Я пожал плечами.

– Ты думаешь, это розыгрыш?

– Думаю, что да.

– А кто мог тебя так разыграть?

Я снова пожал плечами.

– Аванс получил? – быстро спросил старшина, глядя мне прямо в глаза, и я так же быстро ответил:

– Нет.

Может быть, я поступил неразумно, хотя никакого криминала с моей стороны не произошло. Если бы я признался и отдал Кнышу аванс, то следовало бы сразу поставить крест на моей надежде вернуть дракона. Милиция начала бы шумные и безрезультатные поиски человека, подкинувшего мне деньги, – хотя какой смысл в этих поисках, когда преступление еще не совершено? – и этот человек исчез бы навеки, прихватив с собой и дорогую моему сердцу штуковину. Но, включившись в игру, я не предпринял никаких мер для самозащиты, и с этого момента в моей жизни начался очередной крутой вираж. Меня предупредили, что могут подставить, и эта подставка, похоже, начала набирать обороты.

– Ну хорошо, – сказал Кныш и напялил на голову фуражку. – Если снова будут звонить, ставь нас в известность.

– Хорошо, – ответил я, провожая старшину до двери. – Но думаю, что доброжелатели проинформируют вас намного раньше меня.

Глава 10

Вот уже отчетливо вырисовываются три стороны, каждая из которых ведет свою игру, думал я, не спеша прогуливаясь по набережной. Первая: это те, кто предлагает мне работу. Вторая: кто предупредил о подставке. И третья: кто подслушал телефонный разговор и подкинул кассету с записью в отделение милиции.

Стемнело. Загоревшие люди, кажущиеся в сумерках еще более темными, фланировали по набережной. Терпкий запах хвои стоял в прогретом воздухе. От асфальта тянуло жаром, накопленным за день. Море уснуло и спряталось в ночи. Сейчас оно было беззвучным и без границ сливалось со звездным небом, словно копируя: на его черном полотне горела и перемигивалась россыпь корабельных огней. На набережную волнами накатывала музыка. Тяжелый рок переплетался с вальсом, восточным мотивом и ритмичной трелью цикад. Выше набережной, на взлете, ощетинившемся пиками кипарисов, бегали и перемигивались гирлянды лампочек, между деревьями двигались тени, проглядывали белые столики и стулья под разноцветными зонтами.

Я остановился напротив открытого кафе «Горка», раздумывая, подняться в него или не стоит. Пожалуй, стаканчик пепси-колы я мог себе позволить.

Подставить меня, насколько я понял, собираются как раз по поводу работы, думал я, поднимаясь по ступеням наверх. Значит, все встанет на свои места, как только я категорически и однозначно откажусь от услуг работодателя, если он позвонит мне в следующий раз.

Все столики были заняты, и я сел на бордюр, обшитый полированными рейками, полез в карман рубашки, вынул несколько купюр, пестреющих многочисленными нулями, и пересчитал свой капитал. Так и есть, на пару стаканов колы этих купонов хватит.

Я поймал себя на мысли, что ищу повод, чтобы не принимать торопливых решений и не отказываться сгоряча от выгодного дела. «Высоцкий» что-то бормотал насчет моих способностей. Что он имел в виду? Мои жалкие навыки в скалолазании? Умение выживать в экстремальных условиях? Или мою осведомленность в делах наркомафии? Что я умею делать лучше любого жителя поселка?

Что ж, тому, кто предлагает работу, виднее. Может быть, в ней не будет никакого криминала, а лишь некоторая доля риска и авантюризма. Но к чему тогда такая осторожность – синтезированный голос, магнитофонная запись? Зачем подкидывать аванс на балкон, когда проще зайти ко мне и вручить из рук в руки?

Потягивая холодную водичку из граненого стакана, я пришел к выводу, что пока не следует суетиться, бежать в милицию, посылать подальше голос магнитофонной записи. Это я всегда успею сделать, пока же надо спокойно ждать развития событий и смотреть, какую работу мне предложат.

За столиком, стоящим в дальнем углу площадки, началось какое-то волнение. Послышались оживленные голоса, потом крики, грохнулась и разбилась о бетонный пол бутылка, двое темноволосых парней в белых рубашках, стоявших у окошка ларька, торгующего вином и шашлыками, метнулись к столику и тотчас потерялись среди теней и сигаретных огоньков. Затем на пол упали стулья, звякнули стаканы, привлекая внимание даже самых пьяных посетителей кафе. Неожиданно я увидел Ирину. Растрепанная, размахивая сумочкой, она выбежала из темноты, где разгорался скандал, под луч прожектора, установленного на крыше ларька, бегом пересекла площадку и кинулась, стуча каблуками, по ступенькам на набережную.

Я вскочил, чтобы догнать ее и выяснить, что произошло, как на освещенный пятачок площадки вышла Анна. Она двигалась тоже в сторону лестницы, но намного спокойнее, чем ее подруга, однако из темноты выскочил и догнал ее в три прыжка низенький, кривоногенький молодой человек с короткой, почти под «ноль» стрижкой, в широких черных брюках, из-под которых выглядывали белые носки, и черной рубашке, расстегнутой почти до пупка. Он схватил Анну за руку, рванул на себя и хрипло выдавил:

– Ну постой, да? Куда бэжишь? Я дам тэбе дэнег.

– Можешь засунуть их себе в задницу, – ответила Анна, но ей не удалось вырваться.

В это же мгновение к ним подошел долговязый юноша. В одной руке он нес два стакана, в другой бутылку пепси-колы. Он что-то негромко сказал парню в черном, склонившись над его ухом.

– Я тэбе отдыхать мешаю?! – вспылил кривоногенький и с короткого размаха ударил юношу по лицу. Тот устоял на ногах, но бутылка и стаканы упали на пол и разлетелись стеклянными брызгами.

Тут уже явно подошла моя очередь. Я выскочил из своей засады со спины Анны и сразу же получил сумочкой по балде. Кажется, Анна хотела двинуть ею своего не очень воспитанного поклонника, но сделала слишком сильный замах и меня, естественно, об этом не предупредила. Впрочем, это стало своего рода отвлекающим маневром. Не отпуская Анну, чернявый взглянул на меня, подставляя свою физиономию под мой кулак. Добавить слева я не смог, потому что мешала Анна. Вместо того чтобы отойти в сторону и обеспечить мне оперативный простор, она, почувствовав за собой поддержку, влепила по физиономии нашего общего врага пощечину. Чернявый с опозданием пригнулся, сильно толкнул Анну в плечо, замахнулся еще раз, но я уже был сбоку от него и двумя короткими ударами справа придал его уху малиновый оттенок. Его повело в сторону, но на этом дело не закончилось.

Вот что действительно хорошо умеют делать эти вечные хозяева рынков, кафе и ресторанов, так это быстро сплотиться вокруг своей жертвы – неважно, женщина это или мужчина. Не успел убогенький откатиться в сторону, как из темноты, откидывая ногами битые стекла, выехали сразу три человека. Двое из них были так себе, похожие на копченых кур в белых рубашках, а третий – бугай, рубашка на груди не сходилась, и кучерявые волосы клочьями вылезали наружу. С него я и начал.

Он легко принял мой пробный удар в грудь и задел меня кулаком по скуле, когда я разворачивался для второго удара. Едва я увернулся от очередной кувалды, просвистевшей над моей головой, как мне в живот, обжигая болью и сдавливая дыхание, въехала его скользкая от пота голова.

Удар был сильный, у меня на мгновение даже потемнело в глазах, и я огромным усилием воли устоял на ногах. Но бугай, недооценив мои возможности, не слишком быстро выпрямился, и я сумел достать его по лицу коленом. Он не по-русски выругался, схватился обеими руками за лицо, попятился задом. В это время ко мне подскочил второй, но этого я без особого труда отбросил на стол. Потом на меня обрушился целый град ударов, и я даже не сразу сообразил, что меня тузят с двух сторон сразу двое. Тут же мелькали руки Анны, которая пыталась помочь мне, но лишь мешала, вынуждая прицеливаться, как в тире, чтобы ненароком не задеть ее. Кажется, мне уже расквасили нос, потому что над губой стало мокро и липко. Я озверел и немного потерял над собой контроль. Локтями, кулаками и коленями я работал одновременно и во все стороны, будто задался целью накрутить фарша из черной потной субстанции, атаковавшей меня.

– Да угомонись же ты! – вдруг закричал мне кто-то на ухо, и только сейчас я разглядел подпухшее лицо Гриши. – Два раза мне по уху заехал.

Он заслонил меня спиной, расставил в стороны короткие волосатые ручки, растопырил пальцы и громко объявлял:

– Все! Закончили! Кто подойдет – урою на месте! Господа отдыхающие, конфликт исчерпан! Банкет продолжается.

Недалеко в стороне я разглядел Князева, который что-то говорил бугаю. Тот прижимал к носу окровавленный платок, изредка выкрикивал междометия, но пыл его стремительно угасал. Краснолицая, растрепанная Анна подскочила ко мне, взяла под руку и потащила к лестнице. Я хотел еще высказать альпинистам слова признательности за своевременную помощь, но Анна не дала мне произнести ни слова.

* * *

Мы спустились на набережную, а оттуда к морю. Анна открыла сумочку, достала платок, намочила его и принялась протирать мое лицо.

– У тебя из носа кровь шла, – сказала она. – А под глазом… Ну-ка, посмотри на меня… Так и есть, фингал. Ну, теперь мы квиты.

– В каком смысле?

– Там, в сельве, я спасла тебя, а здесь – ты меня.

– Ну, здесь не в счет. Ерунда! Они плохо себя вели. Странная у тебя, однако, компания.

– Моя компания? – удивилась Анна, снова прополоскала платок и, отжав его, приложила к моему глазу. – Мы с Иркой сначала вдвоем сидели, а потом подвалили эти чурки. Спрашивают: «Свободно, дэвачки?» Мы отвечаем: «Занято». Но ты ведь знаешь, что им наплевать, когда их просят отвалить. Сели, шампанского понатаскали, начали подливать в наши стаканы. Потом один урод положил мне руку на колено. Я, конечно, заехала ему по харе. Ну и началось.

– Все, спасибо, – сказал я, убирая платок с лица. – Мне уже легче.

– Мне показалось, что ты знаком с теми мужиками, которые заступились за тебя.

– Да, это альпинисты из палаточного городка. Мы на Сокол вместе поднимались… Что-то выпить захотелось.

– Правда? – обрадовалась Анна и вскочила на ноги. – Тогда, если мое общество тебя устроит…

– А как же Ирина?

– Да ну ее! Тоже мне подруга! Истеричка.

Мы шли по песку. Анна сняла босоножки и понесла их в руке. Я взял ее за плечо, направляя на бегающие огни «Горки».

– Нет-нет! Только не туда.

Я подчинился, и мы пошли по набережной в сторону ресторана «Волна».

– А почему ты сегодня без своего друга? – спросил я и тотчас прикусил себе язык.

Анна ответила не сразу. Казалось, что она подавляет в себе желание ответить мне грубо.

– Кирилл, если ты чего-либо не знаешь, то лучше спроси, ладно?

– Ладно, – согласился я. Сейчас девушка не раздражала меня, и после потасовки я воспринимал ее едва ли не как родственную душу.

– С меня причитается, – сказала Анна, спасая меня от неловкой ситуации, и я не стал возражать. Мы зашли в маленькое уютное кафе на три столика, отделанное изнутри, как шкатулка, красным драпом. Бармен подозрительно посмотрел на мою побитую физиономию, но ничего не сказал. Анна взяла бутылку коллекционного новосветского шампанского за бешеные деньги и плитку шоколада. Бутылка, должно быть, простояла в морозильнике не меньше часа, и я едва сумел открыть пробку.

– Ну? – Я поднял стакан. В нем бесновались пузырьки. – За что?

Анна смотрела на меня и нервно скатывала из фольги маленькие серебряные шарики.

– Я так соскучилась по тебе, – сказала она едва слышно. – Ты так был мне нужен…

Кажется, она была готова заплакать, и я, опасаясь, что это может произойти в ближайшее мгновение, поспешно взял ее стакан, подал ей и движением головы дал старт. Мы выпили.

– Ну вот, уже легче, – сказала она. – И ты, похоже, немного оттаял.

Я сделал вид, что не понял, о чем она, но Анна, подтверждая свои слова, кивнула. Мы молчали, не зная, с чего начать разговор. Анна снова занялась скатыванием шариков, я снова наполнил стаканы, поднял свой, приглашая выпить. Анна неожиданно сказала:

– Ну спроси: кто этот молодой человек, с которым я плавала на яхте?

– Я не собираюсь вмешиваться в твою личную жизнь.

Ее стакан с грохотом опустился на стол, выплеснулось немного шампанского, и по льняной салфетке расползлось темное пятно. Сию же минуту рядом с нами выросла фигура бармена. Он быстрым движением вытер стол и заменил салфетку.

– Это не моя личная жизнь, – сказала Анна тихо, не поднимая глаз. – Это касается нас обоих. Этот крест нам нести вместе. – Она взглянула на бармена, который усердно протирал тряпкой стойку. – Давай уйдем отсюда, у кого-то слишком большие уши.

Мы вышли на воздух. Я взял Анну за руку и повел к морю. Мы сели на остывший песок у самой воды.

– Первый раз они напомнили о себе зимой, когда я звонила тебе и говорила, что хочу отдохнуть в Судаке, – сказала Анна, пересыпая крупный кварцевый песок из ладони в ладонь. – Ближе к вечеру, когда до конца работы оставался час, пришел этот человек. Хорошо одет, волосы уложены, едва ли не за каждым словом «извините», «пожалуйста». Я сначала подумала, что он из какой-нибудь торговой фирмы – к нам каждый день по пять-семь человек приезжают за оптовыми партиями, – и приготовила бланк накладной. Но он покачал головой и протянул мне свою визитку. Я ни на фамилию, ни на имя не взглянула, а сразу на должность. Референт генерального директора российско-перуанской фирмы «Гринперос».

Анна повернула голову, чтобы увидеть, как я отреагирую на эти слова. Было достаточно темно, чтобы она увидела на нем удивление, и она спросила:

– Как тебе это? Представляешь, о чем я подумала в первое мгновение? Достали-таки!

– И что, достали?

– К несчастью. Этот референт молча кивнул на дверь: мол, надо выйти и поговорить. У нас в комнате еще две девчонки сидят, поэтому особенно не посекретничаешь. Я вышла следом за ним в коридор, а у самой аж ноги подкашиваются. «Что вам угодно?» – спрашиваю. А он: «Мой шеф передает вам большой привет». Я говорю: «Сожалею, но с вашим шефом незнакома». – «Нет, – отвечает, – знакомы. Только заочно. Во всяком случае, о вас он наслышан».

– Как фамилия шефа? – спросил я.

– Я тот же вопрос задаю референту. Он отвечает: «Серж Новоторов».

– Серж Новото-ров, генеральный дирек-тор, – задумчиво повторил я.

Анна снова посмотрела на меня.

– Тебе это имя знакомо?

– В некоторой степени, – ответил я. – Но об этом потом… И что было дальше?

– Он предложил мне встретиться в конфиденциальной обстановке.

– То есть?

– Поехать к Сержу за город, в его резиденцию, как сказал референт.

– Ты, конечно, отказалась.

– Естественно, Кирилл! Я первый раз в жизни вижу этого прилизанного референта, впервые слышу о каком-то Новоторове и должна ехать неизвестно куда, чтобы потом мой труп нашли где-нибудь подо льдом Москвы-реки? Я отказалась.

– А он объяснил тебе, зачем Новоторов ищет встречи с тобой?

– Он сказал так: «Это в ваших же интересах».

– Похоже на скрытую угрозу.

– И я так же подумала. В общем, я его отшила. Он улыбнулся, поклонился и вышел. У меня, сам понимаешь, всю следующую неделю на душе не то что камень, а гиря двухпудовая лежала. Каждую минуту в напряжении, все время жду неприятностей. Даже девчонки на работе заметили, спрашивают: «Влюбилась, Анюта?» Какая тут любовь!

– Через неделю он появился снова, – повернул я рассказ Анны в прежнее русло.

– Да. Подрулил на тачке прямо к дверям фирмы…

– На темно-синей «Вольво»?

– На ней самой. Дождался, когда я выйду, бякнул сигналом – я даже вздрогнула – и открыл дверцу, предлагая сесть. Девчонки уставились на машину и, естественно, подумали, что это мой любовник. Чтоб ты провалился со своей машиной, подумала я, подошла к референту, но в машину не села. «Что вам от меня надо?» – спрашиваю. А он, по-прежнему улыбаясь, протягивает мне пачку фотографий.

– Компромат?

– Да какой компромат! На меня компромат собирать – безнадежное дело. Не имею, не принимала, не состояла, русская, – усмехнулась Анна. – Этот подлец переснимал на фото всех моих родственников и про каждого рассказал: «Это ваша мама, живет она там-то и там-то. Это ваша младшая сестра, она учится в десятом классе такой-то школы. Это ваш папа, он работает инженером в таком-то учреждении». В общем дал понять, что знает про них все и причинить им зло не представляет большого труда.

– И тогда ты решила поехать?

– Я подошла к девчонкам и попросила их сообщить в милицию номер машины, если я не вернусь к завтрашнему дню. Референт засмеялся, когда я села в машину, посмотрел на меня в зеркальце и спросил: «За свою жизнь боитесь?» Ну, тут я в сердцах наговорила ему грубости вроде: «Давай, шестерка, извозчик, трогай с места и засунь свой поганый язык куда подальше». Ему это, конечно, не понравилось, но всю дорогу он молчал.

– Долго ехали?

– Не очень. Это где-то в районе Архангельского, на территории охраняемого коттеджного поселка. Подруливаем к особняку из бордового кирпича – домик, скажу тебе, шикарный. Встречают и сопровождают на второй этаж молчаливые «качки» в униформе. Я поднимаюсь по мраморной лестнице и готовлюсь к самому худшему: сейчас припомнят, как я хлопнула Шраера, как проводила тебя к дому Валери, а потом, раненного, вывезла за пределы плантации. Раскрылись передо мной тяжелые двери с золочеными ручками, и референт ввел меня в кабинет. За столом мужчина лет пятидесяти, в огромных очках в толстой оправе, кучерявый, лохматый – целая шапка нечесаных волос на голове, на плечах перхоть, словом, он произвел впечатление немытого и неухоженного типа. Он тут же встал, вышел мне навстречу, протянул руку, придвинул кресло, а референту сделал быстрый и малозаметный жест рукой: мол, выйди вон. Мы остались вдвоем. «Я Серж Новоторов», – представился он. Я кивнула головой: мол, догадалась. Он немного походил по кабинету, постоял у окна, затем резко повернулся и сказал: «Я думаю, что вы человек умный и вас незачем убеждать. Либо вы работаете на нас, либо… не работаете нигде. И вообще не живете». Снова сел, улыбнулся, придвинул сигареты и пепельницу. У меня в голове не мысли, а какой-то хаос. Не знаю, что ответить. А Серж курит и с меня глаз не сводит. «Вами, – говорит, – интересовался начальник охраны. Беспокоился, что вы внезапно пропали и не успели получить жалованье за август».

– Неужели никого не удивило, что ты пропала при довольно-таки странных обстоятельствах? – спросил я.

– Позже я думала об этом. Мне кажется, что мне помогла проехать через посты твоя красавица Валери. Охранники пропустили машину, полагая, что я выполняю поручение начальства. На эту работу, оказывается, легче устроиться, чем уволиться с нее.

– Ты слишком много узнала, Анна. Этого-то они и боятся… Ну и чем закончился ваш разговор?

– Я сказала Сержу, что должна подумать. Соврала, что собираюсь замуж, а его предложение рушит мои планы на будущее. Он дал мне месяц. Через месяц – еще два. Я звонила тебе, очень хотела встретиться, чтобы нам вдвоем все обсудить, а ты как уж ускользал. Вот и пришлось к тебе приехать без приглашения.

– Ты сама сказала Новоторову, что едешь в Крым?

– Да. Но он никак на это не отреагировал, лишь добавил, что тоже давно не был в Ялте.

Нас прервал какой-то забулдыга в тельняшке и рваных джинсах. Пошатываясь, он брел по полосе прибоя, а когда поравнялся с нами, попросил закурить. Я сказал, что не курю, но Анна достала из сумочки тоненькие дамские сигареты и протянула пьянчуге. Тот при тусклом свете фонарей на набережной долго рассматривал диковинную сигарету, буркнул «мерси» и пошел дальше.

– Ты сказала, что это наш крест. Что ты имела в виду? – спросил я.

– Понимаешь, в чем дело. Когда я сказала Сержу про Крым, он усмехнулся, мол, понимаю, к кому ты едешь, а потом сказал: «Я очень не советую вам поддерживать какие-либо отношения с Вацурой. Этого человека уже давно не должно быть, и живет он пока только благодаря Валери, которая запретила его трогать. Не осложняйте свое положение контактами с ним. Найдите себе кого-нибудь другого».

– А что ты ему ответила?

– Я сказала, что сама буду решать, с кем общаться.

– Ты отважная девушка, – похвалил я Анну. – Только никак не могу понять, какого черта Ирина полезла в твою косметичку и с видом глубочайшей тайны сожгла визитную карточку Сержа Новоторова?

Анна усмехнулась.

– Тебе и об этом известно?.. С Ириной я познакомилась после того, как первый раз увидела на улице Судака «Вольво» референта и поняла, что меня в любой момент могут насильно затащить в машину и увезти куда угодно. Ты наотрез отказывался разговаривать со мной, и надеяться на тебя я уже не могла…

При этих словах я, вполне возможно, густо покраснел, но ночная мгла скрыла это от Анны.

– Оставалось найти себе подружку. Мы быстро сошлись с Ириной, так как я пообещала ей помочь с трудоустройством в Москве и после этого получила некоторую гарантию верности. И вот в один прекрасный день мы с Ириной возвращаемся с рынка, рядом с нами вдруг притормаживает «Вольво», и из окошка высовывается референт: «Подвезти, девушки?» Мы садимся. Референт начинает трепаться: «Серж в Ялте – там один из наших филиалов, банк «Эспаньо», вот он и решил совместить отдых с ревизией. Живет в «Ореанде», спрашивал, как ты себя чувствуешь, не надумала ли уже с решением?» Я молчу, а Ирина вытаращила на меня глаза, понять ничего не может. Когда мы вышли, пришлось рассказать ей тут же придуманную легенду, что Серж – это моя старая любовь, а ты – новая, и в доказательство я показала ей визитку Новоторова. Она, конечно, все приняла за чистую монету.

– Да, она рьяно хранила эту тайну от меня и неумело врала, что ты уехала к родственнице в Джанкой.

– Это она, конечно, перестаралась. На второй или третий день своего появления в Судаке референт снова подкатил ко мне и сказал: «Новоторов хочет тебя видеть и требует твоего решения: да или нет?» Я решила поехать, а Ирине сказала лишь, что меня не будет три дня.

– А она, глупая, вовсю старалась, чтобы скрыть от меня твоего Новоторова и сохранить нашу, так сказать, любовь.

Анна взглянула на меня и каким-то странным голосом спросила:

– Ты в самом деле думаешь, что она поступила глупо?

В вопросе прозвучал скрытый намек, и это меня озадачило. Кажется, Анна собиралась переключиться на тему чувств, и я поторопился сориентировать ее на иные проблемы:

– И о чем вы говорили с Новоторовым?

– С Новоторовым? – как эхо отозвалась Анна, думая о чем-то своем. – Ну да, Новоторов. Сначала мы с референтом приехали в Новый Свет. Он оставил машину на стоянке у санатория, поручив вышибале из ресторана охранять ее, и повел меня на берег моря. Там, у причала, стояла небольшая моторная яхта.

– И на этой белой яхте вы совершили увлекательное трехдневное морское путешествие, – резюмировал я.

– Кирилл! – сердитым голосом отозвалась Анна (я вообще не понимаю, откуда у нее столько терпения, чтобы вынести все мои идиотские шутки?). – Кирилл, мы плыли до Ялты четыре часа, и все это время я просидела одна на корме, на воздухе, потому что меня укачало и мне было плохо. А референт жрал водку в кают-компании, и всякий раз, как он выползал на палубу, его шатало все сильнее и сильнее, будто начинался шторм.

Я засмеялся, живо представляя себе этого референта, дорвавшегося до халявной красивой жизни.

– В порту нас уже встречал «Мерседес» белого цвета. Я думала, что мы сразу поедем к Новоторову, но он был занят и встречу со мной перенес на следующий день.

Анна сделала паузу, встала, вошла в море по колени, приподняв подол сарафана.

– Теплая. А я за эти дни ни разу не купалась. Да и негде было купаться. Ялта мне не понравилась – большой город, порт, корабли, суета у причалов, торгаши на каждом шагу. А здесь спокойно, тихо.

– А где ты ночевала?

– Они забронировали мне номер в «Массандре». Референт устроил меня и сразу же поехал докладывать шефу. На следующее утро я встала рано, но ждала, когда за мной приедут, до обеда. Оказывается, Новоторов каждую ночь проводит в казино, а потом до обеда отсыпается. Подъехали мы к «Ореанде» на том же «Мерседесе», поднялись в апартаменты Новоторова. Двухкомнатный номер с балконом и видом на море. Уютно и красиво. А вот Новоторов все тот же – непричесанный, неухоженный, весь в перхоти. На этот раз он разговаривал со мной жестко, почти грубо. Прямо с порога как залает: «Ну что, долго еще будем комедию разыгрывать, будто я предлагаю тебе вакансию уборщицы в мужском туалете? Отвечай, решила или нет?» Я спокойно говорю: «Вы еще не сказали мне, чем я буду заниматься». Он опять хамит: «Да уж с твоими данными можешь быть спокойна, никто интим тебе не предложит». Вот гадина, а? Мои данные этому импотенту не нравятся! Я ему тоже резко: «Если вы будете со мной разговаривать в таком тоне, то мы ни о чем не договоримся». Он, как ни странно, взял себя в руки, успокоился, предложил сесть, достал бутылку, сигареты и говорит: «Вы будете заниматься тем, что позволят ваши способности. А они немалые. Во-первых, вам известны механизмы и особенности нашего дела». Он сделал ударение на слове «дела» и посмотрел на меня как на дурочку, дескать, понимаю ли я, о чем речь. «Во-вторых, у вас есть опыт работы в инофирме», – это он про кокаиновую плантацию на вилле Августино! Я от смеха чуть со стула не упала. «И в-третьих, – продолжает он, – вы в совершенстве владеете английским и испанским языками, что для нас особенно важно». Я спрашиваю: «И какой же вывод?» – «А такой, что вам вполне по силам должность коммерческого представителя нашей фирмы в странах Европы. Несколько крупных филиалов нашей фирмы находятся в Германии, Нидерландах и Испании. В России будете жить реже, чем за границей».

– Интересно, а чем занимается их фирма?

– Мы с тобой мыслим стандартно. Мне этот же вопрос пришел в голову, и я спрашиваю у Сержа: что, мол, производит ваш «Гринперос»? Новоторов начал мычать, делать многозначительные движения руками, путано объяснять что-то насчет валютных операций, недвижимости и субсидирования крупных отраслевых компаний. В общем, мне стало совершенно ясно, что Новоторов и Августино ведают недвижимостью и предприятиями в Европе, на которых идет «отмывание» наркодолларов.

– А на основании чего такой смелый и однозначный вывод?

– Для того чтобы понять это, Кирилл, не надо быть семи пядей во лбу, а достаточно закончить «Плешку» и поработать по профилю в какой-нибудь торговой фирме. Есть тонкие нюансы, которые заметны только профессиональному финансисту.

– Всего-то? – сыронизировал я, почесывая затылок. – Нет, мне легче Эверест покорить и Ла-Манш переплыть, чем закончить вашу «Плешку». Не дал бог ума математического склада. Ну, так ты разобралась, что будет входить в твои обязанности?

– Проворачивать всевозможные финансовые аферы, «отмывая» грязные деньги. Эта работа – хождение по лезвию бритвы, и получить за эту деятельность пожизненное заключение на Западе так же просто, как нам с тобой распить бутылку шампанского.

– Но, надеюсь, ты не сказала об этом Новоторову?

– Естественно, не сказала. В той ситуации опасно было показывать свою излишнюю компетентность, и я играла роль наивной отличницы: спрашивала, сколько мне будут платить, каким процентом недвижимости я буду распоряжаться и прочую ерунду. Конечно, Новоторов наобещал мне золотые горы, а я, издеваясь над ним, даже хлопала в ладоши от радости. Мы с удовольствием надували друг друга.

– Значит, ты подписала с ним договор?

– На словах да, иначе, сам понимаешь, меня бы по частям вынесли из этой «Ореанды». Новоторов шиканул по этому случаю и велел подать шампанского.

– Вы договорились о новой встрече?

– Да. Через пять дней он вылетает в Москву и уже на следующий день после прибытия желает видеть меня в своей резиденции.

– Обратно тебя отвезли на той же яхте?

– Что ты! Новоторов велел референту нанять частную машину до Судака, а тот, жлобина, купил билеты на рейсовый автобус. В пять утра следующего дня выехали. Толкотня, давка, коробки, сетки, мешки с поросятами на моей голове, духотища – словом, фирма марку не выдержала.

– А теперь послушай, что со мной тут творилось. – И я подробно рассказал Анне про телефонный звонок и совет готовить для себя алиби, про неизвестного человека, ворвавшегося в мою квартиру и унесшего с собой золотого дракона, про анонимного работодателя с голосом Высоцкого и пачку долларов, найденную на балконе.

– Да-а, – глубокомысленно протянула Анна. – У меня свои приключения, у тебя свои.

– Ты считаешь, что здесь нет никакой связи?

– Во всяком случае, пока ее не видно. Но у меня такое чувство, что тебе грозит большая опасность, чем мне.

– Так и должно быть, – отшутился я. – Я ведь мужчина.

– Эх, мужчина, мужчина, – вздохнула Анна. – Вляпались мы с тобой в такое дело, что до конца жизни не отклеимся. И нет других выходов, кроме как служить им или сопротивляться.

– Но ведь ты уже сделала свой выбор?

– Сделала. А ты, Кирилл?

– Конечно. Теперь сам бог велел нам быть с тобой вместе.

Она опустила голову мне на плечо. Мы сидели рядом с уснувшим морем еще долго, но уже ни о чем не говорили.

Глава 11

Только я сел завтракать, как приперся Клим. Возбужденный, с красными кругами под глазами, на щеках полоски пота.

– Запоминай, – сказал он с порога. – «ЗИЛ» сто тридцать первый с кузовом под цемент. Будет стоять завтра в восемь ноль-ноль у развилки на Феодосию. Водитель в курсе, бензин оплачен. Хватаешь его и показываешь, как подъехать на пирс. Там шесть бочек кильки – прямо с баркаса – грузишь и гонишь в Симферополь. К отходу московского успеваешь спокойно. На приемке у грузового вагона свой человек… Что это с твоим лицом? Побили?

– Подожди, подожди, – поморщился я от такого бурного словопада и принялся энергично дожевывать гренки. – Какой «ЗИЛ»? Номер, цвет? Как я погружу бочки? На своем горбу?

– Рыбаки помогут, – отмахнулся Клим.

– Рыбакам за это заплатить надо.

– Ну заплати, черт побери! – Он, не снимая обуви, бесцеремонно зашел в квартиру, пробежался взглядом по мебели, книжному шкафу и сел в кресло. – На этой сделке мы с тобой заработаем как минимум двести баксов. Полсотни твои… Не вижу на лице признаков радости.

Я показал ему признаки радости.

– Ты сначала дай мне полсотни, а потом я заплачу рыбакам.

– Дай! – передразнил Клим. – А где их взять-то? – Он покачал головой и добавил: – Мне бы кредит небольшой раздобыть, такое бы дело провернул!.. У тебя, кстати, в долг не будет долларов триста-четыреста?

– Что ты! – махнул я рукой. – На хлеб не хватает.