Глава 5

Санди зашел ко мне, когда я разбирал бумаги.

— Настройка закончена. Что скажете, босс? Может, ударим по пиву?

— Хорошо, — удивившись, согласился я. — Обычно Санди не соблюдал ритуалы, принятые в обществе. — Хочешь о чем-то со мной поболтать?

— Конечно, — вздохнул он с облегчением.

— У тебя не выходит из головы утреннее происшествие?

— Конечно, — кивнул он.

— Значит, есть причина. — Если честно, мне тоже хотелось с кем-нибудь поболтать. — Происшедшее вполне в духе золотистых. Надменные и глупые — это о них скажет каждый. Другими они быть и не могут, потому что именно эти качества защищают их от полного безумия, когда они пересекают межгалактические просторы, удаляясь больше чем на двадцать тысяч световых лет от нашей галактики.

— Конечно... Я знаю... Я знаю... — Санди начал переминаться с ноги на ногу — видно, почувствовал себя неуютно. — Но я хотел поговорить совсем не об этом.

— Не об этом?

— Угу.

— А о чем же еще? — спросил я, когда так и не получил никаких объяснений.

— Я хотел поговорить о мальчике, который просил у вас корабль.

— Ратлите?

— Да.

— У меня и мысли не было давать ему корабль, — солгал я. — С другой стороны, пока официально он принадлежит тебе.

— Одолжите его этому пареньку, — попросил Санди. — Не волнуйтесь... В общем, я хотел бы поговорить с вами об этом парне.

Забавный этот Санди... Я всегда думал, он считает Ратлита не более чем досадным недоразумением. Также мне казалось, что Санди искренне беспокоится обо мне. Поэтому его слова разожгли во мне любопытство. Мы говорили всю дорогу, пока шли к бару, и продолжали, пока Санди не выпил два пива. Я-то пил горячее молоко с медом. А после у Санди развязался язык, и он рассказал, почему его заинтересовал Ратлит.

— Понимаете, босс, я много ближе к Ратлиту, чем вы. И дело не только в возрасте. Моя жизнь больше похожа на его, чем ваша. Вы смотрите на него, словно на сына. Для меня он — младший брат. Мне кажется, я понимаю все его выкрутасы. Нет, полностью я его не понимаю, но вижу его насквозь, а вы — нет. Он пережил тяжелые времена, но не такие тяжелые, как вы думаете. Он хочет взять от вас все, что сможет... Я, конечно, имею в виду не деньги.

Откуда такие мысли взялись в голове у Санди, я не знаю.

Подобные рассуждения были не в его духе.

— Он не возьмет ничего, если я не захочу ему дать.

— Босс, у вас есть свои дети? — неожиданно спросил Санди.

— Девять, — ответил я. — Были. Они не убегали из дома, потому что их родители жили счастливо... кроме одного. Одна из моих дочерей была слишком чувствительна, чтобы идти той же дорогой, что и остальные. А потом она погибла. Почти все они погибли...

— Ox, — только и сказал Санди. Потом он снова замолчал. Неожиданно он встал, полез в свою сумку и достал трехдюймовый фотоэкран. И это огромный грязный человек, которого я научил, как с помощью грубого дистанционного манипулятора, не раздавив, поднимать с пола яичную скорлупу. — У меня тоже есть дети! — объявил он. — Посмотрите, вот семь из них.

На фотоэкране застыла группа улыбающихся маленьких обезьянок. По-другому я и назвать их не могу. Все они были прыщавыми. Они двигались то вперед, то назад, смещаясь не больше чем на фут. А когда Санди нажал кнопку, они заговорили. Речь их больше походила на птичий щебет.

— Эй, пап!.. Привет, папа!.. А мама попросила сказать, что мы любим тебя!.. Папа, возвращайся скорее!..

— Теперь они далеко, — хрипло проговорил Санди. — Но скоро я вернусь к ним и привезу достаточно денег. Я вытащу их из той дьявольской дыры, где они застряли, и мы поселимся в каком-нибудь приличном местечке. Они медленно взрослеют и только начинают познавать жизнь. Именно из-за них я прилетел сюда. Никто не мог подсказать мне другого способа заработать. А всего, когда я улетал, у меня было тридцать два ребенка. Но вскоре я смогу увеличить их число...

— Ты рассчитываешь разбогатеть, откладывая часть жалованья, что я тебе плачу?

Я не знал о том, что у Санди такая большая семья, и мой вопрос был первой, непроизвольной реакцией. Второй же мыслью, которую я так и не произнес вслух, было: «Тогда почему, черт возьми, ты не хочешь оставить корабль себе? Ты бы продал его, и денег хватило бы. Наплодил бы еще детишек и наслаждался бы жизнью. Будь непрактичнее».

Неожиданно кулак Санди тяжело опустился на стойку бара.

— Вот это-то я и пытаюсь сказать вам, босс! Мы с Ратлитом в чем-то похожи. У всех вас мысли напоминают мозаику — немного отсюда, немного оттуда! Вы ощущаете ограничения, которые накладывает на вас общество, и движетесь в указан ном направлении — иначе вы жить не можете. Но в один прекрасный момент вы обнаруживаете, что если бы шагнули в сторону, то оказались бы гораздо дальше... Я хочу сказать, что не собираюсь торчать на Пересадочной Станции всю жизнь! А если я отправлюсь назад, к центру галактики, то раздобуду достаточно денег, чтобы вернуться домой, переехать всей семьей туда, где я хотел бы поселиться... Так вот, я считаю это движением вперед, а не назад. — Видно, алкоголь оказывал на Санди сильное воздействие, потому что говорил он путано, и мне с трудом удавалось следить за его мыслями.

— Все так и будет, — на всякий случай уверил я его.

Санди быстро успокоился, и это удивило меня. Я по-прежнему недоумевал, почему он не хочет владеть кораблем и исполнить свою мечту — вернуться домой с деньгами. Ведь именно это было для него самым важным.

— Я рад, что ты рассказал мне о своих мечтах, — продолжал я. — Но я не вижу никаких параллелей с Ратлитом.

— Конечно... Ратлит... — Санди убрал фотоэкран назад, в свою сумку. — Босс, ведь Ратлит вам как сын. Вы даете ему советы, дарите ему дружбу и заботы, каких он никогда не имел. Но Ратлит точно такой же подросток, каким я был лет десять назад, мальчишка, не нашедший своего места в обществе, не нашедший своего предназначения в жизни. Не стоит помогать ему искать свой путь в жизни, смущать его разум какими-то посулами хотя бы потому, что он сам не может распознать истину.

— Никогда бы не подумал, что тебя так сильно волнует судьба Ратлита, — сказал я Санди. — И все же я думаю, ты не прав. Разве ты сделал хоть что-то из того, что уже успел сделать Ратлит? Разве ты написал роман?

— Я пытался писать, — признался Санди. — Вшивое занятие. Но некоторые вещи выходили прямо из моего сердца.

Так что можно сказать, я и это сделал, хотя на самом-то деле из моей затеи ничего не получилось. А теперь я стал неплохим механиком, правда, босс? Я честно признаюсь себе в том, что вот это и это я делать не могу, зато я хорошо работаю, выполняю что мне по силам. То же и с Ратлитом. Да и с вами.

Потому что, идя по жизни именно таким путем, мы растем.

И поэтому единственное, чем вы можете помочь мальчику в жизни, это дать ему корабль, и пусть летит на все четыре стороны.

Теперь-то я наконец понял, к чему весь этот разговор.

— Санди, а тебе делали эколограмму, когда ты был ребенком?

— Нет. — А то, что сказал потом Санди, и вовсе поставило меня в тупик. — Я даже не знаю, что это такое.

— Отлично, — только и мог вымолвить я. Потом усмехнулся и потрепал Санди по плечу. — Может, ты в чем-то и в самом деле похож на меня... Давай-ка вернемся к работе.

— И еще одно, — продолжал Санди (вылезая из-за стойки, он выглядел очень мрачным). — Вы знаете, босс, этот парнишка может сильно навредить вам. Не знаю как, но мне порой кажется, он только и высматривает слабое место, чтобы побольнее ударить... Вот это я и хотел сказать вам, босс.

Я хотел было убедить Санди оставить корабль себе, но он вручил мне ключи в ангаре раньше, чем я смог возразить, а потом ушел. Когда люди, которые не могут решить собственные проблемы, дают вам советы... Вот именно эта черта мне в Санди и не нравилась.

Глава 6

Если мне не с кем было отправиться поздно вечером на прогулку, то я гулял в одиночестве. Так случилось и в тот вечер. Я прогуливался вдоль края Звездной Ямы. Ветер дул слабый, и огромного зеркала, собирающего тепло — Стелларплекса (он находился в девяти тысячах миль от Станции), — видно не было. А обычно Стелларплекс сверкает в небе и напоминает земную Луну. Только он в два раза больше, однородно серебристый, и «полнолуние» длится три с половиной дня...

Добравшись до того места, где защитное ограждение было разрушено, я увидел Ратлита. Прислонившись плечом к фонарному столбу, он сидел на краю Ямы и кидал камешки вниз. Рубашка пузырем вздулась у него на спине.

— Эй, парень! Твой золотистый до сих пор торчит у Алегры?

Ратлит посмотрел на меня, а потом кивнул.

— В чем дело? Чего нос повесил? — спросил я, усаживаясь рядом. — Ты обедал?

Мальчишка пожал плечами. Он обладал пониженным метаболизмом и иногда не ел по двадцать четыре часа.

— Пойдем, угощу чем-нибудь. Почему ты такой грустный?

— Лучше уж выпить чего-нибудь.

— Я знаю, ты голоден, — сказал я ему. — Пойдем поедим. Кстати, если хочешь, купим тебе каких-нибудь сластей.

Ратлит не протестовал. Он встал и отправился за мной следом.

— Пошли поговорим по душам. Ты ведь больше не станешь просить у меня корабль?

Неожиданно Ратлит сжал мое предплечье белыми тонкими пальцами. Мое предплечье довольно мощное, и мальчик, конечно, не смог обхватить его рукой.

— Вим, вы должны уговорить Санди отдать корабль мне! Вы должны!

— Ты лучше скажи мне, парнишка, кто на тебя так давит.

— Алегра, — ответил Ратлит. — И золотистый. Ненавижу я золотистых, Вим. Я всегда ненавидел их. Потому что если тебе понравится один из них, а потом ты начнешь ненавидеть его снова — это плохо.

— Что произошло? Чем там занимаются твои друзья?

— Золотистый болтает без умолку. Алегра плавает в море галлюцинаций. И ни один из них не обращает внимания на меня.

— Понимаю.

— Да вы ничего не видите. Вы не понимаете, какие у меня с Алегрой были отношения.

Я отлично знал их обоих. Иногда они вместе...

— Знаю, вы хорошо относились друг к другу. — Если честно, то можно было сказать и больше... В этот раз за меня это сделал сам Ратлит.

— Мы хорошо относились друг к другу, вы же знаете, Вим. Мы нужны друг другу. С тех пор как Алегра перебралась сюда, я достаю ей все медицинские препараты. Она ведь сильно болеет и не сможет жить без наркотиков. И когда для нее наступают плохие времена или галлюцинации становятся слишком яркими, я прихожу к ней, и она рассказывает о том, что видит. Мы обсуждаем ее видения... беседуем. Когда-то Алегра была психиатром и работала на правительство. Она очень-очень много знает о людях. И она многому научила меня. Почти всему, что я знаю.

Пятнадцатилетний эксперт-психиатр, обученный двадцатилетней наркоманкой? Раннее развитие, породившее тринадцатилетнего романиста. Вот так-то. Это вам не гайки отвинчивать!

— Я нуждаюсь в ней точно так же, как она нуждается в своих... лекарствах.

— Ты говорил золотистому, что просил для него корабль?

— Но ведь вы сказали, что я никогда не получу его.

— Точно... поймал-таки меня. Почему бы нам не пойти и не спросить у этого золотистого напрямую, куда он хочет отправиться? Ведь если мы немного схитрим, в этом не будет ничего плохого?

Ратлит не сказал ничего. Его лицо словно окаменело.

— Поедим и сходим. И, черт возьми, я куплю тебе выпить. Может, я даже приму рюмочку вместе с тобой.

Глава 7

Алегра обрадовалась нашему приходу.

— Ратлит, ты вернулся! Привет, Вим! Я так рада, что вы оба здесь! Какая сегодня прекрасная ночь!

— Золотистый? — в первую очередь спросил Ратлит. — Где золотистый?

— Его здесь нет.

— Неужели?!

— Но он вернется!

И тут же торжествующая радость мальчика сменилась печалью.

— Ax, — огорченно вздохнул Ратлит. Словно разом рухнули в миг возведенные воздушные замки. Его вздох эхом пронесся по длинным коридорам. — Все дело в том, что я договорился. Я достал корабль твоему дружку. Корабль! Только надо настроить его двигатель. И твой золотистый сможет улететь, как только пожелает.

— Вот ключи, — сказал я, доставая их из кармана. В этот миг я ощущал себя второстепенным героем какой-то драмы. — Он может получить их прямо сейчас.

Когда я протянул ключи Ратлиту, мне показалось, что гремят фанфары и гудят трубы.

— Ох как это удивительно! Удивительно! Ты еще не знаешь, Ратлит? Ты тоже, Вим?

— Что я должен знать? — удивился Ратлит.

— Я тоже золотистая! — закричала Алегра. Она замахала руками, словно мы находились в толпе, а она хотела привлечь наше внимание. Наверное, ей казалось, что вокруг многие и многие тысячи зрителей.

— Что ты сказала?

— Я... я... я тоже оказалась золотистой. Я узнала об этом только сегодня.

— Не может быть, — фыркнул Ратлит. — Ты слишком старая, чтобы это проявилось только сейчас.

— Во мне что-то изменилось, — объяснила Алегра.

На мгновение мне показалось, что стены ее жилища завешены расчлененными телами. Звучала музыка Сибелиуса.

— В моем организме произошли какие-то перемены. Этот золотистый что-то изменил во мне, вытащил что-то из глубины моего «я». Прекрасное и удивительное чувство... Я — золотистая! Сейчас он отправился в лабораторию, чтобы окончательно оформить все документы. Они там все оформят, и он, видимо, принесет мой золотой пояс. Он скоро придет.

А когда он вернется, я вместе с ним отправлюсь в путешествие в какую-нибудь далекую-далекую галактику. Я стану его ученицей. Мы отправимся в путешествие и найдем лекарство от его болезни, и быть может, где-то там и я вылечусь от пагубной страсти к наркотикам. Золотистый сказал, что если исходить всю вселенную, то непременно найдешь то, что ищешь. Не знаю, понятно ли все это вам... Один взмах руки — и вас переносит от одной звездной грозди к другой...

Теперь я свободна, Ратлит! Я не могла и мечтать об этом!

Когда ты ушел... Ах, что делал этот золотистый... И когда я приняла его семя, мой гормональный баланс сместился.

Пары наркотиков, воздействуя на все мои пять чувств, воссоздали картину случившегося. Я увидел сплетенные тела золотистого и Алегры. Разрушив эротические фантазии, зазвенели ключи от корабля — Ратлит со всей силы швырнул их об стену. После у меня возникли совершенно странные ощущения. Ратлит, похоже, собрался уходить, но Алегра остановила его.

— Не уходи вот так, Ратти! Ну, подумай, у тебя же все впереди. Разве ты не останешься и не поговоришь со мной напоследок?

И он остался.

А я повернулся и ушел домой. Но я на всю жизнь запомнил восхищенное лицо Алегры.

Глава 8

Следующий день начался с сюрприза.

Около десяти мне позвонила Полоски и спросила, не знаю ли я, что случилось: Ратлит в этот день, видите ли, не вышел на работу.

— Ты уверен, что ребенок не заболел?

Я сказал, что видел его вчера поздно вечером и что с ним, скорее всего, все в порядке. Полоски хмыкнула и повесила трубку.

Санди ушел несколько минут назад, точно так же, как он делал всю неделю. Он хотел заскочить на почту перед тем, как она закроется. Он ожидал письмо из дома. По крайней мере, он так говорил. А я чувствовал себя неудобно, потому что забрал у него корабль. Что-то во всей этой истории казалось мне не правильным. Но ведь он сам отказался от него, иначе Ратлит до сих пор оставался бы другом Алегры. Возможно, так было бы лучше.

Я долго думал о том вечере, когда мы зашли к Алегре.

Впереди меня ждало месяцев шесть бумажной работы без конца и края. Устроившись поудобнее в своем офисе, я включил компьютер и приготовился работать допоздна.

Было уже около семи, когда свет у входа замигал. Это означало, что кто-то открыл дверь ангара. А я ведь запер ее.

У Санди хранился запасной комплект ключей, и, скорее всего, это он и был. Решив, что это Санди, я захотел немного прерваться и поболтать с ним. Механик часто заходил в ангар поработать в самое неурочное время. Я ждал, что он заглянет в офис. Но никто так и не вошел.

Потом стрелка на индикаторе напряжения (я отлично помнил, как выставил ее на ноль, оставив питание только в розетке, к которой подключался мой компьютер) разом скакнула на отметку «семь». При таком напряжении можно было запустить большую часть оборудования ангара.

Видимо, намечалась какая-то уборка, но зачем заниматься ею посреди ночи? Нахмурившись, я выключил компьютер и вышел из офиса. Первое огромное отверстие в крыше ангара было закрыто корпусом Ратлита — Санди — (ну и, конечно) моего корабля. Мягкий свет Стелларплекса падал из окон, идущих вдоль одной из стен, и едва освещал помещение. В глубине темнела паутина лифтов, лесов, веревок и подвесных блоков.

Другие два отверстия были пусты — тридцатиметровые круги серебра сверкали на бетонном полу. Потом я увидел Санди.

Он стоял в кругу света у последнего отверстия, глядя на блестящий диск Стелларплекса. Выглядел он совершено потерянным. И тут он поднял левую руку... Мне показалось, что она выглядит слишком большой. Серебристый свет засверкал на металлической рукавице. Теперь я понял, зачем ему такое напряжение.

Когда Санди поднял руку над головой, его закрыла тень, и в темноте сверкнул пятнадцатифутовый коготь. Санди управлял его движением с помощью перчатки... И тут мой помощник опустил руку, поднеся ее к лицу и сжав пальцы. Повисший над ним металлический клык задрожал. Что тут происходит?..

И только тут я понял: Санди собирается совершить самоубийство.

Поняв это, я рванулся к колеблющемуся, готовому вот-вот обрушиться клинку, прыгнул и, дотянувшись до плеча Санди, ударил рукой по контрольной перчатке, которую он никак не решался сжать.

Кажется, я говорил, что руки у меня здоровые, да и кулаки под стать рукам.

Санди закричал.

— Глупец! — завопил я. — Идиот, козел, придурок...

Наконец мне удалось сорвать перчатку.

— Что, черт побери, с тобой случилось?

Санди сидел на полу. Голова его поникла. От него воняло.

— Посмотри, — обратился я к нему, убирая коготь на место с помощью отвоеванной перчатки. — Если хочешь покончить с собой, спрыгни с Края. Ты бы мне пол-ангара разнес.

Больше тут не появляйся и мои инструменты не трогай. Можешь размозжить себе голову в другом месте, но не здесь с помощью моей перчатки... В чем дело? Что с тобой случилось?

— Я знал, что это не сработает. Не стоило и пытаться. Я знал... — Его голос смешался с рыданиями. — Но я думал, быть может... — Возле его левой руки лежал ручной видеофон.