ли добраться до Сашиного запасного? Он торчал у нее из-за пояса. Мне хватило бы пары секунд, чтобы вытащить его и выстрелить.

Но мужчина был опытен и не спускал с меня глаз. Кольт не дрогнул в его руке, даже когда он, опустившись на колени, обыскивал труп. Вытащив бумажник, мужчина открыл его одной рукой, взглянул на содержимое и кивнул.

— Хорошо… согласен. Что скажешь, хромоголовый? Готов спустить все на тормозах?

Это «хромоголовый» меня уже достало, но не убивать же из-за этого. Я кивнул.

— Я согласен.

Толпа заворчала, злясь из-за потери друзей и денег. Но мужчина понял, чем они недовольны, и указал на коробки, составленные у дальней стены комнаты.

— В этих коробках еда и бог знает что еще. Я думаю, что хозяева не вернутся, так что берите, не стесняйтесь.

Толпа рванулась к коробкам — в этом было что-то сродни паническому бегству — и вмиг растерзала их. Мужчина улыбнулся, спрятал кольт и подошел к нам. Его рука была твердая, как сталь.

— Дэн. Дэн Райлер.

— Макс Максон.

— Очень рад, Макс. Добро пожаловать в нашу маленькую общину. Жаль твою подругу. Надеюсь, она поправится.

Доктор забрал пакет с внутривенным.

— Ей было бы намного лучше, болтай вы где-нибудь в другом месте.

Мы отошли в сторону. Я не хотел оставлять Сашу, но не мог позволить себе пренебречь Райлером.

— Да, я тоже на это надеюсь.

Райлер указал на труп убийцы.

— Я прав? Его друзья не вернутся?

Я покачал головой.

— Не вернутся. Они напали на нас на корме. Мы запихнули трупы в камеру выбрасывания.

Райлер одобрительно кивнул.

— Любезно с вашей стороны убрать за собой. Сволочная это была компания. Сели на баржу группой, сразу проверили нас. Сказали, что ищут мужчину с хромированной головой и девочку с черной повязкой на глазу. — Райлер поднял брови. — Назови меня сумасшедшим, но, кажется, кто-то хочет вашей смерти.

Оставив без внимания приглашение, я пожал плечами.

— Может, им не понравился мой дезодорант?

Райлер засмеялся и показал на роющуюся в мусоре толпу. Они вели себя, как вороны при дележке добычи.

— Ладно, ваши беды кончились. По крайней мере на время. Было у нас несколько паршивых овец, но ты их состриг, а остальные слишком напуганы, чтобы напасть в открытую. Правда, ты должен когда-нибудь спать… и я тоже. Слушай, давай так… ты сторожишь мою спину, а я — твою.

Я посмотрел на Сашу. Доктор отыскал носилки и уговорил двух мужиков отнести их. Девочка была бледной, очень бледной, и я испугался. Отчасти потому, что любил ее, а отчасти потому, что она была нужна мне. Да, она лгала мне, да, она скрывала от меня что-то, но с ней я забыл об одиночестве, и при мысли о ее потере у меня внутри все сжалось. Нет, я останусь с ней, сделаю все возможное, чтобы вылечить ее, и буду надеяться на лучшее. Но Райлер прав, я должен спать, и его предложение стоило принять. Я протянул руку.

— Договорились.

Чтобы спустить Сашу на главную палубу и устроить ее там среди ящиков, ушло почти два часа. Девочка оставалась без сознания, что тревожило меня. Правда, док не беспокоился. А может, беспокоился, но скрывал это. В любом случае я считал своим долгом сидеть с ней, но это оказалось нелегко. Поэтому, когда Райлер сказал, что подежурит, и предложил мне поспать, я поймал его на слове.

Я отключился, как только положил голову. Не думаю, что сон я увидел сразу же, но кто его знает. Одно могу сказать: как и предыдущие, этот сон был реальным или отражал то, что произошло на самом деле. И, как обычно, этот сон начался с того, чем закончился последний.

Сначала мне казалось, что я с трудом всплываю из глубин сна, добираюсь почти до самой поверхности, но сквозь нее не прорываюсь. Я услышал голоса. Два голоса: мужской и женский. Они спорили. Мужчина был против чего-то, а женщина — за.

— Так нельзя, говорю вам… это нечестно.

— Нечестно? — переспросила женщина. — А война — это честно? А кража? А ведь происходит именно это. Он убил твоих друзей, и он убил бы нас, не будь здесь командос.

— Ни два, ни три и никакое количество зла не составит в сумме справедливости, — упрямо ответил мужчина. — Он — человек, и то, что вы предлагаете, переходит все границы порядочности.

— Тебе ли говорить о порядочности? — хлестко спросила женщина. — Человеку, который выполз из сточной ямы на лжи, обмане и воровстве? Как смеешь ты, ничтожество, поучать меня?

— Верно, я делал все это и даже больше, — хладнокровно подтвердил мужчина. — Но все мои прегрешения не идут ни в какое сравнение с тем, что предлагаете вы. Я отказываюсь в этом участвовать. Более того, я намерен все рассказать Союзу.

Минуту стояла тишина, будто женщина обдумывала его слова, затем последовал приглушенный выстрел из газового дротикового пистолета. Зазвенело разбитое стекло, лязгнул металл, и что-то тяжелое упало с глухим стуком. Я напрягся, чтобы открыть глаза и увидеть, в чем дело, но так и не смог пробиться на поверхность. Я услышал, как женщина процедила сквозь зубы: «Мерзавец», и темнота утащила меня вглубь.

Но время от времени я всплывал из глубины, хватал обрывки ощущений и уносил их с собой. Я уловил движение, услышал смех, почуял запах кала, ощутил холод, почувствовал вкус воды и испытал боль. Много боли. Боль от раны в груди, от игл в венах и боль, которую не смог точно определить. Было больно существовать, больно быть там, где я находился, поэтому я решительно устремился вверх, чтобы пробиться на свет и сказать им, что я чувствую, заставить боль уйти. И внезапно темнота распалась, я увидел Сашу, Райлера, ящики и почувствовал разочарование. Я ожидал большего. Заметив, что я проснулся, Райлер помахал вилкой. На коленях он держал пищевую коробку, и от запаха еды у меня потекли слюнки.

— С возвращением. Ты спал девять часов.

Я перекатился на живот и встал на колени. Саша выглядела все так же.

— Не беспокойся, — ровно сказал Райлер. — Часа три назад она пришла в себя. Док дал ей что-то, и она заснула.

У меня отлегло от сердца. Мы лежали, но это не значит, что мы без сознания. Райлер бросил мне коробку. Я поймал, потянул за ушко и почувствовал, как она согревает мне руки.

Мне вдруг невыносимо захотелось оказаться в поясе астероидов, на Европе или снова на Земле. Но до них еще было лететь и лететь, да и они ничуть не дружелюбнее этой баржи. Я открыл коробку. Мясное рагу и даже вкусное. Райлер кивнул, и мы поели в молчании.

15

Следующие две недели тянулись мучительно медленно. Поначалу Саша пошла было на поправку, но началось заражение, и ее состояние ухудшилось. Чистые раны воспалились и выделяли серо-зеленый гной, который выглядел ужасно, а вонял и того хуже. Когда здоровье резко ухудшилось, то же стало и с настроением. Девочка скатилась в пассивное, чуть ли не растительное состояние.

Док отдал все, что у него было, но какой выбор лекарств мог предложить его медицинский чемоданчик, если это — все та же прославленная аптечка первой помощи? Но док все же сумел замедлить ухудшение, за что я был ему несказанно благодарен.

Искусственные дни тащились один за другим. Каждый приносил с собой однообразный бесконечный круг забот: обтереть девочку влажной губкой, прочистить раны и, когда она приходила в сознание, покормить с ложечки.

Но недолгие минуты сознания всегда сменялись тяжелым бредом. Саша говорила что-то непонятное и держала мою руку железной хваткой. Иногда ей казалось, что здесь присутствует ее мать, и тогда они вели долгие бессвязные разговоры, почти всегда оставляющие Сашу в слезах. Конечно, я слышал только Сашины ответы, но у меня сложилось впечатление, что ее мать — не слишком приятная особа и имеет большие надежды. Настолько большие, что ее дочь пожертвовала глазом, лишь бы не провалить дело.

Но было и другое, когда, например, Саша открыла оставшийся глаз, улыбнулась и сказала: «Я люблю тебя», после чего снова ускользнула в тот странный призрачный мир, где проводила столько времени. Я не знал, кого она видела в тот самый момент, но надеялся, что слова ее относились ко мне, и эта мысль согревала душу.

Дружба с Райлером удалась, и никто не пытался перерезать нам горло во сне. Через какое-то время наши запасы кончились, и он присматривал за Сашей, пока мы с Джой ходили на корму за спрятанными там рюкзаками. И мы поделились припасами с Райлером.

Так все и шло, пока, как сообщили расчеты Райлера, мы не оказались в паре дней пути от астероидов, и с часу на час следовало ожидать на борту экипаж буксира. Я забеспокоился, что нас обнаружат, но Райлер покачал головой.

— Брось, Макс… думаешь, они не знают? Да они получают деньги за то, чтобы не замечать нашего присутствия. И будь уверен, у них есть все основания желать, чтобы мы убрались с баржи раньше, чем они поднимутся на борт.

— Возможно, — с сомнением протянул я. — Но парень, который закинул нас на баржу, беспокоился.

Райлер пожал плечами.

— Ну, может, он не поделился с командой или разыграл перед вами комедию — кто знает? Главное, что они не собираются нас находить.

Слова Райлера имели смысл, но и братская любовь имеет смысл, а, видит Бог, ее чертовски мало в нашей Солнечной системе. Однако же Райлер оказался прав: появились двое гвардейцев в скафандрах и предложили нам сделку. Вероятно, это единственное, что мы бы получили. Сравнительно новые скафандры гвардейцев выглядели почему-то старыми и поношенными и несли на себе отпечаток личности владельца. Оба скафандра были сплошь в рисунках, имитирующих татуировки, в наклейках и в надписях.

Разговор вел парень, здоровый, вооруженный двумя бластерами и с надписью поперек груди: «Шахтеры делают его глубже». Его напарница держалась несколько сзади, направив на толпу дробовик. Ее челюсти трудились над жевательной резинкой.

— Я Квинт, — представился парень. — Добро пожаловать на астероиды. Все желающие убраться с этого корыта, соберитесь здесь. Желающие остаться и попасть на двухгодичные с оплаченным обучением курсы по горному делу на астероидах могут спать.

Мы все, за исключением Саши и кое-кого из детей, собрались вокруг Квинта.

У гвардейца были карие глаза, разбитый нос и трехдневная щетина. Во рту блуждала незажженная сигара, будто не зная, где лучше остановиться. Квинт кивнул, давая понять, что мы приняли правильное решение.

— Хорошо. Значит, предложение такое. За две тысячи кредитов или их эквивалент в наркотиках, металлах или камешках мы доставляем вас и двадцать пять фунтов вашего личного имущества на свободную от зебов посадочную площадку на Глубоком Порту. Дети младше двенадцати летят за полцены. Домашние животные, роботы и личные вещи свыше двадцати пяти фунтов подлежат обсуждению. Мы возьмем их, если позволит вес. Если у вас нет денег, не тратьте мое время. Я наслушался столько историй о злосчастной судьбе и горемычной жизни, что мне на них абсолютно плевать.

Его руки передвинулись к висящим на правом и на левом боку бластерам.

— И последнее, но не менее важное. Даже не думайте нам угрожать. Возможно, вы протащили с собой огнестрельное оружие, возможно, вы самые отъявленные мерзавцы, когда-либо поднимавшиеся с матушки Земли, но у нас корабль, и без нас вы никуда не попадете. Дошло?

Дошло. По крайней мере до меня, а остальные вряд ли глупее. Готовые платить выстроились в очередь. Большинство, если не все из наших собратьев-«зайцев», предвидели такой поворот событий и припасли на этот случай деньги или другие какие ценности. Мы с Сашей не были так предусмотрительны, но работа на «Красном Торговце» и конфискованные у убийц четыре тысячи обеспечили нам скромные сбережения. Убедившись, что их хватит, я встал в очередь. Очередь продвигалась с остановками, когда народ предлагал контрабанду вместо денег, но в целом довольно быстро, и вот я уже стоял перед Квинтом. Квинт прищурился.

— Что это у тебя с головой?

Я пожал плечами:

— А что это у тебя с носом?

Он ухмыльнулся:

— Я сунул его не в свое дело. Я делаю так время от времени. Сколько персон собираешься переправлять?

Слава Богу, я спрятал Джой в карман.

— Две, но вторая больна и нуждается в помощи.

Квинт охотно кивнул.

— Нет проблем, если доплатишь пять сотен.

Пять сотен — это немало. Я поискал каких-нибудь признаков слабости, но не нашел. Либо я плачу, либо отправляюсь в шахты — выбор за мной. Я вытащил из быстро потощавшей пачки пять бумажек и протянул Квинту. Квинт кивнул, и его сигара подпрыгнула, когда он спросил:

— Где твой друг?

Я указал в ту сторону, где лежала Саша.

— Она там.

Квинт прошептал что-то в микрофон на шее, и прибежала еще одна пара, невидимая до этого момента, в скафандрах и с автоматами на груди. Резерв на случай волнений. Они были близнецами, точнее, когда-то были, пока одна не испробовала на своем лице горного оборудования и не решила навсегда вопроса, кто из них кто.

Эта, с обезображенным лицом, была очень мягкой, как будто знала, что боль везде, и обращалась с Сашей, как с хрупким фарфором. Девочке пора было менять повязку — та воняла ужасно, но близнецы и вида не подали, что им неприятно. Они положили Сашу на носилки, устроили поудобнее. Странная штука эта доброта: то забьет ключом, когда меньше всего этого ждешь, то так же внезапно исчезнет.

Девочка была наполовину в сознании и посмотрела на меня затуманенным взглядом. Я похлопал ее по руке, пообещал, что все будет хорошо, надеясь, что обещание сбудется.

Близнецы перенесли Сашу на челнок, и я последовал за ними. Созданная баржей сила тяжести перешла и на корабль Квинта, что для меня было хорошо, не знаю, как для других. Как большинство судов, используемых в поясе астероидов, этот челнок был тяжелобронированный, высокоманевренный и оснащенный на все случаи жизни. Близнецы вдвинули носилки в одну из четырех предусмотренных для этой цели ниш и закрепили там. Я занял ближайшее кресло, а рюкзак запихнул под сиденье. Глядя, как рассаживаются остальные, я вдруг понял, что забыл наши скафандры на барже. Секунд пять я раздумывал, вернуться за ними или нет, и решил не возвращаться. Потребуется целая вечность, чтобы напялить скафандр на Сашу, так что ну их к черту.

Люк закрылся. Детей пристегнули ремнями, и челнок расстыковался с баржей. Переход к невесомости оказался почти мгновенным. Я проверил, как Саша, убедился, что она пристегнута, и защелкнул свои ремни. Пилот увеличил мощность, и мы отправились в путь.

Полет длился около восьми часов. Я не был психологически готов к этому, так как предполагал, что мы будем на месте где-то через час. А для девочки и часа было много. Док постарался сбить температуру, но Саша металась в лихорадке, а ее рана смердела хуже, чем когда-либо. Каждая минута превратилась для меня в пытку: я знал, что состояние девочки ухудшается, а сделать ничего не мог.

Джой улизнула из кармана и устроила целое гимнастическое представление в невесомости к огромному удовольствию детворы. Но когда Квинт пригрозил взять с меня пятьсот баксов за провоз «зайца», я приказал андроиду вернуться в карман. Она недовольно надулась, но сделала, как велели.

Казалось, прошла целая вечность, но наконец Квинт сообщил, что мы приближаемся к астероиду DXA-1411, больше известному как Глубокий Порт. Иллюминаторов в челноке не было, но я ясно представил себе покрытый метеоритными воронками скальный астероид, миллионы лет кружащий вокруг Солнца.

Жилые помещения, как и на Луне, располагались в глубине, так что смотреть было бы особо не на что. Разве только на грузовой склад в невесомости, стыковочные сооружения, антенные фермы и полусохранившийся остов линейного ускорителя, о котором мне сказал Райлер. По словам Райлера, он похож на реактивную пусковую установку, и когда-то с его помощью запускали руду к ожидающим кораблям.

Прошли минуты, челнок ударился обо что-то твердое, и вновь появилась сила тяжести. Не земная и не марсианская, а что-то среднее.

Я думал, все уйдут и мне придется одному вытаскивать девочку, но ошибся. Док остался и близнецы, они помогли перенести Сашу в шлюз обиталища. В шлюзе грозно горела табличка «Только для аварийных случаев», и находился он явно в стороне от проторенных путей. Это было хорошо, учитывая, какой прием мы получили на Марсе. С другой стороны шлюза уже ждала моторизованная тележка с водителем. Я встал рядом и смотрел, как близнецы закрепляют носилки в кузове.

— Залезай, водитель отвезет вас в больницу.

Я повернулся на голос. Сбоку стоял Квинт со своей неизменной сигарой.

— Спасибо за транспорт.

Квинт пожал плечами, а сигара перекочевала из одного угла рта в другой.

— Это входит в услуги. Милый ребенок. Надеюсь, она выкарабкается.

Я оглянулся, желая заручиться помощью дока или хотя бы поблагодарить его, но док исчез. Я бросил рюкзак назад, сел рядом с водителем, показал Квинту поднятый большой палец и схватился за ремень, когда тележка рывком двинулась с места. Замигали сигнальные огни, установленные спереди и сзади на тележке, и мы понеслись по коридору. Он был вырезан прямо в скале: когда-то здесь брали образцы ядра, а теперь вот ехали мы.

Примчавшись к перекрестку, мы притормозили и повернули направо. Здесь движение шло в пять рядов. Центральная полоса была отдана монорельсу. Встречный поезд с ревом пронесся мимо, обдав нас воздушной волной. Мне показалось, я видел окна и сотни голов в шлемах.

Водитель дождался перерыва в транспортном потоке, выехал на быструю полосу и включил сирену. Сирена заблеяла, и он ухмыльнулся, когда другие машины убрались с дороги. Возможности гнать на полную было не много, и он до отказа нажал на газ. Покрышки взвизгнули, и меня вдавило в спинку сиденья. Убежденный, что мы хотя бы в наполовину опытных руках, я смотрел по сторонам в надежде побольше узнать о нашем временном доме.

Первое, что бросалось в глаза, — это порядок. Работающее освещение, чистые тротуары и никаких тебе надписей на стенах. И не потому, что у народа нет баллончиков с краской, — есть, и видно, что ею пользовались, но все их усилия были замазаны аккуратными прямоугольниками серой краски под цвет скалы.

Нет, эта непоколебимая аккуратность говорила о централизованном контроле, нерушимых правилах и наказаниях, ждущих своего часа. Это не особенно удивляло, ведь обиталище, а я бы даже сказал городок, принадлежало одной компании. Но от порядка веяло репрессиями, что не очень понравилось моей свободолюбивой натуре.

Если я и соскучился по свободной атмосфере дома, то вовсе не по забитым мусором коридорам, освещенным неоном кабачкам и двуногим подонкам — завсегдатаям этих заведений. Кстати о подонках. Если бы на барже не мы убили тех мерзавцев, а они нас, сейчас они бы уже направлялись требовать свои деньги. А что будет, когда они не явятся? Когда корпы обнаружат, что их наемные бандиты исчезли? Вот именно, они начнут искать нас. Люди с пистолетами начнут искать нас.

Человек с полным комплектом мозговых клеток наверняка что-нибудь придумал бы, а что мог я? Только встревожиться, раздобыть медицинскую помощь и надеяться на лучшее.

Тележка завернула за угол, пробралась между припаркованными машинами и остановилась, взвизгнув тормозами. Тут же подбежали два почти одинаковых андроида с красным крестом на груди и нанесенным через трафарет именем на лбу. У Фрика одно плечо было забрызгано кровью, а у Фряка была нарушена герметичность запястья. Зеленая жидкость непрерывно текла по его пластиковой кисти и капала на тротуар. Фряк успокаивающе улыбнулся.

— Разрешите вам помочь?

Я указал на носилки.

— Леди больна. Вы не могли бы перенести ее внутрь?

Роботы могли и перенесли. Я забрал рюкзак, поблагодарил водителя и дал ему чаевые. Водитель кивнул и уехал, визжа покрышками. Джой попыталась вылезти из кармана, но я сунул ее обратно. Не хватало мне только шныряющего здесь голого робота.

Отделение «скорой помощи» выглядело так же, как везде: яркие лампы, нержавеющая сталь и множество вывесок. Помещение заполняли шахтеры. У кого голова забинтована, у кого шина на ноге или другие явные признаки травмы. Только у нескольких проблемы не столь бросались в глаза. Под грязными оранжевыми робами у всех виднелись свободно сидящие скафандры. На нас никто не смотрел, все уставились отсутствующим взглядом на стену перед собой, словно их мысли были где-то далеко. Я понимал, что они чувствуют.

Медсестра с густыми бровями и волосатыми руками прошлась сканером по телу Саши, взглянула на рану и сморщила от отвращения нос.

— Эй, док! У нас тут одна выдержанная!

Док оторвалась от шахтера и подошла к нам. Дама среднего возраста, полноватая и довольно сварливая.

— Кто вы? Кто она? Что случилось? — вопросы вылетали один за другим, как фанаты из гранатомета. Я отвечал по возможности честно, обходя такие детали, как воровство, засада и убийства. Но доктора не интересовало то, что не относилось к ее работе, и она перенаправила меня к приемному андроиду. Приемные андроиды — стационарные модели, жестко прикрепленные к полу. Потребовалось минут двадцать, чтобы выдать на его вопросы полностью липовую информацию, передать большую часть оставшихся денег и вырваться из его бюрократической хватки.

Доктор уже успела снять Сашину повязку, пустить кровь и отчеканить приказы медбрату. Тот поставил девочке капельницу, впрыснул туда еще какое-то лекарство и приказал Фряку увезти ее. Доктор шла сзади за каталкой, когда я догнал их и схватил даму за плечо.

— Да?

— Куда вы ее везете? Когда я смогу ее увидеть?

Доктор смерила меня взглядом. Водянисто-голубые глаза ясно сказали, какого она обо мне мнения.

— Ваша подруга больна. Нужно открыть ее рану, дренировать и снова закрыть. Если дела пойдут хорошо, ее выпишут дней через шесть. Вы можете навестить ее завтра в часы посещений. Вам есть куда забрать ее из больницы?

Я покачал головой.

— Ну так найдите. И не какой-нибудь грязный притон. Ей понадобится время, чтобы восстановить силы.

Я попытался поблагодарить ее, но дама уже повернулась спиной. Ну и ладно, переживем, лишь бы она хорошо заботилась о Саше. Я проводил глазами каталку, поднял свой рюкзак и направился к раздвижным стеклянным дверям. Как вы уже поняли, я не силен в планировании, но доктор подсказала, что нужно делать. Я должен найти квартиру, работу, чтобы за нее платить, и ждать, когда Саше станет лучше. Все просто. Но все, что кажется простым, зачастую оказывается сложным.

Выйдя в стеклянные двери, я пошел следом за несколькими пешеходами к автоматическому тротуару и залез на него. К вашим услугам было две полосы: «магистральная», которую предпочитали ушедшие на пенсию горняки, нуждающиеся в ремонте андроиды и новички вроде меня, и «экспресс»-полоса, по которой на молниеносной скорости проносились мимо нас сверхактивные дети, роботы-курьеры и сидящие на амфетамине наркоманы. Справа и слева промелькнули густые заросли, почти джунгли, с водопадами и птичьим чириканьем. Они напоминали мне третьесортный парк с аттракционами. Джой забралась на плечо и спросила мне в ухо:

— Эй, босс… куда мы двигаемся?

Я ощутил привычный стыд, хотел сочинить что-нибудь, но передумал.

— Не имею ни малейшего представления.

Джой ухватилась за мое ухо и закачалась возле лица. Нет, ей непременно нужна одежда.

— Может, я сумею помочь, — прозаично сообщила она.

— Да? И как?

— Отнеси меня к общественному терминалу, тогда увидишь.

Пожилая женщина вытаращилась на нас. Я спрятал Джой в карман, дождался следующего выхода и спрыгнул. Оглядевшись по сторонам, увидел туалеты, киоск быстрой еды и, да, общественный терминал. Одна сложность — в кабине торчал зеб. Я повернулся к зебу спиной, купил сой-дог и густо полил его «чили». Сосиска оказалась удивительно вкусной и заняла некоторое время.

Люди приходили, уходили, маленький ремонтный бот прошмыгнул по моему ботинку, а зеб все стоял в кабине. Сой-дог кончился. Я купил «американо» и уже выпил половину, когда зеб наконец вышел и не торопясь удалился. Я поспешил занять его место.

Как водится, у терминала был неопрятный, старый вид. Все три стены покрывали рисунки, которые люди рисуют машинально, стишки и компьютерные номера. На экране на неизбежном голубом фоне мигало белое «Привет».

Джой выбралась из кармана и вскарабкалась на выступ из нержавейки. Терминал приводится в действие голосом или с клавиатуры. Джой не сделала ни того, ни другого. Подмигнув мне, она послюнила указательный палец на правой руке и сунула его в углубленьице под экраном. Большинство высокофункциональных андроидов могут делать то же самое, и все же я сказал себе: ого! Сотни экранов информации промелькнули за две минуты, пока мы там стояли. От нечего делать я стал разбирать надпись над терминалом. «Собственность компании „Майнстар“, полностью самостоятельного филиала „Транс-Солар Инк.“.

Кровь заледенела у меня в жилах. Мне захотелось бежать, натянуть куртку на голову и закричать одновременно. Но я не шевельнулся, только обругал себя, что оказался семижды идиотом и не начал с нужных вопросов.

Когда Джой получила все, что хотела, она убрала палец из машины, дунула на него и вернула воображаемый пистолет в воображаемую кобуру. Как я ни был испуган, я засмеялся. Джой приняла зрительные и слуховые сигналы, которые была запрограммирована вызывать, почувствовала, что там чувствуют роботы, когда довольны собой, и вернулась в режим готовности. Это было странное общение, но лучше, чем вовсе никакого.

— Итак, — сказал я, отойдя в сторону, чтобы пропустить нетерпеливого шахтера к терминалу, — что ты узнала?

Джой села на мою ладонь, свесив ноги, и застенчиво улыбнулась.

— А чего бы тебе хотелось?

Я учел то, что уже знал.

— Мне нужна маскировка, работа и жилье.

Джой кивнула, будто в мире не было ничего естественнее маскировки, и сощурилась, как будто отражение от моей головы слепило ее.

— Ты можешь носить на голове цветной носовой платок, как шахтеры, черную бейсболку и пару дней отращивать бороду.

Я кивнул.

— Звучит хорошо. Где мы можем это раздобыть?

Полсекунды Джой опрашивала свои новоприобретенные файлы.

— «Лавка Тома» ближе всего. Следуй за этой автотележкой.

Сперва мы шли за автотележкой, потом свернули налево в коридор, тесно уставленный ларьками и палатками, чуть прошли вперед и остановились. Я внимательно осмотрелся, нет ли зебов, убийц или еще каких маньяков, но все было чисто. «Лавка Тома» состояла из двух палаток на правой стороне. Хозяин, мужчина средних лет, носил собственный товар: майку, уже грязную, оранжевый комбинезон и рабочие ботинки. Он встретил нас тем подозрительным взглядом, каким люди обычно награждают хромоголовых великанов.

— Добро пожаловать к «Тому». Чем могу быть полезен?

— Я ищу цветной платок и бейсболку.

— Большой транжира, хм? Ну, посмотри вон там.

Через пять минут мы ушли. Я вынужден был признать, что платок и кепка действительно спрятали и мои бросающиеся в глаза белые волосы, и высокоотражающий череп. Не совсем надежная маскировка, но пока сойдет. Благополучно завернутая в платок, как в саронг, Джой тоже перестала быть такой заметной.

Мы остановились у каменистого садика.

— Так, ну а что насчет работы?

Джой крутанулась и полюбовалась своим отражением в воде.

— Есть вакансия металлурга на шестом Подземном уровне.

— Очень смешно. Мне нужна реальная работа. Работа, для которой я подхожу.

Следующие тридцать секунд молчания наглядно показали, сколько есть подходящей работы. Наконец, когда я уже собрался бросить эту затею, Джой заговорила:

— Есть одна работа, для которой ты подходишь… и оплата приличная.

Я поднял ее.

— В самом деле? А что за работа?

Джой посмотрела мне в глаза.

— Требуется вышибала в ночной клуб «Бетти».

Чтобы отыскать «Бетти», нам понадобилось около получаса. Как большинство заведений такого рода, ночной клуб находился в обшарпанном на вид районе города, известном как Старый Порт.

Я сказал «на вид», потому что обветшалость была строго рассчитанной и примерно такой же «настоящей», как летящие из окрестных джунглей птичьи крики. А так как выпивка, азартные игры и случайные связи часто ассоциируются с ночью, даже уличное освещение было искусственно скудным.

В этом уголке астероида было полно баров, шахтеров и зебов, следящих за порядком. Убедившись, что платок не съехал, я перешагнул через пьяного и пошел по главной улице. Торговцы наркотиками шепотом предлагали мне свой товар, шлюхи подавали знаки языком жестов, столь же древним, как их профессия, а все остальные молча убирались с дороги. Иногда выгодно быть великаном.

Как и ее соседи, «Бетти» разместилась в помещении бывшего обрабатывающего завода. Из отверстий в стене пробивались шум, свет и запах спиртного, завлекая внутрь. Я обошел пару перепивших шахтеров, распахнул ходящие ходуном двери и вошел в клуб.

«Бетти» — или декоратор из ада — полностью использовала то, что уже было. Пол представлял собой срезанную скалу, не слишком ровную. Потолок поддерживали огромные, ржавые на вид двутавровые балки. В дальнем конце была сцена, составленная из необычного размера контейнеров. Большую часть правой стены занимал бар футов пятидесяти в длину. Стойка, сделанная из корпусного металла, опиралась на вагонетки без колес. Помещение было битком набито шахтерами, космитами, торговцами, сводниками, шлюхами, мошенниками всех родов. Я обратил внимание, что вся мебель металлическая и, похоже, неразбиваемая. За стойкой распоряжался человек с двумя помощниками-роботами. Я подозвал его. Он смахнул пустую посуду со стойки и бросил к бункеру вторичного использования.

— Да? Что желаете?

— Я ищу владельца или управляющего.

Бармену было чуть за тридцать. Он носил яркую, цветастую рубашку, черные подтяжки и красные брюки. Его слегка рассеянное выражение лица неплохо уживалось с несколько высокомерными манерами.

— Зачем?

— Вам нужен вышибала, а я интересуюсь работой.

Бармен смерил меня взглядом так, будто он — мясник, а я — говяжий бок.

— Ты рослый… но телосложение — это еще не все.

— Да, не все, — терпеливо согласился я. — Могу я видеть владельца?

— Владелец — это я, — произнес тихий, довольно мелодичный голос.

Я повернулся и остолбенел. Передо мной стояла красавица, настоящая красавица с черными волосами, черной кожей и умопомрачительной фигурой. Ну вылитая Джой, только из плоти и крови и в «натуральную величину». И одетая не в носовой платок, а в длинное черное вечернее платье, усеянное блестками. В них отражался свет ламп, и казалось, все платье мерцает. Я стащил с головы бейсболку.

— Мое имя Макс. Я ищу работу.

Женщина улыбнулась.

— Хорошо. Я Бетти и ищу вышибалу.

Она протянула руку. Я пожал ее, окунулся в глаза красавицы и едва вспомнил, что руку надо отпустить. Джой забралась на мое плечо, и Бетти улыбнулась, словно увидела себя в миниатюрном роботе.

На другом конце зала поднялся шум. Двое мужчин вскочили и встали друг против друга, обмениваясь ругательствами. Бетти кивнула в их сторону.

— Драки обходятся дорого, Макс. Разними их.

Рассудительно кивнув, я поместил Джой в пару рук с длинными, красивыми ногтями и пошел к ссорщикам. Моей задачей было оказаться возле них быстро, но как бы ненароком. Когда я добрался, обычная предваряющая драку словесная баталия уже шла полным ходом. Я перебил их.

— Добрый вечер, джентльмены. Хорошо отдыхаем?

Один из них, внушительного сложения и бандитского вида грубиян с татуировкой на лбу «Жри дерьмо и сдохни» и с кулаками, что твоя голова, смерил меня взглядом. Когда он заговорил, меня обдало сладко-кислой вонью перегара.

— Я собираюсь оторвать этому придурку голову и засунуть ее ему в зад. Ты имеешь что-то против?

Я всегда считал, что дела говорят громче слов. Вот почему я повернулся к номеру второму, улыбнулся и пнул сбоку по левому колену номера первого. Что-то хрустнуло, и он свалился на пол, извергая ругательства.

Глаза у номера второго расширились, как будто он не мог поверить в то, что видел, а его кулак уже размахнулся для свинга. Он ударил, но я отдернул голову и, в свою очередь, заехал ему кулаком в живот. Номер второй согнулся пополам, выблевал на ботинки и рухнул на колени.

Мою правую ногу пронзила боль. Что там еще? А, это субъект номер один никак не успокоится. Впился мне, скотина, зубами в икру. Я лягнул его левой ногой, и его зубы расцепились. Дальше было просто. Я ударил номера первого головой о ближний столб, подтащил к номеру второму, ухватил обоих за воротник и поволок к двери. Какой-то услужливый клиент помог мне выкинуть их на улицу, где их в конце концов подберут зебы. Поблагодарив своего добровольного помощника, я вернулся по следам крови и рвоты обратно в ночной клуб. Бетти ждала меня. Джой сидела на ее плече. Владелица заведения улыбнулась.

— У тебя довольно грязные методы, Макс. Я предпочитаю вышибал, которые используют как можно меньше насилия.

Я сник. Опять сказался этот чертов недостаток мозговых клеток. Нормальный человек использовал бы психологию, уговорил бы буянов выйти на улицу. Но нет, мне надо было выбить из них дерьмо и остаться без единственной работы, которую я мог получить. Я опустил голову и уставился на элегантно обутые ноги Бетти.

— Простите.

— С другой стороны, — невозмутимо продолжила Бетти, — болтовня ничего не стоит и не так часто работает.

Я воспрял духом и осмелился поднять голову. Бетти ободряюще улыбнулась.

— Скажи, Макс, эта твоя маленькая подружка продается? Она похожа на миниатюрную меня.

Как будто и не слыша слов Бетти, Джой играла с ее бриллиантовой серьгой. Мои мозги тяжело зашевелились. Деньги мне нужны, это верно, и за Джой дали бы хорошую цену. Но друзей не продают, даже если они не люди. Я покачал головой.

— Простите, но Джой — подарок друга, и она не продается.

Бетти понимающе кивнула.

— Хорошо. Мне нравятся люди с принципами. Ты нанят.

16

В больницу пускали с 10:00 по стандартному времени, и когда двери открылись, мы были уже там. Женское хирургическое отделение представляло собой большую открытую комнату с двумя рядами биокроватей. Каждая из них регулировалась под данного конкретного пациента. Женщины лежали на спине, на боку или на животе, в зависимости от того, какая хирургическая операция предстояла или была уже сделана, а вокруг них змеились трубки и разноцветные провода. Большинство женщин были шахтерами, как свидетельствовали их короткие — чтобы легче мыть — волосы. Но попадались и космиты, и рабочие, и нештатные. Однако никаких корпов: те имели отдельные палаты с горячими и холодными роботами на побегушках для полного комфорта.

Прихрамывая, я шел по проходу. Нога болела в том месте, где пьяный пожевал ее. Я уже одолел половину палаты, когда увидел Сашу. Она лежала, отгороженная от остальных занавесками. Кто-то расчесал девочке волосы и разрешил кровати приподнять ее. Саша выглядела худой и бледной, но в целом намного лучше, чем за последние две недели. Она даже улыбнулась и протянула руку. Рука была холодной и слабой.

— Привет, Макс. Привет Джой. Мне нравится твое платье.

Малышка-андроид взвизгнула от удовольствия, прошлась «колесом» по постели и уютно устроилась у Саши на коленях. Я уселся на край кровати.

— Привет. Как себя чувствуешь?

— Как подогретая чанная слизь. Как я выгляжу?

— Отлично, — весело соврал я.

— Врун, — сказала она ровно. — Говорят, меня выпишут дня через три-четыре.

— Рад слышать, — ответил я. — Мы приготовим квартиру к тому времени.

Она недоуменно посмотрела на меня.

— Квартиру? Какую квартиру?

— Ту, которую я снял сегодня утром, — сообщил я с важным видом. — Тебя же надо будет куда-то забрать.

Саша нахмурилась.

— Очень внимательно с твоей стороны, Макс. Но разве мы можем себе это позволить?

Я ухмыльнулся. Все-таки здорово, когда есть чем похвастать.

— Ха… моя работа оплачивается вполне прилично.

— Ты нашел работу? — искренне удивилась Саша.

— А как же. Я теперь вышибала в ночном клубе «Бетти».

Я наблюдал, как она переваривает эту новость. Чуть погодя Саша подняла глаза на мою голову в платке и кепке и заметила:

— Мне нравится эта мода.

Я чуть не ляпнул, что это не мода, а маскировка, но вовремя спохватился и благоразумно кивнул:

— Спасибо. Мне это показалось хорошей идеей.

— Это очень хорошая идея, — серьезно подтвердила Саша. — Надеюсь, ты и дальше будешь мыслить в том же духе.

Я выразительно подмигнул.

— Конечно, Мэри, не беспокойся.

При звуке вымышленного имени Саша закатила глаза.

— Хорошо. Думай, что делаешь.

Я приготовился ответить чем-нибудь остроумным, но кровать перебила меня.

— Пациент устал. Пациент устал. Пожалуйста, удалитесь. Пожалуйста, удалитесь.

Подо мной что-то зажужжало, и я встал. Джой подбежала ко мне.

— Хорошо, хорошо. Уже ухожу. Выздоравливай, Саша. Я имею в виду, Мэри. До завтра.

Девочка улыбнулась, слабо помахала и откинулась на подушку. Она умудрялась выглядеть хорошенькой, даже несмотря на глазную повязку, цвет лица и отсутствие макияжа. Да, Саша была крепкой девочкой, и эта мысль наполнила меня почти отцовской гордостью. Последний раз взглянув на нее, я заставил себя уйти.

Следующие два дня прошли с почти приятным однообразием. Я вставал, принимал душ, выбрасывал оставшиеся с вечера пустые упаковки от еды, выпивал две чашки «американо» у местной стойки эспрессо, навещал Сашу в больнице и шел на работу. А к работе я отнесся серьезно.

После довольно тяжких раздумий я пришел к выводу, что с большинством смутьянов и впрямь можно справиться, не прибегая к насилию. Первым делом надо выглядеть запугивающе. Это сразу укротит процентов семьдесят типичных для баров забияк. И поэтому я обзавелся черной кожаной одеждой, хромированными цепями и полупостоянной усмешкой.

Да, многие пьяные — болтуны, а не бойцы. Девять задир из десяти можно выпроводить за дверь одним грозным видом и угрожающей просьбой очистить помещение. Как любит говорить Бетти, зачем драться, если тебя не вынуждают?

Однако настоящие, заправские драчуны подраться любят и строят свою репутацию на том, скольким вышибалам они задали трепку. Лучший способ справиться с этими — нанести упреждающий удар, настолько внезапный и настолько крепкий, чтобы у них не осталось никаких шансов. Вся сложность заключалась в том, чтобы отличить их от остальной толпы, именно над этим я работал, когда случилась беда.

Все началось на четвертом часу моего дежурства. Несколько тысяч шахтеров как раз закончили смену, и пара сотен из них решила потратить свои с трудом заработанные деньги у «Бетти». Прошло немного времени, и в разных концах зала вспыхнули ссоры, перебранки и драки — обыкновенное дело. Разобравшись с ними, я встал у стойки передохнуть. И вот тогда случилось нечто необычное. В клуб вошла группа напыщенных корпов, огляделась и направилась к свободному столику.

Я был в другом конце комнаты, когда они вошли, но без труда определил, кто они такие, по манере держаться и по тощей, как борзая, зомби, которая плелась за ними по пятам. Не требовалось быть гением, чтобы понять: пришли корпы, значит, жди неприятностей. Ну еще бы, ведь шахтеры имеют обыкновение винить корпов во всем: от утечки давления до неудач в своей половой жизни. Я попытался увидеть лица вошедших, но дым и полумрак не позволяли что-либо разглядеть.

Поначалу ничего не произошло. Корпы заказали выпивку, толковали между собой, иногда смеялись. Их зомби села на пол, прислонилась головой к чьей-то ноге и уставилась в пространство.

Мне стало интересно, о чем она думает, если, конечно, думает, и как она оказалась зомби? Я все еще думал об этом, когда пришла Бетти.

Именно «обходы», как называла их Бетти, принесли известность ее клубу. Они были ее находкой, ее личным приемом, который делал ее заведение непохожим на другие, и в то же время создавал преданную клиентуру. Такова была красота и гармонирующая с ней личность хозяйки, что все хотели познакомиться с ней и удостоиться ее внимания.

Бетти начала от авторассказчиков, прошла вдоль стойки и поплыла в зал. Робопрожектор отслеживал ее продвижение, дым клубился, попадая в сноп света. Бетти знала сотни из завсегдатаев и называла их по именам. Ко всем остальным обращалась «голубчик», «милый» или «дорогой».

— Мерфи, приятно видеть тебя сегодня… Ролингс, какие миленькие серьги. Где ты их достала? Привет, милый, добро пожаловать к «Бетти». Лопес, веди себя сегодня хорошо, а то Максу надоест тебя вышвыривать…

Так продолжалось, пока она не подошла к корпам. Я напрягся, еще надеясь, что все обойдется, но уже имея нехорошие предчувствия. Бетти обратилась к их лидеру. Он сидел спиной ко мне. Хрипло-мелодичный голос хозяйки донесся до меня из шума.

— Привет, голубчик, как вечер?

— Как черт рогатый, — последовал ответ. — Почему бы тебе не сесть ко мне на колени?

Я увидел, что Бетти нахмурилась, и пошел к ним.

— Спасибо, милый, но не сегодня. Как-нибудь в другой раз, быть может.

Я был на середине зала, когда корп схватил Бетти за руку и притянул к себе. Бетти стала вырываться, но он держал крепко.

— В чем дело, потаскушка? Ты плохо слышишь или что? Я сказал сядь мне на колени.

Я подошел сзади, накинул гарроту ему на шею и потянул рукоятки в противоположные стороны. Выпустив Бетти, он схватился за проволоку. Бетти встала, и я отпустил ручки. Гаррота упала. Мужчина повернулся ко мне. И тут я понял, что мы уже встречались.

Это был Курт, тот самый Курт, которого я называл тогда, на Земле, красавчиком, хотя его внешность испортилась после того, как я прострелил ему нос. Доктора славно над ним поработали, но потребуются время и еще не одна операция, чтобы кто-нибудь снова назвал его красавчиком.

Я ждал, что он узнает меня, но маскировка сработала. Я понял это по его глазам. Он знал только, что я тот мерзавец, которому он хочет сделать больно. Да, Курт разозлился, страшно разозлился. Он поднялся, и я ударил его в многострадальный нос. Почувствовав, что нос сломался, я ухмыльнулся.

— Макс! Макс! Сюда!

Я обернулся. Один из телохранителей Курта уже вскочил на ноги и тянулся рукой за пистолетом, другой рукой пытаясь содрать с лица Джой. Прикинув расстояние, я двинул ему ботинком в пах и смотрел, как он складывается. Последнее было с моей стороны ошибкой.

Третий корп, на сей раз женщина, нанес мне образцово-безошибочный каратистский удар ногой по голове. Я пошатнулся назад, и тут зомби ударила меня под коленки. Я грохнулся спиной об пол. О чертовски жесткий каменный пол. Женщина еще поздравляла себя, когда бармен огрел ее сзади дубинкой. Корп рухнула. Я поднялся на ноги. Зал наклонился, качнулся и встал прочно. Я повернулся к бармену.

— Спасибо.

Он пожал плечами, пряча дубинку.

— Я сделал это ради Бетти.

Я понимающе кивнул.

Завсегдатаи грубо подняли корпов под руки и потащили к дверям. Курт, с двух сторон поддерживаемый шахтерами, зажал одной рукой нос, а второй ткнул в меня.

— Убмф!

Смысла в этом не было, но я понял. Он намеревался убить меня лично или нанять для этого кого, как уж там ему удобнее. Я пожал плечами. Тоже мне новость. Ублюдок пытался прикончить меня уже не один месяц.

Шахтеры разбились на команды и состязались, какая команда дальше бросит своего корпа. Их попытки сопровождались взрывами одобрительных криков. Было весело за ними наблюдать, но кучка пьяных окружила зомби и толкала ее по кругу. Зомби не сопротивлялась и покорно отскакивала от одного к другому. У нее была хорошая фигура, и по крайней мере двое из толпы уже распустили руки.

Я подошел к ним, поблагодарил за помощь и послал к бару за даровой выпивкой. Шахтеры заворчали, но подчинились. Побоялись не подчиниться. Зомби уставилась на меня пустыми глазами. Я вывел ее за поводок на улицы и передал зебу. Тот нахмурился, хотел сказать что-то, но передумал и отвел зомби к хозяину.

Хотя зебы не славятся гуманностью, они вчетвером собрались вокруг Курта и переложили его на носилки. В конце концов корпы выше всех по рангу, и «Транс-Солар» владеет компанией, на которую они, зебы, работают, так что, если б не деньги, которые платит им Бетти, чтобы держались подальше от ее заведения, они бы прибили меня прямо на месте. Но они меня запомнили, да, запомнили, и счет будет в конце концов предъявлен.

Я вернулся в клуб. Голова болела, и один глаз заплыл. И это было плохо, потому что, если б мое зрение не пострадало, я бы увидел «зеленых» и был бы готов к тому, что случилось потом. Но я их не увидел и не подготовился.

Прошло еще два дня. Два дня, в течение которых Курт мог отомстить, но не отомстил. Сашу выписали из больницы. Я привел девочку в нашу квартиру — тоже однокомнатную и с миниатюрной кухней, как моя каморка на Земле, но гораздо более чистую. Я гордился искусственными розами на складном столе и надеялся, что они понравятся Саше.

— Ну, что скажешь? — спросил я, обводя рукой комнату, где одеяло отделяло ее постель от моей.

— Замечательно, — искренне ответила Саша. — И я люблю розы. Спасибо.

Я аж раздулся от гордости. Ей понравилось! А ведь и нашел квартиру, и заплатил, и все сделал я сам! Один! Ну, не совсем один: Джой помогла.

Жизнь была хороша, ей-богу, хороша, и с этой мыслью я пошел на работу. Саша поправилась, худшее осталось позади, и уже виден конец задания. Да, все хорошо.

Клуб был полупустой, когда я пришел, только несколько завсегдатаев остались от первой смены. Я взял со стойки чашку совершенно мерзкого кофе и сел за свой любимый столик. Я не сделал и двух глотков, когда к столу бочком подошел какой-то мужчина, подвинул стул и сел. Я уж собрался рыкнуть на него, когда увидел, кто это. Зеленую куртку сменил уродливый оранжевый комбинезон, но мужчина был тот же самый. По-прежнему аккуратно причесанный, по-прежнему серьезный и по-прежнему Найджел Траск, «зеленый» чрезвычайный и полномочный. Он улыбнулся, и хмурые морщины исчезли.

— Здравствуйте, мистер Максон. Вот мы и снова встретились.

Я поднял чашку вместо приветствия.

— Конечно, встретились. А теперь валите отсюда куда подальше.

Траск раскинул руки по столу.

— Разве нельзя поговорить с человеком, который пролетел пол-Солнечной системы, чтобы повидаться с вами?

Я встал.

— Ваши люди — психи. Сначала вы пытались убить меня, а теперь хотите беседовать. Уходите, пока я вас не вышвырнул.

Траск встал.

— Хорошо, не волнуйтесь. То, что произошло на Марсе, было ошибкой. Я выступал против этого, но местные не послушались.

— Еще как не послушались. Теперь убирайтесь. Я не стану повторять.

Траск попятился.

— Хорошо, хорошо. Но «Транс-Солар» знает, что вы здесь, и уже прикончила бы вас, если б Курт был умнее. Кто-то из нас получит вас, Максон, попомните мои слова, а мы приятнее их.

Я шагнул к нему. Траск повернулся и пошел к двери. Я проводил его взглядом. Обстоятельства осложнились, чертовски осложнились, и Саша должна узнать об этом. Я решил все рассказать ей сразу, как вернусь домой.

Время шло. Вторая смена закончила работу и хлынула в клуб. Я смотрел в оба, не появятся ли Курт и его друзья или кто-нибудь похожий на убийцу. Я увидел несколько похожих, но то были постоянные клиенты. На всякий случай я следил и за ними.

Вспыхнула драка. Я разобрался с ней. Космитка пригрозила покончить с собой. Мы с Бетти ее отговорили. Шахтер дал пощечину своей подружке. Я уложил его на пол. А когда помогал ему подняться, вырвался на свободу.

Пролетел стул. Взаимные оскорбления были сказаны, и замахали кулаки. С трудом пробравшись через мгновенно собравшуюся толпу, я обнаружил в центре четырех мужчин, толкающих друг друга по кругу. Они не дрались, заметьте, а просто пихались, как делают дети, и называли имена друг друга. Я только собрался вмешаться, как они вчетвером набросились на меня. Их действия были быстрыми, профессиональными и хорошо согласованными. Один обхватил меня руками, улыбнулся и дыхнул мне в лицо мятной свежестью. Я хотел отступить, но мои ноги уже болтались в воздухе. Что-то кольнуло в левое бедро, и мои мысли распались. Потом снова как-то странно собрались и перемешались, когда химические препараты потянули меня в глубину. Затем наступила полная и абсолютная темнота.

Я очнулся от запаха свежесваренного кофе. Не сразу очнулся, а постепенно приходил в себя, пока зверски не захотелось горячего «американо».

Казалось, мои глаза склеены. Потребовалось усилие воли, чтобы заставить их открыться. Сначала правый. Потом левый. Картинка была затуманена. Я моргнул, чтобы очистить ее. Ага, теперь видно. Я в какой-то комнате: вокруг пустые столы, компьютерные пульты и прочее офисное оборудование. На столах беспорядок, такое впечатление, что служащие вот-вот вернутся. В двух футах передо мной сидит Курт. На переносице повязка, а на шее тонкая красная полоска там, где гаррота погрузилась в плоть. Так, сзади меня есть еще люди, я их не вижу, но чувствую. А сам я, оказывается, привязан к стулу. И руки, и ноги.

Пожизненный довольно кивнул и отхлебнул кофе.

— Только посмотрите, кто решил к нам присоединиться. Добро пожаловать назад.

Я попытался найти остроумный ответ, но ничего не придумалось. Курт понимающе кивнул.

— Нехваточка находчивости? Очень жаль, но тут нечего стыдиться, учитывая твой низкий IQ.

Курт сделал еще глоток и махнул чашкой.

— Скажи мне, Макс, насколько ты умный? Не знаешь? Ну, специалисты скажут, что твой IQ примерно восемьдесят. Это при том, что большинство людей набирает от девяносто до ста. Не слишком хорошо, а? Ничего похожего на те 124, которые ты имел до вступления в Морскую пехоту «Мишимуто». Говорят, ты был умным, пока не полез на исследовательскую станцию «Т-12» и тебя не пнули в зад. Помнишь «Т-12»?

Я набрал слюны и смочил рот.

— Да, вроде бы.

Курт кивнул.

— Я так и думал. А после того, как тебя взяли в плен? Помнишь, что случилось потом?

Я хотел пожать плечами, но веревки не дали.

— Обрывки. Ничего больше.

— А девчонка? Что она тебе рассказала?

Я подумал о Саше и о том, что она что-то скрывала.

— Я спрашивал, но она ничего не сказала.

Курт поставил чашку на стол и отклонился назад вместе со стулом.

— Ничего удивительного. Расскажи она тебе правду, ты бежал бы к нам, а не от нас.

Мне непреодолимо захотелось узнать то, что знает он, стать посвященным в тайну, узнать свое прошлое.

— К вам?

— К нам, — спокойно подтвердил Курт. — Саша Касад не хочет, чтобы ты знал… Ее мать — более чем компетентный физик по имени Марша Касад — работала на компанию «Протек». Вместе с группой других ученых она наткнулась на открытие, на что-то, стоящее массу денег, и они как раз собрались нажиться на этом, как началась война. Мы это знаем, потому что один из ее ближайших сотрудников был нанят нами. К несчастью для доктора Касад и ее коллег-предпринимателей, «Протек» перешла в руки рядовых служащих, и ученым не оставалось ничего другого, как вместе с ними отправиться на прогулку. Прогулку, которая начиналась, как ты думаешь, где?

— На астероиде «Т-12»?

Курт наставил на меня палец.

— Бинго! Неплохо для идиота. И тут появляются капитан Максон и его непоколебимо преданные и верные морские пехотинцы. Они атакуют, им задают взбучку, а выжившие кончают пленниками.

Курт резко наклонился вперед, и передние ножки стула со стуком встали на пол.

— Теперь будь внимателен, Максон, наступает самое интересное. Марша Касад и ее ученые друзья не имели никакого желания делиться своим новообретенным открытием с огромной немытой ордой. Но куда его спрятать? В компьютеры, куда смог бы проникнуть любой рабочий, стоящий своей оплаты? На кубики, которые профсоюзники могли проверить? Нет, нужно было что-то лучшее, тайник, где никому и в голову не пришло бы искать.

Я ждал, что Курт продолжит, но он покачал головой и усмехнулся. Он хотел, чтобы я сам думал, чтобы я сам разгадал загадку остатками своих мозгов, чтобы… Бог мой! Ублюдки спрятали данные в мои мозги! Использовали меня как зомби! Нет, почти как зомби: оставили мне кое-какие умственные способности, чтобы я выжил.

Увидев, что до меня дошло, Курт засмеялся.

— Все верно, дурачок. Это Саша Касад охраняла тебя, а не наоборот. Возможно, она не производит сильного впечатления, но Сашу готовили к этой миссии с самого ее рождения.

Все вернулось. Вспомнились все бесчисленные разы, когда Саша оказывалась опытнее, чем должна была бы, когда люди охотились за мной, а не за ней, когда я просто обязан был почуять неладное. Но нет, я был для этого слишком туп.

Я рванул веревки, пытаясь освободиться, но чьи-то руки схватили меня за плечи. Курт погрозил пальцем.

— Ай-яй-яй, какой непослушный мальчик! Мы бы не хотели повредить теперь эту блестящую головку, не так ли? После всего, что мы пережили? Были и другие, знаешь ли. Дублеры. Мужчина и женщина. Мужчина покончил с собой вскоре после увольнения. Женщину я нашел в психушке. Наши психиатры выкачали из ее головы множество чепухи, но почти ничего стоящего. В этом беда с шизофрениками, из них выходят никудышные хранилища. Ученые работают над этим. Однако мы возлагаем большие надежды на тебя.

Я вспомнил «зеленого» по имени Филипп Бей, вспомнил, что он говорил мне о других, и как Саша отказалась что-либо комментировать. Паршивая маленькая дрянь. Я рванулся, но веревки не поддались.

— Итак, хватит болтовни, — сказал Курт, поднимаясь и щелкая костяшками. — Первым делом я собираюсь сломать тебе нос. Затем мы осушим твои мозги, свалим данные в моего зомби и обставим «Протек». Адью, придурок.

Курт прочно расставил ноги, примерился кулаком к моему носу, размахнулся и… Я резко наклонил голову, почувствовал тяжелый удар по макушке и услышал вопль Курта. Он все еще приплясывал, держась за сломанную руку, когда отравляющий дротик вонзился ему в шею. Удивленно взглянув, он попробовал что-то сказать и рухнул.

Я услышал суматоху сзади. Руки убрались с моих плеч, кто-то крикнул: «Стреляй в нее!» и выругался, получив дротик. Зашаркали ноги, засвистели дротиковые пистолеты, и было слышно, что кто-то упал, и еще один… В этот момент у моей ноги появилась Джой, вскарабкалась на колени и принялась за веревки. Она была, как всегда, жизнерадостно-кипучей.

— Черт побери, босс… ты попадаешь в самые изумительные ситуации! Я последовала за тобой сюда, позвонила Саше и болталась тут, пока она не прибыла. Прости, что так задержались. Ты в порядке?

Последняя из веревок упала. Я встал. Запястья болели. Я растер их, чтобы восстановить кровообращение.

— В порядке. Благодаря тебе.

Джой счастливо захихикала, забралась на мое плечо и ухватилась за ухо. Я повернулся и увидел три тела, лежащие на полу, сжавшегося в углу зомби и Сашу, шарящую в чьем-то бумажнике.

— Какого черта ты делаешь?

Она даже не взглянула в мою сторону.

— Заимствую деньги, чтобы мы могли отсюда убраться.

Я покачал головой.

— Фарс окончен, Саша. Курт мне все рассказал. Как твоя мать использовала меня, как ты лгала, все.

Саша подняла голову. Ее лицо выражало то ли беспокойство, то ли облегчение, я не разобрал. Или это была очередная часть представления, к которому ее готовили? Черт его знает.

— Прости, Макс, я действительно лгала. Я хотела рассказать, но поклялась, что не сделаю этого.

Я подыскивал слова, чтобы сказать ей, как мне больно, как я ее ненавижу, но так и не нашел. И молча пошел к выходу, вышел из комнаты, услышал, как дверь захлопнулась за мной.

Я шел долго. Через жилые районы, хорошие и похуже, мимо усиленно охраняемых научных секций, наружу, в атриум размером с кафедральный собор. Он был одной из тех вещей, за которые корпы ненавидят платить, но платят, потому что психиатры утверждают, что без них рабочие сойдут с ума.

Между ухоженными клумбами и островками травы вились посыпанные гравием дорожки. Гравий был выкрашен в белый цвет, но большая часть краски уже облезла. По краям парка росли генетически сконструированные деревья, загораживая серую скалу.

Мне пришло в голову, что растения дают еще и дополнительный кислород, и я спросил себя, откуда появилась эта мысль? Как я это узнал? Действительно ли я такой тупой, как сказал Курт? Какая часть меня — я, а какая — не я? Голова заболела, и мысли сбились.

Мимо меня прогуливались люди, толпились под деревьями, как будто заимствуя у них силы или пытаясь укрыться от дюрапластового неба.

Парочка зебов-женщин окинула меня взглядом и поместила в тут же придуманную категорию «хромоголовый чудак с роботом на плече». Они о чем-то переговаривались, наблюдая за мной краем глаза, когда проходили мимо.

Я сел на скамейку, подпер рукой голову. Знание того, что сделали с моей головой, того, что в моем мозгу что-то спрятали, казалось очень тяжелым и усиливало боль. Но я заставил себя думать. Мою жизнь принесли в жертву. Но чему? Что Сашина мать спрятала там, в самом центре моего существа? Чудо медицины? Оружие конца света? И что мне делать теперь с этим? Пустить пулю в лоб? Пробираться обратно на Землю? Что?

Ярко-красный мяч подкатился к моей ноге. Подбежал мальчишка, вытер нос тыльной стороной руки и сказал:

— Мяч. Мой мяч.

Заставив себя улыбнуться, я подтолкнул к нему мяч носком ботинка. Мальчуган поднял его, снова сказал: «Мой мяч» и убежал.

Внезапно мысли просветлели. Снова наступил один из тех удивительных моментов ясности, которые не раз спасали меня в прошлом. Я понял, чего я хочу. Нет, не хочу, а должен делать. Моя голова принадлежит мне, черт побери, что бы Марша Касад в ней ни спрятала, и только мне решать, выпускать это на свободу или нет. Ну, а учитывая, что «зеленые» знали не больше моего, а Курт не собирался ничего рассказывать, мне оставалось одно: получить информацию у Сашиной матери. И чтобы при этом меня не поймали, не выкачали мои мозги и не убили. Это напомнило мне о Саше, моем маленьком телохранителе и лгунье корповой выучки. Я использую ее так же, как она использовала меня.

Решение вызвало прилив сил. Я ухмыльнулся, до смерти испугав какую-то девчушку, и направился в нашу квартиру. Доктор Касад послала за мной, и я был в пути.

17

Многие мечтают о гранд-турне по Солнечной системе, но не все могут себе это позволить. Те, кто может, выбирают из двух великолепных кораблей: «Солнечная Королева» и «Солнечная Принцесса». И тот, и другой — собственность «Риджис Лайн», одной из немногих компаний, идущих голова к голове с «Транс-Солар», если не чуть впереди. Вот почему мы с Сашей почувствовали себя в достаточной безопасности на «Королеве». «Транс-Солар» могла иметь на борту агентов, но мы надеялись, что служба безопасности «Риджис» держит их в узде.

Корабль начал свое путешествие с Земли, сделал остановку на Марсе, а теперь отдыхал в поясе астероидов, прежде чем отправиться к Юпитеру и Европе. Как раз туда, куда нам было нужно.

Как и «Принцесса», «Королева» предназначалась для очень богатых и отвечала самым строгим требованиям. Правда, никого из этих богачей не было возле шлюза Палубы В, через который проходили непритязательные мы. Довольно длинная очередь из роботов, зомби и нештатных.

Из последних мои глаза выхватили женщину. Голубоглазую блондинку с пунцовыми губами. Она стояла на одного человека впереди меня. Не знаю, чем женщина так привлекла мое внимание, может, манерой держаться или тщательно подобранной одеждой, или дорогими духами, дразнившими меня.

Как бы там ни было, я стоял и пялился на нее. Словно почувствовав мой интерес, женщина обернулась и улыбнулась. Мне вдруг стало жарко. Я улыбнулся в ответ. Но месяцы опасности сделали меня осторожным. Да, ее могли прельстить мое очевидное обаяние и суровая, но приятная внешность. Но как насчет других возможностей? Что, если под обличием элегантной леди скрывается киллер? Или убийца-андроид? А может, она — тщательно замаскированная бомба? Впрочем, выглядела-то она достаточно невинной, и мое половое влечение заявило, что она — самая замечательная вещь после нарезанного хлеба. Я уже готов был сказать или сделать какую-нибудь глупость, когда очередь продвинулась и увлекла ее с собой.

Оглянувшись на Сашу, я увидел, что девочка хмурится. Она видела наш обмен улыбками, и ей это не понравилось. Ну, очень жаль. Прошли те дни, когда она приказывала, а я подчинялся. Теперь у меня были собственные причины лететь на Европу, причины, которые шли дальше их наживки из пятидесяти К, так что не имело значения, со мной Саша или нет. Конечно, неплохо, что она украла достаточно денег, чтобы заплатить за билет, и прикроет мою спину, если дойдет до перестрелки, но я мог обойтись и без нее. И девочка это понимала. Поэтому ничего и не сказала, и мы в полном молчании прошли люк, подождали, когда шлюз откроется, и вошли в роскошные внутренности «Королевы».

Даже на Палубе В, которой было безмерно далеко до великолепия палуб А и Б, царила безукоризненная чистота. В космосе нет ничего более редкого и легкомысленного, чем настоящее дерево, и именно им создатели корабля покрыли стандартные переборки из дюрастали. Везде, куда бы ни падал взгляд, я видел полированное дерево, латунные детали и толстые ворсовые ковры. По сравнению с баржей — контраст разительный.

Саша предлагала мне взять на двоих одну каюту ради большей безопасности и меньших расходов, но я отказался. Чем меньше я буду видеть маленькую предательницу, тем лучше. Да и немного уединения для разнообразия будет приятным.

Удивительное дело, моя каюта была меньше той, что я занимал на «Красном Торговце», но при этом намного роскошнее. Во-первых, работал водопровод, совершенно ненадежный на «Торговце», во-вторых, было много такого, чего там и в помине не было: высшего качества развлекательный пульт с виртуальной реальностью, заполненный напитками мини-бар, автогорничная размером с тостер, которая чуть не свихнулась, прибирая за мной, да еще вращающиеся шкафы, которые могли вместить очень большой гардероб — в моем случае почти не существующий.

Итак, желая проникнуться духом корабля и насладиться многочисленными удобствами, я принял долгий расточительный душ, оставил толстое махровое полотенце автогорничной, пусть утаскивает, надел свою самую приличную одежонку и отправился изучать наш временный дом. Джой зароптала, когда я велел ей остаться в каюте, но я решил, что достаточно заметен и без восседающего на плече миниатюрного робота. Люк закрылся под ее протесты.

Я отправился в дальние пределы Палубы В. Хотя Палубы А и Б были, вероятно, поинтереснее, обитателям Палубы В не разрешалось посещать вышестоящих без специального приглашения.

Коридор плавно завернул направо. То и дело мне встречались другие пассажиры, и все они, за исключением детей, не обращали ровно никакого внимания на мой покрытый хромом череп. Да еще и улыбались приветливо, как будто моя голова вдруг волшебным образом превратилась из уродства в простую эксцентричность.

Поначалу такая перемена озадачила меня. Что, черт возьми, случилось? Неужели все эти люди исключительно тактичные? Или существовало более правдоподобное объяснение? Немного поразмыслив, я решил, что стал нечаянным наследником «любезности от ситуации».

Рассуждения шли так: особенный народ летит на этом корабле, Макс летит на этом корабле, следовательно, Макс — особенный человек, и к нему следует относиться соответственно. Уверен, если бы эти же самые люди встретили меня в тускло освещенном переулке, они бы решили, что я — хромоголовый маньяк-убийца семи футов двух дюймов росту, и бежали бы от меня, как черт от ладана. Но все равно приятно быть признанным другими человеческими существами, пусть даже это признание случайное и преходящее.

Герметичная дверь скользнула в сторону, открывая передо мной большой комплексный салон. Я увидел бар у дальней переборки, открытую площадку, где группками стояли беседующие между собой люди, и полукруглые ярусы противоперегрузочных кушеток, уходящих ряд за рядом к огромной стене прозрачного дюрапласта. Скалистую поверхность Глубокого Порта заливал солнечный свет, а в черноте горели звезды. Их свет, рожденный миллионы или даже биллионы лет назад, падал на мою сетчатку и регистрировался тем, что осталось от моего мозга.

Я был еще у входа, когда искусственно мелодичный голос произнес:

— Добро пожаловать на «Солнечную Королеву». Корабль стартует через пятнадцать минут, повторяю, через пятнадцать минут. Капитан просит пассажиров, находящихся в своих каютах, лечь и пристегнуться ремнями. Те пассажиры, которые в данный момент находятся в общественных местах, могут пройти в свои каюты или воспользоваться противоперегрузочными кушетками, имеющимися в каждом салоне. Пожалуйста, проверьте, чтобы ваша система ограничения была приведена в действие. Дети должны находиться под присмотром взрослого или андроида IV класса. Если есть вопросы, к вашим услугам автостюардессы. Добро пожаловать на «Солнечную Королеву»…

Не обращая дальше внимания на голос, я прошел по центральному проходу, спустился на пять ярусов и направился к местам в середине. Часть была уже занята, но остались и свободные. Выбрав то, что понравилось, я лег на спину и привел в действие ограничительную систему. Кушетка была оборудована рядом принадлежностей, и я еще исследовал их, когда слева раздался голос:

— Привет, мы, кажется, соседи?

Повернувшись, я с удовольствием обнаружил, что голос принадлежал той самой женщине, на которую я облизывался в очереди. Она была в ярко-красном брючном костюме. Большинство женщин обходит такой костюм за десять миль. На ней же он выглядел великолепно. Я улыбнулся как можно обаятельнее.

— Кажется, да. Я Макс. Макс Смит. А вы?

Она улыбнулась. Зубы у нее были удивительно белые.

— Линда Гибсон. Приятно познакомиться, Макс.

Ее протянутая рука прошла ровно половину расстояния между нами. Маленькая и теплая рука. Я как раз пожимал ее, когда в отдалении появилась Саша. Ее глазная повязка казалась здесь чудовищно неуместной. Или дело было во мне? Остальные-то пассажиры так же не обращали внимания на повязку, как и на мою пластину. И возможно, по той же причине. Саша посмотрела на меня своим характерным хмурым взглядом и села там, откуда могла наблюдать. Линда, встревоженная моим невниманием, оглянулась через плечо.

— Я что-то упустила?

Я покачал головой:

— Нет, ничего. Просто старая знакомая. — Я изобразил улыбку и помахал. Саша волком посмотрела в ответ.

Я повернулся к прекрасной Линде. Она не сводила с меня своих бледно-голубых глаз, как будто я был единственным мужчиной в мире. Ее голос прозвучал мягко и доверительно:

— Можно открыть тебе секрет?

Я серьезно кивнул.

— Пожалуйста.

— Я села сюда нарочно.

Кровь загремела у меня в ушах. Я нравился ей! Единственная женщина, которой я нравился до этого, брала за это деньги. Будь у меня хвост, я бы завилял им. Теперь надо сказать что-то умное.

— Неужели? Ну, я рад, что ты это сделала.

— Я тоже, — проворковала она. — Ты уже выбрал костюм?

— Костюм? — тупо спросил я. — Для чего?

— Конечно, для бала, глупенький, — беспечно сказала Линда. — Он пройдет на Палубе А, и все приглашены. Я надеялась, ты будешь моим эскортом.

Буря противоречивых мыслей и чувств захлестнула меня. Удовольствие от того, что меня просили, страх, что придется танцевать, и растерянность.

— Э… да, я бы с удовольствием пошел. Когда он будет?

— Послезавтра в 20.00, — спокойно сообщила Линда. — Я буду леди восемнадцатого века. А из тебя бы вышел дивный пират.

— Решено, — прогудел я. — Поднять грот и задраить люки!

Линда захихикала, и меня окатила волна радости. Корабль вздрогнул и расстался с астероидом DXA-1411, известным как Глубокий Порт.

Если «Бал Юпитера» был придуман для того, чтобы занять пассажиров, он с этим отлично справился. Следующие двадцать четыре часа прошли в суматохе предварительных примерок, промежуточных примерок и окончательных примерок, проводимых под деспотическим надзором андроида по имени Перкинс.

Это именно Перкинс уложил перо на моей шляпе, это Перкинс потребовал, чтобы Джой была в таком же костюме, как у Линды, и он же помог нам отрепетировать вход. Вход, который будет оцениваться, и три лучшие пары получат приз. Меня призы совершенно не волновали, но Линда, похоже, загорелась всерьез.

И не одни мы были такими. Лихорадка подготовки захватила буквально всех. А чтобы уж точно никто не остался в стороне, персонал корабля всеми способами рекламировал событие: по внутренней системе новостей непрерывно шли сообщения, устраивались предбальные вечеринки, пассажиров заваливали приглашениями и подарками и закармливали особыми кушаньями.

Чувствуя себя поначалу немного скованно, я мало-помалу все больше втягивался в предбальную суету, пока и впрямь не забеспокоился, какого цвета должен быть мой пояс и хорошо ли сидит жилет, и какое там лезвие у моей алюминиевой абордажной сабли.

И к тому моменту, как мы с Линдой расстались, я уже вконец устал и обрадовался, что хоть можно отдохнуть. Сон пришел быстро, всплыл из глубины и захватил меня в свои темные объятия. Пришедшее вслед за тем сновидение было похоже на предыдущие сны и явно связано с ними.

Первое, что я осознал: я лежу на спине, а надо мной проплывают потолочные плитки. Мысли вяло бродили в голове, бессвязные, медлительные и тяжеловесные, отягощенные наркотиками, которые дали мне доктора. Плитки перемежались со светящимися панелями. У меня возникла убежденность, что кто-то хочет, чтобы я их считал, чтобы точно определил, сколько светящихся панелей я увидел. Но числа, ставшие вдруг скользкими и увертливыми, как угри, ускользнули от меня. По обеим сторонам каталки шли люди. Женщина справа, с летящими назад волосами, длинным прямым носом и в белом лабораторном халате, взглянула на меня, но обратилась к мужчине слева:

— Ты уверен, что получится?

— Нет, я не уверен, — спокойно возразил мужчина. — Биохранение — еще не оперившаяся наука. Я считаю, что получится, но не даю никаких гарантий.

Женщина будто и не слышала его.

— Зомби был бы слишком заметен. Мы должны спрятать исследования в его голове, но оставить мозг функционирующим. В противном случае профсоюзники почти наверняка их обнаружат.

— Я знаю об этой угрозе, — сухо ответил мужчина. — Я сделаю все, что в моих силах.

Женщина хотела что-то добавить, но вместо этого лишь коротко кивнула.

Автокаталка повернула за угол. Снова сбившись со счета, я бросил считать панели. Отчаянно захотелось пить. Во рту было сухо, ужасно сухо, и я жалобно квакнул. Женщина взглянула на меня, но не попыталась выяснить, в чем дело.

Мы прошли герметичный люк. Потолочные плитки исчезли, сменившись гладкой полупрозрачной поверхностью. Сквозь нее просачивался свет.

Каталка остановилась под вентиляционным отверстием. Холодный воздух погладил лицо, а ноздри наполнил запах дезинфицирующих средств. Мелькнула зеленая ткань. Операционная! Меня везли в операционную! Но я не болен… или болен? Я рванулся, пытаясь освободиться от ремней, и хотя движение вышло совсем слабым, женщина заметила его. Она нахмурилась и повернулась к кому-то сзади меня.

— Предварительные перестают действовать… успокойте его.

— Но не слишком глубоко, — предостерег лысый. — Мне нужен доступ к его реакциям.

Я еще раз рванулся, сдался и поплыл по океану света. Я услышал голоса, почувствовал, что каталка поехала, и понял, что мы вошли в операционную, когда появились большие круглые лампы. С лязгом боковые бортики опустились. Я почувствовал по бокам руки, они держали простыню подо мной, и голос скомандовал:

— На счет три. Раз… два… три.

Меня подняли в воздух и опустили на операционный стол. Дальняя часть разума велела мне сделать что-нибудь, но я был не в состоянии ответить.

Я ловил обрывки разговоров. Речь шла о «местной анестезии», о «подготовке головы» и о «нейтральных интерфейсах». Все это было пустым звуком. А потом начался кошмар. В меня как будто что-то хлынуло: слова и числа валились на меня, чтобы построить огромные информационные структуры, настолько большие и сложные, что их можно было сравнить с городами, за тем исключением, что я не в состоянии был постичь их во всей полноте, как ни пытался, не мог отодвинуться настолько далеко, чтобы увидеть и понять их назначение и цель.

Но по мере того, как город все рос и рос, сам я все уменьшался и уменьшался. Вот он уже громоздился вокруг меня, высился надо мной. Воздух загустел от слов и чисел, и стало нечем дышать. И тогда я решил бежать, решил оставить эту махину позади и существовать где-нибудь в другом месте.

И едва я подумал так, как меня там не стало. Незаметно всплыв, я реял под потолком, глядя, как лысый и его персонал, выкрикивая друг другу приказы, борются, чтобы меня вернуть. Мое тело подпрыгнуло, когда пропустили электрический ток через мое сердце, и тут же я увидел, как вводят лекарство мне в вены. Свет стал ярче. Он манил меня, но я не мог решиться. А затем врачи втянули меня назад, как рыбаки вытаскивают свой улов, наматывая леску на катушку. Моя голова была переполнена. Настолько переполнена, что показалось: сейчас взорвется. Я закричал…

…и с криком проснулся, и обнаружил себя сидящим в кровати на мокрых от пота простынях.

Это был ужасный сон, ставший еще ужаснее от сознания, что что-то в этом роде действительно произошло и навсегда оставило меня калекой. Я боялся снова заснуть и провел остаток ночи, уставясь на рубиновый огонек — детектор дыма. Он мигал над головой с машинным терпением.

Первый день моих отношений с Линдой Гибсон обошелся без серьезных разговоров. Но к середине следующего дня я захотел знать о ней больше. Перкинс уже утвердил наши костюмы, до бала оставалось несколько часов, и Линда согласилась выпить со мной.

Мы сидели в Зале Созвездий — прозрачном дюрапластовом пузыре, соединяющемся с корпусом корабля переходом, похожим на трубу. В полупустом зале звенели бокалы, жужжал разговор. Линда была прекрасна. Звезды украшали ее волосы, в ушах мерцали бриллианты, и от ее духов у меня кружилась голова. Я поднял бокал.

— За нас.

Линда улыбнулась.

— За нас.

Мы отпили по глотку и поставили бокалы на стол.

— Расскажи мне о Линде Гибсон. Откуда она и куда идет. Ну, не считая Европы.

Линда засмеялась.

— Что рассказывать? Папа с мамой были высокооплачиваемыми нештатными, из тех, кто получает много работы, но не желает идти на жертвы, требуемые от пожизненных.

— Были?

Глаза Линды затуманились.

— Они погибли, когда установка ядерного синтеза «Мандо Тек» взорвалась и уничтожила Каракас.

— Прости.

Она пожала плечами.

— Такова жизнь, ничего не поделаешь.

Я кивнул.

— А потом?

Линда чуть помолчала. Казалось, она смотрит сквозь меня в прошлое.

— Я училась в колледже. Денег немного было, хватило, чтобы окончить его, и я окончила. Тут началась война, и меня призвала «Дженерал Электрик». Служила я довольно хорошо и кончила капитаном.

Я почтительно кивнул.

— У «ДЭ» есть крутые отряды… В каком подразделении ты была?

Линда улыбнулась.

— Материально-технического обеспечения… Я провела всю войну за компьютером, перемещая припасы из одного места в другое. А ты? Где ты провел войну?

Я схватился за бокал, чтобы оттянуть время. Вино холодило горло. Насколько честным я должен быть? Думаю, наполовину — самое то.

— Я был в Морской пехоте «Мишимуто», как мне сказали. После ранения в голову я потерял память.

Линда улыбнулась и указала бокалом.

— Вот, значит, чем объясняется твоя необычная прическа.

— Точно.

Линда наклонилась вперед. Ее груди образовали восхитительное ущелье. Ее ладонь коснулась моей головы. Я представил, что чувствую ее там, чувствую ее тепло через одну восьмую дюйма полированной стали. Она принимала то, что отталкивало от меня всех других, — ничто не могло значить больше для меня. И мне было жаль, когда рука отдернулась. Линда кивнула, как будто удовлетворенная.

— Мне нравится черепная пластина. С ней ты выглядишь опасным.

— Тебе нравятся опасные мужчины?

— Нет, — задумчиво отозвалась Линда. — Мне нравятся мужчины, которые выглядят опасными. Это не одно и то же.

Я не силен в игре словами. Не с тем газиллионом мегабайт бог знает чего, что оккупировало мой мозг. Я перевел разговор.

— Ну а чем занимался специалист материально-технического обеспечения после войны?

Одна тщательно выщипанная бровь поднялась выше другой.

— Материально-техническим обеспечением… чем же еще? «ДЭ» нравится моя работа, и меня наняли как нештатного.

— Значит, это деловая поездка?

Линда засмеялась.

— Конечно. Такой роскоши я себе позволить не могу. Мой босс на Палубе А, проводит время с равными. Ты познакомишься с ней на балу. А как насчет тебя? Что бывший морской пехотинец «Мишимуто» делает на пути к Юпитеру?

Я как можно беззаботнее пожал плечами.

— Я выиграл в Северо-западное региональное лото. Несколько лет не был в отпуске. Решил, будет весело.

Если Линда и подумала, что это чистое вранье, она не подала виду и подняла бокал.

— За веселье!

Хрусталь зазвенел, когда наши бокалы встретились, и разговор свернул на менее опасные темы. Время шло, бал приближался. Мы встали. Слегка наклонившись, я почувствовал губы Линды на своих губах и задохнулся ее духами. Ярко-голубые глаза пробежали по моему лицу.

— Жду тебя в 19.45. Не опоздаешь?

— Пираты пунктуальны.

— Ну а леди — нет, но я постараюсь. Наш вход назначен на 20.17. Перкинс умрет от негодования, если мы опоздаем.

— Боже упаси!

Я проводил Линду по трубе перехода, а там мы расстались. Я смотрел ей вслед. Боже, что за походка! Когда Линда скрылась, я повернулся и направился к своей каюте. Неожиданно сбоку возникла Саша. Она поджидала меня. Голос девочки звучал решительно.

— Нам надо поговорить.

— Очень в этом сомневаюсь.

— Твоя подруга, если можно ее так назвать, солгала тебе.

Я остановился и повернулся к Саше лицом. Идущие сзади с недовольным видом обошли нас.

— Да неужели? Откуда тебе это знать?

Саша смотрела серьезно, и было в ее лице что-то еще. Сочувствие? Печаль? Нет, эти эмоции из разряда человеческих, ее мать никогда бы их не одобрила.

— Я знаю потому, что она «зеленая».

Я нахмурился.

— Кто это говорит?

— Да вся пропаганда, валяющаяся в ее комнате.

У меня челюсть отвисла.

— Ты обыскала ее каюту?

— Не я. Джой. Вентиляционные трубы для нее как коридоры. Эта женщина не просто «зеленая». Она — босс Траска и здесь для того, чтобы заманить тебя.

В любом случае что-то из этого было правдой. Не прикажи ей обратного, Джой сделает все, что бы ни попросила Саша. И, учитывая ее весьма необычную программу, слежка была вполне в ее возможностях. Меня охватили обида, страх и ярость одновременно.

— Ты врешь!

Саша сказала, словно ребенку:

— Нет, я не вру. Думай что хочешь о моих мотивах, но я говорю правду.

Я не знал, что думать и чему верить, поэтому молча повернулся и ушел. Я все еще пребывал в смятении, когда приказал двери каюты открыться. Джой бегала уже в наряде миниатюрной леди, а мой костюм Перкинс оставил на кровати. Пора было одеваться, и я позволил инерции нести меня.

Сам не заметив как, я оказался в белоснежной рубашке, черном жилете, черных бриджах, алом поясе, в сапогах до колен, с парой кремневых пистолетов и алюминиевой саблей на ремне и в широкополой шляпе с пером. И хотя я несколько циничен, когда дело касается моей внешности, я и то был потрясен, когда посмотрел в зеркало.

И Джой — веселая, как всегда, — великолепно смотрелась на моем плече: волосы собраны наверху в «улей», вокруг ног расположились нижние юбочки, на плече — крошечный солнечный зонтик. Она счастливо захихикала.

— А мы здорово выглядим, босс… Считай, приз у нас в кармане.

Но если уж мы выглядели хорошо, Линда выглядела еще лучше. Она была почти готова, когда мы пришли. Волосы она подняла вверх в такую же прическу, как у Джой, а декольте на ее платье было настолько смелое, что едва прикрывало соски. Должно быть, я уставился, как идиот, потому что Линда засмеялась и показала за плечо:

— Будь так добр, застегни мне платье.

Я обошел ее и с удовольствием обнаружил на месте пуговиц или крючков, которые были на платье настоящей леди восемнадцатого века, самую обыкновенную молнию. Замечательное изобретение, которое сокращает время, нужное женщинам, чтобы одеться и раздеться. Второе важнее.

Застегивая Линде платье, я быстро оглядел каюту, ища улики, которые якобы обнаружила Джой, но ничего такого не увидел. А раз так, решил подождать и посмотреть, что будет.

Мы вышли из каюты Линды и попали в самую настоящую пробку. Все, буквально все шли на бал, и коридор был битком забит людьми в фантастически разнообразных костюмах. Наше появление было встречено радостными криками, и все мужчины в пределах десяти футов стали протискиваться поближе, чтобы заглянуть в вырез Линды. Поскольку я был ближе всех, то имел самый лучший обзор.

Очередь рывками продвигалась в салон. В салоне нас рассортировали и переставили в соответствии с временем входа. И в должном порядке посылали в лифты. Подъем на Палубу А занял секунд пятнадцать. Двери раздвинулись, одетый в форму член экипажа указал налево, и мы послушно отправились туда.

Поток двигался уже равномерно, когда гостей по очереди запускали в бальный зал. Порядок был такой: как только назовут твое имя, сделать три шага вперед, принять позу, а затем пройти по свободной середине зала на другую сторону. Это давало жителям Палуб А и Б время посмотреть на костюмы, сравнить с уже увиденными и сообщить, сколько голосов они отдают этой паре, через маленькие коробочки, которые они держали в руках. Каждый имел тридцать голосов и мог распоряжаться ими как угодно. Хотя победа абсолютно ничего для меня не значила, я чувствовал в животе странную пустоту, и сердце колотилось. Мой рукав под ладонью Линды стал влажным, и я понял, что она тоже нервничает.

— Фрэнк Стентон и Мэри Томари! — зычно объявил голос, и пара перед нами — полноватый султан в сопровождении стройной танцовщицы — шагнула в зал. Музыка сменила тему, и султан стоял, скрестив руки, пока его более изящная спутница услаждала толпу сносным танцем живота. Аплодисменты были легкие, но долгие. Я не успел собраться с духом, как настала наша очередь.

— Макс Смит и Линда Гибсон! — громогласно возвестил голос.

Держась за мою руку кончиками пальцев, Линда подняла голову и улыбнулась. Я сделал три положенных шага вперед, вытащил саблю и оперся на нее, как на трость. Джой — уже на ногах — одновременно с Линдой сделала реверанс. Неслабый трюк, когда стоишь на чьем-то плече. Мои совершенно одинаково одетые дамы заслужили рев одобрения. Мы уже шли через зал, когда объявили следующую пару.

Когда мы добрались до противоположной стороны зала, я испустил гигантский вздох облегчения и, убедившись, что никто не смотрит, вытер рукавом лоб.

— Уф, слава Богу, кончилось.

Линда взмахнула ресницами и посмотрела поверх веера.

— Кончилось, милорд? О чем это ты говоришь? Танцы еще не начинались!

Я обмер. Даже если допустить, что когда-то я умел танцевать, это умение бесследно сгинуло вместе с остальными воспоминаниями. От предчувствия новых мучений по моим вискам заструился пот.

Следующие два часа были сущей пыткой. Я не меньше пяти раз наступил Линде на ногу и запнулся о собственную саблю, сбросив Джой на пол. Но на этом унижения не кончились. Мы столкнулись в танце с другой парой, естественно, по моей вине, я пролил вино на платье Линдиного босса и выдал капитану корабля математическую тарабарщину секунд на пять.

Но как раз тогда, когда я собрался признать вечер совершенно погибшим, произошло чудо. Объявили победителей, и мы заняли третье место, следом за сестрами-жонглерами Ринальдо и парикмахерами-андроидами. Линда пришла в восторг и помчалась за нашим призом — довольно красивым куском пластика. Все мои грехи были прощены, и в этом приподнятом настроении, да еще подогреваемые вином, мы высадили Джой у моей каюты, а сами направились к Линде.

О том, что случилось дальше, даже пират не стал бы излишне распространяться. Достаточно сказать, что Линде потребовалось гораздо меньше времени, чтобы выбраться из платья, чем надеть его, а я, как мог, помог ей. И я бы сам с радостью скинул с себя все, но Линде нравился пиратский костюм, и по ее настоянию я остался, в чем был, избавившись только от шляпы и громоздкой сабли.

Следующий час был одним сплошным наслаждением, и не только для меня, но и для Линды, я это ясно чувствовал. У нее были восхитительные груди, и мне понравилось, как они покачивались, когда Линда передавала мне стакан с вином.

— Я замечательно провела время, Макс. Спасибо.

Я сделал глоток и улыбнулся.

— Нет, это я должен благодарить тебя. Особенно твои ноги… которым действительно здорово досталось.

Она засмеялась, но как-то неохотно, как будто ее мысли унеслись к чему-то другому. И такому, от чего она погрустнела. Я сделал еще глоток, и у меня закружилась голова. Я хотел пошевелиться и не смог. Какой-то наркотик зажал меня в паралитические тиски. Я мог видеть, мог слышать и даже думать, хотя мысли еле брели. Я попробовал говорить, но только квакнул. Линда печально улыбнулась.

— Мне очень жаль, Макс, действительно жаль, но у нас нет способа убрать из твоего мозга то, что хранит там доктор Касад, не уничтожая при этом и всего тебя. Да, наши агенты побеседовали с Куртом, долгий и несколько неприятный был разговор. Мы много чего узнали, в том числе и то, что хотя «Транс-Солар» понятия не имеет, что спрятал искусный доктор в твоем сером веществе, они точно знают, что оно стоит биллионы, и пожертвовали бы чем угодно, чтобы его получить. Но в мире уже и так достаточно технозла, к чему творить новое? Подумай об этом, Макс, подумай о том, что они сделали с твоим мозгом, подумай о своем Урбоплексе и о состоянии нашей несчастной родной планеты. Это нужно остановить.

Я рванулся из химических пут, но мои конечности лишь слабо дернулись. А по подбородку потекла слюна.

Линда грустно покачала головой. В ее глазах блеснули слезы.

— Как бы я хотела, чтобы был какой-то способ помочь тебе, вернуть то, что они отняли, но такого способа нет. И между прочим, никто не велел мне заманивать тебя в постель. Я сама этого хотела.

Приятный комплимент, самый приятный за долгое время, но легче от него не стало. Оставив меня пускать слюну, Линда надела комбинезон, кому-то позвонила и принялась восстанавливать мой костюм. Да, в предусмотрительности ей не откажешь. Больше всего проблем доставили обтягивающие брюки, но, как следует попотев, Линда и их натянула на меня.

Дверь сообщила о посетителях. Линда приказала ей открыться. Вошел мой старый приятель Найджел Траск, встал у кровати. За его спиной маячил Филипп Бей, парень, с которым я познакомился на «Старосе-3». Оба были в совершенно непримечательных костюмах. Неудивительно, что Линда захотела пойти на бал с кем-то более красочным. Я приказал своим конечностям двигаться, и они судорожно дернулись. Траск сочувственно покачал головой.

— Сожалею, мистер Максон… ничего личного. Если бы вы только согласились тогда работать с нами, а не против нас! Но, боюсь, теперь уже слишком поздно. Филипп, помоги.

Энергичными усилиями они сначала посадили меня, а затем поставили, подпирая с двух сторон. Я тяжелый, и протащить меня по каюте к люку было нехилой работенкой. По приказу Линды люк открылся. Я хотел увидеть ее лицо, хотел увидеть, переживает ли она, но голова отказалась повернуться.

Сперва я решил, что они спятили, вытаскивая меня таким образом в коридор, но я ошибся. Вдрызг пьяные пассажиры, бродившие кучками по коридорам, в большинстве своем тоже были в костюмах и нашли зрелище пьяного пирата исключительно забавным. То же самое в салоне: пока «зеленые» тащили меня через салон, толпа покатывалась со смеху и подпевала: «Йо-хо-хо и бутылка рома».

А когда мы свернули в служебный коридор, пассажиры вообще перестали попадаться. Я надеялся, может, кого из экипажа удивит наше присутствие и он потребует объяснений, но коридоры были пусты. Во всяком случае, так мне показалось на слух, потому что мое зрение было ограничено сначала бежевым ковром, потом полированным настилом, а потом неприкрашенной сталью.

Но хорошо знакомые с невесомостью космиты имеют обыкновение рисовать указательные знаки на всех имеющихся поверхностях, в том числе на полу. Компания «Риджис» не была исключением. Слова «Аварийный шлюз» и стрелка, указывающая направо, проползли перед моими глазами, когда «зеленые» тащили меня за угол. Шлюз! Они собираются выбросить меня из шлюза! Я представил себе формальный отчет следствия: «…итак, ввиду отсутствия доказательств злого умысла и ввиду отсутствия признаков психической неустойчивости, мы заключаем, что пассажир Смит, находясь в нетрезвом виде, забрел в шлюз и открыл наружный люк…» Трагичная, но понятная ошибка.

«Зеленые» тащили мой мертвый вес уже, наверное, с четверть мили и порядком устали. Оба тяжело отдувались, желая скорее отделаться от ноши.

— Здесь, — пропыхтел Траск, — в конце коридора. Идем.

Филипп заново обхватил мою талию, и вместе с Траском они потащили меня к моей смерти. Я представил, каково будет услышать, как люк закрывается, почувствовать вибрацию, когда заработают насосы, хватать ртом воздух в отчаянной попытке продлить жизнь, зная, что это безнадежно, чувствовать, как лопаются легкие, видеть, как начинает открываться внешний люк и на мгновение увидеть звезды перед тем, как вакуум высосет меня. Я закричал, но из горла не вышло ни звука.

И в этот самый момент три пары ног появились передо мной, и Сашин голос сказал:

— Думаю, джентльмены, вы не туда повернули. Салон там.

18

Вне всяких сомнений, девочка спасла мне жизнь, даже если ее мотивы остались темны. Оказавшись лицом к лицу с Сашей и двумя охранниками «Солнечной Королевы», Траск и Бей притворились пьяными и потребовали проводить их в бар. Никто им не поверил, меньше всего я, но это дало охранникам возможность избежать конфликта с «зелеными», допуская, что они знали, с кем имеют дело. А я готов был биться об заклад, что они знают. Охранники устроили целое представление, провожая нас до кают и увещевая не пить.

Да, нравится это или нет, Саша со своим упрямством спасла меня от одностороннего путешествия через шлюз. Но следующие попытки «зеленых» или кого другого устроить мне это были только вопросом времени. Вот почему, учитывая, что охранники остались подчеркнуто нейтральными, я изменил свое первоначальное решение и въехал к Саше. Пусть будет тесно, зато гораздо безопаснее, чем жить одному.

Боясь идти на открытый штурм, «зеленые» прибегли к хитростям. Линда пыталась выманить меня обольстительными звуковыми посланиями, Траск делал тщетные попытки прослушать нашу каюту, а люди «Риджис» контролировали каждое наше действие.

Мы, в свою очередь, послали Джой на разведку по вентиляционным трубам, смотрели развлекательное видео и наслаждались изысканными блюдами, приносимыми нам в номер. Ну а так как трудно есть, не разговаривая друг с другом, я позволил себе быть дружелюбным.

Саша, казалось, обрадовалась этому и, поскольку великая тайна вылезла наружу, ослабила свою осторожность. Мы сидели на кровати — Саша в майке «Риджис Лайн», в шортах и со своей глазной повязкой, — а подносы с едой стояли между нами. Девочка рассказывала о своем детстве, и ее история была чертовски тягостной.

— …так что, хоть я и обучалась военным искусствам, я не знала зачем, пока Марша не вызвала меня в свой офис и не рассказала о задании.

Я поднял брови.

— Ты зовешь ее Марша?

Саша улыбнулась.

— Все остальные зовут ее доктор Касад.

Я в изумлении покачал головой.

— Ну и что дальше?

— Она рассказала, как одного мужчину взяли в плен во время войны и использовали в качестве хранилища для ценных исследований. Исследований, на повторение которых ушли бы годы и в которых она нуждалась, чтобы закончить важный проект. Моей задачей было найти и привести обратно этого мужчину, но сделать это так, чтобы он не узнал о своем значении и чтобы обмануть конкурентов. — Она улыбнулась криво. — Три блина, и все комом.

Я игнорировал шутку.

— И что ты сказала?

Саша уставилась на постель, а потом снова подняла голову.

— Я не сказала того, что должна была сказать. Я не сказала, что это неправильно, я не сказала, что я в ужасе, я не сказала нет. Я сказала: «Хорошо, мадам» и сделала, как мне велели.

На минуту повисло молчание. Слезы потекли по Сашиным щекам. Что-то разбилось внутри меня, и по моим щекам тоже покатились слезы. Я вытер их.

— И что ты будешь делать? Когда мы попадем на Европу?

Ее взгляд ушел в пространство.

— Честно, не знаю. То, что сделала Марша, неправильно, но она моя мать, и этот проект много значит для нее.

Я кивнул. Это был честный ответ и шаг в нужном направлении.

Благодаря Джой и времени, которое она провела в вентиляции над каютой Линды Гибсон, мы узнали об их плане похитить меня задолго до того, как корабль опустился на Станцию Европа.

Европа, меньший из четырех самых крупных спутников Юпитера, — это покрытый льдом шар. Его светлая поверхность испещрена множеством красноватых протяженных линий — трещин, где вода изверглась из океана и мгновенно застыла. Не слишком гостеприимное место, пока не сравнишь с самим Юпитером, в атмосфере которого, на девяносто пять процентов состоящей из водорода и гелия, играют вихри, способные поглотить целые планеты.

Поэтому неудивительно, что «Протек» устроил свою базу на спутнике и выбрал тот, где есть не только обилие воды, но, благодаря приливной активности Юпитера, частично расплавленная мантия — готовый источник геотермальной энергии.

После того как станция была построена, финансовая необходимость вынудила «Протек» сдать в аренду часть постоянно растущих обиталищ другим корпорациям, но «Протек» по-прежнему распоряжалась и держала остальных корпов на коротком поводке.

Поэтому еще больше изумлял план «зеленых», которые собирались выхватить меня прямо из-под носа у «Протек». Они планировали провести похищение, когда пассажиры будут высаживаться, и либо убить меня, либо держать узником — тут они не пришли к согласию. Бей, благослови Господь его экологическое сердце, был за то, чтобы сохранить мне жизнь, Линда выступала за смертную казнь, а Траск колебался.

Нечего говорить, что меня не устраивали оба плана, да и Сашин тоже, так как он был равносилен добровольной передаче себя в руки ее матери. Поэтому без ведома моей спутницы-подростка я разработал свой собственный план, с изъянами, как всегда, но лучше, чем ничего.

Все наблюдали за приближением по корабельному видео, не исключая и нас. Кровать служила одновременно противоперегрузочной кушеткой, и после переданного предупреждения мы пристегнулись.

Поначалу спутник казался не больше бильярдного шара, но быстро увеличился. И вскоре корабль запустил мощные отталкиватели и добился взаимодействия с довольно анемичной силой тяжести Европы.

Из космоса станция выглядела как замысловатая мозаика из солнечных батарей, антенных ферм, обсерваторий, нефтехранилищ, мостов и прочих сооружений, с первого взгляда совершенно непонятных. Но самым примечательным было то, что весь комплекс стоял на платформах, вроде тех, что усеивают побережье Калифорнии, только больше.

Меня поразило выражение нетерпения на Сашином лице. То, что для меня было странным и чужим, для нее было родиной, местом, где прошло ее детство и где она обучалась… как что? Как продолжение воли ее матери?

Кто-то из корабельной команды довольно гнусавым голосом комментировал то, что мы видели на экране. Саша заменила его объяснения своими. С неподдельным энтузиазмом она рассказывала мне о колоннах, которые поддерживают станцию, что они на сотни футов уходят вниз через лед и полужидкий снег к вершине подводной горы и выполняют роль гигантских амортизаторов в случае «европотрясений» или других геологических нарушений.

Я обнаружил, что наблюдаю за Сашиным лицом, а не за экраном, завороженный ее энергией и потрясенный накопленным ею количеством научных знаний. Знаний, естественных для человека ее происхождения, но до этого момента скрываемых. От кого? От меня? Или от матери, настолько сильной и властной, что расценила бы любой признак таланта, подобного ее собственному, как угрозу? Голова заболела, и я оставил эти вопросы.

Корабль отвернул в сторону от станции, растопил лед жаром своих отталкивателей и стал опускаться сквозь созданное им самим облако. Пока пар несло мимо наружных телекамер, на экране загорелись слова: «Добро пожаловать на Станцию Европа — дом „Протек Корпорейшн“.

Мой желудок сжался, будто чья-то рука сдавила его. Вот оно, это место, где я либо узнаю, что хранится в моей голове, либо умру. Я боялся и в то же время желал, чтобы все поскорее кончилось.

Корабль терял высоту, завис на мгновение и резко пошел вниз к покрытому инеем металлу. На палубе стояли и другие корабли: грузовые и курьерские, несколько исследовательских с их странными конфигурациями, но все они показались чуть ли не игрушечными по сравнению с «Королевой», чья тень легла на посадочную платформу и солидное количество зеленовато-желтого льда. Наши посадочные рычаги коснулись стали, и платформа скрипнула, принимая непривычную тяжесть. Мы прибыли. Пропел сигнал внутренней связи, и заговорил капитан.

— От имени «Риджис Лайн» и «Протек Корпорейшн» приветствую вас на Станции Европа. Я хотел бы поблагодарить тех, кто покидает наш корабль, и пожелать им плодотворного визита или поздравить со счастливым возвращением домой. Для остальных пассажиров это лишь остановка на середине пути их лучшего, как я надеюсь, отпуска. Наземная команда уже подсоединяет герметичные трубы-проходы к нашим шлюзам, и когда они закончат, вы сможете покинуть корабль. Стюарды и стюардессы подробно ответят на ваши вопросы, если…

Я приказал экрану выключиться, расстегнул ремни и спустил ноги с кровати. Саша нажала свою кнопку второй раз.

— Макс, ее заело.

Я шагнул к шкафу, приказал ему открыться и взял сумку, которую собрал шесть часов назад.

— Неужели? Ах как жаль. Я скажу ремонтнику, чтобы посмотрел.

Саша выругалась, попробовала освободиться и сдалась. Ее первой реакцией был гнев.

— Это ты сделал!

Я посмотрел в зеркало, протер черепную пластину полотенцем для рук и поправил воротник.

— Нет, я попросил Джой.

Всегда счастливая слышать свое имя, Джой залезла по штанине и уселась на плечо. Она была, как всегда, весела.

— Прости, Саша, но он — босс. Я должна была подчиниться.

Саша напряглась, пытаясь вырваться, раз пять нажала на кнопку расстегивания и откинулась на подушку. Гнев сменился беспокойством.

— Что ты будешь делать?

— Найду твою мать, спрошу ее, что она хранит в моей голове, и решу, что с этим делать.

Ребенок в изумлении покачал головой.

— Ты псих. Абсолютный псих. Ты понимаешь это?

Я согласно кивнул.

— Так мне говорят, хотя большинство людей не столь милосердны и называют меня тупым.

Саша посмотрела на меня одним из тех взглядов, от которых я становлюсь сентиментальным внутри.

— Береги себя.

— Непременно, — пообещал я и вышел из каюты.

В коридоре толпился народ. Большая часть направлялась к шлюзу Палубы В. Так и хотелось влиться в поток и плыть вместе с ним, но я был не настолько туп. Предполагая, что «зеленые» все еще собирались схватить меня — в этом сомнений не было, — я понимал, что для похищения не было удобнее места, чем шлюз. Нет, лучше спуститься на следующий уровень и пройти через шлюз экипажа.

Я боролся с течением, как давно вымерший лосось, пробивающийся к верховьям реки. Только я пробивался к служебным лифтам. Ну а поскольку пассажирам нечего было делать в каютах экипажа, исключая редкие любовные свидания, никто не мог мне помешать, и вот я уже стоял в лифте с парой стюардов. Он сделали вид, что меня там нет, — неслабая, доложу я вам, задачка, но мне на руку.

Дверь открылась на Палубе D. Стюарды вышли, и я за ними. Сила тяжести Европы была намного меньше земной, которая поддерживалась на корабле во время полета. Поэтому я двигался осторожно, тем скользящим шагом, которому научился на Марсе.

Деревянные панели исчезли. По обеим сторонам коридора шли стальные переборки, заклеенные призывами по безопасности, моральными лозунгами и прочей корпоративной пропагандой. Весь персонал, встречающийся мне — и люди и андроиды, — обладал одинаковой способностью смотреть сквозь меня. Я нашел шлюз и присоединился к партии груза.

Корпы схватили меня, когда я вышел с корабля. Их было четверо, хорошо вооруженных, и они явно меня поджидали. Всякое сопротивление казалось бессмысленным, и мысль о драке пришлось оставить. Оружие мое они нашли за считанные секунды, Джой выпрыгнула из кармана, но один из мужчин поймал ее на полпути к полу. Она стала вырываться, но это было бесполезно. Их главный — костлявая женщина с ежиком розовых волос — взглянула на наручный терм и кивнула.

— Отлично, это он. И как раз вовремя. Наденьте на него цапы и пошли. Док сегодня зла, как черт.

Даже я мог понять, кто эта док. Но страха не почувствовал: его заглушил стыд. Стыд от того, что меня так легко взяли. Это сознание своей тупости было хуже всего, что бы ни ждало впереди, и ударило по тому крохотному кусочку самолюбия, что у меня еще оставался.

Цапы — толстые браслеты, склизкие на ощупь, — обернулись вокруг моих запястий. Женщина с ежиком поднесла мне к глазам пульт. Я кивнул, что понял. Желтая кнопка «царапнула» бы мою нервную систему, янтарная вызвала бы временный паралич, а красная остановила бы сердце. Интересно, дошло бы до этого? Нет, вряд ли. Наверняка Ежик получила приказ воздерживаться от этих мер: из поджаренных мозгов черта лысого получишь, а не информацию. И значит, у меня было кое-какое преимущество, правда, очень слабое.

Ежик подтолкнула меня вперед, и я пошел. Конвой разбился на пары: двое впереди, двое сзади. Сначала мы шли по техническим переходам, грузовым трубам и блестящим вспомогательным коридорам. Конечно, зачем вести заключенного через общественные места, если есть другие пути. Но им все же пришлось провести меня по огромной наблюдательной палубе с куполом из тройной толщины дюрапласта. На палубе толпился как раз народ с «Королевы». Открыв рот, они глазели на висящий над головой огромный Юпитер. Он был прекрасен, и со всех сторон неслись восхищенные ахи и охи.

Я просматривал глазами толпу, ища знакомых, и столкнулся взглядом с Беем. Я уж собрался сказать ему что-нибудь, когда Ежик ткнула мне в спину что-то твердое. Лицо Бея стало одновременно удивленным, встревоженным и взволнованным. Оттолкнув с дороги пожилую женщину, он нырнул в толпу. Двери с надписью «Только для полномочного персонала» распахнулись, чтобы впустить нас, и открытая площадка осталась позади.

Первым признаком приближения к цели стали лаборатория, заполненная хитроумным оборудованием, и специалисты в белых халатах. Увидев ее мельком, я понял, что мы вошли из внешнего мира в частные владения доктора Касад, место, населенное фактами и цифрами.

Мы миновали комнату, где были настолько сильные лампы, что свет просачивался сквозь пластиковолокнистые стены; услышали ритмичные глухие удары и учуяли что-то настолько гадкое, что Ежик даже выругалась вслух. Затем прошли через запасной шлюз и оказались в административной секции, о чем кричал каждый дюйм покрытого коврами пола, увешанные картинами стены и мебель под дерево. Приемная была большая, прямоугольная, идеально чистая, а столики и кресла стояли точно в таком же строгом порядке, каким любуется штабной сержант в прикроватной тумбочке. Должность секретаря исполнял четырехрукий андроид, вмонтированный в середину высокого — высотой по грудь — стола. Вид у робота был очень деловой.

— Доктор Касад ждет. Введите его.

Мое сердце забилось быстрее, когда меня провели через двойные двери в кабинет человека, укравшего мою жизнь. Марша Касад была ниже ростом, чем я ожидал, а сходство между ней и Сашей стало еще очевиднее оттого, что они стояли рядом. Я должен был удивиться, но не удивился. Чему удивляться, раз все пошло наперекосяк.

Старшая Касад была красивее, чем женщина, обитавшая в моих снах. У нее были такие же карие глаза, хорошенькое лицо и стройная фигура, как у дочери. Мое примитивное мужское начало заметило это, несмотря на ситуацию, и отреагировало — несомненное доказательство, что мне не хватает как минимум трех пуль до полного магазина. Но мать была жестче дочери: суше телом и с глазами, как лазеры. Власть окружала ее, словно плащ, и настолько срослась с ней, что считалась само собой разумеющейся.

Женщины стояли спиной к обрамленному сталью Юпитеру. Гигантские бури медленно, как во сне, неслись по его поверхности. Саша заговорила первой.

— Мне очень жаль, Макс, — извиняющимся тоном сказала она. — Но ты забыл вывести из строя аварийную связь.

Я тихо выругался. Конечно! Аварийная связь включалась голосом. Ничего не стоило вызвать стюарда, освободиться и связаться с матерью. Проклятие! Столько усилий, и все зря. Я пожал плечами.

— Не беспокойся, малышка. Ты сделала, что должна была.

Саша кивнула, но ее подбородок задрожал, и по щеке скатилась слезинка. А ее мать, напротив, была оживленной и даже веселой. Ее глаза сверкали, как у робозмеи, стерегущей квартиру Вомбы. В них не было ни понимания, ни жалости, только ее железная воля. И голос прозвучал холодно и сухо.

— Тебе не дано понять важность этого, Максон, но благодаря информации, хранимой в твоей голове, начнется новая эра.

Я увидел в ее глазах самомнение, гордость тем, что она совершила, и воспользовался этим.

— Новая эра? Что это значит?

Старшая Касад улыбнулась.

— Это значит — свобода! Свобода путешествовать за пределы нашей Солнечной системы!

Саша поняла это первой. Ее удивление подтвердило, что девочка не знала о причинах своего задания, и укрепило мою привязанность к ней.

— За пределы Солнечной системы? Звездный двигатель?

Ее мать кивнула.

— Да. Он будет известен как двигатель Касад и понесет миллионы, даже биллионы человеческих существ к далеким звездам. Вообразите себе, — добавила она, окунаясь на минуту в блеск своей будущей славы, — новое начало! Прорыв настолько важный, настолько освобождающий, что он изменит ход истории! И это сделала я!

Пафос, прозвучавший в ее словах, требовал аплодисментов, и по выражению ее лица мне показалось, она действительно слышит, как они гремят через тысячу лет бессмертия. Но остальные молчали. Саша хмурилась. Охранники переминались с ноги на ногу. Металл звенел в ответ на температурные колебания. Наконец, через несколько секунд, показавшихся минутами, глаза ученой вошли в фокус, и она вернулась из страны фантазии.

— Отведите его в лабораторию 16. Скажите Санчес подключать его. Я приду минут через пятнадцать.

Саша хотела подойти ко мне, но мать схватила ее за руку. Ежик подтолкнула меня к двери. Сопротивление бесполезно. С цапами на запястьях и четырьмя здоровыми охранниками не могло быть и речи о бегстве.

А раз так, я попытался найти хотя бы беззаботный ответ, но и это не вышло. Четырехрукий андроид даже головы не поднял, когда меня выводили в коридор. Я услышал те же глухие удары, снова увидел сочащийся сквозь пластиковолокнистые стены свет, а затем мы свернули в боковой коридор. Запахло озоном. Мимо прожужжала нагруженная оборудованием автотележка. Я подумал, что это ведь последнее, что я вижу и чувствую. Последние запахи, последние звуки. Все стало преувеличенно реальным, как бывает всегда, когда адреналин гонится в кровь и смерть подступает вплотную.

Меня подвели к двери с надписью «Лаборатория 16». Почувствовав мое присутствие, дверь открылась. Специалист с озабоченным видом поспешила навстречу. У нее было строгое лицо, никаких драгоценностей и халат безукоризненной белизны. На карточке, висевшей на нагрудном кармане, значилось «Карла Санчес». Смерив меня оценивающим взглядом, как мясник оценивает говяжий бок, она указала за плечо.

— Положите его на стол и привяжите.

Стол был как в хорошо оснащенных операционных. В придачу имелись стена мониторов и компьютерное оборудование. Над столом присел автохирург. Он зажужжал руками, проверяя готовность сервомеханизма.

Я вспомнил сны, которые не были снами, и рванулся назад. Цапы сжались на запястьях, и меня пронзила боль. Я закричал и продолжал кричать, когда охранники подняли меня на стол, закрепили ремни и сняли цапы. Боль ушла, оставив меня сотрясаться в рыданиях.

Между мной и потолком появилась Санчес, махнула сканером перед моими глазами и сощурилась, читая показания. От нее пахло мылом. Когда она исчезла, аромат остался. Глупо, но он мне понравился, и я удивился, что мужская часть меня так и не сдается. Я заскулил жалобно, но никто не подошел.

Дальше все осложнилось. Пришли еще люди, воткнули иглы мне в вены, прицепили провода к моему телу. Люди разговаривали так, будто меня нет. Казалось, голоса плывут по океану вызванного наркотиками счастья.

— Так это он?

— Он, он.

— Вот дьявол.

— Да.

— А что дальше?

— Придет док, мы выкачаем его досуха и прервемся на ленч.

— Проще некуда.

— Есть идея получше?

— Нет.

— Тогда заткнись и проверь там. Один сбой, одна ошибка — и поплатятся все.

Разговор шел дальше, но мне стало неинтересно, и я уплыл в свой океан счастья. И был там, когда услышал чей-то крик, равномерное «бум, бум, бум» автоматического дротикового пистолета и почувствовал, что что-то тяжелое свалилось мне на грудь. Оно пахло мылом.

Затем меня кто-то позвал. Я захотел ответить, но не смог. Раздалось еще одно глухое «бум», когда кто-то выстрелил в ответ. Мужской голос закричал:

— Нажми выключатель! Начинай перенос! — и данные поднялись вокруг меня удушающим приливом. Слова, образы и цифры забили мне горло и рот, нос и уши. А затем, когда я уже решил, что утону в этом потоке информации, что-то мощное начало высасывать данные, затягивая меня вместе с ними. Какое-то время я боролся, отчаянно желая спасти то, что осталось от моей личности, но напрасно. Всасывание было слишком мощным. Перестав сопротивляться, я вышел из своего тела.

19

Кто-то щелкнул выключателем, и я возник. Я открыл глаза. Ничего. Я шевельнул рукой. Ничего. Я попробовал говорить. Ничего. Откуда-то издалека пришли слова и медленным эхом прокатились по моему мозгу.

— Привет-т-т-т, босс-с-с-с! Прикажи-и-и-и компьютеру-у-у-у дать-ть-ть интерфейсы-ы-ы-ы.

Голос был нейтральный и мог принадлежать кому угодно, если бы не то, что единственным существом во всей Солнечной системе, которое называло меня «босс», была Джой. Я составил в мозгу слова и собирался произнести их через несуществующий рот, как компьютер подчинился. Появилась расплывчатая картинка прямоугольной формы. Я подумал слово «фокус», и картинка приобрела кристальную ясность. Я смотрел вниз из угла большой комнаты. Я увидел автохирурга, операционный стол и мое тело. Мое тело! Или то, что было моим телом, пока спецы не выкачали его досуха. Провода уходили в тело и вились вокруг него, как кормящиеся на трупе черви.

Я закричал. Компьютер принял мысль и превратил ее в пронзительный визг. Все в комнате, человек пятнадцать, вздрогнули и заткнули уши.

Тепло и счастье разлилось вокруг меня. Из ниоткуда пришло хихиканье и зажурчало через мой ум.

— Джой?

Теперь ее голос казался ближе, и эхо исчезло.

— Привет, босс. Прости… потребовалась целая минута, чтобы найти тебя. У этого компьютера слишком большая память. Тебя спрятали в файл «Проект Свобода».

Я почувствовал одновременно счастье, растерянность и беспокойство.

— Я в компьютерном файле? А где тогда ты?

Джой хихикнула.

— Панорамируй вправо и увидишь мое тело. Я оставила свою операционную систему там… но большая часть моей личностной программы здесь, с тобой.

Я подумал «панорама вправо», и картинка двинулась. Камера! Я смотрел через одну из многих камер безопасности, установленных по всему обиталищу. Появилась Джой. Казалось, будто она очень далеко. Камера резко пошла вверх. Я приказал ей остановиться и увидел, что Джой снова голая. На руках и ногах обрывки липкой ленты. Прежде чем сунуть палец в гнездо интерфейса, миниатюрный робот принял трагическую позу.

— Вижу тебя… рисуешься, как обычно. Спасибо, что пришла на помощь. Но почему компьютер «Протек» подчиняется моим командам?

Джой засмеялась. Звук обладал удивительной пузырчатостью, и мне захотелось улыбнуться.

— Потому что я ему велела… вот почему.

Я все еще дивился подарку Вомбы, когда из неимоверной дали, как будто из-за тысяч миль, пришел голос.

— Макс-с-с-с? Ты-ы-ы-ы меня-я-я-я слы-шишь-шь-шь-шь?

Я пожелал, чтобы эхо исчезло, и спросил себя, есть ли другие камеры, кроме той, через которую я смотрел? Мысль еще только рождалась, когда мое зрение перепрыгнуло по трем дополнительным камерам в лаборатории, вынеслось в коридор, а затем в места, которых я еще не видел. Я приказал компьютеру вернуться в лабораторию. Потребовалось усилие, чтобы игнорировать мое собственное бедственное состояние и сфокусироваться на внешнем мире.

Ежик и два ее подручных валялись на полу. Санчес лежала поперек моего тела, а Линда — как всегда, безупречная, — стояла с пистолетом в руке. Пистолет был цвета золота и подходил к ее серьгам.

Еще в комнате был Траск, а с ним Бей и женщина, которую я никогда раньше не встречал. Надетая на ней спецодежда «Протек» намекала, что женщина — какой-нибудь тайный агент. Все трое держали оружие нацеленным на кучку застывших от ужаса специалистов. Да, надо было отдать должное «зеленым». Увидев меня на наблюдательной палубе, Бей зря время не терял, быстро нашел подкрепление и выследил меня. Я понял, что далекий голос принадлежал Линде и подумал ответ. Он прогремел через оповещательную систему.

— Да, я слышу тебя.

Линда нахмурилась и оглядела комнату. Я чуть-чуть панорамировал. Мотор зажужжал, и она посмотрела в нужную камеру. Судя по ее лицу, она либо беспокоилась обо мне, либо была чертовски хорошей актрисой. А может, и то и другое.

— Ты видишь, что представляет собой доктор Касад. Она хочет уничтожить тебя. Джой может тебя вернуть. Прикажи ей сделать это.

Я засмеялся. Электроника с маниакальностью воспроизвела мой смех.

— Серьезно, Линда. Вы пытались убить меня. Почему я должен отдавать себя в ваши руки?

— Потому что мы — меньшее из двух зол, — спокойно сказала Линда. — Потому что я даю слово, что мы защитим тебя.

Только я задумался над предложением Линды, как дверь распахнулась. Вошел ассистент, за ним — доктор Касад и Саша. Быстро оглядевшись, ученая поняла ситуацию и толкнула ассистента к Линде. Не удержавшись на ногах, он упал на Линду и дернулся, когда она пустила два дротика ему в живот. Касад тем временем быстренько повернулась, но не сделала и двух шагов, как увидела направленный на себя пистолет дочери.

— Саша! — в ярости воскликнула она. — Что ты делаешь!

Сашино лицо было бледным и искаженным.

— Ты не сделаешь этого. Это неправильно.

Я переключился на другую камеру и смотрел, как ученая собирает свою громадную волю и фокусирует ее на дочери. В глазах Марши Касад вспыхнула молния, а ее руки сжались в кулаки.

— Как ты смеешь мешать мне! Ты не понимаешь? Жизнь нелегка. Приходится идти на жертвы. Я работала ради этого. Знание принадлежит мне! Теперь убери пистолет или, еще лучше, стреляй в «зеленых».

Людям, о которых шла речь, эта идея не понравилась, и они направили свое оружие на Сашу. Но девочка даже не взглянула в их сторону. По ее щекам бежали слезы.

— Нет! Решение принадлежит Максу. Знания хранятся в его мозгу и принадлежат ему!

Глаза ее матери расширились, полыхая гневом.

— Ты лишилась рассудка? Этот человек идиот! Ты летела с ним… ты знаешь, насколько ограничены его возможности. Я работала десять долгих лет, чтобы собрать и проанализировать информацию, хранящуюся в его голове. Данные мои. Подумай, Саша… «Проект Свобода» мог бы занять биллионы безработных людей. Он мог бы запустить тысячу кораблей к далеким звездным системам и спасти человеческую расу от медленного удушья!

Слова звучали отрепетированно, как будто говорились уже бессчетное число раз и давно свелись к катехизису. Я наблюдал, как Линда, приняв информацию, перерабатывает ее и находит ответ в стиле «зеленых».

— Она лжет. Звездный двигатель не решит проблемы человечества. Корабли построят андроиды, Землю лишат последних немногих ресурсов, и корпы оставят нас умирать.

Протянув руку, Марша Касад пошла к дочери. Ее голос звучал ровно и успокаивающе.

— Дай мне пистолет. Все будет хорошо. У «Протек» замечательные врачи. Они могут вживить тебе новый глаз. Как насчет одного из глаз Максона? Ткань подойдет. Знаешь почему? Потому что Максон — твой биологический отец. Мне был нужен воин, способный привести его назад, поэтому я использовала его сперму, чтобы сделать тебя. Вот почему это так симметрично, так совершенно, так правильно. Я спрятала знания в его голове, я создала тебя, чтобы вернуть их, я…

Я все еще усваивал новость относительно моей спермы, когда Саша пустила отравляющий дротик в горло матери. Старшая Касад взглянула удивленно, выдернула дротик из своей плоти и поднесла к свету. И так, с дротиком в руках, повалилась на пол. Запикал сигнализатор. Джой встревожилась.

— Ох-ох. Похоже, доктор носила биомонитор. Он известил службу безопасности в тот момент, когда ее жизненные показатели упали ниже нормы. Они сейчас пытаются вернуть управление компьютером.

Хотя не вовлеченный непосредственно в схватку, я почувствовал некую борьбу, когда могущественные силы пытались взять под свой контроль мою электронную вселенную, а Джой противостояла им. Я хотел помочь ей, но мое новое существование не прибавило мне ни капли ума. Саша поняла это и постаралась сконцентрировать мои мысли.

— Макс, времени немного. Служба безопасности в пути. Принимай свое решение.

Я увидел, как Траск двинулся к Саше и как Линда помотала головой. Траск нахмурился, но остановился. Я почувствовал странное спокойствие и обособленность. Саша была права. Решать мне. И решение пришло легче, чем я думал. Человеческая раса не готова к звездам. Совсем не готова. Знание должно быть уничтожено, пусть даже кто-то снова соберет его. Время — вот что важно. Может, человечество повзрослеет, чуточку поумнеет и будет вести себя намного лучше. Может, оно и заслужит звезды. Надеяться ведь не запретишь, не так ли?

Но это значило стирание мозга. Не частичное — данные стереть, а остальное оставить, — потому что еще никто не научился делать этого. Нет, полное стирание.

Вот почему я попросил Джой сохранить это повествование на ее жестком диске и переслать его в мой мозг через пару минут после того, как она сотрет файл с названием «Проект Свобода». Я надеялся, это даст мне будущему хоть какое-то представление о прошлом.

Примириться с чем-то равносильным смерти, только-только приобретя то, ради чего стоит жить, — приобретя дочь и, больше того, связь с прошлым и с будущим, — было трудно. Но невозможно было избежать того, что я должен сделать. И я приказал Джой стереть мой мозг. Упала темнота, и я перестал существовать.

ЭПИЛОГ

Прошло больше пяти лет, но я не устаю слушать, как Саша и Джой объединились с «зелеными», как Линда приказала Траску и Бею нести мое тело со стертым разумом к специально нанятому грузовому кораблю, а Джой заставила компьютер «Протек» обеспечить нас необходимыми пропусками.

Новый я — что-то вроде легенды среди «зеленых», о чем совсем не жалею. Ведь доктор Касад очень даже жива и готова заплатить кругленькую сумму в сто тысяч кредитов за мою голову с хромированной пластиной. Не за то, что в ней, заметьте, а только за удовольствие видеть меня мертвым.

Так что я помогаю «зеленым», чем могу, включая интервью, подобные этому, и работаю над узнаванием всего того, что должен знать пятилетний. Благодаря специальной терапии и технике быстрого обучения я далеко обогнал свой опытный возраст, но еще остаюсь где-то на уровне подростка. Что еще? Искусно сделанный белокурый парик и хорошо выполненное биоваяние достаточно изменили мой облик, и я вполне схожу за славного Джо. Было бы неправильно рассказывать, где мы с Сашей и Джой живем, достаточно того, что мы держим маленькое кафе и смотрим на постоянных клиентов как на свою семью.

Ну а будущее — кто знает? Возможно, мы притормозили их немного, но одно несомненно: они работают.