Во время своих многочисленных похождений Зевс перевоплощался, чтобы соблазнять земных женщин, но связано это было не с их непреклонностью, а с тем, что ходило слишком много слухов об их доступности.
      Многие простые смертные пытались выдавать себя за богов, отчего женщины стали недоверчивы, да и мужья все меньше были склонны верить, что очередной ребенок в доме - подарок, сделанный тем или иным богом. Подобного же рода и случай с Кассандрой.
      Ясновидческие способности обнаружились у нее еще в раннем детстве, но этим она только раздражала своих родителей и братьев, поскольку без обиняков выкладывала им, к каким последствиям приведут их дурацкие поступки. Она была красивой девочкой, но росла без любви: родители так и не смогли полюбить острую на язык дочку, постоянно предрекавшую неприятности. Спустя годы, когда туника стала вздуваться на ее груди, обнажая крепкие бедра, Кассандра продолжала разгуливать по Трое все в том же одиночестве: женихов отпугивала ее грубая откровенность. На полном серьезе Кассандру возжелали всего лишь раз.
      Главный жрец Аполлона, лучше других осведомленный в том, как обстояли дела с ясновидением, однажды застал ее в пустом храме и, прибегнув к помощи громоподобных заклинаний и ярких вспышек воспламеняющихся благовоний, пытался выдать себя за того, которому служил, но был разоблачен юной пророчицей и зверски укушен за псевдобожественную руку, настойчиво пытавшуюся залезть под тунику.
      Дабы предотвратить скандал - как-никак речь шла о царской дочери - жрец публично заявил, что Кассандра отвергла самого Аполлона и бог проклял ее, так что не стоит верить ни одному ее слову. Разумеется, люди поверили жрецу, а не запальчивой девчонке, напрасно пытавшейся объяснить, как в действительности было дело.
      После этого одиночество Кассандры стало вдвойне невыносимым. Мужчины совсем перестали обращать на нее внимание - раз уж она отказала самому Аполлону, то куда уж им! Презрели ее и женщины. Из зависти, конечно. Надо же, отказала богу, да еще какому! Прекраснейшему из прекрасных, самому Солнцеликому!
      Ведь если каждая начнет отказывать богам, что из этого выйдет? А вся царская семейка окончательно возненавидела ее, еще бы - Кассандра помешала им породниться с Олимпом.
      Естественно, Кассандра не осталась в долгу у троянцев и отвечала им тем же. Вместе с тем заметно обострились ее пророческие способности - известно, что одиночество способствует развитию наблюдательности, ума и понимания людей. И посему она почти со злорадством предрекала падение славной Трои.
      С самого начала она подначивала брата: "Ступай, ступай, Парис, притащи свою красотку в Трою, а я потом полюбуюсь на ваш позор!" И нельзя было понять, подбадривает она его или предупреждает. Впрочем, ее все равно никто не слушал.
      И только Гектора, единственного в семье человека, которого она любила, Кассандра честно, не прибегая к туманным намекам, как это делают другие ясновидцы, предупредила:
      - Брат, не вступай в поединок с Ахиллом. Порешит тебя Пелеев сын, порешит и как собаку приволочет к стенам Трои.
      Гектор, отличавшийся не только силой и умом, но и добросердечием, не рявкнул на нее, как другие: "Заткни свою паршивую глотку'" - а спокойно ответил:
      - Знаю, сестричка, знаю, но долг есть долг. Как же мне смотреть потом людям в глаза. - И с грустной усмешкой добавил: - Да и плохой бы ты была пророчицей, если бы не смогла предсказать судьбу собственного брата. Жаль, что Аполлон проклял тебя говорить истины, в которые никто не верит.
      После гибели Гектора Кассандру больше ничего не связывало с родным городом. С каким-то пьянящим нетерпением она бродила по крепостным стенам, подолгу разглядывала лагерь греков, заставляя защищавших стены воинов показывать ей, кто из греков Агамемнон, кто Аякс-старший и Аякс-младший, а кто Одиссей, который подарит Трое рокового коня. Не будучи слепой, как лучшие пророчицы троянских храмов, она была довольно близорукой и потому с такого расстояния не узнавала прославленных героев. Свою злость она срывала на защитниках города:
      - Эй, ну и достанется же вам от греков! И не надейтесь на спасение! Боги давно сделали свой выбор.
      Царь Приам был вынужден изолировать дочь, чтобы она не деморализовала войско. Он приказал запереть ее в храме Афины, надеясь, что общение с богиней мудрости прибавит дочери ума. В самом священном месте храма, доступ к которому имел лишь верховный жрец, для нее оборудовали уютное ложе. Заботу о пропитании Кассандры поручили самому верховному жрецу.
      Кассандра не сопротивлялась. Она знала: дни Трои сочтены, и хотела как следует подготовиться к этому.
      Заботилась о том, чтобы хорошо выглядеть, гадала о своем будущем и ждала тех, кто представлялся ее близорукому взору великолепными героями, которые освободят ее из плена одиночества. И как только крики, стоны и отблески пожаров достигли священного придела, она торопливо привела себя в порядок и вышла на ступени храма. Остановить ее было некому - заранее предупрежденные Афиной жрецы разбежались.
      Греки уважали чужие храмы, к тому же в домах горожан хватало добычи, поэтому на Кассандру никто не обращал внимания. Улыбающуюся, с венком на голове девушку воины принимали за сумасшедшую или за жрицу, что во многих случаях было одним и тем же, на жриц же посягали только в крайних случаях. Поэтому они пробегали мимо, упоенные стихией боя и полыхающего города.
      Обиженная Кассандра уже хотела обрушить на их головы ужаснейшие пророчества, но заметила, что один из воинов задержался возле храма. Он в изумлении уставился на красавицу, спокойно взирающую на ужасную картину гибели Трои.
      Кассандра сделала приглашающий жест рукой.
      Воин, разгоряченный сражением так, что все блохи наверняка разбежались с его богатых доспехов, был явно не простым солдатом.
      - Кто ты? - спросила она его.
      - А-а-якс, - смущенный внезапным вопросом, заикаясь, ответил парень. Такие вопросы пристало задавать победителям, а не побежденным.
      - Аякс? - Кассандра обрадовалась. - Наверное, ты Аякс-младший?
      Еще больше смутившись, он подтвердил ее догадку, и его смущение по-матерински растрогало Кассандру, подумавшую, что у мальчика наверняка сформировался комплекс неполноценности из-за прославленного тезки.
      - Входи, отдохнешь, - предложила она ему. - Я дам тебе вина. Охлажденного. Да и в храме прохладно.
      - Ты сама кто такая? - сумел выдавить из себя вконец ошалевший Аякс-младший.
      - Я дочь Приама.
      -Дочь Приама? Почему же ты здесь, почему не спасаешься?
      - Тебя дожидаюсь, - с очаровательной улыбкой ответила она, беря его под руку и увлекая за собою в храм.
      Опомнился он только тогда, когда она почти насилу уложила его на ложе, убранное по-царски богато.
      - Откуда тебе известно, что я...
      - Меня зовут Кассандра, - ответила она и, увидев, как тот перепугался, тут же осознала свою ошибку. Видимо, клеветнические слухи, распускавшиеся жрецом, дошли до стана греков. Стараясь успокоить его, она сказала: - Не бойся, пей! Попробуй моего вина. Ты еще никогда не пил такого.
      Грациозным жестом подняв кубок, Кассандра вытащила пробку из бурдюка и, наполнив его, поднесла к губам героя. Волей-неволей ему пришлось открыть рот, чтобы вино не пролилось на доспехи. Наполовину осушив кубок, победитель почувствовал себя спокойнее.
      - А зачем ты меня ждала?
      Кассандра застенчиво опустила ресницы.
      - Чтобы ты изнасиловал меня...
      - Что? Я?
      - Ты ведь знаешь - я вижу будущее. Так вот, я его видела. В летописи Трои будет прямо сказано: Аякс изнасиловал Кассандру.
      - Какой Аякс, младший?
      - Младший, - подтвердила Кассандра.
      - Погоди, -перехватил он ее руку, подносившую кубок. - Раз ты все это уже видела, значит, я могу этого не делать, а?
      - Не можешь, - строго сказала Кассандра. - Такова воля богов.
      - Что - прямо здесь? В храме? Но что скажет Афина?
      - Она уже сказала то, что должна была сказать. Пей! Пей и возьми себя в руки!
      Вино было сладким, крепким. Кассандра не стала разводить его водой, как это принято у греков. После доброго кубка такого вина начинаешь меньше бояться людей и богов.
      У Аякса-младшего не было большого опыта в изнасилованиях. Он даже подумывал о возможности после взятия Трои поупражняться в этом деле с парой-другой жительниц, но так увлекся преследованием противника, что позабыл о своих планах. Тем не менее все вроде бы устраивалось наилучшим образом. Во всяком случае, он не был разочарован.
      Как и большинство других девушек, Кассандра не испытала особого восторга от первой близости с мужчиной. Пока Аякс блаженно дремал на ее плече, она с пророческой рассудительностью думала о том, что ее покоритель еще слишком юн и потому не опытен в этих делах. А что за будущее он мог ей предложить?
      Будучи царской дочерью, ей не пристало бросаться в объятия таких недорослей. И она довольно бесцеремонно растормошила Аякса:
      - Хватит спать, герой, иди сражаться!
      Однако ему больше не хотелось сражаться.
      - Знаешь, ты мне понравилась! Я сделаю тебя своей наложницей, воскликнул довольный Аякс.
      Призвав на помощь все свое притворство, на какое она только была способна, Кассандра изобразила на лице скорбное смирение.
      - Это невозможно, милый. Мне суждено стать наложницей Агамемнона.
      - Вот еще! - возмутился Аякс, чувствуя, как вскипает в жилах молодая кровь. - Я первый тебя увидел!
      - Так суждено, - промолвила она пророческим тоном.
      - Ты что, и об этом знаешь?
      - Угу, - подтвердила она, начиная злиться на его тупость. - Пойди, приведи его.
      - Еще чего! Так я тебе его и привел! - воскликнул юный полководец.
      - Глупенький, ведь за это он при дележе добычи щедро вознаградит тебя.
      - Мне ничего не нужно, кроме тебя! - с горячностью заявил Аякс.
      - Да зачем я тебе? Чтобы предсказывать дурные вещи?
      - Но ведь совсем недавно ты предсказала мне не такую уж дурную вещь, усмехнулся Аякс, подмигнув ей.
      - Для тебя, может, и не дурную, но богам это могло не понравиться.
      - Тогда давай еще раз, если так или иначе ты...
      - Нельзя. Афина разгневается.
      - В первый раз не разгневалась же.
      - Она покарает тебя, предупреждаю... - в очередной раз попыталась отговорить его Кассандра.
      Однако Аякс, взревев так, как не ревел на поле боя, пугая врагов, набросился на нее и изнасиловал почти по-настоящему, что понравилось Кассандре гораздо больше, но она осталась непреклонной. Когда Аякс, потный и довольный собой, самоуверенно крикнул: "Эй, богиня, теперь ты можешь покарать меня!" - Кассандра пугающе-спокойно заметила:
      - Не спеши, ибо это уже предрешено.
      - Ты что это - серьезно?
      - Серьезно, милый, серьезно.
      Молодой герой поспешно стал застегивать многoчисленные ремешки боевых доспехов.
      - Постой, - подумав, сказала Кассандра. - Ты проводишь меня к Агамемнону. Скажешь, что взял меня в плен, чтобы сделать ему подарок. Так будет лучше для тебя.
      Она переоделась в новую, несмятую тунику и поправила волосы.
      - А его Афина покарает? - спросил юный герой, с суеверным страхом наблюдая за движениями ее тела.
      - Покарает, - равнодушно ответила она.
      - Тогда я отведу тебя! - обрадовался Аякс.
      Принципал объединенных.греческих сил Агамемнон принял их в своем царском шатре - он примерял парадные одежды, готовясь праздновать победу. Хотя его курчавая бородка была сильно тронута сединой, а доспехи с трудом скрывали солидное брюшко, он был полон сил, держался гордо, самоуверенно и истинно по-царски. С таким мужем не пропадешь.
      Выслушав доклад юного Аякса, он сдержанно поблагодарил его и обещал учесть его старание и храбрость в бою. Видимо, слухи о проклятии, довлевшем над ней, дошли и до него, поскольку Агамемнон нисколько не обрадовался подарку. Заметно это было и по его обращению с ней.
      - Дорогая Кассандра, - холодно произнес он.
      Вспомнив о своем происхождении, Кассандра с царственной властностью прервала его:
      - Нам следует поговорить наедине, государь!
      Дерзкое поведение пленницы смутило Агамемнона. И хотя ему совсем не улыбалось в одиночку решать судьбу царской дочери, делать было нечего, так как Аякс поспешно и с нескрываемым облегчением выскочил из шатра, не дожидаясь приказа царя.
      - Милая девушка, - все так же холодно начал было царь Микен.
      - Волею богов я уже не девушка, - снова не дала договорить ему дочь Приама, которая, по-видимому, вообще не умела держать язык за зубами. Слава богу, она не пустилась в подробности.
      Агамемнон окончательно стушевался:
      - Раз такое дело... то есть, я хотел сказать - это твое личное дело... - Он вдруг разозлился на свою растерянность и уже совсем не царственно воскликнул: -Ладно, скажи лучше - что мне делать с тобой? Ты ведь все-таки дочь Приама, черт бы тебя побрал!
      Кассандра остановила его пророческим взглядом.
      - Ты оставишь меня у себя.
      - А-а-а, нет уж, уволь! Этому не бывать, - заметался Агамемнон по шатру. - И так ходят разговоры, что я присваиваю большую часть добычи. Да еще эта история с Брисеидой и Ахиллом...
      - Неужели я тебе не нравлюсь? - кокетливо спросила она.
      - Нравишься, но... Да и слава о тебе худая идет.
      Кассандра вспыхнула, гневный румянец сделал ее еще привлекательнее.
      - Ты слышишь, что говоришь, Агамемнон? О какой худой славе может идти речь, если свой дар я получила от самого Аполлона? Молись, чтобы слов твоих не услышал Солнцеликий!
      Агамемнон испуганно взглянул на потолок.
      -Да ведь я...
      - Ладно, будем считать, ты этого не говорил, - великодушно простила его Кассандра. - Я остаюсь у тебя. И не вздумай тащить за собой других рабынь, иначе Клитемнестра убьет тебя.
      Уступая ее напору, Агамемнон совершенно не поцарски пробормотал:
      - Что, такова воля богов?
      -Да.
      - Скажи еще что-нибудь. Какую судьбу уготовили мне боги?
      Набравшись духу, Кассандра впервые в жизни сознательно соврала. Это оказалось совсем не так трудно, как думала Кассандра, поскольку боги ничего определенного не сообщили ей ни об Агамемноне, ни о ее собственной судьбе.
      - Ты будешь очень счастлив со мною. Твое царство станет богатым, народ твой будет жить в мире. В великих почестях ты доживешь до глубокой старости.
      Подобные пророчества можно было услышать от любой цыганки на городском рынке, но за время уединенной жизни Кассандра поняла, что правда ничем другим не вознаграждается, кроме неприятностей и одиночества. Она убедилась, что жители Трои не верили ей не из-за мнимого проклятия, а потому что люди вообще не любят, когда им предсказывают неприятности.
      Даже сами видя перед собой безрадостное будущее, - ведь только дураки могли не понимать, что Троя не выдержит осады! - они ужасно злятся, когда кто-то говорит им об этом, и бессознательно отказываются верить, чтобы хоть как-то успокоить себя.
      Эксперимент с Агамемноном подтвердил ее выводы. Теперь царь смотрел на нее совсем другими глазами и уже не сомневался, что будет счастлив с ней. Кассандра была девушкой красивой. Э, по воле богов уже не девушкой, но против воли богов не пойдешь, особенно когда они проявляют к тебе благосклонность. А они были благосклонны к нему. Во-первых, подарили такую блестящую победу, а во-вторых, одарили его такой роскошной женщиной!
      По настоянию Кассандры он раздал офицерам и простым воинам остальных своих рабынь и наложниц, помогавших бороться со скукой во время долгой осады Трои, и не жалел об этом, поскольку сразу же снискал себе славу самого справедливого царя и воина. Из-за Кассандры ему никто не завидовал.
      Царицу Клитемнестру, все эти годы верно ожидавшую супруга, совсем не обрадовала новость о том, что среди богатой добычи мужа находится всего одна рабыня. Она предчувствовала, что эта рабыня будет опаснее гарема, и не ошиблась. Нанеся царице визит вежливости в день приезда, Агамемнон поспешно отбыл к своей рабыне, умевшей как никто другой нашептывать ему такие приятные и ласковые слова. Эта познавшая отшельничество, истосковавшаяся по любви женщина была совершенно непохожа на покорных, но безразличных наложниц. В ее жилах текла горячая царская кровь, и вскоре Кассандра всецело подчинила себе Агамемнона.
      Однако дочь Приама понимала, что здесь не Троя, где ей позволялось говорить всё что угодно. В Микенах ей нельзя было наживать стольких врагов, поэтому она первым делом страдальчески призналась царице, перехватив ее в одном из дворцовых коридоров:
      - Государыня! Я нахожусь здесь не по своей воле и даже не по воле твоего Агамемнона, который окончательно растратил свои мужские силы под стенами Трои. Не гневись на богов, всё, что они делают, - к лучшему. Хочешь, я расскажу тебе, что они открыли мне про тебя?
      Любая царица, как бы горда она ни была, не отказалась бы узнать, что ей уготовано в будущем.
      - По тебе давно тоскует молодой, красивый и образованный муж, - шептала ей Кассандра. - Ты будешь безмерно счастлива с ним в этом процветающем царстве. А самое главное - Агамемнон ни о чем не догадается: боги сделали его слепцом.
      "Сбывались же мрачные предсказания этой пророчицы, почему бы не сбыться и светлым?" - подумала Клитемнестра и поспешила открыть свое сердце молодому Эгисфу, который давно уже ухаживал за ней.
      Справившись с царицей, Приамова дочь решила появиться и перед народом.
      - Народ великих Микен, - обратилась она к жителям, собравшимся на площади, - по воле богов мне суждено стать твоей рабыней. Народ Микен, ты знаешь - это я предсказала гибель родной Трое, и я говорю только то, что мне доверили боги. Не повторяй же, о народ Микен, ошибок троянцев. Они не поверили мне и были побеждены. Слушай теперь, о чем мне повелели сказать боги! У народа Микен есть великий царь и великая царица. Народ Микен будет жить всё богаче и богаче, перед Микенами будут трепетать все враги! Тебя ждет счастливое будущее, мой народ!
      Народ встретил заявление новой пророчицы аплодисментами..В то время у него были все основания верить ей - в Микенах действительно царила атмосфера всеобщей радости и веселья. Тогда они еще не проели захваченную в Трое добычу. Остались довольными речью Кассандры и во дворце. Ее даже попросили чаще выступать перед народом, поскольку лучшие певцы погибли в троянской войне, поддерживая боевой дух армии, а самые хитрые не спешили вернуться в Микены.
      За девять лет безделья под стенами Трои мужчины Микен совсем разучились трудиться, и веселье подзатянулось. Подражая царю, они запирались с троянскими рабынями и развлекались с ними до беспамятства.
      Всё, что было завоевано ценой большой крови, быстро таяло, а новое не рождалось, поскольку сеять это новое было некому. Именно в то время начался упадок критско-микенской культуры, которой мы так восхищаемся сегодня. Кассандра же продолжала усердно проповедовать на площадях:
      - Вот видите, вы все больше приближаетесь к идеалам Солнцеликого и скоро станете богоравными по своему уму и красоте. Скоро вы познаете тайну "золотого сечения" в искусстве. Так обещали мне боги. И тогда перед вами откроется еще более светлое будущее...
      Но золото в государственной казне таяло. Цены на рынке неудержимо росли, хлеба становилось все меньше и меньше, корабли все реже бросали якоря в портах, поскольку в Микенах нельзя было ничего ни купить, ни продать.
      Бедность заставила микенцев разинуть голодные рты, и чем больше Кассандра уверяла их, что настоящее народа прекрасно, а будущее еще лучше, тем больше ругался этот странный народ, который создал одну из величайших культур в истории человечества.
      Но голос народа не доходил до ушей царя Агамемнона: его заглушало сладкое щебетание Кассандры. Царь по-прежнему чувствовал себя счастливым и не замечал, что остался единственным счастливцем во всем царстве.
      Только однажды у него ненадолго испортилось настроение.
      - Мне донесли, - печально объявил он Кассандре, - что славный юноша, который привел тебя ко мне, погиб.
      Но Кассандра быстро успокоила царя: - В море, да? Я знала, что так оно и случится.
      - Почему же ты мне ничего не сказала? - недовольно проворчал Агамемнон. - Уж мне ты могла бы сказать...
      - Потому что ты бы убил его. Он изнасиловал меня в храме Афины, и богиня покарала его. Я предупреждала его, но что делать, если меня не хотят слушать!
      Царь отреагировал сперва, как истинный воин:
      - Болван, кто же насилует в храме!
      После чего обнял Кассандру, которая еще больше возвысилась в его глазах после истории с карой насильника.
      - Верно, иначе я бы осудил его, потому что ты царская дочь и потому что это случилось в храме. Тем самым я помешал бы Афине свершить суд, а значит, провинился бы перед ней. Какая же ты у меня умница, Кася, какая умница!
      Кроме него, однако, никто уже не верил Кассандре, что Агамемнон мудрый правитель и что держава его сильна, как никогда. Соседи принялись точить мечи и снаряжать флот. Узнав об этом, Клитемнестра и Эгисф забеспокоились, как бы старый глупец Агамемнон не погубил свое царство, а вместе с ним и их. Для начала они предприняли массированную атаку с целью склонить его к тому, чтобы выгнать мерзкую пророчицу, своими баснями настраивающую народ против дворца, и самому взяться за управление страной, однако Агамемнон гордо заявил:
      - Она никогда и никого не обманула, просто на ней лежит проклятие поэтому никто ей не верит. Но я - я верю ей! Только я достаточно могуществен, чтобы не считаться с проклятием.
      Тогда Клитемнестра и Эгисф общими усилиями спроводили на тот свет могущественного Агамемнона, напав на него в ванне, где человек всегда расслабляется. После чего Клитемнестра сразу же помчалась к ненавистной троянке.
      - Клита, сестрица, - попыталась остановить ее Кассандра, - боги уготовили мне совсем не такую смерть. Ты пожалеешь о содеянном.
      - Меня не интересует, какую смерть уготовили тебе боги, несчастная! крикнула Клитемнестра и всадила ей в грудь клинок, с которого еще стекала кровь Агамемнона.
      Так погибла несчастная Кассандра, которой на самом деле не нужно было ничего другого, кроме любви: как любая земная женщина, она пыталась устроить свою жизнь, жить среди людей. И вовсе не по воле богов, как мы убедились, жизнь Кассандры закончилась так трагично.
      Наступившие после этого события гораздо лучше известны современной науке. В конце концов богу порядка и искусств Аполлону все же пришлось вмешаться. Он приказал Оресту убить свою мать, чтобы отомстить за Агамемнона и Кассандру, а главное - желая заполучить полагавшуюся ему корону, после чего Аполлон отпустил ему грехи. Потом все развивалось в строгом соответствии с предначертаниями богов.
      И больше ничто не мешало грекам открыть "золотое сечение"гармонии.
      Ну и странный же мне достался компьютер - так и норовит вывернуть все наизнанку! Впрочем, очень может быть, что в этом-то и заключается подлинный принцип демифологизации, то бишь реализма.
      Учили же нас в школе, что реализм не должен ограничиваться поверхностным показом, забывать о диалектической связи всего сущего, об обратной, так сказать, стороне медали. Признаться, мне даже по душе его озорная дерзость, хотя я все еще не могу избавиться от некоторых опасений уж очень легкомысленной мне кажется эта затея. Принцип работы у него такой же, как у игральных автоматов, и если верно, что в основе любого искусства лежит игра, то вовсе небесполезная, как утверждал некогда Оскар Уайльд, скорее, такая игра сродни древним ритуальным обрядам, в которых всегда отражались желания, мольбы и надежды людей, их потребность восславить кого-то или отблагодарить.
      - Молодец! - говорю я ему. - Пока всё идет нормально, как заметил упавший с двадцатого этажа, пролетая мимо десятого. В истории с Кассандрой ты неплохо отразил мой взгляд на трагизм положения пророка в обществе и к тому же Приамова дщерь была всего-навсего женщиной, безуспешно пытавшейся найти спокойную гавань в бурном и враждебном ей мире. Давай, однако, кончать с бородатыми анекдотами, подобными только что пришедшему мне на ум. Поглядим лучше, как тебе удается современная тематика. Не знаю, какие сведения о сегодняшнем дне заложены в твоих запоминающих и прочих блоках, но во мне, похоже, глубже всего засела тоска по доброму, хорошему человеку. И по мере роста отчужденности тоска эта становится все сильнее и неотвязнее. Наверное, полезно написать об этом, а? Ведь искусство - это еще и способ самовыражения. Но не вздумай всучить мне этакий опус в духе фрейдизма, понял? Я не причисляю себя к его поклонникам.
      Впрочем, недавно мне рассказали то ли действительный случай, то ли анекдот. Будто однажды к Фрейду ворвался какой-то тип и с порога восторженно объявил: "Доктор, я сгораю от желания делать людям добро!" На что Фрейд, озабоченно хмуря брови, ответил: "Да, молодой человек, я сразу понял, что вы садист".
      Вот так-то, дорогой компьютер, да смотри мне - без фокусов! Откуда мне знать, какими концепциями и формулировочками напичкали тебя программисты, да и вообще, кто может осмелиться утверждать, что из себя представляет хороший человек постхристианской эпохи, но, тем не менее, вокруг нас полно людей, которых с достаточными на то основаниями можно назвать хорошими. Это обыкновенные мужчины и женщины, сохранившие способность любить ближнего, жертвовать собой, те, кто не разуверились в красоте жизни и в меру сил стараются приумножать ее. Лично мне он представляется таким: простой труженик, его помыслы светлы и чисты, он восторженно и самоотверженно строит будущее.
      Только героизм мне нужен не сиюминутный, поскольку героев этого типа показывать гораздо проще, к тому же мотивы их поступков зачастую противоречивы и отнюдь не бескорыстны. Не торопись начинать, я набросаю тебе сюжет.
      В нашем квартале есть скверик, крохотный, какой-то кривобокий. Вот уже лет пять стоит он затоптанный, заброшенный, и мне кажется, что, собравшись вместе, мы, жители квартала, могли бы за день привести его в порядок, да беда в том, что мы так и не собрались. Нашелся, правда, некий Петр Сираков, молодой активист местной организации Отечественного фронта, и, побегав по разным учреждениям, навел в скверике порядок. Правда, потом мы снова его вытоптали, но и это не лишило парня веры в людей и в красоту. Такая вот совершенно обычная история наших дней... Теперь попробуй рассказать о ней, как говорится, своими словами. Конкретности ради и в то же время памятуя о символике красоты, давай назовем очередное сочинение
      КВАРТАЛЬНЫЙ СКВЕРИК
      В наш век, когда потребительская стихия захлестнула даже молодежь, Петр Сираков - а ему только что исполнилось тридцать - все свободное время отдавал жителям квартала. Облагодетельствовать всех обитателей миллионного города не по силам ни одному человеку, поэтому сделанного Петром для жителей своего квартала было вполне достаточно, чтобы назвать в его честь хотя бы один из тупичков. Правда, его энергичность немного раздражала соседей, потому что, воюя за благоустройство квартала, он то и дело собирал подписи, подбивал на походы по учреждениям, писал в газеты критические заметки, но в конце концов от его сражений с бюрократами неизменно выигрывал весь квартал. И если однажды наряду с табличками "Образцовый дом" введут и таблички "Образцовый квартал", первая такая табличка должна украсить квартал Петра Сиракова.
      Квартальные дела отнимали у Петра Сиракова много времени и доставляли массу хлопот. Стоял квартал на стыке двух широких бульваров, даже две трамвайные линии сливались здесь в одну, в центре его находилась просторная площадь необычной формы, окружали ее обветшалые здания, портившие вид построенного неподалеку нового жилого комплекса. Наверное, площадь эта возмущала градостроителей, поэтому, несмотря на давно завершившуюся застройку квартала, продолжала она оставаться необихоженной, шумной и замусоренной.
      Угробив несколько месяцев на обивание порогов, Петр Сираков сумел добиться, чтобы на той стороне площади, что выходила к стыку бульваров, был разбит небольшой скверик. Оказавшись зажатым между площадью и улицами, получился он каким-то кривоватым - ни треугольным, ни почкообразным, но все же молодая травка, две цветочные клумбы с скамейками по обе стороны единственной аллеи несколько скрашивали первое неблагоприятное впечатление. Скамейки сразу же облюбовали пенсионеры и ребятишки из соседней гимназии, по аллее, ведущей к трамвайной остановке, засновали прохожие.
      Вот эта-та аллея и стала причиной затяжного конфликта с работниками озеленительной службы - настоящей войны, полной превратностей, с коварными вылазками, войны, которую так и не удалось выиграть ни одной из воюющих сторон.
      Дело в том, что озеленители, повинуясь чьему-то капризу, проложили аллею не по всей диагонали скверика, а, преломив ее в центре, вывели на середину одной из улиц. Проложи они ее по диагонали, аллея выходила бы точно на угол двух улиц. И люди, подчиняясь древнему инстинкту выбирать кратчайшие пути, немедленно в корне отвергли идею обходного пути, каким бы незначительным ни был обход. Не прошло и недели, как через клумбы пролегла хорошо протоптанная дорожка.
      Чтобы наглядно продемонстрировать правоту пешеходов, Петр Сираков набросал план скверика и сделал с него несколько копий. Достаточно было взглянуть на план, чтобы убедиться: сходящие с трамвая или спешащие на трамвайную остановку жители квартала неминуемо продолжат аллею в нужном направлении.
      Но озеленители наотрез отказывались признавать ошибку - вероятно, из боязни, как бы не пришлось потом признавать такие же ошибки, допущенные ими в других скверах и парках столицы. Вместо этого они перекопали тропинку, засеяли ее травой, а с двух сторон установили таблички с надписью "Берегите траву! Трава - ваше достояние!" Народ тотчас втоптал в землю свое достояние вместе с табличками, благо в скверике не было ни одного фонаря, да и бульвар был освещен так себе. Тогда озеленители, словно нарочно выждав, когда новую тропинку утрамбуют достаточно надежно, снова перекопали ее и засеяли травой, да еще и натянули на низких колышках два ряда проволоки - как раз в том месте, где был проход. Теперь по вечерам прохожие, спешащие по своим делам, натыкались на проволоку и шлепались ничком на мягкую, свежевскопанную землю.