Затерявшийся в мирах (Лафайет О'Лири - 2)

      - Остается только гадать, чем ты вызвал столь сильное отвращение у такой благородной леди.
      - Ну, началось все с шутки в постели, - начал О'Лири и вдруг заметил, что черты герцога покрыла мрачная тень.
      - Шутка - так зовут ее кошку, - придумал он на ходу. - Леди Андрагорра привыкла спать с ней, а у меня аллергия на кошек. Так что, вы сами понимаете, семейная жизнь у нас не сложилась.
      - Так значит, она не... ты не...
      - Именно так.
      Лафайет с облегчением отер пот со лба кружевным манжетом и налил себе бренди.
      - Твое счастье, Ланселот, - проговорил Родольфо ледяным голосом. - В противном случае я был бы вынужден немедленно казнить тебя.
      - Меня зовут Лафайет. И не стоит больше говорить об этом, - сказал О'Лири, осушив бокал. Сморщившись, он продолжал:
      - По какой-то причине я вам понадобился: вы приказали меня одеть и доставить в ваши покои. Чем же я могу быть полезен?
      Герцог забарабанил пальцами по столу, но вдруг резко остановился:
      - Я воспылал страстью к миледи, - отрывисто сказал он. - По этой причине я пригласил ее провести несколько дней со мной в моем зимнем дворце. Однако, вместо того, чтобы с благодарностью принять мое приглашение, она отказалась, сославшись на то, что должна навестить престарелую родственницу.
      - Ну и что?
      - Возможно, я становлюсь чересчур мнителен, но мне почудилась некоторая холодность в ее манерах.
      Герцог вновь наполнил свой бокал.
      - А что, если вы не в ее вкусе? - высказал предположение Лафайет и последовал примеру герцога.
      - Что значит "не в ее вкусе"?
      - Ну, начать с того, что вы ей в отцы годитесь, - заметил О'Лири.
      - Это не имеет значения.
      - Возможно, для вас, но не для нее. К тому же, если позволите мне быть до конца откровенным, вам не хватает жизнерадостности. А Даф... то есть леди Андрагорра, не прочь поразвлечься.
      - Жизнерадостности? Да откуда же ей взяться, если меня замучали государственные заботы, несварение желудка, головные боли и неблагоприятный платежный баланс?
      Герцог схватил бутылку и наполнил свой бокал. Затем, вспомнив о Лафайете, налил и ему.
      - Вот об этом я и говорю, ваша светлость: чрезмерные заботы лишают вас жизнерадостности. Мешай дело с бездельем - проживешь жизнь с весельем, заключил он.
      - Как-как? Мешай дело с бездельем? Отлично сказано!
      Они чокнулись и выпили. Герцог облизнул губы:
      - Да, теперь я понял свою ошибку! Какой же я был идиот! Ну что мне стоило без всяких церемоний подойти к ней и пригласить на увеселительную прогулку в музей - мы могли бы вместе осмотреть мумии. Или предложить провести вечерок в непринужденной обстановке за картами? Так нет, я приглашал ее на официальные обеды или в гостевую ложу на заседания Тайного совета.
      - Ты все схватываешь на лету, Родольфо!
      На этот раз бренди налил Лафайет.
      - Еще немного - и ты решишься пригласить ее на прогулку в парк, или на пляж, а может, даже на пикник. Что может быть прекраснее муравьев в картофельном салате? В такой обстановке все преграды между вами сразу же рухнут. Ну, давай выпьем!
      - Ты прав, мой мальчик! Как это я раньше не додумался?
      Родольфо попытался наполнить бокалы - и пролил бренди на стол.
      - Какой же я дурак! Тупой, бесчувственный болван!
      - Ну, не надо, Рули, - сказал Лафайет, поднимая бокал. - В конце концов, тебе же надо было управлять герцогством!
      - Верно. Но с сегодняшнего дня все пойдет по-другому. И это благодаря тебе, мой друг. Я буду угощать ее моими любимыми кушаньями, заставлю попробовать мои лучшие вина. Она прочтет книги, которые мне нравятся. Я сам буду выбирать для нее духи и платья.
      - Не все сразу, Руди. - Лафайет предостерегающе помахал пальцем у него перед носом. - А вдруг ей это не понравится?
      - Что? Как это ей может не понравиться паштет из куриной печенки, а к нему пепси и белое вино! Ты только представь: духовой оркестр играет вариации на тему траурного марша из "Саула"...
      - Ну да, а она - в длинном платье, благоухает французскими духами. Трудно сказать, Руди! Женщины - странные маленькие создания. Никогда не знаешь наверняка, что у них на уме, Я тебе обязательно расскажу о принцессе, с которой я как-то был помолвлен.
      - Я это сделаю сегодня же! - воскликнул Родольфо, стукнув кулаком по подносу. - Я... Но как же это я забыл, ведь ее нет в городе! Она вернется только через две недели.
      - Тоже была прехорошенькая, - продолжал Лафайет. - Но стоило мне отвернуться...
      - Черт побери, герцог я или не герцог?
      Родольфо с победоносным видом взглянул на Лафайета:
      - Я прикажу ее вернуть. Кавалерийский отряд нагонит ее через пару часов, а я тем временем как раз успею охладить пепси и...
      - Руди, Руди! - укоризненно покачал головой О'Лири. - Сколько раз тебе говорить: забудь про силу, действуй уговорами и посулами.
      - Но так гораздо быстрее.
      - Кого бы ты предпочел: хмурую рабыню, неохотно выполняющую твои желания, или веселую подружку, очарованную твоими милостями и щедростью?
      - Хм-м. Если подумать, то с рабыней было бы меньше хлопот.
      - Глупости, Руди. Ведь ты хочешь, чтобы она сама упала в твои объятия, верно? Поэтому выкинь из головы всякие мысли об отряде потных солдат на взмыленных лошадях. Они только испортят все дело, притащив в замок сопротивляющуюся, разгневанную девушку. Тебе нужен сведущий в таких вопросах человек, который смог бы достойно выполнить возложенное на него деликатное поручение.
      - Ей-богу, сынок, ты, как всегда, прав. - Родольфо глубокомысленно наморщил лоб. - Но кому же из окружающих меня кретинов и тупиц я смог бы поручить это дело?
      - Тебе нужен ловкий, изобретательный и отважный человек. Кто-нибудь, кто не продаст свою лошадь и не станет торговать твоим автографом на письме, как только окажется за стенами замка. Преданный, находчивый, благородный...
      - Что это за письмо, о котором ты говоришь?
      - Письмо, которое ты сейчас напишешь. Ты должен рассказать ей о том, что уже давно обожаешь ее, - пояснил О'Лири.
      Он потряс пустую бутылку и бросил ее через плечо.
      - Отличная мысль! - воскликнул Родольфо и вновь стукнул по подносу, опрокинув бокалы. - Но... но что же я напишу ей? - Он принялся грызть ноготь пальца, украшенного перстнем. - Сказать по правде, мой мальчик...
      - Руди, зови меня просто Лафайет.
      - Я думал, тебя зовут Ланселот, - сказал герцог. - Но это неважно. Так вот, сказать по правде, я не мастер писать витиеватые послания...
      - Кто тебе об этом сказал?
      - Как кто? Ты же сам предложил написать письмо.
      - Я не об этом. Я спрашиваю, кто тебе сказал, что меня зовут Ланселот?
      - При чем здесь Ланселот? - Родольфо недоуменно взглянул на него, но вдруг просиял. - Ну конечно, - воскликнул он, выплевывая откусанный заусенец. - Ланселот подойдет для моего поручения. Ты предан, находчив и неплохо соображаешь. А ты пьешь? - спросил он, подозрительно взглянув на Лафайета.
      - Да, если бутылка не выпита до дна.
      - Это хорошо. Нельзя доверять человеку, который не умеет пить. Кстати, бутылка выпита.
      Родольфо поднялся и, пошатываясь, направился к шкафчику в противоположном конце комнаты. Достав из него полную бутылку, он неверными шагами вернулся к креслу.
      - Да, так вот, я и говорю: ступай к ней, открой ей свою душу, объясни, что высшее предназначение женщины - служить своему господину и хозяину. Разумеется, с тобой ее ждет нелегкая доля, ведь ты подневольный человек. Но, с другой стороны, жизнь не вечна, когда-нибудь это все кончится.
      - Это, несомненно, веский довод, - согласился Лафайет, вытаскивая пробку из бутылки. - Но вот что странно: мне почему-то казалось, что ты хотел заполучить девушку для себя - Он нахмурился, стараясь глядеть в одну точку. - Или я что-то путаю?
      - Ты прав, Ланселот, клянусь дьяволом! Конечно же для себя, а для кого же еще! - Герцог зло уставился на Лафайета. - Как ты смеешь ставить мне палки в колеса! Кокетка без ума от меня. Но я застенчив и поэтому посылаю доверенное лицо, чтобы лаской притащить ее обратно в замок. То есть, я хотел сказать, пинками уговорить ее.
      - Отличная мысль, - поддержал герцога Лафайет, проливая бренди мимо бокала на стол. - Кому только это поручить?
      - Что ты скажешь о Гроунвельте?
      - Нет, он не подойдет, это очевидно. Ему не хватает... как бы это сказать, обходительности.
      - Ланселот, я придумал! Почему бы тебе не заняться этим делом?
      - Нет, Руди, и не проси, - ответил Лафайет. - Ты не должен отвлекать меня от моей основной задачи.
      - А что это за задача?
      - Убедить тебя послать меня за леди Андрагоррой.
      - Исключено! Не слишком ли много ты на себя берешь?
      Герцог схватил бутылку и попытался разлить бренди по бокалам. Лафайет хитро прищурился и предложил:
      - А что, если мы пойдем на компромисс?
      - Что ты имеешь в виду?
      - Я доставлю письмо миледи, и за эту услугу ты назначишь меня своим посланником.
      - Пожалуй, это возможно. Итак, как только ты ее нагонишь, ты расскажешь ей о моей искренней преданности и в красках опишешь мои неисчислимые достоинства. Короче говоря, она должна понять, как ей повезло.
      - Что-нибудь еще?
      - Нет, этого достаточно.
      Похоже было, что Родольфо силится разглядеть нечто находящееся правее уха Лафайета.
      - После этого я сам начну ухаживать за леди Андрагоррой.
      - Ну что ж, Руди, я согласен. Ты правильно сделал, обратившись ко мне за помощью.
      - Я знал, что могу на тебя рассчитывать, - проговорил герцог заплетающимся языком. Он поднялся и протянул Лафайету массивный перстень. Потом пожал ему руку и добавил:
      - Я никогда этого не забуду. Ты вселил в меня новую надежду.
      - Не стоит благодарности, Руди. А теперь оставь меня одного, я очень устал. К тому же завтра мне предстоит тяжелый день.
      - А что у нас завтра?
      - Вторник.
      - Да, верно. Кстати, о завтрашнем дне. Открою тебе маленький секрет, только это между нами: одна маленькая птичка прощебетала, что меня, возможно, посетит некая дама.
      - Ну, ты молодец, Руди! Прими мои поздравления.
      - Только смотри не проболтайся, не то все испортишь. А теперь прощай. Мы прекрасно провели вечер, пора и отдохнуть.
      - Куда это ты так рано? - Лафайет приподнял наполовину выпитую бутылку и, прищурившись, принялся ее разглядывать.
      - Почти что полная, - заметил он.
      - Я никогда не прикасаюсь к спиртному, - надменно отозвался герцог. Сказывается на умственных способностях, как я слышал. Спокойной ночи, Ланселот. - И с этими словами он нетвердой походкой направился к двери.
      После ухода Родольфо Лафайет какое-то время стоял, пошатываясь, в центре комнаты. Потом он добрался до ванной, облил холодной водой голову и насухо вытер ее полотенцем. В герцогском шкафу О'Лири обнаружил широкий плащ на шерстяной подкладке. Он захватил пригоршню сигар, запихнул в карман перчатки для верховой езды и вышел в коридор.
      Старший конюх спросонья долго тер глаза, пока Лафайет объяснял, что ему нужна лучшая лошадь с герцогской конюшни. Пять минут спустя О'Лири подъехал, слегка покачиваясь в седле, к воротам замка и показал перстень стражникам. Те, поворчав, открыли ворота и выпустили его. Пустив лошадь галопом, он по темным улицам спустился к пристани. Не обращая внимания на недовольные сетования шкипера, О'Лири реквизировал герцогскую барку с помощью все того же перстня. Час спустя, основательно продрогнув, Лафайет ступил на западный берег озера. Голова его раскалывалась от нестерпимой боли.
      От пристани вверх уходила в лес изрытая колеями дорога.
      - В какую сторону проехал кортеж леди Андрагорры? - обратился он к дрожащему от холода лодочнику. - По этой коровьей тропе?
      - Да вроде по этой. Хорош кортеж, в этакую-то ночь! - Старик подул на озябшие руки. - Попомни мои слова, приятель, до рассвета начнется снегопад.
      - Великолепно, - пробурчал Лафайет в поднятый воротник - Этого-то мне и не хватало для полного счастья.
      Он пришпорил лошадь и скрылся под темной сенью леса.
      6
      Следующие два часа Лафайет ехал, никуда не сворачивая, по извилистой дороге, мимо гигантских деревьев, скал, едва различимых в темноте, и стремительных ручьев, сбегавших вниз по замшелым камням. В дорожной пыли он различал следы колес кареты и отпечатки лошадиных копыт. Холодный ветер пронизывал его до костей. Судя по всему, он был далеко от цели своего путешествия.
      - Боюсь, что все это ни к чему не приведет, - пробормотал он. - Я делаю одну ошибку за другой. Сначала мне не удалось убедить этого Прэтвика соединить меня с инспектором. Но это и понятно: я так растерялся, что не мог толком объяснить, где нахожусь. Впрочем, я и сейчас это плохо себе представляю. Меланж какой-то. Слыхали вы о таком? А Порт-Миазм? Да это немыслимая дыра...
      А каких глупостей он наделал, повстречав Свайнхильд! Удивительно, однако, до чего она похожа на Адоранну. Бедняжка, ей и так жилось несладко, а он своими дурацкими выходками все окончательно испортил. В Порт-Миазме его угораздило сразу же попасться на глаза герцогской охранке. И наконец, верх опрометчивости - он попытался прыгнуть в карету к Дафне, то есть к леди Андрагорре. Он мог бы догадаться, что она его не узнает. В этом безумном месте люди оказываются вовсе не теми, за кого их принимал Лафайет. А потом эта дурацкая комедия с герцогом...
      - Стоило ли ночь напролет спаивать Родольфо, если леди Андрагорра скрылась в неизвестном направлении? - простонал он. - И вообще, что я, собственно, здесь делаю? Если я ее все-таки догоню, то меня, скорее всего, отстегают кнутом, как и обещал Руди. Но ничего другого мне не остается. Если это и не Дафна, то она как две капли воды похожа на нее. Не могу же я допустить, чтобы она попала в лапы к этому типу, Долговязому Лоренцо. Или Счастливчику Ланселоту?
      Лафайет поудобнее уселся в седле. От холода у него онемели пальцы рук и ног. И кто знает, туда ли он едет? Следы на дороге были точно такие же, как в самом начале пути.
      О'Лири щелкнул поводьями и пустил лошадь галопом. Пригнувшись к ее шее, он помчался вперед по узкой дороге мимо сосен, ветки которых хлестали его по спине. Дорога сделала поворот - и Лафайет натянул поводья: ехать дальше было нельзя.
      - Ого, - прошептал он и почувствовал, что в горле у него пересохло. Тут дело нечисто...
      Посреди дороги одиноко стояла позолоченная карета леди Андрагорры; распахнутая дверца покачивалась под порывами ветра. Лафайет спешился, поморщившись от резкой боли в висках, подошел к карете и заглянул внутрь. Карета была обита розовым бархатом, на коврике из шкуры ягненка лежал кружевной платочек. Он поднял его и поднес к лицу.
      - "Лунная роза", любимые духи Дафны, - простонал он.
      Оглядевшись, Лафайет обнаружил, что в этом месте следы обрывались. Дорога была пустынна: поблизости не было видно ни четверки великолепных вороных лошадей, ни всадников эскорта. Только странный след уходил от тропинки в лес.
      - Непонятно - нет ни убитых, ни раненых, - пробормотал Лафайет. Видно, эти трусливые негодяи не оказали никакого сопротивления.
      Он повернулся и вдруг услышал треск сучьев в кустах у дороги. О'Лири схватился за шпагу, которую получил от слуг герцога.
      - Ни с места, не то я проткну тебе глотку, изменник, - раздался позади него хриплый голос.
      Лафайет резко повернулся и увидел прямо перед собой свирепое усатое лицо и обнаженный клинок. Из укрытия стали выходить и другие люди со шпагами. О'Лири успел заметить, что на них были желтые ливреи слуг леди Андрагорры, но тут кто-то грубо схватил его сзади за руки.
      - Что, вернулся полюбоваться на свое преступление или решил заняться грабежом? - Капитан ткнул Лафайета шпагой в живот. - Отвечай, мерзавец, где она!
      - Я... я вас хотел об этом спросить.
      - Говори, а то я не ручаюсь за своих парней - им не терпится спустить с тебя шкуру.
      - Это вы ее сопровождали, - обрел наконец дар речи Лафайет. - Почему же вы меня спрашиваете, где она? Вы что, сбежали и бросили ее одну?
      - Ах, вот ты как заговорил! Может, ты у нас выкуп за нее потребуешь?
      Лафайет вскрикнул от боли, почувствовав новый укол шпагой.
      - Ты у меня получишь выкуп, подлый трус! А ну, говори! Что ты сделал с нашей госпожой, самой прекрасной дамой герцогства!
      - Я выполняю официальное поручение, - выпалил Лафайет. - Вот, взгляните на этот перстень с печаткой.
      Грубые руки попытались стянуть у него с пальца массивное кольцо.
      - Никак не снимается, - доложил капрал. - Прикажете отрубить палец вместе с кольцом?
      - Уж не хочешь ли ты откупится от нас своей побрякушкой? - прорычал капитан.
      - Вовсе нет! Этот перстень принадлежит герцогу Родольфо, но палец мой. Не могли бы вы не трогать его?
      - Надо же, какая наглость! Спер у герцога кольцо да еще и хвастается этим! - прорычал сержант.
      - Да ничего я не крал, он сам дал мне перстень!
      - Не пора ли с ним кончать, капитан? - подал голос один из стражников. - Он так нагло лжет, что так и хочется пощекотать его шпагой. Кто ж не знает, что у его светлости зимой снега не выпросишь?
      - Да как мне растолковать вам, что я никого не похищал? Я выполняю важное поручение и...
      - Что за поручение?
      - Я должен догнать леди Андрагорру и вернуть ее обратно...
      - Ага, ты сознаешься в этом.
      - Но я не собирался этого делать, - повысил голос Лафайет, стараясь превозмочь головную боль и собраться с мыслями. - Я хотел уехать в противоположном направлении и...
      - И слегка задержался на месте своего подлого преступления! - взревел капитан. - Тащите веревку, ребята. Вздернем его здесь, чтоб другим было неповадно.
      - Постойте, - закричал Лафайет. - Сдаюсь, ваша взяла. Я... я все расскажу.
      - Отлично! - Капитан приставил шпагу к груди Лафайета. - Рассказывай!
      - Пусть начнет с того, как Лу свернул в кусты, - предложил сержант.
      - Ладно. Как только Лу свернул в кусты, я... я...
      - Стукнул его по голове, верно? - подсказал один из стражников.
      - Верно. А потом я... э...
      - Потом, когда мы остановились и послали двух парней узнать, почему замешкался Лу, ты и им дал по черепушке, так, что ли?
      - Именно так.
      - А потом, когда мы все лазили по кустам, разыскивая пропавших ребят, ты прокрался сюда и похитил ее светлость прямо под носом у Леса - он остался придержать лошадей. Правильно?
      - Кто это все рассказывает: вы или я? - язвительно спросил О'Лири.
      - А ну, говори, где она?
      - Откуда я знаю? Ведь я бил Лу по голове и крался под носом у Леса, забыли вы, что ли?
      - А, ты знаешь, как зовут наших парней?! Видно, давно обдумывал это дельце.
      - Замолчи, Квэквелл, - рявкнул капитан. - Мы только теряем время. Говори, где ее светлость, а не то я тебе в два счета кишки выпущу.
      - Она... она в охотничьем домике с Долговязым Лоренцо.
      - С Долговязым Лоренцо? А где же находится этот домик?
      - Он... э... в нескольких милях отсюда. К нему можно проехать по дороге.
      - Врешь, - рассвирепел капитан. - Дорога ведет к замку тетушки Пруссик, куда ехала наша госпожа.
      - Ты уверен в этом? - спросил его Лафайет.
      - Конечно. Миледи сама сказала мне об этом.
      - А ты и поверил, - насмешливо сказал О'Лири. - Ходят слухи, что там живет не то Долговязый Лоренцо, не то Лохинвар. А может, и Лотарио.
      - Я что-то не пойму, к чему ты клонишь, негодяй, - холодно сказал капитан. - Уж не намекаешь ли ты на то, что миледи преднамеренно ввела меня в заблуждение? Что она сама назначила кому-то тайное свидание здесь, в горах Чантспел?
      - Ну, не очень-то тайное, если учесть, что ее сопровождало с дюжину всадников, - заметил О'Лири.
      - Что ты хочешь этим сказать? Неужто ты думаешь, что она бросила нас по собственному желанию? - рассвирепел сержант.
      - Подумайте сами, - сказал Лафайет. - Если бы она была со мной, неужели я оставил бы ее одну и вернулся сюда, чтобы вы меня сцапали?
      - Замолчи, негодяй! С меня хватит этих грязных намеков, - рявкнул капитан. - Отойдите в сторону, ребята. Сейчас я разделаюсь с этим мерзавцем!
      - Подождите минутку, - сказал сержант, почесывая затылок. - Прошу прощения, капитан, но его слова не лишены смысла. Ведь ее светлость сама велела нам вернуться за Вайти и Фредом, верно?
      - Да, пожалуй. И я что-то не припомню, чтобы она прежде говорила о тетке, которая живет здесь, в горах, - добавил один из всадников.
      - Глупости это, - не особенно уверенно проговорил капитан. - Ее светлость никогда бы не поступила так со мной. Я столько лет служу ей верой и правдой.
      - Как знать, кэп. Дамы!.. Кто может сказать, что у них на уме?
      - Думай, что говоришь. - Капитан решительным жестом одернул мундир. - Я сыт по горло нелепыми измышлениями этого негодяя. Пора вздернуть его.
      - Постойте, ребята, - закричал О'Лири. - Я говорю правду. Леди Андрагорра находится, быть может, всего лишь в нескольких милях отсюда. Если поторопиться, то мы сможем догнать ее. Нечего терять время на напрасные споры!
      - Он хочет обмануть нас, - оборвал его капитан. - Я уверен, что миледи лежит связанная где-нибудь поблизости, там, где он ее бросил.
      - Да он просто спятил, - запротестовал Лафайет. - Он боится ехать в погоню за ней, вот и все! Это просто уловка, чтобы запутать все дело и вернуться назад.
      - Хватит! Приготовьте преступника к казни!
      - Подождите, - завопил Лафайет, почувствовав на своей шее петлю. Разве нам нельзя обо всем договориться, как подобает джентльменам?
      Наступила неожиданная тишина. Сержант смотрел на капитана, а тот, в свою очередь, мрачно уставился на О'Лири.
      - Так ты хочешь, чтобы с тобой обошлись как с джентльменом? А на каком основании?
      - Я сэр Лафайет О'Лири, член-основатель... э... Национального географического общества.
      - Похоже, что он прав, кэп, - заметил сержант. - С этакими званиями нам нельзя его так запросто вздернуть.
      - Совершенно верно, - поспешно вставил Лафайет. - Вы погорячились, ребята. Я уверен, вы и сами понимаете, что меня нельзя казнить без суда и следствия.
      - Ненужная проволочка, - проворчал капитан. - Ну да ладно. Уберите веревку.
      - Чудесно. Я рад, что мы наконец поладили, - сказал Лафайет. - А теперь...
      - Достаньте пистолеты!
      - Это... это зачем? - запинаясь, спросил Лафайет.
      Стражники между тем вынули длинные кавалерийские пистолеты, набили их порохом и вставили новые кремни.
      - Станьте у дерева, сэр рыцарь, - скомандовал капитан. - И побыстрее у нас мало времени.
      - У... у этого дерева?
      Лафайет чуть было не упал, споткнувшись о корявые корни.
      - Приготовиться, ребята! Целься!
      - Остановитесь! - прокричал Лафайет срывающимся голосом. - Вы не можете расстрелять меня!
      - Ты же хотел умереть как джентльмен, верно? Целься...
      - Но неужели вы будете стрелять с такого расстояния? - попробовал возразить Лафайет. - Я-то думал, что вы метко стреляете.
      - В июне мы заняли первое место в соревнованиях по стрельбе среди охранников, - ответил сержант.
      - Тогда отойдите чуть-чуть подальше, - предложил Лафайет. - Вы бы смогли показать свое мастерство.
      Он отступил назад футов на десять и наткнулся на дерево.
      - Приготовиться! - скомандовал капитан. - Целься...
      - Все еще слишком близко, - прокричал Лафайет. - Покажите, на что вы способны.
      И он поспешно отошел еще ярда на четыре.
      - Все, достаточно! - крикнул капитан. - Остановитесь, сэр, будьте готовы достойно встретить свою смерть. - Он взмахнул шпагой. Приготовиться! Целься!
      С губ офицера уже было готово сорваться последнее слово, когда в кустах за его спиной неожиданно раздался пронзительный вой. Все разом посмотрели в том направлений, откуда донеслись душераздирающие звуки.
      - Должно быть, ночная кошка, - предположил один из стрелков.
      Не дожидаясь появления зверя, Лафайет метнулся в сторону, отскочил за дерево и со всех ног кинулся в лес. Позади него послышались крики, раздались выстрелы, и он услышал над головой свист свинцовых пуль.
      Луна показалась из-за туч и осветила бледным светом маленькую бревенчатую избушку в долине, окаймленной гигантскими деревьями. Лафайет растянулся на животе под ежевичным кустом, страдая одновременно от похмелья, усталости и ушибов. Прошло полчаса с тех пор, как стихли последние крики его преследователей, прочесывавших кусты; минут двадцать назад он оказался на склоне долины и увидел внизу неяркий свет, струившийся из окна хижины. За все это время он не заметил внутри никаких признаков жизни, до его слуха не донеслось ни звука. А сам он уже успел порядком продрогнуть. Под утро стало холодать, листья деревьев покрылись искрящимся инеем. Лафайет подул на руки и посмотрел на освещенное окно крохотного домика в долине.
      - Она наверняка там, - старался убедить он себя. - Где же еще ей быть в этом глухом лесу? Несомненно, - продолжал он размышлять, - ее похититель, кем бы он ни был, тоже там: ждет, наверное, с заряженным пистолетом непрошеных гостей... С другой стороны, если я останусь здесь, то окончательно замерзну, - решил Лафайет.
      Он с трудом поднялся на ноги, похлопал себя озябшими руками, сильно закашлявшись при этом, и начал медленно спускаться по крутому склону. Подойдя к домику, он обошел вокруг него, вглядываясь в темноту и прислушиваясь. Но стояла тишина: не было слышно ни цокота лошадиных копыт, ни шорохов внутри избушки. Задернутые цветастые занавески не позволяли ему заглянуть внутрь.
      Лафайет крадучись приблизился к задней двери, миновав поленницу дров и бочку для дождевой воды. Он осторожно приложил ухо к шероховатым доскам.
      Внутри слышался легкий скрип, прерываемый время от времени еще более легким пощелкиванием. Слова, произносимые шепотом, невозможно было разобрать. По спине Лафайета пробежал холодок. Он неожиданно вспомнил старую сказку о Гансе и Гретель, которые очутились в домике ведьмы.
      - Чепуха! - решительно произнес он. - На свете ведьм не бывает. Там нет никого, кроме негодяя Лоренцо и леди Андрагорры. Бедняжка! Она, должно быть, связана по рукам и ногам, испугана до полусмерти и все-таки надеется, что кто-нибудь придет к ней на помощь. Тогда чего же я жду? Почему не вышибу дверь и не вытащу Лоренцо за шиворот, чтобы...
      Щелчки, раздававшиеся все громче и громче, внезапно прекратились. Прозвучал хлопок, сопровождаемый легким позвякиванием металла. Вновь послышался скрип, а потом тихий скрежет, будто кто-то перемалывал кости на мясорубке.
      - Это чудовище Лоренцо пытает леди Андрагорру!
      Он отошел назад и, разбежавшись, ударил в дверь. Она широко распахнулась - и Лафайет влетел в уютную комнатку, освещенную огнем очага. В кресле-качалке на вязаном пледе сидела старушка с кошкой на коленях. Рядом на столе стояла синяя фарфоровая тарелка.
      - Как, это опять ты, Лоренцо? Добро пожаловать, - сказала старушка, не скрывая удивления. - Угощайся, - и она протянула ему тарелку с кукурузными хлопьями.
      Сидя у очага, Лафайет пытался привести в порядок смешавшиеся мысли. Перед ним стояла тарелка с хрустящими золотистыми кукурузными хлопьями и чашка с густым какао. Хозяйка избушки шила покрывало, которое она извлекла из комода у окна. Старушка все время бормотала что-то монотонным скрипучим голосом. Лафайет никак не мог уловить, что именно она говорила - какая-то кукушечка, порхающая с ветки на ветку, решила вздремнуть у большого цветка...
      Лафайет ударился подбородком о грудь - и проснулся.
      - Ах ты бедняжка! Ты же спать хочешь! И немудрено, столько времени провел на ногах. Да, чуть не забыла: тут побывали твои приятели, - сказала хозяйка с хитрой усмешкой.
      - Какие приятели? - зевнул Лафайет.
      Сколько времени он проспал? Неделю? Или дня три... или... Неужели только прошлой ночью он лежал в широкой постели на шелковых простынях...
      - ...сказали, чтобы я не будила тебя. Они хотят сделать тебе сюрприз. Но я подумала, что тебе будет интересно узнать об этом.
      Лафайет сквозь сон едва различал ее бормотание.
      Он постарался стряхнуть с себя оцепенение и сосредоточиться на том, что говорила старушка. Ему показалось, что он уже прежде слышал этот голос. Где они могли встретиться? Или...
      - О чем узнать? - переспросил он спросонья.
      - О том, что они вернутся.
      - Э-э-э... кто вернется?
      - Эти любезные джентльмены на лошадях.
      Весь сон Лафайета как рукой сняло. Он резко спросил:
      - Когда они были здесь?
      - Да ты с ними совсем немного разминулся, Лоренцо, - эдак на полчаса.
      И она уставилась на него сквозь очки старыми подслеповатыми глазами. А может, вовсе и не старыми и не подслеповатыми? Приглядевшись внимательно, Лафайет с удивлением обнаружил, что глаза старушки были поразительно зоркие. Он попытался вспомнить, где он мог видеть этот пронзительный взгляд раньше.
      - Сударыня, вы были очень любезны, но мне пора. Да, я еще хотел сказать вам: я не Лоренцо.
      - Не Лоренцо? А кто же ты такой?
      Она взглянула на него поверх очков.
      - Я полагал, что найду здесь человека по имени Лоренцо. А может быть, Лотарио или Ланселот. Но вы были со мной так любезны: обогрели, накормили, и я... дело в том, что я замерз и был голоден... В общем, я воспользовался вашим гостеприимством. Но сейчас мне пора идти...
      - Как? Да я и слышать об этом не хочу! В этакую ночь ты просто замерзнешь в лесу...
      - Боюсь, что вы меня не поняли, - перебил ее Лафайет, двигаясь боком к двери. - Мы с вами не знакомы. Я попал сюда совершенно случайно...
      - Не может этого быть! Ведь это ты снял у меня комнату, верно? старушка близоруко сощурилась, глядя на него.
      Лафайет отрицательно покачал головой:
      - К сожалению, вы ошибаетесь. Я искал леди Андрагорру...
      - Боже мой, так ты знаешь мою племянницу! Это чудесно! Что же ты мне раньше не сказал? Ну, теперь-то я тебя ни за что не отпущу! Ветер так и воет в лесу, тебе лучше остаться у меня. Кстати, где же дорогая Энди? Я почему-то думала, что она должна приехать с тобой.