Отец Мор остался все тем же моложавым резковатым в движениях человеком, каким его и запомнил принц. Сейчас он пребывал в состоянии веселого возбуждения, непрерывно потирал запачканные руки, озирался по сторонам, перебрасывался шутками с окружающими. Ланс кожей чувствовал исходящие от него флюиды энергии. Не мог не заметить он и того, как благотворно присутствие этого человека действует на людей вокруг. Люди оживали на глазах, хотя многие, судя по всему, еще принимавшие участие в тушении пожара, выглядели неважно.

Там, где он появлялся, работа закипала с удвоенной силой.

Так, улыбаясь во весь рот, отец Мор и подошел к ним:

— Ваша Светлость, очень рад Вас видеть, хотя, признаюсь, и не ожидал этого.

Он поклонился, и глаза его за толстыми темными стеклами очков блеснули.

— И я рад новой встрече, отец. Признайтесь, ведь вы узнали меня еще в тот раз?

— Нет, нет, Ваша Светлость, клянусь, это не так, — серьезно ответил тот. — Но уже тогда я понял, что Вы далеко не обычный кавалерийский капитан.

— И навели справки, — подсказал Ланс с улыбкой.

— Вовсе нет, Ваша Светлость. Просто спустя какое-то время мне попался на глаза портрет Королевской Семьи… И мне стало очень стыдно, что я не сумел оказать Вам достойный прием. Мне стыдно вдвойне, что я не могу этого сделать и сейчас.

— Что вы, не смейте и думать об этом! Я обязан вам жизнью!

Приложив руку к сердцу, отец Мор снова поклонился. Рон и Фолк стояли чуть впереди и подчеркнуто глядели в сторону. Про себя Ланс усмехнулся их ребячеству.

Тем временем отец Мор пустился в объяснения положения, в котором оказалась его Церковь и Ланс заскучал. Чутко уловив его настроение, храмовник оборвал себя и внимательно посмотрел на принца.

— Вы ведь приехали не просто так, Ваша Светлость? Могу я помочь Вам чем-либо?

— Да, да… Прежде всего, хочу заверить, что я не собираюсь препятствовать возрождению Миссии и вообще, развитию вашей Церкви. Моя просьба, это просьба частного лица. Во время одной из наших прошлых встреч мне случайно попалась на глаза часть документов из вашей переписки. Я бы хотел просмотреть некоторые из этих бумаг… Нет, я не интересуюсь личной перепиской ваших единомышленников, — быстро добавил он, вновь почувствовав удивленный взгляд. — Меня интересуют послания некоторых лиц, имеющих… э… определенный вес в государстве. Дело не в их верованиях, а их возможных поступках, направленных против Королевства, Я ценю и понимаю приватность вашего общения, и готов полностью предоставить вам выбор документов. Я лишь очерчу круг интересующих меня тем, и… и назову имена.

Ничего лучшего Ланс придумать не смог. Вообще-то, он рассчитывал проделать все втайне от хозяина Миссии, но пожар спутал все карты. Архивы могли быть перенесены в другое место, либо вообще сгореть. Второй вариант был тупиковым, первый оставлял приличные шансы на успех. Собственно и вся речь принца строилась на предположении, что бумаги уцелели. В этом случае, он решил, несмотря ни на что, разыскать их новое хранилище. И теперь с волнением ждал ответа собеседника.

— Это невозможно, — отец Мор печально покачал головой, — архив сгорел целиком. По рассказам очевидцев, с него и начался пожар.

— Могу ли я, в таком случае, надеяться на ваши пояснения? Ведь вы лично все читали?

— Вы поставили меня перед крайне неприятным выбором, Ваша Светлость. Все бумаги имели личный характер, даже те, в которых упоминалось о каких-то общественных и иных делах.

— Но я сам видел послания на гербовой бумаге. Например, той же Порты.

— Это были письма из наших братств. Используемая гербовая бумага — всего лишь соблюдение законов и правил переписки. Поймите, Ваша Светлость, не может у нас быть бумаг от официальных служб. Такие послания мы отправляем обратно, не распечатывая.

— Но все же были? — быстро спросил Ланс.

— Были, — не стал отрицать собеседник, — но это было давно, и сейчас тяжело вспомнить, от кого.

— В личных посланиях могут быть далеко не личные строки.

— В личных посланиях не может быть ничего, кроме личного, — с нотками обреченной решимости в голосе, возразил отец Мор.

Несмотря на категоричность отказа, Ланс не почувствовал себя задетым. Он видел, что собеседник ни в коем случае не собирается дерзить, и готов принять любое наказание. Но ничего не скажет.

— Отец, я думаю… нет, я знаю, что вашу церковь используют, как прикрытие, некие люди. Очень влиятельные и безжалостные.

— Я знаю, — к его огромному удивлению, согласился отец Мор. — Во многих посланиях я без труда находил прячущиеся между строк коварство и цинизм. Со мной играют, мне льстят, меня одаривают деньгами, и я давно уже понял то, что Вы мне сообщили только что.

Вот теперь Ланс разозлился по-настоящему:

— И вы все равно отказываетесь мне помочь!

— Я не отказываюсь, Ваша Светлость, я просто не могу поступить иначе. Это было бы неправильно.

— Неправильно! Страна может быть втянута в войну, десятки тысяч людей могут погибнуть! И все потому, что вы не можете справиться со своим догматизмом!

— Это не догматизм, это вера.

Ланс даже засопел, переводя дух:

— Ваше упрямство, в итоге, вам же выйдет боком. Вы вообразили, что живете в неправильном, требующем перемен, мире, но очень скоро будет еще хуже. Намного хуже! И не придется ли вам пожалеть о сегодняшнем отказе? Вы неглупый человек, так соотнесите известные вам факты с тем, что творится вокруг. У вас есть возможность видеть и интриги и их результаты, так не пренебрегайте этим! Делайте что-нибудь!

Отец Мор стоял, низко опустив голову, и Лансу показалось, что он сумел пробить стену непонимания между ними. Наконец, тот ответил, тихо, но непреклонно:

— Хуже чем есть, уже не будет никогда.

— Почему? — только и сумел выдохнуть принц.

— Потому что через двадцать дней дух Отца всего сущего, Великого Единого Творца, осенит землю.

Он стоял в середине гигантского кратера. Поверхность под ногами была идеально гладкой, похожей на стекло, и каждый шаг по ней отдавался хрустальным звоном. Если же прислушаться, то можно было расслышать даже негромкое, отраженное далекими ощеренными краями кратера эхо.

Он уже догадался, что происходит нечто странное, очень похожее на навеянный чарами сон. Но все вокруг никак не напоминало тяжелые колдовские кошмары, вырваться из которых можно, только затратив неимоверные усилия и колдовское мастерство. И он продолжал стоять в нерешительности.

Ожидание длилось недолго. Движение за спиной заставило принца почувствовать холодок в груди, и он обернулся… И отшатнулся, встретившись со злобным высверком глаз Идола. Истукан был все также огромен и страшен, и, не в силах выдержать его взгляд, Ланс зажмурился и отвернулся. Он был настолько подавлен, что и не подумал о сопротивлении.

— Ланс, обернись и ничего не бойся, — раздался позади мягкий голос.

Он осторожно оглянулся через плечо. На месте Идола стояла знакомая хрупкая фигура.

— Так это все же сон? — несколько невпопад спросил принц.

— Сон, и навеян он мной.

— Но почему здесь? — Ланс неопределенно обвел рукой горизонт.

— Это уже не я. Это ты, — объяснил отец Мор. — Зрительные образы, что сейчас перед нами, есть результат работы твоего подсознания. Почему ты выбрал это место, сказать трудно. Но можно.

— Это место кажется мне смутно знакомым.

— Так и должно быть. Наш мозг оперирует только символами, уже вложенными в него.

— И часто такое творит с ними, что только диву даешься, — закончил Ланс. — Ведь это — Долина Идола?

— Так, как она видится тебе.

— По-видимому, вы лучше меня разбираетесь в подобных вещах, — признал он. — Не знал, что такое возможно сделать. Это немного напоминает сон под чарами и, одновременно, состояние нахождения в Контакте. И все же, это ни то и ни другое.

— Правильно.

— Но это место соотносится с чем-то, что сидит внутри меня и мне неведомо, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнес принц.

— Верно, и отчасти, я могу тебе это объяснить.

— Был бы весьма признателен.

Отец Мор согласно кивнул и заговорил:

— Я вижу, что в реальном мире ты был в этом месте. Я вижу твой страх перед смертью, преследовавший тебя очень долго, я вижу твою надежду, порожденную недавним уходом страха. И огромное, огромное напряжение, что гложет тебя постоянно. Твои страхи приняли образ Долины, потому что ты был там в тяжелый момент своей жизни… Ты так и не вышел из нее, Ланс, и твой Идол изо дня в день живьем пожирает тебя.

Ланс долго молчал, не зная, разразиться ли очередной шуткой, или попросить помощи. И попросил совета:

— Что же мне делать?

— Ты потерял опору в жизни. Попробуй вновь стать собой.

— Как?

— Верь.

— Во что?

— Это не важно. Во что угодно. Отбрось жажду мести, ведущую тебя сейчас, отыщи в себе, в окружающих тебя что-то от чего ты не сможешь легко отмахнуться, отделаться циничной остротой, чего не сможешь быстро забыть.

— И…

— И продолжай жить, как жил.

— Продолжать вновь убивать, в войнах и просто так, продолжать врать, и по необходимости и для души.

— Что ж, — отец Мор пожал плечами, — убивай, если посчитаешь нужным.

— Тогда зачем все эти поиски, если в итоге придешь к тому, от чего ушел.

— Ты никогда не придешь к тому, от чего ушел, если только, действительно, ушел. Смерть… смерть — изначальный спутник жизни и не она сама по себе страшна, а отношение к ней. Человек может смыть грех совершенного им злодеяния, но, грех, совершенный сидящими в человеке демонами, несмываем. Убей, если должен, но и пальцем не тронь, если хочешь.

— А результат один и тот же.

Отец Мор повел плечом:

— Вспомни, Ланс, ведь мы говорили на эту тему. Не следи за своими поступками, следи за мыслями. Мы, люди, лишь малым отличаемся от животных, и одно из основных отличий в том и состоит, что наши обязанности могут обуздывать наши желания.

— Но, все же, мы уже люди?

— Не все. В основной массе мы уже не животные, но еще и не люди.

— Ты предлагаешь мне идти к совершенству, не оглядываясь по сторонам. Думай только о спасении своей трепетной души, а на остальное, наплюй?

— И наплюй.

— Что я, в общем-то, и делаю.

Отец Мор улыбнулся:

— В тебе много хорошего, Ланс, но ты излишне строг к себе. Просто живи, как живешь, только попытайся отыскать какой-то смысл в этом процессе.

— И проблем не будет?

— Серьезных — нет.

— С чего посоветуете начать?

Беседа начала веселить принца и долгое молчание собеседника не произвело на него впечатления.

— Постарайся понять своих братьев в сестер. Всех… И перестань встречаться с демоном по имени Тогай.

— Он-то тут причем?

— Ни при чем. С приземленной точки зрения.

— А-а, — только и протянул Ланс, ничего не поняв. — Да, так вы желали мне что-то сообщить?

Только сейчас принц осознал, что называет собеседника на вы, в то время как тот ему тыкает.

— Верно, у меня был тот, чье имя ты так и не произнес.

— Фредерик! — не удержался Ланс. — И что он хотел?

— То же, что и остальные… Да, да, не смотри так. У меня успели побывать почти все твои братья.

— Почему вы мне не сказали об этом в Миссии?

— Это было бы слишком явным вмешательством в жизнь. Это противоречит нашим убеждениям.

— А то, что вы делаете сейчас, не противоречит?

— Сейчас я ничего не делаю. Сейчас я сплю. Как и ты.

Ланс усмехнулся:

— Так, что там, насчет Фреда?

Отец Мор, казалось, пребывал в затруднении, и принц решил ему помочь:

— Это он сжег Миссию?

— Да, но это не обличает его ни в чем. Кое-кто из твоей родни уже пытался меня убить. И это был не Фредерик.

— Перед тем, как все здесь сжечь, он пытался склонить вас на свою сторону?

— Да, так было.

— Вы не знаете, он действует один, или сообща с кем-то?

Отец Мор отрицательно покачал головой:

— Это не имеет никакого значения. Вообще же, плохо, что твои мысли о Фредерике столь узконаправленны.

— Какую роль играет во всем этом Эмилия?

— Эмилия хорошая девочка… О, простите, Ваша Светлость. Принцесса запуталась в интригах не меньше всех прочих, но помыслы ее чище, чем у остальных.

— С очень своеобразной точки зрения Единого Творца, — съязвил Ланс. — Ну, а покойный герцог, отец Фредерика?

Большую часть разговора отец Мор смотрел под ноги, теперь же поднял голову и с веселым изумлением уставился на Ланса.

— Герцог, отец Фредерика? — повторил он, и вдруг расхохотался.

Такого безудержного хохота, во все горло, со всхлипыванием, Ланс от этого человека не ожидал, и теперь несколько ошеломленно смотрел на него и молчал. Пока тот не спохватился.

— Простите, Ваша Светлость, — пролепетал Мор, утирая рукавом слезы. — Вероятно, я уже слишком долго злоупотребляю Вашим терпением.

— Погодите, не уходите, вы ведь почти ничего мне не сказали. Зачем вы вообще связались со мной?

— Я не знаю, Ваша Светлость, — растерянно произнес отец Мор, словно сам только сейчас задался этим вопросом, — это был импульс. Постарайтесь помочь Фредерику, он больше других нуждается в помощи. И прощайте, мой принц.

Фигура отвернулась и стала таять в воздухе. «Поговорить бы с тобой на моих условиях», — раздраженно подумал Ланс. И словно в ответ на эту его мысль, уже из пустоты донесся голос храмовника: «Простите, Ваша Светлость, но мы и в самом деле не можем продолжать беседу. Пришло время Вам прервать сон».

…— Что же случилось потом? — спросил Филипп.

Остальные братья молчали, но даже нарочито невозмутимые лица не скрывали их жадного любопытства. Ланс откинулся на спинку кресла и потер воспаленные глаза.

— Меня разбудил Фолк и доложил, что постоялый двор захватили вооруженные люди. Да, на ночь мы остановились на небольшом гостином дворе, примерно в полудне езды от Миссии по Восточному Тракту. Кроме нас, там заночевало около двух десятков крестьян, но они, либо взяли самые дешевые комнаты в небольшом флигельке чуть поодаль, либо устроились прямо во дворе на телегах. Так что в гостевых покоях кроме меня с солдатами больше никого не было. Когда во двор ворвались вооруженные люди, стояло позднее утро, крестьяне давно разъехались, и мы оказались единственными постояльцами. Хозяев я не считаю. После такого утреннего приветствия мою сонливость точно ветром сдуло, и я вскочил с кровати, готовый с боем вырваться из западни, но единственного брошенного за окно взгляда хватило, чтоб отказаться от этой затеи. Или отложить ее на самый крайний случай. На улице, только с этой стороны здания толпилось около полусотни солдат. Кроме того, по всему строению стоял такой топот и буханье дверьми, что и дурак бы понял, что смотаться побыстрому, не выйдет. Мне оставалось только вызвать Тераль и ждать.

До нашей комнаты они добрались очень быстро. Дверь с треском распахнулась, и на пороге возник солдат с обнаженным клинком в руке. Прежде чем я успел произнести хоть слово, один из моих парней метнул нож, лишив этим нас последних шансов на мирный исход. Но, нет, к счастью, я ошибся. Из-за двери появилась рука и, взмахнув клинком перед носом так и не успевшего ничего понять солдатика, отбила летящий нож в сторону. Обладателя столь завидной реакции я узнал еще до того, как он оттолкнул солдата и появился в дверях. Потому что узнал его оружие — Глиму.

— Виктор, — вставил Леонард.

— Верно, это был Вик, собственной персоной. Наверное, не меньше минуты мы стояли, молча разглядывая друг друга, и у меня появилась надежда свести все дело к поединку между нами. Это давало приличный шанс на спасение. Если, конечно, он желал мне зла.

Ланс не выдержал и зевнул.

— Послушайте, быть может, нет нужды пересказывать все до мельчайших подробностей. Я, признаюсь, изрядно устал.

— Конечно, не стоит, — опережая братьев, согласился Винсент. — Будет вполне достаточно, если ты остановишься на основных моментах.

Леонард и Филипп быстро переглянулись и дружно промолчали.

— Благодарю. Оказалось, что он не собирается меня убивать, во всяком случае, немедленно, он желал только узнать, что происходит.

— Всего-то? — с иронией поинтересовался Филипп. — Ради этого он и привел с собой столько народу?

— То же самое подумал и я, но имел ли я право голоса в тот момент? Кроме того, после рассказа Фредерика я был склонен больше доверять двоюродным братьям, да и отец Мор вроде как склонен оправдывать Фреда. Куда больше меня беспокоила Эмилия.

— Против нее отец Мор тоже, как будто, ничего дурного не сказал, — заметил Филипп.

— Верно, но все равно рассказ кузена показался мне чертовски убедительным.

— У нас будет время проверить его, — энергично вмешался Леонард. — Пока же, Ланс, будь добр, не отвлекайся.

— Рассуждал я примерно так: если братья все же заодно, и за всем стоят именно они, то все, что я рассказал Фреду, а я старался лишнего не болтать, Виктор уже знает. Если они, или хотя бы один их них, ни при чем, мой рассказ даст им пищу для размышлений и, быть может, позволит как-то продвинуть вперед расследование. И я рассказал ему все.

— Точнее, — попросил Винсент.

— О герцоге, об убийстве Посла, о наших подозрениях на их счет и, конечно, передал целиком рассказ Фредерика.

— О После ты точно напрасно разболтал, — нахмурился близнец. — Или он сам об этом спросил?

— Нет, просто мне показалось это правильным. Считай это предчувствием.

— Твои предчувствия могут нам дорого обойтись. Но продолжай.

— Это, собственно, все.

— Как все? Он-то что тебе говорил?

— Ничего. Как только я выложил ему все, что знал, он молча ушел.

— Даже не попрощавшись? — ухмыльнулся Филипп.

— Во время моего… монолога, он не шелохнувшись стоял в дверях, лишь изредка задавая короткие уточняющие вопросы. Когда я выложил все, что знал, он молча развернулся и ушел. Даже не потрудившись закрыть за собой дверь.

— Странное поведение. А о чем именно ты говорил в тот момент, когда он ушел?

— Передавал слова Мора о том, что его братец спалил Миссию… И еще: знаете, мне, несмотря ни на что, кажется, что Виктор честный человек.

— Только и остается, что надеяться на это, — отозвался Винсент.

— В противном случае он не выпустил бы меня живым.

— Да, кажется, твоя тактика имела успех, — задумчиво произнес близнец. — Он явно узнал что-то новое для себя. Что бы это могло быть?

— Что бы это ни было, оно изменило его планы в отношении Ланса.

— Плохо лишь то, что он сам ничего не сказал, — посетовал Винсент.

— Я был не в том положении, чтобы настаивать, — напомнил Ланс, почему-то чувствуя себя задетым.

— Ты поступил абсолютно правильно и, думаю, это скоро принесет свои плоды. Будем ждать, — выдал Леонард таким тоном, словно подбил итог череде долгих и мучительных раздумий.

— А теперь я бы хотел узнать кое-что и от вас, — заявил Ланс. — Последнее время, я все чаще слышу о сходе на землю Единого Творца, и у меня сложилось впечатление, что вокруг этого завязывается определенная интрига. Кто-нибудь может сказать, что конкретно должно произойти через десять дней?

С ответом никто не спешил и Ланс разозлился:

— Я знаю, что вы все перечисляли деньги в Церковь Единого Творца и даже встречались с Мором. Поэтому прекращайте мяться и выкладывайте все, что знаете!

Он мог бы поклясться, что смутился даже близнец.

— Откуда тебе это известно? — спросил Филипп, ерзая в своем кресле.

— От отца Мора.

— Об этом ты ничего не говорил, — обвиняюще проговорил Леонард.

— Все личные моменты я опустил, и это не требует никаких оправданий, — отрезал Ланс. — Я жду ответ на свой вопрос.

Самый старший брат тяжело вздохнул:

— Ты знаешь, что стало толчком к появлению этой Веры?

— Отцу Мору было какое-то видение где-то среди песков. Кажется, Единый поведал о своем существовании и в доказательство предсказал какое-то событие, что произойдет двадцать пятого декабря сего года.

— Это случилось полвека назад, — уточнил Винсент. — Вообще, послание заключает в себе гораздо больше информации, но, по условию, целиком известно оно станет только после двадцать пятого декабря.

— Логичнее было бы наоборот, — высказался Ланс.

— Наверное, — не стал возражать Винсент. — Но, как бы там ни было б, в этот день должно совершиться чудо, не оставляющее сомнений в существовании Единого.

Ланс криво усмехнулся:

— Если надо, я и сам могу организовать чудо на заказ. Хочешь, превращу воду в вино, а хочешь, разведу пруд в Менийских пустынях. Правда, тут придется похлопотать.

— Все гораздо сложнее, Ланс. Речь не идет об обычном колдовстве, хоть и очень сильном. Это будет событие планетарного масштаба, оно затронет людей разных рас, абсолютно незнакомых и никак не связанных друг с другом. Так что возможность фальсификации исключается.

— События будут развиваться по всей земле?

— Нет, не думаю, — вмешался Леонард. — Их Церковь не приемлет насилия, а подобный шаг весьма напоминал бы насильственное миссионерство. Скорее всего, чудо затронет только те территории, на которых есть общины этой Церкви.

— Как бы это не нарушило устоявшийся порядок вещей.

— Это также приведет к насилию, что не приемлет их Вера. То, что случится, будет всеобъемлюще, но, в то же время, безвредно, как для отдельных людей, так и для общества в целом. Будет явление чего-то вроде знака Бога, не пугающего, но и не приводящего в религиозный экстаз.

— Хорошо бы, — вздохнул Ланс. — Да только верится в это с трудом.

— И не напрасно. Есть в этом деле один непонятный аспект, — продолжил объяснения Винсент. — Люди должны будут заплатить за приход Создателя. Цена — одна человеческая жизнь.

— Где это случится? — спросил Ланс.

— В нашей Миссии.

— Почему-то так я и думал. Я был там, видел верующих и уверен, что за добровольцами дело не станет.

— Подойдет далеко не всякий. Нужен лучший, самый достойный, самый неистовый. Одним словом, избранный чуть ли не лично Единым Творцом.

— Как же его определить?

— А разве и так непонятно, кто это?

— Отец Мор, — догадался Ланс, и не удержался:

— Бедняга.

— Вряд ли он сам думает так же, — возразил Филипп.

— Так вы считаете, что наши враги и приурочили свой выпад к этому событию?

Долгие секунды братья молча разглядывали его, а потом вдруг дружно зааплодировали. Все, кроме довольно улыбающегося Винсента.

— Браво, Ланс! — воскликнул Филипп. — Ты так просто, мимоходом, словно нечто, само собой разумеющееся, высказал эту выстраданную нами догадку, что это выглядит просто неприлично.

Но сам Ланс не находил повода для веселья.

— Вы решили ждать, пока убийца откроется сам?

— Или убийцы, — поправил Филипп. — А что делать, если наши усилия только все запутывают?

— До Миссии двенадцать дней езды, а осталось до церемонии десять, если только вы решили ждать его там, — быстро подсчитал Ланс.

— Ты доехал за десять, — напомнил близнец.

Ланс усмехнулся:

— После встречи с Виктором я решил не дожидаться, пока он передумает и все-таки вернется меня прикончить. Мы гнали практически без остановок на ночлег и я хорошо подумаю, прежде чем решусь повторить этот подвиг.

— В этом нет нужды. Мы переправимся туда накануне основных событий, все разом и без особых приготовлений.

— Как? — Ланс удивленно вскинул брови. — Это невозможно.

— Вспомни, как тебя переправила Торикс, — невозмутимо ответил Леонард.

Ланс опешил.

— Так ведь это Торикс, — наконец, опомнился он. — Неужели она согласилась помочь?

— Нет, — вмешался Филипп, на удивление малозаметный сегодня, — Торикс тут ни при чем… Ты должен знать о том, что у нас здесь происходило. Впервые мысль о двадцать пятом декабря пришла нам — мне и Винсенту — на ум через три дня после твоего отъезда. Можешь считать это невероятным, но в тот же вечер Винса, прямо с восточной границы, вызвали Диана и Леон, которым пришла в головы та же идея.

— Невероятно!

— И, тем не менее, это так. А нам оставалось только корить себя за тупость, не позволившую раньше дойти до этой, лежащей на поверхности, мысли. Рискуя показаться смешным, все же скажу, что я, в том, как своевременно мы получили столь важную информацию, склонен видеть некий знак свыше. Но, как бы то ни было, необходимость в каких-либо уловках отпала, и нам осталось только одно — отправиться в нужное место и ждать. Не забывая, конечно, следить друг за другом. Убийце же, или убийцам, нужно либо уничтожить всех нас до двадцать пятого, либо вместе с нами отправиться туда и уже на месте попытаться проделать задуманное.

— Постой, — перебил Ланс. — Говоря все это, ты учитываешь, что враг может быть и среди нас?

— Конечно, ну и что? За последнее время он не предпринял ни одной попытки устранить кого-либо, и вполне вероятно, что рассчитывает сделать это в Миссии.

— Скорее всего, не беспочвенно.

— Но и мы настороже. Все предельно упростилось: что бы ни думал каждый из нас друг о друге, выбирать придется один из двух вариантов — либо с нами, либо с убийцами Лоуна. При таком положении хороших мальчиков и девочек окажется все равно больше, а это уже, согласись, немало.

— Как только мы просчитали сложившуюся ситуацию, было договорено действовать совместно, и каждый, как знак доверия, выложил что-то из своего арсенала на черный день. О возможности и методе переноса знали Диана и Леонард.

Ланс повернулся к близнецу:

— Вы использовали это раньше?

— Нет. Торикс может это делать в одиночку, но наш метод подразумевает одновременную работу не менее пяти магов.

— Он работает, Ланс — заверил Винсент. — Именно так Леон и попал сюда.

— Что нужно для этого?

— Хотя бы один человек должен находиться в месте прибытия. Сейчас от восточной границы в Миссию отправилась Диана. Она вполне успеет до срока и перетащит нас к себе. Затем мы тоже проделаем с Эдвином.

— Кто же останется на границе?

— Никто, но можешь расслабиться — Порта не начнет войну.

Ланс недоверчиво посмотрел на Филиппа:

— Это точно?

— Можешь не сомневаться, — ответил Винсент. — Меня заинтересовал твой рассказ о сероплащнике в карете Сараха. Мы бросили целую прорву агентов на проверку влияния новой Церкви на правителей Порты и в результате пришли к мнению, что Императору не скоро удастся раскачать соотечественников на военную кампанию.

— Диане ничто не помешает добраться до Миссии?

— Ее сопровождает многочисленный эскорт, к тому же, мы каждый вечер, в установленное время, связываемся с ней.

— Ну, все-то у вас предусмотрено.

— У нас было для этого время.

— Значит, ждем прибытия в Миссию Дианы, — задумчиво проговорил Ланс.

Филипп кивнул.

Лансу казалось, что он едва успел закрыть глаза, как кто-то мягко, но настойчиво прервал его сон. Он недовольно заворчал и, все еще находясь в полудреме, буркнул:

— Какого дьявола. Убирайся вон.

В ответ тяжелая рука легла на плечо и, немилосердно сдавив, несколько раз встряхнула его. Принц рывком сел на кровати, взбешенный такой наглостью.

Над ним навис Винсент, из-за спины которого выглядывала озабоченная физиономия Пауля.

— Прости, Ланселот, за вторжение, но нам нужно срочно прогуляться.

— Что случилось? — хмуро поинтересовался он.

— Около часа назад был убит хозяин «Трех дроздов».

Остатки сна Ланса сняло как рукой:

— Капитан Ларсен? — уточнил он.

— Да, одевайся живее.

Ланс рывком вскочил с кровати и открыл платяной шкаф. Винсент возбужденно заходил по комнате.

— Как его убили?

— Яд. Подробности на месте.

— Кто сообщил о смерти?

— После согласия капитана служить тебе, я послал нескольких человек присматривать за ним.

— O-o, — только и смог протянуть Ланс, досадуя, что не догадался сделать это сам.

— Впрочем, это нисколько не помогло, — добавил старший брат, угадав его мысли. — Они ничего не заметили и узнали о смерти лишь после того, как поднялся шум.

Ланс бегло взглянул на часы:

— Самое оживленное время.

— Было до убийства. Сейчас там всем заправляет Леонард, а я пошел за тобой.

— И правильно сделал. Я готов.

Они отпустили карету за несколько кварталов от места. Ночь выдалась тихой и слегка морозной. Мириады пушистых снежинок мягко опускались на землю, ровным слоем покрывая мостовую и тротуары, карнизы домов и стеклянные шары уличных светильников. Было безлюдно, и лишь на подходах к ночному заведению стали попадаться жмущиеся к домам отдельные фигуры, в которых без труда угадывались переодетые полицейские и шпики.

Винсент легко тронул младшего брата за рукав:

— Ланс, прости, что я скрыл от тебя свои отношения с отцом Мором.

— Ты и не обязан докладывать мне о каждом своем шаге.

— Понимаешь, мне показалось, что ты довольно прохладно относишься к ним, и я не хотел… ну, как тебе сказать…

— Ты боялся моих насмешек?

Винс смутился:

— Что-то, вроде этого.

— Может, ты был и прав, иногда я веду себя, как дурак. Забудь об этом.

Ланс дружески ткнул кулаком брата в бок. Они прошли в услужливо распахнутую незамеченным человечком калитку и по обсаженной вечнозеленым кустарником аллее направились к освещенному входу в дом.

— Винсент, — тихо позвал Ланс, — можно вопрос?

— Ну?

— Только не обижайся, но это твое отношение к ним… оно действительно только Вера?

Винсент повернул голову, и его глаза блеснули в темноте.

— Как тебе сказать, наверное, я действительно не похож на отца Мора и его восторженных мальчиков и девочек… всех возрастов. Но, если в этом что-то есть, а я чувствую, что это так, то ведь совсем неплохо и кому-нибудь из нас быть причастным к происходящему. Рано или поздно, но у них обязательно начнет выстраиваться иерархическая структура, и для всех будет только полезно, если на самом ее верху окажется кто-то из правящей Династии.