Звездные приключения Нуми и Ники. Книга 2

И ему тут же стало стыдно: он, как маленький, играет в детскую сказку! Со словами: «Ну, плыви себе, действуй!» Ники бросил рыбку в воду и поспешил выбраться на берег.

Лег в цветы, чтобы обсохнуть на солнышке, а слухари уселись по обеим сторонам и стали смотреть ему в рот – наверное, ждали, не скажет ли он чего-нибудь, чтобы можно было тут же покивать в ответ.

– Ну что, надо попробовать райское яблоко! – сказал Ники, и они усердно закивали.

Ники откусил кусочек оранжевого солнышка. Он плохо помнил вкус настоящего, земного райского яблока, но, кажется, он немножко напоминает вкус мокрой булки, немножко – мушмулы и немножко – нагретой солнцем дыни, а сами яблоки пахнут перезрелым бананом. Наверное, райскими их называют за красоту.

Добросовестно, как и полагается настоящему исследователю, Ники съел оранжевый шарик и посмотрел на небо. Розовые облака внезапно закружились в веселом хороводе, будто за ними гонялся ветер. Но ветра не было, и Ники понял, что это ему только кажется. Значит, не случайно здешние жители танцуют вокруг тили-тили и едят его плоды.

Голова его приятно кружилась, все тело охватило странное ощущение

– это клетчатый поросенок подбежал к нему и стал лизать босые, еще мокрые пятки. Нет, это не щекотка – когда тебя щекочут, неприятно. Ники испытывал незнакомое сладостное чувство: ему хотелось спать; нет, не спать, а прости лежать вот так всю жизнь, не шевелясь. Веки его почт сомкнулись, когда перед глазами встали бессмысленные лица стариков, которых он старался разбудить… Ему стало страшно. С трудом собрав все силы, он сел. Миллионы цветов вокруг крутились и смеялись в веселом хороводе.

Ники подполз к скафандру и с трудом сунул голову в шлем. Там он нащупал ртом трубочку и жадно глотнул, не разбирая, что пьет – сыворотку против галактических вирусов или лекарство от других болезней. Через несколько минут туман исчез из его глаз, а мускулы обрели прежнюю силу.

– Эй ты, лизун! – крикнул Ники поросенку, но не очень сердито: он уже чувствовал себя вне опасности. – Я так и знал, что с тобой надо держать ухо востро!

«Правильно, правильно!» – подтвердили слухари.

– А ну-ка, убирайтесь все отсюда!

Слухари опять закивали в знак согласия, но не сдвинулись с места. Ники стал поспешно натягивать на себя скафандр, а клетчатый поросенок все так же преданно смотрел ему в глаза. Мальчик почувствовал тревогу: он не знал, сколько времени провел возле куста тили-тили, хронометр что-то показывал, но это было пирранское время, а Ники еще не умел переводить его в другое, хотя Нуми и объяснила ему, как это делается. Как он мог оставить ее одну? Оказывается, райская красота вокруг кроет в себе опасность! Оранжевое яблоко и смешной клетчатый зверек способны отправить человека на тот свет…

Не обращая внимания на свою свиту, он бегом вернулся к Нуми. Она тоже уже тревожилась.

– Где ты был? Мне показалось, что с тобой случилось что-то плохое.

– Потом расскажу. Ты их язык выучила?

– Язык у них ужасно бедный, – отозвалась девочка. – За это время можно выучить два таких языка. А ты больше не смей исчезать, слышишь? Я чуть не умерла от беспокойства. Почему ты мне не ответил по шлемофону?

Она всерьез ругала Ники, а ему было очень приятно, неизвестно почему. Но это было не то коварное чувство удовольствия, которое он испытал, съев райское яблоко.

Долгожители планеты равнодушно слушали, как пришельцы переговариваются на неизвестном языке. Услышать речь не просто иностранную, а инопланетную, и при этом ничуть не взволноваться – тут было что-то не гак. Наверное, мозги их еще не очистились от дурмана.

– Давай переводи, – сказал мальчик Нуми. – Дорогие бабушки и дедушки…

– Я лучше скажу: «Уважаемые люди», – поправила она.

– Валяй. Что вы тут делаете? Где ваши дети?

Старики, одетые гавайскими танцовщиками, что-то вяло пробормотали; в переводе Нуми это значило: «Мы живем».

– А чем вы вообще занимаетесь?

– Молимся о том, чтобы жить долго, – был ответ. Нуми пояснила, что они верят в некое высшее существо, которое их создало.

– Ага, значит, у вас и бог есть? Ну, пускай будет на здоровье, – сказал Ники, и все слухари враз закивали золотистыми головками: пускай будет. – А зачем вам так долго жить?

– Ники, – воспротивилась пирранка, – это некрасиво. Я тебе потом кое-что объясню.

– Нет, ты их спроси, зачем они хотят долго жить. Что они будут делать?

Слова, которые произносила Нуми, звучали почти так же, как речь золотой рыбки. Наверное, девочка постаралась придать его грубым вопросам вежливую форму.

Старики опять хором, но вяло, ответили, что следует жить долго, чтобы слиться с красотой и истинами мира.

Ники смотрел на них с жалостью. Что у них общего с красотой? И какую истину способны постичь их ссохшиеся и затуманенные мозги? На Земле старики тоже состязаются, кто кого переживет. Едят кашку, как грудные младенцы, пьют разные травяные отвары, и зачем им такая жизнь? Он никогда не мог понять этого. Зато старики на Земле помогают по дому, водят внуков гулять, читают им сказки, а в молодые годы они успели сделать немало полезного для людей. Но эти…

– И где же истины, с которыми вы сливаетесь?

– Внутри их, – сказала Нуми.

– Пускай и нам дадут немножко!

– Ники, ты опять издеваешься над ними! – упрекнула его девочка.

– Я не издеваюсь. Но чего стоит красота и истина, если не можешь поделиться ими с другими? Переведи!

Нуми, однако, не стала переводить, хотя слухари подтвердили правоту мальчика усердными кивками.

– Пусть они хотя бы отведут нас к своим детям.

– Я уже просила, – ответила Нуми. – Они не хотят отделяться от красоты и истины.

И она встала, сказав старикам нечто похожее на вежливое «до свидания». Однако престарелые гавайские танцоры снова погрузились в блаженную дрему и не потрудились ей ответить.

4. Для чего служит искусство. Всегда ли хорошо то, что нам нравится. Ники объявляют великим мастером

Нуми и Ники отправились дальше. По дороге им не раз встречались группки стариков, которые или танцевали вокруг тили-тили, или лежали на земле, испытывая блаженство. Ники рассказал, какое страшное и приятное бессилие он испытал, а Нуми объяснила ему, что жители райской планеты считают себя самыми прекрасными и самыми добрыми существами в мире, потому что бог создал их по своему образу и подобию.

– Бедный бог, – засмеялся Ники Буян, – значит, и он такой же уродливый и глупый!

Самое удивительное, что здешние жители считали себя потомками земных людей. Когда-то, очень давно, бог отправил на Землю своих посланцев, чтобы они забрали оттуда всех добрых людей и вернули их в рай, где их можно было уберечь от злых и воинственных человеческих племен. С тех пор они так и живут здесь, где так красиво и всегда тепло, где царит вечная весна, а растения круглый год дают плоды.

– Да, и поросята лижут им пятки, а слухари кивают: да-да, вы самые умные и красивые существа во Вселенной, – добавил Ники.

Но пирранка опять упрекнула его за то, что он смеется над чужими порядками.

– Смотри-ка, а наша свита испарилась! – перебил ее мальчик.

В самом деле, клетчатый поросенок с коварным языком и райские птицы исчезли; должно быть, поняли, наконец, что совсем не нужны странным пришельцам.

Ребята поднимались по склону, за которым тянулась гряда холмов, поросших изумрудно-зеленой шелковистой травой. Цветов становилось меньше, кустов больше, это были совсем другие цветы и кустарники, а тили-тили вообще не встречались. Но вот на холме показались человеческие фигуры; люди эти выглядели куда моложе тех, что встретились ребятам внизу, и кожа у них была зеленоватого оттенка.

– Действительно ли они такие добрые, как кажутся? – усомнился Ники и достал пистолет. – Еще возьмут да нападут на нас.

– Убери пистолет, – рассердилась Нуми, которая никак не хотела верить в зло. – Раз у них нет врагов, то с чего бы им быть плохими.

Тут ребят заметил какой-то человек в зеленых трусах и бросился к ним навстречу. Он был ужасно некрасивый, с большим ртом и длинным носом, но весело улыбался и что-то дружелюбно бормотал. Оказалось, что его трусы сплетены из той самой травы, по которой они шли.

– Я только поняла, что он хочет нам что-то показать, – перевела Нуми и храбро направилась вслед за незнакомцем. Ники ничего не оставалось, как последовать за ней.

Человек завел их за ближайший куст, поднял с травы какой-то предмет и принялся размахивать им перед глазами ребят. При этом он, не переставая, что-то говорил, тихо и напевно.

– Он спрашивает, нравится ли нам его произведение, – перевела Нуми.

Произведение очень напоминало коврик, сплетенный из той же травы и кое-где украшенный цветами. Нуми произнесла несколько слов на здешнем языке, и некрасивое лицо человека просияло.

– Что ты ему сказала? – нетерпеливо спросил Ники.

– Что это очень красиво.

– А что это за штука? Для чего она?

– Ни для чего. Это они называют искусством.

– Ага, значит, и вы, пирранцы, иногда заливаете! – заметил Ники.

– Не знаю, что ты хочешь сказать. Но я думаю, что раз он создал эту вещь и она ему нравится, стало быть, для него она хороша. Ты забываешь, что мы находимся среди чужой цивилизации.

– Да разве это цивилизация! – земной мальчик уже явно придирался.

– У нас любой детсадовский ребенок и то сделает лучше!

Из-за кустов стали выходить другие люди, мужчины и женщины, все они были нагими, потому что трудно назвать одеждой трусы из травы. Они наперебой совали ребятам коврики, кособокие фигурки, тоже сплетенные из травы. И каждый хотел, чтобы гости похвалили его творение. Нуми еле успевала обменяться с ними двумя-тремя словами – такой поднялся шум; жители Райской планеты пели и плясали, размахивая своими жалкими изделиями.

– Это все искусство, – шепнула девочка Ники. – Все они здесь занимаются искусством. Николай разозлился.

– Ладно, пускай себе занимаются! А зачем совать это искусство нам под нос? Почему никто не спросит, кто мы, откуда? Может, мы тоже можем кое-что показать.

Даже невероятные чудовища с двумя головами проявили любопытство к ребятам! А здесь, в этом кружке самодеятельности, каждый интересовался только собой. Ники сунул руку в карман скафандра, достал жвачку, пожевал ее немного, чтобы она стала помягче, а потом крикнул:

– Эй, вы!

Райские жители разом остановились, испуганные непривычно резким криком. Ники с таинственным видом показал на свой рот, сделал несколько жестов, как будто произносил заклинания, и выдул изо рта пузырек.

Пузырек начал расти, в его белой поверхности отражались солнечные лучи; вместе с ним росло изумление райских жителей. А когда он лопнул, и мальчик живо спрятал за щеку остатки жвачки, все вокруг принялись хлопать ладонями по бедрам. Должно быть, таким образом на Райской планете выражали свое восхищение.

Ники прожевал жвачку, чтобы выпустить еще один пузырь, но тут несколько человек подхватили его и куда-то понесли, а остальные пошли вслед за ними, не переставая хлопать себя по бедрам. Вместе с ними шла и Нуми.

– Они говорят, что ты – великий мастер и должен отправиться туда, где постигается полное слияние с красотой и истиной.

– Они что, к старикам меня несут? – спохватился Ники и начал так брыкаться, что опешившие жрецы искусства отпустили его на землю.

Окружив мальчика плотной стеной, райские жители смотрели ему в рот, не обращая ни малейшего внимания ни на скафандр, ни на шлем, висевший за спиной. Должно быть, никак не могли понять, почему этот человек не хочет попасть туда, где царствует истина и красота и куда стремится каждый житель Райской планеты.

– Разве ты им не сказала, что мы не здешние? – Ники с беспомощным видом повернулся к Нуми.

– Сказала, конечно. А знаешь, что они мне ответили? Что здесь можно быть кем хочешь и откуда хочешь, только не с Земли. И я не стала говорить, откуда ты. Правда, странно? Они знают о Земле. И по их собственным преданиям, раньше они там жили.

– Давай уносить отсюда ноги, – предложил Ники. – Скажи им, что я могу пускать только маленькие пузыри, потому что мы с тобой еще дети. Вот когда я научусь пускать во-от такие, – и Ники описал руками в воздухе огромный круг, – тогда ихний бог разрешит мне жить с красотой, а до тех пор нельзя.

Райские жители смотрели во все глаза. Нуми тоже растерялась.

– А разве можно сделать такой пузырь?

– Конечно! Берешь сто кило жвачки, даешь ее двухголовому чудовищу, и оно ее надувает обоими хоботами.

Нуми была готова рассердиться, но один из райских жителей в нетерпении подтолкнул ее, чтобы она перевела ему слова великого мастера. Она начала что-то объяснять, помогая себе жестами; тогда все гневно закричали и стали показывать куда-то за холмы.

Ники встревожился. Уж не проговорилась ли она, что он прилетел с Земли?

– Они нас выгоняют, – сказала Нуми. – Детям нельзя находиться среди них. Мы должны отправиться к детям.

– Что ж, пойдем к детям, – согласился Ники. – У этой твоей прекрасной цивилизации все наоборот. Здесь чем старше становятся, тем больше глупеют.

– Ники, ты опять всех высмеиваешь! – строго заметила Нуми. – Надо мной смеешься!

– Как ты это заметила? – развеселился Ники. – Наверное, искусственный мозг подсказал? Он у тебя умный. Ты его береги, а то как бы он не сносился раньше времени.

И Ники пошел в ту сторону, куда указывали райские «самодеятели», как он прозвал этих жителей планеты, даже не попрощавшись с ними. Нуми догнала его и зашагала рядом. Она обиженно молчала до тех пор, пока Ники, поняв, в чем дело, не сказал голосом своего мудрого прадеда:

– В своей долгой и нелегкой жизни, Нуми, я убедился, что истину постичь трудно. И нечего на меня дуться, потому что когда ты дуешься, то становишься похожа на этих типов с ковриками.

Только тут Нуми перестала сердиться. Наверное, ей не хотелось походить на райских жителей.

5. Как режут поросят. Правильно ли развешаны звезды. Во что играют дети в раю

Из-за следующего холма доносился веселый гомон, он то стихал, то поднимался с новой силой. Каждый, кому доводилось слышать детский гомон, знает, что он вызывает какие-то радостные предчувствия. По крайней мере, у земных людей. Ребята прибавили шагу.

По склону холма носилось множество детей; там были и ровесники наших путешественников, и ребята поменьше, и вовсе малыши, недавно научившиеся ходить. Они играли в какие-то непонятные игры, и все были совершенно нагие. Должно быть, им еще не полагалось трусиков из травы.

– Прямо позавидуешь, – заметил Ники. – Дома с этой одеждой одна морока. Я, к примеру, каждый месяц снашиваю по паре брюк и по паре обуви, а что не сношу, становится мало через полгода.

– Еще бы, ты столько ешь! – отозвалась Нуми.

– Только не говори про еду!.. Эх, был бы у меня с собой мой ножик, я бы хоть поросенка зарезал…

Нуми не поверила:

– Ники, ты не можешь этого сделать!

Николай Буяновский сроду не видел, как режут поросят, но Ники Буян ответил, не задумываясь:

– Еще как могу!

– Но это чудовищно!

– Ну да! Очень даже здорово. Хватаешь его за голову, и раз, раз…

– Прошу тебя, перестань! – в ужасе воскликнула Нуми, – я не могу слушать!

Ники развеселился:

– Ты что, забыла, что я представляю другую цивилизацию?

Но Нуми еще не оправилась от потрясения.

– Не напоминай мне об этом таким образом, Ники! Я хочу тебя любить, а если ты будешь так говорить, не смогу.

Вот и она ему напомнила, что принадлежит к другой цивилизации… Какая земная девчонка сумела бы столь чистосердечно произнести такие хорошие и страшные слова?

– Буф-ф! – отозвался он по-пиррански. – А ты зачем веришь каждому слову? Ну, как я его зарежу? Разве что лягну, если он уж очень меня допечет.

Нуми счастливо вздохнула.

– Я так и знала! Ты добрый мальчик. До сих пор не могу понять, за что на Земле тебя прозвали Буяном.

– От Буяновского. Чтобы покороче.

– Но ты как-то сказал, что не только поэтому…

– Правда, я еще и немножко буйный и шальной, – признался он.

– А помнишь, ты обещал научить меня шальным мыслям?

– Какие там шальные мысли, если у тебя в голове электронная машинка! Хочешь, устроим школу для этих голопятых? Будем учить их чтению, арифметике и всякому такому?

– Но это никакая не шальная мысль… – девочка была явно разочарована.

– Как не шальная? А на чем они будут писать, на животах, что ли? Здесь даже песка нет!

– Что-нибудь придумаем, – отозвалась Нуми и стала поспешно спускаться вниз по склону холма.

Дети встретили гостей радостными криками, и тут же окружили их, а потом воцарилась тишина. Они стояли как детсадовцы, у которых строгие воспитатели, хотя ни в одном земном детском саду ребята не ведут себя так примерно. Каждый по очереди прикасался к скафандру Ники или Нуми и отходил в сторону, уступая место товарищу. А те, что постарше, ростом с Ники Буяна, вообще не подошли и держались в сторонке, будто не желая ронять свое достоинство. Должно быть, подражали своим нелюбознательным родителям и дедам.

Нуми поймала ручонку, протянувшуюся к ее скафандру, и что-то мягко сказала малышу; он тихо ответил ей, она опять что-то сказала, и малыш показал на небо.

– Очень странно, – удивилась Нуми. – Я спросила, как его зовут, а он мне говорит: «Я тот, кто утром зажигает Солнце».

Она притянула к себе другого малыша, поговорила и с ним, а потом перевела:

– А этот говорит, что развешивает по ночам звезды.

– То-то они так хорошо развешаны! – ухмыльнулся Ники. – Что с них взять, малышня!

Третий мальчик сказал, что он пускает речки, чтобы они текли вниз.

– Ну, вниз-то они и сами текут, – заметил Ники. – Скажи ему, чтобы он пускал их течь наверх!

Нуми решила вступиться за малышей:

– Но ведь они так играют! Это же прекрасно!

– Играть надо тем, что можешь подержать в руках. Пускай строят дома, делают запруды, плетут корзинки… – Ники хотелось добавить: «мастерят себе луки и стрелы», но он знал, что пирранской девочке это не понравится, и умолк.

– Зачем им учиться строить дома? Ведь они им не нужны! Зачем им корзины, когда плоды есть круглый год, нужно только подойти к кусту, сорвать и положить в рот!

Неожиданно для Нуми мальчик сразу же согласился:

– Все правильно! Я уже и сам об этом думал. А еще я думал, что если это верно, что они прилетели с Земли, я хочу сказать, если их, как нас, перенес сюда Мало, то он им сделал большую гадость.

– Об этом еще рано судить, Ники. Мы не знаем, по каким законам устроена их жизнь.

Нуми направилась к мальчикам постарше, стоявшим в стороне, и вступила с одним из них в разговор, который потом дословно передала Ники.

«Мы прилетели из других миров, где светят другие солнца», – сказала она, на что мальчик ответил ей, что бог создал множество миров, но их мир лучше всех. Нуми спросила, почему на этой планете дети живут отдельно от родителей и вообще от взрослых, и мальчик объяснил ей, что они еще не имеют права заниматься искусством и что не должны мешать старикам постигать блаженство красоты и истины.

– А что они могут делать? Что им дозволено? И чем вообще занимаются?

Они должны учиться быть хорошими, чтобы создавать хорошее искусство, когда вырастут, и слиться с красотой и истиной, когда состарятся.

– А как научиться быть хорошими? – поинтересовалась Нуми.

– Нужно избавиться от всего плохого, с чем человек рождается, – был ответ.

– Мы тоже хотим стать хорошими. Покажи нам, как это делается, – попросила Нуми, и мальчик согласился.

Он что-то крикнул детям, и они тут же выстроились в колонну по росту; по сторонам колонны встали несколько мальчиков и девочек постарше и повели ребят вперед. Нуми и Ники пошли следом.

– Мне ужасно любопытно увидеть, как это делается, – шепнула пирранка Николаю.

Он, однако, не посмел признаться, что хотя ему любопытно все на свете, но совсем не хочется узнавать, как стать хорошим. Конечно, ему бы хотелось быть хорошим, и он даже не раз пробовал, но это оказалось ужасно скучным занятием, кроме того, требовало немалых усилий. Стоит ли тогда стараться?

6. Можно ли стать хорошим, если бить плохих. Ники открывает еще один закон Вселенной. Можно ли поверить, что человек счастлив оттого, что его выгнали из рая

Однако оказалось, что на Райской планете научиться добру очень легко.

Колонна вступила на небольшую полянку, окруженную кустами. В середине ее возвышалось нечто вроде трибуны, убранной красивыми цветами, недалеко от трибуны торчало с десяток кукол в рост человека, сделанных из веток и сухой травы. Они очень напоминали земные огородные пугала.

Дети выстроились полукругом, а старший мальчик, возглавлявший колонну, поднялся на трибуну и что-то сказал. Дети тут же хором повторили его слова. Мальчик заговорил громче, хор последовал его примеру– Что они говорят? – не утерпел Ники.

Нуми не поняла слов, но по излучениям детей решила, что они произносят заклинания, а может, дают клятву.

Мальчик, стоявший на трибуне, кричал все громче, дети отвечали ему тем же, пока, наконец, хор не пришел в неистовство. Тогда мальчик гневным жестом указал на пугала, и ребята как бешеные набросились на них, начали их пинать, бить кулаками, рвать зубами, выхватывать клочья травы из тел и голов.

Картина была и смешная, и страшная, и гости застыли от удивления. Вожак спустился с трибуны и подошел к ним.

– Вот как это делается! Детям часто хочется делать зло, потому что мы происходим с Земли, и зло рождается вместе с нами. А эти пугала – земляне, страшные и жестокие, самые скверные существа во всем мире.

Нуми не могла прийти в себя от изумления.

– Вы их когда-нибудь видели? – спросила она.

– Не видели, но знаем.

– Не понимаю. Если вы их никогда не видели и они ничего плохого не сделали, зачем же вы их бьете?

– Потому что они – наши враги!

Ники подтолкнул девочку, чтобы она перевела ему весь разговор. Она заколебалась, однако добросовестно передала ему все до последнего слова – ведь пирранка не умела лгать. Но земной мальчик не испугался.

– Скажи ему, что я прилетел с Земли и что никто там им не враг. Там даже не знают об их существовании.

– Не надо, Ники! Видишь, как они рассвирепели, еще набросятся на тебя!

– Пусть попробуют! Я им живо выбью дурь из головы!

Дети на Райской планете, даже старшие ребята, были щуплыми – наверное здесь не только не работали, но и спортом не занимались. Да и откуда нарастить мускулы, когда ешь одни фрукты! Набивай живот сколько хочешь, он только вздуется, как вон у того задавалы, который с самого начала косо смотрит на них, а сил все равно не прибавится. Ники был уверен, что стоит ему хорошенько разозлиться, и он может всех их раскидать, как пушинки. Но злиться не хотелось, ему было жаль их – до того райские дети оказались глупыми и до того скучной была у них жизнь.

– Скажи им, что люди на Земле – добрые и миролюбивые!

– И этого лучше не говорить, – возразила Нуми. – Ведь это не совсем так, Ники, а ты знаешь, я не могу лгать. У вас столько народу дерется друг с другом, я сама видела…

– Но надо же их как-то вразумить! Раз у них нет врагов, а им приспичило драться, пускай придумают каких-нибудь зверей! Зачем они выдумали себе врагов – людей, да еще земных жителей?

Нуми повернулась к вожаку и спросила его, в самом ли деле дети становятся добрее, когда побьют землян. И может ли вообще человек стать добрее после того, как он кого-то избил. Мальчик уверенно ответил ей:

– Так мы платим землянам за то зло, которое они нам причинили. И становимся добрее друг к другу.

Услышав его ответ, Ники раздумал смеяться. В сущности, это не так уж и глупо… Наверное, было бы неплохо, если бы и на Земле народы не объявляли своим врагом то одного, то другого соседа, а сделали пугала и колотили бы их почем зря. Ведь каждый народ на Земле тоже считает себя самым умным и самым добрым. Может, глупость повсюду одинакова и это один из законов Вселенной?

Вслух он не стал говорить об этом, потому что на Пирре, судя по этой девчонке, даже пугало не стали бы бить. Конечно, вон она опять возмущается:

– Как ты можешь считать врагами людей, которых вообще не знаешь!

Ну и наивная эта пирранка! Да ведь чем меньше знаешь человека, тем легче считать его врагом! Стоит узнать его поближе, и окажется, что он такой же, как и ты, а там уже нетрудно и подружиться! И Ники вдруг вспомнил про Пламена.

Был скучный воскресный день. Ники один-одинешенек шлялся по улице и вдруг увидел перед собой незнакомого мальчишку. «Эй, – крикнул он новичку, – ты случайно не из соседнего квартала?» «Да», – ответил мальчишка, явно обрадованный, что ему есть с кем поговорить. «А почему я раньше не встречал твою рожу, – поинтересовался скучавший Ники, – или ты не выходишь на драку? Может, ты трус?» «Я тут новенький, – робко ответил парень, – мы только позавчера переехали». Ники обрадовался, что можно придраться к парню, и сказал: «Ага, не успел переехать и сразу явился в наши места! Вот я тебе сейчас расквашу нос!» Парень ответил: «Я не виноват, что нам дали здесь квартиру», – и приготовился к обороне.

У Ники был хитрый маневр: вступая в драку, он со свирепым воплем отпрыгивал в сторону, чтобы сбить противника с толку. Так он и поступил. Парень в растерянности повернулся к нему, споткнулся и упал. Но Ники, вместо того, чтобы накинуться на него, помог ему встать, отряхнуться и повел к себе домой – мазать ободранный локоть йодом. С тех пор Пламен стал его лучшим другом, хотя ни в одну из двух банд так и не вступил. Может, он тоже потихоньку колотит какое-нибудь пугало?

Вождь что-то скомандовал, дети отступились от пугал и снова выстроились полукругом. Вид у них и в самом деле был довольный и счастливый. Тогда на трибуну, покрытую цветами, поднялся мальчишка, который так враждебно рассматривал пришельцев. Оказалось, что живот у него не просто вздутый; на нем торчала здоровенная шишка, которая ходила ходуном, будто в ней сидел какой-то зверек.

Вожак принялся объяснять:

– Он хочет исполнить в вашу честь песню. Он старше остальных и уже имеет право творить искусство.

Нуми обрадовалась точно так же, как радовалась песням Короторо на планете звездных жителей, однако слова надутого мальчика звучали чересчур воинственно. Должно быть, это было все-таки стихотворение, а не песня. Она выслушала его до конца и готова была перевести, но не знала одного важного слова и тихонько спросила Ники:

– Как на вашем языке называется эта круглая штука посреди живота?

– Пупок. Пуп.

– А он может развязаться?

– Не знаю. Вообще-то, когда ребенок рождается, ему перевязывают пупок. В народе говорят: он пупок надсадил. Наверное, у такого человека от натуги развязывается пупок. Вот и этот парень так надрывался, читая свои стихи, что у него развязался пупок, – ты только посмотри на его живот!

Певец замолчал, и дети шумно захлопали ладонями по бедрам. Нуми зашептала Ники на ухо содержание песни:

Мой пуп! Прекрасный пуп, он развязался, но и я – неглуп!

К волшебнице пойду я, к Лата Мете, что знает мудрость всех тысячелетий, она уж сможет завязать мой пуп!

Эй вы, земляне!

О родине моей вопите здесь и там!

Я не терплю таких импровизаций!

Я за нее последний пуп отдам, ему для этого лишь надо завязаться!

Пирранка с ее необыкновенными способностями наверняка почувствовала ироническое отношение земного мальчика к этим стихам, потому что, не переводя дыхания, сказала ему:

– Не надо, он может обидеться!

– Что верно, то верно, поэты – народ обидчивый! – ухмыльнулся Ники.

Местный поэт еще издали начал им выговаривать:

– Почему вы не одобряете мое искусство?

– Но мы ничего такого не сказали, – смутилась Нуми.

– А почему вы тогда не хлопаете? У нас не разрешается не одобрять!

Нуми осторожно удивилась:

– Что, нужно одобрять все подряд?

– Да! Человек счастлив только тогда, когда все одобряет. Так велел бог.

Нуми перевела земному мальчику эту странную божью заповедь, и Ники захлопал ладонями по скафандру.

– Что ты делаешь? – всполошилась она.

– Одобряю. Видишь, как он расцвел!

Поэт закивал Ники совсем как птица-слухарь.

– Но это неправда! – возмутилась Нуми. – В душе ты его совсем не одобряешь!

– А разве можно одобрять все подряд и при этом говорить правду, – засмеялся Ники и похлопал парня по голому плечу. – Браво, браво! Ты большой поэт и патриот! Смотри только, постарайся, чтобы тебе как следует завязали пупок. Ведь не пойдешь на Землю войной с рваным пузом!

Нуми отказалась переводить его слова, и поэт-патриот попросил ее: пусть она что-нибудь скажет, что они могли бы одобрить.

Нуми с готовностью поднялась на трибуну, стараясь не наступать на цветы.

– Милые дети, мы очень рады познакомиться с вашей красивой страной, – торжественно начала она, и дети тут же захлопали руками по бедрам. – Мы облетели множество миров и убедились, что жизнь всюду интересна, что человек счастлив лишь тогда, когда он постоянно трудится и познает мир. Вот почему мы готовы передать вам наши знания.

Дети и это одобрили. Наверное, им было все равно, что слушать, главное – время от времени хлопнуть себя руками по бедрам.

– А на Земле вы были? – перебил ее поэт, и шишка у него на животе опять заходила ходуном.

Девочка с Пирры не умела лгать.

– Да. Там люди тоже работают, и учатся, и творят искусство, и ищут истину, и мечтают побывать на других планетах.

Дети опять захлопали, будто никогда не считали землян своими заклятыми врагами. Но их вожак и поэт-патриот быстро подошли к трибуне и подали Нуми руки, приглашая ее сойти вниз.