- Вы хотите сказать, что не занимаетесь растениеводством? - недоверчиво спросил я.
      Он ответил, чуть поколебавшись:
      - Конечно, мне знаком этот термин, но я не могу его понять. "Заставлять растения расти концентрированно в определенном районе"... Это уму непостижимо! Растения растут, где хотят.
      Я проговорил с ним еще полчаса, но без заметного успеха. Он по-прежнему придерживался взгляда, что человечество должно убраться с дороги Благородного Народа, и на этом прекратятся военные действия.
      - Вы утверждаете, что ничего о нас не знаете, - напомнил я ему, - и тем не менее прибыли сюда прекрасно проинструктированным, владея английским языком. Как вы это объясните?
      - Я, - ответил он чопорно, - не обязан вам ничего объяснять. Однако, продолжил он, - я не вижу никакого вреда для моего дела в том, чтобы объяснить вам то, что, как я вижу, остается для вас тайной. Прекрасно.
      - Мы разработали методы передачи информации в глубокую память - развив в действительности способность наших предков помнить местоположение зарытых орешков. Мой первоначальный контакт с вашей плоскостью, как я уже объяснил, не выявил никаких признаков обитания, поскольку я прибыл, как нам теперь известно, в большую пустыню - я узнал, что вы называете ее "Сахара". У нас дома эта площадка расположена на мелководье. Последующие разведывательные команды, однако, обнаружили примитивные временные поселения вашего народа, принадлежавшие, как выяснилось, кочевым племенам. Естественно, последующие отряды провели более широкую разведку. Именно они и собрали материалы для брифинга, за исключением лингвистических данных по двум родственным диалектам, существующим здесь, в отведенном мне месте входа, которое совпадает, конечно, с местонахождением Благородного Города. Эти данные были, разумеется, поспешно собраны в самый последний момент перед нашим плановым прыжком, вот почему в моем владении этими языками отмечаются недостатки.
      - У вас прекрасно получается, - ободрил я его.
      Он бросил на меня высокомерно-неуверенный взгляд, если я научился правильно читать ограниченное число выражений его лица, похожего на крысиную морду.
      - Наша ошибка, - провозгласил он, - заключалась в том, что мы не обследовали избранную нами в качестве цели плоскость более тщательно. Но вы не должны забывать: мы находились - и находимся - в отчаянном положении, и фактор времени был очень важен. Менее щепетильный народ, такой как вы, просто послал бы подавляющую численностью силу, не принимая во внимание то, какие возможные последствия могут возникнуть из-за унижений.
      - Господи! - ахнул я. - Так, может, нам следует поскорее прямиком отправиться отсюда в Разрушение?
      - Таких уж крутых мер не надо, - поправил он меня. - Вполне адекватной была бы массовая эвакуация на один из островов Разрушения. Мы позволим и даже будем содействовать такому размещению. Я могу пойти настолько далеко, что пообещаю, что мы предоставим в ваше распоряжение наш метод массовой пересылки.
      - Я просто пошутил, - объяснил я. Тут мне пришлось долго объяснять, что такое "шутить". - Мы не имеем намерения покидать наше родное место жительства, - заключил я.
      - В этом случае, - сказал он нарочито терпеливо, - я не вижу перспектив в плане достижения мирного сосуществования наших народов. Жаль. Вместе мы могли бы достичь многого.
      - Нам надо еще о многом поговорить, генерал, - сказал я ему. - Но сейчас мне лучше уйти. Отдыхайте, я навещу вас завтра.
      - Разговаривая с вами, полковник, - ответил он, - я на минуту почти забыл об отчаянном бедствии моего Народа. Прощайте.
      На этой ноте я оставил его и окружавший его запах гнилых апельсинов. На мгновение мне показалось, что нам удастся как-то согласовать наши противоположные интересы, что было бы чрезвычайно полезно для обоих народов; у йлокков были некоторые методы, которые очень пригодились бы Службе наблюдения Сети, и, в свою очередь, мы тоже многому могли бы их научить, но сейчас я чувствовал себя подавленным. Мне хотелось поговорить с Барбро: один только звук ее голоса ободрит меня. Но ее не ободрит то, что я должен был сообщить ей - что мне надо срочно пробиться в главную штаб-квартиру и доложить обо всем, что я узнал о захватчиках (а узнал я больше, чем считал Свфт).
      Как обычно, я нашел ее в гуще самого острого кризиса, который мы имели на тот момент: атакующие прорвали нашу импровизированную оборону со стороны реки. Она была на полевом командном пункте, следя за картой текущего момента с ее веселенькими (если не знать, что они обозначают) лампочками, показывающими расположение каждого подразделения противника: как они неровной линией выдвигались из леса, - и наших неравных сил: как они держались, держались и отступали. Казалось, через несколько минут будет окружен и отрезан госпиталь.
      - К счастью, Брайан, - сообщила она мне, - нас, возможно, спасет то, что они делают даже больше ошибок, чем мы - и более серьезных.
      Я торопливо инструктировал ее, когда ко мне поспешно приблизился доктор Смовия, за которым по пятам плелась смущенная представительница военной полиции. Я жестом велел ей уйти и попросил Барбро продолжать. Потом я поцеловал ее на прощание. Смовия болтался тут же с озабоченным видом.
      - Послушайте, полковник, - ныл он, - мой пациент едва ли готов покинуть госпиталь. Кроме того, он является носителем...
      - Но, надеюсь, не опасным для людей? - с надеждой спросил я.
      - Конечно нет, - отмел он это, - но с вашей стороны довольно бесцеремонно отпускать его, даже не оповестив меня...
      - Постойте, - вмешался я, - я его не отпускал! Десять минут тому назад я оставил его в постели! Вы хотите сказать?..
      - Он исчез, - недовольно пробурчал Смовия. - В госпитале его нет. Я проверил. Я решил, что вы...
      Я оборвал его:
      - Боюсь, он сам по себе.
      Подойдя к окну, я выглянул на улицу. Как я и опасался, там не было чужака-путешественника. Барбро ободряюще похлопала меня по руке. Она знала, что мысленно я кляну себя.
      - Включи срочную связь, Барб, - велел я ей. - Предупреди наши внешние посты, чтобы они были наготове, но пусть не пытаются его остановить. Они не смогут, и это только приведет к бесполезным жертвам с нашей стороны.
      - Что это значит? - пожелал узнать Смовия. - Куда он отправится, ведь он еще так слаб?
      - Домой, - отрывисто объяснил ему я. - Он уже ушел, ничего нельзя поделать. - Я повернулся к Барбро: - Это делает мой бросок в столицу еще более жизненно важным.
      Она поняла и кивнула. Я начал действовать. Своего сержанта я не нашел, но передал ему весточку, и вышел на улицу, где поймал лейтенанта Хельма и сказал ему, что собираюсь прорываться из города. Он, естественно, хотел узнать подробности, и я велел ему выбрать лучшую из наших полугусеничных машин и встретить меня на Кунгсгатан через полчаса. Он бегом бросился исполнять поручение.
      Я вернулся в помещение, нашел Смовию и пригласил его отправиться со мной, прихватив свои культуры чужестранного вируса. Он не мог понять, зачем, но спорить со мной не стал. Я заставил нашу команду штаб-квартиры копать оборонительные сооружения и дал им инструкции.
      - Я вернусь через двое суток, - сообщил я им. - Удерживайте позицию.
      Они сказали, что могут удержать и удержат. Я надеялся, что так и будет. Лейтенант Хельм прибыл с заправленной, укомплектованной и готовой машиной. Мы не стали беспокоить себя тонкостями: выехали из ворот мимо того места, где я так беззаботно оставил без охраны переместитель Свфта. Там можно было видеть все тех же дезорганизованных нападающих с их оружием короткого радиуса действия. Я почти поверил утверждениям Свфта о том, что йлокки невоинственны, ибо они не сделали попытки помешать нам. Потом мы оказались перед баррикадой. Это была грозная на вид преграда: поваленные деревья переплелись ветвями, а промежутки между ними были забиты обломками. Я резко свернул в сторону и по ухабистой почве снова выехал на дорогу. Несколько йлокков бросились было к нам, но остановились в отдалении. Эти горе-захватчики достаточно смутно представляли себе, что делают.
      - Не надо их недооценивать, - посоветовал я Хельму. - У них есть кое-какая технология, и они должны быть способны вести эффективные боевые действия, даже не зная военной науки. Но как личности они, похоже, лишены воображения и инициативы. Если мы делаем что-то неожиданное, они теряются.
      - А что если кому-нибудь из них придет в голову встать у нас на пути и пальнуть из разбивателя с близкого расстояния? - вслух предположил он.
      - В этом случае мы его застрелим, доказав, что это была плохая идея, ответил я, но мне было неспокойно.
      Мы двигались вперед, и они нас пропускали. Проехав еще несколько миль, мы уже больше не видели прячущихся крысолюдей. До пригородов был час пути. Мы подъехали к первому мосту в Стокгольм, и он оказался цел. Пять минут спустя мы уже без помех ехали по Дроттнинсгатан. На улицах лежало много трупов йлокков и небольшое количество мертвых людей, которыми занимались только трупоеды-йлокки. Воздушные фильтры почти не впускали вонь в кабину машины. Несмотря на понесенные ими колоссальные потери, кругом было все еще множество крысолюдей, шагавших нестройными колоннами, в основном по узким переулочкам. Иногда они гнали перед собой пленных людей. В городе практически не было видно разрушений. Тот единственный выстрел, который на моих глазах был сделан на Страндвеген, был исключением. Мы подъехали к высоким узорчатым воротам главной штаб-квартиры. Там нас встретили два офицера в серой полевой форме шведской армии.
      7
      Манфред фон Рихтгофен перегнулся через свой стол внушительного размера, чтобы тепло пожать мне руку, после того, как ответил на приветствие Хельма. Я представил доктора Смовию, который кратко сообщил Манфреду о своих открытиях, а потом отправился готовить новые порции культуры вируса.
      - Вакцина, говоришь? - с сомнением спросил Рихтгофен. - Что?..
      - Эти твари лезут сюда быстрее, чем их могут прикончить наши войска и их болезнь вместе взятые, сэр, - объяснил я. - Мы не можем только обороняться, нам надо контратаковать.
      Манфред кивнул, явно сомневаясь.
      - Мы определили карту их Общей истории, - сообщил он нам. - Больше ста миллионов лет, Брайан, и к тому же в Желтой Зоне.
      Мы оба повернулись к карте Сети, занимавшей всю стену. На ней было изображено большое, неровное по форме сечение А-Линий, исследованных Империей к настоящему моменту, с нанесенной поверх сеткой координат. Синяя линия отмечала область, в которой провозглашалась власть имперского правительства. В самом центре была отмечена алой точкой линия Ноль-ноль наш собственный мир. Поблизости было еще три красных точки, все расположенные внутри большого розового потека, - Распада - области безлюдных ненормальных линий миров, затопленных вырвавшейся из-под контроля энергией энтропии, катастрофически освобожденной двойниками Максони и Кочини, чьи исследования прошли успешно только здесь и не привели к бедствиям только здесь и еще лишь в трех Островных линиях Распада.
      Я мало знал о Желтой Зоне, кроме того, что это место происхождения йлокков. Это была вторая область разрушенных А-Линий, аналогичная Распаду, но не связанная с ним.
      - Сэр, - предложил я, - нам надо ответить на удар.
      Манфред неприветливо посмотрел на меня.
      - Мы окружили их главный пункт входа, - сказал он, как будто не слышал моих слов. - Склад неподалеку от Страндвеген. Я планирую провести рейд и...
      - Нет необходимости в атаке крупными силами, сэр. Когда я вылью этот пузырек в их водопровод...
      Наступила его очередь перебивать.
      - Я... я не могу допустить отправку человека в запрещенный и совершенно неисследованный район Сети, Брайан. Особенно моего самого лучшего и опытнейшего офицера. Нет, ты мне нужен здесь.
      Я уже набирал побольше воздуха, чтобы начать возражения, но в этот момент крыша рухнула - буквально. Кусок бетона размером с бильярдный стол расплющил письменный стол Рихтгофена, отбросив его самого на пол в туче известковой пыли. Провисшие провода затрещали и заискрили, и через несколько секунд огонь уже поблескивал среди разлетевшихся по полу бумаг из лопнувшего шкафа. Хельм схватил меня за руку и оттащил назад. Я поспешно сказал ему, что со мной все в порядке - и это соответствовало истине, если не считать того, что в ушах у меня звенело, а легкие были забиты удушливой пылью. Он нашел Смовию, обмякшего в углу, и помог ему встать. Я вернулся в дым и вытащил Манфреда. Он был в полубессознательном состоянии, но совершенно цел.
      - Похоже, - сказал он, отдышавшись, - что решение имеет чисто академический характер. Если они доставили сюда свои большие орудия - а их разбиватели можно легко изготовить сколь угодно больших размеров, - нам нечего заботиться о контратаке. Все наши силы уйдут на то, чтобы просто выжить.
      К тому времени в комнату набилась уже куча народа, и все выкрикивали друг другу самые противоречивые приказания. Я привлек внимание старшего полковника и предложил ему, чтобы он попытался всех успокоить и заставил ждать приказаний. Пока я говорил это, он сообщил мне, что удар был нанесен с низко летящего аппарата незнакомой конструкции типа орнитоптера, похожего на гигантскую стрекозу.
      Манфред был весь в пыли, но целый и невредимый. Он рявкнул:
      - Свободны! - и толпа замолкла и испарилась.
      - Я туда доберусь, сэр, - уверил я его, - мне всего только и нужно, что следить за приборами.
      - Не нравится мне это, - ворчал Рихтгофен. - Мы уже лет двадцать не забирались так далеко, и, как тебе прекрасно известно, прошлая разведка привела к неудаче. Нет, Желтая Зона - место запретное. Техники не уверены, что мы сможем туда проникнуть, а оказавшись там, вернуться будет невозможно: слишком велик градиент энтропии. Любой план контратаки неосуществим, это слишком очевидно. Следовательно, мы должны вести войну здесь, на нашей собственной территории.
      - Я изучил одну машину йлокков, - сказал я ему. - Там есть парочка штучек, которыми мы можем воспользоваться. Я бы хотел получить разрешение модифицировать трехместный разведывательный корабль и попробовать.
      Манфред рассеянно кивнул.
      - Склад, который мы окружили...
      Похоже было, что он не слышал ни одного моего слова.
      - Извините, генерал, но я считаю, что нам надо заняться делом там, где оно началось. Я могу это провернуть...
      - Нет, Брайан, я не могу этого допустить. Нет, ты нужен мне здесь. Ты нужен НАМ здесь. Барбро ждет в Сигтуне... Кто знает, что с ней сейчас? Нет-нет, - поспешно изменил он позицию, - несомненно, она и ее люди держатся...
      - Тем более мне следует что-то СДЕЛАТЬ, сэр, - настаивал я. Внезапно я почувствовал, что мне не терпится отправиться в путь. Я могу собрать оборудование и стартовать через полчаса.
      - Не один! - отрезал Рихтгофен.
      - Мне кажется, я припоминаю, сэр, - парировал я, - что в старые добрые времена вы лучше всего действовали именно в одиночку.
      - Я был молод и глуп, - проворчал он. - Мой летающий цирк был великолепен! Наверное, мне нравилось шляться по небу над Францией в одиночку, без Штаффеля, отчасти из эгоизма: если я был один, то победа неоспоримо принадлежала только мне!
      - ЭТО не прогулка для самоутверждения, генерал, - заверил его я.
      - Тогда почему ты намерен отправиться один?
      - Не совсем один, сэр, - вставил я, - мне нужны доктор Смовия и лейтенант Хельм.
      - И какая от них помощь в трудный момент? - рявкнул Манфред.
      - Я не хочу привлекать к себе внимание, - напомнил я ему. - Идея состоит в том, чтобы потихоньку туда пролезть, выплеснуть культуру вируса в их водопровод и смыться.
      - В Желтой Зоне, Брайан? - он не сдавался. - Ты не хуже меня знаешь, что на таком расстоянии градиент энтропии непреодолим!
      - Это теория, сэр, - не согласился я. - По-моему, это можно сделать. Надо будет следить за расходом латентной темпорали потщательнее и не дать зашкалить градиенту энтропии.
      Глубокомысленно помолчав, генерал жестом показал, что сдается.
      - Я вижу, ты защитился на этой сумасшедшей идее, друг мой, - уступил он. - Но подумай, чем ты рискуешь.
      - Не отговаривайте меня, сэр, - взмолился я. - Мне и самому это не очень нравится, - но это просто надо сделать.
      Он поднял руки.
      - Ну что ж, полковник, хорошо. Вы получите самое лучшее оборудование. Я вызову Сьелунда.
      И он это сделал.
      Я выманил Рихтгофена из здания в его большой лимузин, в котором его ожидал шофер, маленький паукообразный человечек по имени Оле, не обращавший ни малейшего внимания на царившую вокруг панику. Я сел впереди.
      - Вези меня к Страндвеген, Оле, - приказал ему Рихтгофен.
      Огромная машина потекла по тряской брусчатой мостовой, как сироп, вылитый на блинчик, и вскоре мы уже тормозили перед громадным, шикарным отелем "Интерконтиненталь", который прежде был заброшенным складом мелочной корабельной лавки. Вокруг него в несколько слоев стояла охрана, но они незамедлительно пропустили своего босса.
      - Под зданием кирпичный подвал, - сказал он мне. - Построен еще в шестнадцатом веке. Очень устойчивый. Они его захватили под пересылочный пункт. Вводят войска побатальонно с интервалом в шесть часов. Поразить такую цель было бы элементарно просто, если бы не сливки общества, поселившиеся наверху. Их ничто не беспокоит, не считая, оказывается, кошмаров. Выхлопы от йлоккского варианта М-К двигателя.
      - Печально, - заметил я. - Нельзя допустить, чтобы наши телезвезды и плейбои видели во сне, что им придется работать.
      - Это не шутки, Брайан, - укорил меня Манфред. - Здесь живет генерал фон Хорст и Крмблински, тот тип, который создал Холото-что-то, ну, ты знаешь. Очень популярная личность. Нельзя же просить его съехать, чтобы мы могли взорвать его коллекцию произведений искусства.
      - Это тот приборчик "холото", с помощью которого можно управлять снами и записывать их?
      - Вот именно: опиум для народа, - неодобрительно ответил Рихтгофен. Как ты знаешь, благодаря ему Крмблински стал народным героем.
      - Все равно лучше бы их эвакуировать, - заметил я.
      Манфред покачал головой.
      - Некоторые из этих людей потратили миллионы крон и половину жизни, собирая коллекции безделушек и создавая подходящее окружение, где они смотрелись бы как надо - если не считать того, что никому на них смотреть не разрешается. Нам пришлось бы выгонять их силой.
      Я посмотрел на него, чтобы проверить, не шутит ли он. Он не шутил.
      - Нам лучше бы начинать, генерал, - сказал я - Смотрите! Вот и очередная порция подкреплений.
      Колонна в десять крыс маршем выходила из старого сарая - более чистая и бодрая, чем те, что я видел, и готовая завоевать мир - НАШ мир.
      - Мы не можем все время копить трупы, генерал, - напомнил ему я.
      Раздалось несколько выстрелов, и крысолюди перестроились в колонны по два и пошли по улице. Они не пытались начать атаку или даже защищаться просто шагали, как будто на параде. А может, так оно и было: из-за угла выехал странный тяжелый автомобиль, напоминающий штабную машину, и затормозил у сарая.
      - Вот и наша цель, генерал, - сказал я, начиная вылезать из машины.
      Рихтгофен жестом вернул меня обратно и сказал в свой полевой телефон:
      - Один выстрел из восемьдесят восьмого калибра, полковник, - и четко приказал: - Мне нужно прямое попадание, для пристрелки места нет.
      - Не годится, чтобы жильцы наверху подумали, будто идет война, согласился я.
      Выстрел был сделан, и машину обволокло бушующее облако пыли. Когда ветер отнес его в сторону, стала видна машина - без видимых повреждений.
      - Видите нашу проблему, полковник, - сказал Рихтгофен. - Видимо, они ответили на наши взрывчатые вещества и снаряды тем, что создали вариант своего "разбивателя", который удерживает и поглощает взрывы. Поразительно быстрая работа! У нас опаснейший противник, полковник, не забывайте!
      Дело принимало серьезный оборот. Он дважды подряд назвал меня "полковник", а ведь он обращался со мной в соответствии с моим чином только тогда, когда дела были по-настоящему плохи.
      - А что если я подкрадусь и проткну им шины? - шутливо-заговорщицким тоном предложил я, но Манфреду было не до моего чувства юмора. Впрочем, и мне тоже. Конечно, я уже доложил о танке - челночном корабле, который так недолго был в моих руках: нас удивило, что больше мы их не видели. У них была только пехота, но зато ее было очень много. Кто-то сказал, три миллиона. Разведка подняла свои оценки до четырех миллионов в Стокгольме и в других местах, плюс-минус несколько сот тысяч, причем каждую секунду прибывали все новые.
      - Мы все время несем потери. - Манфред стукнул кулаком по ладони. - Нам надо что-то ПРЕДПРИНЯТЬ, черт подери! - На самом деле он сказал просто "дьявол", что можно считать самым последним приближением к ругательству, которое позволяет шведский язык. Рихтгофен редко говорил по-немецки: он жил здесь со времени вынужденной посадки в 1917 году. Бросив на меня гневный взгляд, он сказал: - Нет, Брайан, я не вижу сейчас альтернативы. Только ведь большое устройство, которое могло бы доставить туда ударную бригаду из десяти человек, было бы лучше.
      - Извините, но я не могу с вами согласиться, сэр, - ответил я. - Я не собираюсь славно погибнуть, пытаясь совершить невыполнимое, я не планирую вместе с горсточкой камикадзе бросать вызов целому народу. Я хочу проскользнуть туда без всяких фанфар и сделать то, что необходимо сделать. Согласно тому, что сказал этот Свфт, положение у них уже сейчас отчаянное. Я задумал...
      - Хорошо, - оборвал меня Рихтгофен. - Как хотите. Но я сомневаюсь, очень сомневаюсь, что ваш поход окажется успешным. Я боюсь, что вместо этого я просто потеряю своего лучшего офицера.
      - Плюс еще пару дней, - сказал я.
      Я отправил Хельма реквизировать несколько стандартных пайков, приказав вернуться десять минут назад.
      Он умчался бегом, а я вернулся к делу. Лишнего времени не было. Доктор Смовия отправился поговорить с нашими медиками.
      - Манфред, если у меня не выйдет, я не сомневаюсь, что вы позаботитесь о Барбро.
      Он угрюмо кивнул, и на этой ноте мы отправились в гаражи Сети.
      Прежний машинный парк неподалеку от Сталлместергарден все еще походил на машинный парк, даже рельсы для трамваев остались на месте и использовались для передвижения грузовых повозок. Старомодные сине-зеленые трамваи уже давным-давно были отправлены в Лиму, в Перу. Я надеюсь, о них там хорошо заботятся. Вдоль подстриженной живой изгороди под рядом лип шла аккуратно вымощенная кирпичом дорожка, ведущая к двери для обслуживающего персонала. Мы прошли по ней.
      Это было огромное, гулкое помещение. По одну сторону располагались тесные выгородки-кабинеты, а на выкрашенном оранжевой краской полу с нанесенной белой сеткой три на три фута стояло штук шесть челноков-шаттлов всевозможных форм и размеров. Сетка была нужна для определения положения машин, когда их надо было перемещать в тесные ангары в месте их прибытия.
      Мы на минуту задержались у самых дверей, глядя, как техники копошатся над, под и вокруг челночных кораблей для путешествий. Некоторые из них походили просто на контейнеры, другие были замаскированы под тяжелые грузовики или автобусы, два или три имели тяжелую боевую броню, напоминая то, чем, в сущности, и являлись: тяжелые сухопутные танки-вездеходы "Марк-XX" с вооружением, позволившим им бы вырваться в случае необходимости из любой каши.
      - "Марк-III", я думаю, - сказал Манфред, как будто делал предложение.
      Я покачал головой, хотя он на меня и не смотрел.
      - Моя идея, сэр, - отозвался я, стараясь не говорить слишком упрямо, это незаметно проскользнуть туда и действовать тихо.
      Он кивнул.
      - Как хочешь, Брайан. Лично я не думаю, что ты в одиночку сможешь сделать что-то, что заставит сдаться целую армию захватчиков, чей собственный мир, судя по твоему докладу, находится в состоянии хаоса.
      - Может, ничего и не получится, - пришла моя очередь соглашаться, - но может и получится. Одной силой мы ничего не добьемся. И потом, я буду не совсем один: со мной будут лейтенант Хельм и доктор Смовия.
      Сьелунд и группа техников столпились вокруг безобидного с виду подъемного вагона: достаточно прочного деревянного ящика, который можно было бы поднять на борт корабля в полностью загруженном виде, не опасаясь, что он развалится. Я подошел к ним. Молодой парнишка по имени Рольф первым увидел нас и встал навытяжку.
      - Желтая Зона, да, сэр? - спросил он, но так, как будто уже знал ответ. Я заглянул внутрь вагончика: троим там будет тесновато, но терпимо.
      - Они вызвались добровольно? - щепетильно осведомился Манфред. Я кивнул. Вообще-то я не дал им возможности отказаться, но если бы они не хотели отправиться со мной, им достаточно было бы просто "случайно" задержаться, выполняя какое-нибудь мое задание. Но Хельм вообще был настроен решительно, и он меня не беспокоил. Что касается Смовии, то при его поглощенности медицинскими тонкостями, он вряд ли мог заметить, где находится.
      8
      Я потратил несколько минут на то, чтобы разогреть двигатель М-К и провести обычную проверку всех систем: все было в полном порядке. Я уже давненько не пользовался таким кораблем, поэтому немного поэкспериментировал, просто для того, чтобы снова почувствовать управление. Я поменял несколько А-Линий, не выходя за пределы параметров II-I, конечно, избегая самого Распада - хотя и пришлось нырнуть в него достаточно надолго, чтобы зафиксировать на экране линию. Она оказалась на уровне самых страшных, что попадались мне во время предыдущих кратких поездок по зоне Распада. Было просто ужасно. Трудность состоит в том, чтобы приблизиться к линии Распада достаточно близко, чтобы стали видны детали, и при этом не плюхнуться, слившись с ней, о чем даже страшно подумать.
      Прибыл Хельм с припасами. Он тяжело дышал: столкнулся с группой йлокков. Мы засунули все это барахло на корму. Когда мы вернулись обратно в носовой отсек, он отпрянул при виде того, что было на экране: бесконечные зеленые и желтые джунгли, поглотившие остовы зданий, где чудовищного размера черви, которые на самом деле были отдельно существующими человеческими внутренностями, извивались на сплетенной листве.
      - ЭТО что? - выдохнул он.
      Я потратил несколько минут, пытаясь объяснить ему это, но на самом деле просто тянул время, ожидая возвращения Смовии. Манфред стоял у двери вагона, глядя туда, откуда тот должен был появиться: он послал кого-то найти его и поторопить. Каждую минуту он бросал нетерпеливые взгляды на большие настенные часы. Наконец бегом примчался Смовия.
      - Послушайте, полковник, - начал он.
      Как раз в этот момент со стороны главных грузовых дверей послышался взрыв, и одна створка вылетела прямо к нашему шаттлу, смятая, как лист ненужной бумаги. Прямо за ней оказалась толпа йлокков. Раздались выстрелы, крысы упали, дергаясь. Я схватил Смовию за руку и втащил его в закамуфлированный шаттл, потом прикончил крысочеловека, оказавшегося так близко, что его нельзя было оставить без внимания. Потом, когда Хельм забрался обратно, я вошел в тесный отсек и закрыл за собой дверцу люка. Кто-то колотил по стенке. Надо было отправляться.
      Хельм вернулся к ужасам на экране: теперь там была груда плоти с бледными жилками, из которой росли человеческие конечности и головы, напоминающие бородавки. Он желал знать, как могут существовать такие кошмарные уродства.
      Я попытался объяснить. Как до большинства шведов - и почти всех остальных людей тоже, - до него доходили только смутные слухи об Империи и бесконечной паутине миров альтернативной вероятности, за которыми шло постоянное наблюдение особой Службы Сети. При этом не допускалось вмешательство в разворачивающиеся события, за исключением тех случаев, когда возникала непосредственная угроза существованию самой Империи или целостности всей системы. В своих усилиях мы были не одиноки: гуманоидная раса, называющаяся Ксониджиль, имела свою собственную Межуровневую Контрольную службу, пытаясь, как и мы, предотвратить новую катастрофу вроде той, которая создала область беспорядочной энтропии: лоскут разрушенных А-Линий, окружавший линию Ноль-ноль. Ксониджиль избежали этого бедствия скорее благодаря удаче, нежели каким-то особым контрмерам. Агент Джок у Ксониджилей назвал нашу линию Ноль-ноль линией II-I, и, избегая Распада, они не встречались с нами целое столетие.
      - Есть еще несколько народов, владеющих передвижением по Сети, - сказал я Хельму, - включая и таких, которых не рад будешь встретить где-нибудь в темном переулке. Например, Хакква - их дата Общей истории - около ста тысяч лет до нашей эры, а теперь вот еще йлокки, - но эти отстоят еще дальше. По правде говоря, нам еще не удавалось провести успешную разведку так далеко.
      Я обратил внимание Хельма на удивительное явление Э-энтропии: постепенные изменения по мере того, как мы мчались через линии альтернативной реальности, аналогичное тем изменениям, которые можно наблюдать, двигаясь в одном направлении во времени. Нависающая глыба гаража Сети менялась на экране у нас на глазах: цвет ее стен, обшитых деревянными панелями, изменился со скучного серого до пятнистого зеленовато-желтого, появились трещины, отслоились и упали целые куски, обнаружив проржавевшие стальные фермы конструкции. Они, в свою очередь, постепенно превратились в изъеденный ржавчиной, осевший железный лом, который, наконец, рухнул в гущу деревьев, незаметно разросшихся до настоящих джунглей. Через полчаса на этом месте остался только небольшой холмик, поросший деревьями.
      Похоже, это не улучшило настроения лейтенанта - да и моего тоже. Но мы неслись со скоростью тысячи А-Линий в минуту, и вскоре вышли из Распада в более нормальную с виду область. Как только мы ее окончательно миновали, я скорректировал курс, и через несколько минут мы уже были в Желтой Зоне пока без всяких необычных явлений.
      Как всегда, это зачаровывало. Сегодня я смотрел на блестящую грязевую равнину, которая едва поднималась над неспокойной поверхностью моря, уходившего за горизонт. Погода, конечно, была та же, что и тогда: светлое солнечное утро, на небе только несколько пушистых облачков. Одно из них, подумал я, напоминало большую рыбу, пожирающую маленькую. Интересно: в районах, далеко отстоящих от Линии Ноль-ноль, в формах облаков никогда не было видно человеческих лиц или даже привычных, знакомых животных. Вот и сейчас, те рыбы, которых я разглядывал в дымке, были чудовищны: сплошные челюсти и позвонки.