- Черт возьми, да не вспоминайте об этих съемках "кемита", - сказал Колмен. - Сплошные неприятности из-за Болтона, то есть Лоуэлла, если это его настоящая фамилия. Нам еще даже не заплатили за этот фильм.
      - Почему?
      - Заказчик так разозлился после истории с Болтоном, что вряд ли захочет иметь с нами дело. К тому же, разумеется, у меня были обычные осложнения со сценарием, но вас это не интересует. Вы хотите узнать все, что мне известно о Болтоне, верно? С вашего позволения, я буду называть его так.
      - Он впервые работал у вас над фильмом о "кемите"?
      - Нет, мы нанимали его еще для нескольких работ, началось это около года назад.
      Хотите кофе?
      - С удовольствием.
      Они сидели молча, пока секретарша не принесла им традиционный кофе в картонных стаканах, и Уильямс стал пить, выжидая.
      - Этот парень пришел искать внештатную работу примерно год назад, сказал Колмен. - Он был в отчаянии. Во-первых, он не мог удержаться ни на одной постоянной работе. Откровенно сказал мне, что после Вьетнама несколько раз был в психиатрических лечебницах. Во-вторых, произошла одна история, сломившая его.
      - Какая именно?
      - Он получил в Нью-Йорке работу над специальным телефильмом, посвященным годовщине со дня смерти Кеннеди, и в последнюю минуту его уволили. Сказали, что им не понравилась его позиция.
      - Как называлась эта нью-йоркская компания? - спросил Уильямс.
      Колмен улыбнулся.
      - Не упускать ни одной подробности, мистер Уильямс? Что ж, старый король Кол к вашим услугам. Вот сводка, которую он дал мне, внизу название компании.
      Он протянул Уильямсу отпечатанную на мимеографе сводку. Уильямс прочел внизу:
      "Интернейшнл телевижн пэкейджинг" Нью-Йорк, Рокфеллер-плаза, 30 Срок работы: с августа по октябрь 1972 года".
      - По указанному здесь адресу он не живет, - сказал Колмен. - Мы навели справки после кражи "кемита".
      Но Уильямс читал на верху страницы:
      "ЮСИА Вашингтон, О. К. Срок работы: с июня 1963 по май 1964 года".
      Значит, Лоуэлл работал в ЮСИА! Карсон тоже. Какая-то связь! Уильямс сложил сводку, сунул ее в карман и сказал Колмену:
      - Лоуэлл замышляет убийство нескольких людей, состоявших на государственной службе в одно время с ним. Зная его, не могли бы вы подобрать ключ к разгадке причины?
      - Ключ у меня есть, не сомневайтесь, - сказал Колмен.
      - Какой?
      - У него была пленка с похорон президента, я видел ее.
      - Пленка? Вы имеете в виду его снимок с Кеннеди на одном из приемов в Белом доме?
      - Нет, - сказал Колмен. - Пленку, отснятую на похоронах. При устройстве на работу он демонстрировал ее как образец.
      - Ясно. Почему же пленка с похорон Кеннеди - ключ?
      - У меня есть список сюжетов. Уходя, он забрал пленку, но список оставил. Я нашел его сегодня в личном деле. И могу сказать вам, что был несколько удивлен.
      Колмен раскурил трубку и откинулся назад, попыхивая и глядя в лицо Уильямсу. Он был из тех людей, которые любят держать слушателя в неведении как можно дольше.
      - Что же было на этой пленке? - спросил Уильямс.
      - Та-а-ак, - протянул Колмен, и Уильямс ждал, пока очередной клуб дыма поднимался к потолку. - Лоуэлл говорил, что во время похорон он был еще начинающим редактором в ЮСИА. Но по этому случаю агентство послало на съемки всех сотрудников, чтобы осветить событие со всех сторон. Лоуэлл отправился со съемочной группой, и кончилось тем, что он стал брать интервью у людей в толпе.
      В фильм "Годы молний" эти интервью не вошли, но Лоуэлл тем не менее гордился ими. Он хранил пленку как образец. Устраиваясь на работу, он прокручивал ее, чтобы показать, на что способен. В кинобизнесе это обычное дело.
      Похороны Кеннеди! Лоуэлл интервьюировал людей! Колмен взял список и зачитал фамилии тех четверых, у кого Аллен Лоуэлл брал интервью на похоронах Кеннеди в ноябре 1963 года:
      Эверет Меллон
      Томас Медуик
      Роберт Уорнки
      Стефани Сполдинг.
      35
      Уильямс позвонил Коннорсу.
      - Планы меняются. Завтра по пути в Торонто я остановлюсь в Нью-Йорке. Лоуэлл в прошлом году работал в компании "Интер-нейшнл телевижн пэкейджинг".
      - Ты что-то раскопал в Балтиморе?
      - Трудно сказать. Оказывается, у Лоуэлла есть небольшая пленка с похорон Кеннеди. Он демонстрировал ее как образец при устройстве на работу. На пленке он берет интервью у четырех людей - и все эти четверо в списке намеченных жертв.
      - Господи!
      - Свяжи это с тем, - сказал Уильямс, - что в Нью-Йорке он работал над юбилейным фильмом, посвященным Кеннеди, потом перебрался в Балтимор и сказал продюсеру, что был уволен из нью-йоркской фирмы.
      Коннорс помолчал, потом ответил:
      - Связывай сам. Я не могу.
      - Я тоже не могу, но должен. Если Уар и Горджо в Торонто не сообщат ничего нового, это все, чем мы будем располагать. Связь с фильмом. И она ничего не проясняет.
      На ночь Уильямс остановился в балтиморском мотеле, поужинал в одиночестве, потом поднялся к себе в номер. Но из головы у него не шла пленка Лоуэлла. Как нередко бывало с самого начала этого кошмара, он перенесся мыслями в 1963 год, к тем дням, когда Кеннеди был еще жив, город кишел энергичными оптимистами, и среди тысяч там были Меллон, Медуик, Сполдинг и Уорнки.
      А теперь, десять лет спустя, этот человек решил их убить.
      Уильямс знал, почему он находится в списке. И, возможно, Лоуэлл мог затаить какую-то обиду на Карсона с тех пор, когда они работали в ЮСИА. Это конкретные причины, из-за которых психически неуравновешенный парень мог пойти на убийство.
      Но те четверо, у кого Лоуэлл брал интервью на похоронах? Они были выбраны в толпе наобум и десять лет спустя обречены на смерть. Почему?
      36
      Аллен Лоуэлл дожидался на причале острова Сент-Томас моторки, которая доставит съемочную группу в лагуну. Погружение было назначено на завтра.
      Он был одет в коричневую ветронепроницаемую куртку и джинсы, на плече у него висел в футляре бинокль. Его взяли в съемочную группу на место таинственным образом исчезнувшего накануне подсобного рабочего. Исчезновение организовал Аллен, он сказал этому человеку, что очень интересуется погружениями и просто должен видеть этот эксперимент. За хрустящую стодолларовую бумажку и обещание назавтра такую же рабочий отдал Аллену свой значок. С этим значком Аллен ни у кого не вызывал любопытства и менее всего у охранявшего причал морского пехотинца.
      Аллен стоял на причале под солнцем и смотрел, как чайки ныряют в голубую воду и неизменно взлетают с серебристой рыбкой в клюве. Они не промахивались.
      Моторка подошла, пришвартовалась, и Аллен перенес на нее аккумуляторы и съемочное оборудование. Несколько минут спустя моторка неслась к острову Сент-Джон, покрытому до вершин холмов пышной зеленью. Сперва перед их взором был Рокфеллер-парк, потом двадцать минут спустя они обогнули косу и увидели корабли на якоре, домики на берегу и вертолет, медленно, мягко опускавшийся на пристань.
      Когда они, вспенивая воду, подошли к лагуне, Аллен увидел суда, которые ему были нужны, - яхту Меллона и ТДК. На яхте Мел-лона агент ФБР говорил по радиотелефону с оператором Уильямса в Вашингтоне.
      - Никаких происшествий. Спокойно. Выхожу на связь через час. Аллен видел две лодки, охранявшие яхту, морских пехотинцев на борту и думал, что прорваться через этот кордон было бы невозможно. Он поступил предусмотрительно, назначив свидание Кэти на ТДК.
      Моторка остановилась у пристани, покачиваясь и задевая бортом за кранец. Аллен спросил моториста:
      - Куда вы теперь?
      - Не знаю. Наше дело - ждать распоряжений.
      - Хотите получить двадцать долларов за небольшую прогулку?
      Первый оператор поглядел на Аллена и сердито сказал:
      - Эй, Адамс, тебя взяли помогать!
      - Подойду через полчаса, - торопливо сказал Аллен мотористу.
      - Куда тебе?
      - У меня девочка на вспомогательном судне.
      - Ладно, - сказал моторист. - Я буду здесь. Аллен поспешно спрыгнул на пристань и перевыполнил свою норму тяжелой работы, помогая группе устанавливать оборудование.
      На вертолете, который видел Аллен, прилетел адмирал. Это было проявлением мудрости координатора из министерства внутренних ресурсов. Командование флота выражало недовольство с самого начала этой операции, и, чтобы задобрить его, некий гений подал идею пригласить кого-нибудь из адмиралов на церемонию погружения, которой открывался тридцатидневный эксперимент.
      По замыслу первый спустившийся к домику аквалангист должен был достать из люка большой золотой ключ, всплыть на поверхность и под объективами телекамер вручить пораженному адмиралу этот символический ключ от эксперимента.
      Адмирал Джесон Бингем болтал в кают-компании ТДК с капитаном Мазуром.
      - Перед вылетом сюда мне был звонок из министерства юстиции. Они обеспокоены тем, что здесь находится этот Меллон.
      - На этом настоял адмирал-океанограф, сэр. Мы были готовы отправить его отсюда.
      - Черт, как мне это не нравится! Эксперимент стоил правительству громадных денег, и нам только не хватало, чтобы во время него был убит какой-то гражданский. После этого фиаско можно будет навек проститься с "Тектайтом".
      - Еще не поздно, - сказал капитан. - Мы можем отправить его отсюда на вертолете.
      - Ас меня могут снять голову в Пентагоне, если я прикажу отправить его отсюда и он будет убит у себя дома. Нет. Ошибка уже сделана. Но мы примем меры, чтобы с этим человеком ничего не случилось - по крайней мере пока я здесь.
      Капитан объяснил, как охраняется яхта Меллона, и адмирал остался доволен.
      - Мимо морских пехотинцев не пробраться никому, - сказал он. Потом услышал, как подошла моторка.
      На ТДК кают-компания находится рядом со сходнями. И адмирал ясно слышал разговор. Впоследствии он не раз будет вспоминать его. Какой-то человек сказал вахтенному:
      - Мне нужно повидать Кэти Симмонс.
      - Кого?
      - Это девушка лет семнадцати...
      - Да, сэр. Ее я помню, сэр.
      Неизвестный сказал:
      - Я договорился встретиться с ней здесь в это время.
      - Ее здесь нет, сэр. Мистер Хадсон, главный океанограф, отправил ее на яхту Меллона. Теперь ей запрещено находиться здесь.
      В кают-компании капитан улыбался адмиралу, думая, рассказать ли ему об импровизированном телепредставлении, устроенном Кэти для акванавтов. Но решил, что не стоит. Никакой адмирал не удержался бы при этом от смеха.
      - Это не так уж важно, - сказал тот человек вахтенному. - Но что такого Кэти сделала?
      - Выставила напоказ груди, - сказал вахтенный, и адмирал расхохотался. Капитан с облегчением рассмеялся тоже.
      Аллен Лоуэлл, спускаясь в моторку, не смеялся. Задача перед ним стояла сложная.
      Агент ФБР разговаривал с Кэти на борту яхты Меллона, когда к лодке охраны у левого борта подошла моторка. Агент увидел за штурвалом молодого человека, и тут девушка замахала рукой и крикнула:
      - Джим! Сюда!
      - Кто это? - спросил агент.
      - Мой парень. Он сказал, что будет работать со съемочной группой. - Она повернулась к агенту. - Сэр, можно ему подняться на борт? Всего на минуту? Я несколько дней не видела его.
      Меллон вышел на палубу, но агент уже сказал: "Ни в коем случае". Он взял рупор, служивший для переговоров с охраной, и его усиленный голос прозвучал металлически:
      - Скажите, пусть проваливает! Никаких гостей! Человек в моторке передал охраннику какой-то футляр и с ревом понесся к пристани. Охранник крикнул в мегафон:
      - Он оставил подарок для девушки.
      - Хорошо, давай его сюда, - ответил в рупор агент. Лодка подошла к борту.
      - Поймать сможете?
      - Конечно.
      Охранник бросил футляр, Кэти поймала. Рядом с ней стояли Меллон и агент ФБР. Они взяли у нее футляр и открыли, внутри был бинокль.
      - Я забыла взять его, - сказала Кэти, хотя до сих пор и в глаза не видела бинокля. Но Джим велел сказать так, если возникнут вопросы. Агент повертел бинокль в руках.
      - По-моему, тут все в порядке, - сказал он. - Тем более что этот человек не на борту.
      - Завтра я буду наблюдать церемонию погружения, - сказала Кэти. - Я близорука, а так хочется все рассмотреть.
      Но агент ФБР решил удостовериться сам. Он поднес бинокль к глазам, поглядел.
      Затем отдал его Кэти.
      - Я хотел убедиться, что это действительно бинокль, - сказал он, хотя, собственно, и не сомневался в этом. У такой девушки, как Кэти, должен быть мальчик на побегушках.
      Аллен Лоуэлл весь день работал на солнцепеке, грузил тяжелые ящики и оборудование, лицо его заливал пот, в башмаки набился песок. Но он привык работать со съемочными группами. Потом все сели в моторку и вернулись на Сент-Томас, а вечером в прибрежном баре Аллен вручил рабочему еще сто долларов.
      - Завтра можете выходить на работу, - сказал он. - Зрелище было незабываемое.
      Потом Аллен пошел к себе в отель и достал из чемодана мундир армейского сержанта. В ту же ночь сержант первой десантной дивизии Гарольд Дауб вылетел самолетом компании "Пан Америкен" в Майами, а там пересел на рейс до Вашингтона.
      "Тектайт III" был у Аллена позади.
      Впереди была Стефани Сполдинг.
      37
      Десять часов сорок пять минут, остров Сент-Джон. Бинокль лежал в футляре на туалетном столике в каюте Кэти.
      Надо было поторапливаться. Церемония начиналась в одиннадцать, акванавты на своем судне натягивали костюмы, адмирал и другие высокие чины собрались на палубе ТДК.
      Кэти решила устроить акванавтам последнее представление. Она облачилась в голубое бикини и пошла на нос, откуда могла помахать им перед спуском. Чтобы они помнили ее все долгие дни под водой.
      Когда она проходила мимо радиорубки, один из агентов ФБР увидел ее и присвистнул.
      Перед вылетом из Балтимора двенадцатичасовым рейсом в Нью-Йорк Джордж Уильямс позвонил Стефани Сполдинг и Бобу Уорнки. Стефани сразу же вспомнила интервью во время похорон. Уорнки на минуту задумался.
      - Знаете, у меня много раз брали интервью как у тренера. Но я не помню, совал мне кто-то в тот день микрофон под нос или нет... Постойте... А, вы имеете в виду того... верно, один парень подходил ко мне на улице, когда процессия уже прошла. Я глядел ей вслед и плакал, как ребенок. Он спросил, работал ли я с Кеннеди, а я ответил, что сейчас не могу говорить. Вот и все интервью! Черт, должно быть, это он. Тот самый парень!
      - Это он, - сказал Уильямс и повесил трубку. Потом стал дозваниваться на яхту Меллона. После долгих помех и ошибок он наконец связался со своим человеком.
      - Меллон под надежным присмотром?
      - К яхте никто не приближался, - сказал агент ФБР. И после паузы добавил: - Вообще-то вчера подплывал один парень.
      - Что?
      - На яхте находится девушка, дочь одного из ученых. Этот парень вчера хотел навестить ее, но мы его прогнали.
      - Возьмите эту девушку и не подпускайте к Меллону!
      - Этот парень не подходил к ней! Только передал через охранников бинокль.
      - Бинокль?
      - М-м-м, да...
      - Где сейчас этот бинокль?
      - Н-не знаю.
      - Бросьте его за борт сию же минуту!
      - Это настоящий бинокль. Мы проверяли.
      - Сию же минуту найдите его и бросьте за борт!
      Адмирал Бингем был в прекрасном настроении. Кто-то из штаба сказал ему, что он получит золотой ключ от домика акванавтов, и его это радовало. Штабисты, капитаны первого и второго рангов, стоявшие с ним на палубе, были одеты в безупречно белые мундиры с золотыми галунами. По правому борту находилось прогулочное судно, с которого акванавты должны были погружаться. Эта помпезность была дисгармонирующей нотой в якобы военной операции, но министерство внутренних ресурсов не особенно считалось с военными моряками. Адмирал улыбнулся, когда один из акванавтов, уже одетый для погружения, отдал ему честь.
      От ТДК к подводному домику шли кабели, он стоял поодаль от берега. К нему причалил старый Курт Меннинг, научный телеобозреватель. Съемочная группа наводила с кормы катера на адмирала объективы телекамер.
      - Не хотите ли сказать несколько слов перед погружением? - спросил его Меннинг.
      И, не дожидаясь ответа, перепрыгнул на палубу, к досаде других телегрупп на своих катерах. Адмирал отказался говорить с ними до погружения, опасаясь, что может что-то случиться: он не хотел, чтобы его снимали вещающим о технологическом достижении, когда внизу лежит мертвый акванавт, как это случилось при проведении "Си Лэб III", но у Меннинга, очевидно, был какой-то подход.
      С яхты Меллона, стоявшей ярдах в тридцати, это смотрелось как яркое, красочное зрелище. Ясное голубое небо, солнечные лучи сверкали на волнах лагуны. Акванавты докуривали последние сигареты, им предстояло не курить тридцать дней. Один из них поднял взгляд и увидел Кэти в голубом бикини.
      - Опять эта дочь природы.
      - Умеет задеть мужчину за живое, - сказал другой и услышал, как с пристани его окликают по имени. Молодая красивая женщина вышла из толпы и бросила ему фотографию в непромокаемом пластике. Потом послала воздушный поцелуй.
      Акванавт помахал фотографией жены и улыбнулся ей. По сравнению с девицей в бикини она внезапно показалась очень старой.
      Кэти на носу внезапно спохватилась. Бинокль! Она была так поглощена зрелищем и этими беднягами-акванавтами, что чуть не забыла о наставлениях Джима.
      Взяв бинокль, Кэти поднесла его к глазам. Взволнованная, она думала о том, как передать бинокль Меллону. Но где он? Джим, очевидно, считал, что он будет на носу, рядом с ней.
      Кэтти встревоженно огляделась и увидела, что Меллон стоит на рулевой рубке с морским пехотинцем. Она стала торопливо подниматься по трапу, и тут же на трап выскочил встревоженный агент. Кэти отковырнула ногтем кусочек кожи на бинокле и вместе с ним вытащила тонкий, похожий на иглу штырек.
      - Мистер Меллон, - подавая бинокль, сказала она. - Вы только взгляните попристальнее на красавчика справа!
      - Давай. - Меллон взял бинокль.
      - Меллон! - прогремел голос. - Бросьте бинокль за борт! Это бомба!
      Меллон опустил бинокль и рассмеялся.
      - Вы шутите? Ваш приятель вчера не взорвался! Какие пугливые стали...
      Меллон вновь поднес бинокль к глазам. Но мгновенно взбежавший по трапу агент рванул Меллона, и тот растянулся на палубе. Бинокль описал в воздухе дугу, и все, кто был на борту ТДК, затаив дыхание, следили, как он падал на поручень.
      Раздалось громкое бум! Взрыв повредил палубу и близлежащие каюты, корпус яхты треснул, и один морской пехотинец полетел за борт, рукава его были изодраны в клочья.
      Глава V
      II НОЯБРЯ 1973 ГОДА
      1
      В Нью-Йорке было холодно, резкий ветер насквозь пробирал шедших по бетонке к дверям вокзала и к теплу пассажиров вашингтонского самолета. Уильямс вышел наружу и подозвал такси.
      По пути к Манхэттену водитель, человек с густыми черными бровями и, видимо, не раз сломанным носом, спросил:
      - Слышали об этих убийствах? Одно в отеле "Амбассадор"... Картон, или Карсон, или как там его? А теперь бомба в Нассау. - И глянул в зеркало заднего обзора.
      - Читал, - ответил Уильямс.
      - Ну так вот, мой сын вчера вечером разгадал, кто это. Мы смотрели новости по телевизору, и он явился с ответом. Это Освальд.
      - Ли Освальд?
      - Вот именно. Настоящий Ли Освальд. Вы знаете, у него был двойник. Сын заставил меня прочесть одну из книжек об этом заговоре, там есть свидетельство, что, когда один Освальд покупал что-то в одном городке, другой был в другом, не то на стрельбище, не то где-то еще. И малыш говорит, что один из этих Освальдов еще на свободе.
      Уильямс сотрудничал в этом деле с комиссией Уоррена, помогал расследовать каждую версию заговора. Всех волновала связь с ЦРУ:
      Освальд жил в России, следовательно, ЦРУ по крайней мере обращалось к нему. Но в конце концов все улики указали на то, что Освальд действовал в одиночку, и Уильямс поверил в это.
      - Что ж, - сказал он водителю, - кто он такой, станет известно двадцать второго ноября.
      - Почему?
      - В письме указана эта дата.
      - Но осталось всего две недели. По-вашему, он за это время убьет еще четверых, хотя его ищет все правительство?
      - Я думаю, попытается, - сказал Уильямс.
      Рокфеллер-центр высится посреди города, уже немного постаревший, но все еще величественный, его современные стеклянные башни кажутся фантастическими видениями, которые в один прекрасный день рассеются.
      Такси свернуло с Пятой-авеню, но Уильямс не замечал ничего вокруг. Теперь, больше чем когда-либо, он понимал, что должен как-то заставить Лоуэлла охотиться за собой, немедленно! Меллона спасла накануне лишь чистая случайность. Позвони он агенту ФБР пятью минутами позже, Меллон был бы мертв.
      Газеты снова подняли шум. Покушение вызвало гневные нападки на "беспомощное"
      ФБР, неспособное защитить известную жертву с помощью сотен морских пехотинцев.
      На это Уильямс мог бы кое-что возразить. От такого убийцы, как Лоуэлл, который все рассчитывает заранее, всегда совершает что-то непредвиденное и действует с поразительной дерзостью и точностью, защитить намеченные жертвы невозможно, разве что посадить их в тюремные камеры, на что не согласятся ни Сполдинг, ни Уорнки, хотя кто-то из ФБР всерьез предлагал эту меру. Теперь уж было ясно, что обычные меры - охраняемый номер в отеле, дом-сейф - бесполезны против методов Лоуэлла.
      Водитель остановился у здания № 30, и Уильямс поднялся лифтом на восьмой этаж, где размещалась "Интернейшнл телевижн пэкейджинг".
      Помещения фирмы были обставлены с неброской роскошью, повсюду, даже в приемной, стояла мебель в стиле эпохи Регентства и висели картины-подлинники. Уильямса проводили в кабинет вице-президента, отвечающего за производство, высокого, худощавого, седеющего человека по имени Том Джексон.
      - Мне поручено оказывать вам всевозможное содействие, мистер Уильямс, сказал он. - И, честно говоря, я берусь за это очень охотно. История в высшей степени ужасная.
      - Давно работает ваша компания, мистер Джексон?
      - Года два с половиной плюс-минус месяц. А что?
      - Почему же вам потребовалась помощь внештатников? Джексон улыбнулся.
      - Видите ли, мистер Уильямс, это был особый случай. Мы широко привлекали всех, у кого были еще не демонстрировавшиеся пленки с президентом Кеннеди, для юбилейного выпуска в прошлом году. Болтон в числе прочих откликнулся на объявление. Он провел несколько интервью на похоронах президента. В самом деле очень впечатляюще.
      - Вы просматривали эту пленку?
      - Да. И, кажется, это была моя идея - послать его девять лет спустя за интервью к этим четверым. Свести вместе прошлое и настоящее.
      - И он взялся за это?
      - Да, сэр. Продюсером фильма был Боб Торли. Он расскажет вам, что произошло.
      Через несколько минут вошел человек в сером кашемировом свитере, серых брюках, мягких кожаных ботинках и пожал руку Уильямсу.
      - Ну и псих этот Болтон, а?
      - Как он среагировал на четыре повторных интервью? - спросил Уильямс.
      - Среагировал? Его это чуть не доконало. Начну с того, что он был в скверной форме. Я еще при первой встрече заметил, что он слишком нервный для работы.
      Наверно, мистер Джексон, взяв его, просто оказал ему любезность, потому что он, - вьетнамский ветеран и все такое прочее.
      - Тогда я думал, - сказал Джексон, - что мы сможем использовать его пленку.
      - Но после того, что Болтон выяснил, это стало невозможно. Видите ли, мы хотели, чтобы он навел справки о тех людях, прежде чем соваться к ним за интервью. И когда он вернулся, злющий, как черт, я спросил, в чем дело. Он сказал: те четверо обожателей Кеннеди теперь превратились в шлюху, мошенника, бездельника-пьяницу и педика.
      Уильямс задумался. Первых троих он мог определить, поэтому педиком оставался Уорнки. Уорнки? Футбольный тренер?
      - Он не уточнял, кто есть кто?
      - Нет. Какой смысл? Он сказал, что не станет снимать их в память о Кеннеди, потому что они осквернили - именно так он и выразился - все, ради чего Кеннеди трудился. Заявил, что не позволит нам использовать свою пленку с похорон после того, что узнал. Мы ответили: ладно, обойдется. И все.
      - Одному продюсеру в Балтиморе он сказал, что был выгнан с работы из-за взглядов! У него были безупречные взгляды. Он любил Кеннеди и работал над этой передачей, как вол. Мы поручили ему отредактировать несколько сцен, выяснить кое-что из времен Кеннеди, и он был рад, как ребенок.
      - Значит, насколько вам известно, он разочаровался в замысле, узнав, что сталось с теми четверыми?
      Джексон развел руками.
      - В чем же еще могло быть дело? В тот день он ушел отсюда и больше не возвращался. Точка. Не скажу, что его уход явился ударом для нас - в конце концов, он был просто внештатником, - но он так горячился, не желая использовать эту пленку, что от этого, вероятно, часть ее стерлась. В общем, мы решили обойтись без этих четверых, в том числе, разумеется, без интервью Болтона на похоронах.
      Уильямс спросил, можно ли ему посмотреть юбилейный фильм.
      - Я бы рад помочь вам, мистер Уильямс, но там даже нечего смотреть. Фильм так и не был закончен. Зато можете посмотреть версию этого года.
      - А почему не закончен прошлогодний фильм?
      - Болтоновский? Отделы новостей на телестудиях не любят независимых продюсеров-документалистов, мистер Уильямс. Они хотят сами делать все свои передачи... В телебизнесе это хорошо известно. Поэтому нам сообщили в последнюю минуту, что часы наибольшего приема заняты и заказчик отказывается от фильма.
      Полгода работы пошло насмарку, но теперь у нас надежный заказчик, и мы делаем новый юбилейный телефильм. С полной гарантией.
      Уильямс знал, что Джексон говорит правду. Однажды он принимал участие в антитрестовском деле против телекомпаний, захвативших часы наибольшего приема, и в частности отделов новостей, отказывающихся от независимых продюсеров.
      - У вас нет пленки Лоуэлла? - спросил он.
      Джексон покачал головой.
      - Тогда я хотел бы посмотреть новый фильм.
      - Да-да, - сказал Джексон. - Сейчас я свяжусь с монтажером. Он позвонил секретарше и потребовал к телефону Санчеса. Когда Санчес взял трубку, Джексон сказал:
      - У меня здесь человек, ему нужно посмотреть наш новый фильм о Кеннеди. Монтаж не закончен?.. Что ты можешь показать ему?.. Ясно. Минутку. Монтаж еще не закончен, - сказал он Уильямсу, - но Санчес может показать вам несколько эпизодов с разных пленок.
      - Когда монтаж будет закончен?
      Джексон спросил в трубку Санчеса.
      - Пока не может сказать. Они ждут какую-то пленку, а когда она поступит, неизвестно.
      - Я еще приеду, - сказал Уильямс.
      Джексон поглядел на него.
      - Я все же не понимаю, какое отношение фильм этого года имеет к Болтону. Болтон не принимал в нем никакого участия. Но вместо ответа Уильямс спросил:
      - Когда ваша передача идет в эфир, мистер Джексон?
      - Двадцать второго ноября в восемь часов.
      Уильямс поблагодарил его, Торли и вышел из кабинета. Но, проходя мимо, он остановился у стола секретарши, принимающей посетителей, изящной брюнетки, та одарила его улыбкой.
      - Мистер Джексон говорит, что в тот день, когда уходил Джефф Болтон, дежурили вы. Помните?
      - О, конечно. Он славный парень. Нервный только очень. Зазвонил телефон, и Уильямсу пришлось ждать, пока секретарша вставит штекер в гнездо. Потом она взглянула на него и сказала:
      - Я только знаю, что мистер Брокуэй пришел к мистеру Джексону. А через пять минут Джефф вернулся с ленча, вид у него был просто ужасный. Бедняга, с тех пор как он повидал тех, кого интервьюирировал, на нем лица не было.
      - Ну и что?
      - Я не знаю, что произошло. Он зашел к мистеру Джексону и вышел через десять минут бледный как смерть. Я спросила: "Что случилось?" А он: "Ничего. Ничего".
      Вышел, и больше я его не видела.
      - Кто такой мистер Брокуэй?
      - Один наш финансист из другого города. Он приезжает сюда по делам время от времени, поэтому здесь у него есть кабинет. Мистер Джексон очень любезен с ним.
      - Значит, когда Болтон зашел к Джексону, там находился человек по фамилии Брокуэй?
      - Верно.
      - А через десять минут Болтон ушел и больше не показывался?
      - Тоже верно, - сказала секретарша. - Он был совсем зеленый! Сказал, что больше не придет никогда.
      Уильямс поблагодарил ее и вышел.
      2
      В Торонто была сильная метель, и самолет Уильямса кружил, казалось, несколько часов, прежде чем нырнуть в серый вихрь. На высоте пятьсот футов достаточно развиднелось для посадки с лыжным шасси на обледенелую полосу.
      Уильямс взял напрокат "пежо" и спросил дорогу у девушки за конторкой. Она дала ему карту, обвела карандашом оба названных адреса и предупредила:
      - Улицы здесь убирают быстро, но в течение ближайшего часа ехать будет трудно.
      Если вы незнакомы с нашими дорогами, лучше подождать.
      - Рискну, - сказал Уильямс и через несколько минут пожалел об этом. Снег все еще валил, и колеса с хрустом вязли в белой массе:
      в довершение всего от дыхания запотели окна, и стеклоочистители натужно скрипели по ветровому стеклу.
      Задержка самолета уже выбила его из расписания, а в ситуации, где на счету каждая минута, это могло оказаться роковым. Здесь, в Торонто, должен быть какой-то ключ. Уар должен будет назвать настоящие фамилии на документах, изготовленных для Лоуэлла. А Майк Горджо и его друзья должны знать о человеке, который сотрудничал с ними несколько лет, больше, чем открыли.
      То, что Уильямс узнал в Балтиморе и Нью-Йорке, значительно приблизило его к разрешению самой главной загадки: мотивов Лоуэлла. Интуиция подсказывала, что он на верном пути.
      Уильямс звонил из Нью-Йорка Майку Горджо, и тот обещал приютить его на ночь; у него как раз выехал один временный жилец. Но сперва Уильямс хотел повидать Уара.
      Когда он остановился у ателье "Бон суар", снегопад стал утихать. Войдя, он подождал, пока полная женщина в синем халате не обратит на него внимания, и представился.