Внизу, в яме, друг против друга стояли два человека. Оба тяжело дышали и лоснились от пота, лица обоих были сильно разбиты и представляли собой сплошные сизые подтеки, причудливо орнаментированные размазанной кровью. Впрочем, короткая передышка, скорее всего, была вызвана обычной усталостью, хотя оба парня и отличались настолько мощным сложением, что казались со стороны большими надутыми куклами. Толпа вокруг бешено ревела и свистела, призывая бойцов продолжить поединок. Осмотревшись, принц отыскал черную доску, на которой указывались имена сражающихся и котировки ставок. Дрались Малыш Крон и Пожиратель Кадона. Малыш оценивался значительно выше и был на полголовы выше соперника. Его колено украшала кровоточащая ссадина.

Передохнув, противники сошлись в центре арены, и первым же ударом Пожиратель сбил Малыша с ног. Толпа взревела, отчасти радостно, отчасти недовольно. По ребрам Ланса заработали локти возбужденных соседей. Малыш резво вскочил, как раз вовремя, чтоб уклониться от пинка ногой по почкам и последовавшего за ним удара в живот. Почти тут же, из неудобного положения, он ударил, скорее ткнул, противника кулаком в лицо. Это вышло настолько неудачно, что Пожиратель успел перехватить его руку, и только резким рывком назад Малыш сумел освободиться, но при этом не удержался на ногах и снова упал. К реву толпы примешался возмущенный свист. Невидимый маленький оркестрик, пытавшийся выдуть какую-то мелодию, окончательно потерялся в адском гаме. Пока Малыш поднимался, Пожиратель успел обежать половину арены, приветствуя поклонников и изводя соперника неприличными жестами. Такой ход событий пришелся Лансу не по душе. Встав, Малыш занял боевую стойку и надвинулся на противника. Следующую минуту соперники кружили, осыпая друг друга ударами, и такая тактика принесла некоторое преимущество более длиннорукому Малышу — он успел в очередной раз пустить Пожирателю кровь из носа. Это взбесило соперника и тот, набычившись, безрассудно бросился головой вперед. И пропустил жесточайший удар коленом в лицо. В тот же миг Малыш Крон сплел руки в замок и изо всей силы опустил их на загривок Пожирателя Кадона. Тот растянулся на грязном полу.

— Малыш! Малыш! — исступленно принялась скандировать часть зала, перекрикивая оппонентов.

Малыш Крон наклонился над бестолково барахтающимся противником и, ухватив того за волосы, поднял на ноги, задирая вверх исказившееся от боли лицо. И тут же, сильным и неожиданным ударом в челюсть из невероятного положения, Пожиратель в очередной раз сбил его с ног. Выражение страдания на лице Пожирателя мгновенно испарилось, и на Малыша сквозь узкие щелки заблестели злые ненасытные глазки. Казалось чудом, что они оба вообще в состоянии что-то видеть из-за сильно расплывшихся синяков, но оба держались отменно, чем вызвали у Ланса снисходительное одобрение.

Под неумолкаемые крики Малыш поднялся на ноги. Казалось, упал он скорее от неожиданности, чем от удара. Он тут же пошел на соперника, и они обменялись парой-тройкой чувствительных оплеух. Оба почти уже не двигались и не прикрывались, а только осыпали друг друга тяжелыми ударами, каждый из которых сопровождался дружным ревом толпы. Так продолжалось до тех пор, пока Пожиратель Кадона вдруг не выдержал и, неожиданно для всех, не упал. Он тут же попытался встать, но Малыш не позволил ему сделать это и вновь уложил ударом по голове. Но и после этого Пожиратель, точно заведенный, мотая обритым черепом, встал на четвереньки. Под негодующие крики и радостные вопли Малыш Крон очередным ударом опрокинул его на спину. И даже тогда Пожиратель не сдался и, неловко загребая руками и ногами, попытался подняться. Малыш дождался, пока он встанет на подкашивающиеся ноги, после чего сильным и одновременно каким-то мягким, даже нежным, ударом отправил его на пол. Взрыв аплодисментов и криков потряс помещение, на арену выскочили четверо слуг и, ухватив Пожирателя за руки и ноги, вынесли того вон. Следом выкатился толстяк-усач и, схватив за руку шатающегося, сверкающего белками глаз и потным телом Малыша, задрал ее вверх, чем заработал очередную порцию восторженных воплей.

В следующие полчаса в зале установился форменный бедлам. Часть посетителей праздновала победу своего любимца, часть, наоборот, заливала вином горечь поражения, большая группа выстроилась у конторки в надежде получить свой выигрыш. Все еще невидимый, оркестрик выдувал и выбивал какую-то мелодию, которую Ланс никак не мог уловить.

Принц несколько раз пересек зал, выпил еще один бокал пива, едва не оказался вовлечен в потасовку, пока случайно не вышел к столу ставок. На большом щите рядом со столом мальчик-слуга уже стер имена предыдущих бойцов и теперь выводил новые. Писал он очень медленно, старательно вырисовывая кривые печатные буквы, и Ланс понял, что парнишка неграмотен. Наконец, отмучившись, тот отвернулся от доски. «Железный человек против Человека-Кулака» — прочитал Ланс.

— Когда начнется бой? — поинтересовался он. Прежде чем ответить, слуга довольно долго смотрел на часы.

— Через семнадцать минут, сударь. Большая стрелка на двенадцать, а маленькая на одиннадцать.

— Понятно, — серьезно ответил принц.

К столику подошел давешний усач.

— Могу я сделать ставку? — поинтересовался Ланс.

— Обязательно, сударь, — толстяк широко улыбнулся. — Но лучше я сам приму ее у вас.

— Как угодно. Я хотел бы поставить один золотой.

Это было невозможно, но толстяк все-таки умудрился улыбнуться еще шире.

— Один золотой — это здорово. Сразу видно — вы игрок! На кого, позвольте спросить?

— На Железного человека, — ответил Ланс, внимательно глядя на усача и пытаясь понять его реакцию.

Не понял, зато за спиной, над самым ухом, услышал знакомый голос:

— А я бы не ставил на него.

Он обернулся и кивнул Фолку:

— Ты давно здесь?

Тот широко улыбнулся:

— Подозреваю, что куда дольше вас.

В подобных случаях ему было приказано обходиться без титулов, и солдат не стеснялся пользоваться этой привилегией.

— Так вы ставите, или как? — вмешался усач.

— Ставим, ставим, не пыли, Марч, — проворчал Фолк.

— Он, кажется, недоволен, — веселым голосом сообщил усатый Марч Лансу, тыча пальцем в солдата. — Он приходит сюда каждый вечер, срывает банк, калечит моих клиентов и еще позволяет себе ворчать. Так значит, ставите на Железного человека?.. Тоже выбор, бывает и хуже… А ты, ворчун?.. На Человека-Кулака. Отлично, получите купоны.

Тараторя, Марч быстро что-то писал, рвал какие-то бумажные ленты, перекидывался шутками с окружающими, следил за мальчишкой-слугой и, наконец, вручил им по желтой бумажке.

— Желаю удачи, парни, — лучезарно улыбаясь, напутствовал он их.

— Твоими заботами, — буркнул Фолк.

— Какое интересное место, — почти крича, сообщил принц солдату, пока они проталкивались через толпу. — Давно оно работает?

— Около полугода. С тех пор как старина Марч ушел на покой.

— На покой?

— Толстяк всю жизнь был гладиатором где-то на юге, — пояснил Фолк и, заметив удивленный взгляд собеседника, добавил:

— Не самым лучшим, конечно, но вполне смог скопить деньжат на собственное дело.

— Оно явно идет в гору. Ничего похожего у нас еще не было.

— Этот хлеб не так уж и легок. Приходится много делиться.

— Все-то тебе известно, — усмехнулся Ланс. — Ты здесь, я вижу, свой человек. Подумываешь о чем-нибудь похожем?

— У меня есть свое дело в столице, — внушительно ответил солдат. — Я не авантюрист какой-то.

— Что, и никакого личного интереса? — усомнился Ланс.

— Ну-у, — немного растерялся Фолк, — личного интереса нет только у птичек в Королевском Саду. Я помогаю Марчу улаживать споры с местными начальниками и конкурентами.

Публика в зале потянулась к арене.

— Если пожелаете, здесь есть отдельные помещения для особо почетных гостей. Там и поговорить можно, — предложил Фолк.

— Веди.

Они сидели в приличных креслах и смотрели через широкое окно в зал. Комната располагалась под потолком, почти над самой ареной, и оказалась идеальным местом для наблюдения. Они видели прилегающую к арене, забитую людьми часть зала и саму арену, на которой сейчас топтался Марч с парой новых бойцов. Толстяк что-то говорил, но его слова тонули в общем шуме. Шум проникал даже сюда, но все же тут было не в пример тише, чем внизу. Они говорили почти не повышая голоса.

— Ваш Железный человек справа — тот с повязкой на голове, — пояснил Фолк, — но Вы напрасно поставили на него.

— Думаешь?

— Я видел его месяц назад; он много слабее даже Пожирателя Кадона.

— Пожиратель был неплох.

— Неплох, но Железный человек сегодня не выиграет.

Ланс внимательно посмотрел на собеседника:

— Не выиграет или не захочет выиграть? — уточнил он.

— Ну-у, — протянул неуверенно Фолк, — никто из знающих людей, Ваша Светлость, на него сегодня не ставил. Я не сильно в этом разбираюсь, Вам лучше поговорить с Роном.

— Вот как? С Роном?

— Железный человек — его боец.

Ланс покачал головой:

— Смотрите, парни, плачет по вам каторга за такие вещи.

— Мы надеемся, Его Светлость не оставит нас в тяжелую минуту, — смиренно проговорил солдат.

— Да ты наглец!

Крики в зале усилились. Хозяин покинул площадку, и на ней остались только участники боя.

— Началось, — азартно сказал Фолк.

Бойцы внизу сошлись.

— Настоящий бой начнется чуть позже, а пока, если не возражаешь, давай поговорим.

Фолк с явным неудовольствием оторвался от зрелища под ними.

— Я служу Вашей Светлости.

— Давай-ка, обойдемся без Его Светлости. Ты что-то узнал?

— О Бене? Да, мы ходили к нему. Дело совсем плохо. Бене мертв. Его нашли повешенным в собственной конуре, а все его люди пропали.

Ланс настолько привык к подобным вещам, что даже не удивился. Он даже не испытал досады.

— Есть подробности?

— Да, но очень мало. Люди в тех местах привыкли держать языки за зубами и разговорить их постороннему человеку практически невозможно. Хотя любые вести и слухи там разносятся с удивительной быстротой.

— Но, если Бене мертв, им нечего больше бояться.

— Они смотрят на это иначе. Кому-то оказалось по силам разделаться с Бене и его шайкой, а значит у них появился еще более страшный человек. А если и не появился, то появится. Уж такая там жизнь.

— Выходит, тебе нечего сообщить?

— Если позволите, у меня есть догадки, и, я думаю, верные.

— Говори.

— Тот, кто убил Бене, не принадлежал к его миру. Смерть в тех районах дело обычное, но там людей не вешают. Там их просто режут. И почти всегда о том, что это произойдет, известно заранее. Тамошний народ внимательно следит за своими хозяевами, в этом искусство их жизни. Все случилось неожиданно, и это настораживает. Незадолго до своей смерти, Бене и его шайка несколько дней гуляли на широкую ногу, а на какие деньги, никто толком не знает, что совсем уж неслыханно. В кварталах ходили слухи, что это был аванс за выполнение некоей работы. Судя по всему, аванс не маленький.

— Вы ищете его людей?

— Да, и днем и ночью.

— И вне города?

— Насколько позволяют наши возможности.

Снизу донеслись вопли и они отвлеклись. Железный человек растянулся на полу, а Человек-Кулак воинственно стоял над ним.

— Я ведь говорил, что он не выиграет, — заметил Фолк.

— Посмотрим, ведь бывают же чудеса.

Солдат не ответил, но его взгляд говорил яснее ясного: «Только не здесь».

Железный человек встал и бросился на противника.

— Если позволите, у меня есть предположение, — неуверенно предложил Фолк.

— Давай.

— Не берусь утверждать, но мне кажется, к этому причастен один из Высоких Домов Королевства.

— Почему ты так думаешь?

— Мне доводилось сталкиваться с Большой Вендеттой раньше, а все это очень на нее похоже.

Ланс хохотнул:

— Уж мне-то не надо рассказывать… Так, по-твоему, кто-то осмелился пойти против Королевской Семьи? Это не слишком?

— Но я ведь не утверждаю, Ваше… милорд. Я просто так думаю.

— Ладно, все в порядке. Благодарю за идею, и ищите бандитов. Не могут же они провалиться сквозь землю.

— За то, что сделали, вполне могут, — мрачно пошутил солдат.

Ланс рассмеялся:

— Ладно, что еще случилось в городе, достойного нашего внимания?

Прежде чем солдат ответил, внизу случился очередной взрыв эмоций. Цепляясь скрюченными пальцами за неровную поверхность, Железный человек по стенке сползал на пол. Зрители бесновались. Его противник в знакомой героической позе наблюдал за поверженным врагом. К этому времени Железный человек успел изрядно попортить ему физиономию, отчего, впрочем, Человек-Кулак только выиграл.

— Что-то он резво начал, — разглядывая своего ставленника, заметил принц. — При таком азарте его ненадолго хватит.

— Сегодня не его день, — с философским спокойствием произнес Фолк.

— Сегодня не мой день, — поправил принц. — А твой.

Фолк неуверенно повел плечом:

— Особенно на этом я не заработаю. Уж очень много народу в этом деле, — он кивнул на толпу. — Если б не эти чудаки-энтузиасты, мы б все давно вылетели в трубу.

— Сочувствую.

Ланс посмотрел на собеседника. Тот верно истолковал его взгляд.

— Не знаю, заслуживает ли это Вашего внимания, но сегодня продали дом генерала де Туура.

Лансу это не показалось важным.

— К тому все и шло, — ответил он. — Кстати, после своего посещения мы оставили его в некотором беспорядке…

— Никаких слухов, они удачно все замяли, — Фолк ухмыльнулся. — О доме и так идет не слишком хорошая молва.

— Известно, во что он обошелся новым владельцам?

Услышав ответ, Ланс не удержался и присвистнул:

— Ничего себе! Хотел бы я продать свой хотя бы за половину этой суммы!

— Но, дом и вправду хорош, Ва… милорд.

— Не сильно ли для дома с плохой репутацией? Впрочем, это не мое дело.

Внизу продолжался бой. Человек-Кулак зажал Железного человека в углу и беспрепятственно методично избивал.

— Нет, это выше моих сил! Это какая-то клоунада! Когда-нибудь, парни, вам здорово влетит.

Ланс встал и опустил руку на плечо попытавшегося последовать за ним солдата.

— Ты сиди. Тебе еще предстоит получить выигрыш.

Во Дворец он возвращался пешком. Район был благополучный, поэтому хорошо освещался, был чистым и ухоженным. Шагая, принц размышлял о событиях, случившихся в последние сутки. Польза от общения с потусторонним миром, на взгляд принца, была минимальна, и, большей частью, умозрительна. Как понимать слова Тогая об избранности того, кого он ищет, и возможных последствиях его гибели, Ланс не знал. Нежить имела отличные от людских взгляды на жизнь и склад ума, и потому нередко пророчества ее воспринимались как попытки что-то утаить, либо не воспринимались вовсе. К тому же, существа, подобные Тогаю, принадлежали иному миру, и зачастую их оценки были неприменимы к миру людей. Хотя, нередко было и наоборот. Практически, можно было считать, что Тогай лишь подтвердил неизбежность его встречи с убийцей, что, конечно, настраивало на определенный лад, но в чем он и без этого почти не сомневался.

Гораздо более полезными казались сведения и догадки Фолка. Его идея о причастности ко всему какого-то Высокого Дома напугала Ланса. Ему сразу представился герцог Минард — высокий, костлявый старик с волевым лицом и еще более волевым характером. Говорили, что в молодые годы герцог выделялся гигантской физической силой и личной храбростью. Его род по древности происхождения не уступал королевскому, и в том, что Минарды никогда не претендовали на более высокое положение, была большая заслуга их Глав. Преемственность во внутренней иерархии этого Дома была строгой, и любой прямой наследник пользовался всеми благами живого Символа. Виконту Моранту, чисто по-человечески, было далековато до Символа, но он был единственным внуком герцога, а значит и безусловным будущим Главой Рода. И его убийство ставило власть Династии под серьезную угрозу. Положение усугублялось тем, что из-за боязни выдать брата Ланс не мог рассказать обо всем остальным и тем самым заручиться поддержкой собственной Семьи. Даже в более спокойные времена, когда над ними не довлела угроза предательства, Ланс вряд ли решился б раскрыть кому-либо этот сильнейший козырь в вероятной игре против Винсента.

…Ему очень повезло, что стояла туманная непогожая ночь. И если фонари отчасти компенсировали темноту, то туман уж точно помешал стрелку сделать смертельный выстрел.

Стрела вошла в ткань плаща над плечом, с треском разорвала ее и упала где-то за спиной на мостовую. Ланс бросился в сторону, где угадывалась темная щель между домами. Его рывок занял считанные секунды, но все же тот, кто устроил на него охоту, успел еще раз выстрелить. Вторая стрела, как ему показалось в первое мгновение, прошла впритирку с бедром, но уже через секунду, укрывшись в спасительной темноте, он понял, что его все-таки зацепило. Он осмотрел рану и немного успокоился — на этот раз всего лишь оцарапало кожу.

Прямо перед ним возвышался темный дом, от которого его отделял влажно блестевший отрезок мостовой. Стрелок находился где-то слева, на крыше одного из домов противоположной стороны улицы. И только сейчас, осмотрев свое укрытие, принц понял, что сам загнал себя в ловушку. Он стоял в проеме между домами, с трех сторон окруженный каменными стенами. В эдаком каменном мешке, единственный выход из которого вел прямо на простреливаемую улицу. Ланс был уверен, что первые два выстрела были сделаны из одного лука, но вряд ли стрелявший пришел один. Он попал в очень толково устроенную засаду, и знал, что сейчас один из стрелков держит под прицелом выход на улицу, а другой (или другие) меняет позицию. Как только он расположится прямо перед ним, Ланс будет обречен. Он не сможет уклоняться от стрел в месте, где стоял, едва не задевая плечами стены.

Их план был великолепен, и не имел изъянов, кроме единственного, — план был рассчитан на жертву-человека. А жертва оказалась оборотнем, и это меняло все. Лансу теперь оставалось только одно — успеть закончить Изменение Облика до того, как убийцы выйдут на позицию, удобную для стрельбы. И если он успеет, охотники сами станут дичью.

Короткий миг концентрации, и перед его внутренним взором возникло Древо. Рожденный многоликим, он не нуждался в его магии для трансформации и использовал его Силу лишь для ускорения процесса. Перераспределение клеток, как и всегда, началось незаметно, но бурно. Он слегка замешкался и спохватился только тогда, когда одежда впилась в стремительно меняющуюся плоть. Он «вытянул» из сияющей кроны нужную «ветвь» и, изменив структуру ткани, поглотил ее. Стоящее перед глазами красное марево по мере завершения трансформации отступало, и когда подушечки лап коснулись холодных камней мостовой, взгляд его прояснился. Он встряхнулся и удовлетворенно рыкнул. Не обращая внимания на хлынувший в мозг поток новых запахов и образов, он припал к земле, внимательно всматриваясь в темноту.

Движение на крыше дома напротив он уловил сразу же. Кто-то прятался там, за дымовой трубой, кто-то, желающий его смерти и, одновременно, равнодушный. Кроме того, он расслышал шаги еще одного человека, крадущегося за углом слева. Бесконечно долгие секунды он вслушивался и всматривался в ночь, но больше ничего не услышал. Убийц всего двое, а значит, одного можно не жалеть. Ланс сразу же решил, что убьет нижнего, а затем поднимется на крышу и возьмет второго — того, кто в него стрелял. Он знал, что если в него попадут, будет больно, но после возвращения в человеческую личину не останется даже шрамов. Боль его не пугала и не могла остановить.

…Жертва упредила охотников — стрелок на крыше замешкался и теперь с опозданием пытался взять на прицел стремительно несущийся зигзагами внизу по улице силуэт. Его товарищ, прятавшийся в подворотне неподалеку, также оказался не готов к тому, что вместо человека на него бросится огромный быстрый хищник. Выпущенная им стрела прошла мимо цели, а сам он буквально напоролся на дикий взгляд горящих звериных глаз. От ужаса он не мог двинуть ни рукой, ни ногой, хотя имел достаточно времени на повторный выстрел. Убийца на крыше оказался более хладнокровен, он быстро опомнился и стал постепенно приноравливаться к движениям оборотня.

Он мысленно поблагодарил их нанимателя, посоветовавшего использовать стрелы с серебряными наконечниками. Все это заняло считанные секунды, но их «клиент» все же успел приблизиться на расстояние шести-семи прыжков от стрелка в подворотне, которого компаньон на крыше уже не принимал в расчет. Оборотень настолько осмелел, что совсем перестал уклоняться и понесся прямо на человека. И в этот момент убийца на крыше выпустил третью стрелу.

Ланс ожидал, что атака будет начата по какому-то сигналу, и потому выпрыгнул на улицу, едва услышал короткий тихий свист. Он сразу же бросился влево, и на миг между ним и убийцей на крыше оказалась печная труба, помешавшая последнему своевременно выстрелить. Все внимание Ланс переключил на поиск второго нападавшего и заметил его как раз в момент, когда тот спустил тетиву своего лука. Ланс-зверь взвыл и рефлекторно попытался отпрыгнуть в сторону, хотя Ланс-человек и успел сообразить, что от летящей стрелы ему не уклониться, но смертоносная гадина просвистела настолько близко, что у него вздыбилась шерсть на загривке. Помня о стрелке над головой, Ланс старался двигаться зигзагами, в рваном ритме, и то, что сверху не стреляли, говорило о действенности избранной им тактики. На третьем прыжке ему невероятно повезло — он сумел поймать взгляд убийцы в подворотне, и как только это произошло, тот стал живым покойником.

Чем ближе подбирался Ланс, тем явственней чувствовал его ужас, и тем труднее ему становилось сдерживать себя. Он уже почти растворил в себе этого человека, поглотил его душонку, сжавшуюся от страха в комочек, вытравил его Я, и выпущенный зверь изо всех сил рвался все закончить — убить. И питаемый злобой, опьяненный злобой, зверь взял верх над человеком. Запах страха раздразнил, свел с ума и, окончательно забыв об осторожности, он прыгнул прямо вперед…

Стрела настигла его в воздухе. Он знал, что будет больно, но он даже не мог предположить, что будет так больно. Стрела попала в заднюю лапу, не задев кость, но Лансу показалось, будто на него обрушилась многотонная балка. Задняя часть тела тут же отнялась, а застрявшая в ноге стрела превратилась в раскаленный прут, сжигающий вокруг себя плоть. Принц-оборотень извернулся в воздухе и упал. Всплеск боли был ужасен! Он совсем обезумел от нее, он был готов нестись, куда попало, но слушались его лишь передние лапы, и он отчаянными рывками принялся выталкивать свое неповинующееся тело прочь с этой улицы.

Ланс совсем забыл о стрелках и уже не видел, как убийца на крыше полез в колчан за новой стрелой, как вышел из ступора его товарищ и теперь лихорадочно пытался зарядить дрожащими руками свой лук. Вокруг него уже было рассыпано около полудюжины стрел.

Несмотря на все выше поднимающееся онемение и страшную боль, спасительный инстинкт гнал принца прочь. Он двигался с невероятной быстротой и скоро достиг перекрестка.

…В этот момент верхний убийца сделал очередной выстрел. Он видел, что попал — оборотень обессиленно распластался на мостовой. Стрелок хмуро улыбнулся. И тут оборотень одним рывком выбросил свое тело за угол. Стрелок на крыше выругался от изумления и побежал к чердачному окну. Его приятель, наконец, сумел совладать с нервами и наложить стрелу, но когда он повел глазами вокруг, улица оказалась пустой. Он выскочил из подъезда, добежал до перекрестка и осмотрелся. Оборотня нигде не было.

Он так и стоял растерянно, пока к нему не присоединился напарник.

— Где он? — тяжело дыша, спросил подбежавший.

— Не знаю, должен быть здесь.

— Должен быть… Ты почему не стрелял?

— Я не мог. Он что-то сделал со мной, — в голосе убийцы звучали оправдательные нотки.

— Что-то сделал! — его партнер был взбешен. — Кто ж смотрит в глаза оборотню? Разиня!

— Хватит! — вскипел провинившийся. — Надо что-то делать. Он не мог далеко уйти… Можно попробовать пойти по его следам.

Собеседник посмотрел на напарника, как на идиота:

— Оборотни не оставляют следов, — процедил он, едва сдерживаясь.

— Да, верно, но как он смог уйти? Ты всадил в него две заговоренные стрелы, он должен был сдохнуть на месте.

— Не сейчас! — гаркнул второй и ткнул пальцем вперед. — Он уполз в ту сторону. Ты пойдешь по правой стороне улицы, я — по левой. Обыскивай любую щель, в какую он мог бы пролезть. Если мы не предъявим его голову, ни видать нам платы. Вперед.

Они разбежались.

…Спасительный угол был совсем близко, когда в него попали во второй раз. Стрела угодила в уже отмершую часть ноги, поэтому новый спазм боли был не так уж и силен и вызвал только негромкий взвизг, но тело вдруг встало неподъемно тяжелым. Он застыл, не в силах двинуться с места, и только теперь осознал, что у него перед глазами уже довольно долго прыгает Древо Силы. И потянул за первую попавшуюся Ветвь. В голове прояснилось, вернулась боль, но усилилось желание выжить, и он резким толчком вытолкнул себя на поперечную улицу. А дальше… дальше была безумная гонка со смертью.

Из последних сил, ничего не видя и не слыша, он полз по ночным улицам, сворачивал в какие-то переулки и на какие-то улицы и снова и снова упорно полз вперед. А потом, чувствуя, что силы уходят, скользнул в первое попавшееся подвальное оконце. Боли от ранивших его осколков стекла он не почувствовал, и только одна мысль сверлила его мозг: «Стань человеком. Стань человеком. Стань…». Уже в полуобморочном состоянии он принялся за Изменение.

…Совершенно беззащитный, отчаянно борясь за жизнь, Ланс пролежал в подвале около трех часов и, в конце концов, смерть отступила. Обессиленный и опустошенный, он почти не чувствовал своего тела, а временами ему казалось, что у него вообще нет ног. Тогда он бессознательно ощупывал себя, и на какое-то время это приносило облегчение. Иногда его взгляд падал на валяющиеся на полу стрелы, и острые коготки страха сжимали сердце принца. В такие минуты он был готов истово верить в Единого Творца, что, быть может, направлял его в часы безысходности и заставил начать изменение облика с верхней части тела, «вырастить» руки и вырвать из тела эти смертельный игрушки. Опоздай он еще хоть на минуту, и было бы поздно.

В том, что серебро так и не начало пожирать его, Ланс видел великое чудо, но даже это сейчас ему было безразлично. Он просто был счастлив, что выжил. Несколько раз он порывался поднять стрелы, желая рассмотреть их лучше, но так и не смог заставить себя прикоснуться к ним. Впрочем, сейчас и это было не главное. Пересиливая слабость и головокружение, принц сел и закатал штанину. Внутренне он побаивался того, что может увидеть, но раны оказались не такими уж и страшными. Это была его нога, правда, казавшаяся черной от целиком покрывавших ее синяков и сочащихся кровью порезов. Куда опасней было то, что он почти не чувствовал ее. Вздохнув, он в очередной раз вызвал Древо.

…Еще через час он готов был покинуть свое убежище. Омертвение прошло, и принц почувствовал ту самую боль, о которой еще так недавно мечтал. Зато он мог передвигаться без посторонней помощи, хотя и заметно хромая. Боль же была вполне терпимой.

…Они встретились на перекрестке. Каждый из них обежал по несколько кварталов и не нашел никаких следов оборотня. Бесплодность поисков они прочитали в глазах друг друга. Они отошли в тень и выбросили оставшиеся стрелы и все оружие в первый попавшийся закоулок.

— Что делать будем? — спросил один другого.

— А что мы можем теперь? — вопросом на вопрос ответил приятель.

— Жаль упускать такие деньги, — вздохнул первый.

— Видно, не судьба… Не забывай, задаток был совсем не мал.

— И то верно. Не представляю только, как мы появимся у хозяина.

Напарник ухватил его за рукав и пристально посмотрел в лицо:

— А зачем нам у него появляться? Ты ж видишь, какое дело он поручил нам. Промахнись я, и как знать, чем бы все обернулось. Деньги здесь явно даром не дают.

Они смотрели друг на друга, и мысли их были одинаковы. Второй молча кивнул и, не сговариваясь, парочка быстро направилась в сторону порта.

Только ухватившись рукой за железные прутья забора, отделяющего небольшой садик перед домом, Ланс осознал, куда он пришел и несказанно удивился, так как этот, купленный несколько лет назад, особняк на набережной никогда не ассоциировался у него с Домом. У него было множество имений вне столицы; как принц, он являлся формальным и фактическим повелителем обширных провинций, составляющих значительную часть Королевства, но только Дворец, благодаря детским воспоминаниям, он отождествлял с родным домом, да и то, с изрядной долей иронии. Но сейчас он был настолько измучен, что идти во Дворец уже не мог. Ланс не знал, успел ли Пауль навести порядок, но постепенно идея провести тут остаток ночи стала нравиться ему все больше. Он вгляделся за ограду, но строение было скрыто деревьями и специально подобранными прежними хозяевами кустами.

Он проковылял вдоль забора к высоким воротам, от которых вглубь сада вела обсаженная зеленью дорожка, и только тут вспомнил, что не имеет ключей. Ланс прислушался и, почему-то воровато, оглянулся. Улица в этот час казалась вымершей, туман и не собирался рассеиваться, и он отбросил все сомнения. Принц покрепче взялся за прутья и одним движением перебросил тело на ту сторону. Несколько долгих минут он приходил в себя от неистовой боли, охватившей все тело, и только перетерпев ее, продрался сквозь заросли к аллее и побрел к дому.

К его удивлению, задернутое белой занавесью крайнее левое окно на первом этаже было освещено. Сначала Ланс решил, что кто-то из строителей либо ночует здесь, либо работает круглосуточно, но в этот момент находящийся внутри подошел ближе, и в освещенном прямоугольнике обрисовалась его тень. И, по широкому развороту плеч, по уверенным и одновременно небрежным движениям, Ланс понял, что его гость вовсе не строитель. Он настороженно прошел к двери и, пошарив в неглубокой нише над косяком, достал связку ключей.

Стараясь не шуметь, он по темным коридорам двинулся к комнате с таинственным незнакомцем, и уже разглядев темный, с пробивающимися по краям полосками света, прямоугольник нужной двери, замешкался. Незнакомец вполне мог иметь враждебные намерения, а Ланс был безоружен. Вызов же Тераль мог оповестить незнакомца об его присутствии. При условии, конечно, что тот владеет Искусством. Впрочем — какого дьявола! — ведь он в своем доме!