Глава 3

Чазу снился странный сон. Ему снилось, что Масса Причера находится не за Плутоном, а прямо здесь, на Земле, и он работает на ней, вовсю используя свой катализатор. Окружающие поражены его необыкновенными способностями. Он уже вошел в контакт с обитаемым миром в системе звезды Джи-Оу, удаленным на сто тридцать световых лет от Земли и пригодным для жизни людей. Проектируя отображение своего сознания с Массы в этот мир, он мысленно перенесся в город чужаков, который со своими башенками и причудливо извивающимися дорожками походил на декорации мультфильма. По дорожкам, покрытым тонкой пленкой воды, неспешно скользили гигантские улитки. Чаз беседовал с существом, чрезвычайно похожим на семифутового богомола.

— ...Вы уполномочены дать мне ответ, — говорил Чаз.

— Возможно, — ответил Богомол. — Но должен заметить, что вы чертовски упрямы и агрессивны.

— Если бы вам в детстве каждые три-четыре месяца приходилось менять школу, — разозлился Чаз (именно в этом грехе его постоянно уличали кузины), — вы бы тоже стали агрессивным. Знаете, как трудно завоевывать место под солнцем? Мой отец был инженером-конструктором, и его постоянно переводили с места на место...

— Но дело не только в этом, — возразил Богомол. — Куда вы намерены направиться дальше? Подумайте, прежде чем ответить.

— Я знаю только одно, — ответил Чаз. — Пределов не существует.

— Пределы есть всегда...

...К Чазу вернулось сознание. Открыв глаза, он обнаружил, что находится в собственной квартире. Голова постепенно прояснилась, но слабость и апатия не проходили. Несколько минут он силился понять, почему комната выглядит так странно, пока не сообразил, что лежит на полу, а голова его покоится на коленях темноволосой девушки. Она склонилась над ним, ее длинные волосы окружали его шелковой завесой. Девушка гладила Чаза по голове и почти неслышно напевала незатейливую песенку:

И музыка и слова показались Чазу смутно знакомыми, хотя раньше он слышал эту мелодию с другими словами.

— Ну конечно, — прошептал он вслух. — «Чародейка из Скарборо». Песенка-заклинание.

Девушка резко замолчала и пристально взглянула на Чаза. Он почувствовал, что сказал что-то не то.

— В самом деле? — странным голосом спросила девушка. — А по-моему, это просто старинная песенка, в детстве мне пела ее мама. Ты так неожиданно упал... И я... я просто не знала, что делать.

— Это заклинание, — повторил Чаз. — В средние века им пользовались колдуньи. Они напевали эту песенку, чтобы запомнить состав любовного приворота. Петрушка, полынь, розмарин... Постой-ка. — Он удивленно взглянул на девушку. — Но ведь ты пела о чем-то другом...

— Это самая обычная песенка, — недоуменно ответила девушка. — Я понятия не имела, что она что-то означает. Сама не знаю, почему я ее вдруг вспомнила. Ты не ушибся?

В ее словах прозвучала искренняя тревога, девушка смущенно отвела взгляд. Чазу не хотелось двигаться, он с огромным удовольствием послал бы сейчас к черту все — и благополучные стерильные районы, и зараженные зоны, и даже саму Массу Причера. Но, к сожалению, он не мог себе этого позволить.

С некоторым усилием Чаз сел.

— Ушибся? — переспросил он. — Нет.

Он поднялся на ноги. Девушка тоже встала.

— Знаешь... — начал он. — Извини... но я, похоже, не могу вспомнить твое имя.

— Эйлин. — Девушка слабо улыбнулась. — Эйлин Мортвейн. У тебя неприятности?

Чаз хотел было возразить, но тут же вспомнил, что Эйлин оказалась невольной свидетельницей его разговора со странной попутчицей.

— Похоже на то, — согласился он.

— И ты на самом деле побывал... снаружи? Во время крушения?

Он кивнул.

— Эта особа, возможно, права — я мог заразить и тебя.

— Нет, — быстро сказала Эйлин. — Нет. Но она способна поднять шум.

— Вполне, — мрачно согласился Чаз. Эйлин молча смотрела на него, словно чего-то ожидая. Чаз с любопытством взглянул на девушку и тут вспомнил о катализаторе. Он подошел к помосту для медитации и взял в руки камень. Сжав его в левой ладони, он вдруг ощутил прилив уверенности. Его голова заработала яснее.

— Наверное, мне лучше всего поскорее убраться отсюда.

— Я помогу тебе.

Чаз взглянул на девушку.

— Но почему?

Эйлин пожала плечами, но Чаз почувствовал, — возможно, благодаря катализатору, — что вопрос все же смутил ее.

— Ты представляешь слишком большую ценность, чтобы из-за какой-то идиотки все пошло прахом, — ответила Эйлин. — Ведь ты намереваешься совершить на Массе Причера нечто такое, что может спасти человечество.

— Откуда тебе это известно?

— Ты разве не помнишь? Ты сам мне рассказывал о своих планах почти три часа подряд — на той самой вечеринке. Да еще около часа здесь, перед дверью, пока мне не удалось завести тебя в квартиру и уложить в постель.

Где-то на задворках памяти Чаза шевельнулось неясное воспоминание.

— Точно, — сказал он, нахмурившись. — Мы сидели с тобой в самом углу, у бассейна. И ты мне все время подливала...

— Ты сам себе беспрерывно подливал, — возразила Эйлин. — Ты мне рассказывал о том, что собираешься делать на Массе Причера. Поэтому я и пришла сюда помолиться за тебя. После того как я узнала о твоих грандиозных планах, мне не хотелось, чтобы ты столь бессмысленно погиб.

— О моих планах? — переспросил Чаз. — Я всего лишь пытаюсь попасть на Массу Причера, потому что именно там творят настоящие дела — не то что здесь, на Земле.

Эйлин внимательно взглянула на него, но ничего не сказала. Решив, что тема исчерпана, Чаз повернулся к встроенному шкафу, выдвинул ящики и принялся рассовывать по карманам комбинезона необходимые мелочи. С одеждой и туалетными принадлежностями дело обстояло проще — их можно по мере необходимости приобретать в супермаркетах.

— Если эта дама наведается сюда еще пару раз и обнаружит, что я исчез, то, возможно, она отвяжется от меня. Во всяком случае, стоит попробовать.

Чаз открыл дверь квартиры.

— Пошли, — сказал он, пропустил Эйлин вперед и запер дверь. Потом повернулся к девушке. — Ну что ж... прощай, — пробормотал он, чувствуя некоторую неловкость. — И спасибо за заботу.

— Никаких «прощай», — возразила Эйлин. — Я помогу тебе. Куда ты собрался?

— Возьму такси, а там будет видно.

— А вдруг эта особа уже побывала в полиции? Они легко проследят тебя по твоей кредитной карточке. Ты же знаешь, что любая оплата по кредитной карте регистрируется.

— Что ж, тогда можно взять машину напрокат... — Чаз запнулся.

— Но тебе все равно придется воспользоваться кредитной карточкой. Без нее тебе не нанять машину, — возразила Эйлин. — Нет, выбраться из Деллс обычным путем невозможно — Центральный Компьютер зафиксирует каждый твой шаг. Но я знаю один способ.

Чаз не сводил с нее глаз.

— Ну хорошо, — согласился он после минутного раздумья. — И что это за способ?

— Сам увидишь, — ответила Эйлин. — Но нам понадобится помощь, так что сначала зайдем ко мне.

Они спустились на шестнадцатый этаж. Эйлин подошла к своей двери и прижала большой палец правой руки к сенсорному устройству. Замок щелкнул, и дверь отворилась. Заглянув внутрь, Чаз увидел точно такую же, как у него — и у всех остальных обитателей этого района Деллс, — квартиру. Его внимание привлек жалобный, похожий на детский плач, вой, доносившийся из-за стоявшего в углу дивана. Когда дверь открылась, из-за дивана показалось странное существо.

Зверь отдаленно напоминал лохматую черную собаку. У него был длинный пушистый хвост, острая мордочка и темные глаза, светившиеся умом. Эйлин закрыла дверь и заговорила с животным на странном, напоминавшем клекот, языке. Зверь ответил плачущим подвыванием, в котором отчетливо угадывались человеческие интонации.

— Мой любимец, — пояснила девушка. — Это самец росомахи. Его зовут Тилликум.

— Тилликум? — изумленно переспросил Чаз. Он был искренне поражен — росомаха здесь, в стерильной квартире, а не в зоопарке... — Тилликум?

— Да, а что? — Эйлин испытующе посмотрела на Чаза.

— Да так. — Он пожал плечами. — Просто на диалекте индейцев Северного побережья это имя означает «друг». Но я не слышал, чтобы росомахи отличались особой дружелюбностью.

— Так ты понимаешь индейские наречия? — спросила Эйлин.

— Нет. Видишь ли, моя голова набита всевозможной информацией, как старый чердак хламом. Вроде той песенки, которую ты пела на мотив «Чародейки из Скарборо»... — Он вдруг осекся. — Хотя это не имеет значения. Когда ты сказала, что нам понадобится помощь, то имела в виду Тилликума?

— Да, — ответила девушка. Она достала из встроенного шкафа небольшой рефлектор и что-то еще. — Идем.

Эйлин повернулась и первой вышла из квартиры. Чаз последовал за ней, от него ни на шаг не отставал Тилликум.

— И куда мы направляемся? — спросил Чаз, когда они миновали лифтовую кабину и начали спускаться по аварийной лестнице.

— В подвал, — коротко ответила Эйлин.

Чазу не оставалось ничего другого, как последовать за ней вниз по выкрашенным зеленой краской бетонным ступеням. Эхо разносило звук их шагов, Тилликум ступал совершенно бесшумно.

Лестница оказалась длиннее, чем он ожидал. Чаз попытался вспомнить, когда он в последний раз спускался без помощи лифта, и с некоторым удивлением обнаружил, что это случилось лишь однажды, да и то в раннем детстве. Наконец перед ними предстала тяжелая дверь пожарного выхода, запертая на мощный засов. Эйлин навалилась на засов всем телом, и дверь распахнулась.

Они оказались в небольшом помещении с голыми бетонными стенами, выкрашенными в тот же зеленый цвет. Справа в стене находилась еще одна дверь; чуть левее, в шести футах от пола, имелась вентиляционная решетка, сквозь которую бесшумно поступал теплый воздух.

На двери, над серебристым прямоугольником замка, висела табличка: «Посторонним вход воспрещен! Только для обслуживающего персонала!» Не обращая на нее внимания, Эйлин подошла к вентиляционной шахте и достала из кармана небольшую прямоугольную коробочку. Она поочередно прижала коробочку к каждому из углов решетки, и та отвалилась, открыв небольшой квадратный вход в вентиляционный коллектор.

— Если у тебя есть ключ полночастотной вибрации, то почему бы не открыть саму дверь? — полюбопытствовал Чаз.

— Потому что Центральный Компьютер каждую неделю меняет частоту замка, — не оборачиваясь, ответила Эйлин. — А у решетки стандартное крепление. Центральному Компьютеру до нее нет дела — отверстие так мало, что в него может пролезть лишь ребенок. Внутри же имеются тяжеленные люки — ребенку их не поднять.

— Тогда нам не повезло, — заметил Чаз. — С нами нет детей, а если бы и были, то у них не хватило бы сил.

— Это сделает Тилликум, — спокойно сказала Эйлин.

Она взглянула на росомаху. С неожиданной легкостью Тилликум подпрыгнул на несколько футов и исчез в вентиляционной шахте. Эйлин повернулась к Чазу.

— Это займет всего несколько минут.

— Тилликум-то пролез, — сказал Чаз, — а как быть с нами?

— Он откроет дверь. С обратной стороны она не заперта.

— Ты хочешь сказать, что эта зверюга справится с дверным засовом?

— Конечно.

Чаз недоверчиво замолчал. Немного погодя дверь распахнулась, и на пороге возник Тилликум; его верхняя губа была чуть вздернута, словно зверь улыбался.

— Идем, — сказала Эйлин.

Они вошли внутрь и, миновав коридор, оказались перед еще одной дверью, на этот раз — открытой. Между дверью и косяком стояла большая картонная коробка. Чаз задумчиво взглянул на росомаху.

Миновав вторую дверь, они попали в просторный, ярко освещенный тоннель, вдоль которого медленно двигалась широкая лента транспортера. Транспортер заканчивался нагромождением механизмов. Одни механические уродцы сноровисто упаковывали в контейнеры мусор, поступающий из квартир; другие снимали с ленты транспортера коробки и рассылали по квартирам продукты, товары и всякую всячину. Чаз с любопытством разглядывал всю эту технику. Как и всем горожанам, ему было известно о существовании системы доставки, но никогда не доводилось видеть в действии.

— Значит, так, — заговорил он. — Я добираюсь до Центрального сортировочного узла, проскальзываю наверх, в Транспортный центр, а там залезаю в ночной товарняк, следующий до Чикаго. Там я смогу надежно спрятаться, пока не получу допуск на Массу Причера.

— А ты уверен, что получишь его? — спросила Эйлин.

Чаз удивленно посмотрел на нее.

— Мне показалось, ты веришь в мои способности. Но раз ты спрашиваешь, то — да, уверен... — Чаз похлопал по карману и убедился, что катализатор на месте. — Уверен.

— Отлично! — Девушка улыбнулась. — Но тебе не добраться до Чикаго одному. Хотя бы потому, что конвейер постоянно проверяется контролерами. — Она повернулась к росомахе. — Тилликум!

Зверь вспрыгнул на установку, заполнявшую картонные коробки бытовыми отходами. Вытянув лапу, Тилликум неожиданно сильным ударом сбросил большую картонную коробку на пол и спрыгнул следом.

Эйлин уже достала небольшой автоматический резак. Его вибрирующее лезвие с легким жужжанием разрезало картон по вертикали. Потом девушка сделала два горизонтальных надреза — вверху и внизу — и с помощью Тилликума открыла вырезанную дверцу. Получилось нечто вроде старинного дорожного кофра.

— Ну вот. — Она заглянула внутрь. — Места вполне достаточно. Тилликум!

Зверь, словно читая мысли Эйлин, закрыл дверцу и принялся толкать коробку к ленте транспортера. Потом, обхватив коробку передними лапами, Тилликум резко швырнул ее на транспортер; движения росомахи удивительно походили на движения человека. Коробка поехала по транспортеру.

Тилликум запрыгнул на движущуюся ленту, вцепился когтями в картон и перевернул коробку.

— Давай же! Быстрее! — крикнула Эйлин, вскакивая на транспортер.

Мгновение Чаз не двигался, потом последовал за ней. Девушка зашагала по ленте, не сводя взгляда с коробки и сидевшего рядом Тилликума. Когда Чаз нагнал их, она уже забралась внутрь.

— Давай же!

Чаз невольно нахмурился, но забрался в коробку. Тилликум не заставил себя ждать. Вонзив когти в картон, он потянул на себя крышку. Всем троим пришлось потесниться, однако коробка закрылась, и они оказались почти в полной темноте, если не считать узких полосок света, пробивавшихся сквозь щели. Внезапно раздался тихий щелчок, и внутренность коробки озарилась лучами рефлектора, который Эйлин пристроила на картонной стенке.

Чаз обнаружил, что они с Эйлин сидят лицом друг к другу, почти касаясь коленями. Свернувшийся в клубок Тилликум примостился у них под ногами.

— Почему ты решила отправиться вместе со мной? — спросил он.

— Я же говорила, тебе самому не выбраться отсюда, — спокойно ответила Эйлин. — Я доставлю тебя в безопасное место, где ты сможешь переждать, пока я подготовлю твой побег.

— Но ведь ты тоже рискуешь, — напомнил Чаз. — Не забывай, что я побывал снаружи. А в такой тесноте заражения не избежать.

— Мне ничего не угрожает! — быстро возразила Эйлин. — Забудь... Чему ты смеешься?

Чаз только сейчас сообразил, что улыбается.

— Так, ничего особенного. Просто вспомнил твое имя... но что ты имеешь в виду?