Он закрыл глаза, вспомнил времена Таллатлона, когда он стоял в замурованной камере, выдолбленной в гигантском дереве, и оставалось либо слиться, либо умереть. Он вспомнил запах вощеного смолистого дерева, ощущение, что он шагнул вперед, прижался к твердой поверхности - и прошел сквозь нее.
      _Это все равно что пробираться сквозь густой туман; туман сталь густой, что тянул назад, в то время как он продавливал преграду. Он ощущал, что туман касался его кожи, обвивался вокруг его внутренностей, - и затем следовало ощущение лопающегося пузыря, когда он появлялся с другой стороны_.
      Он открыл глаза и обнаружил, что стоит в коридоре с низким потолком и каменными стенами перед пролетом грубо высеченных каменных ступенек.
      - Для вас это не сулит ничего хорошего, молодая дама, - говорил скрипучий старческий голос, когда Лафайет взобрался на последнюю ступеньку и заглянул в круглую комнату, находившуюся, судя по боли в коленках О'Лири, на самом верху Тора. В противоположном конце маленькой камеры стояла Дафна. Она была еще красивее с локоном черных волос, падавшим на глаза, и без трех пуговиц на пиджаке. Она изо всех сил рвала наручники, приковавшие ее к массивному дубу. Квелиус стоял и смотрел на нее с выражением мягкого упрека.
      - Понимаете ли, вы доставили мне бесконечное множество хлопот. Сначала вы вели себя весьма неженственно, отказавшись выйти замуж за мое королевское величество, затем бежали как маленькая дурочка, а потом уселись на меня верхом. Тем не менее из вас выйдет выгодная заложница, так как я закончил определенные приготовления, направленные против вмешательства извне.
      - Я вас впервые вижу, гадкий старикашка, - холодно сказала она.
      - Н-да! Как жаль, что вы не видите действительную суть ситуации! В качестве О'Лири я проложил путь к свержению вашей маленькой, легкой как перышко принцессы и ее неотесанного супруга. В то же время я уничтожил популярность О'Лири среди черни и одновременно учредил действующий полицейский аппарат с соответствующим военным фондом. Сцена теперь подготовлена для того, чтобы я вышел на нее и взял дирижерскую палочку.
      - Когда Лафайет вас поймает, - бесстрашно заявила Дафна, - он вас скрутит и выбросит вон...
      - Ага! Так дело вот в чем, дитя мое! Лафайет никогда меня не поймает! Сейчас бедный глупец несомненно несет наказание за мое возмутительное поведение!
      - Ошибаетесь! - крикнул О'Лири и кинулся на Квелиуса. Старик обернулся, с неожиданной ловкостью отскочил к стене и дернул свисающую веревку.
      Слишком поздно почувствовал Лафайет, что пол под ним ушел вниз, как ловушка палача. Он отчаянно пытался ухватиться за край, но промахнулся и упал на десять футов вниз, в темницу, которая сомкнулась вокруг него, как кулак.
      Квелиус развязно стоял на площадке, весело улыбаясь Лафайету, подвешенному в открытом колодце головой вниз в позе эмбриона.
      - И вы собирались меня скрутить? - добродушно спросил старик. - Или так предсказывала ваша жена? Ну что ж, простим леди ошибочные предсказания, а?
      - Так просто вам не уйти, Квелиус! - постарался выговорить Лафайет как можно четче, хотя у него во рту была коленная чашечка. - Джорлемагн нарежет из вас ремешки.
      - Позвольте мне возразить вам, мистер О'Лири. Джорлемагн бессилен. У меня полный иммунитет к его фокусам с пальцами. И хотя он действительно неглуп, я по случаю завладел содержимым его лаборатории. Поэтому, вы понимаете, у меня на руках не просто тузы, а вся колода.
      - Я заметил, что вы покинули бальный зал в некоторой спешке, парировал О'Лири. - Полагаю, что вы смелы оттого, что находитесь у себя в норе. Но заметьте, я вошел в нее без особого труда.
      - Точно, - невозмутимо кивнул Квелиус. - Мои приборы показывают, что вы использовали довольно интересную технику поляризации молекул для исполнения трюка. Предлагаю вам воспользоваться тем же методом для освобождения в данной ситуации. - Он весело крякнул. - Вы подвергли меня тяжким испытаниям, О'Лири. Полоса неудач, встреча с Гими Свирепым, так он, кажется, называл себя, когда я вышел из таверны в ту ночь. Ей-богу, могу поклясться, что рыжеволосый негодяй, тело которого я использовал, ободрал костяшки, когда пришел в себя. Если бы не это вмешательство, вас бы спокойно упрятали в дворцовую тюрьму, чтобы вы были наготове, когда я стану воплощаться. А потом... все хорошо, что хорошо кончается.
      - Зачем столько усилий ради того, чтобы затесаться в такую отсталую точку, как Артезия? - поинтересовался О'Лири.
      - Хотите поболтать, О'Лири? Что ж, могу сделать вам одолжение. Привод вероятностного искривления не придет в полную готовность еще примерно полчаса. Почему Артезия, спрашиваете? Я нахожу ее идеально соответствующей моим целям. Слишком отсталая, чтобы обладать подходящей техникой для самообороны, но достаточно развитая, чтобы дать промышленную основу для обеспечения условий моей деятельности.
      - И что? Никто здесь не способен оценить это. И вы в результате отрезаете все связи с Центральной, так что никто никогда и не узнает о ваших достижениях.
      - Не совсем так, - просиял Квелиус. Он потер руки. Звук напоминал скрип песка в детской песочнице. - По моим подсчетам, потребуется не более года, чтобы собрать прибор большой мощности, способный эффективно работать против градиента вероятности. Ей-богу, не удавятся ли верховные власти Центральной, эти самозваные управляющие нравственностью континуума, когда обнаружат, что именно их собственный бюрократический улей отрезал их от всех внешних контактов? А тогда, О'Лири... тогда я смогу начать переустройство мира так, как мне больше нравится!
      - Квелиус... вы псих... это вам известно?
      - Конечно. С этим все нормально. Лучше прибегнуть к волнующей аномалии, чем разлагаться от докучной нормы. Одного вы отрицать не можете: мы, психи, живем интересно. - Квелиус вдруг сменил шутливый тон. - Теперь, сказал он, - время приготовить вас, мистер О'Лири, и присмотреть за моим оборудованием. Сейчас я могу просто отрезать веревку и позволить вам продолжать ваше прерванное снижение, а могу опустить вас футов на шесть от пола подвала и развести костерчик, чтобы у вас косточки не мерзли. Что предпочитаете, мистер О'Лири?
      - Будьте уверены, я предпочитаю умереть от старости.
      - Если быть точным, то это предпочли бы все - все, кроме меня, конечно. В моем распоряжении неиссякаемый источник свежих молодых сосудов для содержания жизненной сущности моей личности. Возможно, я начну с миссис О'Лири, а? Может, забавно побыть женщиной, пока не надоест эта игра? Но это не решает проблемы вашего ближайшего будущего. Хм-м. У меня возникла идея... Если подождете минуточку. Только не уходите! - Квелиус хихикнул и поспешил уйти.
      Толстая сеть из крученой пеньки толщиной в четверть дюйма медленно вращалась, позволяя О'Лири осматривать постоянно меняющуюся ретроспективу каменных стен. Свисая вниз головой, он также хорошо видел пол на сотню шагов вокруг. Он представил себе, какое было бы ощущение, когда лезвие ножа начало бы перепиливать веревку. Сначала порвалась бы одна стренга, затем другая и следующая и, наконец, последний стреляющий звук и - падение вниз...
      - Подобного рода мысли никому не помогают, О'Лири, - твердо решил он. Может, Джорлемагн припас трюк-другой. Может, полк королевской кавалерии скачет сейчас к убежищу, может, Дафна освободится от наручников и стукнет старого черта, когда он просунет голову в комнату...
      - Может, захотите принять участие в эксперименте? - крикнул Квелиус, топая вновь по ступенькам. - Фактически неэкономно просто выбросить ценное экспериментальное животное, а по случаю у меня новая модификация одной из маленьких безделушек Джорлемагна, которую я хотел бы опробовать... Через несколько секунд все будет готово, но, пожалуйста, будьте терпеливы...
      Закатив глаза, Лафайет мог видеть, как ренегат-комиссионер устанавливает на площадке прибор, который он принес в руках. Там был треножник, сферический зеленый предмет размером с надувной мяч, проводки, трубки и тяжелый черный ящик.
      - Джорлемагн собирался использовать это устройство как вспомогательное средство при медицинских исследованиях, - объяснял Квелиус, работая. Позволяет хирургу превосходно видеть внутренности, а? Оставалось лишь слегка переместить составляющие, чтоб его усовершенствовать, тем не менее мой вариант просто выворачивает объект наизнанку без всяких проблем. Печень и освещение - все на месте, исследовать удобно. Конечно, есть некоторая проблема в том, чтобы сложить все в прежнем порядке, но, в конце концов, нельзя ожидать от экспериментальной модели отсутствия технических дефектов, а?
      Лафайет закрыл глаза. Нет смысла проводить последние минуты, выслушивая бред сумасшедшего, когда можно в последний раз вспомнить приятные сцены прошлого. Он нарисовал себе улыбающееся лицо Дафны... но видение ее, прикованной цепями, встало перед ним и стерло предыдущий образ. Он подумал об Адоранне и Алане и представил их себе униженными Квелиусом, который сидел развалясь на краденом троне, охраняемый тайной полицией. Возникла фигура Джорлемагна, тщетно качающего головой. Встал Луппо. Гизель в слезах смотрела на него. Осуждающе уставился на него Белариус, агент Раунчини показал ему кулак, упрекая. Тщедушное привидение Уизнера Хиза загорелось триумфом: он управлял хором. Лафайет открыл глаза. Квелиус деловито прикреплял провода.
      - Сию минуту, О'Лири. Не будьте так нетерпеливы! - крикнул он.
      Лафайет прокашлялся и запел:
      Из этого мира
      Прочь и за,
      Назад, за завесу
      Вон Квелиуса...
      - Что это? - Старик удивленно оглянулся. - Вокальные выступления перед лицом вечности? Замечательное проявление мужества. Жаль, ваша жена никогда не узнает. Я собираюсь ей сказать, что вы дергались и визжали и предлагали ее в обмен на свою жизнь, обещали, что сами отрежете ей уши и тому подобное. Весьма забавно смотреть на нее, когда она пытается держать неподвижно верхнюю губу.
      По морю,
      Что шире ночи,
      Глубже и глубже
      Погружайся, чтобы не видели очи.
      - Заразительная мелодия, - заметил Квелиус, - интересный ритм. Похоже на естественную вариацию гармонических волн. Любопытно. Где вы ее выучили?
      Назад, вор тронов,
      Откуда проник к нам,
      Вглубь вновь под камни,
      В глубины вновь!
      - Вы меня раздражаете, О'Лири, - занервничал Квелиус. Он прервал работу и свирепо взглянул на своего пленника. - Немедленно прекратите кошачий визг!
      Из этого мира,
      От этого солнца,
      Навеки из Артезии
      Убирайся вон!
      - Немедленно прекратите, слышите? - взвизгнул Квелиус, закрыв уши. - У меня от вас голова кружится. - Неожиданно он выхватил нож из кучи инструментов, что была у его ног, наклонился пониже и полоснул по веревке, на которой висела сеть.
      Несомый на крыльях
      Магической песни,
      Подальше от Артезии
      Убирайся навечно!
      Раздался резкий хлопок. Неожиданно прекратилось трение ножа о веревку. Во внезапно наступившей тишине О'Лири показалось, что он слышит слабый отдаленный крик, растворившийся в тишине.
      Кто-то зашаркал по ступенькам. О'Лири приоткрыл глаза, увидел, что Джорлемагн наклонился, чтобы вытащить сеть на площадку.
      - ...нашел вход... несколько мнут, чтобы понять трюк... но... где он?.. - Голос ученого то возникал, то пропадал.
      - Дафна наверху... - выдавил Лафайет, затем нахлынула тьма, словно убаюкивая.
      Лафайет проснулся. Он лежал на спине на узкой белой кровати. Над ним в тревоге склонился старик, в котором он узнал королевского врача.
      - О, проснулись наконец, да, сэр? Так, теперь отдыхайте спокойно.
      - Где Дафна? - О'Лири сел, отбросил одеяла.
      - Сэр Лафайет! Я должен настаивать! Вы два дня были без сознания...
      - Чепуха! Я никогда не чувствовал себя лучше. Где она?
      - Как, а... что касается этого... - графиня Дафна у себя в покоях... в уединении, э... не хочет, чтобы ее беспокоили...
      - Не дурите, я не собираюсь ее беспокоить. - Лафайет подскочил, лишь слегка пошатнувшись, и схватил одежду со стула.
      - Но, сэр Лафайет, вы не можете...
      - Вы просто караулите меня!
      Через две минуты О'Лири тихо постучал к Дафне в дверь. - Это я, Лафайет! - позвал он. - Открой, Дафна!
      - Уходите! - донесся приглушенный ответ.
      - Лафайет, в чем дело? - обратился Джорлемагн, поспешно приближаясь. Доктор Гинз доложил мне, что вы вскочили и в неистовстве бросились сюда.
      - Что стряслось с Дафной? Она не хочет открыть мне дверь!
      Старый джентльмен развел руками:
      - Бедное дитя, она столько пережила! Предлагаю вам дать ей несколько недель, чтобы оправиться от шока...
      - Несколько недель! Вы что, спятили? Я ее хочу видеть сейчас! - Он снова заколотил в дверь. - Дафна! Открой дверь!
      - Уходите, вы - самозванец!
      - Самозванец... - Лафайет обернулся к насторожившимся постовым у двери. - Ладно, ребята, выбейте дверь!
      Пока они колебались, переминаясь с ноги на ногу, и обменивались встревоженными взглядами, дверь распахнулась. Дафна стояла, вытирая платочком красные от слез глаза. Она отскочила, когда Лафайет рванулся к ней.
      - Оставьте меня в покое, вы... вы загримированный артист, - заскулила она. - Я поняла, что вы не Лафайет, когда вы кинули супницу в помощника повара!
      - Дафна... это все было ошибкой! Я не был тогда собой на самом деле, а теперь это я!
      - Нет, это не ты, ты чужой! И Лафайет - ужасный человек с золотой серьгой в ухе и самыми белыми зубами и самыми громадными черными глазами и...
      - Это Зорро, плут! - вопил О'Лири. - Я был им немного, пока Квелиус был мной, но теперь я опять я, а он - он!
      - Я узнала его, когда он поцеловал меня...
      - Почти поцеловал тебя, - поправил Лафайет. - Я вовремя остановился, помнишь?
      - Я имею в виду следующий раз. А потом... он... а потом он ушел с этим темноглазым созданием с ножом... и он... он украл мой золотой браслет перед уходом!
      - Дафна! Что здесь произошло? Не говори мне! Зорро - это Зорро, а я я! Лафайет! Посмотри на меня! Ты что, не узнаешь меня, Дафна?
      - Моя дорогая графиня, - начал Джорлемагн, - уверяю вас...
      - Оставьте это! - вопил О'Лири. - Дафна! Помнишь фонтан в саду, где мы часто сидели и кормили золотых рыбок? Помнишь, как ты уронила ночной горшок на голову Алану? Помнишь платье, розовое, шелковое? Помнишь, как ты меня спасла, когда я падал с крыши?
      - Если... если вы правда Лафайет, - сказала Дафна, оборачиваясь к нему, - когда день рождения моей мамы?
      - День рождения твоей мамы? Ох... дай вспомнить... у-у - в октябре?
      - Неправильно! В какой вечер мы должны играть в бридж с герцогиней?
      - Э... в среду?
      - Неправильно! Когда наша годовщина?
      - Это я знаю! - с облегчением крикнул Лафайет. - Третьего в следующем месяце!
      - Он самозванец, - скулила Дафна. - Лафайет никогда не помнил нашей годовщины! - Она повернулась и побежала в комнату, бросилась на кровать вниз лицом, заливаясь слезами. Лафайет поспешил за ней.
      - Не трогайте меня! - крикнула она, когда он нагнулся к ней.
      - О, прекрасно! Зачем я только убеждал тебя в своей идентичности, когда был Зорро?!
      - Не так уж важно, что он говорил, - плакала Дафна, - то, как он любил, убедило меня... а теперь он ушел...
      - Дафна! Я тебе повторяю... тебе, что... - Голос О'Лири сорвался. - Мне не хватает воздуха! - завопил он и вылетел в балконную дверь. Он упал с высоты двадцати футов в куст рододендрона.
      Дафна сидела на земле, положив его голову себе на колено.
      - Лафайет... это правда ты...
      - Я... я же тебе говорил...
      - Но так должно быть. Фальшивый Лафайет был тот, который приказал снять балкон, когда пытался запереть меня в моих собственных покоях. Он бы знал, что балкона нет. И, кроме того... никто, кроме моего собственного Лафайета, не падает так, как ты!
      - Дафна, - прошептал О'Лири и притянул ее к себе.
      - Мне только подумалось, - сказала Дафна чуть позже. - Если ты был Зорро, то какие отношения у тебя были с той маленькой брюнеткой по имени Гизель?
      - А я думал о том, как ты спала, пока это подобие ассенизатора не развернуло свои истинные знамена.
      - Но тогда, - Дафна продолжала, будто он ничего не говорил, - я решила, что есть вопросы, которые лучше не задавать...