ГЛАВА 6

Девочка в остроносых туфлях

С моего последнего визита кухня заметно изменилась. В камине горел огонь, а на столе нас ждали две тарелки с яичницей и беконом, свежеиспеченный хлеб и большой кружочек сбитого масла.

– Налетай, пока не остыло, – позвал Ведьмак.

Я тут же принялся за завтрак, и мы быстро опустошили обе полные тарелки и съели половину буханки хлеба. Потом Ведьмак откинулся на спинку стула, почесал бороду и задал мне серьезный вопрос.

– Тебе не кажется, – спросил он, глядя прямо мне в глаза, – что лучшей яичницы с беконом ты в жизни не пробовал?

Я не мог с ним согласиться. Завтрак был отличный, не чета кусочку сыра, но мне приводилось пробовать и получше. Каждый день – дома. Моя мама готовила в сто раз вкуснее. Но я подумал, что Ведьмаку вряд ли придется по душе такое сравнение. Поэтому я солгал, сказал неправду, ту, от которой вреда точно не будет, а радость – может быть.

– Да, – ответил я, – это был лучший завтрак, который я когда-либо ел. И мне жаль, что я спустился слишком рано. Обещаю, этого не повторится.

От моих слов Ведьмак так широко улыбнулся, что я подумал, как бы уголки рта у него на затылке не сошлись. Потом он похлопал меня по спине и снова повел в сад.

Только там его улыбка исчезла.

– Молодец, парень, – произнес он. – Домовые и женщины на лесть падки. Всегда верят.

В кухне ничто не говорило о присутствии женщины, и это подтвердило мои подозрения: пищу для нас готовил домовой. Я удивился, если не сказать больше. Многие думают, что ведьмак держит домовых в рабстве или, по крайней мере, делает их безвредными. Но кто же поверит, что домовой у него по хозяйству хлопочет?

– Это западный сад, – начал Ведьмак, когда мы пошли вдоль третьей тропинки под хруст гальки. – Здесь безопасно и днем и ночью. Я сам часто прихожу сюда, если мне нужно хорошенько подумать.

Мы миновали еще одну зеленую ограду, и я тут же почувствовал разницу. Деревья легко покачивались от утреннего ветра, пели птицы. Это было доброе и счастливое место.

Мы шли, пока не вышли на опушку с видом на холмы. Небо было такое чистое, что я мог разглядеть каменные стены, которые разделяли склоны на поля и отмечали границы каждой фермы. Видно было даже вершину ближайшего холма.

Ведьмак указал на деревянную скамью слева:

– Садись.

Я сел, и какое-то время Ведьмак просто пристально смотрел на меня сверху вниз своими зелеными глазами. Потом принялся вышагивать взад-вперед возле скамейки, не говоря ни слова. Он больше не смотрел в мою сторону, словно забыл обо мне и унесся мыслями куда-то далеко-далеко. Ведьмак отбросил за спину свой длинный плащ, засунул руки в карманы… и вдруг сел рядом со мной.

– Как думаешь, сколько видов домовых существует?

Я и понятия не имел.

– Я знаю уже два: свободные и связанные. Какие еще – не представляю.

– Замечательно, парень. Ты запоминаешь то, что я говорю, и не строишь пустых догадок. Видишь ли, домовые так же отличаются друг от друга, как люди. У каждого свой характер. Несмотря на это, некоторых можно распознать и дать им имя. В зависимости от облика, который они принимают, поведения или поступков.

Он полез в карман и вынул маленькую книжицу в черном кожаном переплете.

– Возьми, теперь она твоя, – сказал он, вручая ее мне. – Береги и не теряй, что бы ни случилось.

Книжка, видимо, была совсем новой, потому что сильно пахла кожей. Но меня разочаровало то, что страницы в ней оказались абсолютно чистыми. Я-то думал, в ней полно секретов мастерства. Очевидно, мне придется записать их самому, потому что вслед за книжкой Ведьмак протянул мне перо и чернильницу.

– Приготовься записывать, – сказал учитель, вставая, и снова принялся бродить туда-сюда. – И не пролей чернила, они ведь не капают из коровьего вымени.

Мне кое-как удалось очень осторожно открыть баночку. Я обмакнул перо и открыл книжку на первой странице.

А Ведьмак уже начал урок. И говорил очень быстро.

– Во-первых, бывают волосатые домовые, которые принимают облик животных. Обычно собак, но бывают и кошки, и козлы. И не забудь про лошадей – они запросто тебя обманут. Независимо от облика, волосатые домовые бывают враждебные, дружелюбные и – так, серединка на половинку.

– Еще бывают домовые-стукачи. И домовые-пращники – эти очень опасны, если их разозлить, они бросаются камнями. Но самые гадкие – это домовые-потрошители, которые вспарывают брюхо скоту. Эти падки и на человеческую кровь. Только не подумай, что наше дело домовыми ограничивается. Надо помнить и о мертвецах, которые не смогли упокоиться с миром. А уж о ведьмах и говорить нечего – для Графства это просто беда. Сейчас на нашей земле их нет, но на востоке, возле холма Пендл, от них нет спасу. И помни: не все ведьмы одинаковы. Они делятся на четыре категории: злокозненные, добронравные, ложные и несведущие.

Как вы могли догадаться, я мигом пришел в отчаяние. Ведьмак говорил так быстро, что я толком ничего не успел записать. К тому же некоторых слов я попросту не понимал. Наконец Ведьмак замолчал – наверное, заметил, что у меня уже голова кругом идет.

– Что такое, парень? – спросил он. – Давай говори. Не стесняйся задавать вопросы.

– Я не понял ничего из того, что вы говорили о ведьмах, – ответил я. – Что значит «злокозненные» и «добронравные»?

– Злокозненные – это плохо. Добронравные – хорошо. Есть ведьмы, которые не знают, что они – ведьмы. С этими особенно трудно, женщины – они и есть женщины. Никогда не доверяй женщинам, – предупредил Ведьмак.

– Моя мать – женщина, – возразил я, немного разозлившись. – Я доверяю ей.

– Естественно, твоя мать – женщина. Матери обычно можно верить, раз ты ее сын. А с другими – смотри в оба! У меня была мать, и я верил ей, поэтому я помню это чувство. Тебе девчонки нравятся? – ни с того ни с сего спросил он.

– Я не знаю ни одной девчонки, – признался я. – У меня нет сестер.

– Значит, ты можешь стать для них легкой добычей. Будь осторожен с деревенскими девчонками. Особенно если они носят остроносые туфли. Запиши. Неплохое начало.

Я не знал, что может быть плохого в остроносых туфлях. Маме бы не понравились слова Ведьмака. Она всегда говорила, что нельзя судить о людях по тому, что о них говорят, надо своей головой думать. Но что мне теперь оставалось? И в начале первой страницы я написал: «Деревенские девочки в остроносых туфлях».

Ведьмак посмотрел, как я пишу, потом забрал книгу и перо.

– Слушай, – сказал он, – тебе надо писать побыстрее. Ты много узнаешь и скоро заполнишь множество таких книг. А пока достаточно трех-четырех заглавий.

Он написал еще «волосатые домовые» на второй странице, «домовые-стукачи» на третьей, а на четвертой – «ведьмы».

– Вот ты и начал, – сказал Ведьмак. – Просто запиши потом то, что узнал сегодня, под каждым заголовком. А сейчас перейдем к более важному делу. Нужно запастись провизией, иначе завтра будет нечего есть. Даже лучший повар не может готовить без продуктов. Все поместится в мой мешок. Он у мясника. Просто спроси заказ мистера Грегори.

Ведьмак дал мне серебряную монетку, предупредил, чтобы я не растерял сдачу, и отправил по кратчайшей дороге в деревню.

Мой путь опять лежал через лес, а потом я вышел к перевалу, который кончался крошечной полянкой. Еще сто шагов вниз – и я свернул за поворот. А там уже виднелись серые крыши Чипендена.

Деревня оказалась больше, чем я думал: по крайней мере сотня домов, паб, школа и большая церковь с колокольней. Рыночной площади я не нашел, зато вышел на главную улицу, мощенную булыжником. Женщины с полными корзинами сновали из лавки в лавку. По обеим сторонам улиц их дожидались телеги. Видимо, это жены местных фермеров прибыли за покупками. Ну и конечно, народ из соседних деревушек.

Я без труда разыскал лавку мясника и присоединился к очереди очень шумных женщин. Они что-то кричали мяснику – веселому краснощекому детине с рыжей бородой. Он, похоже, знал каждую по имени, и они не переставая смеялись над его шутками. Хотя я почти ничего не понял.

Никто не обращал на меня особого внимания, и вот я подошел к прилавку.

– Мне нужен заказ мистера Грегори, – сказал я мяснику.

В магазинчике мгновенно все замолчали, смех прекратился. Мясник полез под прилавок и достал оттуда большой мешок. У меня за спиной пробежал шепоток, но, даже навострив уши, я не смог разобрать, что говорили люди. Стоило мне оглянуться, как все тут же отвели глаза. Некоторые просто уставились в пол.

Я отдал мяснику серебряную монету, пересчитал сдачу, поблагодарил лавочника и взвалил мешок на плечо. У зеленщика все уже было готово, и я быстро управился. А мешок тем временем становился тяжелее.

Все шло хорошо, пока я не пришел к булочнику. Там меня поджидала свора мальчишек.

Их было семь или восемь, все они сидели на садовой ограде. И ничего бы странного, но они даже не разговаривали друг с другом. Все пялились на меня голодными глазами, как стая волков, и следили за каждым моим шагом.

Когда я вышел из булочной, они по-прежнему сидели на заборе. Стоило мне двинуться к холму, как они пошли за мной следом. Была, конечно, вероятность, что им просто нужно идти в ту же сторону, но это вряд ли. Я, правда, не очень беспокоился: у меня же было шесть братьев, так что драться я с раннего детства научился.

Шаги сзади становились все громче – мальчишки очень быстро меня догнали, а может, это я медленно шел. Не хотел, чтобы они подумали, будто я испугался, да и тяжелый мешок висел на спине.

В дюжине шагов от перевала, как раз в том месте, где рощу разделяла лужайка, они меня настигли. По обеим сторонам лужайки густо росли деревья, закрывая от меня утреннее солнце.

– Давай мешок. Посмотрим, что там у нас, – услышал я громкий голос.

Обладатель этого голоса явно привык командовать. Что-то мне подсказало, что этот человек любит причинять другим боль и постоянно ищет новую жертву.

Я обернулся, крепче вцепившись в свою ношу. Со мной говорил главарь шайки, это точно. У остальных были худые, осунувшиеся лица, как будто они постоянно недоедали. А этот, казалось, ел за всех. Он был выше меня на голову, широкоплечий, с шеей как у быка, румяный, а маленькие глазки, похоже, даже не моргали.

Если бы он попросил меня по-хорошему, я бы, может, и поделился с ними: мальчишки наверняка голодали, а в мешке было много яблок и пирожков. Но с другой стороны, они ведь не мои, и не мне их раздавать.

– Это не мое, а мистера Грегори, – произнес я.

– Его предыдущего ученика это не останавливало, – ответил главарь, наклонившись ко мне. – Он кормил нас. И ты будешь, если не дурак. Не хочешь по-хорошему – будет по-плохому. Но тебе не понравится.

Шайка начала наступать, и кто-то сзади потянул за мой мешок. Но даже тогда я не выпустил его из рук, не отводя взгляда от поросячьих глаз главаря.

Неожиданно что-то случилось. Где-то среди деревьев послышался шум, и все повернулись в ту сторону.

В тени показался чей-то силуэт, и, когда мои глаза привыкли к темноте, я увидел девочку. Она медленно приближалась, но так бесшумно, что можно было услышать, как падает на землю булавка. Девочка как будто плыла по воздуху. На самом краю тени она остановилась, не желая выходить на свет.

– Оставьте его в покое, – требовательно сказала она.

– А тебе-то что? – спросил главарь шайки, выставив вперед подбородок и сжав кулаки.

– Мне-то ничего, – ответила девочка. – Но Лиззи вернулась. Делайте, как говорю, а то вам не поздоровится.

– Лиззи? – главарь отступил назад.

– Костлявая Лиззи. Моя тетка. Только не говорите, что никогда о ней не слышали…

С вами не случалось такого, что время останавливалось у вас на глазах? Вы когда-нибудь прислушивались к тиканью часов в ожидании следующего удара? Со мной тогда было примерно то же, пока девочка вдруг не зашипела сквозь зубы:

– Убирайтесь, живо! Прочь! Или вам конец!

На мальчишек это подействовало моментально. Я уловил на их лицах не просто страх, а настоящую панику. Главарь тут же развернулся и бросился бежать, а за ним – и все остальные.

Не знаю, чего они так испугались, но мне вдруг тоже захотелось убежать. Девчонка как-то странно вытаращила на меня глаза, и у меня аж поджилки затряслись. Я был как мышь, парализованная взглядом горностая, готового наброситься в любой момент.

Я с трудом заставил левую ногу двинуться и повернулся к девочке, все еще крепко сжимая мешок Ведьмака. Кем бы она ни была, я его все равно не отдам.

– А ты почему не бежишь? – спросила она. У меня во рту пересохло, так что я промолчал. Иначе голос бы меня предал.

Девочка была примерно моего возраста, если не младше, довольно симпатичная – с большими карими глазами, высокими скулами и длинными черными волосами. На ней было черное платье, стянутое белой лентой. Но кое-что в ней меня насторожило.

У девочки были остроносые туфли, и я тут же вспомнил предупреждение Ведьмака. Но решил остаться на месте и не бежать, как остальные.

– Ты меня даже не поблагодаришь? – спросила она. – Хоть «спасибо» скажи.

– Спасибо, – выговорил я, плохо владея языком.

– Ну, вот. А может, дашь мне чего-нибудь? Пирожок или яблоко? Не так уж и много я прошу. В мешке их достаточно, старина Грегори даже не заметит, а если и заметит, то ничего не скажет.

Я очень удивился, когда она назвала Ведьмака «стариной Грегори». Ему бы это не понравилось. И я понял две вещи: во-первых, девчонка его не уважала, а во-вторых, нисколько не боялась. Там, откуда я родом, люди при упоминании о ведьмаке приходили в ужас.

– Извини, – ответил я, – но я не могу тебе ничего дать. Это не мое.

Девчонка вперила в меня свирепый взгляд и долго молчала. В какую-то минуту мне показалось, что она вот-вот зашипит на меня. Я тоже смотрел на нее, стараясь не моргать, пока на ее лице не появилась слабая улыбка.

– Тогда дай мне обещание, – сказала она.

– Какое? – переспросил я, не понимая, что она имеет в виду.

– Пообещай, что поможешь мне так же, как я помогла тебе. Сейчас мне твоя помощь не нужна, но когда-нибудь…

– Хорошо, – согласился я. – Только скажи, и я помогу.

– Как тебя звать? – широко улыбнулась она.

– Том Уорд.

– А меня Алиса. Я живу вон там, – она указала куда-то за деревья. – Я – любимая племянница Костлявой Лиззи.

Странное имя, но я не стал ничего говорить. Как бы то ни было, имени ее тетки было достаточно, чтобы напугать деревенских мальчишек.

На этом наш разговор закончился, и каждый пошел своей дорогой. А Алиса крикнула мне вслед:

– Будь осторожен, если не хочешь кончить так же, как предыдущий ученик старика Грегори.

– А что с ним случилось? – спросил я.

– Спроси лучше у Грегори! – крикнула она и исчезла в лесу.

Когда я вернулся, Ведьмак проверил содержимое мешка, пометив галочкой пунктики в списке.

– Никаких неприятностей в деревне? – спросил он.

– Какие-то мальчишки шли за мной до холма, требовали, чтоб я дал им что-нибудь из мешка. Но я отказал.

– Храбрый поступок, – сказал Ведьмак. – В следующий раз можешь дать им немного яблок и пирожков. Их жизнь тяжела, многие голодают. Я всегда заказываю лишнего на всякий случай.

Вот досада. Чего б ему раньше об этом не сказать!

– Я решил сначала спросить у вас.

Ведьмак поднял брови:

– Ты хотел их накормить?

– Не люблю, когда меня запугивают, – ответил я. – Но на некоторых и правда было жалко смотреть.

– В другой раз доверяй своим побуждениям, – сказал Ведьмак, – и слушайся внутреннего голоса. Ведьмаки во многом зависят от этого, потому что иногда так легче отличить жизнь от смерти. Так что нам нужно еще кое-что о тебе узнать: можешь ли ты положиться на свою интуицию?

Он помолчал, пристально изучая мое лицо своими зелеными глазами.

– Девчонки не докучали? – вдруг спросил он.

Я еще злился на него и не дал прямого ответа.

– Нет.

Это не было ложью, ведь Алиса помогла мне. Хотя я понял, что Ведьмак на самом деле интересовался, не встречались ли мне по пути девочки. И я должен был ему сказать. Особенно из-за того, что на ней были остроносые туфли.

За время своего ученичества я много ошибался. И это была моя вторая серьезная ошибка: я не сказал Ведьмаку всей правды.

А первой было обещание, данное Алисе.

ГЛАВА 7

Кто-то должен это делать

После этого жизнь моя превратилась в тяжелую рутину. Ведьмак очень быстро обучал меня, заставляя все время писать, отчего у меня рука дрожала и глаза сильно уставали.

Однажды в полдень Ведьмак повел меня на окраину деревни, где за последним каменным домиком росли кружком ивы (у нас в Графстве их называли «лоза»). Здесь было темно и мрачно, а с одной ветки свешивалась какая-то веревка. Я поднял голову и увидел большой медный колокол.

– Когда кто-то нуждается в помощи, – пояснил Ведьмак, – они не приходят к моему дому. Если только я не приглашу. Они идут сюда и звонят в колокол.