Звездный путь: Новое поколение - Поколения

      – Капитан Кирк, – тут же бросился в атаку один из репортеров, – как вы себя чувствуете, оказавшись снова на мостике "Энтерпрайза"?
      Это был единственный вопрос, который ему удалось полностью расслышать среди поднявшегося "обстрела":
      – Капитан, не могли бы вы уделить...
      – Капитан Скотт, у вас есть комментарии...
      – Командующий Чехов, после того, как вы увидели новый "Энтерпрайз", вы не жалеете...
      К счастью, человек в форме шагнул вперед, проталкиваясь через толпу, и остановился перед светом прожекторов. Кирк знал, даже не глядя на знаки отличия, кто это был. Весомость полномочий придавала определенную уверенную грацию движениям и делала решительной походку капитана на его собственном корабле.
      Напряжение, казалось, висело в воздухе вокруг этого человека. "Как сжатая пружина, – подумал Джим. – Был ли я таким же когда-то?"
      – Прошу прощения, – сказал мужчина репортерам, проходя мимо них. – Прошу прощения, у вас еще будет достаточно времени, чтобы задать свои вопросы.
      Журналисты тут же замерли, подобно отхлынувшей волне, – все, кроме оператора, который стал пристраиваться под удобным углом для того, чтобы лучше снимать: при этом его прожектор светил прямо в глаза Кирку. Джим пытался не смотреть туда, не хотел, чтобы его лицо выдало охватившее его чувство раздражения. Он глядел прямо на молодого офицера, который стоял перед ним.
      – Я капитан Джон Гарриман, – нынешний командующий "Энтерпрайза" вежливо кивнул каждому из отставных офицеров, – и хотел бы поприветствовать вас на борту.
      – Для нас это большая радость.
      Несмотря на неудобство, которое чувствовал Кирк, на его лице появилась теплая, искренняя улыбка. Гарриман казался ему до боли молодым, до боли нетерпеливым, до боли серьезным во всем, что касалось его первого дня в качестве командующего. Без сомнения, именно таким был Джеймс Т. Кирк, когда впервые взошел как капитан на борт "Энтерпрайза". И хотя Гарриман изо всех сил пытался скрыть нервозность, он с явным благоговением смотрел на человека, который стоял перед ним.
      – Я просто хотел, чтобы вы знали, как нам всем приятно в первом же путешествии видеть на борту людей, каждый из которых – живая легенда, – сказал Гарриман. – Я помню, как читал о ваших миссиях еще в школе.
      Скотт и Чехов напряглись: на лице Гарримана отразилось замешательство, когда он понял свою промашку. Охватившая его паника была такой неподдельной, что Кирк скривил губы от удовольствия.
      – Что ж, – сказал Джим, – можем мы тут немного осмотреться?
      – Пожалуйста! – Гарриман показал жестом на сияющий мостик, испытывая откровенное облегчение от того, что его спасли из затруднительного положения. – Пожалуйста...
      – Демора! – Чехов внезапно просиял от удовольствия, когда заметил знакомое лицо в море одетых в форму людей. Он тут же отошел в сторону, когда остальные трое церемонным шагом двинулись в направлении системы управления.
      – Это новое капитанское кресло, – начал объяснять Гарриман двум совершенно не заинтересованным, но вежливым и внимательным гостям. Он гордо положил руку на подлокотник. – Если вы посмотрите на коммуникационную панель, то сможете увидеть несколько небольших, но существенных улучшений по сравнению с "Энтерпрайзом-А"...
      Он монотонно говорил в течение нескольких секунд; Скотт, казалось, слушал очень внимательно, но Кирк был занят собственными мыслями. Затем Гарриман и Скотт быстро перешли к рулю, в то время как Джим задержался и с завистью опустил руку на спинку нового капитанского кресла. Казалось не правильным, что другой должен сидеть здесь, что рядом не было Боунза и Спока, стоящих на их обычных местах. Внезапно он ощутил сильнейший дискомфорт, и снова в его сознании вспыхнули воспоминания о его последней ночи на борту "Энтерпрайза" и о неожиданном холоде, который он почувствовал, когда Спок и Маккой признались, что их пути разошлись.
      "...Даже когда я падал, то знал, что не погибну, потому что вы оба были со мной..."
      "Стоп", – резко сказал он себе. Он снова плакался, снова жалел себя и все же никак не мог избавиться от необъяснимого предчувствия того, что в этих снах было некое предзнаменование.
      – Итак, капитан... – сказал кто-то. Он поднял глаза и увидел журналистку с блокнотом.
      Тем же прохладным тоном она продолжила:
      – За последние тридцать лет это первый корабль под названием "Энтерпрайз" без Джеймса Т. Кирка в качестве капитана. Что вы чувствуете в связи с этим?
      "Что, черт подери, я, по-вашему, должен чувствовать? – хотел он ответить, разозленный небрежностью ее тона. – Этот корабль был всей моей жизнью, всем для меня. А теперь..."
      Вместо этого он вздохнул и взял себя в руки; на лице появилась застывшая улыбка:
      – Все хорошо. Я рад, что сейчас нахожусь здесь, чтобы отправить его в путь.
      Он попытался обойти ее, присоединиться к Гарриману и Скотту, но журналистка встала перед ним, отрезая путь к спасению.
      – А что вы делали с тех пор, как ушли в отставку?
      – Я.., просто старался занять себя. – Пойманный в ловушку, он сделал паузу и постарался поймать взгляд Гарримана, но молодой капитан и Скотт с энтузиазмом обсуждали новый дизайн руля.
      – Прошу прощения, капитан! – позвал Чехов с такой требовательностью, что журналистка тут же попятилась.
      Кирк с благодарностью посмотрел на него. Чехов ответил ему понимающим взглядом, затем с нескрываемой гордостью указал на офицера рядом с собой – молодую землянку со странно знакомыми темными глазами и смуглым лицом в обрамлении черных волос, которые ниспадали на плечи.
      – Я хотел бы представить вам рулевого "Энтерпрайза-В".
      "Мы раньше не встречались?" – чуть было не спросил Кирк, но Чехов продолжил:
      – Мичман Демора Зулу – капитан Джеймс Кирк.
      Его рот открылся от удивления. Какое-то мгновение он просто пялился на женщину, которая протянула ему руку и с безошибочно узнаваемыми уверенностью и юмором Зулу сказала:
      – Рада познакомиться с вами, сэр! Мой отец рассказывал мне кое-какие... – в ее глазах зажглись еле заметные веселые огоньки, – ., интересные истории о вас.
      Джим, наконец, обрел дар речи.
      – Ваш отец... Хикару Зулу ваш отец? – Он знал, что у Зулу был ребенок, но речь шла о маленькой девочке, а уж никак не о дочери, достаточно взрослой для того, чтобы пойти в Академию и тем более управлять рулем звездного корабля. Чехов был ее названым дядюшкой и крестным отцом, что объясняло любящее выражение в его глазах, но...
      Демора гордо выпрямилась:
      – Да, сэр.
      Чехов наклонился вперед и сказал шепотом:
      – Вы видели ее, когда она еще была... – его рука опустилась вниз, показывая расстояние от пола до его пояса – рост девочки в то время. Кирк недоверчиво покачал головой. Конечно, все и так было ясно: круглые щеки под сияющими темными глазами, грациозная фигура. Он никогда бы не спутал ее с дочерью кого-то другого.
      – Да, да, я помню. Еще тогда ты хотела стать рулевым, как твой отец. Но это ведь было не так давно. Это было не более, чем...
      – Двенадцать лет назад, сэр, – сказал Чехов.
      – Да.., что ж... – Кирк заколебался. К ее чести, Демора не выказала даже намека на удивление или раздражение, а просто ждала, пока капитан делал в голове быстрые подсчеты и затем вздохнул, соглашаясь.
      – Поздравляю, мичман! – сказал он, наконец, и искренне улыбнулся. – Это был бы не "Энтерпрайз" без Зулу у руля.
      – Спасибо, сэр, – ответила Демора, и ее тон свидетельствовал о том, что она унаследовала искренность и теплоту своего отца. – Если вы позволите... – она повернулась к Чехову:
      – Я бы хотела показать вам новые инерциальные системы...
      Кирку показалось, что он услышал слова, которые Демора едва было не произнесла: "Дядя Павел..."
      Они отошли. Кирк посмотрел, как они удаляются, и внезапная всепоглощающая грусть охватила его, когда он подумал о собственном ребенке – Дэвиде, о Кэрол, об упущенных шансах. Чувство горькой утраты, потери Дэвида не только не утихло, но даже усилилось с годами, будто приближающийся собственный конец заставил Кирка увидеть все те возможности, которые он упустил за свою жизнь. Знай он с самого начала, что у него будет сын, жизнь могла бы сейчас быть иной. Возможно – только возможно, – он мог бы сделать все по-другому и сейчас Дэвид был бы жив...
      Кирк мог бы сейчас быть рядом с ними вместо того, чтобы бороться с одиночеством, в то время как Кэрол пыталась забыть свое горе в работе. Он видел ее лишь дважды за последний год, и оба раза она была поглощена восстановлением станции Термис. Он начинал думать, что ее скорбь тоже усилилась с годами, что, может быть, он сам слишком напоминал Кэрол ее позднего сына.., так же, как сейчас Демора напомнила ему Зулу.
      Он поднял глаза и увидел приближающегося Скотта. Тот улыбался.
      – Чертовски хороший корабль, если вы меня спросите! – сказал Скотт с воодушевлением. – Что бы я ни отдал за экскурсию по инженерному отсеку...
      Кирк уклончиво хихикнул, затем снова посмотрел на Демору, которая сейчас занимала свое место у руля.
      – Знаешь, Скотти, меня это удивляет... – Веселое настроение Скотта ничуть не поколебалось:
      – Что именно, сэр?
      – Я о Зулу. Когда он находил время для семьи? – Скотти проследил за взглядом капитана и издал восхищенный возглас:
      – Зулу дал миру еще одного хорошего офицера, не так ли?
      – Она, похоже, славная девушка.
      – Так и есть. – Скотт снова обратился к нему. – Все именно так, как ты всегда сам говорил. Если есть что-то достаточно важное, время всегда находится.
      Кирк кивнул с отсутствующим видом. Какое-то мгновение они оба молчали, пока Скотт, наконец, не сказал низким голосом:
      – Так... Вот, значит, почему ты гоняешь по Галактике как восемнадцатилетний! Отставка оказалась несколько одинокой, не так ли?
      Кирк резко посмотрел на него:
      – Я рад, что с таким чувством такта ты инженер, а не психолог.
      Все еще сама напряженность и искренность, Гарриман подошел к ним и прервал разговор с преувеличенной вежливостью, что говорило о том, что на них устремлена кинокамера.
      – Извините, джентльмены. Не займете ли вы свои места...
      – О.., конечно! – Кирк выпрямился и "включил" дежурную улыбку. Скотт сделал то же самое, и они оба направились к трем креслам, установленным на мостике специально для них.
      Когда Гарриман занял капитанское кресло, а каждый из членов команды – свой пост Чехов присоединился к ним, Скотти и Кирку, скользнув в третье кресло, бросая гордый взгляд дядюшки на Демору и шепча на ухо Кирку:
      – Я не был таким молодым.
      Кирк с любовью посмотрел на него:
      – Нет! Ты был моложе.
      – Приготовиться к отбытию из космического дока, – приказал Гарриман с некоторым волнением. Кирк чувствовал симпатию к молодому капитану. Ему самому было весьма нелегко командовать "Энтерпрайзом" много лет назад, и при этом молодому Джеймсу Кирку не приходилось делать это на виду у трех "живых легенд" и своры журналистов.
      – Кормовые толкатели вперед на одну четверть, лево – и правосторонние в положение готовности, – распорядился Гарриман, затем развернул свое кресло и оказался лицом к трем почетным гостям. – Капитан Кирк, это была бы честь для меня, если бы вы отдали приказ отправляться в путь.
      – Нет, – резко сказал Кирк, не раздумывая. Он не собирался грубить молодому человеку. Гарриман просто старался быть вежливым, чтобы оказать уважение, но Кирку его предложение казалось проявлением этакой снисходительности. Он не собирался выполнять роль марионетки и отдавать символический приказ: это лишь в еще большей степени подчеркивало тот факт, что "Энтерпрайз" уже не принадлежал ему. И он не хотел притворяться, что это было не так, даже на мгновение. – Нет. Спасибо.
      Гарриман, похоже, принял его отказ за проявление скромности:
      – Пожалуйста! Я настаиваю.
      На мостике воцарилась тишина. Кирк с раздражением почувствовал, что взгляды всех, включая журналистов, усевшихся на другой стороне мостика, устремились на него. Он беспомощно посмотрел на Скотта, на Чехова, на улыбающегося Гарримана, который ожидал ответа, и поднялся. Тишина казалась оглушительной, и его слова были клапаном, который внезапно открывшись, разрядил напряжение.
      – Выведите нас в пространство, – бесцветным голосом сказал он.
      Команда снова разразилась оглушительными аплодисментами. Кирк сел, стараясь отвернуться от ослепительного света и надеясь, что камера не зафиксировала его неловкость и раздражение.
      – ОЧЕНЬ хорошо, сэр, – одобрительно прошептал Чехов.
      – У меня аж слезы подступили, – заметил Скотт.
      Движимый импульсной энергией, корабль гладко заскользил из космического дока в пространство Солнечной системы. Кирк мог бы расслабиться и получать удовольствие от путешествия, но он, Скотт и Чехов были пойманы в ловушку на своих местах, очутившись под пристальными взглядами журналистов и глазом камеры, как преступники перед расстрельной командой. Он деланно улыбался в ослепительном свете прожектора, пока его челюсть не начала болеть, пока голова не закружилась от нелепых вопросов вроде: "Ну, вот вы и снова на борту звездного корабля "Энтерпрайз". Как вы себя чувствуете?"
      Все трое промолчали на это. Джим взглянул на Чехова, затем на Скотта, понимая, что никто из них не хотел отвечать и надеялся, что это сделает кто-то другой.
      Кирк глубоко вздохнул, затем снова "включил" дежурную улыбку и сказал:
      – Просто отлично...
      В тот же момент и Чехов, и Скотт тоже сдались и хором ответили:
      – Хорошо!
      И так все и продолжалось, пока Гарриман, наконец, не избавил их от этого, произнеся:
      – Что ж, дамы и господа, мы только что вышли за пояс астероидов. Наш курс проложен так, что мы полетим за Плутон и затем вернемся назад в космический док... Просто небольшая пробежка вокруг дома.
      Журналисты тут же разом повернулись к нему, словно осознав, что наконец-то появилась свежая жертва. Один из них тут же спросил:
      – Капитан, а у нас будет время для того, чтобы опробовать искривители?
      Он осекся при звуке тревожного сигнала, который издала коммуникационная консоль. Офицер по связи выкрикнул голосом, в котором было нескрываемое удивление, мгновенно передавшееся всем присутствующим:
      – Мы принимаем сигнал бедствия, капитан! – В то же мгновение глаза Гарримана округлились, но он быстро взял себя в руки и распорядился:
      – На громкоговорители.
      Кирк вздрогнул при громком взрыве молнии, который последовал за этим. Женский голос с нотками отчаяния, искаженный настолько, что слова были едва различимы, произнес, профильтрованный через громкоговорители:
      – Это транспорт "Лакул". Мы пойманы каким-то энергетическим искривлением. Мы не можем вырваться...
      Дальнейшие слова были проглочены электрическими разрядами, но Кирк сумел различить несколько фраз: "...нужна немедленная помощь.., оно разрывает нас..."
      Еще один оглушительный взрыв молнии наполнил воздух. Офицер по связи быстро забегал пальцами по своей консоли, затем покачал головой, глядя на Гарримана. Одновременно с этим офицер по науке проверила свою консоль и доложила:
      – "Лакул" – один из двух кораблей, которые перевозят эль-аурианских беженцев на Землю.
      Гарриман моргнул при этой информации, затем прочистил горло. Секунды пролетали – критические секунды, которые, как понимал Кирк, могли спасти или погубить жизни, и у него перехватило дыхание от ожидания и безмолвной мольбы, чтобы молодой человек быстро взял себя в руки и начал действовать. Изо всех сил сдерживаясь, он умудрился не шелохнуться, даже не сжать кулаки в ожидании реакции Гарримана.
      Молодой капитан повернулся к рулю:
      – Вы можете установить их местоположение?
      Еще до того, как последний звук этой фразы сорвался с губ Гарримана, Демора спокойно ответила:
      – Эти корабли находятся между отметками сто тридцать и двести пятнадцать. Дистанция – три световых года.
      – Сигнальте ближайшим кораблям, – приказал Гарриман. – Мы не в том состоянии, чтобы обеспечить спасение. У нас даже недокомплект команды на борту.
      Навигатор сверился со своей консолью и полуобернулся к капитану:
      – Мы единственные в радиусе, сэр.
      Гарриман еле заметно недовольно вздохнул, в то время как камера была сфокусирована на нем. Прошла еще одна секунда, и Кирк теперь уже ерзал на самом краешке своего кресла, вцепившись пальцами в колени, готовый вскочить и взять командование кораблем на себя, если молодой капитан не предпримет быстрых действий. Наконец, Гарриман глубоко вдохнул и расправил складки своей формы.
      – Что ж, тогда.., насколько я понимаю, все ложится на наши плечи. – Он повернулся к Деморе. – Проложите курс перехвата и активируйте максимальное искривление.
      Кирк безмолвно выдохнул, затем напрягся, ошарашенный, когда Скотт наклонился к нему и мягко сказал со смешливыми огоньками в глазах:
      – Что-то не так с вашим креслом, капитан?
      Джим угрюмо посмотрел на него, когда "Энтерпрайз" прыгнул в искривление.
      Через минуту Демора подняла глаза от своей консоли:
      – Мы в радиусе визуального контакта с энергетическим искривлением, капитан.
      – На экран, – сказал Гарриман.
      Все взгляды были сфокусированы на основном видовом экране, который продемонстрировал причудливую картинку: звезды и пространство, рассеченное мелькающей, бьющейся из стороны в сторону плетью чистой энергии, раскаленной добела полосой с фиолетовыми, голубыми и золотыми оттенками. Кирку казалось, что лента была живой, разгневанной.
      – Что, черт подери, это такое? – прошептал Чехов.
      – Я нашла транспортные корабли, – доложила Демора.
      Вид дернулся в сторону, и на экране появились два избитых транспортных корабля, пойманных, подобно вырывающимся насекомым, фиолетовой пульсирующей паутиной.
      – Корпуса начинают сминаться под давлением. Они долго не протянут.
      Она резко уцепилась за свою консоль, когда "Энтерпрайз-В" неожиданно дернулся в сторону, бросая Кирка на Чехова.
      – Мы сталкиваемся с серьезными гравитационными нарушениями под воздействием энергетической ленты, – сказал навигатор.
      Сжимая ручки своего кресла, Гарриман распорядился:
      – Сохраняйте дистанцию между нами и лентой. Совсем не нужно, чтобы и мы залетели туда. – Он нахмурился, глядя на экран, явно взвешивая свой следующий шаг.
      Кирку решение казалось очевидным; он дал Гарриману еще две секунды, затем выпалил:
      – Транспортные телепорты...
      Скотт тут же нанес капитану меткий удар под ребра. Кирк мгновенно замолк. Он знал, что это был корабль Гарримана, а не его. Однако ситуация стремительно становилась безнадежной...
      Гарриман посмотрел через плечо на Кирка с выражением, в котором не было и тени раздражения. Либо он был слишком учтивым, чтобы заметить оскорбление, либо искренне благодарным за любую помощь.
      – У нас нет транспортных телепортов. – Кирк еле сдержался, чтобы скрыть откровенное негодование:
      – Вы покинули космический док без транспортных телепортов?
      – Они будут установлены лишь во вторник, – холодно ответил Гарриман. Он повернулся назад к рулю. – Мичман Зулу, попытайтесь создать субпространственное поле вокруг кораблей. Это может помочь им высвободиться.
      – Есть, сэр. – Демора наклонилась над своей консолью.
      "Нет", – чуть было не сказал Кирк, но прежде, чем он смог произнести это, Демора покачала головой и подняла глаза:
      – Слишком сильные квантовые помехи, капитан.
      Снова Гарриман перевел взгляд на бьющуюся на экране энергетическую ленту и нахмурился. Кирк не испытывал ничего, кроме симпатии, к молодому капитану, чей первый день в качестве командующего корабля превращался в подобие кошмара, причем корабль был неукомплектован и плохо снаряжен: Но если Гарриману не удастся придумать другой план, то симпатия симпатией, а...
      – Как насчет выброса плазмы из искривляющих двигателей? – спросил Гарриман в пустоту. – Это может ослабить силу захвата ленты.
      – Есть, сэр, – ответил навигатор. – Выбрасываю двигательную плазму...
      Гарриман (это было видно) задержал дыхание на мгновение, затем перевел взгляд на Кирка, который ободряюще тепло улыбнулся ему.
      – Это не действует, сэр, – сказал навигатор. – Я думаю...
      – Сэр! – вскрикнула Демора. – Корпус корабля по правому борту коллапсирует!
      На экране один из кораблей, обвитый концом ленты, разлетелся в ослепительном взрыве. Все на мостике "Энтерпрайза" внезапно замолчали, когда вспышка взрыва угасла и превратилась в облако разлетающихся осколков.
      – Сколько беженцев было на корабле? – спросил Чехов, охваченный ужасом.
      Не ему подобало сейчас говорить, тем более задавать такой резкий вопрос. Это была обязанность капитана корабля. Но в ужасе, который царил на мостике, этого, похоже, никто не заметил, и уж, конечно, не Гарриман, который с расширенными глазами и открытым ртом смотрел на экран.
      – Двести шестьдесят пять, – спокойно ответила Демора.
      Плечи двух человек поникли под грузом этого ответа.., одни принадлежали Гарриману, другие – Кирку.
      "Вежливый дьявол! – сказал себе Кирк. – Двести шестьдесят пять... Я знаю, через что он сейчас проходит, но ведь нельзя же так просто сидеть и наблюдать, как это произойдет еще раз. Если он, не дай Бог, не спросит, я сам скажу ему..."
      Демора заговорила снова, ее голос был встревоженным:
      – Целостность корпуса "Лакула" упала на двенадцать процентов, сэр!
      Гарриман медленно повернулся и встретился глазами с нетерпеливым взглядом Кирка. Неуверенность мелькнула на лице молодого человека. Кирк понимал: Гарриман не хотел показаться в столь невыгодном свете перед лицом всей своей команды и теперь уже смолкших репортеров. Но здесь, рядом, была помощь опытного человека и на кон были поставлены еще двести жизней...
      – Капитан Кирк, – сказал Гарриман с восхитительным достоинством и спокойствием, – я оценил бы любое предложение, которое вы можете высказать.
      Его слова произвели поразительный эффект и словно высвободили все чувства, кипевшие в душе Кирка. Именно это он испытал во сне прошлой ночью: свободное падение, такое же, как в парке Йосемитэ – падение с Эль-Капитана; он ощутил тот же трепет, который чувствовал, паря над планетой в небесном нырянии, еще вчера. Однако сейчас было и кое-что еще: сильное возбуждение, которое он пытался найти в своих приключениях, но так и не обрел... Он знал, почему: потому что на этот раз делал кое-что важное – он изменял ситуацию.
      Кирк выстрелил из кресла, как пробка из бутылки шампанского, и менее чем через секунду стоял подле Гарримана, глядя на молодого человека глазами, в которых, как он надеялся, отразилось его уважение и благодарность.
      – Первое, – сказал он таким тихим голосом, чтобы мог слышать только капитан, – приблизьтесь на расстояние телепортов и транспортируйте людей на борт.
      Гарриман уставился на него с нескрываемым удивлением:
      – Но как насчет гравитационных нарушений? Они разорвут нас на части!
      Кирк положил руку на плечо молодого человека и сказал очень тихо и без малейшего намека на упрек:
      – Риск – это часть игры, если вы хотите сидеть в этом кресле.
      Гарриман замер, но лишь на мгновение, затем расправил плечи и мрачно повернулся к картинке на экране.
      – Руль, – приказал он, – приблизиться на расстояние телепортов.
      Кирк сощурился от внезапного ослепительного света и поднял глаза, чтобы увидеть оператора, который сейчас подходил к капитанскому креслу, чтобы получить лучший угол съемки.
      – И второе! – рявкнул он так, чтобы его голос был слышен по всему мостику. – Выключите эту чертову штуку!
      Оператор заколебался лишь на мгновение. Ярость на лицах двух капитанов, очевидно, убедила его. Он выключил камеру и присоединился к другим журналистам.
      "Энтерпрайз" осторожно двинулся вперед. На экране бьющаяся плеть энергии становилась все ближе и ближе.., пока внезапно не ринулась на корабль, пройдя мимо него в каких-нибудь метрах. Кирк облегченно вздохнул и поблагодарил про себя Зулу за то, что тот передал свое умение рулевому.
      – Мы на расстоянии, сэр, – сообщила Демора.
      Гарриман, побледнев, смотрел на экран:
      – Телепортируйте их прямо в больничный отсек.
      "Напрямую?" – чуть было не воскликнул Кирк: внутрикорабельное телепортирование было в лучшем случае рискованным занятием, но прежде, чем он смог издать хотя бы звук, Гарриман вскинул на него глаза, очевидно, читая его мысли. Если бы ситуация не была такой критической, он, возможно, улыбнулся бы:
      – Все в порядке, капитан. Как я сказал, новый корабль обладает новыми возможностями.
      Озабоченно сдвинув брови, Чехов шагнул вперед и склонился к Гарриману:
      – Сэр, сколько у вас медперсонала?
      Моментальная вспышка гордости Гарримана сменилась выражением неловкости:
      – Медперсонал не прибудет до вторника.
      Чехов не терял времени на то, чтобы задавать ненужные вопросы. Он выпрямился и показал на двух репортеров, которые наблюдали за происходящим, сидя неподалеку.
      – Вы и вы! Считайте, что вы только что стали медслужащими. Пошли.
      Все трое бросились к турболифту, когда Демора сказала:
      – Основной инженерный отсек докладывает о колебаниях в искривляющих плазменных реле.
      Скотт был уже на ногах, прежде чем она закончила говорить.
      – Обойти реле и перейти на аварийные системы, – сказал он, быстро двигаясь в направлении руля.
      Кирк, забавляясь, взглянул на него с видом, который говорил: "Это не ты ли пихал меня под ребра несколько минут назад?.."
      Скотт не снизошел до того, чтобы отреагировать.
      – Сэр, – худощавый молодой лейтенант, явно только выпущенный из Академии, повернулся от кормовой консоли с паническим выражением на лице. – Я не могу поймать цель. – Он снова посмотрел на свою панель и покачал головой с выражением полного недоумения – Они, похоже, находятся в своего рода.., темпоральном потоке.
      – Скотти? – позвал Кирк, но прежде, чем он успел повернуть голову к своему бывшему инженеру, тот уже оставил руль и стоял теперь рядом с молодым лейтенантом, хмурясь при взгляде на консоль.
      Он зашипел от удивления:
      – Что за черт?..
      Кирк подошел и встал рядом. Скотт полуобернулся к своему бывшему капитану, не отрывая взгляда от сверхъестественных, не правдоподобных показателей на консоли.
      – Их признаки жизни... В ФАЗЕ, они то появляются, то исчезают из нашего пространственно-временного континиума.
      – Исчезают? – переспросил Кирк. – Куда? – Он выпучил глаза на консоль, но информация на ней была такой же невозможной, как и слова Скотта.
      Скотт ничего не ответил, но наклонился и начал быстро работать с консолью, а лейтенант с уважением отодвинулся в сторону, уступая место.
      – Сэр! – вскрикнул навигатор, и тон его голоса был наэлектризованным, что соответствовало виду на экране. – Корпус коллапсирует!
      Во второй раз энергетическая лента обхватила обреченный корабль, подобно огромному ослепительному питону, который пожирал свою жертву. Пока Кирк наблюдал за этим, "Лакул" взорвался в феерическом фонтане вращающихся обломков. Кирк мгновенно повернулся к Скотту, на лице которого теперь было усталое, виноватое выражение, которого Кирк давно уже не видел у инженера.
      – Я снял сорок семь, – сказал Скотт среди внезапно воцарившегося молчания, казалось, что его слова наполнили все пространство мостика. Он опустил глаза. – Из ста пятидесяти.
      Не было времени для того, чтобы горевать об этом. Пол под ногами Кирка резко дернулся, бросив его на кресло Гарримана. Каким-то образом ему удалось удержаться на ногах, отреагировать, инстинктивно подняв руку на звук металлического скрежета, чтобы заслонить лицо, когда неожиданный дождь из обломков перегородки посыпался на него.
      И тут все так же быстро закончилось, и корабль восстановил свое положение так резко, что Кирк чуть было снова не потерял равновесие. Он опустил руку и огляделся. Покореженная перегородка, никакой пробоины в корпусе, как он боялся. Никаких серьезных повреждений, все в порядке.., за исключением навигатора, который лежал, распростертый неподвижно на своей консоли; его глаза были открыты, голова залита кровью, а шея вывернута так неестественно, что Кирку не нужно было проверять человека, чтобы убедиться, что он был мертв. Рядом, с полными скорби глазами и побелевшими губами сидела Демора, уцепившись руками за свою консоль.
      – Доклад! – выкрикнул Кирк, перекрывая визг клаксона, в то время как Скотт осторожно отодвинул в сторону мертвого человека и занял его место.
      Демора с усилием вздохнула и взяла себя в руки:
      – Мы пойманы гравитационным полем, источником которого является пространственная энергетическая лента.
      На этот раз Гарриман не нуждался ни в ободрении, ни в совете:
      – Все двигатели, полный реверс!

Глава 3

      Секундами ранее на борту "Лакула" Толиан Соран сидел, скрестив ноги, на полу переполненной беглецами пассажирской кабины и безразлично смотрел на видовой экран, где сияющая лента билась в объятиях ночи космоса.
      В отличие от других, которые стонали и ныли, услышав сообщение о том, что их второй корабль уничтожен, Соран не испытывал страха перед лентой. На самом деле он приветствовал ее.
      С первого же дня, как он был спасен "Лакулом", Соран все время собирал силы для того, чтобы покончить счеты с жизнью. Он пытался сделать именно это – ввести свой аварийный шаттл под смертельные лучи боргов, – когда узнал, что Садориан Сити, его родной город, дом Леандры, был уничтожен. Его жена и дети погибли, их убили, и он с ужасом наблюдал за этим из своего безопасного укрытия на орбитальной обсерватории.
      По чистой случайности пролетавший "Лакул" обнаружил его и телепортировал на борт.., совершенно против его воли. Он был уже мертв в душе, умер от горя. Он просто хотел, чтобы его телесная оболочка соединилась с духовной, хотел встретиться с семьей. Но ему не дали сделать этого.