Макс Арена оказался здоровяком: не ниже шести футов, широкоплечий, русоволосый, с синим от бритья подбородком и неестественным загаром. Он улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Даже не взглянув на мой пистолет, он жестом указал мне на стул. Возле его локтя блестело дуло парализатора «Нордж», но я решил не обращать на оружие внимания.
      — Я не без интереса следил за твоим продвижением, — вежливо сказал Арена. — Даже велел мальчикам не стрелять. И все-таки, похоже, тебе крепко досталось.
      — Пустяки, — буркнул я. — В худшем случае придется кое-где пересадить кожу.
      — Не огорчайся. Ты — первый, кому удалось проникнуть сюда без приглашения.
      — И с пистолетом в руке, — добавил я.
      — Пистолеты нам не понадобятся, — сказал он. — Во всяком случае, сейчас.
      Я подошел к одному из больших, мягких кресел и сел, зажав пистолет между колен.
      — Почему ты не стрелял, когда я вошел?
      — Мне понравился твой стиль, — сказал Арена, покачивая ногой. — Лихо ты ушел от Верзилы, ничего не скажешь. А я-то считал его самым крутым из своих парней.
      — Как насчет броневика? На нем тоже были твои друзья?
      — Не-а, — он хихикнул. — Это ребята из Джерси, они пронюхали, что ко мне едет гость, и решили на всякий случай его шлепнуть. — Он перестал улыбаться. — «Джироб», тот был мой. Хорошая штуковина, с дистанционным управлением. Из-за тебя, приятель, я понес немалые убытки.
      — Вот как? — сказал я. — Жаль.
      — Между прочим, я знаю, кто ты. — Протянув руку, он взял со стола мой бумажник. — Мне тоже довелось служить во флоте. Хочешь верь, хочешь — нет, но я даже в академии учился. И закончил бы, кабы меня не выпихнули за три недели до экзаменов. За один пустяк. Ничего особенного, там каждый кореш этим баловался…
      — Это в академии ты научился говорить, как бродяга?
      Лицо Арены стало каменным.
      — Когда надо, я способен прикинуться джентльменом, — проворчал он. — А сейчас на кой черт мне это сдалось?
      — Должно быть, я поступил после твоего отчисления, — прикинул я.
      — Да, через год или два. Но мне и потом приходилось иметь дело с армией. Когда началась заваруха, я записался добровольцем. Не хотел сидеть сложа руки. Вскоре во флоте поняли, что для Энергетической операции нужен квалифицированный персонал, и я быстро пошел в гору. Четырнадцать месяцев спустя я стал главным инженером. Каково?
      — Весьма похвально.
      — Вот почему я без труда проявил твое удостоверение, замаскированное под фотокарточку, — он помахал моим бумажником. — Не стоило так рисковать, Макламор. Или тебя надо называть — капитан Макламор?
 
      Я открыл рот, чтобы ответить ему резкостью, но вовремя опомнился. Мне грозила опасность. Я надеялся на экспромт — вдруг удастся вытянуть из Арены нужную информацию? — но он меня расколол.
      Арена стал серьезен.
      — Тебе повезло, Макламор, что ты пришел именно ко мне. Слыхал, я держу здесь одного из твоих друзей? То-то и оно. Я намеренно допустил утечку информации, чтобы заманить сюда кого-нибудь из вас. И не ошибся. Передо мной — заместитель адмирала Хейля.
      — Чего ты от меня хочешь?
      Арена поерзал в кресле.
      — Вас было восемь. Хейля и Вольфгана поставили к стенке за неподчинение Продовольственному Правительству, или как там называет себя этот сброд. Марган покончил самоубийством, когда его прижали в Денвере. Еще четверо хотели рвать когти, но в резервуарах их корабля-разведчика почти не осталось горючего. Им не удалось выйти за пределы атмосферы. Остаешься ты
      — человек, которого разыскивают шесть бригад Федерального Бюро. Верно?
      — Так пишут в газетах, — я пожал плечами.
      — Правильно. Я прочел в парочку газет и почуял запах жареного. Ты хочешь знать, где «разведчик», чтобы потом напасть на арсенал или на электростанцию и спереть пару контейнеров тяжелой дряни. После этого тебе останется привести сюда эскадру и диктовать нам свою волю, угрожая артиллерией. — Он откинулся на спинку кресла и глубоко вздохнул, не сводя с меня глаз. — Так вот, — продолжал он, — один из ваших — у меня. И мне удалось кое-что из него вытянуть. Но он не представляет картины в целом. Поделись со мной, и, не исключено, я окажу тебе ответную услугу. Например, помогу решить топливную проблему. А ты возьмешь меня в дело. Годится?
      — Кто из наших у тебя?
      Арена помотал головой.
      — Хо-хо!
      — Что он тебе рассказывал?
      — К сожалению, не все. Почему задержалась экспедиция Хейля? Вы, ребятки, что-то нашли. Что?
      — Несколько любопытных вещиц на Марсе, — ответил я. — Но они не марсианского происхождения. Оставлены чужими. Мы изучили…
      — Не валяй дурака, Макламор. Я тебе предлагаю выгодное дельце, но если ты вздумал водить меня за нос…
      — Не стоит на меня давить, Арена. Откуда ты знаешь, что у меня под левым ухом нет детонатора? — спросил я.
      — Мне кажется, ты хочешь жить, Макламор. У тебя на то есть причина.
      — Пожалуй, ты и в самом деле можешь мне помочь, Арена, — произнес я задумчиво. — Отвези меня и моего товарища на «разведчик», дай топлива. Если хочешь, отправь с нами двух опытных парней, пусть помогут довести корабль. Конечно, свои пушки они должны оставить здесь. Потом мы их отпустим, а все остальное сделаем сами. После этого можешь рассчитывать на мою благодарность.
      Арена надолго задумался.
      — Наверное, я мог бы пойти на это, Макламор, — сказал он наконец. — Но не пойду. Макс Арена не из тех, кто кормится объедками или ждет милостыни. Я хочу участвовать в деле, от начала и до конца.
      — На сей раз придется удовлетвориться тем, что тебе дают, Арена. — Я убрал пистолет и встал. — Эскадра по-прежнему находится в космосе. Ей хватит запасов на сто лет. Мы ей не нужны.
      Я сказал истинную правду. За одним исключением. Эскадра имела все, кроме топлива.
      — По-твоему, окажись у тебя корабль-разведчик, и дело в шляпе, — задумчиво произнес Арена. — По-твоему, распотрошить какой-нибудь реактор, скажем, Лакаваксенский — пара пустяков.
      — Вряд ли это очень сложно. Корабль Военного Флота обладает большой огневой мощью.
      Арена постучал по зубам кончиком дорогого ножа для разрезания бумаги.
      — И ты решил, что Арена согласится уступить тебе свой лучший корабль? Послушай меня, приятель. Тебе, наверное, кажется, что я добрался до вершины пирамиды. Для меня нет непозволительной роскоши и недоступных женщин. Но есть одна мелочь, которая отравляет мне жизнь — скука.
      — По-твоему, сделка с Флотом может стать развлечением?
      — Называй как хочешь. Затевается что-то большое, и я не желаю оставаться в стороне.
      — Мы поговорим об этом, когда я окажусь за пределами атмосферы. А сейчас соглашайся или отказывайся.
      Улыбка исчезла с его лица. Потирая пальцем синеватую щеку, Арена глядел на меня.
      — Предположим, я скажу тебе, где остальные трое парней.
      — Предположим, — кивнул я.
      — И корабль-разведчик, — добавил Арена.
      — Если ребята здесь, я хотел бы их повидать. Если нет, не будем терять времени.
      — Здесь их нет, Макламор. Но я знаю парня, которому известно, где они.
      — В самом деле? — спросил я.
      Во взгляде Арены мелькнула ярость.
      — Ладно, я скажу, Макламор. У меня есть партнер. Каждый из нас готов вложить в это дело многое. Но и от тебя кое-что потребуется.
      — Я сделал предложение. Арена, — сказал я. — Оно остается в силе.
      — Могу я рассчитывать на твое слово, Макламор? — Он поднялся и встал передо мной. — На клятву выпускника академии? Ты ведь ее не нарушишь, верно?
      — Я привык выполнять свои обещания.
      Через тридцать секунд отворилась дверь, и в комнату вошел Стенн.
 
      Стенн взглянул на меня.
      — А, мистер Смит, — произнес он.
      — Смит — это псевдоним, — сказал Арена. — Настоящая его фамилия — Макламор.
      Мне показалось, на лице Стенна впервые промелькнуло какое-то выражение. Он подошел к креслу и уселся.
      — Ну что ж, — заговорил он, — весьма разумный ход с вашей стороны, мистер Макламор. Надо полагать, вы заключили выгодную сделку?
      Взгляд его, обращенный на меня, стал жестким, и мне удалось-таки узнать выражение на его лице. Ненависть.
      — О сделке говорить рано, Стенн, — подал голос Арена. — Капитан — крепкий орешек. Готов получить помощь, но не желает принимать наши условия. Пожалуй, я соглашусь.
      — Какие сведения он тебе выложил?
      Арена рассмеялся.
      — Никаких. И тем не менее Макс Арена идет на такую сделку. Правда, смешно?
      — Что ты решил сделать?
      — Отпущу его вместе с Уильямсом. Думаю, ему стоит отдать тех трех парней, которые попали к тебе. Незачем их держать, Уильямс все равно скажет ему, где корабль-разведчик.
      — А потом?
      — Потом? — Арена развел руками. — Они сядут на корабль, заправятся где-нибудь и улетят. А капитан даст мне старую клятву курсантов академии, что не останется в долгу.
      Наступила тишина. Стенн сидел, по очереди рассматривая нас с Ареной. Я сцепил пальцы и постарался сделать вид, будто мне ужасно скучно.
      — Неплохо, — произнес Стенн. — Похоже, вы ставите меня перед свершившимся фактом…
      Я медленно выдохнул.
      — Но я бы посоветовал, прежде чем соглашаться, на всякий случай обыскать мистера Макламора. Чем черт не шутит.
      — Пожалуй, — ответил Арена, кивнув. Я не заметил, как в руке у него оказался парализатор. Нажимая на курок, он не улыбался.

      Снова появился свет. Я моргал, озирая комнату.
      На полированной поверхности стола площадью в пол-акра лежали пять стерженьков с информацией и проектор, приплюснутый многогранник, размерами не превосходивший коробочку от таблеток. Каждый стерженек в длину не достигал и дюйма, но заключенная в них информация стоила всех сокровищ, утонувших во всех морях мира.
      — Это лишь малая часть, — сказал Стенн. — Говорят, звездная карта невероятно полная. Нам такую и за тысячу лет не составить.
      — А координаты! — подхватил Арена. — Чтобы их рассчитать, нужна уйма времени.
      — И с таким подарком ты хотел его отпустить? — укоризненно сказал Стенн.
      Арена метнул на меня убийственный взгляд.
      — Не давай волю чувствам, Арена, — посоветовал Стенн. — Не думаю, что ты потрудился объяснить мистеру Макламору, как обстоят дела с топливом.
      Арена резко повернулся к Стенну. Рядом с ним он выглядел великаном.
      — Ты бы прикусил язык, — тихо проговорил он. — Мне не нравится, как ты им молотишь.
      — Боишься, что я уроню в глазах Макламора твое достоинство джентльмена?
      — ехидно спросил Стенн. Он смотрел Арене прямо в глаза.
      — К чертям собачьим достоинство джентльмена! — буркнул Арена.
      — Вижу, ты решил от меня отделаться, — сказал Стенн. — Я тебе больше не нужен. Ты отпустишь Макламора и Уильямса и будешь следить за ними. А поскольку им не найти топлива, у тебя нет опасений, что они сбегут. — Он повернулся ко мне. — Ты много лет провел в космосе, Макламор. Тем временем технология не стояла на месте. Да и политика тоже. Из реакторного топлива получается неплохая начинка для бомб. Поэтому все станции перевели на продукты полураспада, а запасы начального сырья укрыли в Форт-Ноксе. Вы бы не нашли топлива по указке Арены. А вскоре он захватил бы корабль-разведчик.
      — На что ему корабль без горючего? — спросил я.
      — Мистер Арена весьма предприимчив. Несколько лет назад он сделал запасы, которых вашей эскадре хватило бы на целую вечность.
      — Зачем ты ему это выбалтываешь? — прорычал Арена. — Вышвырни его отсюда, и займемся делом. Ты и так слишком многое ему выложил.
      — Просто я не люблю, когда меня тихо отжимают в сторонку, — ответил Стенн. — Вот она, благодарность!
      — Макс Арена не из тех, кто остается в долгу, — проворчал Арена. — Без твоей подсказки я не получил бы записей, этого я не забуду.
      — Ну, я и в других делах могу оказаться полезен.
      — Не думаю.
      — Как ты поступишь с Макламаром?
      — Я уже сказал. Вышвырну его. Он никогда не поумнеет настолько, чтобы работать с нами.
      — Прежде не мешало бы задать ему несколько вопросов.
      — Ага, а он взорвет свою башку и загадит мой ковер… Ты ничего от него не добьешься.
      — Такие, как он, питают отвращение к самоубийству. Он не станет гробиться из-за пустяковых сведений. А если все-таки убьет себя… мы поймем, что за его смертью кроется нечто важное.
      — Не люблю грязной игры, — сказал Арена.
      — Я буду действовать осторожно, — пообещал Стенн. — Дай мне кого-нибудь в помощь — нужно привязать его к креслу. А после я поговорю с ним по душам.
      — Не люблю грязной игры, — повторил Арена. Он подошел к столу, передвинул рычажок и с кем-то заговорил.
      Стенн уже стоял передо мной.
      — Пусть думает, что ты спекся, — прошептал он. Узнай, где он прячет топливо. Мы с тобой поладим.
      Арена двинулся к нам, и лицо Стенна снова стало равнодушным.
 
      Арена настолько преодолел свою нелюбовь к грязной игре, что с ходу расквасил мне губы, а после на протяжении нескольких часов бил меня по лицу.
      — Как ты докажешь, что Уильямс у тебя? — спросил я. Говорить было больно, но я терпел.
      — Вот его удостоверение, — Арена подошел к столу и взял фотоснимок. — Полюбуйся. — Он бросил карточку в мою сторону. Стенн поднял ее.
      — Дай мне с ним поговорить.
      — Зачем?
      — Спрошу, что он обо всем этом думает, — промямлил я. У меня слипались веки, я трое суток был на ногах и с трудом помнил, какие именно сведения надо вытянуть из Арены.
      — Если ты согласишься, он не станет упрямиться, — сказал Арена.
      — Ты сказал, у тебя есть топливо. Ты соврал. Нет у тебя топлива.
      — У меня уйма топлива, умник! — врезал Арена. Он тоже устал.
      — Наглая ложь! — Я поморщился. — Даже врать толком не умеешь.
      — Кто врет?! — Арена взбесился, этого-то я и добивался.
      — Ты, Арена. Ты — наглый лжец. Невозможно спрятать горячий металл. Об этом даже Стенн должен знать.
      — Что еще нашла ваша экспедиция? — в сотый раз спросил меня Стенн. И дал пощечину, тоже в сотый раз. Голова моя мотнулась. Щека горела.
      Это оказалось последней каплей. Я натянул грудью проволоку и хорошенько дал ему под ребра ногой. Крякнув, он свалился со стула.
      — Хватит на меня давить, дубина! — крикнул я Арене. — Ты ничего не можешь мне предложить, кроме лживых обещаний. Нет на свете такой ямы, где можно было бы спрятать горячий металл, понял ты, олух царя небесного?
      — Это я-то олух царя небесного? — зарычал Арена. — По-твоему, олух смог бы создать такую организацию, как моя, и положить в карман весь город? Да я еще пять лет назад начал копить горячий металл, за год до запрета! «Нет такой ямы», надо же! Да и зачем мне яма, если хватит свинцовой оболочки толщиной в два фута? Помнишь подлодку «Поларис», стоявшую на приколе возле Норфолка? Ту самую, которую оборудовали для туристов?
      — Списана и продана на металлолом, — сказал я. — Тому уж много лет.
      — Но она не пошла на металлолом. Пять лет она ржавела на берегу. Я купил эту калошу, нарастил обшивку и утопил, набитую сырьем, в бухте Картрайт, на глубине десять фатомов .
      — Это именно те сведения, которые нам нужны, — произнес Стенн.
      Арена круто обернулся. Стенн все еще сидел на полу. В руке он держал маленький пистолет и целился в монограмму на рубашке Арены.
 
      — Назад, Арена! — велел Стенн, поднимаясь.
      — Где ты прятал эту игрушку?
      — В ладони. Стой.
      Стенн подошел ко мне. Не сводя глаз с Арены, он стал разматывать скрученные концы провода.
      — Вновь не хочу показаться слишком любопытным, — заговорил я, — но все же, Стенн, откуда вы взялись, черт побери?
      — Из военно-морской разведки.
      Арена выругался.
      — Как я сразу не догадался! Вице-адмирал Стенн. В газетах писали, ты получил свое во время чистки на флоте.
      — Кое-кому удалось скрыться.
      Арена тяжело вздохнул.
      — Ну что ж, ребята… — сказал он и прыгнул.
      Пуля Стенна ушла за молоком, и Арена свалил его за кресло ударом левой. Мгновенно вскочив, Стенн удачно встретил Арену кулаком и отшвырнул назад. Я налег на проволоку. Ну, еще чуть-чуть…
      Но тут Арена нанес Стенну жестокий удар левой, и тот зашатался. Тщательно прицелясь, Арена стукнул ему правой в челюсть. Стенн рухнул.
      Арена вытер пот с лица.
      — Малыш устал, — сказал он. — Ладно, хватит с него.
      Он прошел мимо меня и нагнулся, чтобы поднять пистолет Стенна. Привстав, я бросился на Арену спиной. Легкий стул разлетелся вдребезги. Арена сбил меня ногой, но я тут же вскочил, спешно освобождаясь от проволоки. Арена метнулся ко мне, выбросив вперед правый кулак. Присев, я врезал ему под дых, затем — в челюсть. Арена согнулся, попятился, но остался на ногах. Нельзя было давать ему передышки. Я подскочил и дважды ударил его в лицо, увернулся от встречного выпада, который заставил его раскрыться, и вложил все силы в апперкот. Он рухнул на роскошный яшмовый стол, попытался подняться и съехал на пол.
      Я подошел и легонько пнул его под ребра.
      — Где Уильямс? — спросил я. Пять раз я пинал его и спрашивал. Арена покачал головой и попытался сесть. Пришлось наступить ему на физиономию, чтобы он успокоился. Я повторил вопрос.
      — В академии не учили таким приемчикам, — простонал Арена.
      — Жизнь многому учит.
      — Уильямс был слабаком, — сказал Арена. — И трусом.
      — Говори яснее. — Я снова ударил его, на этот раз побольнее. Но я понял, к чему он клонит.
      — Детонатор! — простонал Арена. — Я дал ему понюхать газу, хотел разговорить. А он взорвался! Почувствовал, что расколется, и разнес свою вшивую башку!
      — Да, — кивнул я. — Он и не мог иначе. Гипноз.
      Арена выругался, вытирая с лица кровь.
 
      Распутав веревку, я как следует связал Арену. Чтобы он не рыпался, пришлось дать ему пару оплеух. Я полюбовался на содержимое его карманов, забрал со стола «сувениры». Потом нагнулся над Стенном. Он дышал.
      — Ничего, оклемается, — пробормотал Арена. — Я ему не сильно врезал.
      Взвалив Стенна на плечо, я сказал:
      — Пока, Арена. Не знаю, почему я не вышиб тебе мозги. Наверное, я сделал бы это, не окажись в твоем бумажнике свидетельства о награждении военно-морским крестом.
      — Слушай, возьми меня с собой, — попросил Арена.
      — Дельная мысль. — Я усмехнулся. — А заодно — парочку тарантулов.
      — Хочешь пробраться к машине, верно?
      — Верно. Как же иначе?
      — Крыша, — сказал он. — На крыше у меня всегда шесть-восемь вертушек. К машине тебя не пропустят.
      — Почему ты мне об этом говоришь?
      — В моем доме восемьсот парней с пушками. Они знают, что ты здесь, и не спускают глаз с твоей машины. Ты не пройдешь.
      — А тебе какое дело, пройду я или нет?
      — Если ребята ворвутся сюда и увидят меня в этой упаковке… Они закопают меня, не развязывая. Вот так-то, Макламор.
      — Как попасть на крышу?
      Он объяснил. Я прошел в указанный угол, нажал на указанную кнопку. Одна из панелей отъехала в сторону. Я обернулся и взглянул на Арену.
      — Из меня получился бы неплохой моряк, Макламор, — сказал он.
      — Не хнычь, Арена.
      Поднявшись по короткой лестнице, я ступил на квадратную площадку.
      Арена не соврал. На площадке стояло восемь вертолетов. Я усадил Стенна на сиденье четырехместного «Кэда», пристегнул ремни. Он невнятно бормотал, приходя в себя. Ему казалось, он все еще дерется с Ареной.
      — …уходи… я задержу…
      — Ну-ну, успокойтесь, адмирал. Теперь нам никто не страшен. Где корабль? — Я потряс его за плечо. — Где корабль, спрашиваю?
      Через некоторое время он ответил. Корабль находился недалеко, в часе лета.
      — Ждите, адмирал, — сказал я, когда мы прилетели. — Я скоро вернусь.
      — Куда вы?
      — Нам сейчас позарез нужны крепкие ребята, — ответил я. — Кажется, я знаю одного парня, который не прочь вступить во флот.

      Адмирал Стенн отвернулся от экрана коммуникатора.
      — Думаю, если мы сообщим о своей победе, этого будет достаточно, коммодор. — Как всегда, он говорил голосом профессионального диктора, но сейчас на его лице сияла широкая улыбка.
      — Как прикажите, сэр, — ответил я, улыбаясь не менее лучезарно, и объявил по радио, что Продовольственный Конгресс согласен подать в отставку всем составом, и что через неделю пройдут выборы законного правительства.
      Я переключился на двигательный отсек. Увидев меня, дежурный сержант Арена поднял пенящийся бокал. Будь я проклят, если он тоже не улыбался.
      — Думаю, они поняли, у кого из нас мышцы покрепче, коммодор, — сказал он.
      — Да, демонстрация огневой мощи прошла отлично. Макс.
      — А ведь мы даже не задели поверхности!
      — Я возвращайся на «Аляску», Макс, — заявил Стенн.
      Я смотрел, как он мчится в пустоте к крейсеру, сверкавшему в полумиле от нас. Через пять минут патрульному отряду предстояло перейти на орбиту, удобную для наблюдения за планетой. Мне же выпала участь командовать эскадрой, уходившей в дальний космос, по следам чужаков, оставивших на Марсе звездные карты.
      Стенн был не из тех, кто теряет время понапрасну. Я взглянул на хронометр — пора подавать команду — и переключился на частоту моих кораблей.