«Пошел вон!» – крикнул я.

Подкомендант снова поклонился, но еще более сдержанно, и этот поклон уже больше напоминал боевую стойку перед выпадом. Половину лица Фредерико освещало зарево пожара, вторая половина была черной, и мне казалось, что он, как шут, разукрасил свое лицо виноградным соком.

«Это не все», – с почтительным упрямством добавил он.

Я повернулся к нему, чиркнув шпорами по каменному полу. Подкомендант взглянул на графиню и опустил глаза.

«Турки разрешили покинуть крепость дипломатам, – произнес он. – Они гарантируют им жизнь, если те выйдут через главные ворота».

«Иди! – приказал я. – Забери с собой восемь моих конных стражников. Драться насмерть, пока я не выведу из крепости людей!»

«Слушаюсь, ваша светлость!» – ответил подкомендант, повернулся и, грохоча коваными каблуками, спустился вниз по круговой деревянной лестнице.

«Они решили во всем обвинить меня! – крикнул я. – Кафа не дала мне ни одного солдата! Татары примкнули к туркам, хотя я предвидел это и добивался их выселения из Солдайи! Кто меня послушал?»

Я подошел к графине и тронул ее за плечи. Она вздрогнула и, не оборачиваясь, произнесла:

«Я знаю, что вы мне хотите сказать. Мне очень трудно расставаться с вами, Христофоро!»

Под окном заклубился удушливый дым, и горячий ветер донес дикий вопль толпы. Графиня сделала шаг назад. Я быстро подошел к большому шкафу из черного дерева, открыл его ключом и потянул за ручку тяжелую створку. Здесь, среди бумаг письмоводителя канцелярии, отчетов попечительного комитета о бюджете и налогах, стоял небольшой сундучок, обитый медными уголками и обшитый металлическими лентами по периметру и диагонали.

«Графиня, – волнуясь, произнес я. – Это казна Солдайи. Это большое богатство, которое может попасть в руки неприятеля. Я не хочу перед вами лукавить. Солдайя очень скоро будет захвачена турками. Власти Генуи на этой земле пришел конец. Это горькая правда, но мне легче произнести ее, чем солгать вам, потому что чистота моих чувств сравнима разве что с этими брильянтами. Не могу допустить, чтобы они попали в руки турков. Прошу вас, умоляю, ради нашей любви – сохраните это как символ вечного огня наших сердец».

Графиня закрыла глаза, и наши губы слились в последнем поцелуе. Чувствовала ли она, что мы больше никогда не свидимся, что последним бастионом для меня и тысячи горожан станет церковь, где мы запремся и которая станет нашей братской могилой?

Графиня накинула темную вуаль и, покрыв сундучок голубым шифоном, пошла вниз. Через каминный зал мы вышли во внутренний дворик замка. Горячий дымный воздух разъедал глаза. Графиня прижала к губам платок. Я взял ее под локоть и повел в темную пристройку, которую караулил стражник.

«Иди со мной, – сказал я ему. – Здесь больше некого охранять».

Крепостное поле, погруженное в сумрак, напоминало завершающую сцену грандиозной мистерии. В красном свете огня блестели шлемы солдат и ополченцев. Ужасные крики женщин и детей, до смерти напуганных начавшимся штурмом турок, неразберихой и паникой, сливались в единый, непрекращающийся визг. Обезумевший наездник хлестал плеткой коня и кричал, чтобы ему дали дорогу. Казармы с сорванными с петель дверями зияли черными проемами, отчего напоминали огромных кашалотов, разинувших ненасытные пасти.

«Бегите в церковь! – кричал я женщинам, которые пытались схватить и унести детей и домашние пожитки. – Все в церковь! К богу! Просите у него защиты!»

У башен Тоселло и ди Пагано, сдавливающих главные ворота крепости, толпились люди с факелами. Неистово ржали кони, пыль, смешиваясь с дымом, столбом поднималась в ночное небо.

«Дорогу, проклятые! – закричал я, хватаясь за рукоять меча. – Дорогу консулу Солдайи!»

Стражник воинственно выставил вперед копье и древком расталкивал людей. Базарные ворота были слегка приоткрыты, и на одной из створок болтался труп привратника.

«Здесь консул! Консул!» – разнеслось по толпе, и передо мной расступились солдаты, живым щитом закрывавшие выход.

«Оставь оружие, – громко приказал я своему стражнику, – и выведи испанскую графиню Аргуэльо из крепости!»

Стражник скинул с себя сбрую, отдал солдатам копье и последовал вслед за графиней, быстро вышедшей наружу. Несколько мгновений я ждал, что она обернется, чтобы в последний раз взглянуть на меня, но графиня, прикрытая темной шалью, не остановилась, не замедлила шаг, и черная толпа турок, поверх которой, словно свечи перед иконой, полыхали факелы, поглотила ее…

Бог смилостивился надо мной, и я погиб, так и не узнав, что три недели спустя графиню жестоко казнят разбойники, хотя в ее сундучке золота было несоизмеримо больше, чем от нее требовали. Она выполнила мою волю – руки врагов не прикоснулись к символу нашей любви.

Глава 60

Очнулся я в больничной палате и долго лежал без мыслей и желаний, глядя на древнюю ель за окном, раскачивающую тяжелыми лапами.

Потом пришла высокая и крепкая, как баскетболистка, медсестра и сняла с моей забинтованной от плеча до пальцев руки круглую грелку, холодную как лед, и молча унесла ее с собой. Я почувствовал себя виноватым, словно сам мог давно догадаться, что не я один нуждаюсь в этой штуковине.

Потом жизнерадостная старушка привезла на тележке сваренную на воде жидкую пшенную кашу, покрытую тонкой подсохшей слизью, поставила тарелку на тумбочку, сунула мне в руку ложку и сказала что-то на непонятном языке. Я на всякий случай ответил: «Спасибо!» Когда старушка ушла, я тронул поверхность каши ложкой. Липкая, как изолента, каша мгновенно приклеилась к донышку ложки и легко отцепилась от тарелки. Я раскачивал над открытым ртом эту подрагивающую желто-серую субстанцию, напоминающую медузу, прикидывая, с какого края ее лучше откусить, но не успел этого сделать. Медуза шмякнулась мне на лицо, и я тотчас вспомнил ощущение, которое испытал давно, когда брадобрей прикладывал мне к лицу горячий компресс.

После обеда медсестра принесла мне вместе с градусником маленький картонный квадратик. На одной его стороне было отпечатано: «КЕДРОВА Лада Анатольевна. Сотрудник МВД, старший лейтенант». И ниже – несколько киевских телефонов. На другой стороне от руки было написано всего одно слово: «ПОЗВОНИ!!!», обрамленное отпечатком вымазанных в губной помаде губ.

Я тотчас порвал визитку на маленькие кусочки и спрятал их под кашей. Потом долго смотрел на могилку в центре тарелки, и мне хотелось прослезиться. Хорошая девушка, и сердце мое к ней рвется, как спринтер к финишу, и чувства пропитаны взрывоопасной любовной смесью, готовые воспламениться только от одной искорки, но – увы! Серьезные отношения нельзя начинать со лжи. А я ни за что не расскажу ей, что сокровища последнего консула все же остались в наших руках. Я не могу отказаться от своей доли и принести ее в жертву зарождающейся любви, и Лада тоже не сможет смириться с этим не самым страшным беззаконием и тоже не принесет свои долг и принципиальность в жертву. Значит, мы просто недостойны друг друга, ибо настоящая любовь, как языческий божок, требует большой жертвы.

Ночью я спал плохо и думал о судьбе черноморских крабов и мидий, которых безжалостно поедают оголодавшие за зиму курортники.

А утром ко мне пришел Влад. Он зачем-то приволок букет цветов, бутылку моего любимого джина и еще литровый пакет молока. Я обрадовался его приходу, потому что появилась возможность немного послушать родную речь.

– Тебе большой привет от Сереги! – сказал Влад, присаживаясь на край койки. – Он просил передать, что Небородько сидит в сизо.

– Кто такой Небородько? – не смог вспомнить я.

– Это капитан милиции, который «наезжал» на тебя.

– И за что этого несчастного посадили?

– За взятку.

– Хорошая новость, – кивнул я.

– А у меня сегодня три новости, и все хорошие! – похвастался Влад.

– Тогда давай вторую.

Влад движениями фокусника полез во внутренний нагрудный карман, вытащил оттуда зеленую «корочку» и два ключика в связке.

– Что это?

– Отгадай!

– Ключи от «шестисотого» «Мерседеса» и удостоверение героя незалежной Украины.

– Неправильно! – огорчился Влад. – Ты очень примитивно и мелко мыслишь. Это пропуск в московский «Элекс-банк», в бункер сейфовых ячеек. А это ключики от ячейки номер восемнадцать сорок шесть… Там стоит черный кожаный кейс. А что в нем, ты, надеюсь, сам догадываешься.

– Догадываюсь, – ответил я. – Валяй третью новость!

Физиономия Влада расплылась в широченной улыбке.

– У нас с Анной будет ребенок.

Въезжая в эти слова, я слишком долго сверлил взглядом неестественно высокий лоб Влада, отчего он, должно быть, почувствовал боль и стал медленно отодвигаться от меня. Потом привстал с койки и, пятясь к двери, забормотал:

– Ты что, Кирилл?.. Да что с тобой?.. Что ты так на меня смотришь?..

Не знаю, с каким выражением я смотрел на него. Но я знал то, чего никогда не мог знать Влад: после ранения в банке Милосердова Анна не могла иметь детей. Значит, он соврал для того, чтобы сжечь все мосты между нами, поставить точку в нашей затянувшейся размолвке. Ведь Анна была уже не просто молодой и красивой женщиной. Она стала еще и очень богатой невестой.

– Пошел вон, – сказал я, привставая с подушки, и, как гранату, взял бутылку с джином.

– Да ты что, дружище?! – опешил Влад. – Ты что, приревновал?

Он пытался улыбаться, но страх скривил его губы.

– Вон!! – заорал я.

Влад едва успел пригнуться. Бутылка врезалась в стену и разорвалась, как бомба с отравляющим веществом.

Он больше не приезжал и правильно делал. Анна тоже не приезжала – ни в больницу, где я провалялся целый месяц, ни в Судак, куда я вернулся в первых числах августа. Может, Влад ей что-то наврал про меня? Или она поняла, что наши отношения безнадежно испорчены, и нашла в себе мужество похоронить меня в своем сердце и все, что когда-то так крепко связывало нас обоих.

Примечания

1

Дож – в XIV–XVIII вв. глава Генуэзской республики, избиралcя пожизненно.

2

Так в XV веке назывался город Судак.

3

Кафа – так назывался город Феодосия в средние века.

4

Трансильвания – в конце XV века княжество, подчинявшееся Венгерскому королевству; Валахия – феодальное государство, образовавшееся на территории современной Румынии в XIV веке.

5

Эти монеты свидетельствуют о тесных экономических связях Судака с Боспорским царством.

6

Конфабуляция – психическое отклонение, когда больной утверждает, что с ним происходило то, чего на самом деле никогда не было.

7

Нет никакой камеры. Свои вещи прячьте сами (укр.).

8

Что с пальцем случилось?

9

Какой приятный сюрприз!

10

Отстань от него, он ничего не понимает. Поехали, мало времени!

11

Тут что-то не так. Шпион! В подвал!

12

Это, должно быть, вас…

13

Посмотри на его обувь!

14

Быстро сделай звонок в Судак Никифору и спроси, был ли какой-нибудь пожар в гостинице.

15

Это что?.. Да столько денег мне хватит на всю оставшуюся жизнь!