Я набрал номер службы спасения. Не могу сказать ничего плохого о ребятах, которые всегда готовы ринуться на помощь по первому бедственному сигналу, но вот диспетчер у них – будто пыльным мешком по голове трахнутая.
      – Девушка! – закричал я, когда в трубке раздалось тихое мяуканье. – Над Черным морем упал самолет.
      – Да, слушаю… Куда он упал?
      – В море.
      – И что?
      – И утонул.
      – Какой самолет?
      – «Ту-154».
      – Если есть пострадавшие, то звоните по телефону «03» в «Скорую помощь», – монотонным голосом ответила диспетчер и чуть было не оборвала связь, но я крикнул так, что она сразу включила мозги.
      – Какая «Скорая помощь»?! Вы поняли, что я вам сказал?! Над морем, вдалеке от берега, потерпел крушение пассажирский самолет! Он развалился на куски и затонул!
      – Когда это произошло?
      – Только что!
      – Не может быть, – произнесла девушка. – Не было никаких сигналов от авиадиспетчеров… Хотя подождите… Да, вот уже нам звонят… Где это случилось, можете сказать точно?
      – Записывайте! По северной широте: сорок три градуса пятьдесят две минуты четырнадцать секунд…
      Я диктовал наши координаты. Девушка попалась бестолковая и несколько раз перебила меня, заявив, что ей нужны координаты места катастрофы, а не точное, до секунды, время падения самолета. В завершение разговора я посоветовал ей окончить среднюю школу, чтобы различать секунды времени и секунды системы координат, а она мне – не наводить панику.
      – Встань у штурвала! – сказал я Ирэн, которая, держась обеими руками за леер, смотрела в воду.
      – Кирилл, – произнесла она и повернула ко мне меловое лицо. – Кажется, я видела труп. Он смотрел на меня из-под воды…
      Я кинулся в трюм, чтобы запустить мотор. Шансы, что кто-либо из пассажиров самолета уцелел, были ничтожны, и все-таки для очистки совести надо было хотя бы несколько минут поплавать среди обломков.
      Когда я вновь поднялся на палубу, то увидел, что капитан пытается оттолкнуть Ирэн от штурвала, но она сопротивляется и даже пытается схватить маримана за бороду.
      – Вы с ума сошли! – громко кричал капитан, с трудом удерживая равновесие – мотор заработал, и яхта начала резать волны. – Это подсудное дело… Я требую… Вы обязаны мне подчиниться…
      Я подскочил к ним, схватил капитана за плечи и оттолкнул от штурвала. Не удержавшись на ногах, капитан рухнул на палубу.
      – Ненормальные! – бормотал он, пытаясь подняться на ноги. – Послушайте же меня! Сорок три градуса пятьдесят две минуты… Знаете, что это такое, навигаторы хреновы? Мы за пределами территориальных вод… Тьфу, бестолковые! В тюрьму хотите? Рули назад, говорю! К берегу рули, говорю, пока не поздно…
      Ирэн кинула на меня отчаянный взгляд. Я сам прекрасно понимал, что мы рискуем намного больше, чем капитан. Он может отделаться лишь временным лишением прав на судовождение или штрафом. А вот мы… Но как можно повернуть к берегу, не осмотрев место падения самолета? Вдруг среди обломков плавают чудом уцелевшие пассажиры? Пока сюда прибудут спасатели, пройдет еще немало времени, и искать живых уже не будет никакого смысла.
      – Сделаем пару кругов на малом ходу, – сказал я. – А потом пойдем к берегу.
      – Тьфу! – в сердцах сплюнул капитан и на четвереньках пополз к заветному ящику. – Я умываю руки и за последствия не отвечаю. Потом пожалеете, да поздно будет…
      Я лег на носу и свесился с борта, рукой показывая Ирэн направление. Форштевень яхты тихо резал водную гладь, раздвигая в стороны плавающий мусор. Опустив руку в воду, я выловил кусок покореженного металла с цилиндрической емкостью, похожей на поплавок, благодаря которой деталь не пошла ко дну. Похоже, это был кусок наружной обшивки самолета. Посреди, словно изюминка в тесте, застрял стальной шарик размером с вишню.
      Чтобы выбить шарик, мне пришлось несколько раз ударить им по рычагу лебедки. Шарик оказался неестественно для своего размера тяжелым, чуть деформированным от удара. Дырка, которую он проделал в металле, была идеально круглой, словно след от сверла, с острыми, рваными заусенцами на внутренней стороне.
      Капитан, отхлебывая из бутылки, обводил яхту мутным взглядом. Он хоть и продолжал проявлять недовольство нашим самоуправством, но все-таки не пытался снова завладеть штурвалом. Не без труда приблизившись к рваным вантам, он принялся выпутывать из них покореженный кусок самолетной обшивки.
      – Что вы тут без меня делали? – бормотал он. – Всего на каких-то полчаса доверил вам яхту! А в результате…
      Он сунул бутылку в карман и ухватился за обломок обеими руками. Тот вырвался из путаницы веревок, и капитан вместе с ним грохнулся на палубу.
      Яхта медленно скользила по маслянистому пятну среди плавающих чемоданов, коробок, растерзанных кусков поролона, пластика и других деталей самолета, и надежда найти уцелевшего пассажира угасала с каждым мгновением. Вдруг я заметил появившуюся из-за черного чемодана желтую детскую ручку. Сердце мое похолодело. Ребенок! Неужели живой?.. Мне показалось, что ручка плавными движениями махала мне.
      – Стоп! – крикнул я Ирэн. – Лево руля!
      Ирэн убрала газ и стала крутить штурвал влево. Яхта, двигаясь по инерции, медленно приблизилась к чемодану. Я склонился над водой. Ужас и надежда кричали в моей душе. Преодолевая брезгливость, я крепко ухватился за ручку и потянул вверх.
      Это была кукла в розовом платье и такой же шапочке, которая намокла и намоталась вокруг шеи словно шарфик.
      – Кошмар, – пробормотал капитан. – Не приведи господь…
      И размашисто, троекратно перекрестился.
      Ирэн бросила штурвал и прижала ладони к лицу.
      – Я не могу больше, Кирилл! – произнесла она, и плечи ее вздрогнули. – Поплыли отсюда! Пожалуйста! Меня уже тошнит…
      – Она правильно говорит! – вмешался капитан, который сидел на палубе и громко икал. – Пора сматывать, пока нас погранцы не схватили!
      – Еще один круг! – ответил я. – Добавь газу и крути штурвал влево!
      Ирэн охотно подчинилась. Когда женщина мечется, когда чувства ей говорят одно, совесть другое, а голова третье и она не знает, как поступить, мужчина должен ей в жесткой форме приказать. За это она будет очень ему благодарна, потому как, во-первых, она подчиняется, не умаляя своего достоинства, а во-вторых, снимает с себя ответственность за всевозможные последствия; если же позже выяснится, что мужчина был не прав, то женщина получит огромное удовольствие напомнить мужчине, что она предлагала более умное решение проблемы. Ирэн взялась за рычаг газа и чуть добавила оборотов. Нос яхты опять начал вспенивать воду. По большой дуге мы поплыли к оранжевому бочонку, похожему на буек. К нашему борту, словно прося о помощи, потянулась вереница всевозможных бутылочек и баночек из-под косметики, пляжные шлепанцы, соломенные шляпы, пластиковые детские игрушки и прочие предметы, которые явно принадлежали пассажирам. Я отгребал воду, отгоняя их подальше от борта, чтобы они не угодили под лопасть винта. Этими предметами, отмеченными несчастьем, будут заниматься эксперты, и я должен был сохранить их до прибытия спасательной бригады.
      Я уже вытянул руку, чтобы отвести оранжевый бочонок в сторону и посмотреть, нет ли человека за ним, как Ирэн меня окликнула:
      – Кирилл! Кажется, пограничники!
      Я поднял голову и посмотрел за корму. Со стороны берега к нам мчался скоростной катер. Его узкий передок, напоминающий наконечник копья, рассекал воздух подобно ракете. Плоское днище с острым килем едва касалось волн. Белый пенный след, который оставлял за собой катер, напоминал снежные заносы. Увеличиваясь прямо на глазах, катер на полной скорости пролетел рядом с нами, пропустив под собой весь тот трагический мусор, который я бережно отгребал руками. Волны, поднятые катером, раскачали яхту; палуба накренилась, и капитан едва не свалился в воду.
      Описав большой круг, катер сбросил скорость, но к нам приближаться не стал. Он медленно двигался вокруг нас, словно хищник, который, прежде чем кинуться на жертву, хочет определить, не опасна ли она для него.
      – Прошу приготовить паспорта, сейчас начнется разбор полетов, – пробормотал капитан, выбрасывая пустую бутылку за борт. – Если они попросят лечь на палубу, прошу прощения, мордой вниз, то советую не сопротивляться. Я этих ребят знаю. Как-то я по ошибке пришвартовался к яхте английского миллионера… До сих пор переносица болит…
      Ирэн убрала обороты, закрепила штурвал, подошла ко мне и села рядом.
      – Скажем, что увидели падающий самолет, поплыли на помощь и не заметили, как пересекли границу, – произнесла она, не сводя глаз с катера. – А твой паспорт нечаянно выпал из джинсов и утонул, когда ты искал уцелевших пассажиров. Форсмажор. Нас должны понять и простить.
      Катер покачивался на волнах метрах в пятидесяти от нас. На его борту не было заметно никаких признаков жизни. Тонированные стекла отражали солнце, ослепляя нас.
      – Что-то они не слишком торопятся, – сказал я.
      – Согласовывают свои действия с начальством, – предположила Ирэн.
      Я встал, чтобы лучше рассмотреть катер, а заодно продемонстрировать властям, что не собираюсь предпринимать каких-либо противозаконных действий. И как раз в этот момент заметил над пластиковым скошенным бортом голову человека в узких черных очках, напоминающих женский ободок для волос, и повязанную черным платком-банданой. Голова появилась всего на мгновение, а вслед за этим прогремела длинная автоматная очередь. Если бы в этот миг яхта не скатилась с волны и я вместе с ней не ухнул вниз, то стала бы моя башка похожа на головку дырчатого голландского сыра. Пули просвистели надо мной и, словно злые псы, вмиг искусали и измочалили остаток мачты.
      Я рухнул на палубу, как советовал мариман, мордой вниз, и тотчас почувствовал на затылке пальцы Ирэн.
      – Господи, Кирилл, что это значит?!
      – Э-э-э! – заорал капитан. – Хлопцы! Вы что там, совсем ополоумели?! Мы ж свои!!
      Автоматная очередь немедленно отозвалась на голос, словно сторожевая собака. Грубые, сильные и злые пули прошлись по доскам палубы, выбивая из них щепки, разметали заветный ящик капитана и швырнули в воздух мелкие осколки стекла и брызги самогона. Зловонная лужа стала растекаться по палубе.
      – Е-мое… е-мое, – забормотал вмиг протрезвевший капитан и на четвереньках пополз к люку в камбуз. – Кажись, это не погранцы…
      Я вскочил на ноги и кинулся к штурвалу, чтобы дать «полный вперед», но не успел сделать и двух шагов, как снова рухнул на палубу. Вокруг меня вспыхнул фейерверк из щепок. Пули, словно слепые и смертоносные насекомые, роились, впивались куда попало, разбивая и разрывая все подряд, что находили. Но им было нужно мое тело, они искали меня. Они бесились от злобы, дырявя мертвые предметы, они чувствовали, что я где-то рядом, и пронзительно свистели в предчувствии крови.
      – Ирина, не поднимай голову!! – крикнул я, изо всех сил прижимаясь щекой к доскам. – Не шевелись!!
      – Это он, Кирилл! – отозвалась Ирэн голосом, полным мистического ужаса. – Это он! Убийца! Нам конец!
      Трудно передать то чувство, которое я испытал. Мне показалось, что на моей голове даже волосы зашевелились, а рубашка стала такой тяжелой, так навалилась на мою спину, что мне стало трудно дышать. Но потрясла меня не столько озарившая Ирэн догадка, сколько ее безысходный, страдающий, обреченный тон. Женский крик оказывает на мужчин намного более сильное действие, нежели сам источник страха, вызвавший этот крик.
      С катера снова раздалась автоматная очередь. Видимо, у убийцы не было проблем с патронами, и он задался целью изрешетить яхту, но непременно прикончить нас. Пули свистели, визжали, звенели, жужжали, устраивая вакханалию, и несчастная яхта, словно чувствуя боль, отчаянно дергала и шевелила ранеными вантами, русленем, леером, кнехтами, реями, фор-салингом, эзельгофтом и прочими своими членами с красивыми романтическими названиями. И они, отмирая, превращались в щепки и дрова, сыпались на палубу и в воду, смешиваясь с обломками самолета.
      Когда нас приподняло на очередной волне, а затем опустило, я, словно бревно, покатился по палубе. Убийцу стало бесить, что он никак не может расправиться со мной, и он стал лупить по мне короткими и частыми очередями. Пули дырявили палубу так близко от меня, что несколько жестких, пропитанных лаком и морской солью щепок попали мне в лицо, оставив в коже занозы. И все же мне удалось добраться до штурвала, и я мешком свалился под него, под прикрытие переборки, и тотчас сдвинул рычаг газа до упора.
      Нет, я не тешил себя надеждой удрать от скоростного катера – это было бы жалкое зрелище, похожее на то, как кошка, забавляясь, на время выпускает из своих цепких лап полудохлую мышь. Я хотел лишь усложнить убийце задачу. Стрелять по движущейся яхте намного сложнее, особенно если убийца был на катере один. В этом случае ему придется одновременно управлять катером и вести огонь.
      – Ирина, ты жива?! – крикнул я, чуть приподняв голову, и тотчас меня осыпало осколками ветрового стекла – автоматная очередь превратила его в стеклянную крошку в одно мгновенье.
      – Да, – отозвалась Ирэн. – Лежу, где лежала. У меня уже нос расплющился…
      Яхта набрала скорость, и амплитуда ее движений стала более выраженной. Поднявшийся легкий ветер вспучил волны, и они стали помогать нам выжить. Нас подкидывало и сбрасывало вниз. Я поднял с пола бутылку, оброненную капитаном, и сделал глоток. Лучшего места для того, чтобы отправить нас на тот свет, убийца вряд ли найдет. Он будет строчить из своего автомата до тех пор, пока не перестреляет всех. Как назло, в «макарове», который остался в каюте, не было ни одного патрона. Чем отбиваться от обнаглевшего негодяя? Пустыми бутылками?
      Но надо помочь Ирэн… Я осторожно приподнял голову и глянул на катер. Замечательно, убийца пока не стреляет. Наверное, заводит мотор. Вот катер тронулся с места. Точнее сказать, мощные моторы просто кинули его вперед. Стремительно набирая скорость, он торпедой помчался на нас.
      Я схватился за штурвал и стал вращать его. Яхта послушно накренилась, разворачиваясь, и поплыла навстречу катеру. Убийца с опозданием понял, что скоростные характеристики его катера сейчас сыграют против него. Белая торпеда пронеслась мимо нас так быстро, что я не успел разглядеть ни названия, ни порта приписки. Через две-три секунды убийца погасил скорость, но нас теперь разделяло не меньше ста пятидесяти метров. Очень хорошо! Так и будем играть в догонялки! Главное, не уходить далеко от места катастрофы. С минуты на минуту сюда прибудут спасатели. Только бы дождаться их!
      Пока катер разворачивался, я выскочил из рубки и кинулся к Ирэн. Упал перед ней на колени, приподнял ее голову. Лицо девчонки по цвету мало отличалось от яхты. Я тряхнул ее за плечи.
      – Ты цела?! Спускайся в камбуз!!
      Ее воля была подавлена. Ирэн что-то тихо отвечала мне и с нескрываемым ужасом косилась на догоняющий нас катер. Я понял, что подорвало ее надежду. Она слишком настроилась на то, что мы, не ведая печали, долго-долго будем жить на яхте. Она была уверена, что здесь нам никто не угрожает. Она впервые за минувшие дни расслабилась и почувствовала себя счастливой. Она была готова пережить шок, какой вызвала авиакатастрофа. Но нежданно-негаданно убийца ворвался в наш рай, в нашу неприступную крепость и залил яхту смертельным свинцом…
      Опять прогремела очередь, и над нами лопнули последние уцелевшие фалы и снасти. Я схватил Ирэн под мышки и подтолкнул к люку в камбуз. Она попыталась сопротивляться.
      – Кирилл, я не пойду без тебя… Я останусь с тобой…
      Сам не знаю, откуда во мне вдруг появилась такая яростная злость.
      – Хватит из себя фронтовую санитарку корчить!! – рявкнул я. – Марш в трюм, пока тебя свинцом не нашпиговали!! Охота мне потом с твоим трупом возиться!!
      Каюсь, я был очень груб, но другие слова вряд ли бы подействовали на Ирэн. Она даже глаза зажмурила от обиды, но тотчас послушно поползла к люку. Катер догнал яхту, сбавил скорость и несколько секунд шел рядом, всего в нескольких метрах от нас. Над зеркальными стеклами мелькнула рука, и какой-то продолговатый предмет, кувыркаясь в воздухе, полетел в нашу сторону. Катер тотчас прибавил скорости и легко ушел в отрыв. Наполненная чем-то красным бутылка упала на палубу и покатилась прямо на меня. Я решил, что это бомба, и на мгновенье одеревенел… Но нет, ничего страшного не произошло, бутылка не взорвалась, и мои кишки не намотались на обломок мачты. Я вытянул руку, схватил ее и притянул к лицу. Обыкновенная бутылка с красным вином, причем – вот это совпадение! – урожая 1989 года. Заводская пробка на месте, даже акцизная марка есть. Но рядом с этикеткой, поверх стекла, небрежно наклеен клочок бумаги. А на нем – кривые печатные буквы. Нет-нет! Я тоже подумал, что там будет все то же, уже поднадоевшее предложение поиграть в прятки. На сей раз убийца подкинул резюме, от которого у меня кровь застыла в жилах: «Игра закончена. Ты проиграл».
      Я проиграл? Это я проиграл? Я, Кирилл Андреевич Вацура, проиграл?!
      Я уже собрался вскочить на ноги, снова кинуться к штурвалу и доказать ублюдку, что игра не закончена, но тут Ирэн необъяснимым образом застряла в люке, ведущем в камбуз. Пришлось мне ползти к ней. Оказалось, что Ирэн не смогла разминуться на лестнице с капитаном. Наш грозный мариман выползал на палубу, широко расставляя ноги и руки, чем напоминал гигантского паука. За его спиной, на ремне, болталась охотничья двустволка. Ого! В капитане проснулся воин!
      Опустив руку в люк, я схватился за ствол ружья и потянул на себя. Капитан не стал сопротивляться, отдал мне оружие и, пытаясь что-то объяснить мне, стал хлопать себя ладонями по животу. Он был настолько пьян, что не мог выговорить ни слова. Я кинул быстрый взгляд на катер. Он опять стоял перпендикулярно нам, метрах в пятидесяти, нацелившись своим кинжальным передком в наш борт.
      – Где патроны?! – крикнул я капитану. – Патроны тащи!
      Морской волк, глядя на меня плывущим взглядом, замычал и снова похлопал себя ладонями по животу.
      – Сожрал, что ли? – не понял я.
      Тут Ирэн сообразила.
      – Вот они! – крикнула она и вцепилась руками в пряжку широкого патронташа, туго стягивающего впалый живот капитана. Она ловко расстегнула пряжку и кинула патронташ мне. Я поймал его и стал вытаскивать охотничьи патроны с картонными гильзами. Дробь! Опять дробь! И еще дробь!
      Но пришлось довольствоваться этой хлопушкой. Убийца возобновил атаку. Длинная автоматная очередь заставила меня плашмя повалиться на палубу и закрыть своим телом ружье. Пули крошили и дырявили то, что еще уцелело – окна кают-компании, борта, крышки люков. Несколько пуль угодили в медную, давно не чищенную рынду, пробив ее насквозь. Колокол раскачивался и мелодично тренькал, словно чувствовал боль и вскрикивал при каждом попадании. Я не шевелился, ожидая, когда убийце придется поменять магазин… Вот стрельба прекратилась. Я привстал, опершись о локоть, и взял ружье на излом. Загнал в ствол два патрона, прихлопнул их ладонью и изготовился для стрельбы. Пятьдесят метров – для дроби это непреодолимое расстояние. Разве что пару дробинок тихо цокнут по зеркальному ветровому стеклу.
      Я выстрелил дуплетом, тотчас зарядил по новой и снова выстрелил. Ответного огня не последовало. Я обнаглел и встал на колено. Еще два патрона в ствол! Катер взревел мотором, выпустив облако сизого дыма. Передок хищно приподнялся, нацелившись в борт яхты. Словно пышные седые усы, в обе стороны от форштевня распушились водяные брызги. Катер на полной скорости устремился на нас!
      Я встал во весь рост и выстрелил в лобовое стекло. Рев могучего мотора заглушил жалкие хлопки. Расстояние между нами сокращалось с каждым мгновением. Я торопливо извлек из ствола дымящиеся гильзы. Казалось, пальцы перестают меня слушаться.
      – Ирина! – крикнул я, чувствуя, что теперь девчонка находится в более опасном месте, чем я. – Быстро на палубу!
      Еще один выстрел дуплетом – в упор, прямо в остроносую морду катера!
      – Ирина!!!
      Уже не могло быть никаких сомнений – катер шел на таран. Он летел прямо на меня как снаряд, стремительно увеличиваясь в размерах. Мне уже казалось, что я улавливаю запах выхлопов и моторной смазки, что уже вижу свое отражение в зеркальном лобовом стекле катера… Отбросив бесполезное ружье, я кинулся к люку. Ирина медленно поднималась по крутым ступеням и волокла за собой невменяемого капитана. Тот ругался, пускал слюни и пытался оттолкнуть Ирэн от себя.
      Теперь все решали секунды. Я склонился над люком и схватил капитана за взлохмаченные волосы. Не знаю, почувствовал ли он боль и она ли привела его в чувство, но он стал передвигать ногами чуть быстрее.
      – Беги на нос! – крикнул я Ирэн, с силой отрывая ее руки от тельняшки капитана. – Уходи отсюда! Уходи!
      Она подчинилась. Я буквально вырвал капитана из люка и вместе с ним упал на палубу. Капитан, решив, что я начал с ним драться, попытался засветить мне кулаком в глаз, но промахнулся и попал в лебедку. В последнее мгновенье я успел заметить, как Ирэн, схватившись за обломок бушприта, смотрит куда-то за мою спину, и глаза ее наполняются ужасом, и губы ее ломаются, как от боли, но ее крика я не услышал…

Глава 20
СПАСИБО, Я НАПИЛАСЬ