Комната, которую отвели О'Лири, была сорок футов в длину и тридцать в ширину. Богатое убранство апартаментов подчеркивалось роскошными коврами, драпировкой и позолотой, нанесенной где только можно.
      Широкая кровать поражала своими размерами, как и высокое зеркало в раме, в котором отражались резной шкаф и ночной, веселой расцветки, горшок на подставке из красноватого дерева.
      Несколько окон с портьерами выходили в сад, освещенный фонарями. В глубине сада виднелись облитые лунным светом статуи нимф и сатиров, играющих среди журчащих фонтанов. Приоткрыв дверцу шкафа, отделанного кедром, О'Лири обнаружил множество изысканных нарядов, висевших на плечиках, обтянутых тканью. Другая дверь вела в крошечную часовенку. Заглянув туда, Лафайет увидел ракию и пучок свежих жертвенных палочек. Была еще одна дверь. Прежде чем ее открыть, он представил себе в деталях уютную, выложенную плиткой ванну с теплым подогреваемым полом, отгороженный стеклом душ и море горячей воды… Повернув ручку, Лафайет широко открыл дверь и шагнул внутрь.
      Послышался громкий визг. О'Лири в недоумении остановился. В центре маленькой комнаты стояла продолговатая деревянная бадья, наполненная мыльной пеной, а в ней сидела девушка. Ее темные волосы были собраны на макушке. Хлопья пены, как успел подумать Лафайет, совершенно некстати скрывали часть ее прелестей. Она смотрела на него не мигая, а прелестное личико выражало полнейшее изумление.
      — Что? — начал О'Лири, заикаясь. — Где… но я только… — Он неопределенно махнул рукой в сторону двери.
      Девушка продолжала смотреть на него широко открытыми глазами.
      — Вы… вы, должно быть, новый колдун, сэр?
      Она взяла полотенце с полки, находящейся сбоку у ванны, и встала, пытаясь завернуться в него.
      — П…прошу прощения! — Лафайет почувствовал, что ему стало трудно дышать, и все его внимание было захвачено белым бедром — полотенца явно не хватало, чтобы прикрыть все. — Я просто… видите ли… — он перевел взгляд на полки, где ровными стопками лежали чистые простыни и полотенца.
      — Тут что-то не так, — сказал недовольно Лафайет. — По моим расчетам, тут должна быть моя ванная комната!
      Девушка засмеялась:
      — Вы можете воспользоваться, сэр, я еще не успела начать мыться!
      — Да нет! Я это как-то иначе себе представлял. Ну, я думал, это должна быть прелестная, выложенная кафелем ванна, с душем, горячей водой, мылом и кремом для бритья.
      — Это хорошая вода, сэр, — девушка шагнула из ванны на коврик, сняла с себя полотенце и, скромно придерживая его перед собой, что ей с переменным успехом удавалось, стала вытирать шею.
      — Я — Дафна, горничная с верхнего этажа.
      — Тьфу, черт возьми, мисс. Я совсем не хотел вам помешать. Я просто…
      — Знаете, я никогда раньше не видела волшебников, — сказала Дафна. — Это так здорово! Я была у себя, наверху, и минуту подглядывала за вами через щелочку в стене, а через секунду — фью-ить — и я уже здесь!
      — Вы, наверно, принимали ванну где-то в другом месте? — Лафайет нахмурился. — Я, пожалуй, ошибся. Наверно, переволновался из-за всего этого и просто толком не сосредоточился.
      — Я слышала, что будет праздник, — сказала девушка. — Это просто отлично! А то уже столько месяцев во дворце ничего по-настоящему интересного не происходило, с тех пор как это страшилище Лод пришел сюда со своими людьми под белым флагом, чтобы добиться руки принцессы Адоранны.
      — Послушай-ка, Дафна, мне надо приготовиться. В конце концов, я тут вроде как почетный гость, поэтому…
      — Ах! — Вид у девушки был расстроенный. — Так вы меня специально не вызывали?
      — Нет. Понимаешь, хм… мне сейчас надо принять ванну.
      — Хотите, я потру вам спину?
      — Нет, спасибо. — О'Лири почувствовал, что краснеет. — Да я как-то привык сам справляться с этим делом. Но все равно, спасибо. Но, хм… может, увидимся на вечере?
      — Со мной, сэр? Да я ведь всего лишь горничная! Они не разрешат мне посмотреть даже из кухни!
      — Какая чепуха! Ты ничем не хуже всех остальных! Я тебя приглашаю — приходи!
      — Я не смею, сэр. А кроме того, мне совершенно нечего надеть.
      Она, робко улыбаясь, стала застенчиво поправлять полотенце на своей стройной фигурке. Лафайет глубоко вздохнул, успокаивая дыхание, и, пытаясь сосредоточиться, с трудом перевел взгляд на шкаф. Он открыл дверцу, окинул взором пышные наряды и вытащил розовое с позолотой парчовое платье.
      — Как тебе это?
      У девушки перехватило дыхание.
      — О, оно великолепно, сэр! Это правда мне?
      — Да, тебе. А теперь будь хорошей девочкой и беги. До встречи на вечере.
      — Я никогда не видела такой прелести! — Она бережно взяла платье в руки. — Если бы вы одолжили мне еще махровый халат, сэр, то я бы мгновенно убралась. Я уже знаю, где мне взять туфли к этому платью и…
      Лафайет нашел махровый халат, накинул его ей на плечи и проводил к двери.
      — Еще раз прошу прощения, что помешал принять тебе ванну, — сказал он.
      — Это вышло непреднамеренно.
      — Не думайте об этом, сэр, — она улыбнулась ему. — Это было самое замечательное событие в моей жизни. Кто бы мог подумать, что колдуны бывают такие молодые и такие симпатичные?
      Дафна подошла к нему, приподнялась на цыпочках, быстро поцеловала его в кончик носа и, повернувшись, помчалась по коридору.
      Когда Лафайет уже застегивал последнюю позолоченную пуговицу на темно-синем пиджаке, который он выбрал из множества висевших в шкафу, послышался легкий стук в дверь.
      — Войдите! — отозвался О'Лири. Он услышал, как сзади открылась дверь.
      — Надеюсь, вы не откажетесь переговорить со мной? — произнес вошедший глубоким голосом.
      Лафайет повернулся. Никодеус, в сером элегантном костюме, закрывал за собой дверь. Достав пачку сигарет, он предложил их О'Лири и дал прикурить от зажигалки. Как успел заметить Лафайет, это была зажигалка фирмы «Ронсон».
      — Что-то я не видел, чтобы кто-нибудь здесь курил сигареты, вы — первый, — сказал О'Лири. — И эта зажигалка…
      Никодеус вертел зажигалку в руке, пристально глядя на Лафайета.
      — Позже у нас будет масса времени для всех этих объяснений, мой юный друг. А пока не началось торжество, я бы хотел несколько минут… э-э… поговорить с тобой.
      — Да, спасибо, что выручили меня сегодня.
      Лафайет застегивал пояс, на котором висела шпага, и на секунду остановился, с восхищением разглядывая в зеркале покрой своих бриджей.
      — На какое-то мгновение мне показалось, что Горубл задался целью отправить меня на виселицу. Что со стариком?
      — Ну, он вообразил, что если ты что-то можешь по части магии, то должен оказать нам большую помощь в предстоящей войне с мятежным Лодом. И когда ты сказал, что никакой магии вообще не существует, это его страшно расстроило. Ты должен его простить. В некоторых вопросах он весьма наивен. Я рад, что смог выручить тебя, но если честно — мне и самому не все с тобой ясно. Гм… может, ты мне все-таки скажешь, зачем ты здесь?
      О'Лири наблюдал в зеркале за фокусником, который по-прежнему вертел в руках зажигалку.
      — Хотел осмотреть здешние достопримечательности.
      — Ты раньше никогда не бывал в Артезии?
      — Нет. Я даже не подозревал о ее существовании. Правда, помню, был один сон — какой-то стеклянный дом, телескоп… но вряд ли тут есть какая-нибудь связь.
      Он резко обернулся. Никодеус, стоящий прямо перед ним, быстро положил зажигалку в карман.
      — Что это вы ее так быстро спрятали? — запальчиво спросил О'Лири. — И зачем вы все подкрадываетесь поближе ко мне?
      — Ах, это… — Никодеус заморгал, смущенно улыбаясь. — Ну, это… миниатюрный фотоаппарат. Понимаешь, у меня хобби: я делаю «снимки без лести», естественно, когда человек не знает, что его фотографируют, я только…
      — Дайте-ка я взгляну.
      Никодеус заколебался, потом сунул руку в карман и извлек оттуда фотоаппарат. Он был сделан в виде зажигалки, даже мог соответственно действовать — это О'Лири уже видел, но по весу он был тяжелее обычной зажигалки. С тыльной стороны были встроены крошечные объективы. Он вернул фотоаппарат.
      — По-моему, я стал излишне подозрительным после того, как за неполные два часа мне успели нарисовать несколько вариантов жуткой кончины, которая меня ожидала.
      — Не думайте об этом, мой дорогой О'Лири. — Никодеус бросил взгляд на его руку. — Ах да, я обратил внимание на твой перстень. Очень интересный рисунок. Позволь мне поближе на него посмотреть?
      Лафайет покачал головой:
      — Он не снимается. А что, собственно, интересного в этом кольце?
      Лицо Никодеуса стало серьезным.
      — Так случилось, что здесь, в Артезии, секира и дракон имеют особое значение. Это знак старинного королевского дома. Существует древнее пророчество — и люди здесь притворяются, что верят такого рода вещам, — что королевство в его лихую годину спасет… гм… герой, который прискачет верхом на драконе с секирой в руках. В пророчестве сказано, что героя сразу узнают по этому символу. Я думаю, что этот назойливый шут Йокабамп заприметил перстень — у него острый глаз — и тут же сымпровизировал все остальное. И я бы сказал, к счастью для тебя. А ведь он мог завопить, что это дурной знак. Лод ходит с секирой, понимаешь, и повелевает драконом.
      Лафайет пристально посмотрел на Никодеуса и рассмеялся:
      — Вы так говорите, как будто сами верите во все это.
      Никодеус спокойно усмехнулся:
      — Конечно, это всего лишь басня. И все же я бы на твоем месте повернул перстень рисунком внутрь.
      — Не могу понять, — сказал О'Лири, — почему вас больше всех заботит мое будущее? Все остальные, похоже, только и ждут, чтобы меня вздернули за уши.
      — Просто естественное желание помочь чужестранцу в беде, — ответил, улыбаясь, Никодеус. — В конце концов, избавляя тебя от каленого железа, я имел и свой интерес.
      — В какой-то момент вы почти убедили Горубла в том, что я шпион.
      — Да это же я специально, чтобы ввести его в заблуждение. Мне надо было как-то отвлечь его внимание от черной магии. Как все артезианцы, он очень суеверен.
      — В таком случае, я был прав — вы не местный.
      — Это правда, — подтвердил Никодеус. — Я действительно прибыл… гм… из страны, расположенной к югу. Я…
      — Я думаю, что ваша страна сильно обогнала Артезию, например, в области технологии. Одна ваша зажигалка чего стоит. Могу поспорить, что электрические лампочки во дворце тоже ваших рук дело.
      Никодеус кивнул, улыбаясь:
      — Точно. Я делаю что могу, чтобы украсить дворцовую жизнь.
      — А каково ваше положение здесь?
      — Я — советник его величества. — Никодеус мягко улыбнулся. — Он считает меня мастером магии. Разумеется, среди этих недалеких людей достаточно наличия капли здравого смысла, чтобы прослыть мудрецом. — Он снова спокойно улыбнулся. — Послушай, мой юный путешественник, надеюсь, ты больше не сомневаешься в том, что я тебе друг, — так вот, не хочешь ли ты мне довериться и конфиденциально сообщить что-нибудь? Может, я смогу помочь тебе в осуществлении твоих замыслов?
      — Спасибо, но никаких определенных замыслов, где бы потребовалась ваша помощь, у меня нет.
      — Я уверен, что мы могли бы договориться к обоюдной пользе, — продолжал Никодеус. — Я — с моим прочным положением здесь, вы, мистер О'Лири, — с вашим… как бы это выразиться… — он остановился на этой вопросительной ноте.
      — Зовите меня просто Лафайетом. Я вам очень признателен за все, что вы для меня сделали. Но правда, мне не нужна ничья помощь. Слушайте, торжество вот-вот начнется. Пойдемте быстрее вниз. Я не хочу ничего пропустить.
      — Значит, ты все-таки решил идти в одиночку, — печально сказал Никодеус. — Ну что ж, как хочешь, Лафайет. Не буду отрицать — я разочарован. Честно говоря, все это мне уже немного наскучило. Я думал… Ну да ладно, — он все еще пристально глядел на Лафайета, покусывая нижнюю губу.
      — А знаешь, я вот думаю, а может, тебе лучше сбежать сегодня вечером, до начала праздника? Если останешься, его величество, по зрелом размышлении, все равно отправит тебя на пытки. А я могу устроить тебе быструю лошадь, которая будет ждать…
      — Да не хочу я убегать сейчас, до торжества, — сказал О'Лири. — А кроме того, — добавил он, ухмыляясь, — я ведь обещал расправиться с драконом, помнишь? — Лафайет подмигнул Никодеусу. — Думаю, что это нелегкая задача — убить дракона. Я должен по крайней мере попытаться. Да и еще я слышал, что принцесса Адоранна весьма недурна собой.
      — Будь осторожен, парень! Принцесса — наиболее ревностно охраняемое сокровище Горубла. Ты можешь совершить ошибку, думая…
      — Думать — это как раз то, к чему я решил не прибегать, пока я здесь, — сказал Лафайет и, давая понять, что разговор окончен, добавил, — ну, давай пойдем, Никодеус. Это первое королевское мероприятие в моей жизни. Я весь в нетерпении!
      — Ну, пошли. — Никодеус хлопнул О'Лири по спине. — К делу! Сегодня пирушка, а завтра — битва не на жизнь, а на смерть!
      — Битва? — с тревогой в голосе спросил Лафайет.
      — Но ты же собирался сразиться с драконом, — напомнил ему Никодеус.
      — Ах, вот вы о чем, — улыбнулся О'Лири.
      Никодеус рассмеялся:
      — Да, именно об этом!
      У высокого арочного входа в танцевальный зал Лафайет немного задержался и осмотрел огромный зал из белого, отполированного до зеркального блеска мрамора. Размером с футбольное поле, он был заполнен королевскими гостями в кружевах, тканях различных цветов и оттенков, какие только можно себе вообразить. Все переливалось в свете люстр, которые, словно роскошные гроздья сверкающего винограда, свисали со сводчатых позолоченных потолков.
      Когда дворецкий выкрикнул имя Никодеуса, все разом повернули головы в их сторону и с интересом уставились на О'Лири.
      — Побольше почтения, Хамфрис, — посоветовал фокусник дворецкому. — Это Лафайет О'Лири, молодой герой, который пришел к нам в страну, чтобы избавить королевство от чудовища Лода.
      — О, прошу прощения, милорд. Какая честь!
      Он поклонился и стукнул жезлом об пол.
      — Рыцарь Лафайет О'Лири! — провозгласил дворецкий. — Королевский герой!
      — Я не рыцарь, — начал Лафайет.
      — Ничего. — Никодеус взял его под руку и повел к ближайшей группе гостей. — Мы подумаем о графском титуле для тебя при первой же возможности.
      По пути он кивал всем, а люди уже окружали их, в предвкушении чего-то необычного.
      — Дамы и господа! Разрешите мне представить вам моего друга, сэра Лафайета.
      — Неужели вы правда собираетесь сразиться с этим жутким чудовищем? — выдохнуло манерное создание в бледно-голубом платье с оборками, обмахиваясь веером.
      Высокий человек с плоским лицом и тонкими белыми волосами поднял вверх костистый палец:
      — Надо неожиданно напасть на него, сильно врезать ниже пояса, промеж ног, и можно убираться. Вот что я вам советую, сэр Лафайет. Я всегда говорил — смелость города берет!
      — А вы и голову ему отрубите? — взвизгнула пухленькая блондинка. — Бр-р-р, какой ужас! Наверно, будет море крови?
      — Я бы отправился с тобой, парень, — запыхтел рядом полный джентльмен с крупным носом и длинными свисающими усами — К сожалению, моя подагра не пускает…
      Лафайет кивнул, весело прокомментировал сказанное и взял с подноса бокал. Понюхав дешевое пойло, он на секунду сосредоточился, представляя то, чем он хотел бы его наполнить, и, наконец, почувствовал легкий щелчок, свидетельствовавший об успешном завершении манипуляции.
      Лафайет пригубил бокал — настоящий Реми-Мартин. Осушив его одним глотком, О'Лири тут же подхватил другой. Приятное тепло охватило его. Мимо проносили поднос, и Лафайет взял себе еще один бокал.
      Неожиданно по толпе пронесся ропот. Негромко протрубили фанфары.
      — Принцесса, принцесса, — зашептали кругом.
      Лафайет посмотрел в направлении, куда все вытянули шеи, и увидел группу женщин, входящих в широкую дверь под аркой.
      — Которая из них Адоранна? — спросил он Никодеуса, слегка толкнув его локтем.
      — Она появится после них.
      Наконец показалась высокая стройная девушка с тигренком на поводке. Она была в бледно-голубом платье, сплошь расшитом мельчайшим жемчугом. Ее движения были полны лебединой грации. Волосы цвета весеннего солнечного света — другого определения О'Лири подобрать не смог — были прямые, коротко остриженные, и венчала эту очаровательную головку маленькая корона. У нее были огромные глаза небесного цвета, безукоризненной формы овал лица и линия подбородка, маленький аристократический носик, по-другому Лафайет назвать его не мог, прелестная, стройная, излучающая здоровье фигурка тренированной спортсменки. О'Лири сделал глубокий вдох, губы его непроизвольно сложились, чтобы присвистнуть от восхищения, но вместо этого вырвался какой-то хрип.
      — В чем дело? — шепотом спросил Никодеус.
      — Теперь я знаю, что имеют в виду, когда говорят «перехватывает дух», — пробормотал Лафайет. — Ну, я пошел.
      И он начал пробираться сквозь толпу.
      — Ты куда? — схватил его за рукав Никодеус.
      — Хочу познакомиться с принцессой.
      — Но ты не можешь сам приблизиться к ее королевскому высочеству! Ты должен подождать, пока она сама вызовет тебя.
      — Ой, давайте не будем разводить все эти церемонии! Я хочу проверить — неужели она и вблизи так же хороша, как и издали.
      Он протиснулся между двумя сухопарыми великосветскими дамами, которые неуверенно завершали книксен, и улыбнулся девушке, повернувшейся в этот момент в его сторону и с удивлением взиравшей на него.
      — Привет! — сказал Лафайет, с восхищением оглядывая принцессу. — Я слышал, что вы прекрасны. Но сказать так — это ничего не сказать. Я даже не знал, что способен представить такое совершенство!
      В этот момент вперед выступил человек высокого роста с темными кудрявыми волосами и лицом, которое обычно изображают на проспектах, рекламирующих сигареты. Он резким движением расправил плечи Геркулеса, так, что, казалось, его туника ярко-синего цвета с позолоченными галунами и петлицами вот-вот лопнет. Молодой человек сделал поклон головой в сторону принцессы, затем повернулся и угрожающе посмотрел на О'Лири.
      — Прочь, невежа! — тихо сказал он.
      О'Лири махнул рукой.
      — Иди, играй в свои карты.
      Лафайет решил обойти молодого человека, но тот преградил ему дорогу.
      — Ты что, оглох, чурбан? — рявкнул он.
      — Нет, я Лафайет О'Лири, и, если не возражаете, я бы хотел…
      Молодой Геркулес уперся пальцем в грудь Лафайета.
      — Пошел прочь! — свирепо прошипел он.
      — Ну, вот те раз! Не надо грубостей в присутствии принцессы, — предостерег О'Лири, отстраняя руку.
      — Граф Алан! — послышался холодный женский голос.
      Оба противника повернулись. Принцесса Адоранна дружески улыбнулась графу и обратилась к Лафайету:
      — Вы, должно быть, и есть тот смельчак, который пришел освободить нас от дракона? — Она потянула за поводок, так как тигренок уже обнюхивал ноги О'Лири. — Добро пожаловать в Артезию.
      — Благодарю. — Лафайет слегка отодвинул графа локтем. — Собственно говоря, я пришел сюда не для того, чтобы убивать драконов, но уж коль скоро я тут, то я не прочь помочь вам.
      — И много на вашем счету драконов, сэр Лафайет? — спокойно улыбаясь, спросила она.
      — Да нет. Если честно признаться, то я даже ни одного не видел. — Он заморгал. — А вы что — видели?
      От удивления рот принцессы слегка приоткрылся.
      — Нет. Дракон всего один, и это зверь мятежника Лода.
      — Я принесу вам его левое ухо — если у драконов вообще есть уши.
      Принцесса прелестно зарумянилась.
      — Парень, ты что-то совсем осмелел, — вмешался Алан.
      — Ну, коль уж я иду сражаться с драконом, то это вполне естественно. Мне ведь надо совершенствоваться. — Лафайет еще ближе подошел к принцессе.
      — А знаете, Адоранна, мне следовало бы потребовать полцарства и вашу руку.
      Рука графа Алана рывком развернула О'Лири, другая оказалась у него прямо под носом.
      — Предупреждаю тебя последний раз!
      Лафайет высвободил руку.
      — Искренне надеюсь на это. Между прочим, у вас ведь есть какое-то неотложное дело. — Лафайету пришлось тут же это срочное дело выдумать.
      Граф Алан встревожился.
      — Извините, ваше высочество, — произнес он напряженным голосом, потом поспешно повернулся и быстро зашагал к воображаемой двери.
      О'Лири тепло улыбнулся принцессе.
      — Приятный молодой человек, — сказал он. — Ваш приятель?
      — Да, один из самых близких друзей. Мы еще в детстве вместе играли.
      — Поразительно, — сказал Лафайет. — Неужели вы помните свое детство?
      — Очень хорошо помню, сэр Лафайет. А вы что, не помните?
      — Да, конечно, помню. Но лучше оставим эту тему. Не хотите ли потанцевать?
      Фрейлины принцессы, стоящие в ряд позади нее, громко зафыркали и начали двигаться, как бы готовясь к наступлению. Адоранна задумчиво посмотрела на О'Лири:
      — Но ведь музыки нет?
      Лафайет бросил взгляд на пальмы в горшках. Тут же представил себе за ними джаз-банд из пяти человек, одетых в смокинги. У них была пауза, и инструменты лежали в стороне. Руководитель поднял руку и что-то сказал музыкантам. О'Лири услышал негромкое вступление ударника. Это была мелодия блюза «Королевский сад».
      — Разрешите? — Лафайет поклонился.
      Адоранна улыбнулась, передала поводок с тигренком стоящей рядом даме и взяла Лафайета под руку. Он притянул ее поближе — такое легкое, как перышко, небесно-голубое видение — и почувствовал слабый запах цветущего в ночи жасмина.
      — Сэр Лафайет! — удивленно воскликнула принцесса. — У вас очень странная манера обращения с дамами.
      — Я покажу вам оригинальный танец, который танцуют у меня на родине.
      Он сделал несколько па Артура Муррея, которые часто разучивал один у себя в комнате, держа учебник в левой руке. Она двигалась без видимых усилий.
      — Вы великолепно двигаетесь и удивительно тонко чувствуете партнера, — похвалил О'Лири. — Впрочем, я думаю, этого и следовало ожидать.
      — Конечно, я ведь обучалась бальным танцам. Но скажите мне, почему вы все-таки согласились выйти против этого дракона Лода?
      — Ох, я не знаю. Ну, может быть, потому, что я не хотел уточнять, что имел в виду ваш папочка, угрожая мне каленым железом.
      — Шутите, сэр!
      — Конечно.
      — Скажите, а вы давали какую-нибудь серьезную клятву, что пойдете на этот великий подвиг?
      — Ну…
      — А клятву держать все в тайне — тоже? — Она заметно оживилась. — Скажите, — продолжала Адоранна возбужденным шепотом, — кто вы на самом деле? Имя — сэр Лафайет, — за ним, наверно, скрывается какой-то благородный титул в вашей стране?
      — Почему вы так решили?
      — По тому, как вы себя ведете, видно, что вы не привыкли кланяться, — сказала она, с ожиданием глядя на него.
      — Да, вы правильно заметили. Там, откуда я прибыл, я никому не должен был кланяться.
      Адоранна от изумления открыла рот:
      — Я так и знала! Как интересно! Скажите, Лафайет, где находится ваша страна? Не на востоке потому, что там нет ничего, кроме океана. А на западе пустыня, владения Лода.
      — Не женское это дело — выпытывать мои секреты, — сказал игриво Лафайет. — Да и вообще, будет интереснее, если я останусь загадочным.
      — Ну ладно, пусть будет так. Только обещайте мне, что я буду первой, кому вы решите раскрыться.
      — Можете на это рассчитывать, конфетка моя, — заверил ее О'Лири.
      — Конфетка?
      — Ну, знаете, это такая сладкая штука.
      Адоранна засмеялась:
      — Лафайет, вы очень оригинально выражаетесь!
      — Для меня это один из самых приятных моментов, — продолжал болтать О'Лири. — Обычно я просто немею, когда дело доходит до светской беседы!
      — Лафайет, вы просто морочите мне голову! Могу поспорить, вы никогда не лезете за словом в карман.
      — Если бы так! Моменты бывают разные. Ну, например, когда мушкетеры пришли меня арестовывать. Да и перед этим, когда я успел переброситься парой слов с неким Рыжим Быком…
      Адоранна удивленно вскинула брови.
      — Вы имеете в виду этого гнусного карманника и контрабандиста?
      — Похоже, у него были кое-какие криминальные наклонности. Думаю, что это отражение анархических тенденций во мне самом.
      — И они вас арестовали! — воскликнула Адоранна. — Лафайет, да вас ведь могли упрятать за решетку!
      — Ничего, я бывал в местах и похуже.
      — У вас, наверно, бывали захватывающие приключения? Принц, путешествующий инкогнито…
      Музыка смолкла, послышались звуки, как будто музыканты складывали свои инструменты в одно место. Все захлопали, требуя продолжения. Граф Алан из-за спины О'Лири, вытянув голову к принцессе, спросил ее:
      — Могу ли я рассчитывать на честь пригласить ваше высочество на следующий танец?
      — Извини, Ал, следующий танец занят, — Лафайет взял девушку за руку и повел ее.
      Алан преградил ему путь.
      — Я, кажется, просил тебя убраться, остряк несчастный! — зашипел граф.
      — Предупреждаю тебя, исчезни, пока я совсем не вышел из себя!
      — Послушай, Ал, мне это начинает надоедать! — сказал Лафайет. — Каждый раз, когда я дохожу до самого интересного в разговоре с Адоранной, ты обязательно тут же влезаешь!
      — Ах так! Даже самый последний тупица давно бы понял, что его присутствие нежелательно. А теперь — вон!
      Услышав громкий голос графа, все разом обернулись к ним.
      — Алан! — Видно было, что Адоранна была шокирована. — Ты не должен так разговаривать с… гостем, — ей наконец удалось закончить фразу.
      — Гостем? Да судя по всему, это просто искатель приключений, его наняли! Да как он осмеливается прикасаться к персоне ее королевского высочества!
      — Алан, ну почему бы вам не подружиться? — в голосе принцессы послышалась мольба. — В конце концов, сэр Лафайет поклялся сослужить великую службу на благо нашей короны.
      — Похоже, он мастак говорить о великих подвигах, — резко выпалил Алан,
      — но когда придет время действовать…