Кейт похолодела от страха. Что случилось? Что она натворила?
      Кейт с трудом поднимала ноги, взбираясь по холму вслед за Сэмом. Казалось, что грязь, прилипшая к сапогам, тянет ее вниз. Она то и дело поднимала голову, вглядываясь в темноту. Огня не было видно, но, без сомнения, пахло дымом. Кейт молила Бога, чтобы Сэм ошибся, чтобы запах гари исходил из другого источника. Но увидев в окне ярко полыхающее оранжевое пламя, она поняла, что случилось самое худшее.
      – Сэм! – закричала Кейт, взобравшись наконец на холм. Его нигде не было видно. – Сэм! – У него же должно хватить ума…
      – Я здесь! – Она вздохнула с облегчением, когда он появился из-за дальнего угла коттеджа. – Взбирайся на холм. Поторопись!
      Кейт карабкалась по мху и грязи, пока наконец не добралась до своей машины. Она прислонилась к кузову, переводя дух. Несколько секунд спустя подбежал Сэм. Взгляд его был прикован к коттеджу. Он стоял, нахмурив брови и сжав кулаки. Кейт попыталась поймать его взгляд, но Сэм по-прежнему смотрел на коттедж, словно пытался найти способ спасти его.
      – Можно что-нибудь сделать? – спросила она наконец.
      – Нет, невозможно, – отрывисто ответил он. Затем засунул руки в карманы и тяжело вздохнул.
      – Сэм, я не знаю, почему возник пожар.
      – Камин был загорожен решеткой?
      Она кивнула.
      – Ты чувствовала запах дыма, когда уходила?
      – Нет, Сэм, нет. Я не понимаю…
      – Дверь была приоткрыта, когда я поднялся сюда. Ты плотно ее закрыла?
      – Я… – Кейт задумалась. – Кажется, да, Сэм.
      – Если ты ее не закрыла, то, возможно, какой-то зверек пробрался в дом и опрокинул масляную лампу.
      Кейт не отрываясь смотрела на горящий коттедж.
      – А деревья, Сэм? Лесной пожар…
      – Слишком сыро, не загорится. В этом нам повезло. Твоя машина достаточно далеко от дома, так что и с ней ничего не случится. – И, словно только сейчас заметил ее машину, спросил: – А почему ты ее здесь поставила?
      – Я не ставила. Меня потащило по грязи, и я врезалась в дерево.
      – Господи, Кейт, ты сущее наказание! – Он подошел к капоту и присел на корточки. – Все залито радиаторной жидкостью. Похоже, решетка и проткнула радиатор. – Сэм выпрямился и, прищурившись, посмотрел на Кейт.
      – Проткнула радиатор? Что это значит?
      – Ты водишь иностранную машину, – отчеканил Сэм. Кейт вздрогнула. Он говорил с ней как с совершенно незнакомым человеком.
      – У нас никто не торгует запчастями для “хонды”. Это означает, что тебе придется провести здесь гораздо больше времени, чем ты рассчитывала.
      – Я не…
      Сэм кивнул на заднее сиденье:
      – Похоже, тебе придется выгружать все чемоданы.
 
      Они ехали к марине в полном молчании. Кейт даже не решалась посмотреть Сэму в глаза. Она провела все это время, глядя из окна джипа в темноту, стараясь думать о чем угодно, только не о событиях этого ужасного дня – к счастью, он близился к концу.
      Ей показалось, что они целую вечность простояли у машины. Она хотела объяснить, как там оказался ее багаж, но Сэм перебил ее. После этого она даже не пыталась заговорить. А потом вдруг появился Леонард. Увидев его, Сэм с облегчением вздохнул, Кейт же нахмурилась. И тут Леонард открыл рот.
      – Что случилось? – проговорил он низким скрипучим голосом.
      У Кейт отвисла челюсть. Неужели ей почудилось? Неужели он заговорил?
      – Не знаю, – сказал Сэм. – И, наверное, не узнаем. Мы были внизу у воды, когда это началось. Могло случиться все, что угодно, – камин, масляная лампа. Черт, это мог быть и опоссум.
      – А как с ней? – спросил Леонард, словно не видел, что Кейт стоит рядом. Она почувствовала, как по спине ее пробежали мурашки.
      – Я об этом позабочусь.
      – А я тут послежу, – сказал Леонард, сплюнув в кусты. – Остальные сейчас подойдут.
      Кейт все еще не могла прийти в себя. Разве Леонард не считался немым? По крайней мере, так она думала. Ведь кто-то же ей говорил, что он не может… и понимает язык жестов? Он обедал у Грэнни в День благодарения, находился с ними в одной комнате несколько часов… И не проронил ни слова.
      Она хотела спросить об этом Сэма, но боялась, что он не захочет говорить с ней. Поэтому вздрогнула в испуге, услышав его голос. Они уже подъезжали к автостоянке у марины.
      – Тебе придется сегодня остаться у меня, – сказал он, устремив взгляд куда-то вдаль. – Грэнни, может, еще не спит, но я не допущу, чтобы ты подняла на ноги весь дом и разбудила детей в такое позднее время.
      Зеленые глаза Кейт сузились, она прикусила губу, чтобы не сказать того, о чем потом может пожалеть. И все же слова Сэма очень ее задели. В данный момент ей было все равно, где спать, но он не имел права так с ней говорить.
      – Ты ложись на мою кровать. А я лягу на диване. Она вздернула подбородок:
      – В этом нет необходимости. Диван мне вполне подойдет. Или даже пол. И вообще, если у тебя есть собачья будка, я с удовольствием посплю и там.
      – Ты ляжешь на мою кровать. – Его тон не допускал возражений. – Мне необходимо находиться рядом с телефоном. И потом… лежа на кровати, ты можешь закрыть глаза и представить, что ты уже дома, в Цинциннати.
      – Поверь мне, Сэм, я никогда не спутаю Медвежью Петлю даже с самым маленьким городком.
 
      Кейт лежала на постели Сэма в полной темноте. Одинокая слеза проторила дорожку по ее щеке. Кейт чувствовала себя ужасно несчастной. Она своим поведением вызвала гнев Сэма. “И ведь даже смешно, – подумала она. – Ведь все это произошло из-за моей боязни влюбиться в него…”
      Конечно, он был оскорблен. Разве ей не было бы больно, если бы он после ночи любви сбежал, даже не попрощавшись? О чем же она думала? Теперь ей все виделось в истинном свете. Ее попытка сбежать тайком – это необдуманный и жестокий поступок. Что она за женщина? Как грустно… Она приехала сюда отдохнуть, возможно, что-то пересмотреть в своей жизни. А в итоге? Спалила коттедж. Утратила самоуважение. И доверие Сэма.
      Кейт наконец поняла, что с ней произошло. Она стала более сильной за то короткое время, что провела на горе.
      Если бы события последних двадцати четырех часов произошли в начале ее пребывания в Медвежьей Петле, она бы совершенно расклеилась. Но сейчас, вконец измотанная, она все же держала себя в руках. А значит, была способна на большее.
      Сделав этот вывод, Кейт начала обдумывать, что необходимо предпринять. Да, она останется на горе и будет помогать людям любым доступным ей способом.
      А ведь если бы не гроза, она уже была бы дома, далеко от этих гор, от неустроенности и нищеты. И от Сэма. Нет, по-настоящему далеко только от Сэма. Но ей не хотелось от него отдаляться. Ладно, если повезет, ее машину будут ремонтировать достаточно долго и она сумеет все поправить.
      А если очень повезет, то найдет способ вернуть его доверие.
 
      – Доброе утро, милочка. – Кейт, сидевшая на табуретке у прилавка, увидела в дверях Грэнни Лу. – Слышала, ночка у тебя выдалась веселенькая. Не думала, что ты так рано встанешь.
      Кейт стиснула руки на коленях, пытаясь унять дрожь.
      – О, я хотела сегодня пораньше начать… Я… я ужасно переживаю из-за коттеджа, поэтому хочу помочь чем смогу. Но у меня не было возможности поговорить с Сэмом утром.
      Проснувшись, Кейт твердо решила начать все заново. Но вскоре выяснилось, что в чемоданах, которые она тащила накануне к коттеджу, осталась большая часть ее гардероба. И все, конечно, сгорело. На заднем сиденье “хонды” оказались туалетные принадлежности, нижнее белье, носки, туфли, шампуни и книги.
      Кейт так нервничала из-за того, что вынуждена находиться в квартире Сэма, что даже не приняла душ.
      Она чувствовала себя незваной гостьей, боялась даже прикоснуться к его вещам.
      – Послушай, дорогая, не волнуйся, – сказала Грэнни. – У Сэма какие-то юридические дела в городе. Он вернется после ленча.
      Кейт схватилась за живот, потому что в желудке у нее громко заурчало. Старушка прищурилась:
      – Деточка, ты ела сегодня?
      Кейт покачала головой:
      – Нет вообще-то…
      – Ох уж этот парень! Уехал и оставил тебя одну. Беги ко мне домой и посмотри…
      – Нет, я не могу. Может, я лучше куплю молока и сыра, – сказала она, кивая на холодильник. И тотчас же спросила: – А когда дали свет?
      – Перед рассветом. И как раз вовремя. Вчера поздно вечером генераторы отключились.
      – Грэнни… – пробормотала Кейт. – Сэм сказал, что мы, возможно, так и не узнаем, из-за чего возник пожар.
      Грэнни внимательно посмотрела на Кейт:
      – Да, может, и не узнаем. Только не вздумай винить себя. Сэм сказал, что это могло быть что угодно.
      – Значит, вы говорили с ним сегодня утром? – поспешно спросила Кейт, снова стиснув руки, чтобы унять дрожь. “Интересно, что он еще сказал Грэнни?”
      – Сэм ко мне каждое утро забегает.
      – Ах, Грэнни, – выпалила Кейт, решившись довериться этой рассудительной женщине. – Я пыталась вчера уехать, вернее, сбежать тайком. Это было глупо и жестоко, и Сэму было больно, когда он узнал.
      – Скорее всего, так оно и есть. – Грэнни на минуту задумалась. – В общем, я понимаю, почему ты пыталась уехать. Думаю, ты боялась, что, в конце концов, захочешь остаться.
      – Нет, Грэнни, – решительно возразила Кейт. – Рано или поздно мне все равно придется уехать. В Цинциннати есть люди, за которых я в ответе.
      – Но ты же вернулась?
      Кейт вздохнула. Она не могла допустить, чтобы у Грэнни оставались иллюзии на ее счет.
      – Я вынуждена была вернуться, Грэнни. Мне пришлось повернуть назад, потому что того маленького деревянного мостика больше нет.
      – Мостика? – Грэнни озадаченно смотрела на Кейт. Потом из горла ее вырвался короткий смешок. – Тот старый мост? Милая, никто давно уже не ездит там. Мы уже много лет ездим по другой дороге. Вообще-то это старая дорога, новая только в самом конце. И нету там никакого моста.
      Кейт утратила дар речи. Да, конечно, это одна из тех многочисленных развилок! Ведь Сэм ехал сегодня в город! Как бы иначе он туда попал? А когда он возил ее в город… Неудивительно, что она не помнила дорогу. Ханна тоже знала о новой дороге. Кейт покачала головой. Она действительно могла бы уже быть дома. Неужели она хочет так много – чтобы больше не было сюрпризов?
      – Ладно, Грэнни, теперь, когда я вернулась, я бы хотела вам помочь, пока моя машина в ремонте. Можно мне поработать у вас в магазине? Или еще лучше – могу я как-нибудь помочь там, у сгоревшего коттеджа?
      – Нет, милочка. Сэм с ребятами скоро займется этим. А ты, думаю, нужнее здесь. Конечно, ты могла бы помочь и Луизе с малышами, если хочешь, ведь ей надо лежать.
      – Да, Сэм что-то говорил об этом. Как она себя чувствует?
      – Прекрасно. Ей просто нужно немного полежать, если она не хочет потерять малыша.
      – Как долго ей придется лежать?
      – Столько, сколько скажет доктор. Но ведь ты здесь в отпуске. И тебе все равно нечем заняться…
      – Да, конечно. Тем более что я просто хотела бы хоть чуть-чуть отплатить вам за вашу доброту. Только вот что… Почти вся моя одежда сгорела вчера вечером. Есть ли в городе магазин… – Она осеклась. Не важно, сколько магазинов в городе, ей не на чем добраться туда. И, разумеется, не может быть и речи о том, чтобы просить отвезти ее.
      – Я посмотрю, что есть у Энни, милочка. Боюсь, мои вещи повиснут на тебе как мешок.
      – Пожалуйста, Грэнни… не нужно. Пожалуй, мне хватит моих вещей. Но все равно спасибо. – Кейт чувствовала бы себя еще хуже, если бы пришлось взять что-то из скудного гардероба Энни. – Я поговорю с Сэмом. Может, он отвезет меня в город, если возникнет необходимость. “В конце концов, это моя проблема, и я сама должна ее решать”.
 
      Кейт попросила разрешения позвонить Ханне в Цинциннати. Но дождалась, когда Грэнни уйдет.
      Она втайне надеялась, что ее подруги не окажется рядом с телефоном. Ханна сняла трубку после третьего звонка.
      – Ханна, это Кейт. Как дела?
      – Отлично. Слушай, я рада, что ты позвонила. Сэм звонил сегодня утром, сообщил о коттедже и узнал номер телефона Джека. Так ты что же, живешь вместе с Сэмом в марине? – Кейт улыбнулась. Как это похоже на Ханну – больше интересоваться тем, где она живет, чем сгоревшим дотла домом.
      – Да, Ханна, ситуация несколько напряженная. Я потом объясню. Только ничего не подумай… Ты говорила с дядей?
      – Конечно. Он не очень расстроился, страховка все покроет. Кроме того, я давно уже уговаривала его изменить интерьер – избавиться от оранжево-ржавых тонов. Так что не беспокойся об этом. Сэм говорит, что невозможно установить причину. Он сказал, что ты всегда была аккуратной. Но знаешь, на горе так часто случаются пожары. Всегда есть риск. Правда, когда в последний раз горел один из летних коттеджей, это было сделано намеренно.
      – Намеренно? Ты хочешь сказать, что кто-то специально поджег собственный коттедж?
      – Господи, конечно, нет. Один из заместителей шерифа из Трамбла решил построить там дом. Наверное, его предупреждали, советовали отказаться от этой идеи. Но он не послушался. И через несколько месяцев дом сгорел.
      Глаза Кейт расширились.
      – Подожгли дом полицейского?
      – Послушай, Кейт, – в голосе Ханны прозвучали нотки раздражения, – никто точно не знает, кто это сделал. Но такие люди не в ладах с законом, если ты понимаешь, что я имею в виду.
      – Но ведь Сэм юрист.
      – Серьезно? Ну, юрист так юрист…
      – Слушай, Ханна, я хочу вот что сообщить… Мою машину придется ремонтировать. Поэтому я не знаю, сколько здесь пробуду. Но я приеду, как только смогу.
      На другом конце провода промолчали. Но Кейт уловила негромкий смешок.
      – Конечно, ты вернешься домой. Нисколько не сомневаюсь. И вообще у нас тут все в порядке. Тот грант, которого ты добивалась весной, наконец предоставлен. Я наняла женщину, ее зовут Бесс, – такая добрая бабуля, только без внуков. У нее уйма свободного времени, мне даже пришлось настаивать, чтобы она работала за деньги. И с детьми она ладит прекрасно, так что не торопись. Кстати, голос у тебя замечательный. Слышу прежнюю Кейт.
      Положив трубку, Кейт почувствовала, что на душе у нее полегчало.
 
      Во второй половине дня Кейт вернулась в квартиру Сэма, состоявшую из небольшой кухни, спальни, ванной и гостиной. В конце концов, она все же решилась принять душ. К сожалению, из чистых вещей у нее осталось самое причудливое их сочетание. Все же ей удалось найти джинсы, сшитые по авторской модели, в них она была в первый вечер. К ее удивлению, они уже не так плотно облегали ее фигуру. Прогулки по горе дали результат! Потом она нашла не очень мятую белую спортивную рубашку и заплела влажные волосы во французскую косу.
      Кейт знала, что Сэм скоро вернется, поэтому, ожидая его, устроилась в гостиной. Диван оказался очень удобным, а его обивка – сочетание оттенков лесной зелени, бордового и коричневато-серого – напоминала рисунок на одеялах первых американских поселенцев. Стиль “деревенская простота” прекрасно вписывался в интерьер. Кроме стульев и плетеного ковра, все было из дерева. Пол из струганых досок – далеко не новый, зато натертый до блеска. Интересное сочетание дуба и сосны было использовано для книжных полок, комодов и прочей мебели. Чучела птиц, изображения рыб и весла служили украшениями этого явно мужского жилища.
      Кейт едва успела расслабиться, когда дверь, отделявшая квартиру от магазина, отворилась. Кейт тотчас же выпрямилась, ее сердце забилось быстрее.
      – Ты вернулся… – пробормотала она.
      Кейт настолько была поражена его видом, что не осмелилась встретиться с ним глазами. Ей показалось, что она увидела совсем другого человека, совершенно ей незнакомого. Тщательно уложенные волосы, темно-серый костюм, белая крахмальная рубашка… Впрочем, костюм был не совсем новый, но какая разница? Сэм любой бы вскружил голову – в любом одеянии. Даже если бы на нем был балахон из мешковины и колпак. Его широкие плечи и внушительный рост сделали бы любую одежду особенной. Потому что он сам был особенный.
      Сэм кивнул, но промолчал.
      – Грэнни сказала, что у тебя дела в городе, – продолжала Кейт. – Не знала, что тут доходит до такого… официоза. Ты прекрасно смотришься.
      Сэм положил кейс на дубовый стол.
      – То есть ты полагала, что мы тут костюмов не носим, – проговорил он с нотками сарказма в голосе. – Вообще-то у меня были деловые встречи в Ноксвилле – помогал друзьям. А дела в Трамбле и в окрестностях таких условностей не требуют.
      – Я просто… Сэм, я хотела бы поговорить о том, что произошло.
      – Прекрасно, – сказал он, направляясь в спальню. – Но придется подождать, мне надо переодеться.
      Кейт приоткрыла рот, глядя вслед Сэму. Его походка, движения – такая уверенность и сдержанность! Кейт была в растерянности. Он не собирался облегчить ее участь.
      Прошло четверть часа, прежде чем Сэм вернулся в гостиную. Но и теперь он проигнорировал свободное место рядом с ней на диване и предпочел устроиться на стуле. Сейчас Сэм был в поношенных джинсах и фланелевой рубашке в голубую и кремовую клетку. Откинувшись на спинку стула, он посмотрел на Кейт. Лицо его не выражало ничего, кроме вежливого интереса.
      Кейт, обычно не склонная к раскаянию, в этот момент отдала бы все на свете, чтобы заново прожить последние несколько дней. Что она могла сказать ему? Он уже знал правду.
      – Сэм, я действительно… Я хочу извиниться за вчерашнее.
      – За то, что сожгла коттедж?
      – Нет, не за это. То есть… если это моя вина, то я, конечно, сожалею, но я сейчас говорю не об этом, и ты прекрасно знаешь о чем. Я не должна была уезжать. Конечно, мне необходимо было уехать, но не так, как я хотела.
      Кейт рывком поднялась с дивана и подошла к окну. Она говорила совсем не то, что хотела сказать. Но не могла же она заявить, что бросилась бежать, потому что боялась влюбиться.
      – И я действительно уехала, Сэм. А повернула назад только тогда, когда обнаружила, что мост разрушен. Конечно, в тот момент я не знала, что есть другая дорога. Но это совсем не похоже на меня – уехать, не попрощавшись, не поблагодарив… Я оставила записку в марине, но этого, конечно, было недостаточно. Теперь мне кажется, что это была не я. – Она повернулась к Сэму: – Я виновата, очень виновата… – Голос ее дрогнул. Ей показалось, что в лице Сэма что-то изменилось, но это длилось лишь мгновение.
      – Извинение принято.
      – Но, Сэм, все не так просто. Ведь так много еще не сказано.
      – А почему, собственно? Ты извинилась, я извинение принял. Вот и все.
      – Что ж, прекрасно, – сказала Кейт уже с некоторым раздражением. – Пусть будет, как ты хочешь, Сэм. Я и раньше сталкивалась с пассивно-агрессивными мужчинами.
      Сэм подался вперед:
      – Сталкивалась? И убегала от них?
      – Нет. Уезжала. Так гораздо быстрее. И поверь мне, как только мою машину отремонтируют, я уеду. А пока, – она перевела дух, – я бы хотела поработать здесь, чтобы отплатить вам всем за вашу… доброту. Мне все равно, что делать – помогать ли в магазине Грэнни, присматривать ли за детьми Луизы или вытаскивать обгоревшие бревна из коттеджа Джека. Можешь использовать меня где угодно.
      – Отлично, – сказал Сэм, вставая. – Мы составим для тебя расписание. Думаю, некоторое время ты будешь очень занята. Мы сможем отбуксировать твою машину не раньше чем дня через два. Я выяснил в городе насчет ремонта. Если понадобится менять радиатор, то потребуется, по меньшей мере, неделя, чтобы заказать новый и потом установить его. И это только после того, как мы доставим туда машину.
      – О Боже, – простонала Кейт, снова откинувшись на спинку дивана.
      – Может, ты хочешь, чтобы я отвез тебя на автобусную остановку?
      Кейт посмотрела ему в глаза. В них был вызов. Перчатка брошена. Она может уехать, если захочет, и он отвезет ее. Правда, во взгляде Сэма было что-то еще… Но что именно? Нерешительность, страх? Что бы это ни было, Кейт обрела твердость, в которой так нуждалась.
      – Нет, спасибо. Мне все равно пришлось бы приехать за машиной. Когда я уеду отсюда, я уже не вернусь.
      – Не вернешься, пока снова не врежешься в дерево? Короткий отрывистый смех сорвался с ее губ. Господи, и почему она решила, что если останется, то сумеет преодолеть ту напряженность, которая возникла между ними? Но разве у нее есть выбор? Она не может переехать в гостиницу, потому что таковой здесь просто не существует. А жить в доме Грэнни, – да еще с двумя женщинами и тремя малышами, – где всего одна спальня, совершенно невозможно. И Грэнни, несмотря на всю свою доброту, не попросила кого-нибудь из домашних пожить у Сэма вместо нее.
      Она пыталась как можно быстрее уехать отсюда, а в результате оказалось, что ей придется провести еще как минимум неделю рядом с Сэмом. Упершись локтями в колени, Кейт зарылась лицом в ладони.
      – Это хуже, чем ад у Данте.
      – Ты имеешь в виду его “Божественную комедию”? И какой же круг ада тебе это все напоминает?
      Кейт взглянула на Сэма:
      – Какая разница? Каждый круг, описанный Данте, предусматривал наказание, вполне соответствующее преступлению. – Внезапно сообразив, что Сэм понимает, о чем речь, она спросила: – Но откуда ты…
      – Не забывайте, мисс Темплтон. Вы разговариваете с образованным невеждой, – сказал он, направляясь к двери.
      – Вот именно! – бросила она ему вслед, смущенная тем, что снова допустила бестактность. – Все здесь не такое, каким кажется. Даже Леонард полон сюрпризов. Наверное, он единственный в мире говорящий немой.
      Сэм остановился, обернулся.
      – Говорящий немой? С чего ты взяла, что он немой?
      – Кажется, Грэнни мне говорила… А потом, когда я спросила Энни, знает ли он язык жестов, она сказала: “Да, конечно”. И вообще, я никогда не слышала, чтобы он говорил, даже когда обращалась к нему непосредственно. Даже в День благодарения. Он ни разу не сказал ни слова, а это очень странно для такого дня.
      – Ты, видимо, не совсем верно поняла. Энни, вероятно, говорила о понимании каких-то… знаков природы или о чем-то подобном. Действительно, он редко говорит, потому что не хочет. В конце концов, Леонард не связан никакими условностями. – У двери Сэм снова обернулся: – Он говорит только с теми, кого уважает, с теми, кто, по его мнению, понимает местных жителей.
      В следующее мгновение дверь за ним захлопнулась.
      На сей раз Кейт сдержалась, промолчала. Какое-то время она ходила взад-вперед по гостиной, что-то гневно бормоча себе под нос.
      “Нет, подумать только, какой замечательный парень этот Леонард. Я груба, потому что открываю рот, потому что, пытаясь высказаться, неизбежно попадаю впросак. Но Леонард – ему даже не нужно пытаться: именно он является здешним многоуважаемым мудрецом и провидцем!”
      Кейт плюхнулась на диван и раскрыла книгу. Несколько секунд спустя захлопнула ее. Да, она ужасно рассердилась. Совершенно очевидно, что он нисколько ее не уважает.
      “Ну почему же, – думала она, – почему любому из местных жителей позволено ошибаться, иметь свои причуды, но только не мне? И почему все это так важно для меня?”
 
      Полная луна поднялась над холмами, ее отражение скользило по водной глади сверкающим диском. Сэм сидел в доке в полном одиночестве – вокруг не было ни души. Хотя небо оставалось безоблачным, ему чудилось, что в воздухе пахнет снегом. Но даже мысли о снежном Рождестве не улучшили его настроения. Он выходил сюда посидеть уже четыре ночи подряд – с тех пор как Кейт поселилась у него.
      Сэм устроился на настиле, усевшись на куртку. Подтянув колени к подбородку и обхватив их руками, он размышлял о причинах своего столь мрачного настроения. Но мысли его все время возвращались к Кейт.
      Его, казалось, раздирало на части. Сэм понимал, что какая-то часть его души тянется к ней, но он знал и другое: Кейт могла причинить ему такую боль, какую не способен причинить никто другой. Разве он не понял это в ночь пожара, когда увидел ее машину с багажом? Черт, да ведь она уехала! Лишь случайность заставила ее вернуться. По крайней мере, у нее хватило мужества признаться в этом.
      Тот первый день с ней в марине тоже был чертовски трудным. Он видел, что его гнев и отчаяние причиняют ей боль. Было очевидно: она так же расстроена, как и он. Только на этот раз он никак не мог успокоить ее, не поставив под удар свои чувства.
      А теперь она находилась там, в его доме, находилась двадцать четыре часа в сутки. К счастью, им удавалось не встречаться за завтраком и ленчем, но оба должны были являться на обед к Грэнни. Вместе. Правда, видеться на людях не так тяжело. Да и нельзя сказать, что они были жестоки по отношению друг к другу. Напротив, они были отменно вежливы, возможно, немного более сдержанны, чем прежде.
      Но все же это чертовски тяжело – знать, что она уедет, что ждет не дождется отъезда, и при этом видеть ее каждый день. Ведь она все время находилась рядом. Входя в магазин, он заставал ее играющей на полу с детьми Луизы – она смеялась и корчила рожицы, прижимая к груди детей. Или она стояла на стуле, пытаясь дотянуться до какой-то вещи на полке. В такие моменты он почему-то всегда думал о ее фигуре.