Андрей Дышев

Семь желаний

ГЛАВА 1

ПИКАНТНОЕ РАЗВЛЕЧЕНИЕ

– Я бы с радостью, да не имею права! – кричал он мне, сжимая зубами мокрый и давно потухший окурок. – Тебе что, командир, жить надоело?

Мы, ссутулившись, стояли друг против друга, словно борцы, готовые к схватке. Порывы ветра швыряли в нас сухой и колючий снег. Он проникал мне за воротник куртки и обжигал щеки, но я не испытывал ни злости, ни раздражения. Этот мужик в пропахшем соляркой ватнике, с подпухшими слезящимися глазами и прокуренными до желтизны зубами был прав. От него ничего не зависело, он просто поставил меня перед фактом, и мне оставалось только смириться с реальностью и искать объездные пути.

Я посмотрел по сторонам. Погода портилась с каждой минутой. Из-за метели уже не было видно ни гор, ни заостренных верхушек елей. И без того неширокая дорога стала еще уже. Тяжелые сугробы на обочинах сдавили ее с обеих сторон. Снег наполовину замел желтый бульдозер, перегородивший дорогу поперек.

– Да не заведу я его, – мягче добавил мужик. – Соляра как студень. Полночи только размораживать патрубки…

– Может, через Хамыш попробовать? – спросил я.

– Да ты что! – горячо возразил мужик и принялся чиркать зажигалкой, чтобы зажечь окурок. – В Хамыш и не суйся! Там еще хуже. Днем несколько лавин сошло, дороги будто никогда и не было… Ах ты собака! – вполголоса выругал он зажигалку, выплюнул окурок и вытер с губ табачные крошки.

– А если через Новую Поляну? – не сдавался я. Мне трудно было убедить себя в том, что я безнадежно застрял на перевале и мне не суждено в ближайшие часы оказаться в своей теплой холостяцкой берлоге, где холодильник напоминает маленький гастроном, а бар звенит от неисчислимого количества бутылок.

– Насчет Новой Поляны не скажу, – сдержанно ответил мужик и оглянулся на вагончик, из крыши которого торчала чадящая печная труба. Порыв ветра распахнул хилую дверь настежь, и молочную мглу пробил слабый желтый свет лампочки. – Не знаю, врать не буду. Может, там ты сможешь проехать…

И тут он заговорил оживленно и торопливо:

– Слушай, командир! А на кой хрен тебе сейчас на перевалы соваться? Ставь свою машину за бульдозером, и пойдем ко мне. Метель утихнет, тогда и поедешь. У меня водочка есть, консервов целый ящик, сейчас картошки в мундире отварим. Тепло, сухо…

Если бы я мог заглянуть в будущее и узнать, к чему приведет мое упрямое желание ехать дальше!

– Нет, – ответил я, чувствуя, что на голове уже выросла шапка снега. – Попробую через Поляну.

– Хозяин – барин, – с легким оттенком обиды ответил мужик и, сунув большие красные руки в карманы ватника, пошел по сугробам к вагончику.

Я вернулся в машину, которая тихо урчала на холостых оборотах и тускло светила сквозь залепленные снегом стекла фар. Мощный внедорожник с прекрасной зимней резиной – какие могут быть сомнения? Я отогревался в теплом салоне, наполненном зеленоватым светом приборов, и слушал музыку, которая заглушала жуткие завывания метели. «Оставаться на перевале на ночь, – думал я, – верх идиотизма. К утру отсюда не только на джипе, но даже на тягаче не спустишься. Синоптики пугают новым циклоном и лавинами. Надо спускаться с гор, и чем скорее, тем лучше».

Я развернулся и поехал в обратную сторону. Машина шла ровно, перемалывая мощным протектором снежный наст. В свете фар роились белые пчелы. Резиновые щетки суетились на ветровом стекле, гоняясь за снежинками, как собаки за зайцами. По радио передавали старомодный хит. Я чувствовал себя прекрасно. Оболочка цивилизации надежно защищала меня от непогоды.

У самого перевала, куда моя машина вскарабкалась с легкостью опытного альпиниста, меня остановил дорожный патруль. Две милицейские машины перекрыли дорогу, пучки света от проблесковых маячков с трудом пробивались сквозь снежную завесу. Несколько неподвижных фигур, словно призраки, застыли на краю обочины.

– Перевал закрыт, – сказал большой и неповоротливый милиционер в застегнутом на все пуговицы тулупе.

Я попытался объяснить, что для моей машины не бывает непроходимых дорог, но инспектор оборвал:

– Закрыт перевал! Только что трактор в пропасть улетел. Три трупа…

Я поднял стекло и круто вывернул руль. Машина, прыгая на снежных ухабах, развернулась и, стреляя во все стороны белыми комками, поехала вниз. Чем больше становилось преград на моем пути, тем отчаяннее я упрямился. Мудрый человек на моем месте вернулся бы к дорожно-ремонтному вагончику и переждал непогоду за бутылкой водки в обществе гостеприимного мужика. Я же готов был прорыть тоннель сквозь снежный занос, лишь бы до наступления нового дня добраться до дома.

На развилке, куда уходила вполне приличная дорога на Отдаленный, мне снова пришлось остановиться. Заваленную снежной кашей дорогу расчищали несколько бульдозеров и грейдеров. Очередь из длинногабаритных фур была слишком большой, и протиснуться вперед не было никакой возможности: «КамАЗы» загородили и без того узкую проезжую часть. Обочины как таковой уже не было, вместо нее дорогу обрамляли высокие сугробы. Почти во всех машинах были заглушены двигатели. Похоже, дальнобойщики смирились с тем, что им придется провести здесь ночь.

Меня охватил настоящий азарт. Включив все огни, какие только были на моей машине, я прибавил газу и вскоре свернул с трассы в дачный поселок. За ним, если мне не изменяла память, начиналась малоизвестная лесная дорога, по которой напрямую можно было добраться до трассы, соединяющей Кавказский заповедник с Туапсе.

Я быстро проскочил поселок, а когда въехал в лес, то понял, что уже начинает темнеть и мне никак не добраться до трассы засветло. Зная о своем умении находить приключения на собственную голову, я еще раз подумал, правильно ли делаю, пускаясь в столь рискованный путь через дремучий лес. Не найдя никаких веских доводов в пользу своего решения, я мысленно выдал спорный аргумент: «Ну не возвращаться же обратно!» – и на этом успокоился окончательно.

Машина вела себя прекрасно, бензина в баке – хоть отбавляй, салон прогрелся, как сауна. Словом, я находил поездку приятной. Тем более что метель, с боями прорываясь сквозь мощный заслон еловых веток, лишь едва припорошила снегом дорогу, и я отчетливо видел свежие следы протектора легковой машины. «Раз кому-то еще пришла в голову мысль пересечь лес, значит, не такая уж бредовая эта идея», – думал я, все сильнее нажимая на педаль газа.

И вдруг впереди, в лучах фар, я увидел человека. Девушку в длинной и темной с отливами шубе. Повстречал бы медведя, пьющего из горла кока-колу, – удивился бы меньше. В первое мгновение мне показалось, что девушка пытается быстро сойти с дороги и спрятаться за деревом. Но то ли сугробы были слишком глубоки, то ли она поняла, что уже все равно засветилась, как актриса на сцене, повернулась лицом к ослепляющим фарам и вяло махнула рукой.

Прежде чем притормозить, я на всякий случай кинул взгляд на противоположную сторону дороги, где плотной изгородью стояли припорошенные снегом кусты, и заметил темную «девятку», крепко засевшую в сугробе.

Во мне недолго спорили два человека, отстаивающие противоположные точки зрения. Мудрый говорил приблизительно следующее: «Я вовсе не обязан останавливаться. Можно вызвать по мобильнику эвакуатор, и пусть он занимается этой дамочкой. Она ведь не умирает, и мороз не такой сильный. В конце концов, она может дойти до поселка и там попросить помощи». Ответ второго лучше не воспроизводить, но именно он, этот взбалмошный упрямец, управлял моими поступками в последующие сутки.

На малой скорости я проехал мимо «девятки», поглядывая в зеркало заднего вида, а когда убедился, что в обозримом пространстве никого, кроме девушки, нет, остановился и дал задний ход.

Она была высокой и, должно быть, тонкой, как фотомодель, но из-за просторной длиннополой шубы казалась неповоротливой и упитанной. Лицо бледное, почти белое, на носу очки, волосы убраны на затылок, от помады на губах остались одни воспоминания.

– Привет! – жизнерадостно сказал я. – Что случилось?

Девушка цепко посмотрела на меня, затем кинула настороженный взгляд на заднее сиденье, словно хотела убедиться, что я в машине один.

– У меня заглох двигатель, – сказала она. – Вы… не могли бы…

Она говорила очень медленно, неимоверно растягивая слова, будто шла в темноте в незнакомом месте, опасаясь удариться или свалиться в яму.

Мне сначала показалось, что она пьяна. Разбираться с незнакомой пьяной девушкой в глухом лесу – пикантное развлечение, на любителя. И все-таки я вышел из машины.

– Откройте капот, – сказал я, – и запустите стартер.

– Что вы говорите? – рассеянно произнесла девушка.

Если дамочка не производит на меня сильного впечатления, я расслабляюсь и разговариваю с ней, как с мужиком.

– Попытайтесь завести мотор! – громче повторил я. – И будьте внимательнее. Я не намерен повторять по два раза.

Она не сразу села за руль. Нахмурив лоб, словно переводила мои слова с малознакомого языка, она скрипела каблуками сапожек по снегу и смотрела на меня сквозь запотевшие стекла очков тающим, поверхностным взглядом, каким смотрят на мир из окна поезда.

Стартер крутился довольно резво, но мотор не схватывал. С тех пор как я обзавелся приличной машиной и перестал заглядывать под капот, навыки автолюбителя я утратил безнадежно. Но раз взялся за гуж, то приходилось взваливать хромого коня на себя.

Я сделал то, что умел: вывернул свечу и проверил на искру. Искры не было, а это не оставляло мне никаких шансов завести машину.

– Каким бензином заправлялись? – спросил я. Глядя на темный мотор, опутанный замасленными шлангами и проводами, я никак не мог разжечь в себе техническое любопытство.

– А черт его знает, каким, – тихо ответила девушка. – Каким положено, таким и заправлялась.

– Видно, катушка сгорела…

– Катушка? – тоном знатока автомобилей протянула она и отрицательно покачала головой. – Ну что вы говорите! Катушку я каждое утро смазываю, она у меня в порядке. Наверное, ретранслятор полетел.

– Какой ретранслятор? Вы, вероятно, хотели сказать «генератор»?

– Ну да, конечно, – без тени смущения ответила девушка.

Больше я не задавал ей вопросов относительно машины.

Заглохшая машина становилась уже не столько проблемой незнакомки в просторной шубе, сколько моей. Половинчатого решения здесь быть не могло. Или я должен был помочь девушке, или же немедленно распрощаться с ней.

Моей душе больше подходил второй вариант. Я был стандартным мужчиной и не хотел тратить время и нервы на гражданку, к которой меня не влекло. Распрощаться с ней можно было, даже сохранив хорошую мину: пообещать, что из ближайшего сервисного центра отправлю сюда ремонтную бригаду. Мой язык готов был произнести эти слова, тем более что девушка больше не просила меня ни о чем, не умоляла помочь ей, приютить в своей машине, отвезти в город. Она продолжала сидеть за рулем своей остывающей колымаги, неподвижная, хрупкая, полуприсутствующая и безразличная ко всему, что ее сейчас окружало.

– К сожалению, – произнес я, опуская крышку капота, – я плохо разбираюсь в «Жигулях». У вас какие-то проблемы с электрикой.

Она рассеянно кивнула. Я вынул из кармана куртки платок и вытер им руки.

– Из ближайшего техцентра я отправлю к вам ремонтников, – пообещал я. – Извините, очень тороплюсь…

– Не надо никаких ремонтников! – вдруг необычайно твердо и громко сказала девушка, словно только что очнулась от спячки. – Я не хочу, чтобы вы говорили кому-то обо мне! Я не просила вас об этом!

Эти слова были сказаны в столь жесткой форме, что я лишь плечами пожал и буркнул:

– Как хотите.

Не успел я дойти до своей машины, как девушка крикнула мне вдогон:

– Не вздумайте кого-то прислать!

ГЛАВА 2

«СТЕРЛИНГ»

Я подумал про кобылу, бабу и воз, сел за руль и без каких бы то ни было сожалений тронулся с места. В свете фар снова поплыл строй черных стволов, сугробы и движущиеся, постоянно меняющие форму тени. Отъехав на некоторое расстояние, я глянул в зеркало заднего вида. Мрак, который остался за мной, меня просто поразил. Перед моими глазами еще стояла картина: лесная дорога, сугробы, «девятка», зарывшаяся в снег, и незнакомая девушка в темной шубе. Эта сцена казалась нормальной и вполне оптимистичной из-за того, что она была освещена ослепительным светом фар. Но стоило мне увезти этот свет с собой, как все погрузилось в непроглядную темноту. Я отчетливо представил себе, как эта худенькая девушка сидит в холодной машине, в полной темноте, в центре огромного леса, и каким ужасом наполняется ее сердце.

Вот чего у меня всегда было в избытке, так это воображения и совести.

Я ударил по тормозам и дал задний ход.

– У вас есть трос? – крикнул я, поравнявшись с «девяткой».

Она кивнула и стала открывать багажник. Я смотрел, как она пытается протолкнуть ключ в замочную скважину. Ее пальцы, окоченевшие от холода, почти не сгибались, и движения девушки были неточными, словно у нее было плохое зрение.

Я взял у нее ключ и открыл багажник.

– Почему вы не хотите, чтобы я вызвал ремонтников? – спросил я, опускаясь перед капотом на колени и пристегивая карабин к буксировочному крюку. Крюк зарылся в снег, пришлось разгребать его руками.

– У меня нет денег, – ответила девушка.

Краем глаза я видел перед собой ее сапожки. Подошвы – толщиной с лист бумаги. Я бы давно околел в такой обуви.

– Интересно бы узнать, – произнес я, поднимаясь на ноги и отряхивая колени, – какая недобрая судьба занесла вас сюда?

Этот вопрос остался без ответа. Я заглянул в салон «девятки», чтобы убедиться, что машина снята с ручника и скорости, заодно кинул взгляд на сиденья и панель. Похоже, дамочка собиралась в дорогу в спешке. На заднем сиденье лежала большая спортивная сумка, наполненная смятой одеждой, как если бы ее туда зашвырнули, словно мусор в печку. Выглядывали край бархатного вечернего платья, тонкие белые шпильки туфель. Мне показалось, что один каблук выпачкан в чем-то буро-коричневом. На переднем сиденье валялась косметичка, все ее содержимое было вывалено, будто хозяйка что-то торопливо искала среди тюбиков, коробочек, пузырьков и карандашей.

Я закрепил второй конец троса на джипе и, прежде чем сесть за руль, сказал девушке:

– Включите габариты! И держите дистанцию, чтобы трос все время был натянут.

Мы поехали. «Девятка» волочилась за мной, время от времени зарываясь передком в сугроб. Но в целом все было нормально, если не считать того, что девушке никак не удавалось с первого раза вписываться в повороты.

Стемнело окончательно. Я приноровился к своему прицепу и на некоторое время даже забыл о его существовании. Скорость была невелика, но я все-таки намеревался добраться до дома к полуночи. На трассе полно станций техобслуживания, которые работают круглосуточно. У первой же я распрощаюсь со своей немногословной попутчицей, а затем выжму из своего джипа максимальную скорость, на какую он способен. Дома выпью немного водки и приму душ. А с утра пойду в спортклуб.

Я задумался и не заметил, как дорога пошла под уклон. Из мира грез в реальность меня вернул чувствительный удар в задок. Скрипя зубами и с трудом сдерживая ругательства, я остановил машину и выскочил наружу.

Так и есть! Эта вешалка вовремя не притормозила на спуске и тюкнула меня в бампер. Теперь на нем зияет глубокая царапина. Я начал громко сопеть, уставившись в темное ветровое стекло «девятки».

– Я же вас предупреждал – держите дистанцию! – сказал я сердитым голосом, распахнув дверцу машины.

– Я тормозила, как могла, – не слишком раскаиваясь в содеянном, ответила девушка. – Извините.

Я почувствовал, каким стылым холодом тянет из ее салона. Жалко, конечно, барышню, но при всем моем желании я не мог поменяться с ней местами.

– Аккуратнее! – предупредил я и вернулся в джип.

Мы поехали дальше. Но не прошло и пяти минут, как я снова почувствовал толчок. На этот раз я дал волю эмоциям.

– Черт вас подери!! – крикнул я, выпрыгивая на снег. – Вы что, решили пробить кузов моей машины?!

– Извините, пожалуйста! – ответила девушка, явно испугавшись моей реакции. – Я изо всех сил давлю на педаль! Не знаю, почему так получается!

– Выйдите! – приказал я, намереваясь самолично проверить тормоза.

Путаясь в полах шубы, девушка отошла от меня на почтительное расстояние. Я сел на ее место и тотчас уперся коленями в руль. Конечно, сиденье отрегулировано под эту немощную спицу, а не под мой центнер живых мускулов.

Я опустил руку, чтобы потянуть рычаг регулировки сиденья, но вместо рычага схватил что-то до боли знакомое. Опустил глаза и увидел, что сжимаю холодный ствол пистолета.

Я даже присвистнул от удивления. А эта дамочка, оказывается, не такая уж беспомощная и жалкая, какой показалась мне сначала. Не думаю, что пушка ей нужна, чтобы пугать хулиганов. Для этой цели вполне сгодился бы газовый, а не боевой пистолет.

Чувство жалости к незнакомке невольно вытеснилось раздражением. Теперь я стал думать о том, как бы не спровоцировать ее на бесконтрольные поступки и быстрее с ней расстаться.

– Тормоза в порядке, – буркнул я, вылезая из машины. – А вот резина совершенно лысая. Потому и несет юзом.

– Так и знала! – с негодованием воскликнула она и со всей силы ударила тонким носком сапога по шине. Ей стало больно, она ахнула и запрыгала на одной ноге.

– Все не слава богу, – вымученно произнесла она. – Что же делать? Я хочу уехать отсюда!

– Не знаю, – ответил я, думая, а не завладеть ли мне пистолетом до того, как дамочке взбредет в голову с его помощью качать свои права. – Дальше спуск будет еще круче, и вы просто свалитесь с обрыва. Лучше оставить машину здесь.

– Оставить здесь? – удивленно переспросила девушка, словно я предложил ей заночевать в сугробе под елью.

– Конечно, – подтвердил я. – Что с ней станется? Людей здесь нет, медведи ее не сожрут. А я вас отвезу в город.

– Нет, – покачала головой девушка. – Машину я не оставлю.

«Это хуже, – подумал я. – Она не машину не хочет оставлять, а пистолет, который лежит под сиденьем».

– У вас есть иное предложение? – спросил я.

– Может, по другой дороге? – думая вслух, произнесла она. – Не такой крутой.

– Все перевалы закрыты, – заверил я. – Но я могу оттащить вашу машину к ближайшему посту ГИБДД и оставить ее под охраной милиции.

Это была проверка. Девушка, кажется, поняла, что своей необыкновенной реакцией на слово «милиция» может вызвать у меня ненужное любопытство, и, явно играя, уточнила:

– Под охраной милиции, говорите?

Она нахмурила лоб, делая вид, что обдумывает мое предложение.

«Э-э, голубушка, – подумал я. – А ты лошадка темная и милиции боишься, как черт ладана».

– Понимаете, – снова растягивая слова, произнесла она, – у меня не в порядке документы на машину… Я не прошла техосмотр, и от милиции мне лучше держаться подальше.

Я чувствовал, что она лжет. А для меня нет занятия слаще, чем уличать человека во лжи.

– Ерунда! – махнул я рукой. – Это я беру на себя. Проблем не будет.

– Будут проблемы, будут! – начала убеждать меня девушка.

– Да нет же, – мягко возразил я. – Не будет проблем.

Она заметила, что я улыбаюсь краем губ.

– А почему вы так уверены? – спросила она.

– Потому что я сам почти из милиции.

Ну вот, теперь я дал ей понять, что со мной лучше не шутить. Девушка, смею надеяться, мой намек поняла правильно. Она заметно смутилась, хотя изо всех сил пыталась скрыть это. Вынула из кармана сигареты, неумело закурила и тотчас кинула сигарету в снег. Подняв голову, она посмотрела на освещенные отблесками фар кроны деревьев.

– Метель, кажется, кончилась, – произнесла она.

– Это так кажется, – ответил я.

Она думала не о метели, а о моих словах.

– А что значит «почти из милиции»?

Я глубокомысленно промолчал. Не давая девушке повторить вопрос, я кивнул ей на «девятку»:

– Садитесь, будем разворачиваться.

– А куда мы поедем? – настороженно спросила она.

– Для начала я отвезу вас ближе к поселку. А там разберемся.

Проблема должна была разрешиться сама собой. Теперь я был уверен, что если у девушки рыльце в пушку, то она постарается избавиться от моих услуг. Вероятнее всего, она под каким-нибудь предлогом распрощается со мной в поселке. Мне останется лишь пожелать ей удачи и продолжить прерванный путь.

«Не зли людей, не делай им добро!» – подумал я, преодолевая заснеженный бурелом. Мы тронулись в обратный путь. Я думал о том, что мой маршрут с высоты птичьего полета должен напоминать заячьи петли. Сколько раз за сегодняшний вечер мне приходилось менять направление – один черт знает. Но я уже не нервничал и никуда не торопился. Встреча со странной дамой, которая возит у себя под сиденьем пистолет (если не ошибаюсь, эта штучка здорово смахивала на американский «стерлинг»), вызвала у меня что-то отдаленно напоминающее любопытство. Я не форсировал события, не провоцировал девушку на откровение и саморазоблачение, но и не гасил интригу. Я балансировал на незримой черте и чувствовал себя в роли зрителя: на экранные события не влияю, но все-таки из кинозала не ухожу.

ГЛАВА 3

ЖАЖДА КРОВИ

Когда между деревьев стали проглядывать редкие желтые огни дачного поселка, «девятка» послала мне в спину пучок света. Я остановился. Девушка больше не подавала признаков жизни, и я понял, что она хотела одного: чтобы я остановился – ни больше ни меньше.

Я подошел к машине и открыл дверцу. Моим глазам предстало жалкое, продрогшее донельзя бледное существо в заиндевевших от дыхания очках. Я не мог представить даже абстрактно, что она способна убить меня – такого большого, теплого и сильного.

– Спасибо, – произнесла девушка и вымученно улыбнулась. – Езжайте. Я как-нибудь сама разберусь…

Кино грозило закончиться банальнейшей сценой. Что значит «езжайте»? А ради чего, спрашивается, я потратил целых полтора часа?

– Ну вот что, – с властной заботливостью, которую так любят женщины, сказал я. – Идите ко мне в машину и погрейтесь.

Девушка беспрекословно подчинилась и стала вылезать из своего ледяного склепа. От холода у нее даже дрожал подбородок. Длинные полы шубы мешали ей, она наступала на них и вполголоса ругалась:

– Ненавижу эту шубу! Я в ней как медведица…

Я усадил ее на переднее сиденье, врубил отопитель на полную мощь и направил ей под ноги струю горячего воздуха.

Делая вид, что вожусь с тросом, я не преминул снова заглянуть под водительское сиденье «девятки». Лежит, родимый, как лежал. Я натянул на руки перчатки и взял пистолет в руки. Да, это действительно был «стерлинг» – достаточно редкий для наших краев и вполне серьезный пистолет из прекрасной нержавеющей стали. Раз дамочка не прихватила его с собой, значит, меня не боится, моим джипом не интересуется и убивать меня, по всей видимости, не собирается. Я отстегнул короткий магазин. В тусклом свете блеснул ряд полированных патронов. Пять штук. Обойма рассчитана на шесть, но еще одного для полного комплекта у дамочки, видимо, не оказалось. Или, не дай бог, уже израсходовала на какие-нибудь нужды…

Я сунул пистолет на место, убеждая себя, что слишком много внимания уделяю пистолету. Правильно эта сосулька делает, что возит его с собой. Времена теперь такие, что все аргументы, кроме оружия, не имеют силы. А она сунула под сиденье «стерлинг» и спокойно разъезжает ночью по дремучему лесу, не боясь голосовать и останавливать попутки. И мне бы тоже пора обзавестись пушкой, да вот только к моим аппетитам на оружие ни один закон не приложишь.

Я вернулся в машину.

Девушка сидела неподвижно, глаза ее были прикрыты. У меня появилась возможность рассмотреть ее как следует. Что-то среднее между английской гувернанткой и привокзальной продавщицей чебуреков. Стандартное малозапоминающееся лицо с тонкими губами, остреньким носиком, какое с одинаковым успехом можно назвать милым и непривлекательным, тонким и аляповатым. Ей лет двадцать пять или тридцать? Замужем или нет? Она работает продавщицей косметики на рынке или секретаршей в богатом офисе? На все эти вопросы я мог дать утвердительный ответ с равной степенью вероятности.

Я достал из ящика плоскую стальную фляжку, потряс ее, определяя количество в ней коньяка, и протянул девушке.

– Выпейте.

Она открыла глаза, взяла флягу и пригубила. Но мне показалось, что она не выпила, а лишь сымитировала.

– Это ужасно, – произнесла она, возвращая мне флягу. – Я пью с шести вечера. На меня спиртное уже не действует и страшно болит голова… Что это?

– Коньяк.

– Коньяк? – искренне удивилась она, глядя на фляжку, как на «утку», которую подкладывают под больного. – Не похоже. Я когда-то пила коньяк. У него совсем другой вкус. Более кислый, что ли?

– По-моему, вы путаете коньяк с клюквенным морсом, – предположил я. – Значит, вы возвращались с праздничного ужина?

– С праздничного! – едко повторила девушка. – Можно сказать, что так…

Она повернула голову в мою сторону и впервые за все время нашего общения посмотрела на меня с интересом.

– А вы, если не секрет, откуда возвращаетесь?

– Из Майкопа, – ответил я, делая приличный глоток из фляжки. – Там я подписывал договор на поставку контроллеров и датчиков температурного режима. А потом задержался в бассейне и в итоге застрял на перевале. Все очень буднично и прозаично.

– И как, интересно знать, связаны эти ваши контроллеры с милицией?

Я искренне рассмеялся.

– Вам все не дают покоя мои слова о связях с милицией! Не потому ли, что вам не хочется иметь с ней дело?

– С чего вы взяли? – подчеркивая свою независимость, ответила девушка. – Просто у меня друг работает… то есть работал в милиции. Вот я и спрашиваю.

Я помог ей выйти из неловкой ситуации:

– Вас как зовут, подруга милиционера?

– Лера.

– Странное имя.

– Ничего странного. Я привыкла.

Мы на некоторое время замолчали. Я окончательно перестал думать о доме и торопиться. В конце концов я могу без всякого для себя ущерба переночевать в машине, а завтра утром, когда откроются перевалы, вернуться в город.

Лера делала вид, что дремлет. Но мое чутье подсказывало, что нервы девушки, как часовая пружина, закручены до предела. Готов поспорить, что она была с головой погружена в какую-то тягостную проблему.

– И долго вы намерены так сидеть? – вдруг спросила она, и в ее голосе я легко заметил слабо скрытое раздражение.

– А что, по-вашему, я должен делать?

– Не знаю. Но мне кажется, думать и предлагать должны вы.

– Я намерен подремать до рассвета.

– Здесь? До рассвета?

– К сожалению, ничего другого я вам предложить не могу. Вам неудобно? Вы не можете спать в кресле?

– Вы очень догадливы.

Она злилась на саму себя. Ей очень хотелось в чем-то обвинить меня. Большинство женщин просто жить не могут без того, чтобы хотя бы раз в день не вывалить чемодан упреков на голову мужчины. Но ко мне трудно было придраться.

– А почему бы вам не вернуться туда, где был праздничный ужин? – спросил я. – Я могу вас довезти.

Лера отвернулась и уставилась в темное окно, которое тотчас запотело от ее дыхания.

– Лучше отвезите меня куда-нибудь подальше от того места, – негромко произнесла она.

– Там плохо принимали?

– Не то слово…

– Вы поругались со своим парнем?

Наверное, я напрасно начал лезть к ней в душу. Лера резко повернула голову. От прежней вялой и немощной девушки, которую, как мне казалось, способен раскачать любой сквозняк, не осталось и следа. На меня смотрела розовощекая девица с большими глазами, полными выразительного блеска. Я даже залюбовался волевым изломом ее губ, когда она открыла рот и доходчиво сказала:

– А вам не кажется, что вы суете нос не в свои дела? Не надо вытягивать из меня слова клещами!

«А что с ней будет, – подумал я, – если ее разозлить как следует? Да у нее палец не дрогнет на спусковом крючке!»

– Меня совершенно не интересуют ваши дела, – солгал я. – Просто я хочу вам помочь.

– Вы мне уже помогли, – ответила она тише и принялась стаскивать с тонкого пальца колечко. Наполовину сняла и снова надела. Снова сняла и опять надела…

Я тронул ее за плечо и с пониманием посмотрел ей в глаза.

– Лера, – сказал я, – вовсе не обязательно быть ясновидящим, чтобы понять одну простую вещь. Если девушка отправляется через лес ночью, да еще в пургу, на старой машине, значит, с ней случилось что-то из ряда вон выходящее. И поломка автомобиля в сравнении с этим – мелкая неприятность. Когда я сказал, что хочу вам помочь, то имел в виду другое.

Я не ошибся. Коль отпала необходимость играть фальшивую роль, Лера расслабилась. Сосулька, на которой держалась вся ее невозмутимость и независимость, лопнула, растаяла, и на глазах девушки появились слезы. Она напрасно думала, что очки их надежно скрывают.

– Вы мне не поможете, – сказала она.

– Гарантию, конечно, я вам дать не могу, – ответил я, – но попытаться можно.

– Нет, – повторила Лера, пытаясь вызвать во мне страстное желание доказать обратное, – ничего у вас не получится.

– Неужели ваша беда столь велика?

Лера горько усмехнулась:

– Если вы узнаете, что случилось, то сразу пожалеете, что встретились со мной.

Интригующая заявка! Девушка открытым текстом дала понять, что еще не поздно красиво распрощаться. Но я был твердо убежден в том, что расстаться с девушкой никогда не поздно.

– А чего жалеть? – ответил я и пожал плечами. – Я встретился с вами не по своей воле.

– Все почему-то ополчились против меня! – вдруг с жаром заговорила Лера и, растопырив пальцы, взмахнула руками. – Все хорошие, одна я плохая! И как это у них ловко получилось! Они чистенькие и добренькие, а я дрянь.

– За что ополчились? – приостановил я поток эмоций Леры. – Вы что-то натворили?

– Я?! – воскликнула она так, словно я не спрашивал, а утверждал. – Да ничего я не натворила!

– Но ведь что-то же случилось?

– Случилось, – глухим голосом ответила Лера и с ненавистью посмотрела прямо перед собой, словно увидела образ своего обидчика. – У Марко началась истерика… Попытка суицида… И все из-за этих идиотских записочек с пожеланиями. В общем, омерзительная история…

И она брезгливо поморщилась, как девочка, увидевшая на асфальте раздавленного червяка.

– Марко – это ваш приятель?

– Да какой он мне приятель! – отмахнулась Лера, пытаясь закурить. Она чиркала зажигалкой, трясла ее до тех пор, пока я не протянул ей мундштук автомобильного прикуривателя. – Это наш бывший начальник. Когда-то мы все работали в одной паршивой газетенке, а Марко был главным редактором. Газета прекратила свое существование, и мы разбежались кто куда… Можно я открою окошко? Мне так нужен свежий воздух…